Текст книги "Эвристика доступности"

XV

Сложно сказать, зачем я это сделал, но что есть, то есть – я зацепил труп гарпуном и подтащил ближе к берегу.

Больше всего мужик походил на скандинава – во всяком случае, ему отлично подошла бы роль какого-нибудь викинга по имени Харальд или что-то в этом роде. Светловолосый, голубоглазый, плечистый и явно не крестьянин, хотя из одежды на нём были только белая туника с поясом и штаны – ни оружия, ни доспехов. И шрам на щеке, от чего-то острого. Перерезанное горло указывало на то, что, скорее всего, его где-то по-тихому прикончили, обобрали и спихнули в реку с расчётом, что вода скроет следы.

По-хорошему стоило бы похоронить его, но без лопаты это заняло бы слишком много времени, а времени у меня не было. Так что скрепя сердце я отправил Харальда плыть дальше.

Встреча эта вызвала серьёзную тревогу. Очевидно, что здесь есть цивилизация, и далеко не факт, что она дружелюбно отнесётся к незнакомцу вроде меня. Если вспомнить статистику Департамента Контроля Реальности, многие попаданцы гибли не от голода и холода, а как раз от рук туземцев. Средневековое мышление таких людей заставляло их видеть врага в любом чужаке. Цивилизованное, впрочем, мало отличалось: в другие миры, как правило, попадали горожане, которые лопату в руках держали только у бабушки на даче. И, соответственно, кормить лишний рот никому не хотелось – своих хватало.

А если кого и принимали, обучив по доброте душевной языку и работе, то эти ребята становились козлами отпущения во время разного рода бедствий. Если поля пожрали вредители или болезнь, кого проще всего обвинить в колдовстве? Разумеется, того, кто выделяется. Рыжего. Слишком красивого (или красивую). Дурачка. Или попаданца.

Вот и не выживали наши ребята в других мирах.

К слову, на сайте Департамента имелся целый раздел, обозванный «Руководство по выживанию в случае локального сдвига пространства-времени», то бишь встречи с тем самым разрывом, в который угодил я. Но, по понятным причинам, особого смысла в разделе не было: не будет же среднестатистический горожанин каждый вечер перечитывать сотню страниц, пока не вызубрит наизусть? Это только выживальщики таким занимаются, но они вообще двинутые малость, по-моему.

Хотя я мог бы просто держать оффлайн-версию на смартфоне. Просто на всякий случай. На такой случай, как сейчас. Бережёного Бог бережёт. На Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Ну, и так далее. Навыков и знаний мне очень не хватало.

С другой стороны, я построил дом на дереве, и он не развалился. Я сделал копьеметалку, пращу, корзину, гарпун для ловли рыбы, научился добывать огонь без спичек и зажигалки… и не умер. Вот что главное. Я живой. А ведь мог бы и копыта отбросить, и не раз. С ягодами, например. Или с Шипящим, если бы не додумался спать на дереве. Или…

Короче говоря, назрела явная необходимость отложить дела вроде мебели и заняться оружием. В конце концов, спать на полу я уже привык, а под крышей и с защитой от ветра это вообще будут королевские условия. Если же сюда придут коллеги уплывшего вниз по течению Харальда, мне несдобровать.

На самом деле я достаточно хорошо представлял свои шансы в бою с обученным воином. Без оружия, скорее всего, преимущество будет на моей стороне, а вот с оружием – ровно наоборот. И ведь не научиться, вот в чём засада. Нет ни учителя, ни хотя бы спарринг-партнёра. И грудастая девица тут не помогла бы.

Но сдаваться без боя я не собирался.

Начал с того, что взял копьеметалку и сделал к ней ещё несколько дротиков, стараясь вырезать их как можно более одинаковыми, и до самого вечера упражнялся в лёгкой атлетике. Постоянные тренировки начинали сказываться – бросать получалось всё лучше и лучше.

Следующим днём я вновь попытался стать пращником, но через пару часов бросил это гиблое занятие и отправился на поиски дерева для лука. До сих пор я не присматривался к тонким деревцам, теперь же долго ходил, испытывая на изгиб всё, что попадалось под руку. Несколько хороших стволов прошли первичный тест, после чего я сел их обрабатывать, нещадно тупя нож. Впрочем, делать это каменным скребком было бы сущим мучением.

Я снял кору, срезал несколько слоёв дерева с каждого из плеч будущего лука, сделав ствол более плоским и оставив круглую часть в центре для руки. Затем, сузив концы, я повесил лук сушиться и принялся за следующий. Таких основ набралось три штуки, кроме того, я пометил каждую и тщательно зарисовал внешний вид растений в тетрадку. Кто знает, сколько прослужит мне готовый лук, и не придётся ли делать ещё один? Полагаться же на память я не хотел.

Пока деревяшки сохли, требовалось сделать тетиву. Плетёный шнур для неё годился, но лучше бы поискать что-нибудь другое, так что я нарезал ещё коры и принялся снимать волокна, тщательно следя, чтобы нити получались как можно более длинными. Дальше оставалось собрать их в пучок и обмотать концы и середину, получив в результате превосходную, хотя и не очень прочную тетиву. Предварительный тест показал, что она легко выдерживает мой вес, а значит, выдержит и натяжение лука.

Впервые испытал я новое оружие на тридцать седьмой день своего пребывания в другом мире. Правда, узнал я об этом только следующим утром, пересчитав чёрточки на палке-календаре.

По традиции я снова залез наверх и развалился на полу своей хижины, заложив руки за голову.

Итак, я тут уже целый месяц плюс ещё несколько дней, потому что позорно прошляпил знаменательную дату. Ну да ладно. Первичные цели выполнены. Я до сих пор жив. Правда, изрядно похудел, с трудом сопротивляюсь мрачным мыслям о будущем, надрываюсь в попытках подготовиться к зиме и так далее, но всё же, всё же. У меня есть дом, есть источник пищи, есть оружие. Из четырёх основ для лука лишь одна показала приемлемую гибкость и упругость, остальные просто засохли и растрескались, и в качестве оружия не годились даже на дубины. Зато последняя стреляла исправно: на глаз в этом луке было что-то около пятнадцати килограммов силы натяжения – вполне достаточно, чтобы убить и зайца, и человека. Стрелы я сделал из всё того же бамбука, приклеив перья смолой и даже попытавшись вставить кремнёвый наконечник, но неудачно. Впрочем, думаю, эту проблему я решу.

Меткость оставляла желать лучшего, но всё же была получше, чем в случае пращи.

Что делать дальше? Во-первых, улучшить оружие. Теоретически я знаю приблизительный состав чёрного пороха, практически толку от этого ноль без палочки, потому что я не знаю, как его добывать и использовать. Разве что бомбы делать – Шипящего прибить.

Бомбы вывели на другую мысль: мне недоставало глиняной посуды. В отличие от Робинзона, я приблизительно знал, как устроена элементарная печь, и глина у меня тоже имелась, так что этим стоило заняться в первую очередь.

Очень уж хотелось ухи или бульона из зайчатины.

XVI

На следующий день я сделал то, что следовало сделать давным-давно: отправился к морю за солью. Хотя теперь еды было достаточно, и живот почти не бунтовал, пресное мясо уже застревало в горле – все мы становимся гурманами, стоит хоть немного улучшить условия жизни.

Когда я впервые залез на верхушку сосны и осмотрелся, море занимало весь восточный горизонт. Тогда я не глянул, где в него впадает моя речка, да собственно, мне было всё равно. Но сейчас, когда я дошёл до устья и в нос ударил запах йода, а по правую руку раскинулся древний город, я никак не мог понять, как ухитрился проглядеть его раньше.

Да, река впадала в бухту, а та выходила на руины – судя по всему, когда-то это был порт. Естественно, его строители даже и не думали плавать вверх по течению – там только лодка пройдёт, а вот бухта – другое дело. Правда, остались от порта рожки да ножки. При слове «руины» у среднестатистического человека в голове появляется какой-нибудь древнеримский городок вроде Помпей, но это – руины откопанные, облагороженные и почищенные. Здешний же город явно был заброшен очень, очень давно, так что здания позарастали от фундамента до крыши, камни растрескались, а некоторые и вовсе искрошились в пыль, и от многих домов остались одни остовы. Лазить по ним никакого желания не было.

Архитектура, на мой дилетантский взгляд, была скорее античной, чем современной, во всяком случае, белый камень стен подозрительно напоминал мрамор, а многие дома могли похвастаться полуразрушенными колоннами. Правда, нигде не обнаружилось ничего выше двух этажей, так что оставалось только гадать, какой высоты всё это было раньше. Нашёл я тут и остатки пирсов, на удивление тоже мраморных. Корабли исчезли, а может, сгнили на дне. Но далеко в руины забредать не давала интуиция: как-то слишком уж пугающе всё это выглядело. Слишком тихо, даже ветра нет, а ведь рядом море.

А когда я нашёл на центральной площади мраморный обелиск, покрытый знакомыми на вид письменами, ноги сами понесли меня прочь из этого зловещего места, а в спину ударил порыв ледяного ветра.

Правда, обелиск никак не отреагировал на моё появление, но как-то очень уж он был похож на памятный валун, рядом с которым погибла коллега-попаданка. Может, это и совпадение. Но лучше я поберегусь – целее буду.

Соли, к моему разочарованию, на берегу оказалось совсем немного. За пару часов кое-как я наскрёб крошечную горстку – весь улов мог бы поместиться в спичечный коробок, и специально подготовленный кусок бамбуковой палки с пробками не заполнился и на десятую часть. Для начала этого, конечно, хватит, но каждый раз так мучиться меня совсем не устраивало.

Обратно я шёл мрачный и подавленный. Наседали мысли наподобие «в какую вонючую дыру я попал?» и «долго я тут не проживу». В самом деле, вокруг – какая-то глушь, руины красноречиво показывают, что местный край оставили и сбежали куда подальше, если вообще не перемёрли. Единственным лучом света в тёмном царстве был Харальд, даром что мёртвый и безымянный. Сейчас я не был уверен, что мне вообще нужна цивилизация, в которой людей режут и пускают по реке, но рано или поздно одиночество меня доконает.

Короче, я решил: обустраиваюсь тут по максимуму, чтобы обеспечить себе путь к отступлению, а дальше иду искать людей. Рано или поздно я войду с ними в контакт, а там видно будет. Тем более что особо искать их не придётся – я был почти уверен, что Харальда убили в каком-нибудь селении выше по течению. Не нарочно же его тащили издалека только для того, чтобы утопить тело.

Планов же по налаживанию жизни хватало с лихвой. Номером один шла глиняная посуда. Номером два – мебель. Хотя бы примитивнейшая кровать или гамак, без стола я уже как-то привык обходиться, а спать на жёстком дереве надоело – вся спина уже в синяках, наверное. Роскоши хочется. Как и в случае с едой, стоит только притерпеться – и сразу растут запросы, как в каком-нибудь градостроительном симуляторе.

Номер три – арбалет. При моих каменных инструментах и нулевых столярных навыках я, конечно, замахнулся на весьма технологичное устройство, но арбалет мог дать мне немалое преимущество перед потенциальным врагом. Хотя бы тем, что из него проще научиться метко стрелять, да и при осаде он куда лучше лука.

Номер четыре – запасы на будущее, и лучшим вариантом для этого в моём положении было вяленое мясо. О процессе его изготовления я не знал практически ничего; единственное, что вспомнилось – это необходимость высушить нарезанные полосками куски. Ну, и солью натереть. Сколько оно может храниться, сколько его надо сушить, в каких условиях – я понятия не имел, и Википедии под рукой не было. Оставалось только набить побольше мяса и экспериментировать.

Номер пять – одежда. Тут, пожалуй, я сдамся сразу. Хотя, наверное, всё равно придётся экспериментировать с кожей и шкурами, иначе я рано или поздно останусь совсем голый. Нынешняя одежда и особенно обувь пока с честью выдерживали беспрерывное ношение, но рано или поздно они сдадутся. К этому времени надо иметь хоть что-то в запасе. Ну, и не мешало бы придумать что-то вроде одеяла.

Начал я с печи и древесного угля. Основная тонкость в его получении – вовремя перекрыть доступ кислорода к огню, тогда вместо горения происходит реакция пиролиза, и поленья превращаются не в пепел, а в уголь, который потом можно использовать как топливо. О земных технологиях я не знал ровным счётом ничего, так что просто сложил нарубленные деревяшки шалашиком, облепил его землёй и поджёг. А когда разгорелось – закрыл отдушину и пошёл строить печь.

В этот момент меня посетили сомнения. Шипящий хоть и разлюбил меня, заходя теперь раз в три-четыре дня, но визиты не прекращал и вполне мог развалить печь. По крайней мере, автограф в виде отпечатка лапы на куче глины он оставил. С другой стороны, не попробуешь – не узнаешь.

Печь я решил ставить на скальной части обрыва, подальше от деревьев – если те загорятся, моему дому конец. Правда, шанс этого совсем мал, но рисковать не стоит. Сначала я сделал решётку – большой толстый блин, в котором бамбуковой палкой проделал отверстия, и оставил всё это сохнуть. Затем пришёл черёд корпуса: вылепив из мокрой глины длинную колбаску, я придал ей плоскую форму и выложил аккуратную стенку с проёмом. Сверху – ещё одну колбаску, и опять сохнуть. Потом я попытался уложить на эту основу решётку, но едва я взял её в руки, как вся конструкция развалилась на части.

Примерно то же самое произошло и с кувшинами.

Это вначале мне казалось, что никаких хитростей здесь нет и быть не может – подумаешь, замесить глину с водой и вылепить печь, а затем посуду. В реальности же я потратил два дня в бесплодных попытках добиться нужной пропорции глины и воды, и все созданные образцы неизменно разваливались, а иногда и вовсе расплывались ещё до высушивания. Не помогло даже армирование лозой, так что гончарное ремесло меня разочаровало – возможно, когда-нибудь я сумею всё-таки сделать себе посуду, но будет это нескоро. А мысли то и дело возвращались к Харальду и месту, откуда он приплыл.

Я ведь не Робинзон Крузо, мой остров – обитаемый, да и неясно, остров ли это вообще. У меня есть однозначные подтверждения существования цивилизации не далее как в тридцати-сорока километрах от меня, а это два дня пути максимум. И, как ни крути, рано или поздно я выйду к ней, и скорее всё-таки рано. Легко жить в одиночестве, сознавая, что идти попросту некуда, и совсем другое – знать, что не так уж далеко живут люди.

Хотя и перспектива получить от этих людей по голове тоже не очень радует.

Однако в конечном итоге, взвесив все «за» и «против», я решил всё-таки попытаться пройти вверх по течению и узнать, куда я вообще попал. Вот смеху будет, если здесь окажется цивилизованное общество и представительство Департамента – я слышал, такие имелись кое-где в других мирах, как раз для помощи попаданцам. Получится, что я зря робинзонил целый месяц с лишним.

Хотя, разумеется, надеяться на такое лёгкое разрешение проблемы не стоило.

XVII

Целых две недели я занимался подготовкой к путешествию. Эксперименты с вялением мяса показали, что если его вешать на солнце и высоко, то примерно за сутки полоска крольчатины высыхает и становится вполне пригодной для хранения и транспортировки, так что мяса я заготовил достаточно (правда, пришлось ещё раз сходить за солью к морю). С древесным углём всё вышло не так гладко: первая партия почти вся попросту сгорела, так что я долго ругался, выковыривая годные куски из кучи пепла. Вообще говоря, я не предполагал разводить костёр, но кто знает, что меня может ждать в походе? Лучше уж предусмотреть всё, тем более что несколько кусков угля почти ничего не весили и занимали мало места.

Всё остальное время было уделено тренировкам, в основном стрельбе. Метать дротики я уже наловчился – во всяком случаев, шагов с десяти уверенно попадал в зайца, а с луком было хуже: если на то же расстояние стрелять оказалось не так уж сложно, то дальше стрелы летели в цель только случайно. К концу срока я увеличил «заячий стандарт» до тринадцати шагов, но и эта дистанция была слишком мала для использования лука против человека. Вполне возможно, что причина лежала не столько в моих стрелковых навыках, сколько в ремесленной косорукости, потому что самодельные стрелы выглядели, мягко говоря, не лучшим образом, и летали тоже. Так что удивляться было нечему – впрочем, в любом случае с луком у меня получилось лучше, чем с пращой.

В путь я отправился налегке, с топором за поясом и рюкзаком за спиной. Кроме того, я взял с собой оба ножа – «харьковский» и швейцарский, запас вяленого мяса на три дня и бамбуковое копьё, которое использовал как посох при ходьбе. Очень не хватало хотя бы самой простой фляги или бутылки, но идти я собирался вдоль реки, так что о воде можно было не беспокоиться. Жаль, что у погибшей попаданки не нашлось хотя бы бутылочки минералки.

Основной план состоял в том, чтобы идти вверх по течению до появления признаков цивилизации. Памятуя участь Харальда, вести себя следовало крайне осторожно. Моя цель – разведка, а не самоубийство.

Шёл я спокойно, не торопясь и постоянно осматриваясь в поисках чего-нибудь интересного. Интересного, впрочем, в пределах видимости не наблюдалось: справа опушка леса, слева – холмы и опять-таки лес. И горы. Не Эверест, но на вид достаточно внушительные. По всему выходило, что река с них и течёт.

Мало-помалу я вышел к холмам и добрался до кремнёвой россыпи. Выглядело это место очень странно, если задуматься: лысый холм, а на вершине – разбросанные как попало камни, причём посторонних почти не было, одни кремнёвые желваки. Я, конечно, не геолог, но сильно сомневался, что это естественное образование. Нашлись на холме и какие-то бурые пятна, очень напоминавшие старую кровь, а также следы пепла – это я решил поиграть в Шерлока Холмса и осмотреть всё повнимательней, а не как раньше. Увиденное встревожило меня: теперь я окончательно убедился, что камни на холме оказались неспроста и, вполне возможно, холм этот был чем-то вроде капища. Правда, следы моего грабежа ничуть не изменились, то есть никто не посещал это место по меньшей мере полтора месяца, но кто знает, когда это произойдёт?

От капища до моего дома – около семи километров. Если вдруг сюда заявятся аборигены и увидят, что я натворил, им не составит труда найти в окрестностях мой скромный домик. И, понятное дело, вряд ли они пройдут мимо.

Сделать с этим я ничего не мог, так что просто пошёл дальше, обдумывая способы укрепить жилище. На деревянный частокол у меня уйдёт никак не меньше полугода. Можно вбить бамбуковые колья, но нормального врага это разве что немного замедлит. Как ни крути, один человек в домике на дереве не сможет обороняться от десятка, даже если это будут дикари с дубинами.

Мысли вновь вернулись к арбалету. В отличие от лука, небольшой мощный самострел мог бы стать неплохим подспорьем в бою. И, в принципе, сделать его тоже вполне реально…

Но тут случилось событие, заставившее меня напрочь забыть обо всём: совсем недалеко по правую руку я заметил столб дыма.

XVIII

На вскидку до него было с километр, не больше. Сам дым – именно от костра, тонкий и полупрозрачный. Явно не сигнальный, и явно не лес горит. А раз костёр, значит, там должны быть люди. Ну, или кто-то разумный, пользующийся огнём.

О перспективах угодить к каким-нибудь оркам или кому похуже я почему-то не думал.

Но и осторожности не потерял: подбирался к лагерю неизвестных очень аккуратно, поминутно останавливаясь и внимательно изучая пространство на предмет чего-то необычного. Глаз человека гораздо лучше различает движущиеся объекты, так что лучше лишний раз не дёргаться. Однако все эти ниндзевские игры оказались напрасными. И, надо сказать, я вовсе не был уверен, что вообще стоило сюда идти.

Лагерь располагался на поляне в центре небольшой рощицы, где аборигены весьма искусно скрыли в листве немаленький шатёр – заметил я его, только подойдя почти вплотную. Собственно, дыма тоже не было бы, просто в костёр угодила ветка со свежими листьями, они-то и выдали местоположение стоянки.

Здесь был бой. Атакующим выступал собрат Шипящего, только с более пёстрым оперением – он валялся у костра, безжизненно раскинув лапы. Защищали лагерь четверо собратьев Харальда с копьями и в пластинчатых доспехах, которые, впрочем, не устояли перед яростью монстра – одного он попросту разорвал пополам, другой лежал у деревьев, пробитый когтями насквозь. Ещё один, изломанный, будто кукла в руках капризного ребёнка, висел на ветвях прямо над костром.

А четвёртый сидел, прислонившись к стволу и прижимая руку к окровавленному животу. Выглядел он так, будто сошёл с обложки альбома какой-нибудь блэк-метал группы на сатанистскую тематику, потому что первым в глаза бросался череп на голове, увенчанный закрученными бараньими рогами и украшенный каким-то причудливым узором. Вторым – такой же пластинчатый доспех наподобие русского или византийского, покрытый тем же узором, что и череп. Несомненно, это был глава экспедиции.

– Нотрикс… – выдохнул он, увидев меня. – Арамо…

Я развёл руками и хотел было осмотреть рану, но мужик недовольно махнул рукой и тут дёрнулся от боли.

– Эраст, – сказал он, и к моим ногам упал топорик наподобие томагавка. Металлический, машинально отметил я.

Между тем «сатанист» склонил голову и обнажил шею, явно предлагая мне рубануть по ней томагавком.

– Э, ты чего! – растерялся я.

– Эраст! – рявкнул мужчина, и даже в таком положении я увидел, как он закусил губу от боли. Ну да, раны в живот – та ещё дрянь: умираешь медленно, а мучаешься долго. Вот только не смогу я его добить топориком! Я ж не палач!

– Может, вот это? – я достал «харьковский» нож. Ударить в горло – так проще будет и быстрее… наверное.

В глазах незнакомца мелькнуло изумление, но, помедлив, он всё же кивнул. Мне в голову тут же влезла нехорошая мысль о какой-то стране, где кивок означал отрицание, но быстро уползла обратно – никаких признаков недовольства мужчина не проявил. Наоборот, когда я приблизился, он запрокинул голову и что-то пробормотал на своём языке – то ли благодарность, то ли молитву.

А я ударил. Сильно, в кадык – так, чтобы наповал.

И даже убил.

– Requiescat in pace, – пробормотал я, садясь рядом, и стараясь подавить тошноту. Да уж, выпала работёнка.

Минут десять я провёл, свыкаясь с новым статусом: на моих руках появилась первая кровь. Зайцы и рыба не в счёт. Да, это всё-таки не совсем убийство – мужик сам попросил меня об ударе милосердия. Но факт оставался фактом: я воткнул нож человеку в горло. Это, знаете ли, не абы что, и в этом опять-таки большая разница с книжками.

А я-то считал себя крутым перцем, раз однажды отлупил двух пацанов, вздумавших отобрать у Насти мобильник. Ребята не ждали, что одетый в костюм с галстуком задохлик (мы возвращались с защиты диплома) окажется самбистом, за что и поплатились. Тогда, кажется, единственный раз за всё время наших отношений Настя по-настоящему восхищалась мной.

Сейчас это выглядело детскими игрушками.

Продолжать очень не хотелось – хотелось свалить ко всем чертям подальше отсюда, но это означало лишиться целого пласта жизненно важной информации, и, поборов шок, я принялся дело. Начал с того, что осмотрел мёртвого предводителя, в особенности его доспех. Вообще стоило бы, конечно, его снять, но это было выше моих сил. К тому же всё равно он был порван.

К моему удивлению, пластины доспеха оказались не стальными и даже не металлическими, а сделанными из какого-то очень твёрдого дерева, который даже швейцарская сталь царапала с трудом. Против каменного копья или топора – вполне годная защита, тем более что томагавк оказался единственным металлическим орудием, найденным на поляне. Оставшиеся трое «сатанистов» при жизни пользовались копьями с кремнёвыми наконечниками, причём не бамбуковыми, а из обычного дерева. Подумав, я забрал все три. Кроме того, обнаружились два топора, при взгляде на которые я ощутил прилив зависти – они выглядели настолько красивее, чем моя убогая поделка. Оба, понятное дело, отправились в рюкзак.

Лицами «сатанисты» были сходны с Харальдом, и все как на подбор – блондины. Им бы патлы подлиннее да круглые щиты – получились бы отличные викинги. Хотя в этих доспехах они больше походили на русских витязей.

Бараний череп, вопреки моим предположениям, не имел никаких ремешков и вообще хоть каких-то креплений, и, казалось, попросту прирос к лицу. Проверять, так это или нет, я не стал – и без того мародёрство вызывало неловкое чувство. Но слишком уж ценным в моём положении был даже кусок ткани шатра, не говоря уже о томагавке и копьях, так что пришлось засунуть гордость подальше.

В шатре обнаружился композитный лук, на пробу довольно тугой, и колчан, полный стрел с кремнёвыми наконечниками. Никакой утвари вроде горшков мужики с собой не возили, да и вообще шатёр оказался пустым, если не считать четырёх одеял и кожаных сумок с креплениями для ношения на поясе. В сумках лежали полосы вяленого мяса, только не крольчатины, а чего-то более серьёзного. Кроме того, я нашёл бурдюк для воды – на вид он вмещал около двух литров. Маловато, но сойдёт. Зато в одной из сумок нашёлся настоящий набор полевого хирурга: кривая костяная игла, нитки, чистая ткань и глиняные фиалы с какой-то пахучей дрянью – судя по всему, обезболивающим или антисептиком.

Всё это отправилось в рюкзак вместе со сложенным шатром, после чего я свернул и перевязал все четыре одеяла, и, шатаясь под грузом собственной жадности, отправился в обратный путь. Наверное, стоило бы похоронить бедолаг, но копать могилу руками означало застрять тут на пару дней, если не больше.

По всему выходило, что это действительно или экспедиция, или разведка. Мяса в каждой сумке должно было хватить дня на четыре, а по прикидкам, если заполнить их полностью – на неделю. Значит, ребята пришли не совсем издалека – ну, или охотились по пути. Бурдюк выглядел слишком маленьким для такого отряда – значит, они не планировали далеко уходить от реки, а скорее всего, по ней и спустились, причём пешком, не на лодке. Вот только куда они держали путь? Уж не на капище ли?

Кроме того, вызывал естественные вопросы уровень развития – точнее, странные нестыковки в этом уровне. Всё снаряжение, кроме томагавка – каменное, зато томагавк не просто металлический, а из какого-то неизвестного сплава. Во всяком случае, уж сталь, титан и алюминий я смог бы отличить, а этот серебристый, с явным голубоватым отливом металл не походил ни на что знакомое прежде. Кроме того, в отличие от всего остального снаряжения главаря, клинок не украшали никакие узоры.

Логичный вывод: топор был изготовлен кем-то другим и окольными путями попал к «сатанистам». Но это на первый взгляд. Если пойти дальше, то, по идее, ребята стоят на уровне каменного века, вот только как увязать с этим ламеллярный доспех и составной лук? И то, и другое – продукт гораздо более развитой цивилизации. И ткань шатра выглядела вполне качественной, хоть и грубоватой – её явно делали на станке, а не ткали вручную.

Плюс этот чёртов череп. Просто так на башке черепа не носят. Кем мог быть его обладатель? Колдуном? Тогда точно на капище шли. Но если так, кого они там собирались приносить в жертву? Никаких полуобнажённых девственниц или ещё кого-нибудь подходящего при группе не было. Возможно, конечно, что жертва сбежала, воспользовавшись суматохой, а раз так, есть шанс её тут встретить.

Но девственниц на обратном пути не встретилось, а жаль – нести всю эту гору добра в одиночку оказалось нелегко. Бросить же хоть что-то не давала старая добрая жаба. Как только уставшее тело сообщало, что неплохо было бы избавиться от одного из тяжёлых одеял, как в голове тут же раздавался возмущённый голос: «Терпи! Если ты бросишь одеяла, что будешь делать без них? Ну и что, что их аж четыре?! Запас нужен! Запас! Запас! Запа-а-ас!».

И так – до самого дома.

Надо сказать, успел я впритык, а ведь выходил с рассветом и привалов почти не делал, разве что на обратном пути несколько раз останавливался. Солнце уже зашло, когда я, наконец, подошёл к убежищу. Медлить было нельзя, так что я даже не стал закидывать наверх барахло, а просто свалил его под одним из кустов и взял только два одеяла, лук да томагавк с ножами – оставить без присмотра самые ценные изделия не позволила совесть. Впрочем, как я убедился утром, беспокоился об этом зря.

Если первая ночь здесь была худшей в моей жизни, то нынешняя, пожалуй, превзошла бы даже первое свидание с Настей, которое весьма бурно закончилось у неё в кровати. Достаточно сказать, что впервые за всё время пребывания в этом дурацком мире я позволил себе спать без одежды, да ещё и на мягком. Кроме того, я уснул хоть и усталым, но сытым.

Ну, а утром принялся за полноценное изучение хабара.

Естественно, мои жалкие самоделки не шли ни в какое сравнение с оружием, которым владели «сатанисты». Подозрения насчёт исторических несоответствий только укрепились, когда я изучил копья – все три древка были идеально ровными, отшлифованными до бархатной гладкости, а кремнёвые наконечники сидели как влитые. Только поковырявшись в одном из копий ножом, я заметил, что кремень держится на древке за счёт какого-то прозрачного клея. Для пробы я несколько раз взмахнул этой штукой, пырнул истыканный прежними упражнениями пенёк и даже метнул – копьё было отлично сбалансировано, но явно предназначалось для ближнего боя.

Кремнёвый топор тоже выглядел поделкой человека, превосходно умеющего обрабатывать и дерево, и камень. Хотя его конструкция в целом повторяла мою, но топорище имело тщательно выверенную анатомическую форму, а лезвие отточено до бритвенной остроты и отполировано. Кроме того, в щелях проушины тоже обнаружились следы клея.

Скорее всего, подумал я, у этих людей попросту нет металла – ну, если не считать редкие томагавки, которые действительно могут быть случайными артефактами или продукцией какого-то одного города, имеющего доступ к таким материалам. Поэтому им и приходится обходиться камнем – но если уж делать оружие из него, то на совесть. Вот они и делают.

Затем пришёл черёд лука. Как я и определил вначале, он был композитный – из какой-то кости, дерева и сухожилий, но не рекурсивный, как восточные, а прямой. Стрелы все как на подбор, одинаковые, с ровным оперением и подобранными чуть ли не по ГОСТу наконечниками – загляденье, да и только. Для пробы я пустил одну в дерево шагах в тридцати и промазал буквально на ладонь. Ощущения – как будто с «Запорожца» пересел на «Ламборгини Диабло». Ни на том, ни на другой я не ездил, но представлял себе это именно так.

Кроме того, мощность моей самоделки тоже не шла ни в какое сравнение с этим монстром, тетиву которого я с заметным усилием оттягивал до уха. Следовало подумать о кольце на большой палец – если даже самоделка успела изрядно стереть мне пальцы, то новый лук моментально обдерёт с них всю кожу.