Электронная библиотека » Вадим Волобуев » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 18 мая 2020, 15:00


Автор книги: Вадим Волобуев


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Краковские семинаристы не могли остаться в стороне от этих событий. У всех перед глазами стояла картина бедствий, обрушившихся на римско-католических и униатских священников после присоединения восточных земель к СССР, – часть их выслали в Сибирь, некоторых расстреляли вместе с офицерами в 1940 году. Греко-католическая (униатская) церковь в 1946 году была и вовсе упразднена советской властью в наказание за якобы поголовную поддержку УПА138138
  Żaryn J. Dzieje Koscioła katolickiego w Polsce (1944–1989). Warszawa, 2003. S. 21–23.


[Закрыть]
.

Подобно многим ксендзам, Сапега, если верить польской госбезопасности, активно сотрудничал с боевым подпольем, передавал за рубеж документы, касавшиеся катынского преступления, и даже утвердил устав новой конспиративной организации «Свобода и независимость», пришедшей на смену Армии Крайовой139139
  Lasota M. Donos na Wojtyłę. Karol Wojtyła w teczkach bezpieki. Kraków, 2006. S. 10–11; Bogacz R. Książe niezłomny. Kardynał Adam Stefan Sapieha. Kraków, 2001. S. 282.


[Закрыть]
. Сапегу не трогали – польские коммунисты вообще до 1948 года не рисковали связываться с костелом. Однако госбезопасность установила наблюдение за ним и рядом семинаристов, в число которых попал и Войтыла (к нему даже приставили особого сотрудника)140140
  Ibid. S. 9.


[Закрыть]
.

Кароль Войтыла к тому времени был уже не только семинаристом, но и вице-председателем «Братской помощи учащихся Ягеллонского университета» (в просторечии «Братняк») – общественной организации, занимавшейся поддержкой нуждающихся студентов. Должность эта отнимала у Войтылы так много сил, что однажды, просидев всю ночь на заседании, он попросил преподавателя в семинарии не экзаменовать его – настолько был вымотан141141
  Szczypka J. Op. cit. S. 105.


[Закрыть]
.

Благотворительностью «Братняк» не ограничивался. В феврале 1946 года его члены вместе с прочими краковянами триумфально встретили возвратившегося из Рима Сапегу, наконец получившего кардинальскую шапку. А 3 мая, в День Конституции, «Братняк» организовал праздничную манифестацию, которая была жестоко разогнана органами правопорядка.

День Конституции наряду с Днем независимости – важнейший государственный праздник Польши. Каждый поляк знает, что Речь Посполитая – вторая страна в мире, где появилась конституция. Это произошло в 1791 году, через четыре года после США и за пять месяцев до Франции. Есть чем гордиться!

Однако коммунисты отменили этот праздник, чтобы он не затмевал первомайские торжества. Власти заранее уведомили сограждан, что не допустят никаких шествий. «Братняк» не смутился запретом и вывел людей на улицы. Закончилось все стрельбой с убитыми и ранеными. Сотни манифестантов были задержаны (в том числе младший товарищ Войтылы по семинарии Анджей Дескур, с которым он позже сведет близкую дружбу)142142
  Lasota M. Op. cit. S. 14.


[Закрыть]
.

Принимал ли Войтыла участие в этом? Едва ли. Он горел в тот момент другим: обжигающими строками Иоанна Креста, самоотречением брата Альберта, медитативными стихами, которые как раз начал публиковать «Голос Кармела».

А снаружи кипела совсем иная жизнь: с развешанных повсюду портретов взирали коммунистические вожди, внедрялись новые праздники с их парадами и красными флагами; певцы социализма, вроде Адама Важика, читали пламенные вирши.

 
Мало радостных слов нам оставило прошлое наше
Отдадимте ж уста
настоящего радостным гудам
Жаждет радость советская звуков как полная чаша
Да пробьется на свет красота
что в забитых народах веками лежала под спудом
Извлекайте ж народы
ваших пашен слова трудовые
ваших песен слова хоровые
молодые слова
оды
развернувшейся долгим о!
Песни юношей в море
Да участвует в хоре
бодрой юности торжество
Есть прекрасные звуки
Сколько зим они втайне
простояли в гортани
жен под черной чадрой
В море сброшены чадры
и не высохли руки!
Лижет львом прирученным
вольным вольные руки
вал впервые зеленый
пеной белой впервой
Но тех звуков прекрасней
звук дыхания: ах!
в час как счастья избыток
проступает в слезах… 143143
  Важик А. Радость советская. Перевод М. Цветаевой.


[Закрыть]

 

Войтыла впитывал эту новую действительность, чтобы потом включить ее в переработанный вариант пьесы об Адаме Хмелёвском. Но внешне оставался безучастен, больше увлеченный «берегами, тишиной напоенными». Поляки назвали бы это «внутренней эмиграцией». «Брата нашего Бога» Войтыла закончит в 1950 году и отнесет в «Тыгодник повшехны» – католическую газету, созданную под эгидой митрополита Сапеги его знакомыми по Унии Яном Пивоварчиком и Ежи Туровичем144144
  Хотя печататься там он начал, видимо, не в силу шапочного знакомства с редакцией, а благодаря сотоварищу по обучению в Риме Станиславу Старовейскому, чья тетка пользовалась большим влиянием среди католической интеллигенции Кракова. По возвращении Войтылы и Старовейского из Рима она устроила прием в честь них, пригласив редакцию «Тыгодника повшехного». Там-то Войтыла и получил предложение опубликоваться, описав свои впечатления о христианстве на Западе (Lecomte B. Op. cit. S. 148).


[Закрыть]
. Но «Тыгодник», как и весь польский католицизм, будет переживать в тот момент не лучшие дни, придавленный коммунистическим прессом. Творение Войтылы с его кредо «Я выбрал высшую свободу» придется явно не ко двору и будет отложено на тридцать лет.

***

Первого ноября 1946 года Сапега рукоположил Войтылу в священники (первого среди участников «Живого розария»). День всех святых в 1946 году оказался совмещен с Днем памяти жертв войны: через Краков на Раковицкое кладбище в тихой торжественности везли останки заключенных Аушвица. Впереди двигалась рота почетного караула со знаменем, освященным краковским архиепископом, потом шли выжившие узники концлагеря, которые несли урны с пеплом сожженных, а вокруг двигались польские «комсомольцы» с факелами. С ратуши на площади Главного рынка звучал трагический хорал «С дымом пожарищ» – память об истреблении галицийских поляков украинскими крестьянами во время восстания 1846 года, закончившего недолгую историю Краковской республики145145
  Szczypka J. Op. cit. S. 111–112.


[Закрыть]
.

Этот день, как и последующие, когда Войтыла будет служить мессы в вавельской крипте святого Леонарда, в дембницком храме святого Станислава Костки и в вадовицком соборе, превратился для него в одну сплошную заупокойную службу по тем, кто не дожил до конца оккупации: по отцу, по однокурсникам, по салезианцам и по школьным товарищам. Он будто прощался с прошлым, перелистывая очередную страницу своей жизни. Из родных на его первую мессу пришла лишь крестная, Мария Вядровская, старшая сестра матери, а из «Живого розария» – Мечислав Малиньский, представлявший Яна Тырановского, который умирал от чахотки и гангрены в госпитале. Пришли актеры Театра рапсодов, но не было ни Кыдрыньского, ни Остервы (последний скончается в мае 1947 года от рака). Зато присутствовал верный ксендз Фиглевич, которому выпало счастье стать руководителем бывшего ученика на его первой литургии. В Вадовицах новоявленного священника приветствовал с амвона его гимназический законоучитель ксендз Захер. Одиннадцатого ноября, в День независимости, Войтыла провел первое крещение – омыл в купели дочку Галины Круликевич.

Католический священник в те времена – не то же самое, что сейчас. Еще не прошел Второй Ватиканский собор, и ксендзы пока не привлекали народ к служению, а стояли к ним спиной и произносили молитвы на непонятной никому латыни. Духовенство выглядело особой кастой, имеющей привилегию на общение с Богом. Актриса Данута Михаловская вспоминала, что в ее глазах «ксендз был человеком, слепленным из другой глины. Нас, девушек, мучил вопрос, носят ли священники под сутаной штаны. Ведь это был некто из параллельного мира!»146146
  Mój kolega papież // http://www.e-teatr.pl/pl/artykuly/24033,druk.html (дата обращения: 31.12.2019).


[Закрыть]
Вероятно, потому взрывник Лабусь и советовал Вотыле принять посвящение: неприспособленному к жизни человеку оставался, по его мнению, только один путь – в ксендзы.

Войтылу рукоположили в срочном порядке, куда раньше, чем его однокурсников по семинарии. За месяц он прошел «стаж» субдьякона и дьякона. Расчет был на скорейшую отправку его в Рим, чтобы успеть к началу осеннего семестра147147
  Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 77.


[Закрыть]
. Марек Лясота, автор книги о слежке «чекистов» за Войтылой, предположил, что таким образом архиепископ выводил нескольких своих клириков из поля зрения спецслужб148148
  Lasota M. Op. cit. S. 16, 13.


[Закрыть]
. Возможно, так и было, но это не объясняет, почему для отправки в Рим архиепископ выбрал именно Войтылу и его сокурсника Станислава Старовейского (которого, между прочим, рукоположили уже после возвращения из Италии).

Войтыла был не лучшим учеником в своем потоке и вообще выражал желание уйти в кармелитский монастырь. Вдобавок во время торжественной встречи вернувшегося из Рима митрополита Войтыла опростоволосился, когда декламировал одну из проповедей ксендза-писателя Иеронима Кайсевича (1812–1873) о любви к родине и сбился, точно ребенок, забывший стихотворение149149
  Kalendarium… S. 94–95; Szczypka J. Op. cit. S. 92.


[Закрыть]
.

И все же архиепископ выбрал именно его. Откуда такая благожелательность? Чутье? Или Сапега запомнил этого парня еще по его приветственной речи в Вадовицах? Точных причин мы не знаем.

Война нанесла польскому костелу страшные раны. Из 10 500 священников погибло более 2000, в их числе пять епископов150150
  Żaryn J. Op. cit. S. 20.


[Закрыть]
. Коммунистическая власть тоже, мягко выражаясь, не питала симпатий к церкви: уже в сентябре 1945 года она разорвала конкордат с Ватиканом. Клир пока не трогали, но печальная участь католического духовенства на кресах показывала, что церемониться с ним марксисты не будут. Надо было срочно восполнить убыль в ксендзах, а восполнять было некем. Выпуск Войтылы насчитывал всего десять человек151151
  Kalendarium… S. 88.


[Закрыть]
. Будущее рисовалось в мрачных тонах. Митрополит, видимо, спешил отправить на учебу в Рим хотя бы двух самых старших семинаристов, пока Польша совсем не закрыла границы.

«Время убегает, вечность ожидает», – эту надпись на стене вадовицкого собора маленький Кароль видел всякий раз, выглядывая в окно квартиры152152
  Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 8.


[Закрыть]
. Время пришло – и он узрел Вечный город, чтобы начать свой поход в вечность.

Европа

Любой испытывает волнение, первый раз выезжая за границу. Что уж говорить о 26-летнем Войтыле, который до того вообще не бывал дальше Кракова и Бескидских гор! Со своим товарищем, 24-летним Станиславом Старовейским, он сначала добрался до Катовиц, а оттуда крюком через Париж выехал на поезде в Рим.

Итальянская столица в то время являлась средоточием польских военных, еще недавно сражавшихся под командой Владислава Андерса в составе войск союзников. Это были люди, имевшие за плечами печальный опыт советского плена и ссылки, а потому не питавшие любви к коммунистам. Одним из этих военных был Ежи Клюгер, с которым Войтыла разминулся самую малость – школьный товарищ как раз выехал в Турин, чтобы поступить в политехнический институт. Здесь же, в Риме, с официальным визитом к понтифику находился в тот момент и примас Хлёнд. Пока он вел переговоры с ярым ненавистником коммунизма Пием XII, верный последователь Сталина Болеслав Берут, возглавлявший временный парламент Польши, дал интервью, где обвинил Ватикан в симпатиях к немцам, а церковь – во вмешательстве в дела государства. Приближались выборы в Сейм, которые должны были определить, кому править страной – коммунистам или их противникам, сплотившимся вокруг Польской крестьянской партии Миколайчика. Симпатии епископата к Миколайчику ни для кого не были секретом.

Хлёнд, возможно, не являл собой образец храбрости, но в личном общении оказался человеком доступным и простым. Войтылу он совершенно очаровал своей доброжелательностью и отсутствием всякой надменности153153
  Kalendarium… S. 99.


[Закрыть]
. Среди тяжких забот примас нашел возможность устроить обоих клириков на жительство в Бельгийскую папскую коллегию, недалеко от старого дворца римских первосвященников и королей, а главное – рядом с церковью святого Андрея, где покоятся мощи Станислава Костки, небесного покровителя министрантов. Когда-то в другом костеле Станислава Костки, на Дембниках, Войтыла познакомился с Тырановским и примкнул к «Живому розарию». Теперь же он мог прикоснуться к останкам этого удивительного юноши, который прожил всего восемнадцать лет, но успел совершить духовный подвиг.

Выбор примаса пал на это место, конечно, не случайно: рядом находился теологический факультет атенеума154154
  Атенеум (от названия Афин) – первый древнеримский вуз, основанный императором Адрианом. Впоследствии имя атенеума носили разнообразные учебные заведения.


[Закрыть]
святого Фомы Аквинского, в просторечии – Ангеликума, где предстояло учиться обоим гостям. Вообще-то обычно поляков направляли в Григорианум, к иезуитам, но Сапега предпочел Атенеум, возможно чтобы укрыть своих семинаристов от доносчиков – таковых наверняка было немало среди учащихся из стран советского блока. Поселили обоих клириков тоже не там, где обычно жили приезжие с берегов Вислы: вместо Польской коллегии или Польского церковного папского института их разместили поближе к Атенеуму, у бельгийцев.

На юго-запад от Ангеликума, если пройти между форумом Траяна и Пантеоном, возвышается польский костел святого Станислава Щепановского – там служил тогда главный капеллан вооруженных сил Польши за границей Юзеф Гавлина. Его юрисдикции подлежали все прибывающие из Польши духовные особы. Костел святого Станислава являлся осью, вокруг которой вращалась жизнь польских солдат в Риме155155
  Szczypka J. Op. cit. S. 121.


[Закрыть]
. Но Войтыла и его товарищ заходили туда нечасто, поглощенные иными заботами156156
  Kalendarium… Op. cit. S. 100.


[Закрыть]
. Может, и к лучшему: как раз в это время польские власти лишили гражданства семьдесят пять офицеров зарубежной армии, в том числе покорителя Монте-Кассино Владислава Андерса, руководителя варшавского восстания Тадеуша Бура-Коморовского, героя боев в Арденнах Станислава Мачека и одного из командиров североафриканской кампании Станислава Копаньского. Иметь дело с неприкасаемыми было чревато. Осторожность, правда, не помогла: в 1952 году Старовейскому, вновь выехавшему за рубеж, все же запретили возвращаться в Польшу – быть может, в наказание его тетке, известной католической активистке. Оставшуюся часть жизни он провел в Бразилии.

Из более чем двадцати человек, проживавших в Бельгийской коллегии, больше всего было, естественно, бельгийцев, на втором месте шли американцы157157
  Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 83.


[Закрыть]
. Английским на тот момент Войтыла не владел, потому вряд ли мог вести оживленные дискуссии с приезжими из Нового Света. Зато французский его был на высоте, и он наверняка услыхал немало интересного о том, что будоражило умы католиков Западной Европы: о «новой теологии», о движении священников-рабочих, о секуляризации и т. д. Французский, несомненно, понадобился ему и для общения с научным руководителем, выдающимся доминиканским богословом Режиналем Гарригу-Лагранжем. А диссертацию, которую он должен был защитить в конце обучения (все о том же Хуане де ла Крусе), польский гость писал по-латыни.

Поразительно! Человек без высшего образования, последние годы трудившийся в каменоломне, объяснялся с иностранцами на их языках и читал в оригинале труды испанских мистиков. Кто мог предвидеть такое еще семь лет назад, когда студент-первокурсник брал уроки у Ядвиги Левай? Знаки, знаки! У Господа ничего не бывает случайно.

Между тем задача перед ним стояла невероятно сложная. До сих пор его единственным достижением в богословии было эссе на тему взглядов Иоанна Креста, о котором семинарский рецензент отозвался неблагосклонно: «Анализ текстов недостаточен. Кроме того, некоторые из них совершенно не подходят для доказательства поставленного тезиса»158158
  Szulc T. Op. cit. S. 127.


[Закрыть]
. И это в Кракове! Чего же ожидать от такой глыбы, как Гарригу-Лагранж?

Ангеликум пестовал в своих стенах защитников схоластики от нападок прогрессистов. «Новая теология», которая спустя пятнадцать лет превратится в магистральное направление католической мысли, тогда лишь торила себе путь, выдерживая натиск последователей неотомизма во главе с римским папой. Суть «новой теологии» сводилась к поиску согласия между богословием и достижениями науки, а также к открытости церковной доктрины современным философским течениям. Учитывать индивидуальный опыт веры, а не только сверять каждый свой шаг со Священным преданием, говорить на понятном всем языке – вот к чему призывали апологеты новой теологии (имелся в виду отказ от сложных схоластических формул, а не от латыни). По убеждению ортодоксов подобные взгляды разрушали веру в абсолютную и непреходящую значимость слова Божьего, а также расшатывали авторитет отцов церкви. Труды прогрессистов (Мари-Доминика Шеню, Амбруаза Гордея, Анри де Любака и других) периодически оказывались в списке запрещенных Ватиканом книг, а в 1950 году Пий XII особой энцикликой осудил вообще все «новые тенденции» в богословии.

Научный руководитель Войтылы Гарригу-Лагранж принадлежал к когорте наиболее преданных бойцов понтифика. Твердо убежденный в окончательности и незыблемости построений Фомы Аквинского, он в своих атаках на прогрессистов зашел так далеко, что, по словам одного из единомышленников, готов был «обвинить и святого Фому»159159
  Реати Ф. Э. Бог в XX веке. Человек – путь к пониманию Бога. Западное богословие XX века. СПб., 2002. С. 63.


[Закрыть]
. Однако это был человек энциклопедических знаний и отнюдь не сухарь: его семинары пользовались популярностью, а сам он подкупал доброжелательностью – многие студенты именно ему исповедовались в грехах160160
  Weigel G. Świadek… S. 115.


[Закрыть]
. «Молодые профессора рассказывают больше, чем знают, – говорил он о своей методе, – то есть разглагольствуют о многих вещах, в которых не разбираются. Профессора среднего возраста рассказывают лишь то, что знают. А пожилые – только то, что полезно слушателям»161161
  Szczypka J. S. 119.


[Закрыть]
.

Войтыла в скором будущем сам окажется в стане прогрессистов, но покамест он не сошелся с Гарригу-Лагранжем лишь во взглядах на мистику Иоанна Креста. Поляк воспринимал ее как необычайный личный опыт и путь к единению с Богом, а французский доминиканец – всего лишь как частный случай теологии, который надо объяснить с помощью понятийного аппарата Фомы Аквинского. Иначе говоря, для Гарригу-Лагранжа мистика сама по себе не имела смысла, пока не препарировалась скальпелем неотомистской теологии. Сначала – теория, потом – практика. Для Войтылы все было наоборот: главное – душевный восторг от единения с Господом, а в какие схоластические одежды это облечь – дело десятое162162
  Kalendarium… S. 101; Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 86.


[Закрыть]
.

Следуя за Хуаном де ла Крусом, Войтыла воспринимал Бога как личность, с которой можно общаться, в то время как схоласты видели Его скорее объектом размышлений. Единение с Богом, писал Войтыла, – это нечто вроде единения душ влюбленных, при котором каждый остается собой, но принимает в себя частичку другого. Чтобы достичь этого, следует отречься от желаний земного мира, очистить разум и целиком отдаться тому потустороннему, что есть в каждом из нас, – перейти в состояние, которое Хуан де ла Крус называл «темной ночью души»: состояние чистой воли, устремленной к Богу. Глубокая вера, твердая надежда и искренняя любовь преображают душу, делая из нее подобие Божие в том смысле, что личность человека приходит в полное соответствие с Господней волей, становится ее выразителем. В этом состоянии человек ощущает прикосновения Божьи, которые просветляют душу и разжигают в ней пламя163163
  Zdybicka Z. J. Jan Paweł II – filozof i mistyk. Lublin, 2009. S. 123–134.


[Закрыть]
.

Гарригу-Лагранж и сам в то время был увлечен воззрениями Хуана де ла Круса (еще одно совпадение!) и в принципе не отделял их от томизма. У него была одна претензия: Войтыла не использовал понятие «Божественный объект», когда речь шла о личных переживаниях мистика. Очевидно, Войтыла сделал это намеренно, чтобы не смешивать метафизическую и персоналистскую терминологии. В первом случае речь шла об описании Божественной сути, которое было возможно лишь через отрицание тех или иных качеств Создателя (в этом Хуан де ла Крус повторял Фому Аквинского), во втором – об общении с Богом как с личностью, имеющей безобъектный характер164164
  Wojtyła K. Świetego Jana… S. 208; Buttiglione R. Myśl Karola Wojtyły. Lublin, 2010. S. 84–86.


[Закрыть]
(то есть личность есть, а ее носителя – нет. Непостижимо? Но это – Бог!). Эти разногласия не помешали Войтыле защититься, однако степени в Риме он так и не получил: для этого диссертацию следовало издать, а у Кароля не было денег165165
  Kalendarium… S. 106.


[Закрыть]
.

***

В мае 1947 года в Рим нагрянул Сапега, который не преминул встретиться с обоими клириками и даже профинансировал их путешествие по Франции и Бельгии, чтобы они посмотрели на тамошний католицизм.

С католицизмом там было скверно. Франция, одна из старейших католических стран, переживала эпоху безверия. Рабочие покидали церковь, уходя в марксизм. Тревожным набатом прозвучала изданная в 1943 году книга священников Анри Годэна и Ивана Даниэля «Франция – страна новой евангелизации?», в которой был представлен удручающий для католиков образ государства, чьи дети иногда не знают, что означает крест, а взрослые исповедуют скорее язычество, чем христианство. Победа над Третьим рейхом лишь усилила это движение: все видели, что не Бог спас от нацизма, а богоборцы-коммунисты. Положение усугублялось послевоенной реконструкцией, из‐за которой крестьяне массово переселялись в города и резко меняли ценностные ориентиры.

Нечто похожее происходило и в Польше, но там индустриализация только начиналась и не пустила такие глубокие корни. Кроме того, коммунисты в сознании большинства воспринимались там как русские марионетки, а к русским у поляков большой исторический счет. Не то во Франции. Здесь русских носили на руках и даже станция парижского метро получила название «Сталинград».

Парадокс Франции заключался в том, что на фоне массового разочарования в вере интеллектуальная жизнь церкви била ключом. Еще на рубеже XIX–XX веков не только здесь, но и в протестантской Великобритании возникла целая плеяда деятелей культуры, обратившихся в своих духовных поисках к Риму (наиболее показательный пример – Гилберт Кит Честертон, у которого даже в детективных рассказах основное действующее лицо – католический священник, отец Браун). Прилив религиозных чувств среди французских студентов отмечал в 1928 году Георгий Федотов: «Молодежь, почти поголовно, в графе религиозных убеждений отмечает себя католиками. На вершинах духа и в самом активном слое интеллигенции возвращение в церковь – уже совершившийся факт»166166
  Аверинцев С. С. Между средневековой философией и современной реальностью (Приложение) // Жильсон Э. Введение в философию св. Фомы Аквинского. М.; СПб., 2000. http://krotov.info/history/12/3/gilson5.html#49 (дата обращения: 13.06.2016).


[Закрыть]
.

Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Так решил парижский архиепископ Эммануэль Сюар и основал в 1941 году «Миссию Франции» – учреждение, готовившее священников для окормления рабочих: наравне с богословским образованием выпускники получали профессию, чтобы трудиться и жить вместе с паствой. Именно отсюда и пошли священники-рабочие.

Подумать только – миссия! Прежде французы создавали миссии в местах, где не слыхали о слове Божьем: на островах Полинезии или в джунглях Индокитая. А теперь новая христианизация понадобилась самой Франции.

Инициатива получила одобрение Пия XII, который, впрочем, скоро разочаровался в ней: вместо обращения рабочих в веру священники сами попадали в плен социализма, интеллектуально деградируя (на духовное развитие у них не оставалось ни сил, ни времени – все отнимала работа). В 1953 году семинарии «Миссии Франции» закрыли, но сама организация сохранилась.

Войтыла в священниках-рабочих увидел новых апостолов, несущих благую весть отчаявшимся людям, как это делал Адам Хмелёвский. Будущий понтифик так и назовет их в своей статье для «Тыгодника повшехного», которую опубликует по возвращении в Польшу. Миссионерство среди угнетенных и обездоленных – разве не этим занимался Христос? У Кароля и самого имелся за плечами аналогичный опыт – пусть не священника-рабочего, но хотя бы семинариста-рабочего.

Уже в Риме Войтыла регулярно вел службы в рабочем квартале Гарбателла, а еще сошелся с Марселем Ауленбруком, своим соседом по коллегии, который возглавлял бельгийское отделение «Рабоче-христианской молодежи» – организации, в какой-то мере предвосхитившей опыт священников-рабочих167167
  Szczypka J. Op. cit. S. 121–122; Kalendarium… S. 106.


[Закрыть]
. От этого человека Войтыла услышал слова, глубоко запавшие ему в душу: «Господь допустил, чтобы зло, именуемое коммунизмом, пало на вас… Почему? Быть может, оттого что мы на Западе просто не выдержали бы такого опыта. А вы выдержите». Фраза бельгийца так поразила его, что он процитировал ее даже в своей последней книге, изданной всего за два месяца до смерти168168
  Jan Paweł II. Pamięć i tożsamość. Rozmowy na przełomie tysiącleci. Kraków, 2005. S. 21.


[Закрыть]
.

Послевоенная Европа жила в ощущении коммунистического натиска. Восточная ее часть уже оказалась в руках марксистов, западная готова была повторить тот же путь. В ноябре 1946 года коммунисты победили на парламентских выборах во Франции, обойдя даже христианских демократов, которым симпатизировали де Голль и американцы. Лидер ФКП Морис Торез занял пост вице-премьера. Казалось, коммунизация Франции не за горами. В Компартию вступили такие известные люди, как Мишель Фуко и Пабло Пикассо, близок к коммунистам был властитель дум молодежи Жан-Поль Сартр. В мае 1947 года премьер Поль Рамадье под давлением администрации США исключил коммунистов из правительства (получив взамен участие в «плане Маршалла»), но столкнулся с нарастающим рабочим движением, которое уже в ноябре вынудило его уйти в отставку.

В Италии ситуация выглядела не столь тревожной, но и там коммунисты, ведомые Пальмиро Тольятти, регулярно входили в Совет министров. Их бастионом являлись провинции Тоскана, Умбрия и Эмилия-Романья. Однако и в Италии май 1947 года оказался для коммунистов роковым: премьер Альчидо де Гаспери (лидер христианских демократов и большой друг Ватикана) удалил их из правительства. Запланированные на апрель 1948 года парламентские выборы обещали горячую схватку: коммунисты объединились с социалистами, а за хадеков усиленно агитировал Ватикан.

Марсель, Лурд, Париж, Брюссель, Гаага, Амстердам, Утрехт, Маастрихт, Арс – маршрут Войтылы и Старовейского летом 1947 года. Каждый пункт имел свою специфику, и каждый дал что-то новое, навеки запечатлевшись в памяти. Марсель, где очень скоро вспыхнут волнения рабочих, являлся полем деятельности священника-докера Жака Лева. Он и встретил поляков в робе – дескать, монашеская ряса больше никого не впечатляет. В Лурде они посетили грот Масабьель, где девяносто лет назад местной девочке явилась Богоматерь. Лурдский санктуарий имел особенное значение для обоих клириков – именно там жил Август Хлёнд в годы войны. Войтыле Лурд запал в сердце, туда он совершит последнее путешествие в жизни, прощаясь с земным миром.

В Париже Войтыла устремился опять-таки в рабочий район, чтобы встретиться с тамошним кюре Мишоно, написавшим книгу о деятельности приходского священника. Город был огромен, передвигаться по нему приходилось на метро, но Войтылу это только радовало – едешь себе и едешь, можно спокойно поразмыслить в дороге169169
  Kalendarium… S. 103.


[Закрыть]
. Польские гости встретили во французской столице товарищей по краковской семинарии – Анджея Дескура и Казимира Майданьского. Они долго беседовали на вокзале перед отъездом Войтылы и Старовейского в Брюссель. Кто мог представить тогда, глядя на четвертку славян в потертых сутанах, что перед ними стоят будущие епископ, кардинал и римский папа!

В Бельгии Войтыла общался с основателем Рабоче-христианской молодежи Йозефом Кардейном, делясь с ним впечатлениями от встреч со священниками-рабочими, но Кардейн остудил его пыл: среда засасывает даже лучших, и «новые апостолы» не стали исключением – кое-кто в нарушение обета создал семью, другие связались с коммунистами. Все это не доведет до добра170170
  Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 92.


[Закрыть]
. Кароль, однако, хотел попробовать себя в деле и на несколько недель устроился в приход под Шарлеруа, где окормлял польских шахтеров. Здешние работяги мало походили на тех, с кем он трудился на фабрике соды. Хоть и говорили на том же языке, но к вере относились насмешливо, священника почитали за слугу капитала, а вот на успехи коммунистов в Польше взирали с радостью, полагая, что власть наконец-то переходит в руки трудящихся. Впрочем, к Войтыле отнеслись хорошо: по свидетельству Старовейского, прощались с ним очень радушно171171
  Szczypka J. Op. cit. S. 127; Jan Paweł II, J. Kiliańczyk-Zięba. Op. cit. S. 63–64; Kalendarium… S. 103.


[Закрыть]
.

Главным польским коммунистом в этих краях был Эдвард Герек, глава национального совета поляков и ветеран Сопротивления. В 1948 году он вернется в Польшу, чтобы начать блестящую политическую карьеру, которая увенчается постом лидера партии. Войтыле не суждено было пересечься с ним в Бельгии – Герек работал севернее, в Лимбурге. Они встретятся много позже, в 1979 году, когда римский папа Иоанн Павел II совершит первое паломничество на родину и будет принят главой Польской объединенной рабочей партии Эдвардом Гереком в Бельведерском дворце – бывшей резиденции царских наместников и Юзефа Пилсудского.

Если французы и бельгийцы отличались равнодушием к вере, то голландские католики, напротив, поразили своим фанатизмом. Выкованные в огне кальвинистских преследований, католики в Нидерландах сами превратились в подобие неулыбчивых протестантов. Местная полька жаловалась Войтыле, что не может вынести суровости здешних священников, даром что в Польше она воспитывалась у монахинь и принадлежала к католическим организациям. Зато и успехи католиков были велики: «паписты» основали университет, развернули сеть СМИ и даже провели своего кандидата на пост премьера. Войтыла с восхищением напишет об этом по возвращении на родину, хотя и встревожится по поводу того, что голландский католицизм имеет сугубо практическое обличье, как община, объединенная некими ритуалами, без всякого интеллектуального и духовного наполнения (впоследствии этот недостаток аукнется глубоким кризисом, который придется разрешать Иоанну Павлу II)172172
  Moskwa J. Op. cit. T. I. S. 92–94.


[Закрыть]
.

На обратном пути в Рим Войтыла и Старовейский заехали в Ар-сюр-Форман – приход знаменитого исповедника Жана-Мари Вианнея (1786–1859). Отстающий семинарист, отправленный в лионскую глухомань, Вианней прославился даром обращать грешников и стал образцом служения людям: последние двадцать лет жизни почти не покидал исповедальни, принимая до ста тысяч человек в год. Власти даже провели железную дорогу из Лиона в Арс, чтобы облегчить путь кающимся. Святым стать нетрудно, как верно заметил некий салезианец в проповеди, потрясшей Яна Тырановского. Попасть в небесный хор может даже человек, дважды проваливший экзамены в семинарии. Вот и церковь канонизировала Вианнея, провозгласив его покровителем приходских священников и исповедников.

***

Вскоре у Войтылы появилась возможность тоже исповедаться у подобного святого. На Пасху 1948 года он отправился в Апулию, к стигматику отцу Пио из Пьетрельчины. До того Войтыла и Старовейский уже посетили славнейшие обители Италии – Субьяко (где святой Бенедикт основал первый монашеский орден) и Ассизи – родину святого Франциска. Съездили в Венецию, Милан, Флоренцию, Сиену и на Капри, увидели Монте-Кассино – монастырь, обагренный кровью польских солдат. И вот теперь оба выбрались в глухую деревушку Сан-Джованни-Ротондо, чтобы увидеть знаменитого монаха.

Отец Пио – яркий пример народной веры, ввергающей церковь в хлопоты. Еще в 1920‐е годы верховный инквизитор Рафаэль Мерри дель Валль осудил почитание этого капуцина, не поверив в чудесность его стигматов. Врач-францисканец Агостино Джемелли, в честь которого названа известная римская клиника (там будет лечиться Иоанн Павел II после покушения), называл Пио невежественным психопатом. Категорически не принимал его культ падуанский епископ Джироламо Бортиньон, тоже капуцин. Близкий сотрудник Бортиньона Альбино Лучани (будущий папа Иоанн Павел I) настойчиво не советовал совершать паломничества к стигматику. Зато Пий XI в конце своего правления и особенно Павел VI относились к нему очень тепло.

У Войтылы не возникло и тени сомнения насчет святости этого человека. Видя его руки, обвязанные бинтами, наблюдая, как искажается от боли его лицо во время мессы, Войтыла мог лишь преклоняться перед волей Христа, пославшего монаху эту муку ради облегчения страданий других людей. Конечно, он не упустил случая исповедаться у него. Много позже возникла легенда, будто отец Пио напророчил Войтыле папство и даже покушение (об этом писали газеты капуцинов в мае 1981 года). Однако сам Войтыла отрицал это.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации