Текст книги "Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.)"

Вадим Зверев
Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в Российской империи (1906–1914 гг.): монография

Университет Дмитрия Пожарского

Подготовлено к печати и издано по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского

Рецензенты:

А. А. Зданович – доктор исторических наук (Научно-исследовательский институт военной истории Военной академии Генерального Штаба Вооруженных Сил РФ)

Б. А. Старков – Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор исторических наук, профессор (Санкт-Петербургский государственный университет экономики)

Введение

Актуальность темы настоящего исследования не вызывает сомнений. Оно посвящено одному из сложных и не до конца изученных временных отрезков истории России начала XX в. – межвоенному периоду, когда одна война уже закончилась, а другая еще не началась. За те непродолжительные восемь с половиной лет мирного существования (с 1906 г. по конец июля 1914 г.), российское государство сумело извлечь некоторые уроки из недавнего поражения от Японии, чтобы не повторить допущенные ошибки вновь.

Начались мероприятия по реализации масштабных и финансово затратных реформ в вооруженных силах: создание конкурентоспособного военно-морского флота, реорганизация артиллерийского парка, оптимизация научно-технической базы морского/военного министерств и пр. Восстановление и наращивание военной мощи страны было невозможно без активизации ее оборонной индустрии. Судостроительные, пушечные, патронные, пороховые и иные профильные заводы государственного и частного секторов экономики были сосредоточены на выполнении крупных военных заказов.

Однако для достижения военного успеха на театрах будущей войны боеспособных морских и сухопутных сил было недостаточно. Минувшие сражения, как показал опыт Русско-японской кампании (и частично Франко-прусской войны 1870–1871 гг.), начинались и выигрывались задолго до первого артиллерийского залпа или штыковой атаки. Участниками довоенного «невидимого фронта» становились разведывательные органы главных штабов Японии и Пруссии. Благодаря заслугам их заграничной агентуры и дипломатических служб (морского/военного атташата) наносился упреждающий удар по обороноспособности потенциального противника – девальвировалось его военно-техническое преимущество или превосходство на море и суше.

Учитывая наследие прошлого, мы обратились к осмыслению неизвестных или малознакомых алгоритмов, технологий и практик военно-шпионского проникновения в интересы России в межвоенный период. Однако не только шпионаж стал предметом настоящего изыскания. Своего научного разрешения потребовали и другие не менее сложные вопросы, а именно: каким образом и как быстро царская власть организовала борьбу с этим военно-криминальным явлением? Возымел ли принятый комплекс контрмер должный эффект? Была ли создана система внешней безопасности (т. е. совокупность всесторонних и эффективных контрмер на военно-шпионское вмешательство извне) в предвоенном государстве?

Теоретическим фундаментом предпринятых нами усилий стали более 85 монографий и 80 научных статей, а также целый ряд диссертационных исследований, воспоминаний очевидцев и непосредственных участников рассматриваемых событий, опубликованные документы, иностранные и некоторые другие источники. Ограничимся экспресс-анализом наиболее ценных работ, сыгравших заметную роль в написании данной книги.

Начнем со следующего утверждения: проблема иностранного военного шпионажа в России эпохи царствования Николая II (в отмеченных нами хронологических рамках) и постановки борьбы с ним получила свое всестороннее изучение в русской, советской и российской историографии. Предваряя раскрытие этого тезиса, традиционно упомянем родоначальников истории шпионажа, чей вклад не всегда носил научный характер, а был, скорее, плодом умозрительных заключений. К этой избранной литературной общности отнесем главным образом В.Н. Клембовского и А.С. Резанова[1]1
  Клембовский В. Тайные разведки (Военное шпионство). 2-е изд., доп. и перераб. СПб., 1911; Резанов А.С. Немецкое шпионство (Книга составлена по данным судебной практики и другим источникам). 2-е изд. Пг., 1915.


[Закрыть]. Претендуя на несколько нестандартный подход к личностному восприятию известных авторов и их творческого наследия, мы ни в коей мере не стремились недооценить литературный талант, профессиональный опыт или заслуги каждого из них перед Отечеством. И уж тем более в нашу задачу не входила попытка ревизии подготовленных ими трудов.

История великих открытий и достижений не раз свидетельствовала о том, что у их истоков стояли люди, имевшие к научной квалификации и деятельности лишь опосредованное отношение. Подтверждением тому могут стать французы врач Гюстав Ле Бон и юрист Жан Габриэль Тард, не считавшие себя профессиональными психологами. Однако это обстоятельство не помешало им детализировать на бумаге стремительно менявшееся на их глазах поведение масс входе Великой Французской революции 1789 г. Тем самым был заложен фундамент самостоятельного научного раздела в социальной психологии – психология масс[2]2
  Лебон Г. Психология народов и масс. М., 2011; Тард Г. Публика и толпа: Этюд Габриэля Тарда / пер. с фр. Ф. Латернера. СПб., 1899, и др.


[Закрыть].

Приведенный пример и его сравнительное преломление на предмет нашего рассуждения дают право считать генерала В.Н. Клембовского и полковника А.С. Резанова основоположниками российской науки о шпионах начала XX века. И руководитель тайной разведки, и помощник окружного прокурора описывали в своих книгах события, очевидцами или участниками которых они являлись, ссылаясь на редкий (немногочисленный) фактический материал.

Следует признать то, что научный аппарат их работ был невелик и порой сомнителен с точки зрения достоверности задействованных источников. Так, наряду с материалами судебных процессов над выявленными и обезвреженными иностранными шпионами (с объективностью и неповторимостью их как первоисточника трудно поспорить), первый из них ссылался на мемуары французских контрразведчиков, второй – на несовсем надежный (в смысле правдивости изложения текущих и недавних внутриполитических событий) орган столичной печати – газету «Новое время». Кстати, опубликованные в ней статьи о шпионаже, в том числе и за подписью самого А.С. Резанова, ввиду стремительно набиравшей обороты кампании по борьбе с «немецким засильем», не могли не отличаться шовинистическими акцентами и спекулятивно-идеологическим популизмом. И тем не менее результаты персональных литературных исканий указанных авторов, с поправкой на текущие перемены внутри государства и за его пределами, составили теоретический базис российской «шпионологии» периода самодержавия.

Отдав дань памяти видным теоретикам, приступим к обзору литературы своих предшественников. Итак, указанная монография В.Н. Клембовского носит характер первого в Российской империи систематического исследования военного шпионажа (в мирное и военное время), в связи с чем предложенные в ней суждения отличаются оригинальностью и представляют особый интерес. Так, по мнению писателя, национальность шпиона отражается на его работе. Наряду с «экспансивными и дерзкими» французами, «назойливыми и пронырливыми» евреями, он характеризовал немецких шпионов как «работающих методично, упорно и хладнокровно; они менее изворотливы и более настойчивы»[3]3
  Клембовский В. Указ. соч. С. 69.


[Закрыть].

Вместе с попыткой описать профессиональный портрет скрытого врага, не имевшей аналогов в отечественной научной публицистике, внимание читателя не могло не привлечь успешно реализованное намерение В.Н. Клембовского отразить структуру крупнейшей спецслужбы Европы – германской разведки. Приоткрыв занавес тайны, автор заявил о том, что впоследствии не раз подтверждалось мемуаристами и историками: «При пограничных корпусных районах существуют местные разведочные отделы, служащие связующим органом между центральным Берлинским бюро и теми агентами, которые посылаются за границу или проживают там»[4]4
  Там же. С. 87.


[Закрыть].

В другом тезисе, который также нашел свое обоснование, но уже в архивных документах, впервые были изложены задачи военно-промышленного содержания, поставленные перед немцами за рубежом. «Они обязаны завязывать прочные знакомства в важных военных центрах, в управлениях и мастерских, имеющих большее или меньшее соприкосновение с армией, и таким путем узнавать о малейшем факте, могущем служить драгоценным указанием относительно ускорения и задержки производства на оружейных заводах…»[5]5
  Там же. С. 89.


[Закрыть].

В отличие от В.Н. Клембовского, которого сложно упрекнуть в антипатиях к российским немцам и всему немецкому (его труд увидел свет задолго до появления в массовом поведении русского общества признаков истерии по поводу «вездесущей» немецкой угрозы), работа А.С. Резанова была опубликована в разгар Великого отступления русской армии (1915 г.).

В те нелегкие для Отчизны месяцы, когда некоторые военачальники, а вместе с ними и журналисты, связывали потери Перемышля и Львова, падение боевого духа русских воинов и их повсеместную сдачу в плен с изменой в тылу, новая книга о немецких шпионах могла содержать сведения, частично не соответствовавшие реальности. В частности, данные А.С. Резанова о военно-шпионской опасности, исходившей от многочисленных пангерманских обществ «Flotten Verein» в России (к примеру, в сибирских городах), не нашли своего подтверждения в процессе инициированного царским Минюстом расследования[6]6
  Государственный архив Омской области (далее – ΓΑΟΟ). ф. 33. on. 1. д. 96. л. 6; ф. 190. оп. 1. д. 239. л. 196, 204, 206,218.


[Закрыть]. Столь же неубедительными выглядят и обвинения в адрес немецких колонистов. Называя немцев-колонистов, расселившихся в Польше, Литве и на Волыни, «массой шпионов», автор не приводит ни единого документального заверения своей версии. При этом нельзя не отметить, что в довоенных произведениях А.С. Резанова проблема шпионажа под прикрытием немецких общественных организаций и уж тем более под маской переселенцев из Германии и Австро-Венгрии, не рассматривалась[7]7
  См., напр.: Резанов А. Шпионство и наше бессилие в борьбе с ним // Русский инвалид. 17 февраля 1910. № 38. С. 3; Резанов А. Северо-Американцы о шпионстве // Русский инвалид. 11 июля 1913. № 147. С. 6, и др.


[Закрыть].

Автор, судя по его же выражению, прозвучавшему в адрес русских людей, с вступлением России в войну против Германии прозрел: «война раскрыла глаза даже слепцам (речь идет о "господствовавшей во внутренней жизни страны неметчине". -B.3.)»^s.

Предполагаем, что известный борец со шпионажем, как офицер и патриот, готовый разделить все тяготы и лишения, выпавшие на долю армии и народа, осознанно, без колебаний и критического обдумывания принял официальную позицию обороняющегося государства о «засилье немцев» и немецких шпионов. Как писатель он местами пренебрегает принципами объективности и беспристрастности, делая ставку на возбуждение в массовом воображении соотечественников ненависти ко всему германскому, сочетающейся с поиском мнимых шпионов. Вот как один из безымянных мемуаристов вспоминал события в Петрограде весной-летом 1916 г. и причастность к ним А.С. Резанова: «…обвиняли в шпионаже и мародерстве Григоровича, Сувориных, Путилова, почти всех начальников заводов, работающих на оборону, всех генералов с немецкими фамилиями и пр. Фантазия обывателей работала невероятно: о радиотелеграфах, подготовке взрывов и пожаров сообщали ежедневно, что по проверке ни разу не подтверждалось. Но кроме "невинных" доносов, вызванных чтением статей Резанова (курсив наш. – В.З.), бывали доносы злостные…»[8]8
  Резанов А.С. Немецкое шпионство (Книга составлена по данным судебной практики и другим источникам). 2-е изд. Пг., 1915. С. 227.


[Закрыть] <sup>[9]9
  Петроградская контр-разведка накануне революции. Из воспоминаний сотрудника // Былое. 1924. № 26. С. 232.


[Закрыть]</sup>.

Ко второй группе трудов можно отнести произведения французских исследователей[10]10
  Лянуар П. Немецкое шпионство во Франции / пер. с фр. Н.М. Латова. СПб., 1910; Додэ Л. Перед войной. Пг., 1911; Рюдеваль Р.Ж. Разведка и шпионаж: Практические указания строевым офицерам / пер. с фр. штабс-ротмистра А. Бенкендорфа; под ред. Генерального штаба полковника Галкина. СПб., 1912.


[Закрыть]. На примере событий упомянутой выше франко-прусской войны они наглядно продемонстрировали практику успешной реализации заблаговременного и системного подхода германского Генерального штаба к организации агентурных позиций на территории потенциального противника.

Выделим незнакомую большинству читателей статью Р.Ж. Рюдеваля (переводчик-составитель данной публикации А. Бенкендорф)[11]11
  Рюдеваль Р.Ж. Разведка и шпионаж // Военное дело за границей. 1911. № 27.


[Закрыть]. На страницах своего объемного произведения (69 стр.) капитан французской разведывательной службы предлагает строевым офицерам рекомендации, в основу которых был положен опыт недавних войн. Франко-прусский военный конфликт, с его слов, дал повод рассмотреть истинное обличие тех немцев, которые скрывались под «личиной» добропорядочных и законопослушных сограждан. Как выяснилось, они были шпионами, заранее поселившимися в Париже, Бурбоне, Луаре и других городах Франции для организации подрывной деятельности. Этот тезис подвигает к мысли о возможности использования апробированной немцами шпионской схемы и в других странах (в преддверии военных столкновений с ними).

Ценность советов, почерпнутых «закулисами» Манчжурской войны, не менее очевидна. Р.Ж. Рюдеваль одним из первых придал огласке те сведения о японском шпионаже, которые до недавних пор были доступны лишь ограниченному числу штабных офицеров. Это, прежде всего, описание сетевого характера сбора разведданных и специфики заимствования японской разведкой европейских достижений в сфере шпионажа. В заключение он делает вывод-предостережение, обращаясь не только к современникам, но и потомкам, пытающимся ныне (в начале XXI в.) минимизировать масштабы и степень реальной опасности иностранного шпионажа в царской России: «Шпионаж и его средства, военные хитрости, представляют собой силы, пренебрегать которыми было бы преступлением. Мы, равно и наши союзники, жестко поплатились за такое пренебрежение»[12]12
  Там же. С. 104.


[Закрыть].

На смену русскому периоду в историографии пришел советский (более чем 70-летний) этап изучения истории законспирированного проникновения иностранцев и их агентов в жизненно важные интересы Российской империи. Это время отличалось ограниченным количеством опубликованных трудов и ангажированным характером написания некоторых из них[13]13
  См., напр.: Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. Ч. I. М., 1922; Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное и военное время. Ч. II. М., 1921; Звонарев К.К. Агентурная разведка. В 2 ч. М., 1931; Сейдаме-тов Д., Шляпников Н. Германо-австрийская разведка в царской России. М., 1939; Вотинов А. Японский шпионаж в русско-японскую войну 1904–1905 гг. М., 1939; Никитинский И., Софинов П. Немецкий шпионаж в России во время войны 1914–1918 гг. Тбилиси, 1942; Шацилло К.Ф. «Дело» полковника Мясоедова // Вопросы истории. 1967. № 2; Шинджикашвили Д.И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973, и др.


[Закрыть].

Особенностью первого десятилетия стала публикация творческого наследия генерал-майора П.Ф. Рябикова. Будучи в недавнем прошлом начальником разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта (1915–1916 гг.), помощником 2-го обер-квартирмейстера (руководитель разведывательной части) отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (февраль-декабрь 1917 г.), исполняющим должность 2-го генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба (1917–1918 гг.), он, дополняя произведения упомянутых нами специалистов, конкретизировал понятие «экономическая разведка». По мнению автора, «экономическая разведка во время войны приобретает особенно важное значение, так как точный учет всех экономических средств дает возможность делать выводы о том напряжении, которое может вынести данная страна»[14]14
  Рябиков П.Ф. Указ. соч. С. 55.


[Закрыть].

С претензией на своеобразие был и другой вывод П.Ф. Рябикова, в котором он, давая высокую оценку германской и японской разведкам, говорил, что их успех в большей мере зависел от отношения нации к делу разведывания и от участия в непосредственной агентурной работе вполне доверенных, надежных и интеллигентных лиц, идущих на тяжелое и ответственное дело тайной разведки исключительно из высоких побуждений[15]15
  Рябиков П.Ф. Разведывательная служба в мирное время и тайная агентура в мирное и военное время. Ч. I. М., 1922. С. 107.


[Закрыть].

Второе десятилетие советского этапа в историографии рассматриваемой темы также ознаменовалось появлением лишь одной крупной работы – монографии «Агентурная разведка» К.К. Звонарева. Несмотря на профессиональную принадлежность исследователя к разведывательному сообществу Советской России[16]16
  Он занимал должности начальника 2-го отделения и помощника начальника агентурной части разведотдела штаба Рабоче-Крестьянской Красной армии (1923–1924 гг.), 1-го помощника начальника разведуправления штаба Рабоче-Крестьянской Красной армии (1924–1926 гг.) и одновременно начальника 2-го (агентурного) отдела разведуправления. См.: Звонарев К.К. Русская агентурная разведка до и во время войны 1914–1918 гг. кн. 1. М., 2003. С. 3–4 (предисловие д.и.н. Α.Γ. Шаваева).


[Закрыть], к предложенной им интерпретации истории немецкого шпионажа в царское время следует относиться с известной степенью осторожности.

Безусловного доверия заслуживают выборочные заключения об организации германской агентурной разведки и специфике вербовки агентов в России, становлении и развитии института военных атташе, личном участии Вильгельма II в деле осведомления, занятости колонистов в шпионаже против российского государства. Нельзя не согласиться и с критичностью суждений автора по поводу безответственного отношения военного министра В.А. Сухомлинова к хранению военных секретов или возможной «утечки» военно значимых подробностей переписки Николая II с его супругой за рубеж. Изложение этих и некоторых других обстоятельств и фактов стало возможным ввиду знакомства К.К. Звонарева с архивными документами и привлечения им дополнительного круга научных источников. Кроме того, многие его теоретические положения нашли свое подтверждение в изысканиях следующих поколений отечественных историков.

Вместе с тем важно подчеркнуть, что отдельные сенсационные заявления, сделанные в «Агентурной разведке», носят голословный и неубедительный характер. Ярким тому примером является обвинение в сотрудничестве с немецкой спецслужбой Г. Распутина и ряда придворных дам[17]17
  Звонарев К.К. Агентурная разведка. В 2 ч. Ч. 2. Германская агентурная разведка во время войны 1914–1918 гг. М., 1931. С. 91.


[Закрыть]. Не подкрепленной достаточным перечнем обстоятельных доводов представляется аналогичная риторика в адрес В.А. Сухомлинова и «темных личностей», входивших в его близкое окружение[18]18
  Там же. С. 92–93.


[Закрыть]. Не внушающей доверия выглядит и версия К.К. Звонарева о повсеместной причастности прогерманских торгово-промышленных фирм и банковского сектора российской экономики к сбору разведывательных данных в пользу вероятных противников Российской империи. Косвенные улики – концентрация прогерманских предприятий в крупных военных и экономических центрах страны, или наличие в правлениях коммерческих обществ военнослужащих (числившихся в запасе) германской армии, или избыточное членство в торговых и промышленных компаниях управляющих с немецкими фамилиями, или наличие германского капитала в русских банках и пр. – говорят не столько о шпионаже немцев, сколько о «немецком засилье» в экономической и финансовой сферах деятельности довоенного общества и государства.

По сравнению с трудом К.К. Звонарева, возымевшим определенную значимость во время написания настоящей книги, указанные выше работы Д. Сейдаметова, Н. Шляпникова и И. Никитинского, П. Софинова лишены всякой научной привлекательности. В основу их концептуального замысла легла «теория заговора». Беспочвенными и бездоказательными выглядят нападки в адрес генерала В.А. Сухомлинова и жандарма С.Н. Мясоедова, призванные не столько пролить свет на загадочный эпизод истории, сколько дискредитировать самодержавную власть. Не менее голословными кажутся заявления, согласно которым посольство Германии в Санкт-Петербурге было центром шпионажа («центром, куда тянулись нити шпионажа»). Единственным и одновременно сомнительным аргументом в пользу этого тезиса была неподтвержденная фактами разведывательная деятельность Г. фон Люциуса, который «долгие годы плел сложную шпионскую сеть».

Как и К.К. Звонарев, указанные группы авторов отождествляют работу прогерманских торговых и промышленных компаний (к примеру, «Зингер», «Кунст и Альберс», «Гуго Стиннес», «Гергард и Гей» и др.), функционировавших на российском рынке, исключительно со сбором шпионских сведений в пользу Германии. Причем ни в одной из упомянутых книг не приводятся документальные свидетельства, способные закрепить эту гипотезу.

Наконец, обмолвимся еще об одном вымысле – массовом характере шпионажа немцев-колонистов в России. И. Никитинский и Д. Софинов намеренно искажают истинное предназначение поселенцев, делая их главными действующими лицами в разведывательных планах военного командования Германии в предвоенном российском приграничье[19]19
  Никитинский И., Софинов П. Указ. соч. С. 43–50.


[Закрыть].

Объяснением данной фальсификации является тот факт, что труд указанных историков был написан во время ожесточенных столкновений между немецким и советским народами. Являясь носителями не столько исторических, сколько политико-пропагандистских идей (в части, касавшейся уклада жизни и мировоззрения колонистов), они создали образ внешнего врага, внушив советскому населению миф о массовом проникновении немецких шпионов в преддверии и во время войны между Германией и СССР на его территории. Такой «литературный демарш», явно не соответствовавший реальности, видимо, сыграл в условиях военной конфронтации особую роль. Он усилил наблюдательность, сформировал ненависть и беспощадность к явным и тайным врагам, укрепил и объединил соотечественников в борьбе с агрессором.

Не прибегая в своих однотипных работах к широкой аргументации со ссылками на конкретные документальные источники (дела, справки, циркуляры, письма и пр.), И. Никитинский и Д. Софинов удовлетворились краткой ремаркой о том, что их книги написаны «по документальным материалам Центральных Государственных архивов НКВД СССР»[20]20
  Никитинский И., Софинов П. Немецкий шпионаж в царской России: брошюра. Саратов, 1942. С. 2.


[Закрыть].

Особняком в числе названных печатных работ стоит ранее отмеченная монография А. Вотинова. Увидевшая свет в преддверии Пакта о нейтралитете между СССР и Японией (13 апреля 1941 г.), она избежала политико-идеологических предубеждений и пропагандистских штампов. Ее автор с предельной точностью и объективностью отразил особенности деятельности японских шпионов против царских войск в ходе Русско-японской войны. Не узрев проблемы шпиономании и, как ее следствия, массового психоза на фронте и в тылу (как это сделали его предшественники применительно к Первой мировой войне), он впервые показал возможности прессы (в том числе военных газет) как источника «утечки» военных сведений за линию фронта. Им также были описаны «исключительные образцы преступной небрежности и ротозейства» со стороны военачальников в отношении хранения военной тайны и механизм функционирования агентурной разведки противника в расположении русских частей.

После окончания Великой отечественной войны и в последующие десятилетия советской государственности в поле зрения исследователей попадают уже традиционные проблемы иностранного шпионажа и отдельные стороны становления русской контрразведки.

В 1967 г. в историографии появляется первый аналитический труд, в котором детализируются обстоятельства возможной государственной измены жандармского полковника С.Н. Мясоедова[21]21
  Шацилло К.Ф. Указ. соч. С. 103–116.


[Закрыть]. Это был ответ на огульные и безапелляционные обвинения в адрес главного фигуранта «шпионского дела», над которым устроили «судилище» на страницах ранее упомянутых нами книг. Попытка внести хоть какую-то ясность увенчалась неожиданным результатом. К.Ф. Шацилло, рассуждая о политизированной подоплеке «дела Мясоедова», произнес ключевую фразу: «Немецким агентом объявляли не его, и не его знакомого, и даже не знакомого его знакомого…»[22]22
  Там же. С. 108.


[Закрыть].

Своими умозаключениями, не претендовавшими удовлетворить все ожидания читателей, К.Ф. Шацилло не только расставил научные акценты, но и задал документально-доказательный тон изучению скандального эпизода прошлого (вернув его в исследовательское русло). Он, по сути, пригласил последующие поколения ученых к дискуссионной трибуне.

В 1973 г. был напечатан труд доцента кафедры государственно-правовых дисциплин Омской высшей школы милиции МВД СССР Д.И. Шинджикашвили. Он одним из первых среди советских историков поднял вопрос о существовании в Российской империи службы контрразведки (в начале XX в.). Им были кратко изложены предпосылки учреждения разведочного отделения Главного штаба и контрразведывательных отделений штабов военных округов, процесс их формирования. Однако данная работа (точнее, глава «Связь политической полиции с контрразведкой») не была лишена недостатков. Наиболее существенный и, пожалуй, единственный из них видится в попытке автора повторить ошибки своих предшественников (К.К. Звонарева, Д. Сейдаметова, Н. Шляпникова, И. Никитинского, П. Софинова) и вновь бездоказательно выдвинуть версию о существовании при царском дворе «сильной прогерманской группы, которая сама вела активную шпионскую деятельность против России…»[23]23
  Шинджикашвили Д.И. Указ. соч. С. 65.


[Закрыть].

С 1991 г. и по настоящее время, ввиду неуклонной демократизации общества и государства, а также по причине все возрастающей озабоченности деструктивной (подрывной) деятельностью иностранных спецслужб против Российской Федерации[24]24
  Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Официальный интернет-портал правовой
  информации http://www.pravo.gov.ru, 31.12.2015; «Военная доктрина Российской Федерации» (утв. Президентом РФ 25.12.2014 № Пр-2976) // Российская газета. 2014. 30 дек.


[Закрыть], наблюдается закономерное и поступательное приращение отечественной «шпионологии» начала XX в. все новыми историческими знаниями. К числу изысканий, возымевших неподдельную привлекательность в читательской аудитории, прежде всего, отнесем публикации историков российских органов госбезопасности[25]25
  Деревянко И., Шаров А. «Тайная война» (Очерк из истории военной разведки и контрразведки Российской империи) // Военные знания. 1994. № 5, 12; Шелухин А.Ю. Разведывательные органы в структуре высшего военного управления Российской империи начала XX века (1906–1914) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1996. № 3; Лазарев В.И. Секреты меблированных комнат. Военная контрразведка России накануне первой мировой войны // Служба безопасности: новости разведки и контрразведки. 1997. № 1–2; Мерзляков В.М. Об организации контрразведывательных органов России / Российские спецслужбы на переломе эпох: кон. XIX в. – 1922 г.: Исторические чтения на Лубянке 1998. М.-Новгород, 1999, и др.


[Закрыть]. Введя в научный оборот рассекреченные дела отдельных федеральных архивов, они заложили теоретический базис последующих научных поисков и решений в вопросе межведомственных совещаний по поводу организации контрразведывательных отделений эпохи самодержавия.

Особого внимания заслуживают некоторые монографические работы, авторы которых оставили заметный след в изучении рассматриваемой нами темы. Вместе с дополнительными суждениями, расширившими область непознанного в деле организации контрразведки, М. Алексеев[26]26
  Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. В 2 кн. Кн. 2. М., 1998.


[Закрыть] наметил контуры ранее незнакомых специалистам аспектов изучения истории борьбы со шпионами. К ее «белым пятнам» он отнес пересмотр устаревшего законодательства о государственной измене путем шпионажа, взаимодействие военных с учреждениями МВД, национальное своеобразие контрразведывательной политики в пограничных с Россией европейских державах.

По сравнению с монографией известных авторов «Лубянка, 2: из истории отечественной контрразведки»[27]27
  Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки / Я.Ф. Погоний, В.К. Виноградов,
  A. А. Зданович и др. М., 1999.


[Закрыть], конкретизировавшей ход межведомственных совещаний под руководством директоров Департамента полиции МВД М.И. Трусевича и П.Г. Курлова, во втором их исследовании были отражены основные вехи становления и функционирования русской контрразведки[28]28
  Лубянка: Из истории отечественной контрразведки / В.С. Христофоров, Я.Ф. Погоний,
  B. К. Виноградов и др. 3-е изд., доп. М., 2007. С. 138–160.


[Закрыть].

Нельзя не отметить, что с начала 2000-х годов лидирующее место среди первых и крупных теоретических изысканий на шпионскую тематику (рассматриваемого временного отрезка), безусловно, занимает концептуальная работа доктора исторических наук, профессора Н.В. Грекова[29]29
  Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М., 2000.


[Закрыть]. Он обогатил новыми смыслами уже имевшееся первоначальное представление об особенностях строительства русской контрразведки в годы правления последнего императора. Его усилиями был проведен системный анализ выявленных к тому времени военно-разведывательных угроз в границах азиатских регионов Российской империи. Ему же удалось показать специфику и некоторые результаты деятельности военно-окружных контрразведок против иностранной агентуры, привести убедительные тому доказательства (статистические данные), а также представить собственные умозаключения, в том числе те из них, которые по своей сути противоречили достижениям его предшественников.

Наряду с Н.В. Грековым и его произведением, ставшим настольной книгой для историков спецслужб, в отдельных комментариях нуждаются и другие резонансные издания. Заметным событием в научных кругах стала серия публикаций А.А. Здановича (в том числе в соавторстве и в качестве составителя)[30]30
  Таратута Ж.В., Зданович А.А. Таинственный шеф Мата Хари. Секретное досье КГБ № 21152. М., 2000; Зданович А.А. Свои и чужие – интриги разведки. М., 2002; Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2002; Антология истории спецслужб. Россия 1905–1924 / вступ. статья А.А. Здановича. М., 2007, и др.


[Закрыть]и Б.А. Старкова[31]31
  Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи. 1903–1914 гг. Ч. I. СПб., 2006; Старков Б.А. Охотники на шпионов. Пасынки Великой войны. Контрразведка последней войны Российской империи 1914–1917. Ч. II. СПб., 2007.


[Закрыть].

Первый из них, являясь одним из ведущих специалистов по истории отечественных спецслужб, воспользовался уникальными архивными сведениями и раскрыл ранее засекреченные биографические подробности из жизни начальника III-Б отдела германского Генерального штаба Вальтера Николаи. Его мужество и стойкость, проявленные на допросах в советском плену, расширили представление читателей о психологическом и интеллектуальном профиле человека, который долгие годы был в авангарде германской военной мощи.

К заслугам автора также следует отнести инициативные и небезуспешные попытки по восстановлению доброго имени русских офицеров, верой и правдой служивших царю и Отечеству (Н.С. Батюшин, В.Г. Орлов и др.). О том, что это не искусственная «героизация» (как, например, считает О.Р. Айрапетов[32]32
  Айрапетов О.Р. «Дело Мясоедова». XX век начинается… // Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. 2009. № 2. С. 5.


[Закрыть]) а, скорее, дефальсификация, говорят не только обнародованные архивные документы-отчеты о контрразведывательных успехах разведывательного отделения штаба Варшавского военного округа (первый из названных военнослужащих был длительное время его бессменным руководителем)[33]33
  См., напр.: Государственный архив Российской Федерации (далее-ГАРФ). ф. 102. оп. 316. д. 38 л. А (1911 год) л. 4-12 («Программа тайной разведки Германии в пределах России»).


[Закрыть], но и тот факт, что позицию А.А. Здановича разделяют другие крупные ученые. Б.А. Старков, в частности, отзывается о Н.С. Батюшине как о юристе, сыгравшем одну из главных ролей в усовершенствовании уголовного законодательства в части государственной измены путем шпионажа, а В.Г. Орлова он именует «одним из самых опытнейших российских контрразведчиков»[34]34
  Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи. 1903–1914 гг. Ч. I. СПб., 2006. С. 220.


[Закрыть].

От себя добавим: в межвоенный период В.Г. Орлов был одним из признанных знатоков и востребованных специалистов в области предварительного расследования в Варшавском судебном округе. Занимая должность следователя по особо важным делам Варшавского окружного суда, он лично или в составе следственных групп успешно расследовал уголовные дела в отношении более чем 30-ти фигурантов, обвинявшихся в немецком и австрийском шпионаже (см. Приложение 1). Девять из них предстали перед судом (см. Приложение 2).

Что же касается двухтомника доктора исторических наук, профессора Б.А. Старкова «Охотники на шпионов…», то он, несомненно, занял достойное место в ряду тех книг, которые олицетворяют историю изучения иностранного шпионажа в России начала XX в. и практики борьбы с ним. В ходе многолетнего исследования темы автор сумел обобщить и проанализировать длительный и неоднозначный путь становления и функционирования органов отечественной контрразведки в условиях мирного сосуществования и военного противостояния России с сильнейшими государствами Азии и Европы.

Как дополнительную теоретическую опору можно рассматривать научные статьи, вышедшие «из-под пера» российских ученых[35]35
  Гиленсен В.М. Вальтер Николаи – глава германской военной разведки во время первой мировой войны // Новая и новейшая история. 1998. № 2; Пестушко Ю.С. Неизвестные страницы японского шпионажа (1906–1917 гг.) // Япония. Ежегодник. 2006. № 35; Решетнев И.А., Синиченко В.В. К вопросу о шпионаже на восточных окраинах России в конце XIX – начале XX в. // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2007. № 6; Айрапетов О.Р. «Дело Мясоедова». XX век начинается… // Вестник Рязанского государственного университета имени С.А. Есенина. 2009. № 2–3; Зданович А.А. «Дело Мясоедова». Новый этап изучения или бег по кругу // Новейшая история России. 2014. № 3; Греков Н.В. «Шпиона по роже видать» // Родина. 2014. № 8, и др.


[Закрыть]. Все они использованы в настоящей книге в качестве убедительных обоснований высказанных автором положений и концептов. Мы обратились к выводам В.М. Гиленсена (который дал очередной импульс изучению образа В. Николаи и III-Б отдела германского Генерального штаба), Ю.С. Пестушко, И.А. Решетнева и В.В. Синиченко (которые расширили представление о специфике и масштабах японского шпионажа на Дальнем Востоке), О.Р. Айрапетова (который предложил оригинальное видение «дела Мясоедова» сквозь призму многочисленных внутриполитических перипетий и межличностных хитросплетений), А.А. Здановича (который заставил усомниться в бесперспективности дальнейшего исследования «дела Мясоедова»). Мы не смогли не прислушаться и к мнению Н.В. Грекова, который допускает, что германская разведка в годы Первой мировой войны привлекала к сотрудничеству отдельных служащих иностранных торгово-промышленных компаний, и отвергает причастность к этим связям их русского персонала.

Помимо упомянутых литературных произведений, научная ценность многих из которых не вызывает сомнений, нам встретились работы, чьи авторы запомнились невнимательностью и неаккуратностью в обращении с историческим знанием, а также пренебрежительным отношением к нормам профессиональной этики и авторского права.

В диссертации Д.В. Максимова, например, неточно указаны фамилии В.Н. Клембовского и А.С. Резанова, а также названия их трудов. На одной из станиц находим: «Для ознакомления, прежде всего офицерского корпуса с опытом организации и ведения разведывательной работы против России были изданы книги В.Н. Клебанского "Тайные разведки" и А.С. Розанова "Немецкое шпионство"»[36]36
  Максимов Д.В. Становление и развитие органов контрразведки в российской провинции: нач. XX в. – 1941 г. (на примере Курского региона): Дисс…канд. ист. наук. Курск, 2006. С. 66.


[Закрыть].

В.Н. Рябчук в своей монографии допустил грубейшую фактическую ошибку, заявив о том, что названный нами неоднократно С.Н. Мясоедов был расстрелян в 1916 г.[37]37
  Рябчук В.Н. Государственная измена и шпионаж. СПб., 2007. С. 49.


[Закрыть] Между тем широко известным и документально засвидетельствованным является то обстоятельство, что жандармский полковник был не расстрелян, а повешен по приговору военного суда 18 марта 1915 г. в Варшавской цитадели. И.А. Решетнев и В.В. Синиченко, в свою очередь, утверждают, что председательствующим на втором межведомственном совещании по вопросам организации контрразведки в 1910 г. был генерал-лейтенант П.Г. Круглов[38]38
  Решетнев И.А. Деятельность органов государственной власти Российской империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских стран в дальневосточном регионе (1858–1917 гг.): Дисс…канд. ист. наук. Иркутск, 2007. С. 138; Синиченко В.В. Противодействие российских имперских властей японской разведке на дальневосточных рубежах в начале XX века // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2013. № 4. С. 101.


[Закрыть]. Надеемся, что это досадное недоразумение – опечатка, и авторы соответствующей фразы не станут оспаривать то, что этим генералом был все же Павел Григорьевич Курлов.