Текст книги "Офицерский гамбит"

Проверяет позиции. Не доверяет. Уверен, что недорабатываю в Киеве. Пока импульсы взрывались в голове Артеменко, он активно искал аргументы против вербовки.

– Если откровенно, то ставку на долгосрочное использование Обозова пока считаю нецелесообразной. Слишком уж он импульсивен и непредсказуем. На мой взгляд, тут стоит остановиться на эпизодическом совпадении интересов. Что касается Кулинича, его следует протестировать. Он весьма осторожен, но, как кажется, склонен к самостоятельности в будущем. Он готов активно работать в парламенте, изобличать, обвинять, выдвигать парадоксальные решения, программы и так далее. Готов рисковать, если есть за что. Обозов, наоборот, совершенно зависим от лидера, старается набрать баллы за счет собачьей преданности и готовности совершить любую диверсию. Для Кулинича главная цель – выход в большую политику, Обозов, по-моему, интересуется по большей части набиванием карманов.

– Семьи, пристрастия, отклонения…

– Тут у них все выглядит пристойно… Хотя я еще работаю в этом направлении…

Лимаревский неожиданно перебил его, произнеся назидательную фразу с акцентом едва ли не на каждом слове:

– У всякого человека есть точки, на которые можно нажать. Людей безупречных нет в природе, и этим всегда питались разведки. Все мы грешны, так что копайте лучше и глубже. Кто-то пьет, кто-то любит женщин, кто-то не может устоять перед деньгами, кто-то чрезмерно тщеславен, кто-то слишком любит своих чад… И так далее… Вы ведь все это знаете, это надо выискивать, как на прииске. Выискивать, и потом ювелирно, филигранно обрабатывать!

– Сделаю все, что в моих силах, – только и нашелся ответить Алексей Сергеевич. Он ничуть не оскорбился, ибо знал, что в чем-то Лимаревский прав. Тем более что третье «филигранно» означало, что финиш беседы совсем близок.

Присутствие генерала делало атмосферу душной, это было видно и по напрягшемуся лицу куратора. Сам же он смотрел на начальника как на признанного профессионала и все-таки размышлял, что если нужен результат, то разве так уж важно, каким путем он будет достигнут. Артеменко оставался яростным противником вербовки, хотя именно вербовка открывала широкие горизонты там, в Украине, и несла признание среди коллег. Но нельзя делать вербовку ради вербовки, и если необходимого результата можно достичь иными, пусть упрощенными средствами, лучше не рисковать делом. Так он всегда убеждал себя, но в глубине души уже хорошо знал, что дело совсем в ином. Вербовка – это создание врага, его лепка, взращивание. Это особое документирование, которое будет сберегаться в сейфах десятки лет. А он просто не хочет нести грех за откровенный вред земле, которая все же является его родиной. Пока, не раз уговаривал себя Артеменко, он действует строго в рамках убеждений, будучи уверенным, что такой путь для Украины лучше, гармоничнее. Лимаревский же – и в этом Алексей Сергеевич был уверен на все сто – в силу своего профессионализма, получив задачу работать по Украине, изначально видел в ней стан врага, злодейское королевство, против которого следует вести непримиримую борьбу на всех фронтах. И которое следует покорить, покарав отступников.

Лимаревский остановил на нем долгий оценивающий взгляд, и Алексею Сергеевичу стало немного не по себе от этого пронизывающего, рентгеновского изучения. Появилось ощущение, как будто его вывернули наизнанку. Может, этот человек маг, экстрасенс и чувствует все, что у него происходит в душе? Наконец Лимаревский заговорил тягучим голосом:

– Что ж, вы находитесь непосредственно вблизи объектов, вам и карты в руки. Больше узнавайте их в неформальной обстановке, выявляйте болевые точки, на которые можно было бы нажать. Больше выписывайте, – то, что вы передаете, подвергается всестороннему анализу, и многих методов воздействия или наших специфических возможностей вы можете не принимать во внимание или просто не знать. Помните, что за вашей спиной исполинская сила, которая тотчас придет на помощь. Мы готовимся совершить ментальную атаку на мозг, но направить нашу силу можете только вы! Главное для нас – результат, и говорящие головы в украинском парламенте нам очень скоро понадобятся, впереди жаркая пора и много нелегких сражений. Желаю успехов.

После этих слов, сказанных сухо и компетентно, Анатолий Всеволодович неожиданно встал, и Алексей Сергеевич с Виктором Евгеньевичем тотчас поднялись. Было совершено короткое, как замыкание, рукопожатие. Глубокий и не слишком добрый взгляд. Затем генерал, кивнув Виктору Евгеньевичу, вышел. Виктор Евгеньевич посеменил следом с видом преданного служебного пса, тогда как Алексей Сергеевич остался стоять посреди комнаты с осадком в душе чего-то жуткого, что хочется запить, как застрявший в горле кусок.

Когда Круг вернулся, они еще около часа толковали о предстоящих задачах на будущие месяцы. В течение недели Артеменко предстояло детально ознакомиться с собранным и обобщенным анализом по нескольким направлениям. Во-первых, с реальными нуждами России в украинских оборонных производствах с целью очередной, еще более детальной инвентаризации проектов и тех мест, где украинские предприятия можно было бы отсечь. Во-вторых, четко определить оперативные потребности самой Украины в российских комплектующих – как для обеспечения собственной обороноспособности, так и для торговли оружием с третьими странами. Ему также предписывалось детально ознакомиться с разработанными совершенно секретными сценариями включения в игру военной силы – для усмирения европейского пыла в головах. Задача касалась пока сугубо информационного фронта – подготовиться к бомбардировке сериями публикаций с целью давления на норовистый Киев. Круг предупредил Алексея Сергеевича: кое-что может пригодиться и для будущих книг, проработкой написания которых уже занялся главный офис страны. Виктор Евгеньевич объяснил ему, что сейчас готовится и в течение будущих семидвенадцати месяцев должна быть реализована жесткая информационная кампания с включением всех возможных рычагов – интернет-изданий, печатных газет, журналов, радиопередач, телевизионных шоу, конференций, научных симпозиумов, круглых столов, книг… И все с одной целью: соседей надо убедить отказаться от НАТО, этого черного монстра в развевающемся плаще, который медленно надвигается с Запада с протянутыми к горлу России крючковатыми, когтистыми лапами. И лично он, полковник Артеменко, становится одним из действенных механизмов этой совершенной, суперсовременной войны за кулисами, понятной только очень немногим наблюдателям. Народы будут жить и работать, как прежде, люди будут встречаться, влюбляться, рожать детей и умирать, не подозревая, что в глухой темени идет настоящая бойня не на живот, а на смерть, борьба за судьбу сорокасемимиллионной нации. Только после ознакомления с задачами Артеменко оценил точность сочной генеральской формулировки «ментальная атака на мозг», а вместе с нею и смысл своей личной вовлеченности в проект.

– Лимаревский, как и многие люди в Кремле, считает, что следующие год-два должны определить будущее Украины на ближайшие двадцать-сорок лет. А значит, и будущее России как новой империи. Сейчас везде, где только можно, слышен лозунг: «Вместо «Будьмо!» хохлы должны кричать “Путьмо!”» Можете себе представить, какие ставки и какой уровень борьбы. – Потом он улыбнулся, не то ехидно, не то вызывающе, и продолжил: – И можете себе представить, как вам повезло, что вы оказались в кратере этой войны, на лезвии меча! В историю точно попадете, не то, что мы, кабинетные работники…

Возвращаясь домой, Алексей Сергеевич впервые испытал странное опустошение. Несвойственное ему оцепенение духа, ощущение болезненного, ранее не испытываемого давления, некую смесь замешательства, смутной неудовлетворенности, закравшегося в глубины сознания сомнения…

Глава четвертая

(Москва, ноябрь 2006 года)

Выступление, вернее выдержки из выступления президента Путина 5 ноября 2006 года, ко Дню военного разведчика Алексей Сергеевич прочитал в сокращенном виде в одной из газет.

Кое-какими деталями, относящимися непосредственно к нему и к армии невидимых, ему подобных бойцов, Алексея Сергеевича снабдил его непосредственный координатор полковник Круг. Еще от одного товарища по группе в академии Артеменко получил на первый взгляд ничего не значащую и одновременно весомую эсэмэску: «Дорогой Друг, с праздником Осени!» Разведчик всегда развивается в условиях, близких к вакууму, вспомнил Алексей Сергеевич сакраментальную учебную фразу и, усмехнувшись, отправил банальную фразу с ответными пожеланиями. К своему удивлению, он не испытывал сожаления из-за своей удаленности, из-за того, что не имел возможности воочию лицезреть своего суверена, как и побывать в новой, только что построенной штаб-квартире Главного разведуправления. Он даже считал вторичным свою принадлежность именно к этому ведомству, тогда как на первый план выдвигались профессионализм и способность совершить нечто такое, что подвластно лишь отдельно взятому индивидууму, вовлеченному в эту деятельность. Никакой ностальгии и никакой тяги к выходу из тени. Этому претила его многолетняя, абсолютно закрытая, совершенно обособленная форма работы. И он давно привык к ней, врос в предложенную роль. Индивидуальный фронт, успех на котором может развиться только благодаря его личным искусно выстроенным схемам общения с людьми, им изобретенным, изощренно расставленным ловушкам. Бреясь в ванной в этот день, он подмигнул своему отражению в зеркале: «Ты владеешь всем миром как будто, и не стоишь в нем ничего». Так же как коллеги и официальные церемониалы ведомства недоступны ему, так и сам он в равной степени недоступен для них.

На одной из тайных московских квартир ГРУ Виктор Евгеньевич снабдил его подробными комментариями и интерпретациями закрытой речи. Глава государства весьма признателен той части ведомства, которая вынуждена работать в вечном сумраке, за плотным занавесом официальной сцены. Артеменко не без удивления и с некоторой тревогой получил очередные подтверждения, что его направление работы приобретало статус ключевого, настолько важного, что даже отношения России с традиционными, давно укоренившимися в воображении врагами типа Соединенных Штатов теперь уходили на второй план. Впрочем, Артеменко виду не подал. И даже не поверил сказанному. Всякий куратор, полагал он, будет уверять, что именно его участок самый важный. Ему не верилось, что борьба с великими державами, извечное соперничество с европейскими львами теперь должны осуществляться на территории соседней Украины. Его бывшей Украины… Он подумал и изменил мысль: нет, его будущей Украины. При всем пафосе намеченных боевых действий Украина оставалась его родиной, к которой он испытывал смутную любовь и уважение. И он неясно понимал, что хочет рассчитывать на взаимность. Допустим, размышлял полковник ГРУ, Украина стала объектом гигантского геополитического сражения, которое происходило без танковых столкновений, морских баталий и воздушных атак. А посредством выверенных и артистично оформленных заявлений публичных людей, удачных телепрограмм, виртуозно исполненных репортажей и публикаций, нескончаемых мероприятий по промыванию мозгов. Но ведь все это затеяно, в конце концов, для усиления Украины, для достижения стабильности внутри страны! И Алексей Сергеевич, казалось бы, вполне мог гордиться собой. Он являлся непосредственным разработчиком очень многих мероприятий, которые Виктор Евгеньевич называл то активными акциями, то информационными операциями. Когда Виктор Евгеньевич, подкрепляя сказанное убедительными жестами, сообщил, что информационный театр боевых действий стал основным, перед глазами Алексея Сергеевича почему-то снова выплыл образ преподавателя агентурно-разведывательной психологии Сташевского с его пророчествами в отношении информационных войн. Закончил очередное напутствие Виктор Евгеньевич с добродушной, несколько глуповатой улыбкой военного, – архаический, склонный к казарменному фольклору, офицер Военно-воздушных сил все еще прочно сидел в нем невозмутимым вторым «я». «В этой войне сегодня необходимо, чтобы на солнечной Украине как можно больше дерьма попало на вентилятор, и вы, Алексей Сергеевич, – тут куратор виновато развел руками: мол, не от него зависит, просто так получилось, – должны исполнить, может быть, в чем-то неблагодарную, но весьма почетную миссию этого вентилятора». Алексей Сергеевич только суховато усмехнулся в ответ, по меньшей мере, заключил он, эта фраза точно была не от первого лица государства.

После встречи Артеменко мысленно оценил, что он сделал за последний год. Навел мосты с перспективными людьми в Киеве, готовыми не просто поддержать восточный вектор украинской политики, но зубами грызть своих оппонентов. Не без его прямого участия в этом году, подобно крупной рыбе с крючка, сорвались крупные военные учения западных союзников. Это именно он организовал явление миру ряда жестких, безукоризненно срежиссированных выступлений и публикаций и даже сам подготовил некоторые из них. Не без внутренней гордости он чувствовал свой рост, он с чертовской ретивостью влез в новую тему и уже теперь считался заметным специалистом, с которым советовались и считались. Об оценках своей работы наверху Алексей Сергеевич мог судить по многим прямым и косвенным признакам, и даже уровень выступающих, выросший до уровня известных в стране политиков и крупных чиновников, не вызывал у него сомнения – его личный авторитет в ведомстве неуклонно растет.

Когда в конце года полковник Артеменко зафиксировал сочный телевизионный наезд на Украину председателя комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками Андрея Кокошина, он и обрадовался, и почуял недоброе. Начался артобстрел, предвестник будущего наступления по всему фронту. С использованием всех сил и средств. Выступление самобытного, довольно выразительного политика очень близко перекликалось с подготовленными им накануне материалами, и не исключено, что даже подготовлено было на основе его разработок, но дело было вовсе не в этом. Алексея Сергеевича поразила синхронность и неуклонно растущие масштабы атакующей рати. Его материал, опубликованный от имени несуществующего журналиста в одной из газет в четко определенный момент, утонул бы, если бы не стал частью общей информационной канонады. Вступление Украины в НАТО может оказаться губительным для наукоемкой промышленности вообще и оборонной в частности, заявил Кокошин. Добавив, что это наглядно видно на примере ряда стран Центральной и Восточной Европы, ранее входивших в Варшавский договор. «В этих странах практически исчезли соответствующие сектора промышленности», – твердил неутомимый обличитель, заметив среди прочего, что Украина потеряет несколько сотен тысяч рабочих мест. В этих словах Алексей Сергеевич распознал свою фразу и даже удивился ее эффективности. В его материалах она была рядовой, не подкрепленной фактами. Алексей Сергеевич даже сделал соответствующую пометку для своих.

О том, что этот момент может оказаться неубедительным, потому что в Польше и Чехии зафиксирован заметный рост производства, и в том числе за счет участия в европейских оборонных проектах. Чехия оказалась вовлеченной американцами и испанцами в производство военно-транспортных самолетов для большой группы европейских заказчиков, а Польша вообще наладила процесс колоссального перевооружения. Американские самолеты, немецкие технологии, скандинавские бронемашины. На очереди системы противовоздушной обороны. Если Соединенные Штаты разместят в Польше свои объекты, писал Артеменко в отдельной аналитической записке в Центр, Варшава навсегда останется в зоне недосягаемости для Москвы. Но как лихо перевернули эти детали с ног на голову! Эта фраза политика о загнивании оборонки в Европе была необходима для связки с другой, гораздо более важной и касающейся сугубо Украины мысли. А именно, что умирание оборонного сектора в Украине произойдет как раз за счет нарушения все еще обширных кооперационных связей между Россией и Украиной.

И еще – в силу того что такие сегменты украинской промышленности на Западе практически никому не нужны. Это, разумеется, и было озвучено депутатом и сделало его выпад точным и сильным ударом хорошо подготовленного фехтовальщика. Интересно, этот спикер заучивал текст или импровизировал?

Артеменко в свое время хорошо изучил и часто применял этот превосходный принцип воздействия, заключавшийся в том, чтобы поставить жирное, несмываемое пятно на репутации противника. Чем резче выпад, тем бессмысленнее аргументация пораженного этим оружием. Умело рассчитанное ложное обвинение прекрасно действует, если у оппонента меньше возможностей защищаться. Но из этого случая Алексей Сергеевич вынес еще один, крайне важный для себя урок: и искажение реального положения вещей, и даже откровенный фарс, приправленный ложными данными, становятся очень даже удобоваримой пищей, если преподносятся увесистой, хорошо известной фигурой из политической обоймы. А уж если какой-нибудь важный элемент повторяется потом и другими политиками или чиновниками, он въедается в коллективное сознание, как не подлежащая проверке аксиома. Врезается, как торпеда в цель. И потому Алексей Сергеевич сначала с удивлением, а затем уж и не особенно поражаясь, наблюдал, как подобные заявления – а их за год было подготовлено несколько десятков – стали циклично повторяться и в самой Украине… Прав был Круг, когда пересказывал босса.

Артеменко подумал, насколько чутко улавливал ситуацию генерал Лимаревский. Ведь это он науськивал, что именно идеология должна ставиться во главу угла при проведении всякой операции. Сила идеи в конце концов становится силой власти. Это в контексте истории, которая, на первый взгляд, была далеким и не особо нужным элементом настоящей борьбы. Ан нет! Именно на исторических сентенциях, на четкой исторической платформе можно построить хорошие ориентиры для будущего. Если и старые, давно расшифрованные мыслящими людьми фальсификации стали единственно правильной версией интерпретации событий, то в этом заслуга идеологов, заставивших массы мыслить именно так, а не иначе. И если вся наша отечественная история зачесана на выгодный нам манер, то это означает, что мы утвердились как сила, мы пока оправдываем нашу претензию на господство. По-другому в империях не бывает!

Да, в прошедшем году они начали активно работать и над историческим прошлым. Как ни странно, думал Алексей Сергеевич и немало дивился тому, – во многом нынешние российские интерпретации истории странным и весьма выгодным образом совпадают с советскими взглядами.

Одно было не до конца ясно: из-за чего это все затеяно? Точно ответить на этот вопрос Артеменко не мог.

Глава пятая

(Москва – Киев, февраль – октябрь 2007 года)

1

Второй рабочий год на новом участке набирал небывалый размах, маятник стал раскачиваться быстрее, сильнее, неотступнее. Участники процесса стали сосредоточеннее, все чаще на их лицах была написана озабоченность или непреклонная решимость. Улыбки сползли, лица вытянулись, команды стали отрывистее, разоблачения врагов – злее, беспардоннее, ядовитее. Голоса теперь все чаще были гнусавыми и глухими, а воздух накалился, и в нем все отчетливее улавливался смрад, неприятный запах нечистот. «А что вы думали, всегда будете работать в накрахмаленных белоснежных рубашках? Решать задачи за круглыми столами в уютных залах рафинированного Брюсселя? Нет, друзья мои, вот такая она на вкус и цвет настоящая работа», – говорили координаторы своим посланникам и многозначительно закатывали глаза. Впрочем, и в европейских столицах разведчики потели, как истопники, ответственные за непрерывную подброску угля в топку. Даже полковник Круг перестал задорно подмигивать со словами: «Пора, пора в Киеве делать “искремление”». И по этому признаку полковник Артеменко понял: это самое «искремление» как раз и началось. Хотя никто точно не мог объяснить значение этого слова. То ли «искры Кремля» начали сыпаться, то ли «искривление украинского хребта в сторону Кремля». Да и какая разница!

Если Алексей Сергеевич раньше бывал в Киеве наездами, то теперь добрая половина времени проходила на украинской территории. Он чувствовал, что работает в команде, которая слаженно, как олимпийская академическая восьмерка, гребла к понятному, отмеченному впереди финишу. Финиш имел вполне определенное временное обозначение – очередные президентские выборы в Украине. Но и бесстрастные мушкетеры вставшей на дыбы, ощетинившейся приапической системы, и ее отважные капитаны, и даже главный вождь – все знали, что главный рубеж гораздо ближе. Скорее всего, изрекали пророчества корифеи военно-дипломатических баталий, ею станет весенний саммит НАТО 2008 года. А если так, то Украину надо спасать к концу 2007 года, не то эти захмелевшие от власти потомки малороссийских хуторян и недобитых запорожских казаков втащат страну во вражье логово. Волоком затянут! Конечно, все это в итоге – происки заокеанских кукловодов, вбивших себе в головы дурацкую мысль о спасении всего человечества. Это из-за них опять вылезла грузинская грыжа, а украинский вопрос превратился даже не в щемящий радикулит, а в настоящую опасность гангрены! Хотят оттяпать у России ноги, на костыли хотят поставить мать родную!

И была получена твердая команда «Огонь!». Бомбить искрометными информационными фугасами, чтобы зловонные, отравленные брызги оставили отметины по всей окаянной территории непокорных провинциалов. И явился царский указ дать карт-бланш ретивым нукерам: применять любые средства воздействия – банковские капиталы, припасенные нефтедоллары, тайные, не без угроз, знаки парижским и берлинским законодателям политических мод и, наконец, тяжелый, давно припасенный хук непокорным киевским революционерам. Последние пусть испытают всю прелесть земной юдоли, пусть их кряхтение и скрипы болезненной плоти будут долго напоминать потомкам о том, что негоже зарываться! В стойло их, в стойло!

«Помните старый большевистский прием, – объяснял Алексею Сергеевичу развитие ситуации полковник Круг, – если необходимо пойти на ряд жестокостей, то их надо осуществить самым энергичным образом и в самый краткий срок, так как длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Так вот мы должны так крепко дать хохлам по зубам, чтобы отбить у них охоту даже смотреть на Запад». И точно: ряд специальных мероприятий прокатился со зловещим грохотом, точно воз с чертями. Артеменко даже глазом не успел моргнуть, только успевал отмечать огненные вспышки. Он не способен был осознать, где подыграл, где смазал шестеренку, а где его использовали в роли забойщика. Система – не артель и отчитываться перед своими акционерами не привыкла. Она, как большая бронированная машина с полным боекомплектом на борту, тронулась в сторону Запада, и одинокий полковник в ней точно был не водитель. Пантеон славы предназначался для других, и он это хорошо знал.

В первую очередь велено было завертеть гигантский водоворот негатива в восприятии всем народом новой «оранжевой» политики. Отсечь «помаранчевых» лидеров от собственного народа – вот задача номер один. Вбить между ними клин, чем быстрее они перестанут понимать друг друга, тем легче будет отлучить одних от других. Задача, конечно, нелегкая, не для одного полевого воина, пусть даже очень подготовленного. Но и набросились ратью, хотя и действовали предельно осторожно, работая не связанными между собою группами. Основную часть дела, как водится, совершали чужими руками. Заказывали, оплачивали, получали результаты, подхватывали их на щиты. Неплохой довесок дал хлесткий социологический вертеп. От него по телеканалам и газетным полосам разошелся калейдоскоп опросов, оценок, интерпретаций и первых предостережений. Когда разные уверенные физиономии в ярких галстуках и очках с золотыми оправами стали раздавать склеенные из аналитики спецслужб рейтинги с выражениями, в которых смешаны хладнокровие и плутовство, никто особенно не удивился. А что, страна уже одной ногой в Европе, на улицах даже пирожки демократические. Поначалу все выглядело пристойно, хитрости лишь вплетались в общий узор. Например, создали ажурную и правдоподобную иллюзию равных возможностей в налаживании конструктивных отношений с Россией для успевших поссориться главных лиц новой власти. Поставили знак равенства между затянутым облачной дымкой собственных фантазий президентом Виктором Ющенко и белой феей с волшебной палочкой в руке Юлией Тимошенко. Чтобы все выглядело пристойно, на всякий случай к рейтингу с точно таким же результатом пристегнули маститого, всегда заретушированного Председателя Верховной Рады Владимира Литвина. Не только для массовости, а еще и потому, что некоторым импонировал его дар выставлять вместо себя рисованный трафарет с обезоруживающей улыбкой и беззаботно жить в его уютной тени. А вот потенциал опального оппозиционера Виктора Януковича – тоже на всякий случай – подняли, пока еще не до небес, но в полтора раза повыше – все равно очень заметно. Кругами пошел встревоженный шепот: даму, мол, велели держать про запас и тянуть немного позади фаворита. Если не появится иной фаворит, ведь взращивать их брались многие горячие головы. Да ломали копья, потому что молодежь непредсказуемая пошла: один импозантен, но продажен, другой – превосходный лицемер, но до национального лидера недотягивает; третий просто доверия не внушает, да и на телевидении несуразен; четвертый – себе на уме и в кармане не то кулак, не то кукиш держит. Одним словом, Малороссия – провинция специфическая…

С идеей объединения Украины с Россией Центр предусмотрительно решил не спешить и обходиться предельно осторожно. Главным направлением удара предписывалось показать разные взгляды власти и народа: власть, подкупленная надменным Вашингтоном, тянет на Запад; народу же – точно в другую сторону, где объятья братьев по славянскому менталитету. Потому даже не в мозговых центрах известных ведомств, а где-то гораздо ближе к Кремлю украдкой вскинули глаза к небу и списали вещий результат: пусть пока за объединение будет шестая часть населения Украины. И то ведь немало. И надо сказать, очень неплохо эта информация укрепилась, – вассальные редакции из шкуры лезли, да и глуповатые, падкие до желтой наживки репортеры тоже не оробели: свою часть вслепую отработали. Потом информацию несколько раз повторили с трибун официальные мужи, создали телевизионное благозвучие – и она стала незыблемой аксиомой, основой для наступательной доктрины. На ее фоне родилась еще одна хитроумная задумка. А именно, запустить кометой в пространство мысль, будто бы три четверти населения страны ратуют за независимые, дружеские государства Украину и Россию, но с открытыми границами. Этот посыл был похож на правду, но правда всегда есть орудие промысла посвященных; ее можно обыграть столь различными способами, что она порождает совершенно разные ассоциации, вынуждает к принятию едва ли не противоположных решений. На логичный и вполне обоснованный посыл вначале внимания почти никто не обратил. И зря, потому что вторая его часть была припасена за пазухой, как кинжал Брута. Именно она превращала первую в оружие, в тандемный кумулятивный боеприпас. Рать в темных плащах, и Артеменко в том числе, о второй части знали, но помалкивали. А заключалась она в том, что очень скоро граница с одной стороны должна начать быстро и неотвратимо закрываться, – а как же, нельзя ведь иметь открытую границу с государством, лидеры которого ведут его, как покорную корову с большими слезящимися глазами, на убой, за красные флажки. Закрывать ее будут все вместе, от рядового газетчика до президента. И пусть население, которое жаждет или объединяться, или жить в одном открытом доме, знает, что хуже им становится исключительно из-за их недальновидных вождей и продавшихся за доллары воевод. Доверчивые массы молчаливо потребляли социологические и экспертные пилюли, за авторитетной шелухой которых светилась продуманная работа соперничающих между собой, выслуживающихся перед хозяином разведок. Разведка ведь в подавляющем большинстве случаев служит одному хозяину, хотя ее зоркие, проницательные менеджеры и возят пухлые папки бумаг многим формальным представителям официальной власти.

Наконец, смастерили еще одну информационную хлопушку, которую необходимо было общими усилиями превратить в извержение вулкана, засыпать заблудшее племя массивными хлопьями пепла негодования. Начали работу все те же социологи, объявив, что девяносто процентов украинцев, а значит, подавляющее большинство, характеризует сложившиеся отношения между Украиной и Россией как неблагоприятные. Это была хорошая точка отсчета для последующих массированных атак. Для создания завершающей картины ужасов картину основательно дорисовали в самой России. Общественное мнение должно получить образ врага и осудить этого врага на смерть. На телеканалах состоялись многочисленные публичные казни и испепеление словами всех тех украинцев, что раздували костер вражды между народами, не давали им вместе по-братски трудиться и жить. Благо, некоторые телекомпании, регулярно клюющие из рук власти, настолько преуспели в создании лабораторий общественного мнения, что через полгода уже появились волнующие результаты. К сроку рождения дитяти даже предвзятый наблюдатель был бы поражен стремлением угодить Первому. Получилось впечатляюще и трогательно: к числу враждебных государств население России стало относить заокеанское кощеево царство и потерявшую скромность Грузию. Украине, так скверно повернувшейся к Западу лицом, а к России задом, отвели пока третье место – все же не вся Украина, а только ее голова да часть неподконтрольных телес бунтуют. Тем не менее, народы медленно, но верно ввергли в гипнотический транс лихорадки. Одновременно политики и чиновники пообещали жесткий визовый режим, ракетную изгородь, и абсурдное марево затянуло горизонт уже не только отношений политиков и чиновников, но и мнительных граждан по обе стороны границы.

И вот тогда началась настоящая работа. Дипломаты и резиденты в западных государствах с профессиональным рвением принялись за свое дело – объяснять всем непонятливым, что между двумя государствами вызрело предвоенное состояние. И что Россия готова раздавать зуботычины и западным друзьям, если сунутся в это слишком интимное, сугубо семейное дело. Напоминание о зуботычинах, пусть и невоенных, вызвало смятение в не слишком стройных рядах впечатлительных политиков. Чисто русские гротески при максимализме нынешних держателей акций с их спецслужбистским прошлым – это вовсе не шутка, быстро расценили в европейских мозговых трестах. Ведь, в конце концов, что за цена вопроса: Украина?! Ну будет граница стабильности на восемьсот километров ближе, зато тяжелая болезнь будет излечена без хирургического вмешательства? Ну будет Украина не в самой Европе, а около ее границ, что изменится от этого для беспечного парижанина или счастливого баварца? Тем более и своих проблем хватает, чего только Балканы стоят или периодическое обострение греко-турецкой болезни… Трубадуры Белокаменной тем временем все яростнее включали все тумблеры запущенного вселенского механизма противостояния, не стеснялись уж и крепких эпитетов. Дружески и с суровыми лицами настоятельно советовали привыкшим к уюту и стабильности европейцам: «Не лезьте, ради своего же блага, не мешайте! Мы-то привыкли жить напряженно, без удобств и за ценой не постоим». Наконец, и сам хозяин появился на сцене, – декораций уж сотворено достаточно. Со свойственной ему глумливой торжественностью предупредил сомневающихся, хотя многие и так за легкой иронией уловили готовность высекать искры. Слишком много признаков, и далеко не только сжатые кулаки, волевые складки у рта и пылающих цветов галстуки.