Текст книги "Православное понимание экономики"

«Но сколько есть предметов искусного труда, почти вовсе не известных! В Сольвычегодском уезде Вологодской губернии есть деревня Тимошино, где делают такие замочки, что в 12 штуках только золотник весу. Надобно особое искусство взять в руки этот замочек, равный ячменному зерну, отпереть его; а между тем он сделан мозолистыми руками в курной русской избе, и как эти замочки никому не нужны, то и труд пропадает даром. А жаль, что умение мастерить не получило выгодного приспособления! Из такой деревни легко могла бы образоваться вторая Женевская фабрика карманных часов, деревня бы процвела, и мы имели бы свои дешевые часы!»

Кокорев развенчивает миф о том, что Россия отстает от Европы в области техники. Многое у нас уже было сделано еще задолго до европейцев, просто мы об этом не кричим.

О некоторых качествах русского человека мы узнаем из других работ Кокорева. Так, в статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» (1888) Василий Александрович описывает прозорливость русского человека:

«У нас в России, конечно, нет Бисмарков, но в зародышах есть масса простых русских людей, чутких и прозорливых от природы. Каждый город и каждый уезд изобилует такими людьми. Про них в народе говорят: его же не оплетеши. Мы видели, как Бисмарк оплетал многих дипломатических деятелей и потом в своей последней речи выставил их на всесветное посмеяние, но пусть он попробует оплести такого русского человека, который от природы чует всякое намерение к подвоху».

Кстати, в этой статье он дает ответ на вопрос: почему русскому человеку не удается часто раскрыть и реализовать свой творческий потенциал? – Этому мешает российская бюрократия. Чаще всего бессознательно, по привычке – из-за своего невежества и по причине пренебрежительного отношения к простому человеку:

«Все сводится к тому, что система Бисмарка состоит в том, чтобы мысли и действия шли впереди событий, а у нас, наоборот, из событий рождаются мысли для отграждения себя от затруднений и бедствий, и какие еще мысли, вовсе не творческие, а основанные на пустых канцелярских справках. Из болота этих справок никто и никогда чистой ключевой воды не добудет.

Все помещенные здесь вводные рассуждения надобно порешить тем, что Бисмарка создала сама Россия, потому что утопила всех своих носителей таланта дальнозоркости в море пренебрежения и неведения».

В статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» Кокорев призывает всех к уважительному отношению к отчизнолюбителям – так он называет патриотов России. А также призывает каждого быть отчизнолюбителем:

«Для возрождения твердой отечественной силы нам нужно укоренить в себе глубокое уважение к прозорливым помыслам отчизнолюбителей, потому что эти помыслы составляют руководящие судьбы отечества.

Да, только из этих помыслов может соорудиться здание прочного государственного бытия, а все иное носит в себе начало разложения, как бы с первого раза ни казалось привлекательным».

* * *

Так все-таки почему Россия терпит такие экономические провалы, если русский человек обладает такими замечательными качествами, которые мы кратко перечислили? Кокорев называет эту глубинную причину – духоугашение. В заключение «Экономических провалов» Василий Александрович пишет:

«Но где же корень грустного направления? Не есть ли это явление бессознательное? Нет, к несчастью, оно исходит из глубокого сознания неисправимости трех тяжких провалов: 1) опоздание в 40-х годах сооружением железной дороги из Москвы к Черному морю; 2) накопление заграничных долгов и 3) пренебрежение к мысли фельдмаршала князя Барятинского. Остается одно утешение – принять эти провалы, как наказание свыше за великий грех духоугашения светлых патриотических мыслей, и затем никогда подобных грехов не делать, чтобы еще более не пострадать».

В статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» он продолжает тему духоугашения:

«К первоначальным всемирным праотцам Всетворящее Слово нисходило от уст Самого Вседержителя, а потом оно выражалось в пророческих вещаниях и, наконец, в Новом Завете перешло в народообладание, выразившись между прочим в известном правиле: не угашайте духа, в нем бо сила. Мы совсем отвергли этот завет».

В этой же статье Кокорев затрагивает такой тонкий вопрос, как страх Божий. И констатирует, что этот страх Божий исчез прежде всего у элиты России:

«Немцы заявляют, что они боятся только одного Бога, а мы, если окинем строгим взором несколько минувших десятилетий, то не можем не вынести совестного упрека за то, что богобоязнь была в нашей интеллигентной и канцелярской жизни в полном забвении».

Понятно, что если нет страха Божия, то можно творить любые беззакония. Это исчезновение страха Божия у нашей аристократии во второй половине XIX века констатировали святители Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник, русский мыслитель Константин Леонтьев и многие другие. Тут, как говорится, Кокорев ничего нового не говорит. Но слава Богу, что он об этом говорит, напоминает, потому что во времена Кокорева страх Божий утратили не только многие аристократы и чиновники, но также некоторые купцы и фабриканты. Понимание страха Божия у Кокорева органически связано с другим явлением духовного мира – гневом Божиим. Например, в «Пути севастопольцев» мы читаем:

«Между тем как мысли наши, лишенные прав гражданства, блуждали в какой-то пустыне бесплодия, вдруг грянул гром, севастопольский гром, принимаемый земной суетой за последствие дипломатических недоразумений, а христианским созерцательным смирением объясняемый явлением гнева Божия».

Кокорев в заключении «Экономических провалов» говорит очень простые и нужные русскому человеку слова о необходимости возвращения к Богу. Без этого все реформы и прочие экономические и политические ухищрения будут самообманом, пользы не принесут:

«Не политико-экономические витийства, не парламентские хитросплетенные речи и не разновидные конституции дадут нам разум для благоустройства и возвеличения России, а живущее в простых чистых сердцах Слово Божие».

Василий Александрович уверен, что Россия не погибнет, русский народ, как и всякий другой, имеет своего ангела-хранителя. В статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» он пишет:

«В народной жизни существует полное верование в то, что каждая страна имеет своего Ангела Хранителя, осеняющего властительные думы светом разума, и что это осенение умаляется по мере того, как властительность, забывая установленные заветы, начинает впадать в великий грех духоугашения. Поклонники верования в высшую силу, кроме многих доводов, ставят в пример нынешнее положение Испании. Они говорят: давно ли Испания, как страна вечного раздора, изгнала королеву Изабеллу, давно ли доны Карлосы раздирали ее на части и давно ли призванный из Италии король Амедей не мог устоять против народного волнения и должен был оставить свой престол. Все это совершилось на нашей памяти; но вот теперь на престоле младенец – и все тихо и спокойно. Не ясно ли, что ангел мира и тишины парит над страною, следовательно есть сила свыше видимой земной силы».

Все работы Кокорева свидетельствуют: сам Василий Александрович имеет страх Божий, уповает на Бога и ангела, охраняющего Россию. Все остальное для него, включая экономику, второстепенно.

Итак, религиозность Кокорева не вызывает сомнений. Хотя Василий Александрович формально вышел из семьи староверов (старообрядцев) и о его дальнейших религиозных воззрениях и религиозности мало что известно, можно предположить, что он был близок к Православной Церкви (это видно по кругу его общения). По крайней мере, ни одного неуважительного высказывания в адрес православия мы не найдем в его работах. Даже если он оставался последовательным старовером, он одновременно был последовательным и очень ревнивым приверженцем российской монархии в лице Романовых.

Далеко не все староверы были монархистами. Некоторые из них считали себя «монархистами в принципе», но были настроены против царской власти в России. Революционные события в России в начале ХХ века высветили антимонархические настроения значительной части староверов. Об антимонархических настроениях староверов и их поддержке антимонархических сил и даже большевиков сказано и написано немало. Приведу фрагменты из одной статьи на эту деликатную тему[61]61
  Участие староверов в свержении монархии // Интернет. Режим доступа: http://istorya.ru/forum/?showtopic=1805.
  Исчерпывающий обзор антимонархических настроений и действий староверов в России дан в статьях под общим названием «Раскольники против царства» (Радонеж. 1999. № 13-16).


[Закрыть]:

«Из 25 купеческих родов Москвы почти половина были раскольническими. Среди них небезызвестные: Авксентьевы, Бурышкины, Гучковы, Коноваловы, Морозовы, Прохоровы, Рябушинские, Солдатенковы, Третьяковы, Хлудовы. Те же фамилии мы встречаем в списках всех выборных органов: они гласные Московской городской думы, члены и председатели всех общественных комитетов, Московской биржи и других коммерческих учреждений. И это неудивительно: для того и выдумана демократия. Затем, уже с некоторой растерянностью, мы замечаем, что главными организаторами и лидерами разных партий, возникавших в начале века, – партий на одно лицо, но с разными названиями, типа кадетов, октябристов и прогрессистов, были лица с теми же фамилиями: опять Н. Д. Авксентьев, П. А. Бурышкин, А. И. Гучков, его брат Н. И. Гучков, А. И. Коновалов, целый букет Рябушинских, С. Н. Третьяков.

Те же лица издают самые влиятельные газеты. Рядом, правда, мелькают фамилии инородцев (Гужон, Гюбнер, П. А. Тикстон, Кнопы) и представителей другого «избранного народа», тоже известного своей спаянностью и обреченного из-за постоянных гонений копить капиталы (Арманд, В. Ф. Гефдинг, В. О. Гиршман, Л. Л. Рабенек, А. А. Ценкер, управитель Международного банка в Москве Ротштейн и пр.).

Однако же списки масонских лож, ныне широко публикуемые в разного рода сочинениях, могут любого повергнуть в полное недоумение, потому что среди “вольных каменщиков” мы опять видим все тех же “хранителей древлего православия”: Авксентьева, Гучкова, Бурышкина и Рябушинского вперемешку с Керенским, Некрасовым и Терещенко…

Идеалы “старообрядческой буржуазии” выражал в своей газете “Утро России” прогрессист-раскольник П. П. Рябушинский, на средства которого в начале века Рогожское кладбище осуществляло свою издательскую деятельность. После закона о веротерпимости 1905 года раскольники уже ничего не боялись. Раскольники-капиталисты финансировали не только террористические организации бомбистов и политическое масонство, но и периодическую печать своих духовных руководителей.

В марте 1917 года на станции Дно беспоповец-федосеевец А. И. Гучков вместе с подельниками-масонами вынудил Государя, ненавистного всем раскольникам Романова, подписать отречение от престола».

Я не считаю себя специалистом в области истории русского церковного раскола XVII века и отношений старообрядчества с Православной Церковью и русским самодержавием, но беглый просмотр литературы на эту тему показал, что Василий Кокорев ни разу не упоминается в числе тех староверов, которые находились в оппозиции по отношению к царю и православию.

Уж коли мы затронули поднятую Кокоревым тему духоугашения, то следует признать, что оно (духоугашение) затронуло сначала верхи общества, потом простой народ (особенно ту часть крестьянства, которая двинулась из разоренной деревни в города и стала пополнять ряды пролетариата) и наконец духовенство. Земная Православная Церковь вошла в фазу кризиса, можно говорить о церковном духоугашении.

Кокорев о церковном духоугашении умалчивает (вероятно, по той причине, что все-таки находился вне Православия, оставаясь старовером). Но мы на данном вопросе остановимся. Об этом написаны десятки, а может быть и сотни серьезных книг, причем их авторами являются не только светские писатели, но сами священники и иерархи Православной Церкви, такие как святители Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник, праведный Иоанн Кронштадтский и другие.

Об этом писал, кстати, и последователь Василия Кокорева экономический славянофил С. Ф. Шарапов. Сергей Федорович увязывал «экономические провалы» напрямую с такой причиной, как церковный кризис в России. Восполним пробел у Кокорева, приведя некоторые мысли Шарапова о церковной жизни в России. В зрелые годы Шарапов твердо стоял на позициях православия (хотя путь к вере и Церкви у него был непростым). В Церкви Шарапов видел духовную опору государства. Он полагал, что серьезный удар по Церкви и, в конечном счете, по русскому государству нанесла реформа Петра I. Речь идет о ликвидации патриаршества на Руси и постепенном превращении церковной иерархии в часть государственного аппарата. Над Синодом как высшим органом церковной иерархии появилась надстройка в виде аппарата обер-прокурора. Обер-прокурор вместе с Синодом фактически превратились в министерство по делам религии. Была нарушена симфония церковной и светской властей. Находясь под прессом государственной бюрократии, Русская Православная Церковь как организация перестала уделять должное внимание всем сторонам жизни христианина, сосредотачиваясь лишь на храмовых службах. Шарапов называл это храмовым христианством, или обрядовым христианством. Жизнь русского человека вне храма (в том числе и в первую очередь в сфере хозяйственной) постепенно утрачивала христианские ориентиры. Вопросы реформирования семинарского образования, издания богословской литературы, выпуска духовных книг для народа, переводов Библии решались, в конечном счете, обер-прокурорами (некоторые из них были достаточно далеки от истинного христианства и даже подозревались в связях с масонством). В Русской Церкви и в духовных учебных заведениях было сильно влияние католичества, протестантизма, даже некоторых сектантских учений. Русская богословская мысль находилась в параличе. Кровоточили незаживающие раны церковного раскола XVII века.

Вот данная Шараповым краткая историческая панорама церковной жизни в России до реформы Петра и после нее: «Древняя Русь была основана на тесном единстве государства и Церкви, народа и общества и Церкви. Точнее: и государство, и народ составляли Церковь, жили в ней. Основной ячейкой всего быта народного и земского строя был приход. Этот строй был настолько прочен, настолько отвечал нашему национальному характеру, что в Смутное время только он один спас Россию от порабощения и анархии, восстановил государство, вдохнув в него тот же церковный и земский дух, которым был пронизан сам. Теперь мы видим совсем не то. Прекрасно оборудованная Церковь стала одной из отраслей государства и потеряла всякую связь с душой народа, стала для него внешней силой. Народ привязан к ней только обрядностью, в огромной части обязательной. Звонят колокола, идут чинные службы, но дух церковност и отлетел, но живого Христа Церковь постепенно забывает. Верующие ходят слушать певчих, говеть, даже молиться, но жизнь стала языческою, в жизни Церковь потеряла всякое значение. Отсюда глубокая народная тоска, сознание пустоты, лжи и обмана и поразительная легкость всяких соблазнов и совращений».

Шарапов в своих оценках состояния нашей Церкви был не одинок. Ф. М. Достоевский, например, не раз говорил, что Церковь пребывает в параличе. Схожие оценки давал наш духовный писатель и богослов Константин Леонтьев.

Много заметок и наблюдений по поводу оскудения церковной и духовной жизни в России оставил святитель Феофан Затворник (1815–1894), с трудами которого наверняка был знаком С. Шарапов. Современные исследователи творческого наследия святителя пишут: «Обращая свой взгляд на события современности, святитель Феофан обеспокоенно замечал все большее непонимание и нарушение православных начал, а с ними и всей внутренней жизни людей. Слабело монашеское служение, отходя от заветов святых православных подвижников. Безжизненной отвлеченностью, рассудочностью и духовным неведением страдало современное святителю богословие, отступавшее от православных основ к протестантским. В излишнюю ученость впадали духовная литература и церковная периодика, нередко упуская из виду живые духовные потребности человека. Христианской, внутренней жизни все реже учили православные пастыри. Замирала духовная жизнь, и этого не могло не почувствовать российское общество. Православие теряло влияние на него. Верхи и низы отступали от Церкви, изменяя вере отцов или вообще отрекаясь от веры. Изменялся внутренний склад русских людей, менялись их устремления и ожидания, идеалы их сердца (то есть то, что теперь принято называть менталитетом), а значит целиком должно было смениться общественное и государственное устройство России»[62]62
  Гончаров Г., Каплин А. Западом наказывал и накажет нас Господь… Святитель Феофан Затворник о духовном состоянии российского общества во второй половине и конце XIX века // Интернет. Режим доступа: http://ruskline.ru/analitika/2012/01/23/zapadom_i_nakazyval_i_nakazhet_nas_gospod/


[Закрыть].

С особой болью святитель Феофан писал о том, что пастыри Церкви и духовные писатели в основной своей массе разучились обличать зло и покорно молчат: «Зло растет, зловерие и неверие поднимают голову, вера и православие слабеют… Что ж, сидеть сложа руки? Нет! Молчащее пастырство – что за пастырство? Нужны жаркие книги, защитительные против всех злостей».

Святитель Феофан не только констатировал факт оскудения веры, но и говорил о возможных трагических последствиях такого оскудения: «Завязли в грязи западной по уши и думают: все – хорошо!.. Через поколение-два иссякнет наше православие… Православие, самодержавие, народность – вот что надобно сохранять! Когда изменятся эти начала, русский народ перестанет быть русским. Он потеряет тогда свое священное трехцветное знамя»[63]63
  Цит. по: Архиепископ Аверкий. Провозвестник кары Божией русскому народу святитель Феофан Затворник Вышенский. М.: Издание православного братства во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, 1999.


[Закрыть]. На склоне лет (2-5 июля 1893) Вышенский затворник писал с болью в сердце: «Гибнет Русь православная!»[64]64
  Феофан Затворник. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: Собрание писем: [В 4 т.] В 8 вып. // Том 1. Вып. 1 (Репринт. М., 1992). С. 252.


[Закрыть]

Шарапов не хотел мириться ни с низведением христианства до уровня обрядового, ни с господством синодального чиновничества в церковной жизни. Не случайно именно он осмелился издать письмо «О пленении Русской Церкви. Записка и проект всеподданнейшего ходатайства пред государем Александром II», направленное царю вскоре после его интронизации архиепископом Волынским Агафангелом (1812–1876). Письмо это тщательно скрывалось властями от общественности. В предисловии от издателя Шарапов пишет: «Чем-то прямо чудовищным представляется это торжество темного самовластия чиновника над Церковью, народом и царем, это издевательство над верой, совестью, правдой, над всем, что свято и дорого русскому человеку».

О том, что Русская Церковь до революции имела серьезные нестроения и проблемы, мы можем прочитать также в очень интересной книге воспоминаний митрополита Вениамина (Федченкова) «На рубеже двух эпох». Оценки духовного состояния общества и церковной жизни Шарапова и митрополита Вениамина очень схожи. Митрополит называл духовное состояние народа (даже находящегося в церковной ограде) теплохладным. Отношения Шарапова с официальной церковной иерархией были весьма напряженными. Мы можем почувствовать это из содержащейся в книге «Россия будущего» публикации «Открытое письмо редактору “Русского труда” епископа Чебоксарского Антония (Храповицкого) и наш ответ» (1899).

Ситуация еще больше осложнялась тем, что с конца XIX века в стране стали распространяться безверие, нигилизм, атеизм. Умами среднего класса стали править идеи марксизма и других западных учений. Фактически у интеллигенции появилась новая религия – социализм – со своим священным писанием в виде «Капитала» и других произведений Карла Маркса. Шарапов дал развернутую критику этой новой религии в своей работе «Социализм как религия ненависти» (1907), которая также включена в книгу «Россия будущего».

Безусловно, паралич церковной жизни подтачивал устои государства. В государственный аппарат проникали люди, которые только номинально числились православными, а еще вчера были католиками, лютеранами, иудеями. Переход в православие представлял собой упрощенную формальную процедуру. Такие свежеиспеченные православные создавали в министерствах и ведомствах чуждую истинно русскому человеку атмосферу. Таким чиновникам на судьбы России было глубоко наплевать. Такие чиновники готовы были воспринимать любые западные теории, которые были противны русскому духу и православию (например, западные финансовые теории). Нам не приходится говорить о том, что у некоторых из них напрочь отсутствовали присущие русскому православному человеку совесть и страх Божий. На этой почве расцветали коррупция и казнокрадство. Шарапов все это хорошо прочувствовал, поработав некоторое время в министерстве финансов и других казенных учреждениях.

* * *

Вернемся к «Экономическим провалам». В заключении работы Кокорев говорит о том, что Россия ищет своего лидера, спасителя. А его искать не надо, он уже есть, это российский монарх:

«А вот главнейший вопрос: где же этот сильный и притом преисполненный животворных мыслей человек, который протянет на самоткацкий бумагопрядильный станок льняную нитку, оживит Сибирский пустынный тракт кяхтинской разменной торговлей, развенчает Россию с Главным обществом российских железных дорог, испарит и обессилит фирму, прекратит пьянство в деревнях, водворит помещиков в их имениях, придав им доходность посредством мелких винокурен, напоит крестьянских детей молоком и доставит крестьянской семье хотя бы в праздничные дни кусок мяса, образовав при распространении барды сельское скотоводство, выведет землевладельцев из зависимости от “мышеловок” (земельных банков), позволит народу кредитовать правительство своим трудом во всех его видах при исполнении полезных государственных работ, освободит навсегда Россию от накопления дальнейших долгов за границей, сбережет сибирское золото изменением тарифа в пользу России, устранит мотовство денег за границей, призовет к жизни солеварение в Пермской и Вологодской губерниях и уничтожит эпидемию чинобесия между купцами, – где этот человек?

Человека этого нет и не будет, да и сохрани Бог русскую жизнь от появления его с исключительным влиянием у подножия престола. Такой человек всегда перейдет пределы должного и потребного и вовлечет общую жизнь в область неведомого пространства. Благо России состоит единственно в спасительной – Богом дарованной ей царской власти, могущей своим велением в постепенном стройном порядке созидать благоустройство Русской земли, водворяя все то, что потребно для государственной силы и народного благоденствия, и устраняя все то, что противоречит потребностям самой жизни».

Примечательно, что при всей остроте критики реформ времен царствования Александра II Василий Александрович не выпустил ни одной стрелы в сторону царя. В этом проявилось действительно христианское смирение и терпение Кокорева. Василий Александрович целомудренно обходил стороной фигуру царя, понимая, что разговоры об ошибках Александра II делу не помогут, а российскую монархию расшатывать будут.

А вот с восхождением на престол Александра III Кокорев воспрянул, с большим уважением и надеждой писал и говорил о новом императоре. В качестве примера приведем фрагмент из заключения «Экономических провалов»:

«Государь-надежа показал уже России в учреждении Дворянского и Крестьянского банков, образовавшихся вследствие непременной воли Его Императорского Величества, значительный шаг к освобождению русского землевладения от “мышеловок” (земельных банков) и вот мене Закавказского транзита благоизволил удостоверить русскую промышленность в ограждении ее от подрыва со стороны иностранцев. Затем сколько еще в короткое время настоящего благословенного царствования совершилось доказательств созидательной силы, исходящей прямо от воли монарха: сооружение стратегической сети железных дорог к западной границе, приспособление портов к расширению торговли с учреждением посредством добровольного флота постоянных рейсов из Черного моря в отдаленные русские порты Восточного океана и быстрое сооружение железных дорог от Каспия в Среднюю Азию, открывающее новые пути для русской торговли и сообщающее оживление среднеазиатских владений в смысле развития промышленности и упрочения в этих владениях незыблемой связи с Россией; но успехи наших дней не останавливаются на том, что мы сказали: русское сердце радуется самою вожделенною радостью при общих слухах об улучшении в войсках положения офицеров в смысле материального обеспечения и воздает похвалу мудрому правилу о несовмещении государственной службы с частными занятиями. Кроме всего этого, промышленная жизнь России чувствует себя вступившею на путь ограждения ее внутренних интересов от подрыва иностранными товарами, и это общее радостное самочувствие порождено целым рядом тарифных изменений, направленных к развитию внутреннего благосостояния. И все это, что мы перечислили, исходит прямо из сердечной заботливости нашего возлюбленного Государя о благе и славе России.

Да будет же он – наше сокровище – виновником дальнейшего и всестороннего благоустройства русской жизни».

Основания своей веры в будущее России Кокорев видел в трех началах: крепкой вере народа в Бога (христианстве), монархическом устройстве государства и народе. Эти три столпа удивительно корреспондируют со знаменитой формулой С. С. Уварова: православие, самодержавие, народность. Эта триада, по некоторым данным, впервые была озвучена Уваровым в 1833 году, при вступлении в должность министра народного просвещения. Впоследствии эта триада стала крылатым выражением и сжатым воплощением русской монархической доктрины.

В статье «Мысли русского, порожденные речью князя Бисмарка» он следующим образом сформулировал свое кредо:

«Каждое государство выражает свою силу по-своему, сообразно географическому положению. Сила Англии – окружающий ее океан, сила Германии, находящейся в средине Европы, – 2 млн войск, но сила России совсем особая и вовсе не сходная с силою других государств. Ее сила – в сохранении своей силы под спудом. Ее могущество – сто миллионов народа с самодержавным царем во главе».