Текст книги "1941. Уманский котел. Выводы и уроки"

Отход

Первые оборонительные операции армий прикрытия государственной границы Юго-Западного фронта закончились неудачно. Не сыграли своей роли и укрепленные районы, строившиеся по линии новой границы СССР. Но читатель помнит, что по линии старой государственной границы также находилась мощная линия укрепленных районов, значительная часть которых опиралась на реки Случь, Збруч и Днестр. Не до конца были использованы и фронтовые резервы. В связи с этим не трудно прийти к решению о планомерном отводе войск с тем, чтобы выиграть время и собрать силы для стойкого сопротивления врагу на линии старой границы.

Успешный отход остатков войск армий прикрытия Юго-Западного фронта на линию укрепленных районов, расположенных по старой границе СССР, представлял собой особый вид боевых действий и во многом зависел от состояния последних, от их способности принять на себя отходящие войска, дать им возможность привести себя в порядок и занять оборону.

Отход, как известно, один из самых трудных видов боевых действий. Войска должны отходить так, чтобы не дать противнику организовать их постоянное преследование и, главное, не позволить ему выйти на фланги и в тыл отступающих колонн. Это достигается многими приемами и, прежде всего, непрерывным и оперативным управлением на всех уровнях. С последним как раз и были основные проблемы. Так, В.А. Новобранец пишет:

«Отход наш был всегда вынужденным, по приказу и планомерным. Не было ни одного случая панического бегства, как это утверждают некоторые писаки. Однако Ставке казалось, что мы отходим слишком быстро. Чтобы задержать нас, Ставка приняла смехотворное с точки зрения тактики решение – нам запретили перемещать штаб армии без ведома и разрешения штаба фронта, а чаще всего самой Ставки. Из-за этого мы нередко попадали в самое нелепое положение. Штаб армии занимал указанное свыше место вплоть до того момента, когда по нам открывали огонь наступающие немецкие автоматчики. В таких случаях штаб перемещался уже не по плану, а по тревоге. Из-за этого надолго терялось управление войсками, работа штаба нарушалась. Не надо быть военным, чтобы понять, как это отрицательно отражалось на боевых действиях войск. Бывало, что мы попадали в положение, из которого выходили почти чудом».

Большая надежда была на укрепленные районы по старой границе СССР, но они, как выяснилось, далеко не отвечали предъявлявшимся к ним требованиям. Так, если Коростенский, Новоград-Волынский и Летичевский укрепленные районы имели в мирное время кадры артиллеристов и пулеметчиков для занятия дотов, то Остропольский, Шепетовский, Изяславский, Староконстантиновский укрепленные районы не имели ни войск, ни подготовленных инженерных сооружений и поэтому не могли быть эффективно использованы войсками отходящей 6‐й армии.

Особо важная роль в планах командования фронтом отводилась Остропольскому укрепленному району, который должен был связать фланги Новоград-Волынского и Летичевского укрепленных районов. Он неоднократно упоминался в оперативных документах, но надлежащей для того силы не имел. Такое же положение оказалось и на стыке Летичевского и Могилев-Подольского укрепленных районов в районе села Мурованые Куриловцы, который должен был обеспечить стык между Юго-Западным и Южным фронтами.

Управление войсками во время отхода требует от командующих и командиров особых качеств: военной грамотности, большой вдумчивости, оперативной распорядительности, умения организовывать взаимодействие войск по рубежам, времени и способам ведения боя. Этими качествами обладали далеко не все, в том числе и командующий 6‐й армией генерал Музыченко. Так, В.А. Новобранец в своих воспоминаниях пишет:

«Как-то Музыченко поручил мне передать приказ одной дивизии занять для обороны рубеж в тылу врага. Намечался отход.

Дивизия выполнила приказ и заняла оборону.

Часа через три Музыченко посылает меня в ту же дивизию с приказом сняться с обороны и сосредоточиться в таком-то районе в качестве резерва армии.

Прибыл я опять к этому же командиру дивизии и передал новый приказ. Командир дивизии пожал плечами и с явной миной недовольства сказал:

– Я только что был в резерве. Получив приказ на оборону, мы начали окапываться. А теперь что… снова сниматься?! Вы понимаете, чем это грозит? Двигаться надо днем, но меня же разбомбят с воздуха. Вы что, смеетесь, что ли?! Никуда я днем не пойду!

Ну что я мог ему ответить? Вместе с ним ругать Музыченко? Этого нельзя было делать.

– Дело ваше, – говорю, – товарищ полковник. Но, по-видимому, обстановка изменилась и заставила изменить приказ. Как же прикажете доложить командующему? Выполняете его приказ или нет?

А про себя подумал: «А если он откажется выполнять приказ? Как я об этом доложу командарму? Он же по горячке и по директиве Сталина может тут же у себя в кабинете пристрелить меня?!»

Поэтому стал убеждать командира дивизии:

– Приказ есть приказ, товарищ полковник. Не нам с вами его обсуждать…

Полковник не хуже меня понимал эту формулу военной дисциплины. Подумав, видимо, о том же, о чем и я, он сказал:

– Хорошо, передайте командующему, что приказ будет выполнен.

Уехал я от него с тяжестью на душе. Приехал в штаб и доложил Музыченко, что дивизия приступила к выполнению его приказа.

Пошел я в свой отдел. Мне надо было срочно разобраться с новыми данными о противнике. Кроме того, у меня не ладилась организация партизанских отрядов. Не хватало оружия и взрывчатки. Я намеревался достать все это у начальника артиллерии армии генерала Федорова.

Прошло не более трех-четырех часов, как снова вызывают к командующему. Прихожу.

– Вот что, товарищ подполковник, – говорит Музыченко, – садитесь в мой танк и быстро к командиру Н-ской дивизии. Передайте приказ – занять ту же оборону, которую они оставили.

Я был так потрясен, что потерял дар речи. Стою и смотрю на командующего. По-видимому, я выглядел так необычно, что Музыченко крикнул:

– Ну, что вы стоите, что вам не ясно?!

– Товарищ командующий, – наконец приобрел я дар речи, – в течение этого дня вы отдаете этой дивизии три взаимоисключающие друг друга приказа. Кроме того, я ведь не работник оперативного отдела. У меня есть своя специфика работы по разведотделу.

– Молчать! – рявкнул генерал и схватился за пистолет.

Ну, думаю, ухлопает ни за что ни про что… прав был П.С. Рыбалко, что это не командарм, а вахмистр по уму…

Никогда в жизни мне не приходилось выполнять такой трудной и позорной задачи. Было стыдно и за наше командование, и за себя. Как я буду опять смотреть в глаза командиру этой дивизии?

Но приказ есть приказ! Поехал в район расположения дивизии. И то, что увидел по дороге, не поддается описанию. На дорогах и по всему полю валялись трупы людей и лошадей, разбитые и обгорелые машины, искореженное разное военное имущество, рассыпанные крупы, макароны. От тревоги и смятения меня буквально затрясло как в лихорадке. В саду около одинокого дома заметил группу офицеров. Подъезжаю. Узнаю командира дивизии и офицеров его штаба.

Вылезаю из танка, подхожу и передаю этот третий приказ:

– Товарищ, командир дивизии, командующий шестой армией приказал дивизии занять прежнюю оборону.

Полковник молча и как-то оцепенело посмотрел на меня. Мне показалось, что его поразил столбняк. И вдруг он взорвался самой площадной бранью с матерщиной и на командующего, и на штаб армии, и на меня, а из глаз неожиданно брызнули слезы:

– Да что вы, мать вашу так и этак, издеваетесь над нами, что ли? Кто таких идиотов насажал на нашу голову? Чем я теперь буду обороняться… (нецензурно)? Где моя дивизия, я вас спрашиваю? Где я вас спрашиваю? Вот она лежит… трупами! И снова… (нецензурно). Дрожит и плачет…

Когда благодаря свободно излившемуся гневу немного успокоился, рассказал: вышла дивизия из окопов, построилась в колонны и начала марш, как было приказано командующим. На марше налетела немецкая авиация и разбомбила дивизию. Эта дивизия еще до этого в боях потеряла три четверти своего состава, а теперь была совсем разбита.

Закончив рассказ, комдив опять взорвался матерщиной:

– Что вы думаете..? Что вы там в штабе армии делаете?..

Я жалел только об одном, что в это время здесь не было Музыченко – вахмистра по уму и знаниям, но в звании генерала, что он не видел «плодов своего полководческого искусства».

Возвратился я в штаб армии и доложил командующему, что дивизия на марше разгромлена и обороняться некому.

Генерал молча выслушал мой доклад, недовольно, как тюлень фыркнул и ушел, как будто речь шла о мелком фронтовом эпизоде».

Не оправдали себя и надежды на укрепленные районы, расположенные по линии старой границы СССР.

В результате такого состояния большинства укрепленных районов отход войск на их линию, в сущности, ничем не отличался от отхода на обычный рубеж. Рационально рассмотреть этот отход в его хронологической последовательности, основываясь на материалах как советской, так и германской стороны.

Уже 1 июля было ясно, что правый фланг 5‐й армии и левый фланг 6‐й армии Юго-Западного фронта всерьез и надолго оторваны друг от друга и что стык этих армий в районе Шепетовки прикрыт весьма ненадежно. Задержавшиеся совершенно случайно в этом районе части выгрузившегося 5‐го механизированного корпуса 16‐й армии получили приказ выйти из боя и погрузиться и убыть вслед за своей армией в состав Западного фронта. 5‐й механизированный корпус должны были сменить части 7‐го стрелкового корпуса, которые к тому времени еще не прибыли. Поэтому немецкие войска, овладев Шепетовкой, могли практически свободно продвигаться дальше на Житомир.

26‐я и 12‐я армии также, хоть и с боями, но отходили в восточном направлении, оставляя один населенный пункт за другим. Попытки их командующих «зацепиться» за промежуточные рубежи и организовать на них оборону успеха не имели.

На Юге в Бессарабии в течение 30 июня и 1 июля 1941 года на всем фронте по реке Прут немцы вели разведку и занимали исходное положение для наступления, а советские войска готовились к отражению этого наступления. Несмотря на это, 1 и 2 июля 55‐й стрелковый корпус 18‐й армии без воздействия противника начал отход за Днестр.

Архивных материалов о порядке отхода советских войск сохранилось немного. Однако этот этап их действий в июле 1941 года представляет особый интерес. Поэтому читателю предлагается хроника событий, составленная на основании как советских документов, так и записей, сделанных в «Военном дневнике» начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Ф. Гальдера.

1 июля.

В «Военном дневнике» генерал Ф. Гальдер записал: «17‐я армия успешно продвигается. 14‐й моторизованный корпус, действуя на левом фланге 17‐й армии, продвигается в восточном направлении. Инцидент в районе Дубно, видимо, исчерпан. 8‐й русский танковый корпус окружен. По-видимому, у него не хватает горючего. Противник врывает танки в землю и таким образом ведет оборону…

На фронте армий «Юг» 17‐я армия успешно продвигается… Командование 17‐й армии считает, что перед ее фронтом на стороне противника появились планы планомерной эвакуации. Я этого не думаю. Я почти с полной уверенностью ожидаю попытки противника организованно отойти и закрепиться на своем тыловом оборонительном рубеже… Противник отходит с исключительно упорными оборонительными боями, цепляясь за каждый рубеж».

В этот день на проведенном И.В. Сталиным заседании был рассмотрен и утвержден «Мобилизационный народнохозяйственный план III квартала 1941 года». Тогда же были приняты постановления «О расширении прав народных комиссаров СССР в условиях военного времени», «Об организации производства средних танков Т‐34 на заводе «Красное Сормово», проведено совещание с ведущими конструкторами авиационной техники, рассмотрены задачи создания подпольного и партизанского движения на Украине, в Белоруссии, в Карелии и Орловской области, решен ряд кадровых вопросов, заслушан доклад начальника Главного управления ПВО, обсужден вопрос об отношении к польскому эмигрантскому правительству.

Перечень данных мероприятий красноречиво говорит о том, в каком режиме работало правительство и Главное командование РККА.

2 июля.

Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» пишет, что в полосе действий группы армий «Юг» против соединений 1‐й танковой группы русские пытаются провести контратаки и даже несколько вклинились в районе Дубно. Но он не находил в этом вклинении никакой опасности оперативного масштаба, кроме отвлечения сил и средств, так как «вклинение сковывает находящиеся в этом районе пехотные дивизии, которые я намеревался наконец продвинуть в восточном направлении вслед за нашими танковыми авангардами», – резюмирует он. К исходу дня Гальдер отмечает, что на киевском направлении войска 17‐й армии, отразив сильную контратаку советских войск западнее Ровно, продолжили наступление. Советские войска, введя в бой крупные силы танков в качестве прикрытия, организованно отходят на восток. Германские дивизии перешли к энергичному преследованию противника.

Вечером он отмечает, что в этот день перешли в наступление войска на южном крыле советско-германского фронта: 11‐я германская армия, а также войска Румынии и Венгрии. К вечеру эти войска форсировали Прут и продвинулись в глубь советской территории в среднем на 12 километров.

В Москве в этот день Государственным Комитетом Обороны было принято постановление «О всеобщей обязательной подготовке населения к противовоздушной обороне», обсуждены вопросы о формировании в Москве дивизий народного ополчения, о создании при Наркомате обороны специальной группы по формированию новых соединений, важнейших задач Советского бюро военно-политической пропаганды, рассмотрены проекты решений о создании управления морской обороны города Ленинграда, усилении московской зоны ПВО. Также был обсужден проект указа «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов».

В войска были направлены новые приказы самыми решительными мерами остановить продвижение противника на новых рубежах. Но все эти грозные указания, не подкрепленные резервами и другими мероприятиями, выполнить было очень сложно.

2 июля стало известно, что войска 6‐й армии Юго-Западного фронта отошли на рубеж Ямполь, Тернополь. Противник, продолжая наступление на киевском направлении, продвинулся значительно далее Шепетовки на восток, в направлении на Полонное. Для этого он ввел в сражение 9‐ю танковую дивизию, механизированную дивизию «Викинг» и еще три свежие пехотные дивизии. Основные силы его 17‐й армии и 1‐й танковой группы были нацелены на Киев. Однако часть сил ударной группировки получила задачу нанести удар по правому флангу 6‐й армии с целью дальнейшего заворота его на юг.

С целью прикрытия правого фланга 6‐й армии на рубеже Ямполь, Лановицы командующий фронтом решил ввести в бой свой последний резерв – 49‐й стрелковый и 24‐й механизированный корпуса. Однако эти соединения смогли лишь несколько задержать наступление противника и облегчить отход остатками 38‐го и 37‐го стрелковых корпусов, после чего сами начали отходить в общем направлении на Шепетовку и Бердичев.

3 июля.

Ф. Гальдер в своем «Военном дневнике» пишет:

«17‐я армия, на правый фланг которой прибыли две словацкие дивизии (во второй эшелон), продолжает преследование отходящего противника. Это «преследование» все время задерживается упорным сопротивлением противника, отдельные группы которого беспрерывно переходят в контратаки, большей частью во фланг наступающим войскам и, как правило, при поддержке танков… Обозначилось главное направление ударного клина группы армий «Юг» на Бердичев».

Далее, говоря об организации контратак советских войск, он отмечает, что их качество говорит, что «командование противника полностью дезорганизовано. Организация атак исключительно плохая. Стрелки на грузовых машинах и танки наступают против нашей линии обороны в развернутом строю. Следствием являются тяжелые потери противника. Таким образом, нельзя видеть в этих несогласованных атаках какую-либо угрозу оперативного значения», – делает он вывод.

Он также говорит о том, что «утренние сводки за 3 июля сообщают, что противник перед фронтом 11‐й армии, видимо, отходит за Днестр, но ведет упорные арьергардные бои. Наше продвижение задерживается также вследствие проливных дождей, которые совершенно размыли дороги».

На основании анализа всей обстановки в полосе группы армий «Юг» начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии делает вывод: «Теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным высказывание одного пленного командира корпуса о том, что восточнее Западной Двины и Днепра мы можем встретить сопротивление лишь отдельных групп, которые, принимая во внимание их численность, не смогут серьезно помешать наступлению германских войск. Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».

Однако в 12 часов Гальдер делает запись о том, что через главнокомандующего генерал-фельдмаршала Браухича и оперативный отдел поступили тревожны слухи из ставки Гитлера. «Фюрер боится, что продвинувшийся на восток ударный клин группы армий «Юг» будет поставлен под угрозу флангового удара противника с севера и юга». И, поразмыслив, Гальдер вынужден был согласиться, что такая угроза является вполне реальной.

В этот день, в своем первом выступлении по радио с начала войны, И.В. Сталин провозгласил ее «отечественной народной войной против немецко-фашистских захватчиков». Он также сказал: «Необходимо, чтобы наши люди, советские люди, поняли всю глубину опасности. Которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, от беспечности, – подчеркнул И.В. Сталин. – Враг жесток и неумолим… Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам, чтобы наши люди не знали страха в борьбе, самоотверженно шли на нашу отечественную освободительную войну против фашистских поработителей… Мы должны немедленно перестроить всю нашу работу на военный лад, все подчинив интересам фронта и задачам организации разгрома врага».

В тот же день Государственный Комитет Обороны принял постановление об эвакуации из центральных районов страны и Ленинграда в города Поволжья, Урала, Сибири и Средней Азии около 30 заводов Наркомата вооружения, рассмотрел вопрос о назначении директоров ряда оборонных предприятий. На заседании Политбюро обсуждена задача советской военной делегации на переговорах с английской военной миссией, утвержден состав делегации, а также военной миссии в Англию. Рассмотрен проект постановления «О создании заводов-дублеров по производству танковых дизелей», а также письма Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала компартиям оккупированных гитлеровцами стран.

Обстановка на Украине продолжает оставаться крайне напряженной. Для усиления войск Юго-Западного фронта Ставка принимает решение о переброске туда соединений 16‐го и 18‐го механизированных корпусов из состава Южного фронта. Первому было приказано из Каменец-Подольска своим ходом выдвинуться в район Деражни и Жмеринки, второй туда должен был быть переброшен по железной дороге. В результате этого в районе Жмеринки должен был создаться достаточно мощный танковый «кулак», который, по мнению советского командования, мог эффективно ударить по противнику.

В то же время постепенный отход армий Юго-Западного фронта продолжался. С целью задержать наступление противника командующий фронтом пытался остановить их отход на промежуточных рубежах, но на практике это не удавалось. Те части, которые переходили к обороне указанных рубежей, вскоре вследствие стремительного наступления противника оказывались обойденными то с одного, а то и с обоих флангов и нередко оказывались в окружении.

Командующий 6‐й армией приказал в течение этого дня 36‐му стрелковому корпусу упорно оборонять рубеж Ямполь, Гриньки, 5‐му кавалерийскому корпусу – Гриньки, Вышгородок, 37‐му стрелковому корпусу – Паньковцы, Куйданце, а 3‐й кавалерийской дивизии – Куйданце, Романувка. При этом командиру 37‐го стрелкового корпуса было приказано принять все меры для выхода окружения группы полковника Н.Л. Логинова (139‐я стрелковая дивизия).

В оперативной сводке штаба Юго-Западного фронта, составленной в 10 часов утра 3 июля, указывалось, что «части 6‐й армии после неудачных боев на фронте Новый Почаев, Золочев, неся большие потери, не организовали отхода и без связи между собой отходят на восток». При этом «данных о положении частей 37‐го стрелкового корпуса в течение ночи не поступало».

4 июля.

Ф. Гальдер в этот день пишет, что на фронте группы армий «Юг» противник местами оказывает упорное сопротивление, что вызывает обострение обстановки на отдельных участках. Однако в целом уже ясно обозначился общий отход противника, который прикрывается контратаками танковых частей.

На киевском направлении 11‐я армия продвигается вперед медленно из-за плохого состояния дорог после дождей, прошедших за последние дни. Контратаки войск 5‐й армии против вклинившейся немецкой группировки к вечеру этого дня прекратились.

На правом крыле группы армий «Юг» горные бригады румын начали наступление на Черновцы. Венгерские войска на своем правом фланге достигли северного выхода из Карпат… Дрогобичский нефтеносный район попал в наши руки почти в полной сохранности».

Во второй половине этого дня Николай Алексеевич Вознесенский – первый заместитель Председателя Совнаркома, доложил И.В. Сталину проект решения ГКО «О выработке военно-хозяйственного плана обеспечения обороны страны». Затем была заслушана информация председателя Совета по эвакуации Николая Михайловича Шверника.

– А вы учли положение на Украине? – спросил Сталин. – Запомните, что потеря хоть части Украины чревата срывом выполнения любого плана развития народного хозяйства. В то же время ждать, пока враг захватит наши заводы, нельзя. Нужно вывозить все, что можно, а что нельзя – уничтожать. Поставьте об этом в известность и Буденного, и командование Юго-Западного фронта.

Командование Юго-Западного фронта, пытаясь разобраться в обстановке, наконец-то решило определить направление главного удара противника на левом крыле советско-германского фронта. После долгих обсуждений М.П. Кирпонос и его ближайшие помощники пришли к выводу, что фашистское командование в полосе Юго-Западного фронта наносит два равноценных удара: один в направлении Ровно – Житомир, второй – в направлении Тернополь – Проскуров, Винница. Первый удар приходился на стыке 5‐й и 6‐й армий, второй – в полосе 6‐й армии.

Таким образом, в очередной раз подтверждалось, что судьба обороны фронта зависит от исхода операции 6‐й армии, которая к тому времени все больше откатывалась на юго-восток, постоянно увеличивая разрыв с войсками 5‐й армии.

С целью воспрещения дальнейшего продвижения противника на житомирском направлении командующий фронтом приказал командующему 5‐й армией сосредоточить основные усилия на ее левом фланге, но при этом упорно оборонять Коростенский укрепленный район. 6‐й армии было приказано «не допустить прорыва противника в направлении Житомир и, прочно обеспечивая стык с 26‐й армией, отойти на рубеж Катериновка, Коростки, имея главную группировку резерва за центром своего расположения».

И снова встает целый ряд серьезных вопросов.

Первый из них касается сосредоточения основных усилий 5‐й и 6‐й армий на направлении главного удара противника. Исходя из директивы командующего фронтом, его не наблюдается. Войска обеих армий рассредоточены по фронту примерно равномерно, а их резервы приказано иметь в стороне от направления главного удара противника. В результате этого противник получает возможность продолжать свое наступление на восток, не встречая все возрастающего сопротивления советских войск.

Второе. Разграничительная линия между 5‐й и 6‐й армиями, указанная в директиве штаба фронта (ст. Тетерев, Фонтанка, Слободка, Ровно), почему-то не касалась такого важного пункта на их стыке, как город Новоград-Волынский. Стало неясно, кто из командующих отвечает за этот крупный населенный пункт, обороне которого придавалось столь важное значение? В результате этого войска 19‐го механизированного корпуса и 135‐й стрелковой дивизии, оборонявшие Новоград-Волынский, вынуждены были лавировать между указаниями штабов 5‐й и 6‐й армий, что не могло не повлиять на качество боевых действий.

5 июля.

В «Военном дневнике» Ф. Гальдер продолжает жаловаться на плохое состояние дорог в полосе группы армий «Юг». Он пишет, что, по сведениям воздушной разведки, на фронте перед 17‐й и 6‐й германскими армиями советские войска «потеряли соприкосновение с противником», но вечером того же дня признается, что такое утверждение оказалось ошибочным. Сопротивление войск Юго-Западного фронта было упорным. В то же время перед фронтом 17‐й армии и венгерских войск происходит беспорядочный отход противника, местами наблюдается скопление нескольких колонн на одном шоссе, а в колонны пехоты вклиниваются толпы беженцев.

Из советских источников также следует, что в этот день войска Юго-Западного фронта продолжали отход, с трудом сдерживая наступление противника. Разрыв между Новоградом-Волынским и Шепетовкой все более увеличивался.

Командование фронтом для закрытия этой бреши бросило туда из своего резерва три дивизии 49‐го и 7‐го стрелковых корпусов. Но эти соединения, зачастую вступавшие в бой сразу после выгрузки из эшелонов, без изучения противника и общей обстановки в полосе своих войск, без надлежащей огневой подготовки и знания местности быстро превращались в разрозненные группы, которые не могли выполнить поставленной боевой задачи. Так в горниле расхлябанности и неорганизованности бесцельно гибли последние резервы Юго-Западного фронта.

Войска 6‐й армии с рубежа Четырбоки (20 километров южнее Шепетовки), Черный Остов отходили в направлении на Остропольский укрепленный район.

8‐й стрелковый и 24‐й механизированные корпуса 26‐й армии пытались организовать оборону Проскурова с тем, чтобы выровнять фронт и создать единую линию обороны с отходившей южнее 12‐й армией.

12‐я армия, даже не испытывая особого нажима со стороны венгров и усиливавших их немецких частей, также по приказу командования фронтом отходила на восток. Поспешно эвакуировался Каменец-Подольский укрепленный район, оборонительные сооружения разрушались, взрывались орудия, все остальное вооружение и имущество поспешно вывозилось.

По данным книги «Гриф секретности снят», на 6 июля потери войск Юго-Западного фронта и 18‐й армии Южного фронта составили 241,6 тысячи человек, в том числе безвозвратными 172,3 тысячи человек. Также было потеряно 4381 танк, 5806 орудий и минометов, 1218 самолетов.

В конце дня штаб 6‐й армии, известив войска о том, что крупные мотомеханизированные соединения противника овладели районом Славута, Изяслав, Шепетовка, обозначили наступление от Полонное на Мориамполь, отдал следующий боевой приказ 37‐му стрелковому корпусу: «В целях обеспечения фланга и тыла армии от возможных ударов противника с севера, к исходу 7 июля занять и подготовить к обороне противотанковый рубеж на фронте Москалевка, Шноровка, Драчи фронтом на север и не допустить прорыва на Староконстантинов.

В ответ на это, уточняя полученную задачу, командир 37‐го стрелкового корпуса задает командующему ряд вопросов. В том числе он просит сообщить, будет ли у штаба корпуса прямой провод со Староконстантиновым (штаб армии), а также уточнить, кто соседи корпуса, их задачи и ответственные за стыки? Кто из частей армии действует впереди? Будет ли работать разведывательная авиация перед фронтом корпуса? Разрешено ли будет взрывать (поджигать) мосты в случае наступления через реку Случь? Остается ли в силе приказ об удержании рубежа Бульки, Коротки? Где находятся склады с боеприпасами и где, в частности, получать снаряды.

Вопросы командира корпуса любому более или менее грамотному человеку покажутся вполне естественными, а подготовленный военный человек поймет их абсолютную закономерность. Но ни в тот день, ни на следующий штаб 6‐й армии не смог ответить на большинство из заданных вопросов.

6 июля.

В этот день Ф. Гальдер подтверждает, что наступление германских войск в полосе Юго-Западного фронта продолжает развиваться успешно. Правда, 6‐я германская армия натолкнулась своим правым флангом на заранее подготовленный противотанковый рубеж противника (укрепления полевого типа) восточнее Ямполя.

При этим начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии сильно озабочен тем, удастся ли советским войскам организовать упорное и эффективное сопротивление на укрепленном рубеже западнее Киева, о котором к тому времени были получены достаточно полные данные от произведенной фотосъемки.

Далее он приводит результаты своих переговоров с начальником штаба группы армий «Юг» генералом Зоденштерном в отношении плана предстоящих действий соединений этой группы. Зоденштерн сообщил, что план командования группы армий «Юг» состоит в том, чтобы соединениями 3‐го моторизованного корпуса продолжить наступление на Киев, а остальными соединениями 1‐й танковой группы «после прорыва обороны противника в районе Бердичева, нанести удар через Белую Церковь западнее Днепра в общем направлении на Кировоград с целью организовать взаимодействие с 11‐й армией и окружить группировку советских войск, находящуюся в районе юго-восточнее Винницы».

В конце этого дня Гальдер отмечает, что 11‐я армия продвигается вперед, высылая перед собой передовые отряды, которые стремятся выйти к Днестру. Командование 11‐й армии намерено внезапным налетом овладеть мостом у Могилева-Подольского. Румыны (4‐я румынская армия) должны повернуть южнее Днестра на восток. 6‐я и 17‐я армии продолжают фронтальное преследование противника.

Командование Юго-Западного фронта и, в частности, командующие 6‐й и 12‐й армиями (управление 26‐й армии, передав свои соединения 6‐й армии, убыло на формирование новой армии в район южнее Киева) в это день ничего конкретного не предпринимали. Советские войска, ведя сдерживающие оборонительные бои на случайных рубежах, продолжали отходить в южном и восточном направлениях.

7 июля.

Утром этого дня Ф. Гальдер пишет, что «оптимистические настроения у командования 11‐й армии сменились разочарованием. Наступление 11‐го армейского корпуса опять задерживается. Причины этого неясны. По всей вероятности мешали грязь на дорогах и частые контратаки советских войск.