Текст книги "Занятия по развитию речи в подготовительной к школе группе детского сада. Планы занятий"

Издалече из чиста поля едут на добрых конях два молодца, два богатыря. Едут они к Киеву-граду: слыхали, что не все ладно в Киеве – завладело им чудо поганое, злодей Тугарин Змеевич. И не справиться с ним князю Вадимиру. Богатырская помощь нужна!

Едут они, а навстречу им старичок нищий. Расспросил, куда богатыри отправились, и говорит:

– Я этого Тугарина сам видал. Вышиной он – три сажени, промежду плеч – сажень косая, конь под ним, как лютый зверь: из пасти пламень пышет, из ушей дым столбом валит. Берегитесь вы Тугарина!

Выслушали это богатыри, однако не испугались, дальше поехали.

Приезжают они в Киев, во двор княжеский. В горницу идут. Сидит Владимир за столом с женою, княгинею Апраксиею, с князьями, с боярами. На все стороны богатыри поклонились, князю с княгиней особый поклон отдали. Стал Владимир их расспрашивать:

– Вы какой земли, какого города? Как зовут вас, добрые молодцы? Отвечает князю старший богатырь:

– Из Ростова мы. Я Алеша Попович по имени, а товарищ мой – Яким Иванович.

Хотел Владимир-князь богатырей возле себя посадить, да они скромное местечко на печи выбрали. Сидят – и видят: отворяется дверь дубовая, идет в горницу чудо поганое – Тугарин Змеевич. Вышиною и верно – три сажени, шириною – в два обхвата. Никому не кланяется, не здоровается, прямо за стол идет. Между князем и княгинею уселся. Удивился Алеша, спрашивает:

– Или ты, князь, со своей княгиней поссорился, что между вами уселось чудо поганое? Да как же ты такому быть позволяешь?

Молчит Владимир-князь, глаза тупит.

А тут на стол лебедь жареную несут. Схватил Тугарин свой булатный нож, поддел – и целиком лебедь себе в рот кинул. Сидит жует. Поглядел Алеша, говорит:

– У отца моего батюшки точно так дворовый пес ел. Да лебяжью костью подавился. Будет то же и с Тугарином.

За лебедью пирог во весь стол принесли. И его Тугарин себе в рот целиком запихал. А Алеша снова глядит, говорит:

– У отца моего батюшки корова была – столько же ела. Да подавилась, сдохла от жадности. Будет то же и с Тугарином.

Поглядел Тугарин на печь, князя Владимира спрашивает:

– Это что у тебя на печи сидит за мужик-деревенщина?

Отвечает князь Владимир:

– Не мужик это, не деревенщина, а славный богатырь русский Алеша Попович.

Встал Тугарин из-за стола.

– А хотел бы я с этим Алешей в поле один на один встретиться!

– Да я хоть сейчас готов, – отвечает богатырь Тугарину.

Вышел он в поле, а Тугарин уж там. Кричит Алеше:

– Конем тебя стоптать? Или копьем заколоть? А может, проглотить целиком живьем?

Хитер был Алеша! Говорит Тугарину:

– Мы с тобой как уговаривались? В поле один на один биться? А почему за тобой стоит войско целое?

– Какое войско? Где?

Удивился Тугарин, обернулся назад, а Алеша как хватит его мечом по голове. Отлетела голова с плеч, словно пуговица. Рассек Алеша Тугарина на части на мелкие, разметал, по чистому полю кусочки развеял. А голову на копье поддел, Владимиру-князю привез. Говорит:

– Слыхал я, князь, у тебя пивного котла на кухне не было? Так вот, бери. Из этой головы хороший котел выйдет!

Пересказ И. Карнауховой

 
В славном в Нове-граде
Как был Садко-купец, богатый гость.
А прежде у Садка имущества не было:
Одни были гусельки яровчаты;[36]36
  Гусли из дерева ценной породы – явора.


[Закрыть]
По пирам ходил-играл Садко.
Садка день не зовут на почестей пир,
Другой не зовут на почестей пир
И третий не зовут на почестей пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Тут-то Садко перепался,
Пошел прочь от озера во свой во Новгород.
Садка день не зовут на почестей пир,
Другой не зовут на почестей пир
И третий не зовут на почестей пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася.
Тут-то Садко перепался,
Пошел прочь от озера во свой во Новгород.
Садка день не зовут на почестей пир,
Другой не зовут на почестей пир
И третий не зовут на почестей пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровачаты.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Показался царь морской,
Вышел со Ильмени со озера,
Сам говорил таковы слова:
– Ай же ты, Садко новгородский!
Не знаю, чем буде тебя пожаловать
За твои за утехи за великие.
За твою-то игру нежную:
Аль бессчетной золотой казной?
А не то ступай во Новгород
И ударь о велик заклад,
Заложи свою буйну голову
И выряжай с прочих купцов
Лавки товара красного[37]37
  Лавки, в которых торговали тканями.


[Закрыть]
И спорь, что в Ильмень-озере
Есть рыба – золоты перья.
Как ударишь о велик заклад,
И поди свяжи шелковой невод
И приезжай ловить в Ильмень-озеро:
Дам три рыбины – золоты перья.
Тогда ты, Садко, счастлив будешь!
Запись П. Рыбникова
 

Рассказы

Старый медвежатник сидел на завалинке и пиликал на скрипке. Он очень любил музыку и старался сам научиться играть. Плохо у него выходило, но старик и тем был доволен, что у него своя музыка. Мимо проходил знакомый колхозник и говорит старику:

– Брось-ка ты свою скрипку-то, берись за ружье. Из ружья у тебя лучше выходит. Я сейчас медведя видел в лесу.

Старик отложил скрипку, расспросил колхозника, где он видел медведя. Взял ружье и пошел в лес. В лесу старик долго искал медведя, но не нашел даже и следа его.

Устал старик и присел на пенек отдохнуть.

Тихо-тихо было в лесу. Ни сучок нигде не треснет, ни птица голосу не подаст. Вдруг старик услыхал: «Дзенн!..» – красивый такой звук, как струна пропела.

Немного погодя опять: «Дзенн!..»

Старик удивился: «Кто же это в лесу на струне играет?» А из лесу опять: «Дзенн!..» – да так звонко, ласково. Старик встал с пенька и осторожно пошел туда, откуда слышался звук. Звук слышался с опушки.

Старик подкрался из-за елочки и видит: на опушке разбитое грозой дерево, из него торчат длинные щепки. А под деревом сидит медведь, схватил одну щепку лапой. Медведь потянул к себе щепку и отпустил ее. Щепка выпрямилась, задрожала, и в воздухе раздалось: «Дзенн!..» – как струна пропела.

Медведь наклонил голову и слушает. Старик тоже слушает: хорошо поет щепка! Замолк звук – медведь опять за свое: оттянул щепку и пустил. Вечером знакомый колхозник еще раз проходил мимо избы медвежатника. Старик сидел на завалинке со скрипкой. Он пальцем дергал одну струну, и струна тихонечко пела: «Дзенн!..» Колхозник спросил старика:

– Ну что, убил медведя?

– Нет, – ответил старик.

– Что ж так?

– Да как же в него стрелять, когда он такой же музыкант, как и я? И старик рассказал колхознику, как медведь играл на расщепленном грозой дереве.

В. Бианки

Январь

Зинька была молодая синичка, и своего гнезда у нее не было. Целый день она перелетала с места на место, прыгала по заборам, по ветвям, по крышам, – синицы народ бойкий. А к вечеру присмотрит себе пустое дупло или щелку какую под крышей, забьется туда, распушит попышней свои перышки – кое-как и переспит ночку.

Май

В лесу еще было полно снега. Он спрятался под кустами и деревьями, и солнцу трудно было достать его там. В поле давно уж зеленела посеянная с осени рожь, а лес все еще стоял голый.

Но уж было в нем весело, не то что зимой. Налетело много разных птиц, и все они порхали между деревьями, прыгали по земле и пели, пели на ветвях, на макушках деревьев и в воздухе.

Солнце теперь вставало очень рано, ложилось поздно и так усердно светило всем на земле и так грело, что жить стало легко. Синичке больше не надо было заботиться о ночлеге: найдет свободное дупло – хорошо, не найдет и так переночует где-нибудь на ветке или в чаще.

И вот раз вечерком ей показалось, будто лес в тумане. Легкий зеленоватый туман окутал все березы, осины, ольхи. А когда на следующий день над лесом поднялось солнце, на каждой березе, на всякой веточке показались точно маленькие зеленые пальчики: это стали распускаться листья.

Тут и начался лесной праздник.

Засвистел, защелкал в кустах Соловей.

В каждой луже урчали и квакали лягушки.

Цвели деревья и ландыши.

Майские жуки с гуденьем носились между деревьями.

Бабочки порхали с цветка на цветок.

Звонко куковала Кукушка.

Друг Зиньки – Дятел-Красношапочник – и тот не тужил, что не умеет петь, отыщет сучок посуше и так лихо барабанит по нему носом, что по всему лесу слышна звонкая барабанная дробь.

А дикие голуби поднимались высоко над лесом и проделывали в воздухе головокружительные фокусы и мертвые петли. Каждый веселился на свой лад, кто как умел.

Зиньке все было любопытно. Зинька всюду поспевала и радовалась вместе со всеми.

По утрам на заре слышала Зинька чьи-то громогласные крики, будто в трубы кто-то трубил где-то за лесом.

Полетела она в ту сторону и вот видит: болото, мох да мох, и сосенки на нем растут. И ходят на болоте такие большие птицы, каких никогда еще Зинька не видела, – прямо с баранов ростом, и шеи у них долгие-долгие.

Вдруг подняли они свои шеи как трубы да как затрубят, как загремят:

– Тррру-рру! Тррру-рру! Совсем оглушили синичку.

Потом один растопырил крылья и пушистый свой хвост, поклонился до земли соседям да вдруг и пошел в пляс: засеменил, засеменил ногами и пошел по кругу, все по кругу; то одну ногу выкинет, то другую, то поклонится, то подпрыгнет, то вприсядку пойдет – умора!

А другие на него смотрят, собрались кругом, крыльями враз хлопают.

Не у кого было Зиньке спросить в лесу, что это за птицы-великаны, и полетела она в город к Старому Воробью.

И Старый Воробей сказал ей:

– Это журавли: птицы серьезные, почтенные, а сейчас, видишь, что выделывают. Потому это, что пришел веселый месяц май, и лес оделся, и все цветы цветут, и все пташки поют. Солнце теперь всех обогрело и светлую всем радость дало.

В. Бианки