Текст книги "Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести"
Автор книги: Валентина Осеева
Жанр: Детская проза, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 55 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Глава 35. Отец
«Супризом» тётки была телеграмма от отца. Павел Васильевич приехал ночью. Васёк долго ждал, сидя одетый в уголке широкой кровати, и прислушивался к каждому шороху на дворе. Тётка тоже не спала, она всё что-то прибирала и хлопотала в кухне.
– Ты ляг. Я тебя тогда разбужу, – уговаривала она племянника.
– Ничего. Я не хочу спать, – с трудом приподнимая отяжелевшие веки, говорил Васёк.
Ему хотелось первым встретить отца на пороге. Но он всё-таки не выдержал и заснул, ссутулившись и уткнувшись головой в спинку кровати. Ему снился дремучий лес и колючие ветки, снилось, что он ползком пробирается через поваленные бурей деревья и занозил себе коленку.
И вдруг тёплые большие руки осторожно прижимают его к себе и мягкие усы, похожие на зелёные водоросли, щекочут лицо.
– Ну, Рыжик… Глянь-ка на меня, Рыжик!
Васёк ещё крепче зажмуривает веки, потом сразу открывает их и горячими от сна руками гладит отца по заросшим, небритым щекам. И оба они молчат, потому что нет слов, которые можно было бы сказать в такую минуту.
– Скажи пожалуйста, ведь какой парень привязчивый! Это что! – бормочет в кухне тётка, тихонько сморкаясь в платочек.
Прежние, светлые дни наступают для Васька. В длинные вечера уже всё переговорено и рассказано, всё пережито сначала вместе с большим, настоящим другом – отцом. Ему не надо много говорить – он всё понимает с первого слова.
Ссора Васька с Сашей взволновала Павла Васильевича. Он никак не мог успокоиться и всё повторял:
– Как же так? Такой парнишка хороший…
Васёк хмурился:
– Я, папа, этот сбор никогда не забуду!
– Ничего, ничего, сынок! Теперь нам нужно будет себя во как поднять! Мы это сделаем, сделаем… – задумчиво говорил Павел Васильевич, даже не замечая, что вместо «ты» говорит «мы».
Один раз Васёк сказал:
– Я, папа, теперь с Мазиным и Русаковым занимаюсь. Мы вместе к экзаменам готовимся. Они, знаешь… – Васёк нагнулся и зашептал отцу на ухо: – Должны на «отлично» выдержать. Мазин хочет Сергею Николаевичу доказать, какой он товарищ. Понимаешь?
– А!.. – таинственно кивнул головой отец. – Это надо, надо.
– А я им помогаю… Я тоже хочу доказать. Мне хочется, чтобы они оба лучше всех на экзамене ответили.
– Себя-то, смотри, не упусти с ними, – забеспокоился отец.
– Нет, нет, что ты! Я ведь и сам в это время учусь.
Васёк отогнул пальцы и сосчитал:
– Две недели осталось. Вот ещё только Первое мая отгуляем, а тогда будем друг дружку по всей программе гонять.
Глава 36. Экзамены
Первое мая отгуляли весело. Вся школа вышла на демонстрацию. Шли стройными колоннами, несли большие портреты вождей, украшенные первыми полевыми цветами. Несли знамёна.
– Шире, шире развёртывайте, чтобы такой красивой, широкой лентой они были! – возбуждённо командовал Митя, поворачивая к ребятам сияющее веснушчатое лицо.
Ребята старались шире развёртывать знамёна и не сбиваться с ноги. А из всех домов торжественно и весело присоединялись к ним люди, на ходу подхватывая знакомый мотив любимой песни:
Широка страна моя родная…
Васёк Трубачёв, воодушевлённый всеобщим праздником, пел вместе со всеми, а Мазин, шагая с ним рядом и устремив на голубое небо глаза, пел громче всех, не считаясь с общим хором и забегая далеко вперёд:
Как невесту, Родину мы любим,
Бережём, как ласковую мать!
Маленький городок утопал в зелени. На всех подоконниках стояли первые весенние цветы. Кусты в палисадниках кудрявились и в полдень, отяжелев от набухших почек, ложились на забор. На ночь люди настежь открывали свои окна, чтобы дышать свежим, ароматным воздухом. Это было время весеннего праздника, когда все люди кажутся особенно добрыми и приветливыми.
Васёк Трубачёв шёл к Русакову. Там сегодня была назначена репетиция экзаменов. Учениками были он, Мазин и Петя Русаков, экзаменатором – Екатерина Алексеевна.
Трубачёв торопился. Он только что встретил Митю и узнал от него замечательную новость: сразу же после экзаменов начнётся подготовка к походу.
К походу! Ура!
Васёк бежал по улице, взволнованный этим сообщением. Если бы хоть с кем-нибудь скорее поделиться своей новостью! Но никто не попадался навстречу… И только из одних ворот прямо на него вышел Саша.
«Булгаков! Эй, Булгаков!» – хотел крикнуть Васёк, но запнулся и неловко замедлил шаг. Саша тоже остановился. Они посмотрели друг на друга и отвернулись. Потом каждый пошёл своей дорогой. На душе у Васька померкла радость, и даже ноги в лёгких сандалиях стали цепляться за все бугорки. Дойдя до угла, он оглянулся. Саша тоже оглянулся.
Васёк тяжело вздохнул и пошёл к Русакову. Круглое, доброе лицо Саши с открытыми чёрными глазами было так знакомо и близко ему. Почему-то вспомнились даже руки Саши, с заусенцами около ногтей, такие ловкие и быстрые в работе.
У Русаковых уже всё было приготовлено к экзамену. На середину комнаты был выдвинут большой стол, на стене висела чистая фанера, а под ней лежал кусок мела. За столом торжественно сидела Екатерина Алексеевна в тёмном платье с белым воротничком. Лицо у неё было такое, как будто она всю жизнь экзаменовала школьников.
Мазин и Русаков в чистеньких новых костюмчиках, приготовленных для экзаменов, шёпотом переговаривались между собой в ожидании Трубачёва.
– Ты что же? Иди скорей! – встретил его в дверях Петя. – Смотри, она сидит уже, – кивнул он в сторону мачехи.
Васёк почувствовал всю торжественность обстановки, чинно поклонился и сел на скамейку рядом с Мазиным и Русаковым.
Первым отвечал Петя.
– Русаков! – вызвала Екатерина Алексеевна.
Петя взял со стола билетик и, прочитав его, сказал:
– Это я всё знаю! Можно другой?
– Можно.
– Это я тоже знаю! – радостно крикнул Петя. – Смотрите, разбор по частям речи! – Он оглянулся на мальчиков.
– Отвечай, – сказала Екатерина Алексеевна. – Дай пример.
Петя написал на доске: «Не бросай товарища в беде» – и начал бойко разбирать. Екатерина Алексеевна кивала головой. Петя закончил стихами Пушкина к няне:
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя…
В дверь тихо просунулась мощная фигура. Русаков-отец на цыпочках подошёл к столу и сел рядом с женой. Петя вспыхнул и взволнованно продолжал:
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждёшь меня…
Пушкин в детстве был очень одинок. Самым дорогим и близким человеком ему была его няня, Арина Родионовна, – рассказывал Петя, глядя прямо в глаза своим экзаменаторам.
Петю похвалили. Вторым вышел Мазин.
Он спокойно брал один за другим билеты и со словами: «Знаю, знаю…» – бросал их на стол.
Русаков-отец вопросительно посмотрел на жену и, наклонившись к её плечу, шепнул:
– Что за система?
Но она сделала ему знак не вмешиваться. Наконец Мазин выбрал себе билет и ответил по нему всё, кроме стихов.
– Стихи не знаю, надо будет выучить, – спокойно сказал он.
Трубачёв отвечал бойко, с видимым удовольствием.
Русаков-отец спросил:
– Если обыкновенные мастера в смену выполняют сто процентов задания, скажем пять пар обуви, то сколько пар обуви сделают стахановцы, выполняющие двести пятьдесят процентов задания.
– Это вопрос из арифметики, – смутился Трубачёв.
– Это вопрос из жизни, – ответил Русаковотец. – Ну, кто сообразит?
– Я! – крикнул Петя. – Двенадцать с половиной пар!
– Верно, сын, – сказал Русаков.
После экзамена по русскому начался экзамен по другим предметам. Мальчики разошлись усталые, но довольные собой.
* * *
Школа притихла. Она стояла торжественная, праздничная, полная цветов и света. В коридорах ходили на цыпочках, говорили шёпотом. В классах сидели учителя и какие-то новые, приезжие люди с большими портфелями. Мягкая ковровая дорожка устилала лестницу и спускалась с крыльца, на котором стоял Грозный в чёрном сюртуке, с новым галстуком в голубых горошинах.
В школе шли экзамены. Они шли уже не первый день. Митя, с торчащей из кармана зелёной тюбетейкой, взволнованно спрашивал ребят из четвёртого класса «Б»:
– Ну, как у вас тут дела?
– Хорошо! Хорошо!
– Ой, Митя! Русаков на «отлично» по русскому!
– Мазин тоже! И Белкин! И Синицына! – шептали ему девочки.
– Ничего, Митя! Не подкачаем! – храбрились ребята.
– Ну-ну! Старайтесь, старайтесь, ребята! – торопливо отвечал Митя. (Для него самого наступило страдное время экзаменов.) – Я побегу… У меня вот… – Митя хлопал ладонью по учебнику. – А вы тут смотрите… Трубачёв, чтобы всё в порядке было!
– Есть всё в порядке!
Школа стояла тихая и торжественная, но вокруг неё громко и весело пели птицы, кричали и ссорились воробьи, в листьях шумел ветер и звал далеко-далеко – в поле, в лес, на речку, на вольную лагерную жизнь.
* * *
Одинцов лежал на кровати и слушал, как на крыльце бабушка уговаривала снестись большую рябую курицу:
– Накормлена, напоена и гребень красный, а ходишь, бездельница, пустая!
Одинцов засмеялся, нырнул под одеяло и сладко потянулся.
«Теперь пойдут чудесные дни! В воскресенье поход! А там, может быть, лагеря… Вчера сам директор поздравил четвёртый „Б“ с отличным завершением учебного года… Он так и сказал: „С отличным!“ – с гордостью вспомнил Одинцов и посмотрел на этажерку, где на четвёртой полке были уже аккуратно сложены его учебники за четвёртый класс.
Пятая полка ещё была пуста. На ней только к сентябрю появятся новые книги, а пока ещё только май.
– Бабушка! – закричал Одинцов, вскакивая и подбегая к окну.
У крыльца шумно кудахтали куры, стуча по тарелке с пшеном твёрдыми клювами.
Бабушка вошла в комнату, держа на ладони тёп-лое, свежее яичко.
– Уговорила? – обрадовался Одинцов.
– Усовестила!.. – ответила бабушка. – Тебе в мешочек сварить али всмяточку?
– В мешочек, в мешочек! – чмокнув её в сморщенную щёку, закричал Одинцов и, шлёпая по полу босыми ногами, побежал умываться.
Брызгая водой, он без умолку говорил о походе, о товарищах и о том, что теперь можно ни о чём не думать и бить баклуши до сентября.
– Бабушка, ведь мы пятиклассники! Понимаешь, пятиклассники!
– Ну, дай бог, дай бог! – повторяла бабушка, глядя на внука светлыми голубыми глазами.
Глава 37. Приготовление к походу
Поход был назначен на воскресенье. Ребята целую неделю готовились к нему и одолевали Митю вопросами:
– Кто пойдёт? Какие классы? Какие учителя?
– Повторяю, – охрипшим голосом кричал Ми-тя, – пойдут три отряда! Четвёртый и пятый классы. Задание каждого отряда – раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути, руководствуясь указателями.
– Топографические знаки! – с восторгом крикнул Белкин.
Митя кивнул головой.
– Дальше. От четвёртого «Б» в походе примет участие Сергей Николаевич.
– Ура! Ура! – Ребята вскочили с мест и окружили Митю. – С нами? Пойдёт?
– Сергей Николаевич и я будем принимать отряды в назначенном месте у костра. Понятно? – кричал Митя. – В четвёртом «Б» командиром назначен Трубачёв, а комиссаром – Булгаков, – закончил он при общем ликовании. – Сбор во дворе школы в десять часов.
– Митя! Митя! Подожди!
– Трубачёв с Булгаковым в ссоре!
– Митя, они же давно в ссоре! – зашептали со всех сторон девочки.
– Что? – нахмурился Митя и громко сказал: – Ничья ссора нас не касается. В общем деле не может быть личных интересов. Понятно?.. Трубачёв, ты слышал, что я сказал?
– Слышал.
– А ты, Булгаков?
– Слышал.
– Так принимайте задания!
– Есть! – твёрдо ответили оба.
* * *
В воскресенье Васёк вскочил с постели и, отдёрнув занавески, зажмурился. Луч солнца мягко скользнул по его щеке и прыгнул на пол.
– Есть поход! – прошептал Васёк и оглянулся на спящего отца.
Было ещё очень рано, но тёткина постель была пуста. Васёк заглянул в кухню.
На столе были уже приготовлены отцовская фляжка, несколько отборных картофелин, соль и каравай хлеба. На табуретке лежал рюкзак.
– Не буди отца, – шёпотом сказала тётка, разглаживая утюгом новый матросский костюм. – И чего вскочил ни свет ни заря! Поди полежи ещё!
Васёк примерил рюкзак, осмотрел фляжку и лёг, крепко зажмурив глаза от солнца. Но спать было невозможно. Ему уже представлялись запутанные тропинки в лесу; знаки, тщательно замаскированные; выложенные из камешков стрелы; сломанные ветки…
«Надо в оба смотреть… на деревьях, на земле, на кустах. А пропустим – назад вернуться. Быстро, молча. Болтать не позволю… Вперёд пущу Одинцова, Мазина и Русакова. Булгаков со мной рядом пойдёт… Он слышал, что Митя сказал. Ну и вот… Зорину со Степановой тоже вперёд пущу. А Малютин пусть сзади идёт. Он невоенный человек. Синицыну – в хвост, чтобы не болтала…»
Васёк представил себе отряд, движущийся в тишине леса. Себя впереди, Булгакова рядом… Командир и комиссар!
Ему стало жарко. Откинув ногами одеяло, он вскочил, отдал кому-то честь.
Отец спал, отвернувшись к стене.
На столик с маминой карточкой падало солнце.
– Есть поход! – неслышно пошевелил Васёк губами, глядя в лицо матери, улыбавшейся ему с портрета знакомой, памятной улыбкой.
– Встаю, встаю, сынок! – забормотал отец, садясь на кровати и приглаживая рукой растрёпанные волосы. – Ты что тут шебуршишься, сынок?
– А ты забыл? – спросил, подбегая к нему, Васёк. – У нас поход нынче.
– Нет, как же забыл! Ни в коем случае не забыл, – заторопился Павел Васильевич. – Сейчас, сейчас собираться будем!
– Да погоди, ещё восьми нет – ты, может, не выспался.
– Ну, выспался не выспался – беда не велика! А ты вон погляди: я тебе вчера топорик смастерил – может, понадобится в лесу.
Он вытащил из-под кровати топорик с отточенным светлым лезвием.
Васёк схватил его и заткнул за трусики.
– Себе-то живот не пропори, – засмеялся отец. В половине десятого Васёк вышел из дому. Он шёл не оглядываясь, но знал, что отец стоит на крыльце и смотрит ему вслед.
Глава 38. Поход
Завидев Трубачёва, ребята ахнули. Ремни от рюкзака оттягивали назад его плечи, красный шёлковый якорь блестел на рукаве, из-под тюбетейки выбивался на лоб рыжий завиток.
– Вот командир так командир!
Девочки сейчас же подбросили записку:
«Трубачёв, ты очень похорошел!»
– В общем деле не может быть личных интересов! – вспомнив слова Мити, важно сказал Васёк, скомкал записку и громко скомандовал: – Отряд, стройся! Справа налево рассчитайсь!
На школьном дворе стояли три отряда, готовые к походу. Васёк осмотрел с головы до ног каждого из своего отряда. Все были подтянуты, торжественны, не размахивали руками и не болтали зря.
Васёк был доволен.
* * *
Три отряда стояли как вкопанные.
Митя давал последние указания:
– Повторяю: задача каждого отряда – раньше всех прибыть к костру, местонахождение которого нужно будет определить в пути по указательным знакам. Будьте внимательны! «Первый отряд идёт через улицу Чехова, шоссе. Указатель на полкилометра от леса. Второй отряд…» – читал Митя.
Васёк ждал. Саша Булгаков стоял рядом с ним и не отрываясь смотрел Мите в рот.
– «Третий отряд… – Митя повернулся лицом к ребятам Трубачёва: – Черкасская улица, переход через шоссе. Стрелка, показывающая направление на первой тропинке, сворачивающей в лес». Понятно?
– Понятно! – выпалили все три отряда.
Митя махнул рукой:
– Вперёд!
– Шагом марш! – скомандовал Васёк Трубачёв.
Отряд вышел из школьных ворот и зашагал по улице. Два других отряда со своими командирами свернули в боковые переулки.
– Скорей! Скорей! – заволновались девочки. – Перегонят!
– Не бежать! – нахмурился Васёк.
– Бежать хуже. Прозеваем указатель и всё спутаем, – сказала Лида.
Шли ровным быстрым шагом. Дорога была всем знакома.
– Красиво идём! – шептали девочки.
– Ребята! По мостовой потише, у меня тапочки новенькие, – беспокоилась Синицына.
– Повесь их себе на нос, твои тапочки!
– Не из-за тапочек, а из-за Малютина потише надо. Здесь камни, и солнце печёт очень, – тихо сказала Валя Степанова, трогая рукой свою макушку.
Васёк оглянулся. Сева Малютин шёл сзади. На спине у него был рюкзак, на боку – полевая сумка. На покрасневшее от солнца лицо падала тень от низко надвинутой на лоб панамки.
– Лёня Белкин, возьми у Малютина рюкзак, – сказал Васёк, – ему тяжело.
– Есть! – бойко отозвался Лёня Белкин, подождал Севу и, не слушая его возражений, перекинул через плечо Севин рюкзак. – Иди, иди! А то устанешь сразу… а мне нипочём!
Улица вдруг кончилась. За шоссе открывался зелёный ряд ёлок. Они стояли как нарисованные, а за ними живой стеной поднимались дубы, берёзы и ели. Пахло хвоей и нагретым листом. По небу плыли белые пушистые облака.
Отряд остановился.
– Здесь! – взволнованно сказал Васёк.
– Вот она, вот! – закричало сразу несколько голосов. На траве искусно выложенная мелкими камешками стрелка указывала на тропинку.
Ребята почувствовали важность этой минуты.
– Начинается! Начинается! – зашептали они.
– Пошли! – бодро крикнул Васёк.
Он шёл впереди, оглядывая каждый кустик и чуть притоптанную траву по бокам тропинки. Ребята, затаив дыхание, гуськом шли за ним.
– Сейчас тропинка сама ведёт, а как выйдем из ёлок, надо смотреть в оба, – уговаривались Одинцов и Саша.
Ёлки кончились. Тропинка, сделав полукруг, сворачивала обратно на шоссе. В лесу было свежо и тенисто, в густой траве качались белые ромашки и нежно-голубые колокольчики.
Сквозь заросли крапивы пробивались кусты дикой малины.
– Ищите здесь, – сказал Васёк. – Далеко не отходить, кусты не ломать, смотреть под ноги!
Ребята, низко пригнувшись к земле, всматривались в каждый уголок.
Девочки, заправив под панамки непослушные волосы и стараясь не мять цветы, продвигались вперёд на цыпочках, напряжённо и молча оглядываясь вокруг. Мазин и Русаков держались вместе. Все места пригорода были ими исхожены зимой на лыжах.
– Вот тут следы зайца были, помнишь? – припоминал Русаков.
– Ладно, не болтай. Не до зайца сейчас, – хмуро останавливал его Мазин. И тут же, указывая на молодую белоствольную берёзу, опоясанную маленькими окошечками, говорил: – Дятловы кольца. Берёзовым соком остроносый лакомился! Я тоже пил. Эх, хорошо!
– А помнишь, как мы… – оживлялся Петя.
– Хватит, ищи стрелу! – сурово останавливал его Мазин.
Васёк подбежал к старому пню. Около него валялись сломанные ветки ёлки. Он присмотрелся к ним ближе. Ёлка была так обломана, что ствол с двумя ветками напоминал стрелу.
На земле были рассыпаны иглы, очевидно счищенные перочинным ножом.
– Булгаков, Одинцов, сюда! – боясь ошибиться, позвал он товарищей.
– Куда направление? Куда направление? – волнуясь, спрашивал Саша.
– Да, направление в лес! Ясно – это указатель, – сказал, поднимаясь с колен, Одинцов.
– Вперёд!
Ребята весело двинулись в указанном направлении.
Лес становился гуще. Валежник царапал коленки, цеплялся за платье. В тоненькие пушистые волосы Вали Степановой вцепилась зелёная колючка. У Лиды Зориной через всю коленку тянулась красная полоса. У многих девочек от крапивы распухли руки, но никто не жаловался. Одна Синицына тихо ворчала, попадая то в крапивное место, то на острый сучок. Её никто не слушал.
Васёк, раскрасневшись от напряжения, старался не снижать строгого командирского тона, чтобы не уронить дисциплину. Сам он, так же как и все ребята, уже чувствовал тревогу. Всем казалось, что прошло уже много времени и другие отряды давно опередили их. Шли молча. Вдруг Синицына нагнулась над муравьиной кучей и, выхватив оттуда три палки, подняла их вверх.
– Стрела, честное слово, стрела! – торжествующе крикнула она. – Вот так лежала!
– Положи! Положи! – в ужасе закричали ребята.
– Трубачёв, она подняла!
– Она спутала направление!
Синицына испуганными, круглыми глазами смотрела на подходившего Васька. Он вырвал у неё из рук палки и наклонился над муравейником. Там остался глубоко вдавленный след, обозначавший стрелу. Васёк выпрямился:
– Указатель найден!.. Синицына, становись в задние ряды!
У ребят отлегло от сердца.
Пристыженная, Нюра Синицына пошла в задний ряд.
Дальше стрелы стали попадаться чаще. Глаза, привыкшие нащупывать их, не пропускали ничего.
Васёк шёл впереди. Найдя стрелу, он молча показывал на неё рукой и торопился дальше.
– Давайте бегом! Нас же много – авось не пропустим, – предлагали некоторые ребята.
– На «авось» нельзя! – доказывала Лида Зорина.
– Мы и так быстро идём! – утешал Саша Булгаков.
Всё шло благополучно. Последняя стрела, вырезанная на дереве перочинным ножиком, вдруг указала направление в такую чащу, где колючие кусты шиповника, сухие ветки и торчащие во все стороны сучья бурелома совершенно загораживали дорогу. Впереди виднелся овраг. Может, не сюда?
– Трубачёв, верно мы идём? – заволновались ребята.
– Всё в порядке. Вперёд! – скомандовал Трубачёв, медленно пробираясь через чащу и защищая рукой лицо от колючих веток.
Ребята беспрекословно двинулись за ним. Овраг был крутой. На дне бежала лесная речушка, неширокая, но быстрая. В тёмной воде не было видно дна.
– Брр… Тут глубоко, – неуверенно сказал кто-то.
– Смеряйте глубину! – зашептали девочки. Коля Одинцов вытащил из хвороста длинную палку, наклонился и стал мерить глубину. Палка, не достигнув дна, вырвалась у него из рук и уплыла по течению. Он поднялся, обескураженный.
Валя Степанова заглянула в тёмную воду и сняла тапочки.
– Надо так надо, – тихо сказала она, ожидая приказа.
– Обследовать берег! – сказал Трубачёв и, пройдя несколько шагов, вытащил из земли белую, свежевыструганную галочку. Это была стрела, воткнутая в землю.
– Направление в землю, – недоумевающе сказал кто-то за плечом Васька.
– Трубачёв, куда направление? – спросил, нахмурившись, Одинцов.
Васёк кусал губы, глядя на запачканную в земле стрелу.
– Направление в землю, – сообщил он сгрудившимся вокруг ребятам.
– Ничего особенного… Значит, что-то в земле, – заявила Зорина.
Булгаков присел на корточки и стал разрывать руками рыхлую землю. Вместе с комьями земли вылетела спичечная коробка.
– Дай сюда! – протянул руку Васёк.
В коробке лежала записка – приказ по третьему отряду. Ниже стояли: точка-тире-точка-тире…
– Что это? Что это? – заволновались ребята.
– Морзе! – ахнул Саша.
– Азбука Морзе! Азбука Морзе! – зашумели ребята.
Васёк растерялся. Точки и тире запрыгали у него перед глазами.
– Ничего, сейчас разберём… – неуверенно сказал Саша. – Давай сигнал для сбора!
Васёк свистнул. Отряд живо собрался вокруг своего командира.
– Найдена записка. Азбука Морзе. У кого есть перевод?
– У кого перевод? У кого есть перевод? – кричал Одинцов.
Все молчали.
– Что же вы? Мы время теряем! – торопил Саша, потрясая запиской.
– У меня дома есть… – уныло сказал Белкин.
– Ну и беги за ним домой! – оборвали его ребята. Мазин вытянул голову, хмуро посмотрел на записку и почесал затылок:
– Эх, жизнь! Что же мы-то с тобой, Петька!
– Вот так история! – развёл руками Медведев.
– Ребята, ну что же вы, ребята? – обращаясь то к одному, то к другому, умоляла Лида Зорина. – Неужели вы азбуки Морзе не знаете?
– Сама попробуй прочти! – накинулась на неё Синицына.
Васёк не знал, на что решиться. Идти наугад? Искать следующий знак?
– Смирно! – прикрикнул он, чтобы прекратить разгорающийся спор.
Сева Малютин, осторожно прокладывая себе дорогу между ребятами, подошёл сбоку:
– Трубачёв, я немножко знаю. Можно посмотреть?
Саша поспешно протянул ему записку. Малютин раскрыл полевую сумку, вытащил оттуда карандаш и записную книжку.
– Пиши на моей спине, – предложил ему Одинцов.
– Не надо, – сказал Сева. Он внимательно посмотрел на записку, потом заглянул в записную книжку, покусал губы и потёр лоб.
– Забыл! – насмешливо сказал Мазин.
– Нет. Сейчас! – просветлел вдруг Малютин. – Вот первые слова: «Переправа на берегу…»
– Ура! – подпрыгнули ребята.
– Читай дальше! – нетерпеливо сказал Васёк. Малютин пошевелил губами:
– Дальше я не могу разобрать.
– Хватит! Ищите переправу! – закричал Васёк и, пригнувшись, побежал вдоль берега.
– Есть! – раздался из кустов голос Русакова. Красными, обожжёнными крапивой руками он с торжеством вытащил из-под валежника две крепко сбитые доски.
– Перекладины! Столбики с рогульками, жи-во! – командовал Васёк.
Но ребята уже и без команды яростно тащили сваленные в кучу сухие жерди, обтёсанные топорами колья и в жидкую грязь на берегу вколачивали столбики.
– Готово! Цепью! За мной!
Ребята один за другим перешли речку.
Васёк смерил глазами крутой подъём и тревожно оглянулся на Малютина.
Мазин поймал его взгляд, вытащил из кармана верёвку, закрутил один конец себе повыше локтя и подмигнул Ваську: «Поднимем… ничего!»
Васёк кивнул головой.
– Ребята, держись за верёвку!
Все схватились за верёвку. Сева Малютин оказался между Валей Степановой и Петей Русаковым. Мазин крякнул, натянул постромки и полез по крутому склону.
– Малютин, держись крепче, – беспокоилась Валя Степанова, глядя на порозовевшее лицо Севы.
– Малютин, не трать силы. Ты только ногами перебирай, – озабоченно советовал Петя Русаков.
– Молодец, Малютин, всех выручил! – кричали сверху ребята.
Сева, крепко держась за верёвку, глядел на товарищей счастливыми глазами.
– Ну, айда! Пошли! Пошли! – натягивая изо всех сил верёвку и набирая высоту, кричал Мазин.
Васёк Трубачёв, не обращая внимания на осыпавшуюся под ногами землю, цепляясь за кусты, выскочил из оврага первый. Стоя на пригорке, он выпрямился и протянул вперёд руку.
Между деревьями возвышалась куча хвороста, издали похожая на шалаш. Около неё мелькало что-то зелёное, как птица с зелёными пёрышками.
– Костёр! Митя!
– Ура! Ура! – грянул подоспевший отряд.
– Подойти в порядке! Построиться! – крикнул Васёк.
Но его уже никто не слушал. Ребята бросились врассыпную на последний знак – зелёную Митину тюбетейку.
Отряд Трубачёва пришёл первым!
* * *
– Ай да Мухомор! – любовно говорил Грозный, складывая у костра хворост. – В самый раз поспел! Небось в хвост и в гриву погонял, а?
– Да нет, ничего, – рассеянно отвечал Васёк, поглядывая в сторону, где сидел Сергей Николаевич и о чём-то разговаривал с ребятами.
Ваську очень хотелось подойти, но он боялся, что учитель подумает: «Вот привёл отряд первым и ждёт, чтобы его похвалили». И он, делая вид, что ищет что-то в своём рюкзаке, отстал от ребят.
Второй отряд уже показался на дороге. Ребята шли, размахивая панамами и поднимая столб пыли.
– Вторые! Вторые! – кричали им из отряда Трубачёва.
– Где проплутали? – крикнул Митя, идя навстречу задержавшемуся отряду.
Командир отряда, долговязый парнишка, снял тюбетейку и вытер ладонью потный лоб.
– Пропустили стрелу – и давай наугад шпарить. А потом – стоп! – видим, дело плохо. Назад вернулись.
Ребята завистливо поглядывали на отряд Трубачёва.
– Мы в другой раз будем знать, – смущённо сказал их командир. – А то ребята всё кричат: «Бегом, бегом!» Вот и пропустили.
– А ты командир. Надо дисциплину держать, – строго сказал Митя и посмотрел на часы. – Где же первый отряд?
– Загадочная картинка! – сострил Одинцов.
Учитель улыбнулся и подозвал Трубачёва.
– Ну, командир, рассказывай, как шли.
Он подвинулся и указал ему на место около себя. Васёк, покраснев до ушей, начал с жаром рассказывать. Ребята помогали ему припоминать все мелочи.
– …И вдруг письмо…
Васёк поискал глазами Малютина.
– Кто же прочитал? – спросил учитель.
– Все читали, жутко прямо! – сказала Синицына.
– Неправда, неправда! – закричали ребята.
– Никто не умел, – сказал Васёк. – Вот он только… три слова разобрал. – Васёк кивнул на Малютина.
Сева подошёл к ним.
– Ты знаком с азбукой Морзе? – спросил учитель.
– Я немножко, чуть-чуть.
– Это очень важно. А что было бы, если бы Малютин не сумел разобрать? – спросил Сергей Николаевич.
Васёк почувствовал досаду, но поборол её и обнял Севу за плечи.
– Если бы он не прочёл, мы могли бы опоздать, – честно сказал он.
Ребята захлопали в ладоши:
– Молодец! Молодец!
– Молодец! – подтвердил учитель.
* * *
Митя всё ещё ждал первый отряд. Грозный хлопотал по хозяйству. Он вместе с ребятами приладил над костром котёл с картошкой. Послал ещё за хворостом. Васёк принёс охапку сухих веток и, отряхивая костюм от приставших к нему листьев, увидел, что разорвал штаны.
– Разорвал, Трубачёв! Эх, ты, новый костюм! – сочувствовали ему ребята.
– Зашить надо, – сказал Митя. – У кого есть иголка с ниткой?
Саша Булгаков отвернулся и стал ковырять нос-ком ботинка сухую землю.
– У Саши есть, – робко сказала Лида и прикусила язык.
– Булгаков, ты, говорят, человек запасливый. Одолжи командиру иголку, – пошутил Митя.
Саша нашарил иголку под воротником своей куртки и стал раскручивать длинную нитку.
Васёк быстро подошёл к нему.
– Булгаков, – сказал он, заикаясь и краснея до слёз, – не сердись на меня больше… за то…
– Я – нет… что ты… – пробормотал Саша, поднимая на него влажные глаза. – Я всегда… На вот иголку, – радостно заторопился он, – вместе зашьём.
– Трубачёв, давай я! – вскочила Лида Зорина.
– Нет, мы сами! – крикнул Васёк, увлекая за собой Сашу.
– Мы сами! – оглянувшись, с гордостью сказал Саша.
Митя взглянул на учителя. Сергей Николаевич смотрел вслед обоим мальчикам.
– Помирились, вот здорово! – с восхищением шептал Петя Русаков. – Мазин, видал?
– Вижу, – сказал Мазин. Он запрокинул голову, отпил несколько глотков из своей фляжки и весело сказал: – Эх, жизнь!
* * *
Пламя костра поднималось всё выше. Сухие огненные ёлки трещали. Вокруг стоял шум и смех.
Командир первого отряда, круглолицый весёлый мальчуган, сильно жестикулируя, рассказывал:
– Мы там все перепугались. Кто туда тянет, кто сюда! Домой никому не хочется возвращаться. А указатель давно потеряли. Ну, значит, давай наобум! Вдруг видим-дымок над лесом поднялся… Я влез на дерево: вижу – огонь! Ну, айда! Вот и нашли!
Митя встал:
– Ребята! В этом походе только один отряд показал себя дисциплинированным. И только в одном командире я не ошибся. Поговорим об этом особо. А теперь от имени директора нашей школы объявляю отряду Трубачёва премию за отличную учёбу, за дисциплину в походе. Эта премия… – Митя остановился, обвёл глазами ребят и торжественно закончил: – поездка на Украину, в колхоз «Червоны зирки»!
Ребята зашумели, но Сергей Николаевич сделал им знак молчать.
– Экскурсия состоится в начале июня. Поедет весь класс четвёртый «Б» с Сергеем Николаевичем, – Митя обернулся с улыбкой в сторону учителя, – и со мной!
Последние слова были заглушены радостными криками ребят:
– На Украину! Ура!
– С Митей! С Сергеем Николаевичем!
Девочки прыгали, обнимались, тормошили Лиду Зорину:
– Всем классом! Всем классом!
Васёк обнял Одинцова и Сашу:
– Поедем вместе! Поедем?
– Ещё бы! – сказал Одинцов. – А ты, Булгаков?
– Куда вы – туда и я, – широко улыбнулся Саша.
Солнце уже заходило. За деревьями широкая красная полоса всё суживалась, и наконец от неё осталась только розовая ленточка, низко протянутая по земле. Деревья сразу почернели, одни берёзы белели в темноте. Раскрасневшись от костра и горячей картошки, ребята жадно слушали учителя.
Сергей Николаевич, острым концом обструганной палочки доставая картошку из котла и очищая её, говорил:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?