Текст книги "100 знаменитых судебных процессов"

Убийство Авраама Линкольна

Убийство Авраама Линкольна

Трагедия произошла в вашингтонском театре Форда в 1865 году. Преступник, популярный в то времени актер и самый красивый мужчина в городе (по мнению подавляющего большинства женщин) Джон Уилкс Бут, беспрепятственно прошел в президентскую ложу и выстрелил высокому гостю в затылок. Линкольн скончался на следующее утро. Сам Бут, которому удалось бежать из театра, был убит спустя несколько дней во время организованной за ним погони.

Складывается впечатление, что самой опасной должностью в мире является пост президента Соединенных Штатов Америки. Ведь никакая служба безопасности не может дать гарантию, что очередной глава Белого дома не пополнит скорбный перечень своих предшественников, отправившихся к праотцам досрочно стараниями какого-нибудь потомка Герострата. Первым в списке покушений на жизнь американских президентов значится убийство Честного Эйба – Авраама Линкольна.

Утро 14 апреля 1865 года началось для хозяина Белого дома как обычно. Ничего не указывало на то, что этот день станет для Линкольна последним. Всего лишь три года назад Честный Эйб пережил очередное покушение: пуля наемного убийцы пробила его шляпу, не причинив, однако, никакого вреда здоровью. Вообще, в Америке многие не любили этого человека: отменив рабство, Линкольн тем самым нажил себе немало врагов среди белых плантаторов, которые по его милости лишились бесплатной рабочей силы. К тому же после нескольких покушений сам президент, похоже, смирился с мыслью о том, что кто-нибудь из его «доброжелателей» все же достигнет поставленной цели и отправит его на тот свет. На рассуждения по поводу способов усиления охраны первый человек Америки мрачно отшучивался: мол, единственный надежный способ уберечь президента – это посадить его в железный ящик; в этом случае безопасность главе государства, конечно, будет обеспечена, зато и выполнять свои непосредственные обязанности он не сможет… Тем не менее, впервые постоянные телохранители появились именно у Линкольна. Кроме того, некоторое время президента оберегали сыщики чикагского сыскного бюро Алана Пинкертона, которые сумели предотвратить несколько покушений на главу правительства. Пинкертон, доживший до 1884 года (его агентство просуществовало до 1999 г.), любил повторять: если бы его люди постоянно охраняли жизнь 16-го президента США, он бы скончался разве что от глубокой старости… Но поскольку Линкольн являлся, по сути, «военным» президентом, о его безопасности заботилась в основном армия.

Просмотрев, как обычно, почту, Линкольн в 11 часов утра отправился на заседание кабинета. Там же присутствовал герой Гражданской войны генерал У. С. Грант. После совещания президент попросил его задержаться и поинтересовался: не сможет ли генерал с супругой сопровождать его и миссис Линкольн в театр Форда. Там как раз шла комедия Тома Тэйлора «Наша американская кузина», и весь Вашингтон восторгался игрой знаменитой актрисы Лауры Кин. Грант посетовал: он бы с удовольствием составил компанию высокопоставленной чете, но вечером в Нью-Джерси его будут ждать сыновья. Бравый генерал понятия не имел, что этот отказ от посещения храма искусства спасет ему жизнь… Тем временем личный секретарь Линкольна Кеннеди предупреждал своего босса об опасности этой поездки и настаивал на отмене запланированного посещения театра, о котором знал весь город. К сожалению, Честный Эйб отмахнулся от навязчивого советчика.

Актеры театра Форда знали, что 14 апреля на спектакль собирается заехать сам президент. Особенно возбудило это известие одного из ведущих артистов, Джона Бута. Красавчик, принадлежавший к числу ярых экстремистов-южан, люто ненавидел Линкольна. Он считал, что политика президента, собственно, и привела страну к Гражданской войне. Так что актер с удовольствием присоединился к группе заговорщиков, поставивших своей целью устранение неугодного главы государства. Вариантов предлагалось множество. Рассматривалась даже возможность похищения Линкольна и использование его в качестве заложника для обмена на арестованных конфедератов-южан. Однако конечный вердикт организаторов покушения был таков: Линкольна предстояло публично убить (этот вариант расправы казался наиболее эффектным и драматичным), а вслед за этим последовательно устранить вице-президента Эндрю Джонсона и госсекретаря Уильяма Сьюарда.

Итак, 14 апреля 1865 года по мнению убийц сложились идеальные условия для реализации первой части плана «корректировки» государственной политики. В вашингтонском пансионе Мэри Саррот Бут спешно встретился с другими заговорщиками – Джорджем Ацеротом, Сэмом Арнольдом, Дэвидом Хэролдом и Льюисом Пейном. Детали плана группа обсуждала за бутылкой виски. Странно, но алкогольные пары, оказывается, способны не только толкать на различного рода «подвиги», но и будить впавший в кому здравый смысл. Во всяком случае, крепко выпив и набравшись храбрости, один из заговорщиков – Сэм Арнольд – заявил, что выходит из дела и не собирается принимать участия в покушении.

Четверо приятелей, высказав в адрес «отступника» все, что они по этому поводу думали, взялись распределять между собой роли. В итоге Пейну и Хэролду предстояло расправиться с госсекретарем, Ацероту следовало взять на себя убийство вице-президента (вместо решительных действий в указанное время заговорщик до полусмерти напился в ближайшем кабаке), а «честь» уничтожения президента досталась Буту.

Линкольн все же нашел себе и супруге компанию для посещения театра. Около девяти вечера он появился в своей ложе в сопровождении майора Генри Рэтбоуна и его невесты мисс Клары Харри. Комедия уже шла полным ходом, но около 2000 присутствовавших в зале зрителей поспешили подняться, приветствуя главу государства, а оркестр заиграл марш. Артисты выждали, пока все снова усядутся на свои места, и возобновили спектакль.

В 21.30 к зданию театра подъехал одетый во все черное и тщательно загримированный Бут, вооруженный двумя кольтами, пистолетом и двумя ножами. Часовому у двери он показал какой-то пропуск, который тот в полутьме даже не смог прочесть. Артист сказал, что должен передать президенту важное сообщение, и был пропущен наверх. Некоторое время он прятался у входа в ложу, выжидая подходящего момента. И тот вскоре представился. Один из охранников Честного Эйба, Джон Паркер, решил, что ничего страшного не случиться за то время, которое понадобится ему, чтобы заглянуть в ближайший бар. Едва он скрылся из виду, как Бут ворвался в ложу и спустил курок пистолета, выкрикнув лозунг южных штатов в Гражданской войне: «Смерть тиранам!» Пуля пробила голову президента и застряла в области правого глаза. Убийцу пытался задержать майор Рэтбоун, однако артист, ранив офицера ножом, сумел спрыгнуть из ложи на сцену. И тут Буту не повезло: он запутался в занавесе, упал на подмостки, сломав ногу чуть выше колена. Тем не менее преступник сумел воспользоваться всеобщей суматохой, выбраться из театра и уехать верхом в неизвестном направлении. В то же самое время Пейн нанес удар ножом (по счастью, не смертельный) госсекретарю.

Авраама Линкольна тем временем с максимальной осторожностью усадили в кресло-качалку и перенесли в один из ближайших домов, куда срочно привезли врача. Но эскулап только бессильно развел руками. Помочь президенту могло разве что чудо, но его так и не случилось. Утром 15 апреля печальный список президентов США, погибших на своем посту, был открыт…

В оговоренном месте Бут встретился с Хэролдом, после чего сообщники отправились в штат Мэриленд, где рассчитывали получить убежище у единомышленников-южан. Поскольку сломанная нога все сильнее беспокоила актера, ему пришлось обратиться к знакомому врачу. Тот наложил на поврежденную конечность шину, и беглецы снова тронулись в путь. Но спустя 11 дней после трагедии в театре убийцу и его сообщника выследили и окружили на табачной ферме в штате Вирджиния. Переговоры с преступниками затянулись, поскольку добровольно сдаться в руки военных, осадивших здание, Бут желанием не горел. Наконец, терпение «загонщиков» лопнуло – ферму подожгли, после чего Хэролд решил, что лучше быть малодушным, но живым, чем героем, но свежеподжаренным. Бут же, прекрасно представлявший себе, что его ждет в случае ареста, предпочел застрелиться. Правда, существует предположение, что убийцу застрелил кто-то из преследователей, нарушив тем самым предписание военного министра Стентона: «Взять убийцу президента живым!» Такую возможность имел, например, подполковник Конджер – один из офицеров тайной полиции, руководивших операцией по захвату Бута. О том, что артист не был полоумным фанатиком-одиночкой, как принято считать, говорит не только обнаруженный в кармане убитого чек на весьма крупную сумму, подписанный главой Конфедерации. О том, что за спиной Бута скрывались весьма влиятельные персоны, заставляют задуматься еще несколько фактов. Так, убийца президента, получивший пулю, прожил еще три с половиной часа, причем все это время он находился в полном сознании. Врач, осматривавший смертельно раненого, предупредил военных, что часы его пациента сочтены, поэтому для получения информации о покушении стоит поспешить произвести допрос. Однако, несмотря на это, актера так и не допросили… Что же касается дневника Бута, то его военный министр почему-то счел необходимым скрыть от суда. Когда же власти официально затребовали у Стентона данный документ, в нем отсутствовали 18 страниц. Что хотел скрыть военный от следствия? И что означала странная фраза, выведенная рукой Бута: «Я почти склонен вернуться в Вашингтон и… оправдаться, что, как мне кажется, я смогу сделать». Похоже, оправдаться убийца мог только в одном случае – раскрыв имена своих высокопоставленных сообщников, так и оставшихся в тени. А их было, судя по всему, немало. В записках есть упоминание об 11 членах конгресса, 12 армейских офицерах, трех офицерах флота и 24 гражданских лицах: губернаторе, журналистах, крупных банкирах, богатых промышленниках. Кроме того, в Америке долго ходили слухи о том, что Бут не был убит, что правительство разыграло этот спектакль с единственной целью: закрыть дело об убийстве президента. Сам же исполнитель «заказа» якобы прожил еще 38 лет, правда, под конец жизни он спился и наложил на себя руки. Тем не менее ответа на вопрос, был ли на самом деле Бут убит, как ни странно, нет и поныне.

Участников заговора достаточно быстро нашли и упекли за решетку. Решением их дальнейшей судьбы предстояло заниматься военному трибуналу. Почему не гражданскому суду, спросит любознательный читатель. Да потому, что, как сказал Джеймс Спид, который был Генеральным прокурором в то время, «во время войны законы и обычаи военного времени становятся частью общих законов страны». Итак, на громком судебном процессе заговорщиков признали виновными в подготовке убийства президента США и покушении на госсекретаря. Троих наиболее активных лиц приговорили к смертной казни. Сэма Арнольда, не принимавшего участия в покушении, но не предупредившего об их подготовке охрану Линкольна, ждали пожизненные каторжные работы. Та же участь постигла хирурга Сэмюэла Мадда, «собравшего» ногу убийцы. Что же касается рабочего сцены Эдварда Спенглера, по чьей вине Бут сумел выбраться из здания театра, то он получил шесть лет тюремного заключения.

Но финал истории убийства Честного Эйба не дописан и по сей день. Интересно, будет ли это дело пересмотрено в будущем? Всплывут ли новые факты и имена, некогда ускользнувшие от следствия или старательно не замеченные официальными лицами?

Дело Дрейфуса

С процессом по делу капитана французской армии Альфреда Дрейфуса, обвиненного в измене родине и приговоренного к ссылке на остров Дьявола (Французская Гвиана), связан самый большой скандал во Франции в конце XIX века. В итоге страна оказалась расколотой на две части, а правительство и армия были парализованы последующие 12 лет. Лучшие умы государства того времени считали капитана невиновным в инкриминируемом ему преступлении. Этот процесс сыграл огромную роль в общественной жизни Франции и Европы конца XIX века.

Публичное разжалование Альфреда Дрейфуса

А началась вся эта детективная история с трагическим концом с… обычной корзины для бумаг. Собственно, такая завязка сюжета для литературных произведений подобного жанра – вещь достаточно типичная. Вот только в данном случае речь шла не о романе, а о реальной жизни.

Итак, однажды французские контрразведчики обнаружили в мусоре, накопившемся в корзине в кабинете полковника Шварцкоппена, военного атташе немецкого посольства в Париже, рукопись, в которой подробно излагались планы французских фортификационных сооружений. Некоторые детали изложения указывали на то, что над данной бумагой поработал не простой шпион, а работник Генерального штаба.

Естественно, контрразведка проявила вполне объяснимый интерес к автору найденного опуса. Установление личности шпиона спецслужбы начали с того, что сопоставили почерк сотрудников Генштаба с почерком автора рукописи. В итоге кому-то из участников розыскных мероприятий показалось, что почерк одного из сотрудников проверяемой организации – 35летнего Альфреда Дрейфуса – чем-то напоминает (!) манеру письма неизвестного шпиона.

Столь ничтожной зацепки для ареста капитана, понятно, было недостаточно. Тогда французские контрразведчики взялись «копать» прошлое подозреваемого. Выяснилось, что никаких причин изменять своей стране у военного не было. Однако при сборе информации всплыл интересный факт: этот богатый, холодный, сдержанный и малообщительный человек, отличавшийся склонностью к снобизму, на самом деле не француз по национальности, а еврей. Да к тому же родившийся в самой восточной провинции государства, густо населенной немцами, – Эльзасе. Да, Франция была первой европейской страной, предоставившей евреям равные права, но, тем не менее, давние традиции ненависти к ним так и остались неизжитыми. Это особенно наглядно проявилось в ситуации, когда подвернулась возможность свалить на представителя гонимой расы чужие грехи. Кстати, даже более прогрессивные в этом вопросе «левые», хотя и выступавшие в деле Дрейфуса против правительства, церкви и военных, на сторону несчастного капитана стать отказались. Лидеры «левых» настояли, чтобы социалисты в защите псевдошпиона не участвовали, чтобы не дать «еврейским капиталистам» шанс «использовать реабилитацию одного еврея и смыть тем самым все грехи Израиля». Лишь годы спустя некоторые французские социалисты признали правоту защитников Дрейфуса.

Понятно, что упустить такую возможность быстро и победоносно завершить дело о шпионаже не упустила бы ни одна спецслужба мира. Раз уж обстоятельства милостиво подсовывают контрразведчикам едва ли не идеального кандидата в шпионы, кто из боссов этой организации, находясь в здравом уме, откажется от такого подарка судьбы?! А тратить время, чтобы искать подлинного автора рукописи, – совершенно лишняя блажь…

В общем, спустя весьма непродолжительное время, 22 декабря 1894 года Дрейфус был обвинен в измене родине и загремел за решетку до суда, а газеты вовсю кричали о скандальном расследовании. Антисемитские издания радостно сообщали о поимке очередного «шпиона-еврея», но большинство газет и журналов выражали сильное сомнение в том, что спецслужбы вышли именно на того человека, который писал о секретах французских фортификаторов. «Это мы еще посмотрим, кто арестован», – скептически хмыкали авторы изданий и высказывали требование проведения открытого процесса над обвиняемым.

Тем не менее ни о каком открытом процессе речь не шла – Дрейфуса ждал трибунал. Единственной уликой, которой располагало обвинение, по-прежнему оставалась злосчастная рукопись. А с ней, кстати, и правда было не все чисто. Во всяком случае, трое из пяти графологов, работавших с данным документом, решительно утверждали, что Дрейфус никакого отношения к нему не имел. Однако на трибунале фигурировали показания двух других экспертов. Возможно, почерк анонимного автора и напоминал им почерк подсудимого, но, скорее всего, графологам было не с руки связываться с военной разведкой, открывшей сезон «охоты на ведьм» и решительно настроенной повесить всех собак на столь подходящего кандидата в предатели родины…

Когда суд вызвал для дачи показаний представителя контрразведки, тот заявил, что в Генштабе уже давно завелся шпион, и военное ведомство долго билось над установлением его личности. Наконец, мол, справедливость восторжествовала, и… «Этот изменник сидит здесь!» – патетически воскликнул свидетель обвинения, в тот момент больше всего напоминавший плохого актеришку, играющего на сцене захудалого провинциального театра. Судьи, и сами, видимо, сомневавшиеся в виновности капитана, попросили контрразведчика обосновать свои обвинения в адрес Дрейфуса. Но вояка не стал вдаваться в подробности (возможно, ему просто нечем было подтвердить свои слова), а заявил: существуют секреты, которыми порядочный офицер не станет делиться даже с собственной шляпой… Оказалось также, что документальные материалы, на которых якобы и строилось обвинение, вообще не были представлены в суд! Контрразведка объяснила, что дело тут в особой секретности бумаг…

В итоге Альфред Дрейфус, вина которого, по сути, так и не была доказана, оказался приговоренным к разжалованию и ссылке в Южную Америку. В январе 1895 года его препроводили к месту пожизненной ссылки, на остров Дьявола. Перед отправкой в Гвиану с экс-капитана публично сорвали эполеты и провели перед негодующим строем военных. Затем, уже в порту, «шпиона» жестоко избили местные жители…

Правда, счастье жертве судебной ошибки все же улыбнулось: через некоторое время сменился начальник французской контрразведки. Новый глава этой организации не являлся таким махровым антисемитом, как его предшественник. Не будучи уверенным в том, что в случае с Дрейфусом суд не допустил ошибки, он отдал приказ о продолжении тайной слежки за немецким атташе. Вскоре выяснилось, что Шварцкоппен благополучно продолжает получать из Генштаба секретные сведения. Значит, «шпион», осужденный трибуналом и пребывающий на острове Дьявола, ничего общего со шпионажем в пользу немцев не имел?! Наконец спецсужбы выяснили: все ниточки следствия ведут к одному лицу, имевшему доступ к бумагам, хранившимся в Генштабе, – майору Эстергази, сыну французского генерала. Этот офицер любил сорить деньгами и по уши увяз в долгах. Чтобы решить свои финансовые проблемы, майор, похоже, мог продать по сходной цене даже родную мать, а не то что отечество…

Сложно сказать, каким образом информация о выходе контрразведки на настоящего предателя попала в газеты, но печатные издания радостно ухватились за «жареные» сведения и подняли нешуточный шум. Во Франции сразу же начало набирать обороты движение за оправдание Дрейфуса, которое вскоре приняло угрожающий размах. А тут еще один из служащих контрразведки, первым заговоривший о виновности капитана, признался, что в данном случае им был совершен… подлог. Французская военщина, прекрасно осведомленная о том, что все улики указывают на другого сотрудника Генштаба, при содействии лидеров правого крыла в правительстве тайно ликвидировала доказательства невиновности Дрейфуса. Клеветника арестовали и до выяснения обстоятельств отправили в тюремную камеру. Там вояка при невыясненных обстоятельствах погиб, перерезав себе горло. Эстергази же, виновный в шпионаже и краже секретных документов, 11 января 1898 года был оправдан военным судом, причем участники заседания сделали для этого все возможное. У подсудимого даже обыска не провели! А как могло быть иначе, если Генеральный штаб и военное министерство хором давили на суд, заставляя его двигаться в желательном для военных властей направлении. Ведь признание ошибки, допущенной на предыдущем процессе, могло серьезно повредить престижу армии! Вот и были сфабрикованы новые «доказательства» вины Дрейфуса, а настоящий предатель отделался легким испугом. Сразу после снятия обвинения Эстергази бежал из Франции. Спустя некоторое время он «всплыл» в Лондоне, где и провел остаток жизни, скрываясь от правосудия. Кстати, попав за границу, майор заявил, что автором скандального документа и в самом деле был он…

Получив столь ошеломляющие сведения, французская Фемида решение суда по делу Дрейфуса отменила. Без вины виноватый капитан, который успел пять лет провести на положении узника на острове Дьявола, был доставлен в Париж для нового судебного заседания. Сильно постаревший, изможденный и больной, офицер вызывал у большинства своих соотечественников искреннюю жалость и сочувствие. При рассмотрении дела в кассационном суде выяснилось, что в деле Дрейфуса имеется не один, а множество подложных документов, и что первый обвинительный приговор был вынесен на основании данных, сообщенных судьям в совещательной комнате и не предъявленных ни обвиняемому, ни его защитнику. Резолюция кассационного суда почти предрешала оправдание. Вторичный разбор дела военным судом происходил осенью 1899 года в Ренне. Общественное возбуждение и напряжение достигли крайних пределов: во время процесса было даже совершено покушение на жизнь защитника Дрейфуса, Лабори, который, впрочем, отделался легким ранением. Свидетелями обвинения выступили, между прочим, пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), Буадеффр, Гонз. Они, не приводя доказательств, настаивали на виновности капитана. Защита, в свою очередь, требовала вызова Шварцкоппена, но в этом ей было отказано. Однако немецкий атташе все же сделал заявление через печать, что документы им получены от Эстергази лично, а германское правительство напечатало в «Reichsanzeiger» официальное заявление, что с Дрейфусом оно никогда дела не имело. Процесс тянулся с 7 августа по 9 сентября 1899 года. Затем судьи… снова признали обвиняемого виновным в государственной измене! Теперь многострадального капитана приговорили к 10 годам тюремного заключения…

Соотечественники Дрейфуса буквально задохнулись, узнав о столь отъявленном свинстве со стороны судебных властей. Жертва амбиций прежнего руководства контрразведки, капитан мог рассчитывать на «компенсацию морального ущерба», а вместо этого снова загремел за решетку. Ну и где справедливость?! Некоторые писатели и другие общественные деятели Франции решили вместе выступить против вопиющего беспредела. В стране назревал нешуточный бунт, подогретый высказываниями представителей «мозговой элиты». Особенно отличился в то время знаменитый романист Эмиль Золя. Франция была по-настоящему шокирована, ознакомившись с газетной статьей мэтра литературы под названием «Я обвиняю». «Пусть погибнут все мои книги, – писал Золя, – если Дрейфус не является невиновным… Я не хочу, чтобы моя страна осталась во лжи и несправедливости. Когда-нибудь Франция поблагодарит меня за помощь в сохранении ее чести». Это страстное заявление Золя настолько потрясло общественное мнение, что правительству оставалось либо освободить Дрейфуса, либо арестовать Золя. К несчастью, оно выбрало второе. Золя был обвинен в клевете, приговорен к четырем годам тюремного заключения и 3000 франков штрафа. По счастью, писатель успел уехать в Англию и потому избежал сидения за решеткой. Вся Франция тем временем поделилась на дрейфусаров и антидрейфусаров, между которыми разгорелась ожесточенная борьба. Политические партии под влиянием этого дела в 1898–1899 годах были, фактически, перетасованы заново. На стороне обвинения выступило все военное сословие Франции, в том числе военные министры, весь Генеральный штаб, клерикалы, националисты и антисемиты. Радикалы же и социалисты в подавляющем большинстве стали на сторону несчастного капитана.

Наконец, система дрогнула: Альфред Дрейфус, который уже начал обживать тюремную камеру, в 1900 году был помилован. Спустя два года его соотечественники начали настаивать на необходимости полной реабилитации жертвы судебной ошибки. К тому времени пало французское правительство, сильный антисемитизм католической церкви Франции был обуздан, армия пережила массу серьезных потрясений. В ноябре 1903 Дрейфус подал очередную кассационную жалобу, и дело перешло на новое рассмотрение кассационного суда. В марте 1904 вышло постановление о проведении дополнительного следствия. Новый процесс по делу Дрейфуса, состоявшийся два года спустя, закончился признанием полной невиновности капитана.

Изрядно потрепавшего себе здоровье военного восстановили в армии, после чего присвоили ему звание майора и произвели в кавалеры ордена Почетного легиона. Без сомнения, эта высокая награда была предметом мечтаний многих французов, не за страх, а за совесть служивших своему отечеству. Но не слишком ли высокую цену заплатил за нее Дрейфус? Впрочем, его мнения на этот счет ни люди, ни судьба не спрашивали…