Текст книги "Знаменитые полководцы"

Дмитрий Донской
(род. в 1350 г. – ум. в 1389 г.)

Выдающийся русский полководец, великий князь московский и владимирский, возглавил и разгромил войска Золотой Орды (1380 г.).

Тяжкое бремя власти легло на плечи Дмитрия в очень юном возрасте. Ему было всего девять лет, когда умер великий князь Иван Иванович, назначивший митрополита Алексия опекуном двоих сыновей и племянника. Этот человек олицетворял долгое время в разобщенной феодальной Руси не только церковную, но и мирскую власть, пока не взрастил для нее Дмитрия Ивановича. Благодаря его стараниям из всех претендентов «ярлык» (приказ, разрешение на великокняжение) от золотоордынского хана Мюрида получил все-таки 12-летний Дмитрий и был им же торжественно венчан. Да и потом, вплоть до кончины в 1378 г., Алексий оставался первым другом и советчиком князя.

Однако междоусобная борьба на этом не закончилась. Точно такой ярлык почти одновременно, но от хана Абдуллы получил и князь суздальский Дмитрий Константинович. Дело в том, что в самой Орде шла беспощадная резня (подсчитано, что в этот период за 21 год сменилось 20 ханов). Новоявленный хан был слабовольным правителем, за его спиной стоял хитроумный темник (командующий 10-тысячным войском) Мамай. Этот эмир, не имея законного права на престол, так как не был прямым потомком Чингисхана, разделил Орду на две противоборствующие части и по трупам шел к цели. От имени Абдуллы он направил посла к московскому князю и тоже вручил ему ярлык самого могущественного из князей. Малолетний Дмитрий, став дважды великим князем и улусником (подданным) двух татарских властителей, с полным правом силой изгнал Дмитрия Константиновича из Владимира – сначала в Суздаль, а затем и в Нижний Новгород.

Митрополит не ошибся в своем воспитаннике: он быстро взрослел и мужал, учился принимать государственные решения, стойко переносить удары судьбы. Кроме забот об укреплении княжества и сражений с соседями ему довелось в 1365 г. пережить эпидемию «черной смерти» – чумы, унесшей жизни младшего брата Ивана и матери, великой княгини Александры, а летом того же года – пожар, в котором дотла сгорела Москва.

Важнейшей чертой в характере Дмитрия становилось умение из любой ситуации извлекать уроки, выслушивать бояр, а затем предпринимать дальновидные действия. Например, после того пожара он велел на месте деревянного Кремля возводить белокаменный – красивый и надежный. А в 16 лет решил жениться на дочери Дмитрия Константиновича, чтобы из соперника сделать его союзником, обеспечив таким образом надежную защиту своих рубежей и волжского торгового пути. Следующим мудрым шагом было создание постоянных дозорных строев (сторож) на дальних подступах, говоря современном языком – постоянной армии у «берега» (границы) княжества. На это его подтолкнул новый неожиданный набег еще одного из претендентов на великокняжение, Михаила Тверского, который грабил и жег не меньше чужеземцев, заключал союзы то с татарами, то с литовским князем Ольгердом, мечтавшим захватить Москву. Но на сей раз каменный Кремль выдержал осаду.

В 1370 г. Михаил уговорил Ольгерда сделать еще одну попытку покорения Москвы, а в случае победы литовца сам планировал сесть во Владимире и таким образом поделить владения Дмитрия Ивановича. Однако мастер тайных походов Ольгерд был встречен русской сторожей еще в крепости Волока-Ламского, два дня безуспешно пытался взять ее и ушел на Москву. Десять дней простоял он и под этими стенами. А когда узнал, что на помощь Дмитрию спешит из Серпухова двоюродный брат Владимир, воинственный рыцарь запросил мира на любых условиях и даже отдал в жены Владимиру свою дочь Елену. Так на некоторое время был усмирен еще один опасный враг.

Но Дмитрий Иванович видел, что казна оскудела, а пополнять ее нечем, из-за усобной войны и засухи начался голод, лютовали также баскаки (татарские сборщики дани). И князь пошел на хитрость: собрал богатые дары и сам поехал в Орду, демонстрировал там смирение, беспечность и расточительность, добиваясь уменьшения дани со своего княжества. Ему удалось купить «худой мир» и выиграть время на подготовку к войне.

По возвращении домой он заставил тверского князя вернуть земли и награбленное добро. Потом ушел на Оку и все лето простоял там вместе с братом и самым верным союзником. Занимались они укреплением южного «берега»: используя опыт предков, древнерусских князей, ставили крепости и заставы на всем протяжении границы, от Коломны до Серпухова. Но главной их заботой была подготовка к объединению под великокняжеским знаменем других князей с целью создания могучей рати, способной противостоять ордынцам.

Первым успехом объединенных сил двадцати княжеств стал поход на Тверь. Следовало усмирить предателя Михаила, который снова попросил попону у татар. Дмитрий Иванович приказал окружить город высокой изгородью и продержал его в осаде месяц, пока тверской князь не запросил пощады. Заключили мирный договор, в котором Михаил признавал себя подчиненным, обязался не претендовать больше на великокняжение, не вступать в сговор с иноземцами, а в случае необходимости идти вместе с великим князем против татар.

Узнав об этом, Мамай понял, что пришло время указать возвысившемуся Дмитрию его место и проучить других русских князей, ведь в 1374 г. они вообще перестали платить Орде дань. Летом 1377 г. он послал на Русь очень опытного и умного полководца Арабшаха (здесь его называли царевич Арапша). Тот хитростью заставил полки Дмитрия перемещаться то к Нижнему Новгороду, то к Москве, путал планы, сбивал с толку и в конце концов заманил часть русских ратников в долину реки Пьяны, заставил их расслабиться и перебил.

После разгрома на Пьяне Арапша сжег Нижний Новгород, а за ним Переяславль-Рязанский. Татары явно расправлялись с союзниками великого князя.

Через год Мамай двинул новые силы. Одно войско пошло на едва оживший Новгород, а другое, гораздо большее, под командованием непобедимого мурзы Бегича – на Москву. Ждать милости от такого противника или рассчитывать на его слабость не приходилось, и Дмитрий Иванович принял совершенно необычное решение: не дожидаться в крепости, а встретить врага «в поле», заранее выбрав неудобное для него место битвы. Таким местом стала долина реки Вожи, притока Оки, в 15 верстах от Переяславля-Рязанского. Спешили на подмогу рати из других княжеств, только князь рязанский Олег не стал под знамена Дмитрия, не скрывая того, что игнорирует его и сам хочет стать великим князем, а потому не желает портить отношения с татарами.

Готовясь к битве на р. Воже, Дмитрий внедрял свои новшества: организовал разведывательные конные отряды, изменил обычную тактику боя, продумал порядок расстановки сил. Здесь предстояло проверить организацию войска, качество вооружения и выучку воинов, каждый из которых был теперь универсальным и владел всеми видами оружия – копьем, луком, мечом, топором и т. д. Благодаря всему этому татары впервые были разбиты в открытом бою. Победа стала генеральной репетицией будущей битвы на Куликовом поле.

В ответ на столь дерзкий вызов Мамай, уже официальный правитель Орды, собрал остатки армии Бегича и в качестве устрашающей меры сжег несколько русских городов и сел, причем первой жертвой оказалось Рязанское княжество. А к лету 1380 г. хан имел огромное 300-тысячное войско, невиданное со времен Чингисхана, и заключил союз с литовским князем Ягайло (сыном умершего Ольгерда), а также Олегом Рязанским. Оба мечтали о жирном куске от московских земель и согласились к 1 сентября стать на Оке в ожидании подхода татар.

В русских пределах все понимали, что кровавого сражения с общим врагом не избежать. Началась активная подготовка. К Москве потянулись ратники и ополченцы. Перед грядущими событиями великий князь получил благословение у настоятеля Троицкого монастыря Сергия Радонежского, который предсказал победу русского воинства. Затем поклонился праху отца и деда. В день «конечного целования» попрощался с великой княгиней и сыновьями – восьмилетним Василием и пятилетним Юрием. За себя оставил в Москве боярина Кобылина. Под большим черным стягом, на котором был вышит лик Христа, Дмитрий Иванович повел воинов в Коломну.

В устье р. Сиверки, недалеко от Коломны, состоялся общий смотр войск. Вместе с князем Владимиром, своей правой рукой, Дмитрий назначал каждому полку воеводу, давал указания. Был учрежден новый сторожевой полк из смельчаков, которым поручалось уходить далеко вперед, проникать в татарские тылы, добывать «языка». К 23 русским князьям присоединились Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, они стремились свергнуть с литовского престола Ягайло, потому что он был их братом только по отцу. С нетерпением ждал князь и подхода пеших ратников, которым отводил большую роль в предстоящем сражении.

6 сентября 150-тысячная армия подошла к Дону. Мамай этого еще не знал. По сведениям, вырванным у «языка», татар следовало ожидать через три дня. После очередного совета воевод Дмитрий решил, не теряя времени, переправляться через Дон, чтобы заранее расположиться на Куликовом поле. За одну ночь войско переместилось на другой берег и уничтожило все следы переправы. Теперь и враг не мог обойти с тыла, и самим отступать было некуда.

Еще сутки прошли в приготовлениях. Руководил ими украинец Боброк-Волынец (или Волынский) – «нарочитый воевода и полководец и изрядный во всем», как говорит о нем летопись. Он пришел на службу в Москву, был замечен и приближен к князю, женился на его сестре Анне. Дмитрий доверил Боброку «устраивать полки, где какому полку надобно стоять».

Чтобы оценить военный талант Дмитрия Ивановича, представим перед собой Куликово поле и то, что на нем происходило. Оно не было полем в прямом значении слова, а представляло собой местность площадью около 10 кв. км, покрытую реками и лесами, изрезанную оврагами. Раскинулось оно на Муравском шляхе, по которому обычно совершались набеги от Дикого поля. С трех сторон протекали реки: с севера – Дон, с северо-запада и запада – его приток Непрядва (а в нее впадали три реки – Верхний, Средний и Нижний Дубняки), с северо-востока и востока – Смолка. Все имели обрывистые берега. Мамаю оставался путь только с юга, со стороны Красного холма, который высился почти посередине поля боя. Но и оно из-за мелких речушек, ручьев, поросших кустарником, и оврагов уменьшалось и становилось недостаточным для широкого маневра татарской конницы.

Расстановка сил была необычной. В боевом строю определились пять линий. Впереди, на значительном удалении от основных сил, выстроился сторожевой полк, выполнявший теперь роль авангарда. За ним – передовой, состоящий в основном из пеших ратей: плотный строй глубиной до 20 шеренг, вооруженный длинными копьями, принимал на себя первым мощный удар вражеской конницы. Большинство, конечно, погибало, но, сдерживая натиск, давало возможность воеводам оценить действия врага, определить силу и направление удара и, если надо, перестроить ряды. Далее выступали главные силы, занимавшие полосу шириной в 4–5 км между реками Смолка и Нижний Дубняк. Они состояли из трех полков. По центру стоял под стягом большой полк с княжеским двором. Он был самый многочисленный, включал пеших и конных ратников. Воеводой был назначен тысяцкий Тимофей Вельяминов. Полки левой и правой руки располагались в одной линии, с востока и запада от главного. Правый вели ярославский князь Василий и московский князь Федор, левый – литовский князь Андрей. Позади главных сил, ближе к полку левой руки стоял в частном резерве Дмитрий Ольгердович со своими рыцарями. А еще – и это было совершенно ново – за левым флангом, в дубраве, спрятался засадный полк, доверенный князю Владимиру и воеводе Боброку. Этим опытнейшим воинам надлежало вступить в бой в самый последний, решающий момент. Так еще до самой битвы московский князь предусмотрел тактику боя и во многом предрешил его исход.

Немаловажным был и личный пример Дмитрия Ивановича. Он переоделся в доспехи простого ратника и стал в первые ряды сторожевого полка, чтобы «испить чашу общую, чашу смертную, за землю святорусскую», как и призывал своих воинов. Его место под знаменем в княжеском одеянии занял постельничий Дмитрия, друг детства боярин Михаил Бренк, готовый принять верную смерть.

Наступило утро 8 сентября 1380 года. В тающем тумане тихо и спокойно стояли в боевом порядке русские ратники. Татары шумно занимали позиции. Летописи и литературные источники тех времен описывают татарское войско похожим на тучу: они были в кожаных доспехах, бурых войлочных колпаках, лохматых шкурах, с черными щитами, сами темнолицые. А русская сила шла, будто на праздник, «в светлых доспехах, как река льющаяся, и солнце сияло на ней, лучи испуская». Действительно, блестели серебром и золотом кольчуги, пластинчатое покрытие, шлемы. Под доспехи надевались доколенные рубахи красного, синего, зеленого цвета. Щиты были красными. Дополняли нарядный строй отличительные знаки – хоругви, ленточки на копьях, яловцы (яркие кисточки вверху на шлемах, сделанные из перьев и лоскутов). Грозный хан Мамай наблюдал сверкающую на противоположном возвышении русскую рать с Красного холма.

В 11 часов (по современному счету времени) противники начали сходиться.

Первыми атаковали татарские лучники. Но сторожевой полк принял на себя град стрел и даже сумел отбросить врага. Начало сражения было выиграно. Тогда хан решил перестроить войско, поставил в центр тяжеловооруженную генуэзскую пехоту. Наемники представляли собой большую ударную силу, способную прорвать центр русских ратей. Одновременно Мамай рассчитывал атаковать «крыльями» – конницей с флангов – и, как обычно, обойти противника, взять в кольцо. Для успешного завершения маневра береглись резервные силы.

Когда расстояние позволяло видеть лица, полки остановились, чтобы по традиции начать сражение с единоборства богатырей. От ордынцев вышел великан Челубей, прозванный Темир-мурзой (Железным воином), а от русских – Пересвет, выходец из брянских дворян, послушник Троицкого монастыря, лучший в охранении отца Сергия. Они на всем скаку одновременно пронзили друг друга копьями.

После этого началась «великая сеча», длившаяся 3 часа. И хотя татары проигрывали в рукопашном поединке, на их стороне был численный перевес. Почти вся пешая русская рать полегла. Настал черед главных сил. Еще 4 часа прошли в кровавой бойне, принося успех то одному противнику, то другому. В середине стойко сражались владимирские и суздальские ратники. Неся огромные потери, они вновь и вновь водружали стяг великого князя. Досталось и полку правой руки, но Дмитрий Ольгердович удержал свои позиции. Когда полк левой руки стал прогибаться, Мамай уже предчувствовал победу. Еще немного – и его можно будет обойти, прижать к берегу Непрядвы и уничтожить. Вот и резерв брошен в бой. Частный резерв Дмитрия Ольгердовича задержал его ненадолго, но татарские конники образовали прорыв и налетели на обнаженный фланг большого полка, чтобы отсечь от него гибнущий полк левой руки. Это был самый драматичный момент сражения. И тут произошло невероятное.

Именно этого момента дожидался воевода Боброк, сдерживая нетерпение князя Владимира. Вот когда выскочил, как из-под земли, засадный полк в спину увлекшимся татарам. Свежими силами их конница была рассечена надвое. По невидимой команде одновременно перешли в атаку вроде бы подавленные большой полк и полк правой руки. Часть ордынцев, которая оказалась ближе к реке, нашла там свою погибель. Другая – обратилась в бегство. Паника была такая, что Мамай сразу понял безнадежность ситуации и вместе со свитой, бросая своих воинов, стада, шатры и награбленное добро, бежал впереди обезумевших от ужаса татар. Те русские воины, что в состоянии были держать оружие и передвигаться, преследовали их и добивали, пока хватало сил. Погоня прекратилась в 50 километрах от Куликова поля поздно вечером. Такого сокрушительного и позорного поражения Орда еще не знала.

«Грозно видеть и жалко смотреть на кровопролитие сынов русских, – говорится в «Сказании о Мамаевом побоище», – человеческие трупы, точно великие стога, наворочены; конь не может быстро через них проскочить, а в крови по колено бродит, и реки три дня текли кровью…» Таким было место недавнего сражения. Погибли любимец князя Бренк, Семен Мелик, Тимофей Вельяминов и другие – всего 12 князей и 483 боярина, почти 60 % знатных воинов. «А молодым людям счета нет», – гласит летопись. Принято считать, что в этой битве полегла половина войска. А у татар еще больше. Восемь дней понадобилось, чтобы закопать татарские трупы, отпеть и уложить в братскую могилу русских ратников.

Весть о невиданной победе разносилась быстро. Ягайло, стоявший в 30–40 км, тут же повернул войско и заспешил прочь, опасаясь, что русская его часть может присоединиться к Дмитрию Ивановичу, а литовская – к Ольгердовичам. Следом за ним с семьей и боярами подался рязанский князь, боясь гнева победителя. Пришлось великому князю поставить в Рязани своих наместников.

В Коломне дружина Дмитрия передохнула, подлечила раны, а 1 октября под колокольный звон вошла в Москву. В память о подвиге героев Куликовской битвы до сих пор стоит на площади Ногина заложенная великим князем церковь Всех Святых «на Кулишках». А самого Дмитрия народ стал величать Донским и великим князем всея Руси. Победа на Куликовом поле показала, что в единстве можно одолеть даже такую силу, как Золотая Орда.

Правда, до окончательной победы оставалось еще целое столетие. Последний военный поход на русские земли предпринял хан Ахмед в 1480 г. Не посмев вступить в бой с могучим войском Ивана III, он ушел без дани. С этого времени Русь стала самостоятельной державой.

А пока за татарский позор на поле Куликовом пришлось платить дорогой ценой. Еще при жизни Дмитрия горела Москва и многие другие города, страшна была месть хана Тохтамыша. Князь пытался собрать войско, но обессиленный народ не был готов к новой битве. Покидали силы и великого князя. Ночью 19 мая 1389 г., всего через три дня после рождения сына Константина, он скончался. Отпевали Дмитрия Ивановича старец Сергий Радонежский и греческий митрополит Феогност, а похоронили его рядом с предками в Михайловский церкви.

Дмитрий прожил недолгую, но многотрудную жизнь, целиком посвятив ее делу единения Руси и освобождения от монголо-татар, сумев своими делами опередить время. Он создал единую русскую армию, нарушил в ней средневековую кастовость – в его рать допускались выходцы из низов, – ввел общерусскую мобилизацию в случае нападения, усовершенствовал структуру и организационную работу – в частности, ввел «разрядные книги» для полной «росписи» подразделений, назначений и т. п. Он организовал также пограничные войска и разведку, изменил «обычай» военных действий. При нем существовал военный совет, но ответственные решения князь принимал единолично. Огромное значение придавал Дмитрий Иванович искусству оружейников, качеству наступательного и оборонительного вооружения и не жалел на это материальных средств. Ведение боя стало управляемым от начала до конца при помощи условных сигналов. В некоторых тактических находках он оставил далеко позади военачальников Западной Европы (например, к использованию водного рубежа у себя в тылу, как это было сделано на Куликовом поле, там пришли только через 300 лет, во время Тридцатилетней войны). Благодарные потомки хранят память о великом князе всея Руси Дмитрии Донском как о мудром политике и славном полководце, а историки до сих пор изучают его воинскую науку.

Долгоруков Василий Михайлович
(род. в 1722 г. – ум. в 1782 г.)

Знаменитый русский генерал. Герой русско-турецкой войны (1768–1774 гг.), участник Крымского похода (1771 г.).

Жизнь знаменитого героя крымского похода 1771 г. Василия Михайловича Долгорукова была полна взлетов и падений, успехов и горьких разочарований. Впрочем, как и у всех его родственников, принадлежащих к старинному русскому княжескому роду Долгоруковых (Долгоруких). По преданию, они вели свою историю еще от Владимира Мономаха, шестым сыном которого был Юрий Долгорукий, ставший основателем рода.

Среди родственников Василия Михайловича был и известный фельдмаршал Василий Владимирович Долгоруков, который доводился ему дядей. Он сделал головокружительную карьеру при Петре I, однако отрицательно относился ко многим его реформам, а потому примкнул к советникам царевича Алексея, за что и попал в немилость, потеряв все чины, ордена и имущество. Екатерина I вспомнила о славном герое и восстановила его в правах, а Петр II был обручен с его племянницей. Лишь неожиданная смерть императора помешала Долгоруковым породниться с царской семьей.

Время правления Анны Иоанновны принесло им множество бед: была доказана причастность Долгоруковых к составлению подложного завещания Петра II. Императрица обрушила свой гнев на всех представителей рода: многие были казнены, сосланы, младшие отданы в солдаты без права выслуги. В их числе оказался и Василий Михайлович, который, несмотря на то что родился в семье губернатора Сибири, начал жизненный путь простым солдатом и личным врагом императрицы. В 1735–1739 гг. будущий герой принимал участие в русско-турецкой войне, вместе со всеми совершил первый в истории русской армии поход в Крым и участвовал во взятии Перекопа.

День его штурма стал переломным моментом в судьбе опального Долгорукова. Генерал-фельдмаршал Миних, руководивший осадой крепости, пообещал, что первый, кто взойдет на укрепления Перекопа, получит чин офицера. Этим счастливчиком суждено было стать совсем еще юному Василию. Докладывая о своих победах Анне Иоанновне, Миних вскользь упомянул о подвиге смелого, но неученого Долгорукова и его новом чине. Императрица восприняла сообщение без восторга, но гордость и уважение к фельдмаршалу не позволили ей заставить Миниха нарушить обещание. «Дал так дал, – недовольно сказала императрица. – Не отнимать же мне шпагу у сосунка. Пущай таскает ее… Но грамоте учить его не дозволю». Последние слова стали пророческими для Василия – он на всю жизнь остался неученым.

Подвиг, который Долгоруков совершил при взятии Перекопа, был отнюдь не случайным. Молодой человек действительно отличался мужеством и отвагой, был талантлив и решителен, что доказал и в других военных предприятиях: при штурме Очакова (1737 г.), Хотина (1738 г.), при Вилаилоках во время русско-шведской войны. Но доблестный офицер все равно оставался в тени – императрица упорно не хотела его возвышать.

Ситуация изменилась с приходом к власти Елизаветы Петровны, которая положила конец преследованию Долгоруковых. Началась стремительная военная карьера Василия Михайловича. С 1741-го по 1747 г. он получил шесть чинов, стал полковником и командиром Тобольского пехотного полка. В следующие годы он со своим полком принял участие в военных действиях на Рейне, а также во многих сражениях Семилетней войны (1756–1763 гг.).

В отличие от своей предшественницы, императрица по заслугам оценила храброго полковника: Долгоруков стал генерал-поручиком и получил орден Святого Александра Невского. Впоследствии он не раз оправдывал оказанное ему высокое доверие. В сражении с прусской армией Фридриха II под Цорндорфом Долгоруков был серьезно ранен в ногу, но, не желая оставлять службу, после лечения сразу вернулся в строй и участвовал в битве под Кунерсдорфом (1759 г.) и во взятии крепости Кольберг (1761 г.).

Екатерина II также милостиво относилась к Долгорукову – в 1762 г. он стал генерал-аншефом, а через 5 лет получил орден Святого Андрея Первозванного. В 1768 г., когда началась русско-турецкая война, Долгорукову было доверено охранять границу России с Крымом. Через некоторое время он получил приказ покорить полуостров. По иронии судьбы Василий Михайлович снова должен был взять Перекоп, который являлся своеобразным ключом от Крыма. Но со времени того, первого штурма многое изменилось в его судьбе. Теперь генерал-аншеф Долгоруков командовал 2-й армией и отвечал за судьбы тысяч солдат. Поэтому он серьезно занялся разработкой плана военных действий, разделил армию на три отряда, определив маршруты, цели и задачи каждого, назначил командующих. Самому главному отряду предстояло взять Перекоп, а после – Кафу (Феодосия). Его возглавил сам Долгоруков.

К концу апреля 1771 г. все приготовления были завершены и армия выступила в поход. Подойдя к крепости и сориентировавшись на местности, командующий решился на штурм. Основной удар предполагалось нанести со стороны Черного моря. Для этого 4 пехотных полка были построены в три каре. Долгоруков пошел на хитрость: он начал еще одну атаку – ложную, со стороны Сиваша. Неприятель, пытаясь защитить этот недостаточно укрепленный участок, перебросил силы туда. В это время пехотные полки незаметно продвигались по направлению главного удара. Вспомнив Миниха, Долгоруков посулил тому, кто первым взойдет на укрепления, офицерский чин. Солдаты рванулись в бой, и через некоторое время крепость была покорена. Вслед за этим русская армия одержала блистательные победы в боях за Кафу, Ялту, Балаклаву, Судак, Бахчисарай. К концу июля войска крымского хана сложили оружие, а сам он бежал в Турцию. На его место пришел Саиб-Гирей, который заключил с Россией «неразрывный союз».

Эти успехи принесли Долгорукову орден Святого Георгия 1-й степени и гордое звание покорителя Крыма. К его фамилии добавили почетную приставку «Крымский». Поэты слагали стихотворения в его честь, придворные поздравляли с победой, заискивали перед ним. Но честолюбивый генерал мечтал о другом: ему хотелось стать фельдмаршалом, а Екатерина II, казалось, не собирается жаловать герою этот чин. Однажды за обедом она приказала пажу отнести Долгорукову рюмку водки и громко сказала: «Подайте господину фельдмаршалу!» Долгоруков указал на Голицына: «Вот фельдмаршал!» – и не принял рюмку. Втайне он жаждал официального признания своих заслуг и был очень обижен поступком императрицы. Последняя сделала вид, что не заметила этого. Разочарованный генерал принял решение уйти в отставку.

В 1780 г. он снова вернулся на государственную службу: стал главнокомандующим в Москве. Эта работа принесла Долгорукову всеобщее признание и уважение. Он никогда не отказывал в помощи, если это было в его силах. Все москвичи – от простого сапожника до высоких государственных чинов – могли попасть на прием к мудрому и справедливому губернатору. Он всегда вовремя приходил на работу, даже чувствуя усталость и недомогание, старался добросовестно исполнить долг. Когда приступы подагры становились нестерпимыми, Долгоруков вел прием посетителей, лежа на диване.

До конца жизни Василий Михайлович испытывал неловкость из-за своей неграмотности. Гордость не позволяла ему признаться в этом подчиненным, и каждый раз, когда нужно было что-то написать, он в гневе отбрасывал перья, ссылаясь на их непригодность. Все распоряжения и письма Долгоруков диктовал устно, а своему правителю канцелярии приказал все исполнять не за страх, а за совесть, чтобы их никто не смог упрекнуть в разгильдяйстве.

Прославленный генерал умер 30 января 1782 г., оставив после себя сыновей и трех дочерей. В Москве был объявлен траур, и все долго оплакивали честного и бескорыстного губернатора.

 
«Пусть гордость тленная гробницы созидает —
По Долгорукове ж Москва рыдает!» —
 

это последние строки эпитафии, написанной поэтом Ю. А. Нелединским-Мелецким после смерти знаменитого героя. Многое пришлось пережить и передумать Василию Михайловичу, долгий путь пройти – от простого солдата из опальной семьи до блестящего генерала-победителя. Приходили к власти разные императоры, изменялись обстоятельства жизни, но смелость, честь и решительность его не менялись со временем и сделали Василия Михайловича достойным представителем старинного русского рода Долгоруковых.