Текст книги "Неукротимый граф"

Молодой человек невольно рассмеялся.

– Думаю, это будет не так уж сложно. Впрочем, ты и сам это понимаешь, не так ли?

Граф поморщился и проговорил:

– Есть еще кое-что…

Оуэн глухо застонал.

– О боже… Что именно?..

– Ты не должен ей говорить, что мы с ее отцом уже все решили.

Оуэн шумно выдохнул и помассировал виски, в очередной раз пожалев о том, что так не выпил сегодня.

– Отец, мне кажется, все было бы гораздо проще, если бы она узнала, что нам так или иначе предстоит пожениться.

– Вовсе нет. Ее отец сказал, что остановит составление брачного контракта, если она узнает о нашей договоренности. А она, судя по всему, легко возбудима.

Оуэн нахмурился.

– Легко возбудима? Что это означает?

– Показывает характер, если ей кажется, что она несчастна.

– Хм… прекрасно. Хорошо, я подумаю. Почти уверен, что справлюсь с задачей. – Снова развернувшись, Оуэн распахнул дверь и шагнул в коридор.

– У тебя месяц на то, чтобы заставить ее принять твое предложение! – прокричал вслед отец.

Молодой человек обернулся и, расплывшись в улыбке, проговорил:

– Времени у меня еще много. – Тихо насвистывая, он зашагал по коридору. Месяц на то, чтобы влюбить в себя одну из юных прелестниц? Хм… интересно, за сколько часов он управится?

Глава 2

Александра выглянула из-за угла и взмахом руки приказала служанке оставаться на месте. Ускользнуть из дома так, чтобы этого не заметила мать, было весьма непросто. К счастью, Александра практиковалась уже целых три года.

– Но миледи… – начала Ханна.

– Тихо! – Александра обернулась и прижала палец к губам. В руках Ханна сжимала корзинку с рукоделием, и точно такая же корзинка была в руках и у Александры. – Мать может тебя услышать, – предостерегла она служанку.

– Простите, миледи, – вновь заговорила девушка, – я просто хотела сказать, что ваша матушка, кажется, отправилась в кабинет.

– В кабинет? – Александра насторожилась. – Но мать никогда туда не ходит. – Девушка резко развернулась и посмотрела на двери отцовского кабинета. – А ты не ошиблась?

– Нет-нет. – Ханна переложила корзинку из одной руки в другую. – Я слышала, как ее светлость сказала, что намеревается поговорить с герцогом.

Проклятье! Что же задумала мать? Александра выглянула в коридор, ведущий к кабинету отца. Хм… все это весьма неожиданно. И следовательно, очень даже интересно. В другой день Александра порадовалась бы тому, что мать не помешает ей выбраться из дома незамеченной. Дважды в месяц девушка посещала богадельню на окраине города. Она отдавала ее обитателям собственноручно вышитые салфетки, чтобы они могли их продать и выручить хоть какие-то деньги себе на пропитание. Это занятие немного скрашивало ее невероятно скучные будни, но мать наверняка бы разозлилась, если б узнала, что она, дочь герцога, занималась чем-то подобным. Но как говорят, меньше знаешь, крепче спишь. Это Александра уяснила еще несколько лет назад. Нелегко было уговорить Ханну и подкупить кучера, чтобы те согласились поехать со своей хозяйкой в весьма неблагополучную часть города. Но судя по всему, кучеру очень нравилась Ханна, и потому он согласился помочь. Что же касается матери, то она, к счастью, была, как обычно, чем-то занята после обеда. Но сегодняшняя встреча родителей в кабинете казалась весьма интригующей, ведь случай – поистине беспрецедентный!

И поэтому Александра, подбоченившись, спросила:

– Ханна, как думаешь, что матери нужно от отца?

Девушка пожала плечами.

– Не знаю, миледи…

Александра хмыкнула и устремила взгляд на дверь кабинета. Ее родители жили под одной крышей, но существовали как будто в разных мирах. Герцогиня занималась домом, ездила по магазинам и посещала всевозможные светские мероприятия. Герцога же интересовала лишь недвижимость, место в парламенте и походы в клуб. И все же их брак считался весьма удачным – несмотря на то, что супруги почти не общались. И именно поэтому их встреча в кабинете показалась Александре чем-то из ряда вон выходящим.

– Полагаю, это не сулит ничего хорошего, – пробормотала девушка. Ведь было совершенно ясно: если мать решилась заглянуть в кабинет мужа средь бела дня, – значит, случилось что-то… Хм… что именно? У Александры возникло довольно неприятное ощущение; казалось, что это может иметь отношение к ней… – Ты же не думаешь, что это как-то связано с моим неудачным дебютом, а, Ханна?

Александра почти ничего не скрывала от своей служанки. Не считая Томаса, Ханна была ближайшей подругой своей госпожи. А с сестрой Александра практически не общалась – ведь Лавиния признавала лишь разговоры о собственной персоне.

– О нет, миледи, – поспешила заверить Александру служанка. – Ваша матушка не может осуждать вас за… за…

– Чего уж там, говори, – вздохнула Александра.

Ханна поморщилась.

– За то, что вы расцвели так поздно.

Александра закусила губу и покачала головой.

– Дело не только в этом, Ханна. Я совершенно не популярна. И на балах лишь подпираю стены. Это настоящий провал.

Увы, несмотря на ее «список», несмотря на все мечты и чаяния, дебют Александры прошлой весной обернулся настоящим фиаско – ни один симпатичный джентльмен не пригласил ее на танец. Впрочем, несимпатичные джентльмены тоже не спешили ее приглашать. На нее не обратили внимания даже совсем уж неподходящие кандидатуры… Последнее обстоятельство немного остудило пыл Александры, но не лишило ее мечты.

Ханна же шепотом продолжала:

– Вы не виноваты в том, что леди Сара Хайгейт завладела вниманием всех подходящих кавалеров. Ведь она – бриллиант чистой воды.

– Да, верно. А я – отвратительный булыжник из придорожной канавы, – со смехом заметила Александра.

– Неправда, миледи, – возразила преданная Ханна. – Хотя ее светлость уже сказала вам, что вы не сможете выйти замуж до тех пор, пока это не сделает леди Лавиния. Так что… Похоже, ваши матримониальные планы герцогиню не интересуют. Кроме того, я уверена: леди Сара обязательно обручится с кем-нибудь еще до конца сезона, и тогда все остальные джентльмены одумаются. Поговаривают, будто маркиз Бренфорд собирается просить ее руки.

Маркиз Бренфорд слыл самым завидным холостяком сезона.

Собственно говоря, таковым его делал весьма престижный титул. Он был красив, знатен и богат, но при этом совершенно не привлекал Александру. Ведь он – не Оуэн Монро.

Девушка осторожно шагнула в сторону отцовского кабинета.

– Будь что будет, но я немного послушаю, что там происходит, – прошептала она. – Кому от этого плохо?..

– Что вы делаете, миледи?! – в испуге воскликнула Ханна.

Резко развернувшись, Александра пристально посмотрела на служанку.

– Но ты же знаешь, Ханна, что я ничего не могу с собой поделать. Прошу тебя, не суди меня строго. Пойдем со мной.

– Хорошо, миледи, – со вздохом кивнула служанка.

– Знаешь… давай оставим корзинки здесь. – Александра указала на укромное место за стоявшим в коридоре низким столиком.

Спрятав корзинки, девушки проскользнули по выложенному мраморными плитами коридору, свернули за угол и на цыпочках подкрались к двери кабинета.

Александра затаила дыхание. Подслушивать – ужасно некрасиво и неприлично, но иногда ничего другого попросту не оставалось. Что, если в доме происходило что-то действительно ужасное? Что, если, упаси господи, мать подыскала ей мужа? И тогда ей, Александре, придется что-то предпринять… Потому что для нее существовал лишь один мужчина. К счастью, этот мужчина не появлялся ни на одном светском мероприятии сезона и не объявлял о своем намерении найти себе жену. Вместо этого он предпочитал пить и коротать вечера в игорных домах. Однако это ничуть не волновало Александру. Она была уверена, что найдет способ устроить так, чтобы их дороги пересеклись. Ведь теперь, когда состоялся ее дебют, сделать это было гораздо проще, чем раньше. Ей было всего пятнадцать, когда она выбрала себе в мужья лорда Оуэна Монро, однако же… Прежде чем принять окончательное решение, Александра намеревалась узнать его получше. И конечно, следовало убедиться в том, что мать не строила в отношении нее каких-то своих планов. Так что не будет ничего дурного в том, если она немного послушает под дверью отцовского кабинета.

Оказавшись у двери, девушки затаили дыхание. К счастью, дверь была чуть приоткрыта, так что отчетливо слышался голос герцогини.

– Говорю тебе, Мартин, мне это не нравится, – говорила она. – Совсем не нравится!

– Но почему? Не понимаю… – Голос герцога звучал спокойно и уверенно.

– Но он же совсем ей не подходит!

– Зато его семья – одна из наиболее уважаемых в стране.

– Он совершенно никчемный человек.

– Его отец – один из моих самых близких друзей, – возразил герцог.

– Он развратник и бездельник!

– Таким был когда-то и я.

Александра не могла видеть, что происходило в кабинете, но отчетливо представляла, как мать сейчас багровела и начинала обмахиваться носовым платком.

– Не могу поверить, Мартин, что ты готов бросить нашу дорогую девочку в лапы к такому человеку.

– Лилиан, осмелюсь заметить, что ей это не повредит.

– Не говори глупости! – воскликнула мать.

– Поверь, Лилиан, это будет прекрасная пара. Нам повезет, если он попросит ее руки. Поступки мужчины – красноречивее слов. И я верю, что в нем много хорошего.

Александра невольно вздохнула. Дела обстояли гораздо хуже, чем она ожидала. Кем бы ни был этот потенциальных жених, он наверняка отвратителен, раз мать решилась на спор с отцом. А ведь обычно она ему не перечила…

– Но мы даже не знаем, как она к нему относится. Возможно, он ей не нравится, – проговорила герцогиня. – И если поступки, как ты утверждаешь, – действительно красноречивее слов… Ведь он же пьяница и развратник!

– Вздор. Просто он еще не остепенился. Я бы поставил на него круглую сумму. Этот дьявол может быть чертовски обворожителен, когда захочет. А что касается чувств нашей дочери… Именно поэтому я настоял на том, чтобы он начал за ней ухаживать. Она должна сама его выбрать.

– Стало быть, ты признаешь, что он сам дьявол?! – воскликнула герцогиня.

– Лилиан, еще раз повторяю: ему необходимо остепениться. Жена и дети заставят его повзрослеть – в этом я не сомневаюсь.

– А что, если ты ошибаешься? Что, если его отвратительное поведение не изменится? Мартин, ради всего святого!.. Я не думаю, что нам стоит рисковать благополучием собственной дочери.

Александра с облегчением выдохнула, наконец-то сообразив, что родители, должно быть, говорили о Лавинии. Ведь именно она должна была первая выйти замуж. И именно ее судьба волновала мать в первую очередь. Однако же… Что, если родители все-таки говорили о ней, Александре? По лбу девушки заструился ледяной пот. Что, если они получили предложение? Никто, конечно, не проявлял к ней интереса, – но ведь Лавинией джентльмены тоже интересовались мало. К тому же мать лишь на прошлой недели жаловалась на то, что она в отчаянии и опасается, что из-за своего «сложного» характера Лавиния никогда не найдет себе мужа. Следовательно, вполне возможно, что родители говорили о младшей дочери.

Александра уже хотела распахнуть дверь и заявить, что мать права и что она не может выйти замуж за мужчину, которого не знает и не любит. «Только вот они наверняка умрут на месте, если вдруг сказать им, что я собираюсь стать женой лорда Оуэна Монро», – тут же подумала девушка.

– Говорю тебе, Мартин, – продолжала герцогиня, – все это неправильно.

Немного смягчившись, ее муж сказал:

– Давай сначала посмотрим, как они поладят на балу, который мы устраиваем в их честь. А там посмотрим…

Герцогиня вздохнула.

– Да уж… Теперь предстоит готовиться к балу… Как будто мне мало известия о возможной помолвке.

– Лилиан, но мы же хотим, чтобы они воспользовались возможностью побыть в обществе друг друга, верно?

– Хорошо, Мартин. Как скажешь. Только имей в виду: я знаю свою дочь настолько хорошо, что могу заранее предсказать ее реакцию.

«Да-да, конечно!» – мысленно воскликнула Александра, решительно кивнув.

– И я точно знаю, что Лавиния ни за что не примет ухаживания этого распутника лорда Оуэна Монро! – в волнении заявила герцогиня.

Александра же охнула, ошеломленная словами матери.

Глава 3

Оуэн, сидевший в клубе в своем любимом кресле вот уже почти целый час, все еще надеялся услышать хорошие новости.

Однако друзья сообщали ему прямо противоположную информацию. Дела обстояли плохо. Ох, очень плохо…

Обычно Оуэн предпочитал компанию разделяющих его интересы аристократов (и все они откровенно скучали, много пили и много играли), но сегодня ему требовалось совсем другое. Сегодня он приехал в «Брукс», чтобы получить дружеский совет – ужасно не хотелось признавать это, но муж его сестры Свифтон и его ближайший друг Кларингтон были самыми мудрыми из всех известных ему людей. К тому же оба были героями войны, сражавшимися при Ватерлоо. В клубе также присутствовал капитан Рафферти Кавендиш, недавно унаследовавший титул виконта и сделавший предложение младшей сестре Свифтона Дафне. Только близкие друзья знали, что Дафна и Рейф уже женаты. Они поженились более года назад, когда выполняли секретную миссию по заданию военного министерства. И вот теперь они планировали пышное торжество, дабы избежать скандала и соблюсти приличия.

Свифтон, Кларингтон и Кавендиш прекрасно относились к Оуэну. Потому и терпели многие его скандальные выходки.

– Почему ты такой мрачный, Монро? – спросил Дерек Хант, герцог Кларингтон, когда друзья раздали карты и заказали бренди.

– Отец вышел на тропу войны. – Оуэн в смущении откашлялся, вспомнив о том, что эти люди видели настоящую войну. – Хм… прошу прощения… Я хотел сказать, что он решил превратить мою жизнь в ад.

– И в чем же проблема? – спросил его зять Джулиан Свифт, граф Свифтон.

Оуэн помедлил с ответом.

– Ну… он настаивает на том, чтобы я женился.

– Как и все отцы. Но разве тебе не кажется, что и впрямь пора остепениться? – произнес Кларингтон.

– Да-да, Монро! Рано или поздно в брак вступают даже лучшие из нас, – произнес Кавендиш с улыбкой нераскаявшегося грешника.

– Дело не в этом, – ответил Оуэн. – Я готов смириться с необходимостью обзавестись женой. Вот только против конкретной кандидатуры я возражаю.

Свифтон присвистнул.

– И кто же, осмелюсь спросить, эта счастливица?

– Лавиния Хоббс.

Приятели одновременно поморщились, положив начало потоку дурных вестей.

– Вы что, с ней знакомы? – спросил Оуэн, выпрямляясь в кресле.

– Ну, не могу сказать, что мы встречались, – произнес Кавендиш.

– Но репутация, однако же… – добавил Кларингтон.

– Всем известно что она довольно… сложный человек, – подытожил Свифтон.

– Да, я уже заметил, что многие, описывая ее, постоянно употребляют эпитет «сложная», – проворчал Оуэн.

– Но почему, черт возьми, твой отец выбрал именно ее? – спросил Кларингтон (в этот момент к столу подошел лакей с напитками).

– Наверное, захотел меня помучить? – ответил Оуэн и осушил половину бокала.

– Попридержи-ка коней, приятель, – произнес Свифтон. – Ты не в одном из своих любимых игорных притонов. Побойся бога. Сейчас всего лишь полдень.

Оуэн поморщился, бросив взгляд на зятя.

– Если Монро и впрямь предстоит жениться на Лавинии Хоббс, то ему потребуется кое-что покрепче бренди, – с усмешкой заметил Кавендиш.

– Вряд ли твой отец хочет тебя помучить. Почему он настаивает именно на этой девушке? – поинтересовался Кларингтон.

Оуэн откинулся на спинку кресла и испустил протяжный вздох.

– Очевидно, наши с ней отцы вбили себе в голову, что этот брак – превосходная идея. Ведь тогда они смогут объединить земли.

– А… – пробормотал кто-то из друзей, и все трое дружно закивали – как если бы объединение земель все объясняло.

– Дафна упоминала о том, что леди Лавиния легко возбудима, – заметил Свифтон.

– Легко возбудима? – Кавендиш снова усмехнулся. – Полагаю, это мягко сказано.

– Что вы хотите этим сказать? – Оуэн беспокойно заерзал в кресле.

– Однажды я приехал в дом к герцогу по делам министерства внутренних дел, – начал Кавендиш. – Так вот, откуда-то сверху доносился невероятный шум. Судя по всему, леди Лавиния из-за чего-то разозлилась. Герцог даже счел нужным передо мной извиниться.

Оуэн в очередной раз поморщился.

– Разозлилась? Что же являлось причиной?

Кавендиш бросил на стол карту.

– Уходя, я случайно услышал разговор двух слуг. Похоже, на шляпе леди поникло одно из перьев, и ей это ужасно не понравилось. Они упомянули о том, что она в сердцах разбила вазу и отвесила пощечину служанке.

– Герцогу нужно следить за тем, чтобы его слуги не болтали слишком много, – пробормотал Кларингтон, бросая на стол одну из карт.

– Ты не обратил внимания на одну весьма существенную деталь, Кларингтон, – обратился к другу Кавендиш. – Она вспылила из-за пера.

– Почему же?.. Обратил, – отозвался Кларингтон, изучая свои карты. – Просто я решил не акцентировать внимание на данном факте.

– Благодарю вас… – с сарказмом протянул Оуэн.

– Не стоит благодарности, – с улыбкой произнес Кларингтон.

– Очень не хотелось бы признаваться в этом, но я слышал похожие истории, – проговорил Свифтон.

– Проклятье! И что же именно ты слышал? – Оуэн насторожился.

– Дафна говорила, что она… немного сварлива, – ответил Свифтон.

– Нельзя быть немного сварливой, – заметил Кавендиш. – Женщина либо сварлива, либо нет. Слово «немного» тут не подходит.

– Так что же рассказала Дафна? – не унимался Оуэн.

Свифтон поморщился.

– Рассказала, что леди Лавиния закатила настоящую истерику в дамской комнате на балу у Хотонов прошлой весной.

– Истерику? Господи, из-за чего? – спросил Оуэн. – Или мне не стоит этого знать?

– Кажется, дело было в слоеном пироге с семгой, которого леди Лавиния не обнаружила на столе. Хотя, встретившись с леди Хотон на Бонд-стрит накануне бала, леди Лавиния ясно дала понять, что очень любит эти пироги.

Оуэн хмыкнул и пробормотал:

– Ты, должно быть, шутишь, приятель.

Однако Свифтон покачал головой.

– Хотелось бы, – но не шучу.

– Судя по всему, она – само очарование! – со смехом проговорил Кларингтон.

– А мне она кажется сумасшедшей! – рявкнул Оуэн.

– Неудивительно, что она до сих пор не вышла замуж, – пробурчал Кавендиш.

Оуэн со вздохом швырнул карты на стол, давая понять, что не желает продолжать игру. Взяв бокал с бренди, он сделал еще один большой глоток, после чего проворчал:

– И мой отец, очевидно, решил, что я и стану тем самым мучеником, который окажется ее мужем.

– У нее великолепная родословная, – заметил Кларингтон.

Оуэн вскинул брови.

– Как и у моей лошади, между прочим. Но я однако же не спешу на ней жениться.

– И при такой завидной родословной – отвратительный характер. – Кавендиш бросил на стол еще одну карту.

– А, вот вы где!..

Приятели тотчас подняли головы и увидели направлявшегося к ним Гаррета Апплтона, являвшегося родственником Кларингтона.

– Присаживайся, Апплтон. – Свифтон поднялся со своего места и похлопал Гаррета по плечу.

Апплтон опустился в свободное кресло и, заказав бренди, сообщил:

– Я навещал старину Беркли, но так и не смог уговорить его приехать в клуб. Он очень нелюдимый, наш Беркли. Не говоря уж о том, что крепкие напитки и карты – не его стихия.

– Очень жаль, – пробормотал Оуэн.

– О чем беседуете, джентльмены? – поинтересовался Апплтон, когда слуга принес ему бренди.

Кавендиш изобразил улыбку.

– Оплакиваем беднягу Монро, которому в скором времени грозит венчание.

Апплтон едва не выронил свой бокал.

– Монро?.. – пробормотал он в изумлении. – Только не говорите мне, что он уже помолвлен. Ни за что не поверю!

– Пока не помолвлен, – отозвался Оуэн, отдавая слуге пустой бокал и заказывая полный.

– Да, пока нет, – кивнул Свифтон. – И все же отец весьма недвусмысленно дал ему понять, что помолвка должна состояться не позже, чем через месяц. Причем – с весьма своеобразной леди.

– Это так? – с улыбкой Апплтон и приподнял свой бокал. – Поздравления принимаются? И кто же эта счастливица?

– Леди Лавиния Хоббс, – сообщил Кларингтон.

Улыбка покинула лицо Апплтона, и он опустил бокал.

– Только не говори, что у тебя в запасе тоже имеется какая-нибудь отвратительная история, – замахал руками Оуэн.

– Ну, я… – Апплтон отвел взгляд.

– Можешь сказать, – произнес Кавендиш. – Он уже кое-что знает о ее тяжелом характере.

– Да-да говори! Я готов к самому худшему. Хотя хуже того, что я уже услышал, быть не может, – со вздохом добавил Оуэн.

Апплтон откашлялся и проговорил:

– В прошлом году я присутствовал на званом обеде у Кендаллов, и леди Лавинию так разозлило внимание одного джентльмена, что она швырнула ему в лицо бокал с красным вином, затем сорвала со стены гобелен и выбежала из столовой.

– Этот джентльмен чем-то ее обидел? – Глаза Свифтона округлились. – Или, может быть, он сказал какую-то непристойность?

– Нет-нет, – Апплтон покачал головой. – Позже он сообщил Кендаллу, что всего лишь заметил, что хозяйка дома очень хороша собой и весела. Судя по всему, леди Лавинии ужасно не нравится, когда в ее присутствии расточаются комплименты другим дамам. Лорд Мертл, сидевший напротив, говорил потом, что леди Лавиния просто побелела от ярости.

Оуэн судорожно сглотнул и ослабил узел галстука – ему вдруг почудилось, что он вот-вот задохнется.

– Насчет того, что хуже быть не может, – беру свои слова обратно, – пробормотал он. – Ох, лучше бы ты, Апплтон, ничего не рассказывал…

– Просто удивительно, что ее все еще продолжают приглашать на балы и званые обеды, – заметил Свифтон.

– Но ведь она – дочь герцога, – произнес Кларингтон. – Хотя… Должен сказать, что я бы очень хорошо подумал, прежде чем приглашать ее в свой дом.

Апплтон одарил Оуэна сочувственной улыбкой.

– Извини, старина. Очень жаль, что из всех молодых леди на выданье твой отец выбрал именно ее. Но есть и хорошая новость. Леди Лавиния очень красива.

Оуэн ущипнул себя за переносицу.

– Хм… Но я даже не помню, как она выглядит.

– Она действительно красива, – подтвердил Кавендиш. – Вернее – была бы красива, если б ее лицо не портило это вечно кислое выражение.

– Прекрасно, – кивнул Оуэн. Подозвав слугу, он заявил, что ему совершенно необходимо выпить еще одну порцию бренди.