Текст книги "Точка покоя"

– Всем положить оружие! – крикнул автоматчик. – Положить, или я стреляю!

Префектор отдал команду, и полевые стражники сделали шаг вперед. Латиноамериканец вскинул автомат и, прикрываясь Толиком как щитом, дал короткую очередь.

Один из стражников упал, раненный в плечо. Глухо ухнул мушкет, Толика отбросило в сторону. Он подумал было, что умирает, но оказалось, причиной его падения была не пуля. Точнее, пуля имела к этому лишь косвенное отношение. Выстрел был метким. С пятидесяти шагов префектор попал в бок автоматчику. Тот, падая, потащил за собой и Анатолия.

Мушкет – это далеко не снайперская винтовка. Нужна немалая сноровка, чтобы стрелять из него с такой точностью. Толик бы не взялся.

Стоявшие ближе арбалетчики подскочили и подняли его на ноги. Толик оглядывался по сторонам, до сих пор сомневаясь в том, что остался жив.

– Вы живы, господин Анатолий? – спросил подошедший Флоти.

Если в физическом плане Толик пришел в себя, то внутри у него все смешалось в непонятную кашу. Он хотел спасти попавшего сюда человека, а в результате его самого пришлось спасать от этого человека. Нет сомнения, что он пристрелил бы Толика без всяких колебаний. Вот уж действительно, как ни печально это сознавать, у префекторов не было другого выбора. Они не могли отпустить латиноамериканца, им просто некуда было его отпускать.

– Скорее жив, – отозвался Толик. – Этот человек никого не хотел слушать.

– Я сожалею, что так получилось.

– Вы-то здесь при чем?

– Я надеюсь, вы оставили мысль лично поговорить с объектом?

– Нет. – Толик упрямо покачал головой. – Думаю, то, что произошло сегодня, – досадная случайность.

– Как вы упрямы, господин Анатолий.

Обратная дорога прошла без такой спешки. Снова началось ожидание. Следующий случай несанкционированного проникновения был отмечен слишком далеко к северу, людей из отделения младшего префектора Флоти не привлекали. Зато случай пробоя, который последовал за этим, произошел буквально неподалеку.

Облава, как обычно, окружила объект, стрелки расступились, пропуская Толика вперед. Он сделал шаг и отпрянул. Перед ним было что-то невообразимое, лишь отдаленно похожее на человека. Вот уж действительно – чудовище. Что-то среднее между человеком и лягушкой. Существо издало резкие квакающие звуки и вытянуло голову. Толик попятился. Здесь ему точно не с кем было разговаривать.

– В чем дело, господин Анатолий? – поинтересовался один из сэнсов. – Вы не будете с ним говорить?

– Это какое-то чудовище.

– Ну да. Но в прошлый раз это вас не остановило.

– В прошлый раз это был человек.

– Ах да, все время забываю, что вы не можете чувствовать сущность объекта. Представляю, как это искажает ваше представление о мире.

– Вы думаете? – усомнился Толик.

– Еще бы. Вы только что сказали, что если бы это существо выглядело по-другому, то вы попытались бы с ним поговорить. Для вас суть живого существа – это его облик. Для нас, сэнсов, облик имеет далеко не решающее значение. Что есть облик? Все равно что плащ. Если я скину этот плащ и надену другой, неужели я буду уже не я?

– Если вы скинете это плащ и наденете другой, то тогда уже не будете работником префектуры.

– Для вас это имеет решающее значение?

– Нет. Но согласитесь, отношение к вам изменится.

– Это-то и печально. Люди не могут видеть суть человека, вместо этого они предпочитают полагаться на внешние факторы.

– Но там не человек, – сказал Толик. – Кроме того, я не знаю языка, на котором разговаривает это существо. Я вообще не уверен, что оно разумно.

– Не могу утверждать это определенно, я чувствую лишь эмоции, которое оно излучает. Недобрые эмоции. Вы правильно сделали, что не стали подходить к нему близко.

Толик бросил на сэнса укоризненный взгляд.

– Не вы ли только что говорили мне, что я скоропостижен в суждениях?

– Я говорил, что мне непонятен критерий ваших суждений. Прежний объект был не менее опасен. Вы же судили по непонятным мне внешним признакам.

– С человеком я хотя бы имел шанс поговорить.

– Не слишком-то это у вас получилось.

Тем временем существу надоело сидеть на месте, оно издало высокий верещащий звук и бросилось на охотников. Щелкнули арбалеты, несколько болтов впились в лягушкоподобного, но он продолжал приближаться крупными прыжками. Лишь тяжелая пуля, выпущенная из мушкета, смогла его остановить.

– И часто появляются здесь такие фигуранты?

– Вы имеете в виду не люди?

– Ну да. Именно это я и имею в виду.

– Случается. Раньше-то по-разному бывало. В последнее время чаще появляются объекты человеческого вида.

– Хм, любопытно. Так говорите, раньше было не так?

– Не так, совсем не так, – посетовал сэнс. – Незаконных проникновений в год не набиралось столько, сколько сейчас в месяц. С ног сбиваемся.

– И давно все это началось?

Сэнс ненадолго задумался.

– Лет семь, пожалуй, будет, как количество незаконных проникновений стало расти.

– А что это вообще за явление такое? Как и что переносит людей из другого мира?

– Не знаю, – сэнс пожал плечами. – Само явление не имеет чувств, и я мало что могу про него сказать. Моя стихия – чувства, ментальное поле.

– И что вы можете сказать о чувствах тех, кто сюда попадает?

– Они чудовищны. Жадность, хитрость, желание наживы любой ценой, готовность убивать без раздумья. Можем ли мы допустить их в наш мир? Мы призваны стоять на страже.

– И что, не бывает исключений?

– За время моей работы вы – первый иномирянин, не угрожающий нашему миру.

– А раньше?

– Сам я не видел, но слышал, что подобные случаи были.

– Часто?

– Не знаю, – сэнс пожал плечами. – Вам бы с кем-то более сведущим поговорить.

Совет был хороший. Во всей этой ситуации вырисовывалось что-то донельзя странное. То-то Анатолий удивлялся отношению довольно-таки лояльных людей к тем, кого заносит к ним неведомым ветром. Его приняли гостеприимно и радушно. И люди здесь неплохие, в большинстве своем отзывчивые и добродушные. А если к тебе десятками прут неадекватные личности, подобные захватившему его в заложники латиноамериканцу, или лягушкоподобные чудища… Здесь поневоле станешь ожидать от этих несанкционированных проникновений всякие каверзы.

Если дело обстоит так, то неудивительно, что в него целились из мушкета. Удивительно, что все-таки смогли разобраться и не стали стрелять.

Обратно ехали не торопясь, шагом. Воспользовавшись моментом, Толик поравнялся со старшим префектором Энцом (в этот раз он принимал участие в облаве).

– У вас найдется время, чтобы поговорить, господин старший префектор?

– Конечно, – охотно отозвался Олди. – Я сам хотел навестить вас, господин Анатолий.

– Вот как? Зачем же?

– Любопытство. Согласитесь, ваш случай довольно необычен.

– Соглашусь. О том и речь. Я хотел бы поговорить об этих переносах.

– О несанкционированных проникновениях?

– Да, о них.

– И что вы хотите знать?

– Что это? Природное явление или чья-то воля? Как и почему появляются в вашем мире существа из других миров?

– Так устроено мироздание, – развел руками префектор.

– Хотите сказать, что перенос живого существа из одного мира в другой присущ любому миру изначально? Или только этому? – удивился Анатолий. – В мой родной мир никто не попадает.

– Вы уверены? – Старший префектор чуть скептически улыбнулся.

Толик хотел было сказать, что уверен, но запнулся. А действительно, уверен ли он? Кто мог бы рассказать о странных людях, не говорящих ни на одном известном языке, случись им появиться в мире Анатолия? Скорее всего, они безвестно пропали бы, так никем и не замеченные.

– Не могу сказать с полной уверенностью, – сказал он. Хорошо, допустим, это какое-то необычное природное явление. Но почему количество переходов растет? Оно ведь растет?

– Растет. И это не может меня не тревожить, – согласился Олди.

– И что вы думаете по этому поводу?

Олди печально вздохнул:

– Это явление никем до конца не изучено.

– Бросьте, Олди. Вы понимаете не хуже меня, что что-то здесь не так. Если рост количества переходов как-то можно объяснить, то как объяснить избирательность, с которой они действуют? Или это не так?

– Избирательность? Вы считаете?

– А вы считаете, что в моем родном мире все такие неуравновешенные, как тот человек, что едва меня не пристрелил?

Олди пожал плечами:

– Не знаю. Это не мой мир.

– Ой ли? Я слышал, что раньше статистика была другой.

– Статистика – это всего лишь статистика.

– Так что с ней, со статистикой? Вы можете мне рассказать, как обстояли дела десять или пятнадцать лет назад?

Слова младшего префектора Флоти требовали подтверждения.

– Это серьезный разговор. Вы ничего не имеете против того, чтобы прокатиться в Тилину?

– До конца недели я совершенно свободен, – улыбнулся Толик.

Вряд ли старший префектор Энц понял шутку. Но это было не столь и важно.

Собственно, Толику было без разницы, куда ехать. Не настолько он успел привыкнуть к поселку, где проживал младший префектор Флоти, чтобы сожалеть о перемене места пребывания. В Тилину? Почему бы и нет. Больше всего он хотел бы вернуться домой, в свой родной мир. Но если об этом пока не приходилось и мечтать, то Тилина ничуть не хуже других мест.

Олди Энц оказался гостеприимным хозяином. Комната, которую предоставили Толику, была уютной и светлой, ужин в префектуре тоже был хорош. Территория префектуры была не только местом работы, но и местом проживания для некоторых ее сотрудников. Те, кто хотел простора или успел обзавестись семьей, предпочитали жить в городе. При префектуре было что-то вроде общежития для тех, кто довольствовался одной комнатой. Исключения составляли покои старшего префектора (они делились на кабинет, гостиную и спальню), но ему по статусу положено. Тем не менее у Олди Энца был довольно неплохой дом в городе. В префектуре он оставался, лишь когда наваливалась работа и не хотелось терять время на разъезды.

Расположились они в гостиной.

– Итак, вы говорили о статистике.

– Скорее, хотел бы о ней послушать, – отозвался Толик. – Что с ней? Я слышал, что раньше несанкционированных проникновений случалось меньше. Да и контингент, который они затрагивали, был другой.

Старший префектор тяжело вздохнул:

– Да, это так. Не знаю, с чего такие перемены, но в последние годы количество несанкционированных проникновений растет.

– А что, бывают и санкционированные? – удивился Толик.

– Нет, об этом мне ничего не известно.

– Тогда почему такое странное название?

– Так повелось. Но они же и на самом деле несанкционированные! – удивился префектор.

– Возможно. Я удивился слову, оно предполагает наличие и другого рода переходов.

– Это просто название, – улыбнулся Энц, – и ничего более.

Странное название. Но мало ли странных названий.

– Допустим. Но вернемся к нашему разговору. Скажите, насколько выросло количество случаев переноса?

– У меня нет под руками точной статистики.

– А примерно?

– В разы. Когда я только начинал работать, по всему округу отмечались один-два случая несанкционированных переходов за месяц. Бывало, что и вообще ни одного.

– А что насчет личностей?

– Судя по всему, в наш мир попадают объекты из двух соседних миров. Один из них ваш. Представителя другого вы недавно могли наблюдать. Из вашего мира объекты переносятся чаще, чем из другого. О разумности лягушкоподобных судить трудно. Насколько я знаю, фактов общения с ними не зафиксировано. Что касается вашего мира, то объекты попадались разные. Некоторые были вполне разумны.

– И что с ними стало? – поинтересовался Толик.

– А что с ними могло быть? Вернуть обратно мы их не могли. Кто-то отчаивался, впадал в депрессию. Некоторые осваивались.

– Так я не один здесь! – удивился Толик. – Я могу поговорить с кем-то из них?

– Насколько я знаю, за последние восемь лет вы единственный, кому удалось у нас освоиться. По нашему округу – точно.

– А раньше? Раньше последних восьми лет?

– Извините, друг мой, я не отслеживаю судьбу благовоспитанных граждан. Должно быть, кто-то из них до сих пор жив. Если хотите, я порасспрошу сэнсов из тех, кто работает давно. Быть может, кто-то помнит этих людей.

– Хочу ли я? Конечно, хочу! – воскликнул Анатолий.

– Договорились, – заверил старший префектор.

– Думаете, они смогут через столько лет кого-нибудь вспомнить?

– Сэнсы совершенно по-особенному запоминают людей. У каждого из них складывается определенная ассоциация с личностью человека, которого он знал. Если сэнс знал человека достаточно хорошо, то сможет вспомнить его через много лет. Вспомнить со всеми подробностями. Я имею в виду отпечаток личности, а не внешний вид. Но именно по нему сэнс и ищет человека.

– Я понял, господин Олди, шансы найти этих людей неплохие. Но давайте вернемся к настоящему моменту.

Как ни волновала Анатолия перспектива встретиться с землянами, а может и с соотечественниками, но стоило воспользоваться моментом и выяснить все, что возможно, по интересующей его проблеме.

– Извольте. О чем вы еще хотели поговорить? – спросил старший префектор.

– Скажите, Олди, появляются всегда люди? Лягушкообразные не в счет, я имел в виду…

– Я понял вас, – отозвался Энц. – Бывали случаи перемещения животных, но редко. С чем это связано? Не знаю. Думаю, животные интуитивно чувствуют места переходов и стараются обходить их стороной.

– Спасибо. Давайте вернемся к кандидатурам объектов переноса. Вы не находите странными изменения, которые происходят в последние годы? Возможно, наш мир и поменялся в худшую сторону, но поверьте, не настолько, чтобы к вам попадали лишь резко отрицательные личности, будь такие попадания случайными.

– Возможно. Но мне нечего вам сказать. – Олди развел руками. – Я не знаю, почему все происходит именно так.

– Олди, а вы не преувеличиваете опасность тех людей, что у вас появляются?

– Анатолий, как же вы упрямы! – Префектор улыбнулся и покачал головой.

– Да верю я вам, верю. Но все мы цепляемся за надежду.

– Я постараюсь быть более внимательным при принятии решений, – пообещал старший префектор.

– Спасибо, Олди.

– Пустое. Хранить покой – наша обязанность. В том числе и покой собственной совести.

– Приятно было пообщаться, господин старший префектор. Надеюсь, вы не забудете о моей просьбе?

– Вы о тех людях, что попали сюда давно? Разумеется, не забуду. Я завтра же расспрошу о них наших сэнсов.

8

Толик задумался о мирах и людях. Некоторых людей миры никак не хотят принимать, отторгая их категорически. Эта странная мысль имела продолжение. «А не отторгает ли свой родной мир тех, кто попадает в зону несанкционированных переходов?» Мысль была неприятной, поскольку в число этих людей попал и он. Толик несколько минут взвешивал ее и признал неконструктивной. Почему? Статистика. Префекторы подтвердили, что в последние годы она значительно изменилась. Раньше этот новый мир принимал некоторых представителей родного мира Толика. Это сейчас он сделал исключение только для него. Кстати, почему? Как он смог затесаться в подобную не слишком лицеприятную компанию?

Старший префектор выполнил свое обещание: на следующий день к вечеру он смог порадовать Анатолия новостью:

– Нашелся. Один из наших сэнсов хорошо запомнил человека, который появился у нас около десяти лет назад. Он до сих пор жив, и если у вас будет такое желание…

Еще бы, не зря же Толик расспрашивал префектора о своих земляках.

– Где он?

– Тюмен. Это севернее, территория префектора Рогри. Ехать до него примерно девяносто лиг. Путь неблизкий, так что вам решать.

Девяносто лиг? Около семидесяти километров. Если не слишком спешить, можно добраться верхом за два дня. Можно и за день, но результаты такой спешки придется почувствовать на своей… Скажем так, на своей шкуре, чтобы не уточнять, какой части тела придется хуже всего.

– Спасибо, господин Олди. Как я могу попасть в этот самый Тюмен?

– Я дам вам коня и сопровождающего из числа полевой стражи.

– А без сопровождающего никак нельзя? – Толик скорчил недовольную рожицу.

– Можно. А вы уверены, что найдете дорогу?

В самом деле, что это он, не чересчур ли подозрителен? Но слишком уж непривычна подобная забота. Дают коня, да еще и сопровождающего в придачу. Кормят, определяют на постой. И ничего не спрашивают взамен. Странно все это. Очень странно.

– Олди, ответьте честно, почему?

– Почему что?

– Почему вы проявляете такую заботу? У нас любят говорить: «Бесплатный сыр бывает в мышеловке». Где сыр?

– Ах, вот вы о чем… – Префектор улыбнулся.

– Именно об этом.

– Вы знаете, Анатолий, я научился разбираться в людях, – продолжил Олди Энц после небольшой паузы. – К тому же у нас тоже есть соответствующая поговорка: «Отдающему вернется сторицей».

– И что, всегда возвращается?

– Нет, конечно. Но надо же смотреть, кому и что отдаешь. – Олди улыбался во всю ширь своего лица. – К тому же мне это ничего не стоит. Конь казенный, полевой стражник на службе. Пусть прокатится, все лучше, чем сидеть без дела.

– И что, вы так относитесь ко всем окружающим людям?

– Не буду лукавить, не ко всем.

– Так в чем же причина?

– Ну, во-первых, вы мне симпатичны. Может это быть причиной? Во-вторых – это часть моей работы. Вы пока не освоились в нашем мире и вряд ли сможете действовать самостоятельно. И наконец, есть третья причина – хранитель О’Брилин просил за вами присмотреть.

Третья причина сама по себе была достаточно веским основанием.

– Сам хранитель? И что ему от меня надо?

– Понятия не имею. – Олди развел руками. – Может, просто любопытство. Решения хранителей иногда бывают парадоксальны. Их движущие мотивы понятны только им.

– Разве вы делаете не одно дело?

– Одно. Но каждый действует на своем уровне. Уровень хранителя несколько выше.

– Скажите, Олди, а откуда они берутся – хранители? Их назначают? Или выбирают?

– Кто же их может назначить? Это же хранитель! Разве что Всевершитель, распределяя таланты, отсыплет ему чуть больше способностей. Хранитель подотчетен лишь ему. Да еще Совету своих собратьев.

– И что это за способности такие?

– Понятия не имею, какие для этого нужны качества, – вполне искренне отозвался старший префектор. – А способности простые – принимать правильные решения. Префектуры действуют определенным образом, хранитель может действовать так, как ему заблагорассудится. И при этом он добивается нужного результата там, где другие добиться не могут.

«Кто бы еще сказал, какой результат нужный, – подумал Толик. – Не получится ли, что нужным окажется любой результат действий хранителя?»

Но вслух он этого говорить не стал. Во-первых – невежливо. Во-вторых, что он знает о действиях хранителей и их результативности? Почти ничего. Так стоит ли пытаться ставить оценку.

– Значит, хранителей выбирают? И велико ли число претендентов?

Префектор рассмеялся:

– Глупости спрашивать изволите. Если приходит время хранителю покинуть этот мир, разумеется, ему ищут замену. И хорошо, если есть хоть один кандидат. Бывает так, что по нескольку лет у нас только шесть хранителей. Найти нового хранителя не такая простая задача.

– Что, нет желающих?

– Пожелайте стать гениальным поэтом. Желают многие, становятся единицы. Работа хранителя – тонкое искусство.

– И в чем же оно заключается.

– Хранить мир.

Вот так, ни больше ни меньше.

– Должно быть, почтенный О’Брилин – весьма незаурядный человек, – согласился Толик. – Тем интереснее было бы с ним поговорить. С ним сложно встретиться?

– Можете попробовать. Хранителя О’Брилина сейчас нет в Тилине, он будет здесь только в конце месяца.

Месяц не перевалил и за середину. До приезда О’Брилина можно несколько раз успеть съездить в Тюмен и вернуться обратно.

– Так я могу рассчитывать на коня и сопровождающего.

– Конечно. Когда вы хотите поехать?

– К чему откладывать? Прямо завтра и отправимся.

– Сопровождающий и лошади с утра будут в вашем распоряжении.

Выехали утром. Нимет, усатый полевой стражник, вид имел бывалый и основательный. Действовал он неспешно, но и не медлил: проверил амуницию, водрузил короткую пику в чехол, расположенный сбоку от седла, и одним движением взлетел в седло. Толик последовал его примеру, пусть не так грациозно. Оружия ему не полагалось. Да и вообще он не был уверен, что смог бы как следует управиться с пикой. Разве что отмахнуться ею как дубиной. Но по причине отсутствия оружия проверить это не представлялось возможным.

– Дороги опасны? – Анатолий кивнул в сторону притороченной к седлу пики.

– Не сказал бы. Но всякое случается. Пика полевому стражнику по должности положена.

– А шпаги?

– Шпаги – это привилегия благородных. Нам-то они не с руки. Да и удобнее с пикой. С ней и от человека лихого можно отмахнуться, и дикий вепрь не так страшен, случись с ним встретиться.

Это да, пика – оружие более основательное. Но для повседневного ношения гораздо менее удобное.

– Префекторы тоже со шпагами ходят, а, насколько я знаю, не все они из благородных.

– Ха, скажете тоже! Префекторы – это префекторы! Уважения у простого люда к ним будет побольше, чем к иному владетелю земельных угодий.

– А как владетели на это смотрят?

– Как же они могут смотреть? Префектор – человек уважаемый. По-разному случается, бывает, кто-то и недоволен. Только недовольство открыто далеко не все выражают. Да и понимает большинство, что работа у префекторов непростая и нужная.

Толик ясно представил картину: кто-то недоволен префектором, префектура тут же приходит в действие и устраивает на недовольного облаву. Он потряс головой, отгоняя это видение. Не видел он здесь облав, исключая изоляцию объектов незаконного проникновения. Это что же получается? Все довольны? Или проблемы решаются по-другому, более мягким способом?

– И что делают с этими недовольными? – поинтересовался Анатолий.

– Да ничего не делают. За каждым недовольным гоняться – только время терять. Да и мало ли чем человек недоволен? Может, палец дверью прищемил или настроение плохое. Нет, господин Анатолий, за каждым недовольным гоняться – никаких сил не хватит. Да и ни к чему это.

– Так как же тогда?..

– Это вы у сэнсов лучше спросите, они определяют, когда пора меры принимать. Наше-то дело маленькое – префекторов сопровождать да за порядком следить.

Понятное дело, полевой стражник смотрит со своей колокольни, но система фильтрации и в самом деле должна быть. Как они различают те случаи, в которые надо вмешиваться, от простых бытовых неурядиц? По величине возмущения ментального поля? Очень даже может быть. Неплохой метод, но не стопроцентный. Получается, если кто-то задумывает злодеяние хладнокровно и спокойно, на это могут и не обратить внимания? «Надо будет уточнить у префекторов этот вопрос», – подумал Толик.

В таком случае далеко не все преступления удастся предотвратить. А если раздражение вспыхнуло случайно: ссора, перебранка, драка? Наверняка бывают случаи, когда префектуры просто не успевают отреагировать.

– Скажи, Нимет, а преступники у вас есть?

– Тати злостные или оступившиеся случайно? – уточнил полевой стражник.

– А в чем разница? – удивился Толик.

– Как же, это совершенно разные вещи. Тать задумывает злодеяние заранее. И так хитро задумывает, что префекторы не всегда узнают об этом. По мне, так он и не человек вовсе. Разве ж можно так, без душевного волнения, на недоброе дело готовиться. А случайно оступившийся – это обычный человек. Не смог он себя в нужный момент в руках удержать. Тоже преступление получается, но уже без умысла. В префектуры-то людей берут особо стойких. С полевой стражей, конечно, попроще, но тоже смотрят, чтобы человек был не особо вспыльчив. А простой-то люд… Ничего не скажу, в большинстве своем люди добрые, но случается, что и взыграет ретивое, найдет серп на кочку. Да что там, и среди знати иногда разное случается. Но там к расследованию нас не подпускают, разве что сопроводить кого или под стражу взять.

– И что с ними делают, с преступниками? – поинтересовался Толик.

– Знамо что. Здесь уж кто и что успел натворить: татей могут и на виселицу вздернуть. Особенно если они из душегубов. Да и поделом. Тому, кто по задумке и разумению человека жизни лишает, нечего делать на этом свете. Коль хочется подвигов, то ступай на войну.

Вполне логично.

– Нимет, а ты был на войне? – поинтересовался Анатолий.

Полевой стражник вздохнул, похлопал своего коня по шее.

– Молодой был, глупый. Романтики хотелось, подвигов. Вот что я скажу вам, сударь: нет там никакой романтики. Здесь-то я при деле, а там лишь пустое тщеславие. Хорошо, что жив остался.

– Ну а преступники? – вернулся Толик к заинтересовавшей его теме. – Тех, которых не на виселицу, их куда?

– Здесь уж смотрят по провинности. За драку, если есть ущерб кому, местные власти плетей всыплют да недельку-другую в холодной подержат. Префектуры-то в такие дела не всегда и вмешиваются, если без смертоубийства обошлось.

– А бывает, что и не обходится?

– Когда ретивое взыграет, разум не всегда в ладах сам с собой. Обычно дракой все и ограничивается, люд-то у нас спокойный. Но все же бывает и до смертных случаев доходит. Тогда прямая дорога провинившемуся на рудники. Или на болота, торф копать. Бывает, и в углежоги определят, на дальние заимки кого из землевладетелей. Однако в кандалы их не заковывают.

– И не бегут? – удивился Толик.

– Я же говорю, хорошие это люди, случайно оступившиеся. Годика три вдали от людей лес порубят, глядишь, и ума прибавится. Вот те, которые по задумке действуют, могут сбежать. Только их содержат не в пример строже.

– А экономические преступления? – спросил Анатолий.

– Какие? – переспросил стражник.

– Ну, там споры между купцами, кто кого обманул, кто кому недоплатил.

– А, это дело Торговой палаты. Они споры между купцами разбирают. Префектуры в это, почитай, и не вмешиваются. Разве что кто из купцов надолго обиду затаит, тревожит ментал своим беспокойством…

– И что тогда? В кутузку такого вроде бы не за что тащить.

– Что вы заладили, сударь: в кутузку да в кутузку. Префектор заходит в гости, беседует. А то, бывает, просят кого из братства слушающих заглянуть к недовольному. Говорить они не мастера, но вот слушать – лучше собеседника не найдешь.

– Знаю, приходилось встречаться. – Толик расплылся в улыбке, вспомнив свою встречу с человеком из братства слушающих.

– А что это вы, господин Анатолий, все преступниками интересуетесь? – прищурился Нимет.

– Так с полевым стражником разговариваю. Говорил бы с плотником, вел бы речь о рубанках.

Стражник понимающе кивнул.

Разговор сам собой смолк. Их кони шли неспешным шагом, тем не менее оставляя позади лигу за лигой. На очередном холме лигах в двух от дороги расположился большой каменный дом с колоннами, к нему вела от тракта накатанная грунтовая дорога.

– Поместье землевладетеля, – кивнул в сторону дома полевой стражник. – Леса, что за домом, ему принадлежат. Дрова на зиму да лес строевой в Тилину в том числе и отсюда возят.

– Кто возит? Землевладетель?

– Знамо кто, люди наемные, на постоянной-то службе возчиков невыгодно держать.

– Почему невыгодно? – удивился Толик.

– Заготовка леса – дело сезонное, а людей и коней кормить круглый год надо, – снисходительно ответил Нимет. – А с возчиками проблем нет. Крестьянам-то из окрестных деревень зимой где еще работу найти. В поле по зиме работы не бывает.

– Деревни тоже владетелю принадлежат?

– Скажете тоже, – рассмеялся полевой стражник. – Вокруг деревень земли общинные. Испокон веков общины королю ренту платят, а там уж сами меж собой решают, кому где сеять и пахать.

– А у владетеля своих пахотных земель, получается, нет?

– Есть, да немного. Лишь для собственного потребления пшеницу выращивают. Опять же корм для коней. Нанимать пахарей не слишком выгодно. В хлебопашестве с общинами землевладетелям соревноваться сложно. С другой стороны, общины лесом, торфом да углем торговать не могут. Мало лесов у них. Так, лишь для своего потребления, чтобы за каждым поленом на поклон к владетелю не ходить.

– А люди? Не один же владетель в таком доме живет? Наверное, и подворье есть?

– Как не быть. Есть при поместье люди. Думаю, десятка два-три, судя по размерам поместья.

Путешественники проехали мимо и в следующем селе остановились на постой. За день они проделали более половины пути, не слишком устав и не загнав коней.

На следующий день ближе к вечеру они достигли крупного поселка под названием Тюмен. Стражник свернул к местному отделению префектуры, расспросить о дальнейшей дороге. Местный полевой стражник остановил пробегавшего мимо мальчишку и поручил ему проводить гостя.

– Я при префектуре остановлюсь, – деликатно сказал Нимет. – Думаю, тот, к кому вы едете, будет рад гостю. Ну а нет, так добро пожаловать – свободное место для приезжих здесь найдется.

– Спасибо, – поблагодарил Толик и отправился следом за пареньком по главной улице, затем – по переулку.

– Вот тот дом вам нужен, добрый господин. – Парнишка хитро прищурился.

Толик вздохнул и полез в карман за медной монетой. Монет было немного, но звание «доброго господина» обязывало к благодарности. Вообще-то в местных деревнях путника могли и бесплатно на постой принять и накормить, пусть и не разносолами. Но парнишке медный грош в радость, где он еще его заработает.

– Держи.

– Спасибо, добрый господин, – обрадовался сорванец и припустил вдоль улицы, спеша поделиться вестью о приезжем со сверстниками.

Анатолий направил коня к добротному деревянному дому с резными ставнями. Кто его там ждет? Да и ждет ли хозяин дома кого-либо вообще? Что ему скажет Анатолий? А, ладно, скажет что-нибудь. Недаром же он пустился в путь.

У крыльца возилась ребятня.

– Хозяин-то дома? – поинтересовался Толик, остановив коня.

– Папаня-то? Вечеряет. А у вас дело к нему, приезжий господин?

Парнишка лет семи смотрел весело и пытливо.

– С чего это ты взял, что я приезжий?

– Конь-то притомился. Видно, что с утра в дороге.

Вот так малец – дитя эпохи. О коне он в свои годы, должно быть, сможет сказать намного больше, чем Толик.

– В дом-то проводишь, знаток коней?

– Отчего не проводить? Мы гостям рады. – Парнишка стал подниматься по ступенькам. Толик спрыгнул с коня и привязал его к резному столбу открытого навеса.

Хозяин встретил гостя у порога, проводил его в комнату. Проходя через кухню, Толик заметил статную женщину лет тридцати пяти и несколько ребятишек, сидевших на лавках.

Однако хозяин этого дома успел обзавестись немалым семейством. Неужели он с Земли?

– Проходите в горницу, сударь. Должно быть, вы с заказом пожаловали? Чего изволите? Хомуты у нас самые лучшие. Или седло под заказ пожелали? Может, упряжь с заклепками?

– А хороши ли седла? – спросил Толик по-русски.

Хозяин обернулся было к окну, но остановился на полпути, повернулся навстречу, закрутил ус и ответил:

– Неплохи.

По-русски ответил.

Тут же расплылся в широкой улыбке, сграбастал Толика в охапку и потащил на кухню.