Текст книги "Древнерусское предхристианство"

Происхождение солнечного календаря

Открытие во второй половине XX столетия ряда неизвестных ранее древнерусских святилищ VI–XI веков позволило продвинуть ведущиеся уже почти два столетия исследования предхристианского календаря восточных славян и в общих чертах воссоздать его устройство.[212]212
  См. напр.: Снегирёв И.П. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. 1–2, М.: Университетская типография, 1837-38; Сахаров И.П. Сказания русского народа. СПб., 1849; Хавский В.П. Месяцесловы, календари и святцы русские. М., 1860; Калинский И.П. Церковно-народный месяцеслов на Руси. СПб., 1877; Прозоровский Д.И. О славяно-русском дохристианском счислении времени // Труды восьмого археологического съезда. Т. 3. М., 1897; Селиванов В.В. Год русского земледельца. Рязань: Типография Губернского правления, 1902; Макаренко А.А. Сибирский народный календарь в этнографическом отношении. СПб.: Государственная типография, 1913; Святский Даниил. Под сводом хрустального неба. СПб.: Типография М.Стасюлевича, 1913; Черепнин Л.В. Русская хронология. М., 1944; Константинов Н.А. Народные резные календари // Сборник музея антропологии и этнографии. Т.XX, М.-Л., 1961; Шаур В. К вопросу о реконструкции праславянских названий месяцев // Этимология-1971. М., 1973; Болонев Ф.Ф. Календарные обычаи и обряды семейских. Улан-Удэ, Бурятское книжное издательство. 1975, Селешников С. И. История календаря и хронология. М.: Наука, 1977; Гусев В.Е. О реконструкции праславянского календаря // Советская этнография, 1978, № 6; Власов В.Г. Русский народный календарь // Советская этнография, 1985, М., № 4; Климишин И.А. Календарь и хронология. М.: Наука, 1985; Рут М.Э. Русская народная астрономия. Свердловск: Уральский государственный университет, 1987; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1987; Календарь в культуре народов мира. М.: Наука, 1993; Байдин Валерий. «Солнечное коло» восточных славян IV-Х вв. // Наука и жизнь, 1994, № 1; Журавель А.В. Лунно-солнечный календарь на Руси: новый подход к изучению // Астрономия древних обществ. Москва: Наука, 2002.


[Закрыть]

После распада во II тысячелетии до н. э. индоевропейской общности, чередующаяся основа *kolo-/kiklo– со значением «круг, колесо, повозка» стала восприниматься по-разному. Древние греки словом κύκλος называли «небосвод, круговорот», у древних индийцев понятие kāla «время, судьба» развилось в философское учение kālacākra «колесо времени», в латинском, на основе многозначного глагола cōlo «обрабатывать, взращивать, обитать, заботиться, украшать, чтить», возникло обобщающее понятие cultura «возделанная земля, обжитой мир; образование, почитание». У прарусов основа *kolo– «круг» породила названия обиходных вещей (колесо, кольцо и др.), общинных собраний (коло «сходка») и прообраза календаря – коло «круговое движение солнца, луны, небосвода»; они унаследовали от индоевропейцев почитание сияющего неба *deiṷo и священного огня *ognis, календарь и круговые солнечные святилища из четырёх и восьми частей.

Коренные древнерусские представления о солнечном коло возникли независимо от латинского «календарь» (calendārium), которое восходит к слову calendae «начальные дни месяца, близкие к новолунию» и относилось к лунному исчислению времени. На Русь слово каланды, каланьди пришло из переводных книг в XI веке[213]213
  Срезневский И.И. Цит. соч. Т. I. Ч. 2. С. 1181.


[Закрыть] и сосуществовало с древнерусскими круг и коло. Даже в «звездозрительных» сочинениях эпохи Петра I наряду с «каландами» продолжали упоминать «круг солнечный», «круг лунный», «лунное коло», «небесное коло», «круги небесные», «круги зодейные».

Древнерусский солнечный календарь и круговое восьмичастное святилище соответствовали широтному поясу около 45° с.ш., где оправдано деление годового круга на равные части по 45 дней. Он пересекает Восточную Европу от Среднего и Нижнего Подунавья до Крыма и предгорий Северного Кавказа.[214]214
  Астрономические причины деления года на неравные периоды, кратные сорока дням, возникают при перемещении наблюдений за точками восхода солнца на 10–15° к северу, в пояс, простирающийся от Южной Балтики и верховьев Днепра до Ильменя и Ладоги. Точка наблюдения могла быть сдвинута и на 10–15° к югу, в широтный пояс от Египта и стран Ближнего Востока до междуречья Тигра и Ефрата, где также было распространено обрядовое почитание числа сорок.


[Закрыть] Разумеется, солнечное коло нельзя считать древнерусским по происхождению, как не являлись таковыми солнечные святилища, священные числа и солярные знаки. Не исключено, что взаимодействие с римлянами в Подунавье на рубеже новой эры могло привести прарусов к знакомству с юлианским двенадцатимесячным календарём. В это время даты солнцеворотов приходились на 25 декабря и 24 июня, а равноденствий на 25 марта и 24 сентября.

Солнечное коло появилось у славян, предположительно, около IV века н. э., когда уже началось их движение на северо-восток и восток Европы. В новой области обитания холодное время длилось две трети года, жизнь целиком зависела от живительной силы солнца. Величие лесов и северного неба сказалось на мировоззрении, искусстве и поэтическом творчестве древних русов. Стало острее восприниматься противостояние света и тьмы, тепла и холода, угасания и расцвета природы. Отношения между людьми в большей степени строились в пространстве, чем во времени. Слово ровный, родственное авестийскому ravah «простор, пространство, равнина» относилось и к земной округе, и к движению небесных светил, и к неспешному течению жизни. Исчисление времени по солнечному календарю соразмерялось с ходом сельских работ и сменой времен года.

После крещения Руси солнечное коло было оттеснено юлианским церковным календарём – языческим по происхождению, но лунно-солнечным. Он вносил путаницу в отлаженное веками исчисление времени и нуждался в постоянных исправлениях: каждый четвёртый год был на день больше, чем три предыдущие, раз в 128 лет приходилось вводить дополнительные сутки… В Средневековой Руси возникло два летоисчисления: книжное, вычислительное и народное, наблюдательное, продолжавшее следовать за солнцем. Сосуществование двух кругов праздников, строго православных и предхристианских, свидетельствовало не о русском «двоеверии», а о стремлении примирить веру праотеческую с «греческой», соединить жизнь «Божьего мира» с жизнью Церкви. Этот многовековой поиск единства был прерван гонениями в XVI–XVII веках против «нечестивых» народных обрядов. Тысячелетнее крестьянское природоведение, без которого немыслима сельская жизнь, было осуждено как «поклонение твари». Запрещалось наблюдать за вехами солнца, новолуниями, ветрами и звёздами, «чтить полуденья» и так далее. Народно-церковные месяцесловы, численники и святцы превратились в сборники примет и простодушных суеверий.

Византийский календарь создавался изощрёнными богословами, был насыщен возвышенной христианской символикой, однако умозрительное исчисление лет без наблюдений над солнцем породило неразрешимую «календарную проблему».[215]215
  Воронов Ливерий. Календарная проблема // Богословские труды, № 7, М.: Издательство Московской Патриархии, 1971. С. 199 и сл.


[Закрыть] На Руси она затронула едва ли не основы веры. Унаследованное от предков набожное следование за «небесным течением» времени было перенесено на церковный календарь, который стал восприниматься как незыблемая святыня, заслонил живой, ускользающий от вычислений мир. Условное, церковно-богословское восприятие времени не было по-настоящему принято народом, как и мысль о том, что «Великий миротворный круг» православия является лишь символическим прообразом мироздания, одновременно почитаемым и поновляемым, как икона.

Обрядовое числопочитание

Поклонение божеству света и устройство святилищ-календарей были неотрывны от почитания священных чисел. В них символически отражалось коловращение Солнца и Луны. В Вавилоне счёт дней семидневными неделями связывали с семью планетами, а год делили на двенадцать частей. Прарусы считали месячное и годовое время сначала «медвежьими пятинами» и «лунными седмицами», а после перехода к почитанию Солнца – девятинами, сороковинами и девяностами. Навыки определения наперед ближайшего солнцеворота (солнечного притина «предела, крайней точки») и равноденствия (солнечной межени «промежутка, межи») передавались из поколения в поколение колодеями и гадателями.

Древнерусское гадати «предсказывать, угадывать» родственно литовскому godóti «думать», а число восходит к праславянскому *čit-slo «слово для счёта». Глагол чести́, честь «считать» и существительное честь соответствуют авестийскому čisti «мышление, знание, понимание» и древнеиндийскому cétati «соблюдает, думает». Созвучные слова считать, читать, почитать связаны по смыслу, что указывало на почётное умение «читать» небесные знаки, «считать» время жизни. Отсюда происходит прилагательное честнóй «чтущий, законный».

В эпоху бронзы деление солнечного круга на четыре части стало восприниматься как совокупность четырёх времён года. Древнерусские названия весна и зима почти совпадали с древнеиндийскими vasant и hemant.[216]216
  Селешников С. И. История календаря и хронология… С. 138.


[Закрыть] Более позднее, восьмичастное деление года отразилось в индоевропейском названии числа «восемь» **oktō(u), которое, по мнению языковедов, соответствует «двойственному числу» с основой «четыре» и «древнему четверичному счёту».[217]217
  Макс Фасмер. Цит. соч. T.I. С. 493.


[Закрыть] Его следы сохранились во французском выражении huit jours «неделя» (буквально «восемь дней»). В русском языке они хорошо заметны при переходе с именительного на родительный падеж порядковых числительных больше четырёх: 1, 2, 3, 4 предмета, но 5 и более предметов. В древнеиндийских числах кхарошти цифра «4» обозначалась косым крестом, а «8» двумя такими крестами.[218]218
  Большая Советская Энциклопедия, Т. 28. М.: Советская энциклопедия, 1978. С. 601. В Древнем Риме косым крестом обозначали число «10», графема которого «X» представляет собою соединение прямого и перевернутого знаков «V» – числа «5».


[Закрыть]Число (в)осемь передавало мысль о завершённости недельного и годового круга, его обозначение в виде удвоенного креста служило «знаком» солнечного календаря и считалось оберегом от тёмных сил. От этого числа происходят древнерусские осьмина «восьмая часть», осе́мо «кругом, повсюду» и прозвище Осмомысл «всезнающий, умный».

В восьмичастном святилище девятый день начинал очередной круг счёта времени. В большинстве индоевропейских языков слово «девятый» означало «новый». Однако праславянами число *devęt воспринималось не как «новое», а как посвященное «небесному божеству», о чём говорит его сближение с индоевропейской основой *deiṷo «сияющее небо». Соотнесённость «девятого» и «божественного» привела к широкому распространению в древности почитания девятки: 9 навагва (предков и жертвователей) у индийцев, 9 муз у эллинов, 9 миров и корней мирового древа у скандинавов, 9 врат или колесниц Солнца и 9 ипостасей Перкунаса у литовцев. Римляне чтили особое божество девятого дня жизни младенца – Нундина, с помощью нундин «девятидневок» определяли календарные дни торговли и пр. Эллины полагали, что душа умершего достигает небес на девятый день, за такой же срок, по представлениям Гесиода, между небом и землёй пролетает наковальня Гефеста. Персы посвящали огню каждый девятый день и весь девятый месяц года. Священную девятку составляли верховные божества в древнеегипетском Гелиополе, девять ступеней посвящения имели многие древние таинства.[219]219
  Топоров В.Н. О числовых моделях в архаических текстах // Структура текста. М.: Наука, 1980. С. 29.


[Закрыть] Известно особое значение числа девять в шаманской космологии народов Евразии. С почитанием девятки связаны поминальные девятины в русском православии, у других народов почти повсеместно вытесненные седмицей.[220]220
  Праславянское *sedmь является более архаичной формой по сравнению с неологизмом septṃ, предположительно, возникшим под влиянием семитского sab’at. Гамкрелидзе Г.В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т.2, Тбилиси: Издательство Тбилисского университета, 1984. С. 875.


[Закрыть] Утроенное число девять означало неопределённо большую меру времени, пространства и количества: «тридевятое» царство, «тридевять» земель, дней и лет, «тридевятый» жених.[221]221
  Даль Владимир. Цит. соч. Т. 1. С. 430.


[Закрыть]

Если девятина играла роль солнечной «недели», то период в сорок дней (сороковины, сороковицы, сóроки) соответствовал «месяцу» – особому календарно-обрядовому сроку. Слово сорок, возникшее лишь в XIII веке, восходит к праславянскому *sъrокъ «срок, зарок, соглашение, знак» и является видоизменением древнерусского срокъ, приобретшего дополнительные значения «завет, договор, порядок», его корень рок– означал «год, возраст, судьбу».[222]222
  Срезневский И.И. Цит. соч. Т. III. Ч. 1. С. 163.


[Закрыть] Год считали «от срока до срока» – по дням праздников, выражение сречи́ срок значило «договориться о времени».

Слову сорок (сороки) соответствует французское quarantaine (откуда – современное карантин) «сороковины, сорокадневный срок поста и молитв», «сорокозуб» (народное название маттиолы).[223]223
  Grande Dictionnaire Universel du XIX siècle. Paris, 1890, V. XIII. P. 493.


[Закрыть] И в русском, и во французском это числительное получило значение «круглого числа», указывающего на неопределённое множество: сороконожка, сорокобрёх, «сорок сороков»,[224]224
  Выражение «сорок сороков» московских церквей означало деление города на 40 благочиний по 20–25 храмов в каждом. Даль Владимир. Цит. соч. Т. 4. С. 275.


[Закрыть]l’opulente carantaine «богатые сороковины». Сорок, как число полноты, изобилия встречается в армянском, тюркском, монгольском эпосах. В Средневековой Руси срок поминовения усопших называли сорокоуст – сорок дней устного (вслух) чтения молитв по умершим. Отголоски счёта сороками остались в обычае считать «с Благовещения сорок утренников» (утренних заморозков до окончательного прихода тепла), а также в сибирской поговорке «Благовещение на сорок дней благовестит».[225]225
  Болонев Ф.Ф. Цит. соч. С. 52; Даль Владимир. Цит. соч. Т. 1. С. 91.


[Закрыть]

Обрядовые сороковины известны с эпохи Древнего мира. Сорок дней и сорок лет считались временем «приуготовления» (очищения, испытания) в Библии и Коране, столько же дней длились египетские погребальные культы. У древних скандинавов числительные folk «сорок» и old «восемьдесят» означали «народ».

«Солнечное коло». IV–X вв.

Реконструкция В.Байдина.

Следы почитания числа сорок уцелели в архаическом счете полусороками, или двадцатками: quatre-vingts «восемьдесят» у французов, threscore and ten «семьдесят» и fourscore «восемьдесят» у англичан. Счёт двадцатками сохранился от архаичного пальцевого счёта по обеим сторонам кистей рук у албанцев, басков, грузин, осетин, цыган и др.[226]226
  Бобынин В.В. Исследования по истории математики. М.: Типография А.И. Мамонтова. 1896. С. 27, 41.


[Закрыть] На восемнадцать месяцев по двадцать дней делился календарь майя. Счёт сороками, сроками относился не только к почитанию солнца, обрядовому очищению и поминовению умерших, но и к рождению детей: семь сроков составляли 280 дней или 10 лунных месяцев – время женской беременности.

Лопасть прялки. Русский Север. XIX в.

Восемь шестилучевых «громовиков» вокруг солнца изображают восьмичастный солнечный календарь.

Для определения четырёх главных вех солнца использовался счёт девяностами. Внутри каждой четверти вводилась особая ритмика: к двум следующим подряд сорокам добавлялась одна девята, что равнялось 89-ти дням, последний, девяностый считался днём праздника и совпадал с наступлением очередной солнечной вехи. Основа солнечного коло вошла в глубинный слой русского православного календаря и народных месяцесловов. Если точками отсчета брать дни равноденствий и солнцеворотов, то со счётной последовательностью 40+40+9+1 день внутри каждой четверти года совпадёт более двух третей непереходных двунадесятых и великих праздников, что не может быть случайным.[227]227
  Из двунадесятых праздников в эту схему, если следовать старому стилю, не укладываются лишь Крещение (6 января), Рождество Богородицы (8 сентября) и Введение Богородицы (21 ноября), из других особо почитаемых праздников ей не соответствуют дни св. Пророка Илии (20 июля) и Усекновения главы св. Иоанна Предтечи (29 августа).


[Закрыть] Способ годового счёта и устройство древнерусских святилищ позволяют понять, почему на Руси наряду с девяткой столь же почитаемым являлось число сорок. «Встарь вели счет у нас сороками и девяностами», – этой поговорке, приведенной В.И. Далем, соответствует другая: «Что девять сороков, что четыре девяноста – одно».[228]228
  Даль Владимир. Цит. соч. Т. 1. С. 425; Т. 4. С. 275.


[Закрыть]

Числа сорок и девяносто в христианскую эпоху сохранили особые названия, вытеснив церковно-славянские четыредесять и девятьдесять. Важной причиной этого явилась их сочетаемость при годовом счете. Четь года в девяносто дней (или десять девятин) называли четврьть, четвьрть, откуда произошло слово четврьтый «четвёртый». Оно родственно глаголу вьртеть «вертеть», санскритскому vartate «вращается, крутится, живёт» и латинскому verto «вращаю, поворачиваю». Четьверть года отмечала день «солнечного поворота» от одной вехе к другой.

Слова Черноризца Храбра о том, что до принятия православия русы «чрътами и рѣзами чьтѣхѫ и гатаахѫ»[229]229
  Сказания о начале славянской письменности. М.: Наука, 1981. С. 102.


[Закрыть], по всей видимости, имели отношение к календарным знакам, которые затем сменились византийскими цифрами с буквенным написанием. Древнейший способ счёта дней по отметкам на посохах и жезлах пережил века, о чём свидетельствуют старинные русские резные календари.[230]230
  Календари такого типа, найденные в Сибири и Карелии, относятся к XII–XIX векам. Константинов И.А. Народные резные календари… С. 110–115.


[Закрыть] Повторяющиеся временные сроки на Руси считали в виде «кругов», а не бесконечного числового ряда. Девятидневный «недельный», сорокадневный «месячный» и «годовой» периоды взаимно соответствовали друг другу. Девяты и сороки вырезались на счётных досках, прялках и другой утвари, вышивались на полотенцах и подзорах, сплетались из ремней, изготовлялись в виде украшений. Простейшим изображением девяты являлась вырезанная или вышитая решётка в виде двойного креста с девятью гнёздами, по которым перемещали какую-либо метку, зернь («бусинка, зерно») или мелкий предмет. Такая решётка соответствовала счёту дней в восьмичастном святилище.

В русской древности первые девять чисел были прямо связаны с обрядами солнечного коло и не считались обычными счётными единицами. Слово первый (производное от первун), вероятно, связывали с Перуном, прозвищем Сварога. Числительное второй (в древнерусской форме въторъ, вьторъ) имело отношение к слуху. Однокоренное слово втора «эхо, отголосок» указывало на «вторичность» и подобие первому, а не на «другого», как в греческом ἔτερος, родственном δεύτερος «второй». Важный смысл заключался в метатезе вторить/творить, она намекала на идею уподобления земного – «вторичного» небесному – «первичному». От этих числительных происходят названия дней недели: первок, первец, первак и втора, второк, вторник.

Числительное третий истолковывается как тéртий «сотворённый трением», оно находится в родстве с греческим τρíτος, латинским tertius, древнеиндийским tríta с общим значением «третий». В древнерусских обрядах ему соответствовал добытый трением священный огонь сварожич (воплощение Сварога), а в счёте дней недели – названия тритник, третьяк. У эллинов пространственный образ треугольника также соответствовал огненному началу и может быть истолкован как геометрический символ храма-костра: в слове πυραμίς «пирамида» корень πυρ– означает «огонь».

Менее ясно происхождение слова четврътъ «четвёртый», восходящее к праславянскому *četvero «четверо» и родственное с греческим τέτρατος «четвёртый, тетрада». Числительное четыре может рассматриваться как составное, происходящее от предыдущего по счёту: *чет-три(е) «пара к числу три». От слова четврътъ образованы уменьшительные четверица, четверток и название четвёртого дня недели «четверг».

Следующие названия чисел и дней подчиняются общему правилу: пятый – пяток, пятина, шестой – шестак, шостка, седьмой – семак, семик, седьмина, седьмица, (в)осьмой – осьмак, осьмина, осьмица. Слова девята, девятина, девятерица, произведённые от числительного «девятый» не носят оттенка уменьшительности (в отличие от – девятка, девятня). Число десять и производные от него не включались в обрядовый счёт и использовались лишь в повседневной жизни: десяток, десятина, десятник; пять-на-дцать, семь-десят и т. д.

Началом количественного счёта служило восклицательное междометие раз! – древний призыв к совместному действию или усилию. От него произошли глагольная приставка раз-, означающая начало действия, существительное раз «однократное действие» и глагол разить, относимый к молниевидной ипостаси Сварога. Равнозначным ему являлось числительное один. Его значение «единый» понималось как одинакий «одинаковый, единый с божеством». Этот эпитет магической метатезой был связан с прозвищем «одноокий» – с образом солнечного глаза божества. Индийцы именовали солнце «глазом Митры», скандинавы почитали одноглазого верховного бога Одина (Ódinn). Числительное дъва «два», вероятно, было производным от индоевропейского *dо «дать, давать».

В количественных числительных первой девятки можно заметить парность, созвучность и сочетаемость: три – че-три-е, пять (пясть) – шесть, семь – (о)семь, дъва – дев-ять. В последней паре сближаются форма женского рода дъвѣ «две» и праславянской основы devę(t) «девять», иногда терявшей согласное – t-, судя по словам девясил, девяносто. Все эти пары дополняло числительное один. Если числительные девятерицы расположить попарно, одно напротив другого, на окружности восьмичастного святилища, а первое по порядку поместить в центр, то каждая из пар будет объединять чётное и нечётное число и представлять четверть годового круга, их сумма будет равна сорока четырём (22х2): 3+4 и 7+8 равны 5+6 и 9+2. Если учесть единицу, находящуюся в центре, то все вместе они составят 45 – число дней осьмины года. При обрядовом счёте из первого числа исходило второе, а девятое (от индоевропейского *deiṷo «дневное, сияющее небо») замыкало девятерицу священных чисел и относилось к ним, как «небесное» к «земным».

Происхождение числительного девяносто неясно. Предположительно, его двухчастной основой явилось краткое прилагательное дивенъ к существительному мужского рода съто «множество, соединение, воинская сотня». Оно соотносится с сътъ «соты в улье» и латинским cocio «соединять, совокуплять». Слова с древнерусским сто сохранили значение «неопределённого множества»: сторицей (от сто и рьцы) «многократно рекомое», стоборие «ряд столбов ограды», столетник «многолетний» и др. Первоначальный смысл реконструируемой формы *дивено-сто восстанавливается как «небесная четь (при счёте четвертями года)» при учёте синонимической связи древнерусского съто и праславянского *četa «отряд, община, полчище; сочетание, пара».

Следы «небесного» летоисчисления сохранились и в счёте великих чисел.[231]231
  Филиппов А.И. О славянской нумерации // Математическое образование. М.: Печатня А.И.Снегирёвой. 1913. С. 11–12.


[Закрыть] Числительное тысяща «тысяча» с индоевропейской основой *tus- «множество» можно сблизить с древнерусским тыть «жиреть», от которого происходят тучный и туча «облако, множество». На порядок большее числительное тьма «десять тысяч», вероятно, соотносилось со звёздами, поскольку в период словообразования оно выходило за пределы какого-либо счёта. В Средние века появились ещё менее представимые числа: неведий, несведа «миллион» (легион, леондр на языке книжников), ворон «десять миллионов» – непостижимое число, название которого отсылало к образу вещей «птицы неба», колода «сто миллионов» и тьма тем «бездна, миллиард (?)».

Вехи солнца

Дни летнего и зимнего солнцеворота, весеннего и осеннего равноденствий являлись главными праздниками древних русов и символически уподоблялись суточному движению солнца. На Коляду оно достигало нижней точки на небосводе, и обряды начинались в полночь, на Купалу вступало в полную силу, и празднество начинали в полдень, в весеннюю Масленицу – на утренней заре, в осенний Вересень – на вечерней. Начала нового солнечного круга по летнему либо по зимнему солнцеворотам соотносились с отсчётом месячных кругов по полнолуниям или новолуниям, сочетание на небе Солнца и Луны сулило либо обильный, либо голодный год.

Наряду со словом межень у русов, существовали особые наименования для равноденствий, нёсшие свето-солнечную символику. Для весеннего, предположительно, использовали одно из древних названий апреля брѣзозóръ.[232]232
  Срезневский И.И. Цит. соч. T.I. Ч. 1. С. 186.


[Закрыть] Оно состоит из индоевропейской основы *braz-/brez– (откуда древнерусское брѣзгъ «рассвет») и корня зор-, родственного словам възоръ, зрети «смотреть». По смыслу брезозор – «время созерцания рассвета», это название может быть отнесено и к обряду встречи солнца в день весенней межени, и к следующему за ним сорокадневному сроку.

В Средние века слово брѣзозоръ превратилось в березозóл и стало истолковываться как «время защиты от зол», а затем как «время заготовки березовой золы», что уже не имело отношения к солнечному календарю.[233]233
  Объяснение слова березозол из праславянского *berezo-zol «время зеленения берёз» кажется искусственным, тем более, что на северо-востоке Европы берёзы начинают зеленеть не в марте, а лишь в конце апреля – начале мая. Ср.: Этимологический словарь праславянских языков. Вып. 1, М.: Наука, 1974. С. 207.


[Закрыть] Древнерусское название осеннего равноденствия и обряда его встречи вéресень, вресеньбыло перенесено на сентябрь. Оно содержит основу *ṷert– «вращать, вертеть» и родственно праславянским *veresenь/veretenь, при этом чередующаяся основа vers-/vert– сравнима с чередованием в латинских глаголах verso, verto «вращать, вертеть». В наименовании вересень угадывается искажённое вéретень, родственное словам веретено, вертеть, воротить. Оно совпадает по смыслу со словенским названием октября obročnik в значении «поворотный месяц» (от obroč «обруч, обод»).

Четыре другие праздники отмечали «осьмины» года (по стюл. ст.). Два из них восходили к дохристианским обрядам, оставшимся в календаре Католической церкви: Defuncti («День усопших», 2 ноября) и Candelae («Свечи», 2 февраля). В солнечном коло им соответствовали осенние поминальные дни Родители (По́мины, Де́ды, 2 ноября) и предвесенний праздник Свечи (2 февраля), название которого сохранилось у южных славян и относилось к февралю: сви́чан, све́чен, све́чник, свечко́вый. В XIV веке на Руси праздник Родители был приурочен к ближайшей субботе перед днем памяти св. Димитрия Мироточивого (26 октября, Дмитриевская родительская суббота), видимо, еще раньше праздник Свечи заменили церковным Сретением (2 февраля).

Следы ещё двух «осьминных» праздников почти не сохранились. Последовательность сроков солнечного коло позволяет определить лишь время их наступления. Спустя сорок дней после весеннего равноденствия отмечали древнюю Радоницу (1 мая) – праздник воскресения душ предков и возрождения природы. Церковная пасхалия размыла её сроки и оттеснила прежний смысл. «Радоницей» стали называть поминовение родственников на девятый день после Пасхи. Под влиянием православного Великого поста, самый поздний срок завершения которого падает на 25 апреля, некоторые обряды древней Радоницы были перенесены на день св. Георгия (Егория Вешнего, 23 апреля), отстоящего ровно на одну девятину от 1 мая. В народном календаре этот день считался началом земледельческого года.

После празднеств Купалы, к которым присоединяли пять дополнительных дней года, наступала девятидневная Русальница, а сразу после неё солнечный месяц, длившийся от 26 июня до 4 августа и носивший предположительное название *ярь, *ярень. Столь же предположительно определяются названия приходившегося на 5 августа праздника *За́ри и следующего за ним сорокадневного срока, оставшегося в народном наименовании августа – за́рев, заре́вник. Весенняя Радоница и, спустя ровно полгода, осенние Родители являлись всеобщими по́минами душ предков. Такое же время в годовом круге разделяло вторую пару «осьминных» праздников – За́ри и Свечи, с наступлением первого небесный свет начинал меркнуть и становиться «закатным», с наступлением второго – всё сильнее прибывать, будто «возгораясь» от звёзд-свечей.

Восстановление наименований некоторых солнечных месяцев остаётся спорным. Основой при этом являются их средневековые народные названия. Несмотря на многочисленные различия, среди них можно выделить два смысловых ряда: следы земледельческого и более раннего, солнечного календарей. К первой группе относятся студень, снежень, лютый, сухий, травень, цветень, червень, липень, серпень и т. д. Вторая связана со светосолнечной символикой языка и древними календарными обрядами: про́синец, све́чень, брезозо́р, кре́сень (кресник), *ярь, за́рев, ве́ресень, короче́нь. Именно в ней оказалось более всего искажений средневековой поры, когда названия солнечных со́роков, сроков были перенесены на несовпадающие с ними месяцы юлианского календаря и переназваны.

Празднества солнечного коло представляли собою разворачивающееся от срока к сроку религиозное предание древних русов – вереницу священных обрядов, от которых была неотрывна повседневная жизнь.[234]234
  От повседневной праздничная одежда отличалась опрятностью и обилием обережных украшений. Наборы праздничных блюд и напитков (колядных, масленичных, купальских, русальских, осенинных и др.) восстанавливаются лишь приблизительно. Неизменными среди них являлись хлеба (каравай, калач), пироги, ватруши, печенье, каши, сыр, масло, сочиво, квас, пиво, сбитень, взвар, медовуха, брага, сурица «молочная водка», берёзовица «берёзовый сок» и др. В повседневную пищу входили щи, борщ, уха, похлёбка, солянка, рассольник, окрошка, свекольник, ботвинья; каши (полбяная, ячменная, гречневая, гороховая, ржаная, «зеленая» – из недозрелой ржи), мучные и ягодные кисели (ржаной, овсяный, гороховый), крупеники, кулеши, дежень «овсяное толокно на молоке или квасе», соломата «мучной кисель с салом или маслом» и др.


[Закрыть]В отличие от двунадесяти главных православных праздников, в древнерусском календаре их было всего девять, по числу солнечных сроков. Об этом свидетельствует народная счётная поговорка: «Един Бог, два тавля Моисеевых, три патриарха на земле /…/, восемь кругов солнечных, девять в году радостей, десять Божиих заповедей, единадесять праотец, дванадесять Апостол».[235]235
  Даль Владимир. Цит. соч. Т.4. С. 281.


[Закрыть] Восемь из этих праздников были приурочены к четырем вехам и четырем полувехам солнца, начинали очередной сорокадневный срок, давая ему смысл и название. «Девятой радостью», вероятно, являлся отмечавшийся во время летнего солнцестояния Великдень – древний «праздников праздник», когда соединялись все годовые торжества в честь почти не заходящего в те дни небесного светила.