Текст книги "История государства и права России с древности до 1861 года"

93. А у кого студится должник в записи, а на зарок не станет, или изорник в записи будет, а учнет тупится, а что учинится проторы или приставное, или заповедь, ино все платить виноватому, кто тулится, и железное.

94. А которой вятший брат с меншим братом ж учи в одном хлебе, а скажут долгу отцово, а на отца записи не будет, ино вяшьчему брату правда дать, да заплатит опчим жывотом, да остатком делится.

95. А которой менши(й) брат или братань, жиуч в одном хлебе с вятшим братом или з братом, а искористуются сребром у брата своего или у брата, и учнет запиратися, ино ему правда дать, как за ним не будет, а животом делится.

96. А где учинится головшина, а доличат коего словника, ино князю на головникох взять рубль продажи.

97. А што бы сын отца убил, или брат брата, ино князю продажа.

98. А которой человек с приставом приедет на двоp татя имать и татбы искать, или длъжника имать, а жонка в то время детя выверже, да пристава учнет головшинной окладати, или исца, ино в том головшины нет.

99. А которой истец на судней роте не станет, ино ему заплатит без целованья, а цена ему, что искали на нем.

100. А которой человек при своем животе, или пред смертию а что дасть своею рукою племяннику своему платно или иное что животное, или отчину, да и грамоты даст пред попом, или пред стороными людми, ино тому тем даньем владеть, чтобы и ру(ко)писаниа не было.

101. О торговли и о поруке. А кто имет на ком торговли искать, или порукы, или именного чего, ино того судить на того волю, на ком сочат, хочет на поле лезеть, или у креста положит.

102. А которой мастер иметь сочить на ученики учебнаго, а ученик запрется, ино воля государева, хочет сам поцелует на сеем учебном, или ученику верить.

103. А подсуседник на государи (с) судьи или иного чего волно искати. А которому с ким суплетка была записью или закладом, и потом тот человек, которой в записи был или заклад закладывал кому, да учнет на том же чего искать, ссудья или зблюденья, или иного чего, по декам, или торговли, ино то судить судом по псковской пошлине.

104. А который исцы вымут на умершаго заклад, грамоты двои или трои или пятеры на одну землю, или на воду, или на один двор, или на одну клеть, а у тех исцов, у кого заклад грамоты сверх того и записи и на того умершаго и на его заклад, и у иных истьцов не будеть записи, толко заклад грамот, ино им правда давши да деля(т) поделом, и по серебру, колко серебра ино и доля ему по тому числу, ожь ближнее племя восхощет заклад выкупить, а у коего исца заклад и записи на умершаго, ино ему целованья не на его дело.

105. А которой чюжеиземець на чюжей земли иметь искать бою и грабежу, ино воля того, на ком ищуть, хочет сам поцелует, как будет его ни бил, ни грабил, или ему у креста положит, чего на нем ищуть.

106. А кто с ким ростяжутся о земли или о борти, да положат грамоты старые и купленную свою грамоту, и его грамоты зайдут многых бо сябров земли и борти и сябры вси станут на суд в одном месте, отвечаючи кто ж за свою землю, или за борть, да и грамоты пред господою покладут, да и межников возмут, и той отведут у стариков по своей купной грамоте свою часть, ино ему правда дати на своей части. А целованью быть одному, а поцелует во всех сябров, ино ему и судница дать на часть, на которой поцелует.

107. А кто коли заклад положит в пенезех, что любо, а по том времяне имет пенязи отдавати, а своего заклада просит, и он запрется его закладу, а молвит так: тебе семи пенязи не давал, а у тебе есми заклад не взял, ино той суд как зблюдению на три воли тому человеку на ком сочат: захочет сам поцелует, как за ним заклад не будет, или ему закладную цену ценою положить у креста, или с ним на поле лезет.

108. А которой строке пошлинной грамоты нет, и посадником доложить господина Пскова на вечи, да тая строка написать. А которая строка в сей грамоте нелюба будет господину Пскову, ино та строка водно выписать вонь из грамот.

109. А попы и дияконы и проскурница и черньца и черница судить наместнику владычьню. Аже поп, или диакон или противу черньца, или черницы ж, а будет обаи не простые люди церковные, ино не судить князю, ни посаднику, ни судиам не судить, занеже суд владычня наместника, а будет один человек простой истец мирянин, аже церковный человек с церковным, то судить князю и посаднику с владычним наместником вопчи, також и судиям.

110. У которого человека имутся за конь, или за корову, или за иную скотину, чтобы и за собаку, и тот молвит: то у мене свое рощеное, ино ему правда дати, как чисто рощеное.

111. А кто пред господою ударит на суде своего истьца, ино его в рубли выдать тому человеку, а князю продажа.

112. А боран присужать 6 денег, а за овцу 10 денег государю, а судьи 3 денги старая правда. А за гусак и за гусыню присужать по 2 денги государю, на суде; 3 денги; а за утицу и за селезня, и за кур, и за кокощь присужать по 2 денги.

113. А братьщина судить как судьи.

114. А кто с ким на пьяни менится чим, или что купит, а потом проспятся и одному исцу не любо будет, ино им разменится, а в том целованиа нет, ни присужати.

115. А княжим людем по дворам корчмы не держать ни во Пскове, ни на пригороде, ни в ведро, ни в корец, ни бочкою меду не продовати.

116. А кто зажоги на ком учнет сочит, а долики ни каковы не будет, ино на волною роту позвать вольно.

117. А кто у кого бороду вырветь, а послух опослушествует, ино ему крест целовати и битися на поли, а послух изможет, ино за бороду присудить два рубля, и за бои, а послуху быти одному.

118. А корову купить за слюблено, а по торговли телят не сочить, а толка корова кровью помачиватся имет ино тая корова назад воротить, чтобы и денги заплачены были.

119. А жонки з жонкою присужать поле, а наймиту от жонки не быти ни с одну сторону.

120. А кто учнет на ком сочить бою, пять человек или десять, сколко ни буди, на 5 или на одном боев своих, да утяжут, ино им присужать всим за вси боеви один рубль, и княжая продажа одна.

Глава II
Развитие отечественного государства и права в периоды ордынского ига, Русского централизованного государства и сословно-представительной монархии (XIII–XVII вв.)

В истории отечественного государства и права XIII–XIV вв. выделяются три значимых периода, составляющих хронологические рамки учебного пособия. Первый период связан с монголо-татарским игом и политической раздробленностью Руси XIII – конца XV вв. второй период характеризуется русским централизованным государством XV – первой половины XVI вв. третий период датируется XVI–XVII вв. и соответствует сословно представительной монархии.

Средневековые периоды истории России, имеют много общего, причем, каждый из предыдущих периодов логически взаимосвязан с последующим, в общем, все три периода объединяет единая общественно-экономическая формация – феодализм. В XIII–XVII вв. феодализм основывается на частной, феодальной собственности на землю, эксплуатации лично и поземельно зависимых от феодалов крестьян, феодальными отношениями вассалитета-сюзеренитета и, соответственно, сословностью общества. Феодальному Российскому государству XIII–XVII вв. свойственна монархическая форма правления. Феодализм средневековой России наносил отпечаток на государственно-политические институты, в том числе и на развитие права.

Однако, в каждом из названных периодов истории много принципиальных отличий. В частности, XIII–XV вв. характеризуются раннефеодальными отношениями и продолжают государственно-правовые тенденции предыдущего периода русской истории. Политическое единство Руси в эти периоды было номинальным и обеспечивалось посредством отношений вассалитета-сюзеренитета. Поэтому раннефеодальный период называется также политическим феодализмом. Система права также строилась исходя из социально-экономических и политических реалий XIII–XV вв. указанные реалии были тесно связаны с монголо-татарским игом и борьбой русского народа с золотоордынскими захватчиками. Российское государство этого периода находилось под жестким прессингом поработителей, однако, восстанавливалось и развивалось вопреки завоеванию, объективно воспринимая элементы государственного устройства и права своего сюзерена – золотой орды. Исторический промежуток монголо-татарского ига рассматривается в пособии подробнее, так как имеет большое концептуальное значение. Студентам предлагается не только традиционная концепция исторического развития, известная со школьной скамьи. Автор старался ознакомить первокурсников с позицией другой исторической школы – евразийства, в трудах Н. П. Трубецкого, Г. В. Вернадского, Л. Н. Гумилева излагается заслуживающая внимания теория глубокого этнокультурного взаимодействия Руси и степных цивилизаций, что сформировало своеобразные отечественные государственно-правовые институты XIII–XVII вв. Вместе с тем, в учебном пособии на конкретике периода привлекались материалы исследований Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, Н. П. Павлова-Сильванского и других классиков, внесших фундаментальный вклад в историю государства и права. Простое же перечисление в абзаце введения источников и историографии привело бы к механическому заучиванию концепций и работ, с которыми студенты-первокурсники еще не знакомы. Поэтому другой задачей в изложении этого раздела пособия автор ставил дополнение к лекционному курсу и материалам учебников.

Следующий период развития отечественного государства и права связан с русским централизованным государством XV – первой половины XVI вв. Московское государство сбросило монголо-татарское иго, окрепло экономически, социально. За короткий исторический промежуток вассально зависимая от орды северо-восточная Русь сформировалась как великое княжество московское, а затем как московское царство. Образование русского централизованного государства было подкреплено не только экономически и социально, но и в идеологическом отношении. Русское централизованное государство переняло атрибутику византийской империи и стало считать себя прямой наследницей этого государства.

Российское государство всегда было идеократичным, т. е. за основу всегда бралась политическая или религиозная идея, теория – справедливо считает И. А. Исаев. Применительно к изучаемому периоду можно назвать теорию «Москва – третий Рим». Эта теория, сформулированная в начале XVI в. монахом Филофеем, стала лейтмотивом, обоснованием внутренней и внешней политики московского государства. Теоретическое обоснование нового государства нашло и практическое применение. В XV–XVI вв. сформировалась принципиально отличная от предыдущего периода государственно-политическая структура. В указанной структуре получили дальнейшее развитие дворянское и городское сословия. Унифицированные государственно-политические институты полнее отвечали интересам единого московского государства. Здесь представляется важным проследить не только становление централизованных органов правления, но и трансформацию русского законодательства. Между русской правдой и судебником Ивана III существуют различия, которые объясняются не только социально-экономическими изменениями, но и развитием права XIV–XV вв. С этой целью в пособии приводится наиболее значимое из законодательства указанного периода, свидетельствующее об эволюционном развитии отечественного права.

Третий период соответствует сословно-представительной монархии XVI–XVII вв., он воспринимает черты социальной структуры и государственного устройства предыдущего периода. Вместе с тем, появляются новые тенденции. В XVI в. начинают созываться представительные органы власти – земские соборы, поэтому указанный период можно назвать сословным феодализмом. В соответствии с изменившимися государственно-правовыми институтами меняется социальная структура общества, большее значение приобретают служилые из числа дворян, городского и черносошного населения. Основная задача в изучении этого периода – показать органическую взаимосвязь с предыдущим периодом и развитие государственно-правовых институтов в совокупности с изменениями в социальной структуре общества.

Предполагается, что для получения качественных знаний студенты не должны ограничиваться материалами учебников и лекций.

Ордынское иго на Руси

Общественный строй и государственно-политическое устройство золотой орды XIII–XV вв.

В XIII в. монгольское общество переживало распад родовых и становление раннефеодальных отношений. Общество было неоднородным, состояло из тюркских, монгольских и уйгурских племен. У монголов, например, формировались межплеменные объединения (улусы) – лесной и степной. Лесные и степные монголы, в свою очередь, делились на родовые объединения. Род состоял из куреней, которые делились на аилы, юрты, кибитки. Процесс образования государства приводил к тому, что одни родовые объединения экономически усиливались, а другие – ослабевали. Вожди монгольских племен (ханы), родовые старейшины (беки, нойоны и богатуры) старались объединить вокруг себя многочисленные монгольские племена, что вызывало стычки между соседями. Одним из удачливых объединителей монгольского народа был темучин, выходец из бедного рода, сумевший противопоставить судьбе энергию и личностные качества. В 1206 г. съезд (курултай) монгольского народа провозгласил темучина всемонгольским предводителем, дав ему имя чингис-хан. После смерти чингис-хана западные земли перешли в наследство его сыну джучи. Частью улуса джучи было образованное в 1243 г. государство – золотая орда.

Образование монгольского государства активизировало формирование его общественного строя. Во главе монгольского общества стоял хан. Его власть могла ограничиваться съездом монгольского народа (курултаем). Вскоре курултай трансформировался в съезд монгольской знати, и власть хана стала всеобъемлющей. Супруга хана – хатуни, хотя и не принимала непосредственного участия в управлении государством, являлась почитаемой представительницей монгольской знати. «Царевичи», т. е. дети хана, и в социальном, и в государственном управлении доминировали над остальными монгольскими родами.

К высшим слоям населения относились беки, богатуры и нойоны. Они руководили крупными территориями захваченных государств и владели большими стадами скота. Представители монгольской знати управляли административными единицами, которые подразделялись по монгольской десятичной системе на тьмы и тысячи. Центральными органами управления являлись диваны, которыми руководили везиры. Везир подчинялся непосредственно хану. В ведомстве везира находился штат служащих – бутакчей (секретарей) и букаулов (курировавших снабжение войсками и их размещение в захваченных территориях). В распоряжении букаулов находились темники (руководители 10 тысяч воинов), тысячники (руководители 1 тысячи воинов), сотники (руководители сотни воинов) и десятники. К привилегированным слоям общества относились освобожденные от податей мелкие феодалы – тарханы и воины – нукеры. Все привилегированные слои населения, участвовавшие в гражданской администрации или находящиеся на военной службе хана, назывались в орде «белой костью».

Феодально-зависимое монгольское и порабощенное местное население называлось в орде «черной костью».

К «черной кости» относились представители монгольского этноса: карачу, собанчи, уртакчи. Карачу (самую распространенную социальную единицу общества) в основном составляли простые скотоводы-кочевники. Собанчи – в основном сельскохозяйственное население, как из числа монголов, так и покоренное население Поволжья и южнорусской лесостепи. Уртакчи – в свою очередь, обедневшие монгольские общинники и военнопленые, проживавшие в орде и исполняющие хозяйственные работы или обрабатывающие принадлежавшую феодалам землю, оплачивая им половину или треть урожая. В отличие от собанчи, уртакчи не являлись свободным населением и были ограничены не только в праве передвижения, но и в праве собственности. Уртакчи и собанчи приписывались к соответствующим общинам.

Большой социальной группой в золотой орде были рабы-военнопленные. В основном рабы перепродавались в Среднюю Азию. Работорговлей занимались среднеазиатские купцы (бессермены). Иногда высококвалифицированные ремесленники-военнопленные переводились золотоордынской администрацией из разряда рабов в уртакчи, некоторые рабы прикреплялись к земле.

В общем, государство золотая орда представляло собой раннефеодальную монархию, форма государственного единства ее определялась отношениями сюзеренитета – вассалитета. Социальная структура золотоордынского общества также характеризуется ранне-феодальной при заимствовании элементов общественного строя у покоренных ими государств.

Великая Яса

Великая Яса – «свод законов» и обычного права – основной источник права Монгольского государства. Великая Яса была продиктована Чингис-ханом в 1206 г., дополнялась и перерабатывалась в 1210, 1218 и 1226 гг. Полного оригинала монгольских законов не сохранилось – Великая Яса реконструируется из различных списков XIII–XV вв.

Монголы придавали Великой Ясе огромное, почти магическое значение и считали ее более чем законом. Четырем ее редакциям предшествовала большая кодификационная работа китайских юристов, записывавших и редактировавших законодательные изречения Чингис-хана. В переводе с монгольского, яса (ясак) означает закон, получается «Великий» или «Основной закон».

Структурно сохранившаяся часть Великой Ясы состоит из двух разделов:

1. Билик – сборник изречений и воззрений Чингисхана, составляющих теоретическую часть свода. Билик включает в себя 30 статей.

2. Яса (ясак) – свод гражданских, уголовных и военных законов с установлением соответствующего наказания за их неисполнение. Яса состоит из 57 статей в различных списках. Содержание первых 25 статей в общем сходится, ст. 26, 29–31 даются в косвенной интерпретации средневековых авторов, в ст. 32–57 встречаются разночтения. Данный факт говорит о том, что значительная часть свода не сохранилась или дошла до нас в искаженном смысле.

По своему содержанию Великая Яса затрагивает нормы административного, уголовного, гражданского и семейного права. Некоторые статьи говорят о военных преступлениях и составляют, так называемый «Армейский статут». Следует отметить, что законодатель не различал отрасли права, поэтому нормы всех отраслей права соотносятся в Великой Ясе с уголовным правом.

Уголовное право в Великой Ясе отличается жестокостью и предусматривает смертную казнь почти за все преступления. Строгость наказаний теоретически сформулирована во введении Билика и его ст. 1, где поставлена цель законодательства – поддержать порядок в стране и обществе.

Контекст источника позволяет выявить более опасные для общества преступления. Среди них можно назвать преступления против религии, государства, хана, нравственности и морали. Суть этих обычаев может показаться смешной и наивной, но при их анализе необходимо исходить из религиозных воззрений монголов. Для кочевника святыми считались вода, очаг, жилища, духи животных. Религии и святые покоренных народов также почитались монголами. Прогневить богов считалось опасным, поэтому даже нарушение религиозной этики приравнивалось к преступлению (Яса, ст. 4–8, 10–11, 14–16, 31–32). В наказаниях за религиозные преступления законодательство не знало правопривилегий.

Смертная казнь являлась основным наказанием в монгольском обществе и законодательство говорит о нескольких видах смертной казни. В условиях кочевого государства не было возможности иметь тюрьмы и содержать их, поэтому казнь имела цель физически устранить преступника в назидание другим возможным правонарушителям.

Преступления против государства и хана также считались тягчайшими и, безусловно, наказывались смертной казнью. При этом ответственность была равнозначной для представителей знати, простых общинников и покоренных народов. В частности, за нарушение субординации, неповиновение ханам и бекам наказание смертью предусматривалось в соответствии со ст. 17, 23 Ясы. Ст. 39 Ясы определяла порядок избрания императора (хана) и устанавливала смертную казнь за нарушение этого порядка (см. Также ст. 22, 23 Ясы). Знать покоренных народов отвечала за нарушение вассалитета в соответствии со ст. 40–41 Ясы.

В основу своей политики и экономики монгольское государство положило международные завоевания, поэтому нарушение военных обычаев (или уставов) отождествлялось с государственной изменой, за которую определялась смертная казнь. «Воинский устав» по Ясе строился на четкой десятичной иерархии и жестокой дисциплине. Поэтому за уход с поста или за самовольную отлучку из подразделения наказание было жестоким (ст. 24 Ясы). Равнозначными по опасности преступлениями считались отказ от помощи во время боя, бегство с поля боя. Более того, за бегство одного воина казнился весь десяток, за бегство десятка воинов – сотня. За трусость сотни отвечала тысяча воинов. Даже за присвоение трофеев без разрешения начальства и завладение чужим оружием на поле боя полагалась смерть (ст. 9 Ясы). Одинаковую с рядовым составом ответственность несли и военачальники (ст. 22, 24 Ясы).

Преступления против личности карались смертной казнью. Правопривилегий здесь также не отмечено (см., напр., ст. 1–2, 6, 31, 54 Ясы).

Менее тяжкими считались имущественные преступления. Здесь возможны были наказания поркой (от 7 до 700 ударов), штрафы. Реже применялась смертная казнь (см., напр., ст. 28, 50 Ясы). Рассмотрим статьи за имущественные преступления подробнее. В частности, ст. 29 Ясы предусматривает за кражу штраф, а при невозможности уплатить – рабство детей. Скорее всего, речь шла о рабстве женщин, так как монгол не мог быть рабом. Только при невозможности заплатить штраф (в каком-либо эквиваленте) или рабами предусматривалась смертная казнь. Смертная казнь для монголов, в основном, вводилась за кражу раба или за проявленную жалость к чужим рабам. Однако, если раб был возвращен добровольно, а у потерпевшей стороны не было претензий – смертная казнь не практиковалась (ст. 6–7). То же самое могло предусматриваться и по другим кражам.

Великая Яса знает квалифицированные и неквалифицированные преступления. Об этом косвенно говорят ст. 23 Билика и ст. 5 Ясы. В частности, ст. 5 Ясы предусматривала казнь за троекратное (злостное) банкротство. Об ответственности за первые два банкротства не сообщается.

В общем, наказания за имущественные преступления были либеральнее, тем не менее, иностранные современники с удивлением для себя констатировали, что в монгольском обществе не было случаев краж или грабежей, а общество отличалось сплоченностью и взаимовыручкой.

Нормы гражданского права в Великой Ясе не разработаны, часто взаимосвязаны с семейным правом, что также позволяет предположить наличие другого монгольского законодательства или большой части Ясы, которая не сохранилась. Во многих случаях нормы гражданского права передавались из поколения в поколение в обычном праве монголов и татар.

Яса говорит о наследственном праве. Например, в право наследства вступали только близкие родственники и опекун. Взаимоотношения между должником и кредитором при первых двух случаях банкротства не оговаривались, но Билик предлагал брать пример с богатевших монгольских купцов (см. Ст. 5, 18 доп. К Ясе). Ст. 51 при этом не допускает обязательственных отношений и запрещает обращать монгола в рабство. Ст. 34–36 Ясы дополняют наследственное право. При наследовании старшему сыну доставалась большая часть имущества, а младшему – хозяйство отца. В наследственном праве также исходили из правила «монгол не может быть рабом». Поэтому дети мужского пола от наложницы, отцом которых являлся монгол, становились по смерти отца свободными и вступали в право наследства. Женщины оставались на положении рабов и передавались в собственность наследника (см. Ст. 53 Ясы). При наследовании, вероятно, исходили из 1-й и 2-й степени родства, составлявших одну семью, т. к. внутрисемейных браков этих степеней родства не допускалось. В остальных случаях в гражданском и семейном праве законодатель рекомендовал исходить из взаимосогласия (ст. 31 Ясы) и безусловного лидерства мужчины в семье (Билик). Поведение в семье исходило из ст. 8, где определялась субординация и правила поведения, а ст. 23 Билика говорит о родовом суде для гражданских и семейных правонарушений. Родовой суд при этом имел право «на увещевание, ссылку и тюрьму».

Каждый монгол обязан был служить в войске (ст. 51 Ясы), а в случае невозможности служить предусматривалась отработка в пользу государства (ст. 17 доп. К Ясе). Ст. 8 и 18 Ясы регламентируют взаимоотношения монгола с государством и обязывают первого самостоятельно снаряжать себя в поход и отчислять в пользу государства часть военной добычи. Ст. 17, 24, 40 Ясы рассматривают высшую администрацию. Прежде всего, сам хан был обязан соблюдать Великую Ясу и подтверждать ее незыблемость при вхождении на престол и на курултаях. Ст. 17 запрещала давать ханам возвеличивающие титулы. К имени собственному, добавлялся только титул «хан» (например, Чингис-хан, Удегей-хан и т. д.). Монголо-татарская знать могла добавить только титул «бек» или «богатур» (Есугей-богатур, Бала-бек и т. д.). Ст. 20, 24 Ясы вводят ограничения административной власти беков и покоенных народов и строгую иерархию власти (хан, беки, эмиры и т. д.). Ст. 39 определяет легитимность избрания императора, а ст. 40–41 Ясы ставили титулы остальных народов ниже монгольских. В государственном управлении и боевых действиях высоко ценились выучка, подготовка и оперативность. Поэтому охоте или подготовке общества к войне придавалось большое значение (напр., ст. 3, 15, 27 Ясы). Для оперативного решения государственных дел вводилась инфраструктура – почтовые (ямные) станции с соответствующей прислугой и сменными лошадьми для гонцов (ст. 25 Ясы).

В общем монгольское законодательство говорит о раннефеодальном периоде этого кочевого государства.

Великая Яса не являлась единственным источником права монгольского общества. В обществе действовали юридические сборники, например, в книге «Сокровенное сказание» – летопись монгольского народа. Приказы, распоряжения и административные решения сохранились в ярлыках ханов. Другое название ярлыка – «пайзцы» (табличка). Родовые и племенные правонарушения рассматривались в обычном праве. В XIV в. в монгольском обществе стал распространяться ислам, и источником права стал Коран, на основе которого сформулировано мусульманское право («шариа», т. е. «шариат»).

Шариат

В XIV в. на территории Золотой Орды распространился ислам. Первоначально исламский суд ограничивался семейными и религиозными делами мусульман. Позднее была сформирована судебная система во главе с верховным судьей – кади, которому подчинялись судьи – кадии. Мусульманские судебные органы сосуществовали с монгольским судебным диваном – яргу и судьями – яргучинами, основывавшимися на обычном праве и Великой Ясе. Со временем мусульманское право вытеснило монгольское, и основным источником права стал Коран.

В главах (сурах) Корана и в сборниках (Хадисах-Сун-нах) раннесредневековых теологов сформулировано мусульманское право – Шариат. Эти нормы, не изменявшиеся в течение времени, кодифицированы в особом порядке – не по отраслям права, а в построении жизненного пути мусульманина – от рождения до смерти. Поэтому Шариат (в мусульманском произношении «Шариа») означает «надлежащий путь жизни», включающий в себя нормы мусульманского права, морали, религиозных ритуалов и т. д. В общем, шариатский суд строится на частном праве. Шариат основывается на тщательно разработанных в IX–XII вв. Своде правил – «фитх» и характерных суждениях по аналогии с Кораном и прецедентами – «кийас». Фитх и кийас мусульманские судьи называют принципами шариата. Лейтмотив исламского правосудия здесь сформулирован в словах: «Оплатой за зло пусть будет соразмерное ему зло. Но кто простит и примирится, тому награда от Бога (Коран, сура 42:38).

Суд по нормам шариата должен быть объективным, взвешенным и различать все стороны преступления, в том числе субъективные. Особое значение придается судьям, их квалификации, беспристрастию и личным качествам. В рассмотрении конкретных дел и принятии решений суд основывается на сформулированных в шариате правах и обязанностях правоверного (т. е. исповедывающего ислам). В соответствии с изречениями в сурах Корана деяния подразделяются на разрешенные («халал») и запрещенные («харам»).

В соответствии с тяжестью преступления или проступка законодательство определяет наказание: смертную казнь, отсечение руки, тюрьму, порицание. Вместе с определением наказания шариат полагает, что общество также несет моральную ответственность за то, что не смогло предотвратить или предупредить преступление. Исходя из этого в исламе используется социальная профилактика правонарушений (жертвы в пользу малоимущих, взаимопомощь, общинность). Вместе с тем, в уголовном праве шариат отличается строгостью мер наказания, особенно идущих в противоречие с устоями общества.

В гражданском праве шариат исходит из неприкосновенности частной собственности. Обязательственные отношения строятся на взаимосогласии сторон и запрещают закабаление и ростовщичество (Коран, сура 2:276). Шариат обязывает мусульманина исходить из милосердия и поощряет помощь нуждающимся (Коран, сура 33:32, 33).

В семейном праве шариат исходит из мужского превосходства (Коран, сура 2: 228), полигамии (многоженства) (Коран, сура 4:3), ограничении прав на развод (Коран, сура 2:231). В нормах семейного права мусульманские правоведы рассматривают опекунство (Коран, сура 2:233) и наследственные, в том числе обязательственные отношения, рассматриваемые в других системах среди гражданского права.

Кроме того, в шариате рассматривается исламская этика и мораль в единстве с исламской верой. Поэтому преступления против религии считаются в мусульманстве наиболее опасными преступлениями. Несоблюдение обрядов жизненного цикла, ритуалов, правил поведения в обществе влечет за собой тяжкое наказание, в том числе смертную казнь.

Нормы шариата, рассмотренные здесь абстрактно, необходимо привязывать к условиям конкретного исторического периода и общества, а в своей исторической конкретике монгольское общество знало и глубокое социальное расслоение и эксплуатацию, и судебный произвол.

Наряду с шариатом общественную жизнь мусульман регулировали нормы обычного права – адата. Адат, урф (от араб. – обычай) предусматривал кровную месть и родовое возмездие, соприсяжничество родственников на суде, ограничение права раздела и отчуждение имущества. Адат лишал женщин права наследования, разрешал побратимство. Адат допускал третейский суд общины, а самой общине давал права самоуправления и решения хозяйственных вопросов. На практике, шариатский суд старался не вмешиваться в решения, принятые по адату, особенно в делах о кровной мести. Адат действовал в мусульманском мире, например, на Северном Кавказе и в Средней Азии.