Текст книги "История государства и права России с древности до 1861 года"

Ордынское иго на Руси

В 1137–1240 гг. древнерусские княжества были завоеваны монголо-татарами. Первоначально захватчики пытались установить на Руси свою администрацию. В Киевском, Переяславльском княжествах и в южнорусских землях княжеская администрация не действовала. Вместо нее монголо-татары ввели непосредственно золотоордынское управление. Во главе расквартированной в княжестве монгольской администрации находился нойон или бек. С этой целью в 1245 г. была проведена перепись оставшейся части населения и установлены виды дани, которая собиралась с ремесленников и купцов (тамга) и с земледельцев (кадлан). Принцип сбора дани – «число» – составлял 1/10 часть от всего имущества и людских ресурсов. Податное население называлось «численным», а в Киеве «делюи» и «кадланные люди». В основе налогообложения была монгольская десятичная система: тьма, тысяча, сотня, десяток. Община «численных людей» выбирала старейшину (ватамана), который организовывал сбор населения для налогообложения и непосредственно сотрудничал с монгольской администрацией и сборщиками налогов – даругами или баскаками, подчинявшихся непосредственно темнику. Даруги и баскаки, по свидетельствам Ибн Батута, собирали с Руси и Поволжья до 200 тыс. Динаров (100 тыс. Руб.) Дани. Для непосредственного сбора налогов даруги пытались привлечь мусульманских купцов (бессерменов). Бессермены выкупили у золотоордынского Берке-хана ярлык, дававший право на сбор налогов. Бесчинства и злоупотребления бессерменов (прозванных на Руси басурманами), которые с целью получения наживы обращали в рабство должников по налогам, вызвали восстания в русских землях. Поэтому администрация больше не практиковала привлечение купцов-откупщиков. Кроме дани местное население обязывалось нести введенную татарами ямскую повинность (см. Ст. 25 Ясы).

Монгольская администрация сосредоточила в своих руках не только административную, но и судебную власть. Возглавлял суд «тивун». Сведения об источниках права в Киевском и Черниговском княжествах скупы и разноречивы. Можно полагать, что действовала Великая Яса. Например, поговорка того времени гласит: «У кого денег нет – детей возьмет, у кого детей нет – жену возьмет, у кого жены нет – самого головой возьмет». Поговорка соответствует гл. 29 Ясы.

Установить прочную администрацию в Южной Руси монголам не удалось. Переписи для «положения в число» проводились в 1260–1270 гг. одновременно с восстаниями населения и непрекращающимся сопротивлением Галицких князей. В 1349–1363 гг. Галицко-Волынское, Киевское и большинство других княжеств и земель перешли под юрисдикцию Литвы. В связи с усилением Великого княжества Литовского в XIV–XV вв. Монголо-татарское иго в этой части Руси было свергнуто окончательно.

Многих русских людей увели в рабство в Орду. В столице «Золотой Орды» – Сарае находились древнерусские ремесленники и землевладельцы, прикрепленные к земле. В окрестностях Азова также «расквартировали» древнерусских невольников. Об этом свидетельствуют письменные и археологические источники. В Сарае для русского населения была организована православная Сарская епархия, а в Азове существовала православная церковь, т. е. были и прихожане.

Иначе складывалась ситуация на северо-востоке Руси. В 1243 г. в ставку Батыя прибыл князь Ярослав Всеволодович (брат убитого в битве на р. Сити Владимирского князя Юрия Всеволодовича). Князь Ярослав Всеволодович признал сюзереном Орду, и Батый-хан вручил «старейшему князю» Северо-Восточной Руси Ярославу ярлык на «Великое княжение Владимирское». Александр Ярославович Невский (1252–1263 гг.) также признал вассальную зависимость от Золотой Орды.

В отличие от Южной Руси установить свою администрацию во Владимирском княжестве Орде не удалось. Восстания против «численников-баскаков» 1257, 1259, 1260, 1262 гг., удаленность Северо-Восточной Руси от центра Орды и лояльность владимирских князей, самих привозивших дань в Сарай, склонили ханов к признанию вассального Владимирского княжества. После восстания в Твери (1327 г.) тяжесть монголо-татарского ига уменьшилась, дань собирали русские князья. К концу XIV в. раздираемая внутренними распрями Золотая Орда ослабла, и русские войска нанесли ей на поле Куликовом в 1380 г. сокрушительное поражение, а в 1480 г. монголо-татарское иго было свергнуто окончательно. Спустя двадцать лет (в 1502 г.) Золотая Орда распалась, а ее преемники – Казанское и Астраханское ханства в 1552–1556 гг. были завоеваны войсками Ивана Грозного и вошли в состав Русского государства.

Отношения Золотой Орды и Руси в XIII–XIV вв. Сформировались при контроле над администрацией владимирских и московских князей со стороны золотоордынских представителей. Вассалитет основывался на грамотах, выдаваемых русским князьям в Орде. Грамоты назывались ярлыками. В переводе с татарского, ярлык означает повеление, приказ. По форме ярлыки на княжение выполнялись на золотой пластине или пергаменте, украшенном золотом. Отсюда название пластин – Золотой Ярлык. По сути, ярлыки – имунные грамоты, выдаваемые светским и духовным феодалам. Ярлыки давали право администрации, сбора дани или освобождали от налогов и обязанностей. Ярлыки следует отличать от басмы (пайзцы) – таблицы или знака по-монгольски. (В отличие от ярлыка, пайзцы выдавались монгольской военной и гражданской администрации, являлись знаками отличия и наделяли высших государственных служащих соответствующими правами).

В период монголо-татарского ига выстраивалась следующая властная иерархия. Сюзереном русских князей являлся хан Золотой Орды, которого на Руси называли царем. Первым, «старшим» среди равных являлся князь, получивший ярлык. Такой князь назывался Великим князем Владимирским. Первый ярлык на великое княжение был выдан Ярославу Всеволодовичу (1243 г.), затем Александру Невскому (1252 г.). Ярлыки выдавались Великим князьям Ярославу Ярославовичу (1263 г.), Василию Ярославовичу (1276 г.), Андрею Александровичу (1294 г.), Михаилу Ярославовичу (1304 г.), другим Владимирским и Киевским князьям.

Московские князья Иван Калита, Симеон Гордый, Иван Красный и Дмитрий Донской получали ярлыки, соответственно в 1332, 1340, 1353, 1359 гг. Ярлыки на княжение получали удельные Тверские, Рязанские, Нижегородские и другие князья.

Великие ханы Золотой Орды, основываясь на предписании Великой Ясы, выдавали ярлыки русским митрополитам и православной церкви, соответственно. Первый такой Ярлык выдал церковным властям Менгу-Тимур-хан в 1270 г. по сути это была охранная грамота Киевскому митрополиту. (До 1299 г. резиденцией митрополитов был Киев). Ханский ярлык гласил: «На Руси да не дерзнет никто посрамлять церквей и обижать митрополитов и подчиненных им архимадритов, протоиереев, иерее… Свободными от всех податей и повинностей да будут их города, области, деревни, земли, охоты, ульи, луга, леса, огороды, сады, мельницы, молочные хозяйства. Все это принадлежит богу и сами они божии. Да помолятся они о нас». Последующие ханы Золотой Орды подтверждали церковный иммунитет, дополняя его новым содержанием. В частности, Узбек-хан, ссылаясь на Великую Ясу и предыдущие ярлыки, данные церкви, выдал ярлык митрополиту Владимирскому Петру. (Позднее, в 1326 г., Петр перенес свою резиденцию в Москву).

ЯРЛЫК УЗБЕК-ХАНА, ДАННЫЙ МИТРОПОЛИТУ ПЕТРУ В 1313 Г.

«Вышнего и бессмертного бога волею и силою, величеством и милостию. Узбеково слово ко всем князьям великим, средним и нижним, воеводам, книжникам, баскакам, писцам, мимоездящим послам, сокольникам, пардусникам во всех улусах и странах, где бога бессметрного силою наша власть держит и слово наше владеет. Да никто не обидит в Руси церковь соборную, Петра митрополита и людей его, архимандритов, иегуменов, попов и прочее. Их грады, волости, села, емли, ловли, борти, луга, леса, винограды, сады, мельницы, хуторы свободны от всякой дани и пошлины: ибо все то есть божие; ибо эти люди молитвою своею блюдут нас и наше воинство укрепляют. Да будут они подсудны единому митрополиту, согласно с древним законом их грамотами прежних царей ордынских. Да пребывает митрополит в тихом и кротком житии; да правым сердцем и без печали бога за нас и детей наших.

Кто возьмет что-нибудь у духовных, заплатит втрое; кто дерзнет порицать веру русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрет!» [1313 г.].

Итак, взаимоотношения русских князей с ханом и друг с другом исходили из отношений сюзеренитета-вассалитета. Эти отношения давали ханам право высшего суда над русскими князьями. В частности, в 1290–1294 гг. возникли разногласия между группами князей, объединенных вокруг Ростова с одной стороны, и вокруг Переяславля, Твери и Москвы – с другой. Тохта-хан направил для решения спора Сарайского епископа Михаила. Русские князья были вызваны во Владимир, где их обязали подписать соглашение о мире.

В 1301–1304 гг. вновь возникли разногласия между русскими князьями Даниилом Московским, великим князем Андреем Городецким и Михаилом Ярославовичем Тверским. Наследник Даниила Юрий Данилович и Михаил Тверской предстали перед судом Тохта-хана. В соответствии с судебным решением ярлык был выдан Михаилу Ярославовичу Тверскому.

Аналогичный эпизод с соответствующей выдачей ярлыка был в 1325 г. противоречия московского князя Юрия Даниловича и тверского князя Дмитрия Михайловича закончились тем, что Дмитрий Михайлович в порыве гнева убил в Орде московского князя. Решением ханского суда Дмитрий Михайлович был казнен в Орде.

Золотая Орда пыталась использовать династические противоречия князей и избежать усиления удельных княжеств. В частности, после подавления Иваном Калитой восстания в Твери (1327 г.) ярлык на великокняжеский престол был передан московскому князю только в 1332 г. Несмотря на интриги золотоордынских ханов, Ивану Калите удалось заполучить ярлык, усилить свою власть и избежать вмешательства Орды в русские дела. Мирная передышка длилась около 40 лет. Печальный опыт усобиц, решений ханских судов с последующими разорениями русской земли повлиял на процесс централизации Руси. Юридически отношения между князьями стали регулироваться договорами, а наследование княжеского престола оформлялось в духовных грамотах. Первая духовная грамота-завещание Ивана Калиты показывает пример формирования таких отношений, характеризует уровень оформления документов.

ДУХОВНАЯ ГРАМОТА МОСКОВСКОГО КНЯЗЯ ИВАНА КАЛИТЫ (ОКОЛО 1339 Г.)

Во имя отца и сына и святого духа. Я, грешный, ничтожный раб божий Иван, пишу духовную грамоту, идя в Орду, никем не принуждаем, в здравом своем уме, в полном здоровье. На случай, если бог что решит о моей жизни, даю завещание сыновьям моим и княгине моей.

Завещаю сыновьям своим отчину свою Москву, а раздел учинить им такой. Дал я сыну старшему Семену: Можайск со всеми волостями, Коломну со всеми Коломенскими волостями, Городенку, Мезьшю, Песочную и Середокоротну, Похряне, Устьмерску, Брошевую, Гвоздну, Ивани деревни, Маковец, Левичин, Скульнев, Канев, Гжель, Горетову, Горки, село Астафьевское, село на Северске в Похрянском уезде, село Константиновское, село Орининское, село Островское, село Копотенское, сельцо Микулинское, село Малаховское, село Напрудское у города…

Даю сыну моему Ивану: Звенигород, Кремичну, Рузу, Фоминское, Суходол, Великую слободу, Замошскую слободу, Угож, Ростовцы, Окатьеву слободку, Скирминовское, Тростну, Негучу; а села: Рюховское, село в Замошской слободе, село Семчинское…

Я дал сыну моему Андрею: Лопасню, Северскую, Нарунижское, Серпухов, Нивну, Темну, Голичихи, Щитов, 131 Перемышль, Ростовец, Тухачев; а села: село Талежское, село Серпуховское, село Колбасинское, село Нарское, село Перемышльское, село Битяговское, село Труфоновское, село Ясиновское, село Коломенское, село Ногатинское…

А княгине моей с меньшими детьми даю: Сурожик, Мушкину гору, Радонежское, Бели, Ворю, Черноголовль, на Воре слободку Софроновскую, Вохну, Дейково, Раменье, Данилищеву слободку, Машев, Сельну, Гуслицу, Раменье, что было за княгинею; а села: Михайловское, Луцинское, село у озера, село Родонежское, Дейгунинское, Тыловское, Рогож, Протасьевское, Аристовское, Лопастьпское, Михайловское на Яузе, 2 села Коломенских. А из городских доходов даю княгине моей осмничее, а тамгою и другими доходами городскими поделятся сыновья мои; также и проездными торговыми пошлинами, которые у кого в уезде, то – тому, а оброком городским Васильцева веданья поделятся сыновья мои. А что касается моих бортников и оброчников купленных, то, которые у кого в росписи, то – тому. А если, по моим грехам, татары будут доискиваться каких волостей и отнимут у вас… поделитесь вы опять этими волостями вместо тех. А численных людей пусть ведают сыновья мои сообща, а моими людьми, купленными, в большом свертке, пусть поделятся сыновья мои…

Кроме московских сел, даю сыну моему Семену села свои купленные: село Аваковское в Новгороде на Улале, а другое во Владимире – Борисовское. А села, что я купил, Петровское, Алексинское, Вседобричь и Павловское на Масе (половину купил, а половину выменял у митрополита) и сельца на Масе, что я купил у Афинея, то даю моему сыну Ивану. А что я купил села Варварское и Меловское у Юрьева, что выменял на Матвеищевское село, то даю сыну моему Андрею. А село Павловское (купля бабки нашей) и новое сельцо, что я купил, и Александр святой, что я купил в Костроме, то даю княгине своей.

А село, что я купил в Ростове, – Богородицкое, то отдал Бориску Воркову, если он будет служить какому-либо сыну моему, село будет за ним, а если не будет служить детям моим, пусть отнимут (у него) село.

А сельцо на Кержаче, что я купил у игумена Прокофия, другое Леонтьевское, третье Шараповское, то отдаю святому Александру для своего поминовения. А завещаю тебе, сыну моему Семену, братьев твоих младших и княгиню мою с меньшими детьми…

Следующий эпизод вассально-сюзеренных отношений связан с договором между князьями Дмитрием Ивановичем (донским) и тверским князем Михаилом Александровичем. События 1375 г. дают много интересной информации.

Во-первых, договор раскрывает суть феодального вассалитета-сюзеренитета и дополняет старое законодательство в нормах гражданского и уголовного права.

Во-вторых, с договором связан первый в истории отечественного права прецедент вынесения и исполнения смертного приговора.

Договор («докончание») 1375 г. раскрывает содержание сюзеренных отношений. Войска Дмитрия разгромили тверскую дружину и Михаил Александрович вынужден был подписать не просто мирный договор, но и признать Московского князя своим «старшим братом», то есть сюзереном.

Текст договора содержит ограничения в политике «младшего брата» – не претендовать на владимирское или новгородское княжение, не вступать в отношения с Литвой и впредь не выдавать грамот, противоречащих пунктам подписанного договора. Эта часть документа говорит о могуществе Московского княжества, объединившего большинство Северо-восточной Руси и решавшего политические вопросы без согласования с Ордой.

Некоторые положения договора свидетельствуют об усиливающихся противоречиях Руси и Золотой Орды. Впервые Московский и Тверской князья согласовывали, в каких случаях соглашаться на мир и выплачивать дань («ордынский выход»), а в каких случаях отказывать в выплате.

Документ разграничивал экономические и социальные полномочия Москвы и Твери, говорил о развитии гражданского права, что наглядно в вопросе о Торжке. Этот стратегически важный город, принадлежавший прежде Новгороду, был предметом притязаний Москвы и Твери. В 1332 г. Торжок был окончательно присоединен к Москве, но у Твери остались в Торжке экономические интересы. Поэтому договор решал, что имущественные вопросы в Торжке должны решаться по договорам. В некоторых случаях такие договоры уже были подписаны. Стороны соглашаются с их положениями, ссылаясь на прежние законы Ивана Калиты и других московских князей. В других случаях оговаривается, что собственность князя Михаила и его бояр в Торжке может быть продана по письменному договору. Дмитрий Иванович, договариваясь с «младшим братом», исходил из того, что все обязательства, составленные в Торжке в виде устных договоров («пословицей»), необходимо переоформить в письменные («целованием»). Письменные договоры существовали в форме берестяных (терноватых) грамот. Документ объявляет недействительными сделки, оформленные юридически неправильно или сомнительного происхождения. Новое законодательство запрещает закабалять и вывозить из Торжка холопов («одернь») и регламентирует обязательственные отношения, исходящие из торговых пошлин и налогов. Должников и холопов, сбежавших в Торжок, стороны имели право возвращать самостоятельно. Вводить новые налоги и повинности запрещалось. В уголовном праве за вора и разбойника допускается поручительство, но поручителем не мог быть Новгородец. (В пособии приводится текст договора, положения которого, говорящие об обязательственных отношениях и уголовном праве, необходимо сравнить с соответствующими положениями Русской Правды и Псковской судной грамоты).

Договор имеет большое значение в развитии отечественного законодательства в связи с первым прецедентом вынесения и исполнения смертного приговора за государственное преступление (измену). Предпоследний абзац договора разрешает вассалам Москвы и Твери переходить на службу из одного княжества в другое. При этом вотчины перешедших к новому господину бояр и слуг остаются в ведении того князя, с которым прерваны отношения сюзеренитета-вассалитета. С точки зрения законодательства, боярин Иван Вельяминов и купец Никомат нарушили положения договора. Они попытались склонить Михаила Александровича на продолжение войны с Москвой, обещая при этом помощь Золотой Орды. Более того, Иван Вельяминов и Никомат вступили в сговор с темником Мамаем, а Никомат даже купил у Мамая ярлык для тверского князя на Великое княжение Владимирское. Сам факт покупки ярлыка купцом был вызывающим. Кроме того, действия купца (не боярина и не слуги князя) противоречили объединительной политике Дмитрия Ивановича. Купленный в Орде ярлык не имел юридической силы, так как Мамай не являлся наследником Чингис-хана и узурпировал власть в Орде. Москва не признавала легитимность такого правителя и его юридические документы. Поэтому, когда в 1375 г. Иван Вельяминов и Никомат вернулись в Тверь, они были выданы Москве. Вскоре состоялся суд, по решению которого Иван Вельяминов и Никомат были казнены на Кучковом поле, а их имущество конфисковано. (Аналогичный случай произошел в 1433 г. Боярин Иван Всеволожский перешел на службу к князю Юрию Галицкому, прервав вассалитет с Василием II. Вотчина боярина была конфискована).

Таким образом, договор 1375 г. имел большое значение, так как характеризует исторический период, в целом, и, в частности, свидетельствует о развитии законодательства северо-восточной Руси.

ДОГОВОР ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА С ТВЕРСКИМ ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ МИХАИЛОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ 1375 Г. (ИЗВЛЕЧЕНИЕ)

По благословению отца нашего Алексия, митрополита всея Руси, на сем, брате молодший, князь великий Михаиле Олександрович, целуй ко мне крест, к брату старейшему, князю великому Дмитрию Ивановичи, и к моему брату, князю Володимеру Андреевичю, и к нашей вотчине к Великому Новугороду, и за свои дети, и за свои братиничи.

Имети ти мене собе братом старейшим, а князя володимера, брата моего, братом. А добра ти нам хотети во всем, везде, без хитрости. А што ты слыша ото крестьянина или от поганина о нашем добре или о лисе, а то ти нам поведати въ правду, по целованью, без хитрости.

А князи велиции крестьянстии и ярославьстии с нами один человек. А их ти не обидети. А имешь их обидети нам, дозря их правды, боронитися с ниме отъ тобе с единого. А имут тобе обидети, нам, дозря твоие правды, боронитися с тобою от них с единого.

А где ми буде, брате, пойти на рать, или моему брату, князю Володимеру Ондреевичю, всести ти с нами самому на конь без хитрости. А пошлем воевод, и тобе и своих воевод послати.

А вотчины ти нашие Москвы, и всего великого княженья, и Новагорода Великого, под нами не искати и до живота, и твоим детем, и твоим братаничем.

А людии ти наших московьских, и всего великого княженья, и Новагорода Великого, и новоторъжських блюсти, а не обидети, как и своих. А закладной ти в нашей вотчине, в великом княженьи, не держати, ни грамот не давати.

А имут нас сваживати татарове, и имут давати тобе нашу вотчину, великое княженье, и тобе ся не имати, ни до живота. А имут давати нам твою вотчину Тферь, и нам ся тако же не имати, и до живота.

А в Кашин ти ся не въступати, и что потягло к Кашину, ведает то вотчичь князь Васипеи…

А жити нам, брате, по сей грамоте. А с татары оже будет нам мир, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по думе же. А пойдут на нас татарове, или на тебе, битися нам и тобе с единого всемъ противу их. Иди мы пойдем на них, и тобе с нами с единого пойти на них. …А с Новым ти городом и с Торъжком жити в старине и в миру. А рубеж ти держати С Великим Новьмгородом, и с Торжьком, и зъ пригороды, земли и воды, по старине, как то было при нашем деде, при великом князи при Иване, и при нашем дяди, при великом князи при Семени, и при моем отци, при великом князи при Иване.

…А что еси поймал в Торжку церковное, колоколы, книги, кузнь, что будет у тобе, или у твоих бояръ или в твоей вотчине, то ти все подавати по целованью. …А как еси взял Торжок, а кто ти ся будет продал пословицею новоторжан одернь, или будешь серебро на ком дал пословицею, тех ти отпустити по целованью, а грамоты дерноватый подрати. А что еси привел новгородцевъ и новоторжцев к целованью, а то целованье доловь. …А гостем и торговцем Новагорода Великого, и Торжку, и с пригородеи дати ти путь чист без рубежа сквозе Тферь и Тфервскии волости. А мытов ти новых и пошлин не замышляти. А мыта ти имати и пошлины по старине у новгородцев и у повоторъжцев. А буда с Новымгородом в миру, за холопа, за поручника, за робу, за татя, за розбоиника, за должника не стояти с обе половины.

А кто бояръ и слуг отъехал от нас к тобе, или от тобе к нам, а седа их в нашей вотчине, в великом княженьи, или в твоей вотчине, во Тфери, в ты села нам и тобе не въступатися… А бояром и слугам водным воля… А мыта ти держати и пошлины имати по старой пошлине у наших гостей и у торговцев. А путь им дати чист, как то было при нашем деде, при великом князи при Иване, и при нашем дяди, при великом князи при Семене, и при моем отци, при великом князи при Иване. А мытов ти новых и пошлин не замышляти…

А хто от нас пригонится в твою вотчину за холопом или за должником, а изымает сам, а без пристава, да поставит перед тобою, или перед наместники, или перед волостели, в том вины нет…

Дмитрий Иванович Донской скончался 19 мая 1389 г., оставив перед смертью «духовную грамоту» (завещание). Великий князь справедливо считал, что неудача в войне с Тохтамышем – временное поражение, что борьба с монголо-татарским игом продолжится. В завещании Дмитрий Донской наставлял сыновей жить дружно, передав как «отчину» княжество и великокняжеский владимирский престол своему старшему сыну Василию I. При этом князь проигнорировал ярлык и право ханов распоряжаться русским государством, наделив остальных четырех сыновей значительно меньшими уделами и определив их вассалитет по отношению к старшему брату. Таким образом, единство русской земли и борьба с монголо-татарским игом закреплялась юридически.

Усиление московского княжества при Дмитрии Донском и Василии I проявилось в социально-экономическом развитии Руси, что сказалось на совершенствовании законодательства. В период правления Василия I (1389–1425 гг.) появляются новые законы, дополняющие уже существующее законодательство. Здесь представляются важными уставная грамота митрополита Киприана царевоконстантиновому монастырю (1391 г.), грамота Василия I митрополиту Константину (1403 г.), предсмертное наставление в виде грамоты митрополита Константина Василию I, князьям и боярам (1406 г.) и двинская грамота (1397 г.).

Грамота 1391 г. конкретизирует обязательства крестьян по отношению к монастырю, закладывая основы крепостнического законодательства. Грамота различает обязанности зажиточных «больших людей» и обедневших крестьян-«пешеходцев» и создает прецедент дальнейшего развития таких обязательств. Грамота упоминает пошлину (прежнее законодательство и обычное право) и ставит грамоту вместо устаревшей его формы – пошлины. Кроме того, грамота говорит не только о верви, но и о производственных общинах крестьян – «братчине» и «сыпцине» («ссыпщине»), которая аналогична новгородской «складчине» – также производственной общине или артели.

(В учебном пособии предлагается для анализа текст уставной грамоты).

УСТАВНАЯ ГРАМОТА МИТРОПОЛИТА КИПРИАНА ВЛАДИМИРСКОМУ ЦАРЕВОКОНСТАНТИНОВСКОМУ МОНАСТЫРЮ (ИЗВЛЕЧЕНИЕ) 1391 Г., ОКТЯБРЯ 21

Се яз Киприан митрополит всеа Руси дал есмь ею грамоту монастырю своему святому Костянтину и игумену, что ми били челом сироты монастырские на игумена на Ефрема, так ркучи: наряжает нам, господине, дело не по пошлине, чего, господине, при первых игуменах не бывало, пошлины, господине, у нас емлет, чего иные игумены не имали.

А игумен митрополиту так рек: яз, господине, хожу по старой пошлине, как было при первых игуменех, а здесь, господине, на Москве игумен Царко, тот игуменил у святого Костянтина наперед мене, того, господине, и вопросы. И митрополит послал Окинфа к Царку игумену, занеж тогды Царко неиздоровел, велел вспросити, какова пошлина в святом Констянтине и как людем монастырским дело делати.

И Царко игумен так отвечал Окинфу: при моем игуменстве так было в святом Констянтине; большим людем из монастырских сел церковь наряжати, монастырь и двор тынити, хоромы ставить, игумнов жеребий весь рольи орать взгоном, и сеяти, и пожати, и свести, сено косить десятинами и в двор ввести, ез бити и вешней и зимней, сады оплетать, на невод ходити, пруды прудить, на бобры им в осенине пойти, а истоки им забивати, а на велик день и на Петров день приходят к игумену что у кого в руках.

А пешеходцем из сел к празднику рожь молоти, и хлебы печи, солод молоть, пива варить, на семя рожь молотить, а лен дасть игумен в села, и они прядут сежи и дели неводные наряжают, а дают из сел все люди на праздник яловицу, но одино ва ми, господине, добили челом, а не в пошлину, тремя бараны, и яз их пожаловал за яловицу, занеж ми была не надобе яловица, а по пошлине по старой всегды ходит яловица на празник. А в которое село приедет игумен в братшину и сыпци дают по зобне овса конем игуменовым…

И Киприан митрополит все а руси так рек игумену и христианом монастырским: ходите же вси по моей грамоте, игумен сироты держи, а сироты игумена слушайте, а дело монастырское делайте…

К грамоте Киприана от 1391 г. необходимо добавить, что князь Василий I подтвердил право церкви издавать подобные уставные грамоты, а также церковный суд по аналогичным уставам (пошлинам) в соответствии с номоканоном, начиная с устава древнерусского князя Владимира (см. Учебное пособие по дисциплине «история государства и права России». Часть I). Грамота Василия I гласит: «се аз, князь великий Василий Дмитриевич, размыслив с отцом свои, митрополитом киприаном, возобновляло древние уставы церковные прадеда моего святого владимира и сына его ярослава, согласно греческим номоканонам… в лето [1403 г.]».

Киприан умер в 1406 г., оставив Василию I и всем русским князьям, боярам и духовенству грамоту, по духу аналогичную завещанию Дмитрия Донского. В этой грамоте Киприан не призывал (как обычно писалось в документах такого рода), а требовал от князей, бояр и церкви согласия друг с другом и христианского смирения.

ДВИНСКАЯ СУДНАЯ ГРАМОТА 1397 Г.

Двинская грамота 1397 г. была написана жителям Двинской земли, признавшими себя в том же году подданными московского князя. Грамота имеет большое значение. Во-первых, она вводит наказание смертную казнь за квалифицированное, в данном случае троекратное, воровство. Во-вторых, она дополняет процессуальные нормы Русской Правды. В-третьих, вводит новые статьи в уголовное законодательство. В-четвертых, Двинская грамота свидетельствует о различии новгородских и московских законов, т. к. своими положениями отменяет ранее действовавшее законодательство Двинской земли. Кроме того, грамота свидетельствует о вытеснении из оборота старой денежной единицы – белки и упоминает новую единицу – рубль.

Судная грамота 1397 г. написана характерным стилем того времени и предлагается в переводе Н. М. Карамзина: «Се яз, Великий князь [Василий Дмитриевич], определяю к вам в наместники своего боярина, или двинского, то они должны поступать согласно [этому] предписанию.

Ежели [если] сделается убийство, то сыскать убийцу, если не найдут его, то волость платит наместнику 10 рублей; за рану кровавую 30 белок, за синюю 15 белок; а преступник наказывается особенно [т. е. Дополнительно].

Кто обесчестит боярина словами или ударит, с того взыскивают наместники пеню по чину или роду обиженного.

Вуде [если] драка случится в пиршестве и там же прекратится миром; то наместникам и дворянам нет дела; а если мир сделается уже после, то наместник берет куницу шерстью [куница шерстью, по видимости, золотоордынские денежные знаки в виде кожаных или шерстяных купюр, на которые нанесена ханская печать].

Перепахав или перекосив межу на одном поле или на одном лугу, виновный дает барана, за перепаханную межу сельскую 30 белок, за княжескую 120 белок; но его не вязать. Вообще, все судимые, дающие поруку [залог] остаются свободны. С человека, скованного, дворянам судейским не просить ничего; всякое обещание в таком случае недействительно.

У кого найдется краденное, но кто сведет с себя татьбу и доищется вора: тому нет наказания. Вор же платит в первый раз цену украденного, за преступление вторичное наказывается тяжкого денежного пенею, а в третий раз виселецею. Тать во всяком случае должен быть заклеймен.

Уличенный в самосуде платит 4 рубля; а самосуд есть то, когда [горожанин] или [землевладелец], схватит татя, отпустит его за деньги, а наместники об этом узнают.

Кто, будучи вызываем к суду, не явится, на то наместники дают грамоту правую бессудную или обвинительную.

Господин, ударив холопа своего и нечаянно убив до смерти, не ответствует за то перед наместником.

В тяжбах со всякого рубля наместнику полтина [половина рубля – позднее 50 копеек. До XVII в. единого весового и метрического номинала не имела, изготавливалась или из меди, или рубль разрезался на половину].