Текст книги "Нобели. Становление нефтяной промышленности в России"

После 1879 года, когда Бильдерлинг и Нобель, выполнив все условия аренды и получив свою, очень немалую, прибыль, сдали заводы обратно государству, их арендовал еще на 5 лет Гуго Стандершельд. Он еще более развил производство, запустил прокатный цех и в 1884 году передал в казну ультрасовременное полностью обустроенное и самодостаточное успешное оборонное предприятие.

Людвиг к тому времени уже всей душой отдался новому предприятию, которое совершенно неожиданно и непостижимым образом вылилось из ижевской эпопеи.

Часть III

Прикладная история

Виною всему оказался брат Роберт.

Старшего из братьев съедал жесточайший комплекс неполноценности, оба младших брата это прекрасно видели и осознавали. Людвиг платил ему очень большие деньги, надеясь, что брат, с их помощью, сможет наладить собственное успешное дело. И Роберт правда постоянно вкладывался в разные мероприятия, одно хуже другого. Самыми крупными его авантюрами были закупка крупной партии железа в надежде потом продать его на строительство Севастопольского тоннеля и добыча сырого глицерина под Казанью для нужд Альфредовых предприятий. Обе эти схемы быстро лопнули, в очередной раз сожрав все капиталы семьи Роберта. Вскоре ему надоела жизнь в Петербурге.

– Я никогда не научусь жить в таком болоте, – говорил он родным и друзьям все чаще.

– Вернетесь на родину? – спрашивали его.

– Скорее, поеду на Кавказ. Там климат для моего здоровья замечательный. Да и простора для дел там больше.

Наконец, Людвиг придумал ему подходящее направление для применения сил. После того, как Ижевский завод начал выпуск винтовок, перед ним стал вопрос, откуда брать приклады. Хорошее, твердое дерево приходилось закупать за границей по немаленьким ценам. Между тем, если бы Роберту удалось организовать их производство, он был бы сразу обеспечен крупным заказом в полмиллиона единиц. По всем расчетам, подходящий материал можно было взять как раз на Кавказе, где издавна культивировалось необходимое для оружейного дела в меру твердое и достаточно недорогое ореховое дерево. Но для этого Роберт сначала должен был посетить главные оружейные компании Швейцарии, Австрии и Франции, ознакомиться с хитростями «прикладостроения», а уж потом – ехать на Кавказ и выбирать подходящие рощи. Деньги на обустройство предприятия Людвиг обещал выделить из собственных капиталов. В своем письме, ставшем своеобразным напутствием, даваемым младшим братом старшему, он в январе 1873 года писал:

«Дорогой мой брат Роберт!

Тебе предстоит важное мероприятие, и я очень хочу, чтобы оно наконец принесло тебе независимость и удовлетворение. Предприятие это исключительно коммерческое, то есть, именно такое, как тебе хотелось и о чем ты не раз говорил. Сбывается твоя старинная мечта посетить места, где произрастает ореховое дерево. Твое трудолюбие и внимательность, вместе с исключительной способностью страстно и энергично браться за всякое новое дело, представляются мне хорошей гарантией того, что я поступаю правильно, ручаясь за тебя для успеха нашего предприятия, которое вполне может обеспечить и твое собственное будущее.

Я же буду искренне рад, если это наше начинание окажется успешным и даст тебе основание для радости и подарит уверенность в завтрашнем дне. Как бы ни складывались наши взаимоотношения, должен без лишней скромности сказать, что моими поступками и устремлениями всегда двигало желание поддерживать согласие и братскую любовь между нами и нашими семьями. Как и любые люди, все мы совершали ошибки, у всех нас были просчеты, но они ни в коем случае не касались чувств, которые нас объединяли, и чувства эти будут источником нашей силы и успехов, если мы будем идти навстречу друг другу, если будем вместе трудиться на благо наших семей и во имя доброй славы, которой фамилия Нобелей всегда славилась.

Будь здоров!

С надеждой на любовь и добрую память,

твой брат Людвиг».

Роберт взялся за дело со всем, присущем ему энтузиазмом. Людвиг был прав: впрягаясь в новый бизнес старший из братьев как будто бы начинал жизнь заново. Он отдавался ему всей душей и всеми силами. В отличие от младших братьев, которые были типичными стайерами и стратегами, устремленными в отдаленное будущее, Роберт являл собой пример настоящего спринтера, легко берущего короткие дистанции, но быстро выдыхающегося, терявшего интерес к достижению финиша. Его жизнь была чередой все новых стартов, каждый из которых потенциально мог привести к победе, вот только взять этот старт надо было правильно.

Проведя в каждой из трех стран по месяцу он в марте посетил в Париже Альфреда, у которого к тому времени уже было 15 заводов в самых разных частях света. Следом он заехал в Люцерн[88]88
  Люцерн – город в Швейцарии, в центре Швейцарского плато, столица одноимённого немецкоязычного кантона Люцерн и административного района Люцерн. Город находится на берегу озера Люцерн.


[Закрыть] и оттуда уже отправился в Баку, где планировал построить свой ореховый завод. Но, прежде, чем ехать в сам город, Роберт решил найти хороших поставщиков дерева, а возможно и купить сразу подходящую ореховую рощу. Поиски заняли несколько месяцев, в течение которых энтузиазм и вера в светлое ореховое будущее постепенно сходили на нет. «Грецкий орех, который произрастает в кавказских лесах, или слишком стар для того, чтобы дать качественную древесину, или, напротив, слишком молод и незрел, – писал он в сентябре в своем очередном отчете Людвигу. – Если же дерево находится в нужном возрасте, то оно, как правило, приведено людьми, совершенно о нем не заботящимися, в совершенно непригодное состояние. Здесь спокойно отрубают ветку крупного хорошего дерева для того, чтобы использовать ее в качестве дров или с другой целью, после чего в эту большую, нанесенную дереву и ничем не защищенную рану, попадает дождевая вода, которая по стволу доходит до самых корней и вызывает внутреннее гниение древесины. …В казенных лесах деревья, которым удалось избегнуть вырубки, таким образом полностью подточены изнутри. Поэтому, от мысли о том, что хорошую ореховую древесину можно получать отсюда, нам придется отказаться». За время своей экспедиции Роберту удалось найти лишь одного хозяина, тщательно ухаживавшего за своей ореховой рощей, но он мог поставлять не больше полусотни стволов в год, что для крупномасштабного производства было совсем недостаточно.

Проведя в командировке почти год Роберт вернулся в Петербург. Людвиг выдал ему за потраченное время и за выведанные на чужих предприятиях ружейные секреты 25 000 рублей. Конечно, такие деньги жгли старшему Нобелю карман и уже в начале 1874 года он вновь отправился на Кавказ. Возможно – для того, чтобы поискать новые подходящие древесные источники, а возможно для того, чтобы реализовать план, который уже давно, еще с финских времен, зрел в его голове.

Плохо забытое новое

С нефтью человечество было знакомо уже давно. За 6000 лет до нашей эры ее уже добывали на берегах Евфрата[89]89
  Евфрат – река в Турции, Сирии и Ираке, самая крупная в Западной Азии.


[Закрыть] и использовали в качестве топлива. О ее применении можно прочесть даже в Ветхом Завете:

А между тем слуги царя, ввергшие их, не переставали разжигать печь нефтью, смолою, паклею и хворостом,

и поднимался пламень над печью на сорок девять локтей

и вырывался, и сожигал тех из Халдеев, которых достигал около печи.[90]90
  Книга пророка Даниила 3:46.


[Закрыть]

Тяжелые и густые нефтяные битумы хорошо использовались в строительстве, древние эскулапы лечили нефтью самые различные болячки, а в Египте она была одним из важнейших компонентов составов для бальзамирования усопших фараонов и прочих важных господ. В русских летописях XVI века можно встретить упоминание о «густе горючей воде», которую купцы привезли в Москву Борису Годунову с реки Ухта. Добывать тогда ее было не в пример легче, чем теперь. Это сейчас нефтяникам приходится бурить скважины километровой глубины для того, чтобы добраться до новых природных заначек. Еще каких-то 200 лет назад ее, в буквальном смысле слова, черпали ведрами из колодцев. «Влево от большой дороги, ведущей из Баку, против деревни Балаханы, разбросано несколько неглубоких колодцев, нигде по всей площади не слышно свиста паровой машины, не видно никакой работы, никакого оживления и вообще ничего такого, что показывало бы знакомство обитателей или владельцев этой местности с усовершенствованными техническими приемами работы, а, напротив, на всем лежит какая-то печать примитивности. Нефть вычерпывается из колодцев кожаными мешками – бурдюками – с помощью веревок, перекинутых через блок и привязанных к лошади. Перевозится она в кожаных же мешках на двухколесных арбах туземной конструкции, с высокими трехаршинными[91]91
  Аршин – 0,7112 метра, соответственно диаметр колеса превышал 2 метра.


[Закрыть] колесами, приспособленными к езде по песчаной местности. Только на окраине местности, как бы случайно попавшей не на свое место одиноко торчат две высокие буровые вышки, да и в тех, словно для полной гармонии с окружающею тишиною и монотонностью, приостановлены все работы. Что же касается до самых нефтяных колодцев, то они находится на этой площади в том же виде, как завещали их потомству персидские владыки и Бакинские ханы. Научное знание не прикасалось к ним и не нарушало их девственной неприкосновенности вплоть до 31 декабря 1872 года, когда кончилось продолжительное и тяжелое для промышленности царство откупа», – так описывал типичный нефтяной прииск первой половины XIX века Виктор Иванович Рагозин[92]92
  Рагозин Виктор Иванович (1833–1901), инженер, предприниматель, нижегородский первой гильдии купец. Член «Земли и воли» 1860-х гг. В 1870-х гг. один из первых организаторов нефтяной промышленности в России, строитель нефтеперерабатывающих заводов в Балахне (1877) и селе Константиново Нижегородской губернии (1879).


[Закрыть] в своей книге «Нефть и нефтяная промышленность». Сам Рагозин был выдающимся человеком, совмещавшим в себе удачливого, расчетливого купца и талантливого инженера. Выпускник физико-математического факультета Петербургского университета он довольно успешно совмещал науку с производством и торговлей. Кроме первой в мире судостроительной верфи, на которой серийно строились пока еще деревянные танкеры, купец так же построил несколько заводов по выработке машинных масел – «олигонафтов». Масло на них «выгонялось» из мазута по разработанной лично Рагозиным технологии. Качество его было настолько высоким, что, несмотря на в три раза большую, чем обычно, цену, спрос на него был выше, чем на дешевые американские суррогаты. В 1880 г Петербургский технологический институт присвоил купцу Рагозину почетное звание «инженер-технолог».

В России сырая нефть использовалась как мощное наружное лекарственное средство и как хороший смазочный материал. В 1823 году крепостные графини Паниной, братья Дубинины[93]93
  Дубинин Василий Алексеевич (1788-нет сведений), Дубинин Герасим Алексеевич (1794-нет сведений), Дубинин Макар Алексеевич (1805–1847). Ныне в г. Грозном есть улица «Братьев Дубининых».


[Закрыть], переселенные из села Нижний Ландих Владимирской губернии, построили на Северном Кавказе первый завод по перегонке нефти. Завод по «очищения черной нефти из грубого её состояния в тонкобелую», несмотря на то, что создавался отнюдь не инженерами, а простыми крепостными смолокурами, был устроен технологически достаточно сложно: «нефтяной источник, находящийся в направлении Стараюрта и Мамакайюрта, в 10 верстах от крепости Грозной… Источник даёт в день 20 вёдер нефти, из которой приготовляется, в устроенном близ источника помещении, чистое горное масло. Остающийся от перегонки асфальт тут же употребляется вместо топлива под аппаратами для перегонки…. При произведении топки внизу кирпичной печи, устроенной с поддувалом, нефть вытягивается через воду в трубу, в которой очищается и делается белою нефтью и таковой вытекает трубою же в ведро, коей получается из 40 вёдер черной нефти 16 вёдер, а в кубе остаётся за угаром четырёх вёдер 20 вёдер густой чёрной нефти», – так описал предприятие Дубининых объезжавший Кавказ «для исследования свойств минеральных источников» российский химик-минералог Иосиф Герман[94]94
  Герман Иосиф Рудольф (Ганс Рудольф) (1805-79), российский химик и минералог, член-корреспондент Петербургской АН (1831). По происхождению немец, с 1827 – в России. Открыл (1836) и исследовал минералы ирит и осмит. Составил и опубликовал (1859) первую в мире сводку урановых минералов.


[Закрыть]. Братья производили пригодное для освещения масло, однако для развития дела и коммерческого успеха им не хватало оборотных средств, о чем они в августе 1846 жаловались кавказскому наместнику, графу Воронцову: «..Мы подали полковнику Принцу объяснение, в котором, изложив кратко начало наших трудов в усовершенствовании способа очищения черной натуральной нефти в белую, в обучении тому ремеслу армян и других русских людей, в распространении того занятия здесь на Кавказе и в вывозе сего материала в течение 20 лет многими тысячами пудов во внутрь России… просили (Принца) для усиления деятельности нашей дозволить нам попользоваться из казенных источников в течение пяти лет черною нефтью ежегодно до 60 бочек безденежно, или исходатайствовать нам помощь выдачей из казны 7 000 рублей серебром на 10 лет без процентов. А что действительно мы первые завели в Моздоке очищение нефти, обучали других людей и такое производство распространяем с 1823 года, в том представили письменные свидетельства тамошнего местного начальства и городских жителей….. Его превосходительство г. Начальник Кавказской области генерал-лейтенант Гурко сам спросил у нас, какие нужны средства или пособия по предмету развития нефтяного промысла; напоследок же в предписании полковнику Принцу дал знать во всем противное, что по состоянию нефтяных источников Кавказского линейного казачьего войска он разрешить не может отпуска из них безденежно нефти, а об оказании нам денежного пособия от казны не может ходатайствовать, потому что не уверен, чтобы Правительство на оное согласилось…». По приказу Воронцова, управляющий медицинской частью на Кавказе Эраст Андреевский провел экспертизу дубининского фотогена и составил о нем прекрасное заключение, в котором, в частности, говорилось: «…Труды и усилия Дубининых к развитию столь важной отрасли промышленности заслуживают внимания и поощрения правительства…..Мое мнение всегда было, что нефть имеет большую будущность; требование белой нефти для аптек, вероятно, со временем увеличится, а техническое употребление оной будет еще важнее». За труды наместник представил Василия Дубинина к награждению серебряной медалью на Владимирской ленте, какую тот и получил 13 октября 1847 года. Однако ни денег, ни нефти, ничего другого братья не получили и к 1850 году свернули свое производство. Но одним из результатов их работы стало падение цен на фотоген со 120 до 40 рублей за пуд.

Несмотря на то, что добывать первую нефть было легко, объемы добычи этой «легкой» нефти были крайне малы, и продавать ее аптекарям, как средство «от головной и зубной боли, глухоты, нарушений пищеварения, глистов, ревматизма, водянки, а также для заживления ран на спине лошадей и мулов» малыми фармацевтическими порциями было гораздо выгоднее, чем заводчикам в качестве топлива.

Для того, чтобы удовлетворить растущие потребности человечества в керосине, необходимо было найти богатые источники нефти. Они были найдены 27 августа 1859 года, когда сын американского фермера из штата Нью-Йорк, отставной кондуктор Эдвин Дрейк[95]95
  Эдвин Лорентайн Дрейк (англ. Edwin Laurentine Drake, известный как Полковник Дрейк, 29 марта 1819, Гринвилл, шт. Нью-Йорк – 9 ноября 1880, Бетлехем, Пенсильвания) – американский нефтяник, которому обычно приписывают первенство в вопросе о производстве разведочного бурения в поисках нефти в США.


[Закрыть], представлявшийся полковником, не смотря на то, что никакого отношения к армии никогда не имел, после года безуспешных поисков, пробурил недалеко от глухой пенсильванской деревушки Тайтусвиль[96]96
  Тайтусвиль – городок в Кроуфорд Кантри, Пенсильвания, США. Известен как место бурения первых нефтяных сквазжин.


[Закрыть] первую нефтеносную скважину. Хотя, на самом деле, все началось несколько раньше, в 1853 году, когда американский юрист Джордж Биссел, интересовавшийся нефтью уже давно, заметил, что в Пенсильвании на поверхности рек частенько можно встретить маслянистые сгустки, напоминающие нефть. Заказанный им известному химику Бенджамину Силлимэну[97]97
  Бенджамин Силлимэн (Benjamin Silliman, 8 августа 1779 – 24 ноября 1864) – американский химик, профессор Йельского университета, специализировавшийся в области перегонки нефтепродуктов.


[Закрыть] анализ показал, что похожее на нефть вещество на самом деле является нефтью, причем весьма приличного качества. Одним из основных продавцов «медицинской» нефти был Самуэль Кир, тот самый, о котором мы уже немножко говорили и который в те времена был еще солеваром. Силлимэну он рассказал, что нефть была для него сначала побочным продуктом. Соленую воду он добывал из пробуренных артезианских скважин, но она часто оказывалась загрязнена нефтяными примесями, которые перед вываркой приходилось удалять путем длительного отстоя. Сначала Кир уничтожал вредную нефть, а потом догадался продавать ее как медицинский препарат. Массированная рекламная компания сделала свое дело и «Целебный петролеум Кира», помогавший от холеры, болезни почек и бронхита быстро нашел своего потребителя. Более того, торговля черным зельем оказалась гораздо более выгодной, чем производство соли, и вскоре из вспомогательного бизнеса превратилась в основной.

Теперь Биссел знал уже две вещи. Первое: в Пенсильвании есть хорошая нефть и, судя по всему, ее там немало. И второе: добывать ее можно пробурив скважину, типа артезианской. Оставалось только найти человека, который взялся бы это сделать. Вот этим-то человеком и оказался фальшивый полковник Эдвин Дрейк. Биссел, уже успевший тогда в паре в приятелем, Джонатаном Ивлетом организовать первую нефтяную компанию «Сенека Ойл», познакомился с Дрейком в гостинице в Тайтусвиле. Компании требовался геологоразведчик, который мог бы свободно колесить по стране, а у бывшего кондуктора было право бесплатного пользования железнодорожным транспортом и явно авантюристический склад характера. Дрейк согласился работать на Биссела за 1000 долларов в год, купил установку для бурения артезианских и соляных скважин от компании «Пенсильвания Рок Ойл» и начал бурение тут же, буквально в двух милях от Тайтусвиля, вниз по течению реки Ойл Крик, в водах которой нефти было слишком много, что видно даже из названия (oil – «нефть», «масло»). Полтора года бурения привели к тому, что вера в успех постепенно пропала у всех, кроме Дрейка. В конце концов, в августе 1859 года «полковнику» было приказано свернуть работы, расплатиться по всем счетам и сдать оборудование в главный офис «Сенека Ойл». Распоряжение это дошло до Эдвина спустя несколько часов после того, как из его скважины, пробуренной до глубины 69 футов (примерно 23 метра), пошла нефть.

За следующие два года она принесла людям, финансировавшим авантюру Дрейка, по 15 000 долларов на каждый вложенный доллар. В Пенсильванию ринулось великое множество охотников за черным золотом, к концу 1859 года тут уже было пробурено 75 рабочих скважин, в 1860 их количество выросло до 2000, а в 1861 здесь забил первый нефтяной фонтан. Объемы добычи были столь велики, что всего за год цена барреля[98]98
  Американский нефтяной баррель равен 158,988 литрам. Таков был объем стандартной бочки, использовавшейся для перевозки и хранения нефти.


[Закрыть] упала с 10 долларов до 10 центов. Вместе с добычей естественно развивалась и переработка. В 1863 году 24-летний бухгалтер и торговец зерном Джон Рокфеллер[99]99
  Джон Д́висон Рокфеллер (англ. John Davison Rockefeller; 1839, Ричфорд, штат Нью-Йорк – 1937, Ормонд Бич, Флорида) – американский предприниматель, филантроп, первый «долларовый» миллиардер в истории человечества.


[Закрыть] поставил недалеко от Кливленда, штат Огайо, первый свой нефтеперегонный завод. Спустя два года он стал хозяином крупного месторождения нефти, а еще спустя пять лет, совместно с братом Уильямом и Генри Флэглером[100]100
  Генри Моррисон Флэглер (Henry Morrison Flagler, 2 января 1830 – 20 мая 1913), – американский железнодорожный магнат, крупный землевладелец, основной партнер Джона Рокфеллера. Известен как отец Майами и основатель Палм-Бич, штат Флорида.


[Закрыть], основал «Стандарт Ойл компани» (Standard Oil Company), которая довольно быстро прибрала к рукам 9/10 американской нефтедобычи. К 1881 году компания, имя которой уже просто считалось синонимом американской нефтянки, была преобразована в трест «Стандарт Ойл траст» (Standard Oil Trust). А к 1911 году его империя, которая включала в себя уже далеко не только нефтяные месторождения и перерабатывающие заводы, но и банки, железные дороги, журналы и газеты, промышленные предприятия, торговые компании, и даже целые рабочие городки, разрослась настолько, что ее существование в таком колоссальном виде стало угрожать национальной безопасности США. Спасая страну, Верховный Суд США принудительно разделил нефтяную империю Рокфеллера на пять частей, которые известны нам и сейчас, правда, под другими именами. Standard Oil New-Jersy – как Exxon, Standard Oil New-York – как Mobil, Standard Oil California – как Chevron, Standard Oil Indiana – как Amoco и Standard Oil Ohio – как BP America. В 1913 г. подконтрольные Рокфеллеру капиталы оценивались в 17,5 миллиардов долларов.

В России вплоть до 1870-х годов добыча нефти велась по откупной системе. Откупщик, титулярный советник Иван Мирзоев (на самом деле – Ованес Мирзоян) платил в казну ежегодный взнос порядка 100 000 рублей за право единоличной разработки всех, считавшихся казенными, нефтяных месторождений Кавказа. Только в 1872 году были высочайше утверждены «Правила об отдаче в частные руки казенных нефтяных источников Кавказского и Закавказского края, состоящих в откупном содержании». Главными лоббистами отмены откупов были, со стороны интеллигенции, Дмитрий Иванович Менделеев, и, со стороны бизнеса, миллионер, купец первой гильдии Василий Кокорев[101]101
  Василий Александрович Кокорев (23 апреля 1817, Солигалич – 22 апреля 1889, Санкт-Петербург) – русский предприниматель и меценат, купец первой гильдии, почётный член Академии художеств (1889).


[Закрыть]. Последний был когда-то солеваром, потом разбогател на винных откупах (читай – производстве и продаже водки) и стал главным российским водочником. Еще в конце 1850-х он организовал «Закаспийское торговое товарищество», которому дозволялась торговля нефтепродуктами, и построил в Сураханах, недалеко от Баку, крупнейший в мире завод по производству «фотонафтиля» («свет нефтяного вещества»), который суть был тем же керосином. Когда у Кокорева спрашивали, зачем он, водочник, полез в этот совершенно новый бизнес, он отвечал:

– А что? Хитрого ничего нету, там гонишь – горилка, здесь гонишь – горючка, а на рубль – два у меня всегда накрут будет!

Василий Александрович Кокорев

В 1864 году пуд сурахановского «фотонафтиля» стоил 4,5 рубля, но при транспортировке в Москву цена поднималась до 6 рублей.

В декабре 1872 года российское правительство провело первые торги нефтяными участками. Велись они по закрытой системе, а месторождение передавалось тому, кто предлагал наибольшую цену. Участвовавший в торгах Виктор Рагозин, в своих воспоминаниях, описал разгоревшиеся на торгах страсти: «Кокорев в компании с Губониным[102]102
  Петр Ионович Губонин (1825, деревня Борисово Федосьинской волости Коломенского уезда Московской губернии Российская империя – 1894) – купец I гильдии, строитель железных дорог, промышленник и меценат. Сын каменщика, по словам министра финансов России Витте, Пётр Губонин «представлял собой толстопуза, простого русского мужика с большим здравым смыслом, но почти без всякого образования». Состояние Губонина оценивалось примерно в 20 миллионов рублей.


[Закрыть] старался на торгах предлагать такие цены на все более или менее выдающиеся группы, чтобы бывший откупщик Мирзоев не мог приобрести ни одной из них и остался бы без нефти. И действительно, на первых двух торгах все цены Мирзоева были значительно ниже кокоревских, и группа за группой отходила к его счастливым соперникам. Мирзоев, имея два громадных фотогенных завода и обширную фотогеновую торговлю, действительно рисковал остаться без нефти, и потому на третьих торгах за одну группу, на которой перед тем им была заложена буровая скважина, давшая значительное количество нефти (первоначальная цена которой была 114 562 рубля), предложил 925 000 рублей, а Кокорев только 600 000. Группа осталась за Мирзоевым, но дорого ему обошлась. Борьба Мирзоева и Кокорева увлекла и других. Они тоже надбавляли значительно цены, увеличили затраты на покупку групп и тем ослабили свои средства для предстоявшей разработки источников». За эти торги государственная казна получила около 3 000 000 рублей серебром – в шесть раз больше того, на что рассчитывала. Основные месторождения были распределены между владельцами:

Кокоревым и Губониным, затратившими 1 323 550 рублей

Мирзоевым, затратившим 1 221 520 рублей

Кузенами Александром Ивановичем Бенкендорфами и Петром Петровичем Муромцевым, вложившими 103 749 рублей

купцом Степаном Лионозовым, 24 910 рублей

товариществом «Халафи (Вермишев и Кº)», 11 722 рублей

товариществом «Соучастников», 18 581 рубль

Все эти участки были проданы на Балахнах – самом богатом из разведанных месторождений. Участки в Сабунчи, Раманах, Биби-Эйбат и Сураханах были разбиты на меленькие участки и проданы по цене от 1000 до 1500 рублей за десятину. На Кавказе началась нефтяная лихорадка. В Баку под заводы для перегонки добываемой нефти использовали любые помещения, у которых часто даже не было крыши. Некогда красивейший город, которым за полтора десятилетия до описываемых событий восхищался Александр Дюма, весь укутался в клубы черного дыма, везде была сажа и копоть. Дошло до того, что в самом начале 1873 года местная администрация категорически запретила всяческую переработку нефти на территории в радиусе двух километров от города. И тут же совсем рядом с Баку возникло образование, тут же получившее название «Черный город». Уже к концу года в нем работало около 80 заводов, а к концу десятилетия их количество выросло до 200. Заводы, большей частью, были крайне примитивными. Состояли они из трех отделений: перегонного, где находился вмазанный в печь перегонный куб, рассчитанный на 100–200 пудов нефти, холодильного и очистного. Персонал такого завода был так же невелик и состоял так же из трех человек – по одному на отделение. Нефтеносные участки раскупались как горячие пирожки, причем покупали их уже даже не десятинами, а квадратными саженями[103]103
  1 сажень = 2,1336 метра.


[Закрыть], чтобы можно было просто начать копать или бурить.

Нефтяной завод «Товарищества братьев Нобель» в Баку

В больших количествах буровые установки на Кавказе начали появляться в 1873 году, хотя первую скважину Мирзоев пробурил здесь еще в 1869 году. Нефти он тогда не получил. Когда бур дошел до отметки 64 метра, из скважины пошел газ, песок и вода. Все это сопровождалось страшнейшим шумом, который до смерти напугал бурильную бригаду. Входившие в нее татары решив, что они потревожили земных духов, быстро забили ее песком и камнями. Первую действующую нефтеносную скважину тот же Мирзоев пробурил двумя годами позже, а через несколько лет количество буровых в окрестностях Баку уже трудно было сосчитать.

На первых скважинах технология бурения была крайне примитивной. Первым делом на месте строилась башня высотой 8-11 метров. Далее в земле выкапывался шурф глубиной около 2 метров, который обкладывался деревянным срубом. Сверху настилался пол с отверстием под скважину. Наверху башни закреплялся блок, через который перебрасывался канат, один конец которого крепился к лебедке, а второй – к специальной втулке. Буровой инструмент состоял из штанг квадратного сечения и долота. Штанги скреплялись между собой, с долотом и со втулкой винтовым соединением. Собранная и привинченная к втулке штанга с долотом опускалась в шурф, после чего буровики надевали на штангу ключ, наподобие гаечного, и начинали его крутить, надавливая вниз. После того, как такой бур проходил 30–50 сантиметров, его извлекали, очищали скважину, после чего наращенный уже бур вводили обратно и продолжали работу. За день приходилось вытаскивать бур 2–3 раза, а скважина глубиной 50 метров бурилась несколько месяцев.

Но в первой половине 1870-х годов буровых на Кавказе не было нужно. До нефти не добуривались, а именно докапывались. Рылся простой колодец, точно такой же, какой роют в поисках воды, только тут доходили не до водоносных, а до нефтеносных горизонтов после чего вырытый колодец довольно быстро наполнялся черной нефтяной жижей.