Текст книги "Русский след. История Нобелевской премии"

Но, стремясь связно описать нитроглицериновый и динамитный путь Альфреда, мы забежали сильно вперед. Пора вернуться ко второй половине 1860-х.

Парализованный Эммануил не мог и не желал смириться со своим лежачим положением. Нобель-старший продолжал изобретать и фантазировать. Одно из самых замечательных своих поздних изобретений он описал в 1870 году в тоненькой брошюре, озаглавленной по-рудбековски многозначительно: «Попытка создания новой отрасли промышленности для противодействия эмиграционному оттоку населения вследствие растущей в настоящее время безработицы». Сырьем для этой отрасли, по Нобелю, должны были стать древесные опилки и стружки.

По замыслу изобретателя, для производства этого волшебного сырья следовало опилки и стружки уложить слоями так, чтобы их волокна были переплетены, и получившиеся листы под давлением склеить горячим паром. Сегодняшний читатель без труда узнает в описанном материале фанеру и древесно-стружечную плиту.

Чтобы люди поверили в новый материал, сделанный фактически из отходов, он должен был быть качественным, а этого можно было достичь только путем создания специализированного производства, оборудованного специальными железными машинами. И Нобель тут же, в той же брошюре, набросал кучу идей о том, как должны быть устроены эти машины и даже приложил их чертежи. Кроме того, он привел список предметов и устройств, какие можно было бы изготовить с применением нового материала. Список этот был снабжен весьма подробным описанием и рисунками предметов, и он не менее интересен, чем сама идея производства фанеры.

Вот только несколько позиций из списка:

1. «Прямоугольные коробки, ящики, сундуки, чемоданы, рамы и детские коляски»

2. «Трубы для транспортировки воды, газа, а также для отправки писем и посылок[16]16
  Самая настоящая пневмопочта.


[Закрыть]»

3. «Трубы для перевозки гробов с трупами из города к месту непосредственного захоронения»

4. «Материалы для различных строительных потребностей, как то: паркета, кровли, двойных стенок с теплоизолирующем пространством»

5. «Этот материал будет особенно полезен для строительства передвижных домов, которые могли бы стать важной статьей шведского экспорта, особенно в места, подверженные частым землетрясениям»

6. «… для производства гробов, сочетающих в себе дешевизну и легкость с красотой и функциональностью. Они могут быть устроены таким образом, чтобы человек, если он вернется к жизни, мог бы открыть крышку изнутри, со специальными воздушными отверстиями для дыхания и шнурком для звонка»

7. «Для изготовления легких и элегантных корзин»

8. «Для безопасного скольжения при пересечении мест с тонким льдом»

9. «Для больших и малых вагонов» и так далее.

Но и этими его идеями никто не заинтересовался.

Эммануил Нобель умер 3 сентября 1872 года в возрасте 71 года. На момент смерти его состояние было оценено в 28 701 шведскую крону, большая часть которых приходилась на акции «Нитроглицерин АБ».

Андриетта пережила мужа на 17 лет. После смерти она оставила наследникам 840 000 крон, размещенных для сохранности более чем в десяти различных банках.

Но, несмотря на успех бизнеса Альфреда, главным среди семейных предприятий пока было дело Людвига. В середине 1860-х его завод получил крупный государственный заказ на переделку старых, заряжавшихся со ствола, 6-линейных винтовок на системы Карле и Крнка[17]17
  Система Карле подразумевала использование патрона с бумажной гильзой, Крнка – с металлической.


[Закрыть], заряжавшиеся с казенной части.

К заказу Нобель подошел творчески: впервые в России он применил принцип взаимозаменяемости деталей, ставший чуть не революционным в отечественной промышленности, внедрил машинную формовку, когда формы для литья изготавливаются не вручную, а специальными аппаратами. При выполнении другого военного заказа, от артиллерийского ведомства, он использовал весьма оригинальную технологию крепления медного пояска на корпусе артиллерийского снаряда.

В скором времени Нобели стали одними из главных поставщиков стрелкового оружия для российской армии. Положение их еще более укрепилось после победы на Всероссийской выставке 1870 года.

В каталоге выставки о заводе Нобелей было сказано: «Завод существует с 1862 г. Годовое производство – 1 млн рублей. На заводе действуют три паровые машины, станков ручных – до 400 шт., горнов – 15 шт. Рабочих – до 1000 человек». Основу его экспозиции на выставке составляли «…чугунные печи системы Гернье, цилиндры из закаленного чугуна для плавающих мостов, артиллерийские снаряды из сталисто-закаленного и обыкновенного чугуна».

По итогам выставки «Санкт-Петербургскому первой гильдии купцу» Людвигу Нобелю была присуждена высшая награда – «право изображения на вывесках и изделиях государственного герба …за отличное выполнение выставленных машин, за хорошую машинную выделку ружейных частей, за снаряды и валки из быстро охлажденного чугуна, за обширность производства и за похвальную известность, приобретенную экспонентом, аккуратным и точным выполнением выпускаемых с завода предметов». Сверх того, император Александр II всемилостивейше пожаловал верному шведу орден Святой Анны 3-й степени, девизом которого было «Любящим справедливость, благочестие, веру».

В конце десятилетия в большом доме Нобелей на Сампсоньевской набережной жили Людвиг Нобель, его жена Мина и четверо детей, из которых трое, Эммануэль, Карл и Анна, были законными и один – внебрачный, Яльмар Круссель. Он переехал к отцу уже подростком. В семье он жил на правах ближайшего родственника, учился вместе с Эммануэлем и Карлом в Техническом училище немецкого города Бармен, но Людвига всю жизнь называл «дядей».

В 1869 году Мина умерла при родах. Через пару лет Людвиг почти на год уехал за границу, на французскую Ривьеру. Но кроме детей и няньки его в этой поездке сопровождала еще одна дама – двадцатидвухлетняя Эдла (в девичестве Коллин, но теперь уже Нобель).

Конечно, оставлять на долгое время без хорошего присмотра завод было никак нельзя, и Людвиг попросил помощи у брата Роберта. Тому уже давно надоело работать на младшего брата. Кроме того, он жаловался, что этот дурацкий завод в Винтервикене, с его строжайшей дисциплиной и постоянным риском взлететь на воздух, вводит его в «болезненное состояние». Предложение Людвига поуправлять огромным механическим и литейным производством пришлось ему как нельзя по душе. Кроме того, он втайне надеялся, что брат надолго задержится за границей.

Эдла Нобель (урожденная Коллин)

Это сейчас люди отдыхают на курорте от двух недель до месяца, тогда же время отдыха вполне могло доходить до пяти лет, а то и до десятилетия. Другое время, другие нравы, только на дорогу мог уйти месяц, а раз так, то был прямой смысл растянуть время отдыха до максимума. Плюс к этому, Людвиг мог просто не хотеть возвращаться туда, где ему все напоминало о умершей первой жене.

Однако надежды Роберта не оправдались: заграничный «медовый месяц» Людвига и Эдлы продлился даже меньше года. Вернувшись в Петербург, Людвиг нашел оставленный на старшего брата завод в отменном состоянии. Он похвалил Роберта и даже выписал ему премиальные.

К тому времени перед Людвигом Нобелем стояла новая большая задача – перезапуск государственного Ижевского оружейного завода.

По сравнению со старыми ружьями, производимые на предприятии Нобелей системы Карле и Крнка были несомненным шагом вперед, но не особенно большим, ибо к тому времени в Европе и в Америке уже вовсю использовались значительно более продвинутые образцы. Поэтому еще в 1868 году российское правительство заказало заводу Кольта 30 000 винтовок системы Хайрема Бердана и 7,5 миллиона патронов к ним.

Это сейчас слово «берданка» ассоциируется с чем-то дряхлым и безнадежно устаревшим. Тогда же винтовка системы Бердана была настоящим чудом военной техники, тем, что сейчас называется «высокотехнологичным оружием».

Сам инженер Хайрем Бердан, увлекавшийся до войны спортивной стрельбой, прославился во время Гражданской войны в США тем, что создал одно из первых в мире снайперских подразделений. Именно за это ему присвоили звание полковника, хотя до того он профессиональным военным не был.

Газеты того времени писали: «Снайперы Бердана, без сомнения, уничтожили больше солдат противника, чем любое другое подразделение армии северян». Солдаты полковника были одеты в специальную пеструю форму, незаметную на фоне окружающей природы, у них за плечами были особые рюкзаки из воловьей кожи, они умели прекрасно маскироваться и выжидать наиболее удачного момента для выстрела. Они знали, как «пристрелять» к точке суперточную длинноствольную винтовку с прекрасно отрегулированным прицелом.

Возможно, одним из источников этого мастерства была легендарная трусость Хайрема. Один из лучших стрелков США, по воспоминанием военных, с ним связанных, покидал поле боя и прятался, едва заслышав свист вражеских пуль. В конце концов, за поведение, недостойное офицерского звания, его отдали под трибунал.

После отставки он занялся усовершенствованием стрелкового оружия и достиг в этом деле потрясающих успехов. Уж кому, как не ему, были известны недостатки современных ружей. Для его снайперов самым сложным был процесс перезарядки. Даже используя ружье, заряжаемое патроном с казенной части, весьма неудобно было лежа переламывать ствол, чтобы вставить в него новый патрон. Поэтому важной задачей было создать конструкцию, в которой процесс перезарядки был бы не связан с изменением геометрии оружия. Бердан создал такую конструкцию, разработав затворный механизм.

Затвор в винтовке Бердана откидывался вперед и вверх, открывая доступ к патроннику, если это было после выстрела – из патронника извлекалась металлическая гильза, на ее место вставлялся новый патрон и затвор закрывал его обратно, одновременно взводя приводящую в действие ударный механизм спиральную пружину. Перезарядить винтовку можно было и на бегу, и лежа, даже почти не сбивая прицел.

У Бердана получилось великолепное (по тем временам) и недорогое ружье. Несмотря на это, американская армия отказалась брать его на вооружение. Возможно, тут сказалась дурная слава конструктора. Однако это не помешало российским эмиссарам Горлову и Гунису присмотреться к прогрессивному вооружению. Конструкция им понравилась, единственное, о чем они попросили изобретателя, так это уменьшить калибр винтовки с 4,5 линии до 4,2. Полковник с радостью согласился на переделку и выполнил ее в самый короткий срок.

А уже в 1869 году Хайрем лично приехал в Россию с тем, чтобы предложить российскому правительству новый вариант своей винтовки. «Малокалиберная винтовка Бердана № 2» за счет усовершенствованного продольно-скользящего затвора и экстрактора, выкидывавшего отстреленные гильзы из патронника, имела большую скорострельность, ее было легче перезаряжать, разбирать, чистить, и при всем этом она была более дешевой в производстве.

Естественно, правительство сразу заключило с американским полковником в отставке договор и, немного изменив конструкцию, приняло на вооружение пехотный, драгунский и казачий варианты Бердана-2. В 1870 году, по распоряжению Александра II, на оружейном заводе в Бирмингеме было заказано 30 000 новых берданок. Чтобы не зависеть от иностранных поставок, было принято решение организовать производство Бердана-2 в родном отечестве, на Ижевском оружейном заводе.

Проблема была в том, что завод, будучи одним из крупнейших оружейных заводов империи, с точки зрения современных технологий не отвечал требованиям времени. Оборудование безнадежно устарело, здания цехов требовали капитального ремонта, расположенный рядом железоделательный завод давал металл крайне низкого качества, поэтому оружейная сталь в основном закупалась за границей.

До недавнего времени основным и единственным плюсом, позволявшим предприятию держаться на плаву, была дешевая, почти бесплатная крепостная рабочая сила, кстати, достаточно квалифицированная. Однако после отмены крепостного права и подписания в 1866 году особого «положения о перечислении в гражданское ведомство приписанных у Ижевскому заводу людей», все работники «увольнялись навсегда от обязательных работ» и получали права свободных крестьян с отведением на душу до 8 десятин[18]18
  1 десятина примерно равна 1,1 гектара.


[Закрыть] пахотной земли.

Старые рабочие, в основной массе, остались на заводе, поскольку отказываться от известной уже рабочей специальности было неразумно, тем более, что ветераны, проработавшие на предприятии более 20 лет, по тому же положению, освобождались пожизненно от всех податей и повинностей, но вот приток новых рабочих сильно уменьшился. Все это сильно мешало «исправляющему должность помощника командира завода по искусственной части» капитану (дослужившемуся потом до генеральского чина) Морицу Стандершельду исполнить государственный заказ.

Переоборудование завода стоило огромных денег, к которым надо было прибавить средства, необходимые для найма рабочей силы. К таким расходам государственный бюджет готов не был, и правительство решило пойти на экономический эксперимент: сдать завод в аренду с тем, чтобы арендатор, в обмен на крупный государственный заказ, предполагавший крупную прибыль, провел за свой счет полное переоборудование предприятия. И тут в полной мере пригодилось то наследство, которое оставил сыновьям в Петербурге Эммануил Нобель.

Еще в 1867 году Главное артиллерийское управление командировало в Америку и в Англию для изучения оружейного дела молодого полковника артиллерии Петра Бильдерлинга, с отцом которого некогда был дружен Эммануил Нобель. После возвращения ему, уже как специалисту, предложили семилетнюю аренду Ижевского завода вместе с государственным заказом на 200 000 новых берданских винтовок и 500 000 ружейных стволов, которые нужно было изготовить в течение шести лет и сдать государству по фиксированной цене 3 рубля 60 копеек за ствол.

Для успешной модернизации предприятие необходимо было оснастить современными станками, и Бильдерлинг сразу вспомнил о Людвиге, которому и предложил войти в дело на равных правах. Делу способствовало еще и то, что бывший руководитель завода, старший брат Морица Стандершельда генерал Карл Август Стандершельд, был тем самым шведоговорящим финном Карлом Августом Стандершельдом, которого русское правительство некогда приставило к непредсказуемому Эммануилу Нобелю в качестве экономического советника и наблюдателя.

Деловые отношения с ним не ограничивались Ижевским заводом. В середине 1860-х Карл вместе с Людвигом выкупили под Тулой железорудное месторождение, причем две трети суммы, более 175 000 рублей, вложил Нобель. Но месторождение оказалось небогатым, компаньоны разрабатывали его семь лет, после чего законсервировали. Всего из тульской руды на заводе Людвига было отлито примерно 2000 тонн чугуна.

Нельзя сказать, чтобы Ижевский завод был таким уж простым проектом, тем более что одним из условий аренды была также модернизация передаваемого арендаторам «в нагрузку» старого железоделательного завода, который по окончании аренды нужно было со всем новым оборудованием сдать обратно в казну безвозмездно. Однако Людвиг посчитал дело стоящим затрат и, дав согласие, одновременно предложил поучаствовать в нем и Роберту. Однако старший брат, несмотря на спекулятивную натуру, категорически отказался участвовать в «ижевской авантюре». Людвиг переложил на него заботы о реализации гражданской продукции завода в Санкт-Петербурге, а сам занялся Ижевском.

На завод были откомандированы лучшие кадры «Людвига Нобеля», специально для его нужд сам Людвиг вместе со своими ведущими инженерами и конструкторами спроектировал более 70 станков, прессов и паровых молотов, которые изготовлялись на петербургском заводе, а на литейном заводе были установлены новейшие печи, работавшие по системе французского инженера Пьера-Эмиля Мартена. Изготовленное Нобелем оборудование вовсе не было повтором чего-то уже существующего, по большей части это была совершенно новая и крайне оригинальная техника.

Об одном из сконструированных лично Людвигом станков в книге «Механический завод Людвиг Нобель. 1862-1912» рассказывалось: «Среди них нельзя не упомянуть об остроумном станке для нарезки дорожек в стволе, изобретенном Людвигом Нобелем. Станок этот по конструкции был втрое легче, проще и дешевле английских и бельгийских, причем работа на нем была лучше, так как благодаря большей устойчивости резца кропотливая работа нарезки стволов, сопряженная с большим браком, значительно упрощалась».

А вот что сказал про другое, тоже нобелевское устройство главный инспектор Морского технического комитета генерал-майор Иван Зарубин: «При постройке больших машин заводу необходим был для крупных поковок и большой паровой молот; и такой молот был спроектирован, выстроен и пущен в ход на самом заводе. В чертеже молота была введена входившая больше и больше в дело трубчатая система. Молот этот был весом 5 тонн, и вместо того, как делал тогда Морисон, родоначальник паровых молотов, чтобы устроить его на двух чугунных ногах, Нобель делал его на одной ноге, склепанной из листового железа; молот такого устройства давал большое удобство для ковки крупных вещей… Все работы, которые он выпускал со своего теперешнего завода, всегда отличались полнейшим вниманием в техническом отношении и высокой степенью отделки».

В самый кратчайший срок были отремонтированы производственные корпуса, проведена телеграфная связь с Санкт-Петербургом и внутренние телефонные линии, а по территории проложено внутреннее железнодорожное сообщение. Для таких масштабных работ Нобелю требовались кредиты, которые иностранцу в России было получить отнюдь не просто. Поручителем за него выступил Бильдерлинг, с его помощью деньги были получены под смехотворные шесть процентов. Правда, пришлось заплатить еще пять процентов в качестве страхового взноса.

Спустя год после начала аренды завод выпустил первые берданки. Качество их отвечало самым высоким стандартам: на испытаниях стволы, изготовленные уже из местной стали, в холодном состоянии сплетались в жгуты, гнулись в спирали и даже завязывались в узлы. Постепенно производство новых ружей было поднято с 7000 до 80 000 в год. За такую масштабную модернизацию предприятия Людвиг был в 1875 году награжден орденом Святой Анны 2 степени «в награду подвигов, совершаемых на поприще государственной службы».

Завод Людвига Нобеля в Ижевске

В апреле 1876 года в Болгарии, находившейся под властью Османской империи, вспыхнуло национально-освободительное восстание. Спустя месяц оно было с невиданной жестокостью подавленно турецкими войсками.

Еще до окончания восстания русский консул в Эдрине князь Алексей Церетели докладывал российскому правительству, что турки полностью уничтожили огромное количество деревень и сел, в которых проживало более 75 000 человек. Точное количество погибших неизвестно, так как турецкое правительство не очень приветствовало подобные подсчеты, но, по данным историков, их было никак не меньше 30 000 человек.

Российская империя, покровительствовавшая угнетенным православным народам, не могла пройти мимо такого преступления и потребовала от Турции ответа. Которого не последовало. Вот тут у России появился реальный шанс взять реванш за позорное поражение в Крымской войне, тем более что европейские страны уже не планировали вступать в военные действия, сами пораженные жестокостью вчерашних союзников, а Россия, напротив, набрала неплохую коалицию из славянских государств.

В апреле следующего, 1877 года, Российская империя объявила Турции войну, захватила Шипкинский перевал, после двухмесячной осады взяла Плевну и вышла на Константинополь. В марте 1878-го война закончилась победой Российской армии, вооруженной уже нобелевским оружием.

К 1876 году завод уже успел передать военному министерству 240 000 стволов, а в военный 1878 год, работая на полную мощность, он сумел выдать 162 455 берданок. Такого количества он не выпускал ни до, ни после того.

Интересно, что за все время аренды ни Бильдерлинг, ни Нобель так ни разу в Ижевск и не приехали. Это не так удивительно: от Санкт-Петербурга до Ижевска было более 1800 верст пути, причем от ближайшей железнодорожной станции до завода – более 800 километров, так что просто на дорогу до завода могло уйти несколько недель, каких в запасе у деловых людей просто не было.

Работами они руководили на расстоянии, через постав ленного ими управляющего Гуго Роберта Стандершельда, племянника Морица и Карла Стандершельдов. При нем, естественно с подачи Людвига, которого многие предприниматели вообще считали социалистом, на заводе была организована касса взаимопомощи, пополняемая частично из рабочих взносов, а частично – процентами от общей прибыли, перестали использовать труд детей в возрасте до двенадцати лет, да и тех, что старше, брали только на легкие работы типа «подай – поднеси», а рабочий день был снижен с четырнадцати до десяти с половиной часов.

Рабочим и служащим ижевского и петербургского заводов впервые в России начали выплачивать ежегодные премии, размер которых зависел от величины прибыли. И там, и там Людвиг категорически запретил выдавать часть заработной платы «натурой» – продуктами вещами и прочим, что делалось (по весьма завышенным ценам) на большинстве российских предприятий и считалось нормой.

Для служащих были установлены твердые оклады, рабочие же получали зарплату в зависимости от выработки. В Ижевске для желающих рабочих была организована бесплатная школа, дававшая неплохое образование, а из зарплат служащих один процент перечислялся на финансирование технического училища. Гуго докладывал в Петербург, что если раньше рабочие даже на церковные службы приходили в лаптях и в обмотках, то теперь все имеют хорошую обувь, мужчины прилично одеты, а некоторые жены рабочих уже прогуливаются по улицам в нарядных, пышных платьях и с солнечными зонтиками.

В самой войне Людвиг выступал лишь как поставщик вооружения, а вот Бильдерлинг принимал самое непосредственное участие: под болгарским Рущуком он командовал осадной батареей, был тяжело контужен и ранен в ногу и награжден орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами и золотой саблей, полученной из рук самого Александра II. Старшему сыну Людвига, Эмануэлю, удалось поприсутствовать при капитуляции защищавшего город Осман-паши, в ознаменование чего он был награжден Георгиевской лентой, которую всю жизнь носил с особенной гордостью.

К окончанию срока аренды Ижевский завод, превращенный Бильдерлингом и Нобелями в образцовое европейское оборонное предприятие, за год, кроме 80 000 винтовок Бердана, производил 100 000 оружейных стволов для Тульского оружейного завода, 130 000 пудов (более 2100 тонн) стали и 75 000 пудов (1230 тонн) железа. Всего армии было поставлено 453 455 винтовок, при этом стоимость одной берданки была снижена с 27 до 21 рубля, стволов же для тульского и сестрорецкого оружейных заводов было произведено на 300 000 больше, чем планировалось. Предприятие теперь не просто не нуждалось в импортном металле, оно стало одним из крупных российских его поставщиков.

В 1878 году на заводе начали производство высококачественной инструментальной стали, получившей первую премию на Всероссийской выставке в Москве в 1882 году. Кроме того, нобелевские заводы поставили в российские арсеналы 350 000 четырехфунтовых[19]19
  1 русский артиллерийский фунт равен 0,4914 килограмма.


[Закрыть] (около двух килограммов) и более 80 000 девятифунтовых (около 4,5 килограмма) шрапнелевых снарядов, более 200 000 гранат, 450 пушечных лафетов, множество патронных станков, машин для производства пороха и опреснительных установок. И, конечно, Санкт-Петербургский завод продолжал выпускать столь любимые Нобелями подводные и сухопутные мины, правда теперь они уже не входили в список основных продуктов.

Фактически единственным видом гражданской продукции на заводе Людвига остались тележные оси и колеса. Нобелевские колеса имели довольно сложную конструкцию, защиту от песка и грязи и не требовали частой смазки. В этой области Людвиг был безусловным российским монополистом. Мало того, нобелевские колеса, рассчитанные на наше бездорожье, пользовались большой популярностью и в Европе. Вполне можно сказать, что кареты того времени, построенные на шасси от Нобеля, воспринимались в мире так же, как сейчас воспринимаются хорошие внедорожники.

В России крупные колесные торговые склады от Людвига Нобеля были оборудованы в Петербурге, Москве, Одессе, Симферополе, Баку, Тифлисе (Тбилиси), в Сибири, Польше, Финляндии. Колесные представительства были во многих крупных европейских странах. «За широкое развитие машиностроительного дела, специальное изготовление высокого достоинства механических приборов и распространение в России высокого качества насосов, изготавливаемых по американскому типу Блэка, а также за прекрасную работу осей, бандажей и других экипажных частей из русского железа, при усовершенствовании производства, совершенно прекратившего ввоз осей из-за границы», Людвиг получил на Всероссийской промышленно-художественной выставке 1882 года в Москве второго Императорского двуглавого орла.

После 1879 года, когда Бильдерлинг и Нобель, выполнив все условия аренды и получив свою, очень немалую, прибыль, сдали заводы обратно государству, их арендовал еще на 5 лет Гуго Стандершельд. Он еще более развил производство, запустил прокатный цех и в 1884 году передал в казну ультрасовременное, полностью обустроенное и самодостаточное успешное оборонное предприятие.

Людвиг к тому времени уже всей душой отдался новому увлечению, которое совершенно неожиданно и непостижимым образом родилось из «ижевской эпопеи».