Текст книги "Картина мира в мифах древнего Китая"

2.2. Физическая природа

Богом земли у древних китайцев был Хоу-ту (Емин). Он был потомком бога воды (разливов и потопа) Гунгу-на. Мифологи делают отсюда вывод о рождении земли из водной стихии. Э. М. Яншина в связи с этим пишет:

«В мифологии Гунгуна как божества разливов и потопа этот мотив легко объясняется представлениями о первичности водяной стихии, из которой (или которой) рождалось божество земли» (Янш. С. 132).

В период зарождения китайских мифов, как предполагает Э. М. Яншина, богиней земли была Нюйва. Она выступала в этот период в разных ролях – демиурга вселенной, создательницы богов и первых людей, богиней бракосочетания и др. Среди этих ролей была и роль прародительницы земли и богини плодородия. В этом случае она олицетворяла самоё землю.

Э. М. Яншина писала: «Именно богиня, олицетворявшая, возможно, саму мать-землю, мыслившаяся лоном всей природы, её естественной прародительницей (матерью), и могла выступать в подобной роли» (Янш. С. 132).

Земля – обитель людей. Её исчезновение означает и их исчезновение. Такое исчезновение им грозило во время великого потопа. В борьбе с ним свою роль сыграла земля. Мифотворцы приписали ей чудотворные свойства.

Потоп, раскинувшийся на всю Поднебесную, наслал на людей сам Хуан-ди в наказание за их грехи. На помощь людям пришёл Гунь – внук Хуан-ди. У него было человеколюбивое сердце. Он пожалел людей. Его мольбы о спасении людей от повсеместного наводнения, обращённые к владыке вселенной, не имели успеха. Он решил сам остановить потоп.

Гунь не знал, как остановить потоп. Неожиданно он встретил сову и черепаху. Между Гунем и ими состоялся такой диалог:

«– Усмирить наводнение – это вещь нетрудная, – сказали в один голос сова и черепаха.

– Но как это сделать? – поспешно спросил Гунь.

– Ты знаешь, что в небесном дворце есть сокровище, которое называется сижан?

– Слышал, но не знаю, что это такое.

– Сижан – это кусок земли, который может увеличиваться беспредельно. Он кажется не больше обычного комка. А если бросить его на землю, этот маленький кусочек сразу же вырастает и образует горы и дамбы. Этой землей можно засыпать воды, и потоп прекратится.

– А где хранится сижан?

– Это самая ценная вещь небесного правителя. Мы можем узнать, где она лежит. А разве ты хочешь её украсть?

– Да, – ответил Гунь, – я готов сделать это!

– А ты не боишься, что дед тебя жестоко накажет?

– А ну его, – ответил Гунь и печально рассмеялся» (Юань. С. 166–167).

Сижан охранялся свирепыми духами, но Гунь сумел его достать. Он взял его с собой и опустился с ним на землю, чтобы, подобно греческому Прометею, помочь людям. Ему это удалось! Он остановил потоп:

«Раздобыв сижан, Гунь тотчас же спустился на землю и начал строить дамбы, чтобы спасти народ от наводнения. Сижан был волшебный, из этого маленького кусочка вырастали горы и дамбы. Наводнение стало спадать, вода высыхала и впитывалась в землю, постепенно следы наводнения совсем исчезли, и перед взором открывался сплошной зелёный луг. Люди, жившие на верхушках деревьев, начали вылезать из своих гнёзд; жившие в горах, стали выходить из пещер. На их иссохших лицах опять появились улыбки, они испытывали глубокую благодарность и любовь к Гуню. Люди уже готовились продолжать свои прерванные занятия на многострадальной земле» (там же. С. 167).

Но недолго радовались люди. Верховный владыка был разгневан на своего внука, подобно тому, как Зевс был разгневан на Прометея за то, что он принёс людям огонь с Олимпа. Хуан-ди приказал богу огня Чжужуну убить Гуня и забрать саморастущую землю на небо. Бог огня так и поступил.

«Он (Хуан-ди. – В. Д.) вскипел злобой, узнав, что в небесном государстве появился такой бунтовщик, тем более что это был его собственный внук. Он тотчас послал на землю бога огня Чжужуна, который на Горе птичьих перьев убил Гуня и забрал сижан… Наводнение снова усилилось, и вода опять залила всю землю. Надежды людей не сбылись: они по-прежнему страдали от голода и холода, оплакивали своё несчастье и жалели Гуня, пожертвовавшего для них жизнью» (Юань. С. 176).

Юй, сын Гуня, стал использовать сижан, саморастущую землю, для усмирения потопа умнее, чем его отец:

«Он действовал умнее, чем его отец. С помощью сижана он сооружал дамбы, чтобы преградить дорогу воде. Он приказывал большой чёрной черепахе следовать за ним с сижаном на спине. Так он завалил самые глубокие потоки и расширил участки суши, на которой могли жить люди» (Юань. С. 171).

После усмирения потопа Юй измерил поверхность земли. Открылась любопыная картина:

«После усмирения потопа Юй решил измерить поверхность земли. Он приказал сделать это своим подручным – богам Дач-жану и Шухаю. Один шёл с востока на запад и насчитал двести миллионов тридцать три тысячи пятьсот ли (ли – 400 м. – В. Д.) и семьдесят пять шагов, другой шёл с запада на восток и насчитал столько же, ни на шаг больше, ни на шаг меньше. Таким образом, земля, на которой мы живём, во времена Юя была квадратной, подобно куску соевого творога. Пучин и озёр размерами более трёхсот жэней насчитывалось двести миллионов тридцать три тысячи пятьсот пятьдесят девять. Чтобы засыпать их, Юй употреблял сижан. В некоторых местах он насыпал лишку, и там образовались знаменитые горы» (Юань. С. 178).

Богом воды у древних китайцев был Гунгун. Он слыл злым духом:

«Гунгун слыл на небе злым духом, у него было лицо человека и тело змеи, голова его была покрыта красными волосами, он был невежественный и злой. У него был сановник, по имени Сянлю, самый главный его помощник, который имел девять голов с человеческими лицами и синее тело змеи, жестокий и жадный» (Юань. С. 50).

Свою злобную сущность Гунгун во всей красе показал в ситуации с Юем – великим усмирителем потопа. Хуан-ди решил помогать Юю в его грандиозном деле. Но Гунгун взбунтовался против самого верховного правителя. Он не выполнил приказ Хуан-ди остановить потоп. Напротив, он стал насылать на землю новые потоки воды. Вот как выглядел великий потоп:

«Бурлят и пенятся разлившиеся воды, и разрушают всё вокруг, окружают горы, заливают холмы и поднимаются до небес, и тяжко стонут внизу люди» (Янш. С. 150).

Юю пришлось вступить в битву с Гунгуном. В этой битве победил Юй. Гунгун обратился в бегство.

У Гунгуна был слуга – Сянлю (Сянъяо). Это было страшное чудовище. Вот как оно описано в «Книге гор и морей»:

«[У него] девять голов, змеиное туловище, свёрнутое в клубок. Кормится [он] в девяти землях. Где он плевал и испражнялся, образовались родники и озёра. [Смрад от него] был нестерпим. Никакие животные не могли [там] жить. Юй, запрудив воды потопа, убил Саньяо. Его кровь издавала такое зловоние, что в тех местах не могли расти злаки. Земля так увлажнилась [кровью], что жить было невыносимо» (Янш. С. 160).

Не таким злобным, как Гунгун, был Юйцян – бог моря. Он был также и богом ветра. Злым он был в роли бога ветра. «Когда же Юйцян являлся в образе бога моря, он был сравнительно добрым и подобно «сухопутным рыбам» имел тело рыбы, руки, ноги и восседал на двух драконах» (Юань. С. 54).

Далее автор этих слов объясняет, почему же у него было тело рыбы. «Дело в том, что первоначально он был рыбой в большом Северном море и звали её Гунь, что значит «рыба кит». Кит был огромен, нельзя даже сказать, во сколько тысяч ли. Он мог вдруг закачаться и превратиться в птицу пэн, огромного злого феникса. Он был так велик, что одна спина его простиралась неизвестно на сколько тысяч ли. Разгневавшись, он улетал, и два его чёрных крыла затмевали небо наподобие туч, простиравшихся до горизонта» (там же).

Среди богов водной стихии у китайцев самым заметным, пожалуй, был бог реки Хэ-бо:

«По преданию, Хэ-бо утонул, переправляясь через реку, и стал богом реки. В другом предании говорится, что, проглотив волшебное лекарство, он попал в воду и сделался бессмертным. Хэ-бо был очень красив: высокого роста с белым лицом, у него был хвост, как у рыбы линъюй из Северного моря. Он любил ездить на водной колеснице, запряжённой драконами, с навесом из листьев лотоса и развлекаться с девами Девяти рек» (Юань. С.149). Цюй Юань ярко описал вольную жизнь Хэ-бо в оде «Повелителю рек»:

 
Дух! Палаты твои
Чешуёй серебристой покрыты,
Твой дворец – из жемчужин,
Ворота – из раковин красных.
О зачем, повелитель,
Живёшь ты в воде постоянно,
Оседлав черепаху,
Летающих рыб догоняешь,
Играешь с наядами в реках
И плывёшь по быстрым потокам»
 

(Юань. С. 149]

В подчинении у Хэ-бо были свои воины и чиновники:

«У Хэ-бо – правителя водного царства – было в распоряжении много воинов и чиновников. Об обычных солдатах-креветках и крабах-полководцах не стоит даже и говорить. Можно упомянуть лишь о его главных слугах, таких, как дракон чжу-полун. (Это он, как говорилось выше, забавлял музыкой небесного правителя.) Люди называли его «посланцем Хэ-бо». Были у Хэ-бо черепаха, называемая «приближённой Хэ-бо», и каракатица – «служка Хэ-бо». Они часто выходили на поверхность, собирали различные «политические» новости и любовные сплетни и докладывали Хэ-бо» (там же. С. 153).

Как и Гунгун, Хэ-бо был злым богом. Он топил людей. Вот почему небесный стрелок И вступил с ним в борьбу. Хэ-бо выжил, но потерял левый глаз:

«Хэ-бо узнавал от своих посланников много такого, что ранило его душу и вызывало гнев. Не сдерживая злобы, он решил пойти и проверить всё сам. Он боялся отважного героя И, убившего девять солнц, и не осмеливался появиться открыто, а превратился в белого дракона и стал плавать по реке. Но он выдал себя тем, что поднял громадные волны, затопившие оба берега и погубившие невинных людей. Стрелок И скоро понял, что перед вим Хэ-бо. Он рассердился на него за поступок, недостойный правителя водного царства, открыто пустил стрелу и угодил Хэ-бо прямо в левый глаз» (Юань. С. 153).

Люди страшились злодеяний Хэ-бо. Вот почему они приносили ему жертвы. В качестве этих жертв выступали красивые девушки. Их топили в реке, чтобы они стали невестами Хэ-бо. Подобные жертвы приносили духам всех больших рек. Вот как, например, обстояло дело с духом реки Янцзы:

«Дух реки Янцзы каждый год выбирал себе в жёны двух молодых девушек. Он был сладострастен и жаден, как и Хэ-бо. Если ему что-нибудь приходилось не по вкусу, он поднимал громадные до неба волны, вызывая наводнение. Людям жилось очень тяжело. Каждый год, согласно обычаю, приходилось давать деньги устроителям свадьбы и выбирать девушек для сладострастного речного божества» (Юань. С. 188).

Обряд потопления невест был чрезвычайно распространён в древнем Китае. Вот как его описал Сым Цянь (145-87 гг. до н. э.) в «Исторических записках»:

«Жрицы ходят по домам, высматривают красивых девушек и говорят: «Она должна стать женой Повелителя Реки». Тогда [её] сватают, моют ей голову и тело, наряжают её в новые одежды из расшитого тяжёлого и лёгкого шёлка. Она отдыхает и постится. Для поста ей устраивают на берегу реки помещение: разбивают шатёр из жёлтого и пурпурного шёлка. Девушка живёт там, и [последние] десять дней её кормят мясом буйвола, рисом и поят вином. Торжественно румянят и белят, усаживают на брачное ложе, покрытое циновками, и спускают на воду. Она проплывает десятки ли, затем тонет» (Янш. С. 100).

Мифотворцы наделяли воду чудотворными свойствами. В стране Чжунбэй находился Хулин – гора-сосуд с чудесной водой:

«Она была похожа на громадный кувшин для засолки или мочения овощей. Из этой огромной горы вытекал поток, разделявшийся на равнине на множество ручьёв. Поток назывался Шэньфэнь – Божественная влага. Вода в нём была ароматной, сладкой и обладала ещё одним драгоценным качеством – ею можно было насытиться. Несколько глотков воды из потока утоляли голод и жажду. Выпьешь побольше – опьянеешь и будешь спать десять дней беспробудно» (Юань. С. 177–178).

Древние китайцы задумывались над вопросом о том, почему моря не переполняются от воды, которую в них несут многочисленные реки. Ответ на этот вопрос даёт миф о водяной пропасти Гуйсуй – бездне, куда стекалась «лишняя» вода. Благодаря этой бездне, уровень воды в реках и морях остаётся более или менее одинаковым.

В Гуйсуй плавало пять священных гор – Дайюй, Юаньцзяо, Фанху, Инчжоу, Пэнлай. Поскольку Гуйсуй не имела дна, эти горы, несмотря на свою непомерную тяжесть, были, как айсберги, плавающими. На их вершинах жили бессмертные. Отсутствие опор могло привести к столкновению священных гор и гибели бессмертных.

Небесный владыка приказал Юйцяну найти способ закрепить священные горы. Бог моря нашёл такой способ: «Юйцян незамедлительно послал в пропасть Гуйсуй пятнадцать черепах, чтобы они поддерживали пять священных гор. Одна черепаха держала на голове гору, а две других поддерживали её» (Юань. С. 55).

В китайских мифах нет бога воздуха, но есть бог ветра. Им был Юйцян. Но он был не только богом ветра, но и богом моря. Он чередовал свои божественные функции: он выступал то в роли бога моря, то в роли бога ветра. Когда он был богом моря, он был сравнительно добрым. Ситуация менялась, когда он оказывался богом ветра. У Юань Кэ читаем:

«Когда он являлся в образе духа ветра, это было страшное божество с ликом человека и телом птицы, из ушей у него свисали две синие змеи, а ещё двух он топтал ногами. Стоило ему взмахнуть огромными крыльями, как поднимался страшный ураган. Ветер нёс болезни и мор; у тех, кого он настигал, появлялись язвы, и они умирали» (Юань. С. 54).

Юйцян – бог-оборотень: «Каждый год зимой, когда течения в морях меняют своё направление, он из Северного моря отправлялся в Южное, из рыбы превращался в птицу, из бога моря – в бога ветра. И когда поднимался ревущий и стонущий, леденящий и пронизывающий до костей северный ветер, это значило, что дунул превратившийся в огромную птицу Юйцян, бог моря. Когда он превращался в птицу и вылетал из Северного моря, то одним взмахом крыльев вздымал огромные, доходившие до неба морские волны высотою в три тысячи ли» (Юань. С. 54).

Ветер могло насылать божество Тайфэн. С помощью ветра оно наказывало порочных людей. К таким людям относился Кун Цзя – правитель из династии Ся:

«Больше всего Кун Цзя любил охоту. Однажды он с большой свитой всадников и колесниц, с соколами и собаками отправился охотиться к горе Дуньянфу. На горе жило доброе божество Тайфэн. Оно очень не любило глупого правителя за его беспорядочную жизнь и вызвало сильный ветер, поднимавший песок и камни. Небо и земля потемнели, Кун Цзя и его свита сбились с дороги и потеряли друг друга» (там же. С. 210).

На этот раз всё обошлось. Но с воспитанником Кун Цзя вышла другая история:

«Однажды этот юноша забавлялся во дворце в оружейном зале. Неожиданно поднялся сильный ветер, который стал рвать тяжёлый полог. Балки здания перестали служить опорой и с грохотом обрушились на подставку для оружия. Перепуганный юноша хотел убежать, но падающий топор ударил его по лодыжке и отрубил ногу» (там же. С. 211).

Древнекитайские мифы создавались по преимуществу двумя племенами – чжоусцами и иньцами. Между ними в некоторых случаях мы обнаруживаем противоречия. Так, у первых богом солнца был Янь-ди, а у вторых – Сихэ.

Сихэ была женой иньского верховного владыки Ди-дзюня. Она родила от него десять сыновей-солнц. Они жили на огромном дереве фусан в Янгу – Долине света. Каждый день они освещали Поднебесную по очереди. Но однажды произошло страшное бедствие:

«Однажды, как говорит предание, во времена правления Яо на небе появились сразу десять солнц. На земле началась страшная засуха. И опечалился тогда великий правитель. Как ужасно было это зрелище! Весь небосвод был заполнен солнцами, на земле нельзя было отыскать даже клочка тени. Зной сжигал посевы и так накалял землю, что плавились камни и металлы. В жилах людей чуть не закипала кровь, было невозможно дышать, иссякли съестные припасы. Люди страдали от жестокого голода» (Юань. С. 139).

Что произошло? Почему на небе оказалось не одно солнце, а сразу десять? Братья-солнца отказались освещать землю поодиночке:

«Радостно резвясь, сыновья-солнца разлетелись по всему безграничному небосводу. Мать, сидя в колеснице, в волнении кричала на них, однако озорные и непослушные сыновья не обращали внимания на крики матери. Собравшись вместе, пользуясь неограниченной свободой и предаваясь необузданному веселью, они установили для себя новый порядок. Каждый день они поднимались вместе, больше не желая разлучаться» (там же. С. 140).

Яо, император Поднебесной, призвал на помощь Небесного владыку. Тот отправил на землю небесного стрелка И. Не было ни на небе, ни на земле стрелка, который бы превосходил И в меткости. Сама природа способствовала его стрелковому мастерству: левая рука у него была длиннее правой. Вот как этот чудо-стрелок разделался с первым солнцем:

«Стрелок вышел на середину площади, снял из-за спины красный лук, вынул из колчана белую стрелу, натянул тетиву до отказа, прицелился в огненный шар на небе и спустил стрелу. Вначале ничего не было заметно, но прошло мгновение – и огненный шар в вышине беззвучно лопнул и полетел вниз, рассыпая вокруг себя золотые перья. Что-то сверкающее с треском упало на землю. Люди подбежали и увидели огромную трёхногую золотую ворону, пронзённую стрелой. Это и было солнце» (Юань. С. 143).

Таким же манером И пристрелил ещё восемь солнц-ворон. Он так разохотился, что пристрелил бы и последнее солнце. Слава богу, Яо догадался в последний момент вынуть из его колчана оставшиеся стрелы. Если бы не Яо, пришлось бы его подданным и ему самому жить без солнца. Но всё обошлось: на небе осталось одно солнце. Всё стало на свои места. Смертельная жара спала. У жителей Поднебесной началась новая жизнь.

Миф о десяти братьях-солнцах связан с архаическим отождествлением солнца с днём. У Э. М. Яншиной по этому поводу читаем:

«Предки древних китайцев, как и других народов, далеко не сразу поняли, что каждодневно восходит одно и то же солнце. Представлялось, что солнц столько, сколько наступает дней, т. е. что каждый день восходит новое солнце. Отголоски этих представлений можно усмотреть в таком языковом явлении, как тождество в китайском языке слов «день» (жи) и «солнце» (жи). Оно говорит и о том, что первоначально солнце просто отождествлялось с днём» (Янш. С. 106).

В восприятии людей солнце летит по небу, как птица. Вот почему в мифах его часто связывают с птицей. Она становятся его олицетворением. У китайцев это были вороны.

В связи с мифом о том, как охотник И на месте убитых им солнц обнаружил ворон, Э. М. Яншина пишет: «Нет оснований сомневаться, что некогда сами солнца представлялись воронами. Это подтверждается традицией об Охотнике, согласно которой сбитые героем солнца оказались потухшими воронами: «Как Охотник сбил солнца? Как с воронов облетели перья?».

О том же говорит сообщение: «Яо приказал Охотнику стрелять в солнца. На девяти из них были вороны. Все они умерли и упали вниз».

О тождестве солнца и воронов свидетельствует и такое языковое явление, как метафорическое название солнца «Золотым (вар. Огненным) Вороном»» (Янш. С. 113).

У солнца, по представлениям древних китайцев, есть враг – Небесный Волк. Чтобы появляться на небе каждый день, солнце ежедневно должно побеждать этого волка. В этом мифе Небесный волк, по-видимому, олицетворяет ночь. Победа солнца над Небесным Волком в таком случае – это победа дня над ночью.

К солнцу имеет отношение миф о жене Ди-ку – одном из иньских богов. Этот бог взял себе в жёны прелестную девушку из рода Цзоуту:

«По преданию, после того как Хуан-ди убил Чию, он (Дику. – В. Д.) переселил добрых людей в местность Цзоуту, а злых – на север, в холодные и пустынные места. Эта жена Ди-ку была лучшей из лучших. Когда она шла, то не касалась земли, а плыла в воздухе, управляя ветром и взнуздав облака, подобно людям из страны Хуа-сюй. Она была удивительной женщиной, получеловеком и полубогом и постоянно парила между реками Ишуй и Лошуй. Ди-ку полюбилась эта порхающая девушка, и он взял её в жёны. Ей часто снилось, что она глотает солнце. Вслед за таким сном она рожала сына. Всего она видела восемь таких снов и родила восемь сыновей. Все называли их обычно восемью божествами» (там же. С. 123).

В «Книге гор и морей» упоминаются люди, которые конкурируют с богами: они управляют движением солнца и луны. Их зовут Вань и Каменный Лучник:

«Вань живёт на краю Восточного предела, останавливает солнце и луну, следит за тем, чтобы они не всходили и не заходили вместе; управляет протяжённостью их пути.

Есть человек по имени Каменный Лучник. Дующий с [запада] ветер называется Вэй. [Каменный Лучник] живёт на северозападном краю [света], чтобы управлять протяженностью пути солнца и луны» (Янш. С. 109).