Текст книги "Карагач. Свой среди чужих (Часть 1)"

А так как в древности многие представлялись своим рангом и нашим и людям, за званием шарлатан закрепилась дурная слава. Вон, Николай только недавно стал волшебником, до этого был шарлатан, но это же не значит, что он прохвост. Хотя, конечно, до мага ему далеко.

Я сделал очередной глоток виски. Покосился на стакан Васильевича, стоявший передо мной.

– Ну и как это сделать? – спросил я.

– А ты не пытайся его толкать, так конечно тоже можно, но это горазда сложней. Просто ослабь силу его взаимодействия со всем что снизу и с моей стороны и остальные силы толкнут сами предмет в освободившуюся пустоту. Почти всегда легче уменьшить воздействие чем нарастить его.

– И как это сделать?

– Прежде всего закрой глаза и осмотрись, через закрытые веки, как ты это сделал вчера в парке. Мы это называем по ту сторону. Со временем ты сможешь туда заходить, если можно так сказать, и не закрывая глаз. Но сейчас тебе нужно выключить твой Windows глюкавый, и проще всего это сделать так. Как в «Матрице», простые люди видят черный экран с бегущими зелеными цифрами, а Морфеус, Тринети, Танк, и Нео как ты со временем, видят полноразмерную картинку. Так вот на этой картинке, если присмотреться у всех предметов, по их периметру, есть светящиеся области. Где сильней, где слабей, где шире или уже. Все зависит от силы их взаимодействия друг с другом.

– Да! Вижу! – восторженно вскрикнул я, – рассматривая кабинет через закрытые веки.

– Ну вот. А дальше Сережа как в осознанном сне. Это когда ты спишь и тебе снится сон. И вдруг ты осознаешь, что во сне и начинаешь делать там что тебе захочется. Летать, например, или вспомнив свое кино из детства вращать вокруг себя окружающие предметы.

– Не получается. Все остается на своих местах, – нетерпеливо проговорил я.

– Не торопись. Там не совсем так как во сне. Ты можешь, по крайней мере пока, воздействовать только на светящиеся области взаимодействия предметов. Посмотри на мой стакан и очень медленно уменьшай ширину и яркость свечения над ним и с моей стороны.

Я напрягся, хотя мысленно понимал, что не от физического напряжения зависел мой успех. Хоть стакан стоял на столе и у каждого из них была своя еле заметная светящаяся область, я четко понимал, именно понимал, а не видел, на какую части этой области следовало давить. Стакан медленно, сначала шурша по столу, а затем беззвучно, заскользил в сторону Васильевича. Пройдя больше половины пути, он неожиданно стукнул о стол. Мне так хотелось убедится в реальности происходящего, что я, не выдержав и не доставив его к заказчику, открыл глаза.

– Ну вот видишь, все получилось, – дотянувшись до не доехавшей порции виски, сказал довольный учитель.

Я снова закрыл глаза. Передвинул поднос с кофейником и сахарницей на край стола, задернул занавески на одном из окон, повернулся и открыл дверь в кабинет.

– Ов ов ов, притормози, – услышал я, – не расходись.

Я открыл глаза. Так и есть, поднос, занавески еще шатались, дверь потихоньку закрывалась. Васильевич встал из-за стола и огибая стол заседаний сначала отдернул шторки на окне, а потом подошел и закрыл дверь. В голове у меня, как мне казалось из-за возбуждения, все плыло. Он подошел ко мне и протянул блестящую плоскую фляжку, которую достал из внутреннего кармана пиджака.

– На, сделай один глоток, не больше.

Я сделал глоток. Это был лимонад «Груша»: «Вот блин любители вкуса детства.» то ли подумал то ли сказал я.

– Извини дорогой, но вкус этого напитка выбирает каждый себе сам. В основном как водку из рюмки глушат, ну иногда как коньяк, а вот чтоб «Груша», – он на секунду задумался, – насмешил.

О том, что это был не просто напиток я понял почти мгновенно. Вдруг все стало четким, краски стали ярче. Как будто я одел те самые, желтые очки, которые продают на заправках, для водителей.

– Ну, я думаю, что тебе на пару дней хватит. Если ты не против мы тебя поселим пока в квартиру через улицу. Нам с тобой первые несколько дней придётся часто встречаться, да и квартира там гораздо лучше твоей гостинки, – сказал Васильевич.

– А что во фляжке было? А как мои вещи? Так после завтра на работу, а я не успел …, – затараторил я.

– Давай по порядку, – прервал меня Васильевич, – про сироп узнаешь позже. Все необходимые вещи есть в квартире и все они твои. Про работу можешь забыть. С сегодняшнего дня, если захочешь, будешь работать у нас. А если не захочешь, – он строгим взглядом посмотрел на меня и резко выпалил, – нам придётся тебя убить.

«Как говорил мой старый друг, покойник, я слишком много знал» – меланхолично процитировал Васильевич фразу из какого-то фильма.

Еще через мгновение, не выдержав, он громко заржал, размахивая руками.

– Да шучу я, шучу. Ты бы видел свою рожу, «Шарапов», – успокоившись сказал он.

Да, сегодня моя рожа пережила немало потрясений. Где-то внутри, очень слабо, закрадывалось подозрение о том, что возможно все дело в утреннем глотке сиропа, принятого от Дуба. Но мне так сильно хотелось верить в происходящее, что я сразу отмел эту мысль.

Васильевич достал из ящика стола ключи и потянул мне.

– Покушаешь, там в холодильнике все есть, отдохнешь и завтра часам к девяти приходи ко мне. Нашу дверь найдешь на той стороне, глаза закроешь и увидишь. На двери в квартиру работает верхний замок, нижний для остальных. Два придурка недавно пробовали эту квартиру грабануть так весь замок изломали. Верхний не видят, нижний откроют и дергают ничего не понимая.

Он встал и проводил меня до двери.

– И вот еще. Чтобы по ту сторону посмотреть не обязательно глаза закрывать. Картинки, когда ни будь, с разными кляксами рассматривал. Ну те что смотришь на них долго или взгляд расфокусируешь как будто смотришь сквозь нее и видишь разные объемные предметы.

– Да. У меня таких целый альбом когда-то был. Я почти все практически сразу видел, а мои знакомые по пол часа таращились чтоб одну увидать.

– Ну так и здесь. Если не будет получатся закрывай глаза, но я думаю ты скоро научишься. Это шарлатаны по полгода тренируются, а тебе будет задание на сегодня. И осторожней там, поразвлекись с передвижением предметов и взглядом и все. Не нужно экспериментировать, завтра еще много интересного узнаешь. С ребятами завтра тебя познакомлю, хотя Алексея и Николая ты уже знаешь. Дом напротив, вход со двора, квартира 13. Мальчик уже большой сам разберешься.

Он похлопал меня по спине и выпустил в коридор.

Глава 2

В главах старой истории в основном речь шла о разных теориях возникновения миров. Но одна мысль из этого раздела мне понравилась. Древние «географы» по незнанию приняли ее за модель мира, не понимая аллегорий и аналогий, используемых в ней, решили, что древние маги описали землю где мы живем. Это была всем известная история про плоский мир стоящий на трех китах, или как ошибались азиаты на четырех слонах, а те на панцире черепахи, плывущей в безбрежном океане. Только маги таким образом в старину описывали не землю, они копали горазда глубже и посвящать в эти знания обычных людей, как малых детей, не было никакого смысла.

Весь мир, вернее миры доступные нашему восприятию, состоит из слоев. В каждом слое живут свои ребята. В принципе если брать физику, химию и биологию они практически схожи друг с другом, но отличия все же есть. Эти слои, как в пироге, местами слипаются, продавив проложенный между ними крем. И в этих местах находятся переходы из одного слоя в другой.

У нас есть три таких перехода. Один в районе Подкаменной тунгуски, вернее был, другой в Казахстане около поселка Аулиеагаш и третий в северной Америке близ города Висейлия в Калифорнии. Все переходы жестко связанны с окружающей флорой, а если точнее с деревьями. Под Тунгуской лиственница, в Казахстане карагач, а в Америке секвойя. Эти деревья как мицелий просачиваются из других слоев. Наш же, местный мицелий, был дуб. Многие маги древности считали, что это четвертый переход и ставили его в районе Додона в Греции и изображали на карте в виде четвертого слона. Главным козырем у них был источник, бивший из-под семи карагачей с одним корнем в Аулиеагаш, из-под векового дуба в Греции, Подкаменная тунгуска и родники близ города Висейлия. Но они ошибались, переходов было три. А вот ребята, умеющие питаться от дубов как грибы, растущие на мешках с мицелием, были истинными и полноправными хозяевами слоя под названием земля.

Я пролистал до главы «Новейшая история». Там шла речь о событиях последнего столетия. Самым сильным из гостей примыкающих слоев, впрочем, и самым лояльным и доброжелательным был лиственница. У них, как и у нас и карагачей, была спокойная и размеренная жизнь. Всем всего хватало, как в пределах своего слоя, так и в пределах их присутствия у нас. Если кто понимает, речь идет не тупо о жратве и туалетной бумаге.

– Интересная концепция, – подумал я не став читать дальше брошюру, взятую на журнальном столике в зале своей ново квартиры.

Когда Васильевич проводил меня из своего кабинета я сразу направился к выходу. Вернее сказать, в сторону предполагаемой двери. Идя по коридору в направлении глухого тупика я на мгновение закрыл глаза и увидел знакомую дверь с латунной ручкой.

Дверь в квартиру я нашел довольно быстро. Замочная скважина на ней была только одна. Вдохновленный недавней беседой я не стал закрывать глаза и посмотрел на дверь потерянным взглядом. Все получилось, над прежней замочной скважиной проявилось еще одно отверстие для ключа.

Войдя в коридор, я хлопнул дверью и провернул язычок замочного фиксатора. Квартира, по моим меркам, была шикарная. Широкий коридор с двумя дверями справа вел в довольно большей зал. За дверями в коридоре, как и следовало ожидать был туалет и ванна. Зал имел неправильную форму с небольшим аппендицитом по правую сторону, в нем, за барной стойкой располагалась кухня. У входа в зал, по левой стороне, было еще две двери. Одна спальная комната побольше с платяным шкафом, широкой тумбочкой и плоским телевизором на против кровати, другая поменьше с кроватью и парой тумбочек. В зале стоял большой кожаный диван, два кресла, журнальный столик и огромная «плазма» у стены напротив дивана.

Положив брошюру на барную стойку, я открыл холодильник. Ассортимент был богатый и судя по срокам годности на молочной продукции его пополнили недавно. Доставая пачку пельменей из морозилки, я перебрал несколько брикетов замороженного мяса и подумал: «а кто интересно его будет готовить, может в маленькой спальне лежит кухарка. Молоденькая, в короткой черной юбочке с белыми кружевами по краю и на сексуальной блузочке. Лежит, изнывает от безделья, а я дурак, забыл туда глянуть сквозь закрытые глаза».

По-идиотски хихикая поставил воду для пельменей на плиту и подошел к зазвонившему на диване радиотелефону.

– Да, – ответил я.

– Ну что, обживаешься, – спросил Сергей Васильевич.

– Да все хорошо, пельмени готовлю, в себя прихожу.

– Все в квартире новое и твое, начиная от зубной щетки и заканчивая одеждой в шкафу. Ты там располагайся как у себя дома, это и есть твой новый дом. На трубке, возле кнопок быстрого набора указан мой сотовый и стационарный. Звони, когда захочешь и перепиши себе на мобильник.

– А что за книжка на столе, она о чем?

– Да да возьми полистай, это как методичка для новичков. Тебе будет полезно, а что непонятно завтра разъясню. Да, еще, на бар сильно не нажимай, ты мне завтра свежий нужен. Ну все, пока.

– До свиданья, – сказал я в телефон уже издающий короткие гудки.

Посмотрев в кухонное окно я с удивлением обнаружил, что вижу дверь в кантору, которая стояла через дорогу напротив моих окон, без всяких извращений с глазами. Для проверки моего предположения подошел к входной двери. С внутренней стороны верхнего замка не видно. Открыл дверь, здесь вторая замочная скважина на месте. Закрыл дверь: «Ага как в игрушках с тайниками, все найденное остается в поле зрения игрока,» – подумал я, взглянул на дверь с внутренней стороны так, как надо и закрыл ключом на верхний замок, не доверяя защелке нижнего.

– Тааак а где тут бар, и как это мы его не заметили, – засыпая пельмени в закипевшую воду заговорщицким тоном произнес я.

Решив открыть все тайники квартиры, я прошелся по ней под нужным взглядом. В маленькой комнате, на кровати, кухарки не оказалось, а жаль. В моей спальне на широкой тумбочке нашелся ноутбук. В зале сплит на стене и балконная дверь за шторкой, хотя на все это я просто мог не обратить внимание и не извращаться с их поиском. Бара не нашел. Расслабился и пошел насыпать пельмени, зовущие меня пошедшим ароматом из кухни. Набрав пельменей в тарелку заметил с внутренней стороны барной стойки две двери. Вот блин. Здесь было все, цветастые бутылки с иностранными словами, бокалы, рюмки и стаканы.

Будучи и так довольно сильно опьянен сегодняшними событиями я из бара ничего не взял. Открыл большую банку сметаны и уселся за стойку. Отодвинул вилку подальше и начал таращиться на нее расфокусированным взглядом. Она потихоньку поползла ко мне, сначала задевая столешницу затем бесшумно. Добравшись до моей руки вилка поднялась чуть выше и, задрав зубчики немного выше держала, начала потихоньку вращаться вдоль вертикальной оси. Опустив ее на стол, я посмотрел на пельмени и банку со сметаной.

Вспомнился старый фильм «Вечера на хуторе близ Диканьки», Пацюка и вареники, которые сами прыгали в сметану, а затем ему в рот.

– Так может он из наших, маг, – промелькнуло в голове, – ага, и фильм снимали без спецэффектов, с первого дубля, – ухмыльнулся я.

Первый пельмень довольно резко подскочил до уровня глаз оторвавшись от прилипчивых собратьев. Аккуратно опустился на сметану, она была довольно густой и пельмень лежал сверху. Немного усилий и его вдавило наполовину, еще, и он резко прокрутился, выплеснув немного сметаны и чуть не опрокинул банку.

– Так не пойдет, – сказал я вслух, резко вставая с высокого барного стула.

Быстро снял и бросил на диван рубашку и штаны. Достал глубокую тарелку из сушильного шкафчика над мойкой и вывалил в нее сметану с ретивым пельменем из банки. Нетерпеливо уселся обратно за стол.

– Так, на чем мы там остановились?

Пельмень сделал еще несколько оборотов тихонько поднялся вверх. Я широко открыл рот и напрягся, прокладывая траекторию движения. НЛО нерешительно покачался в воздухе, после чего смачно шлепнул меня по лицу в районе переносицы, упал на стол и застыл. Я обиженно моргая потянулся к рулону бумажных полотенец, стоявших на стойке у стены.

– Хорошо шо я взяв сиру кобылу, – промелькнула в голове давно забытая фраза, которая подтверждала правильность выбора моего гардероба для этого застолья.

Вытерев лицо, я кинул рукой пельмень в рот и прожевал. Достал из бара какой-то неизвестный мне виски, налил в стакан.

– Поправим прицел, – сказал я и сделал пару глотков.

Со вторым пельменем было уже лучше. Я не стал закидывать его в рот, а просто довел к лицу и сам дотянулся до него губами. Последние несколько штук очень лихо проделывали путь до сметаны, резво делая в ней несколько кульбитов, в результате чего стол был весь забрызган, и практически безошибочно попадали мне в рот.

Закончив трапезу, я посмотрел на свой живот и трусы, изрядно заляпанные сметаной и подумал: «Надеюсь в шкафу помимо одежды есть ящики с бельем.»

Приняв душ и еще немного виски, я стал наводить порядок на кухне. Быстро сообразив, что проще двигать тряпку руками, а не вновь приобретенными способностями, закончил с уборкой, взял методичку и пошел в кровать.

Мысли роились в голове. Вот она новая жизнь. А в понедельник надо ли идти на работу и написать заявление, а зачем, и так уволят за прогулы. Хотя конечно хочется сказать начальнику все что о нем думаешь. Как, наверное, любому кого достал начальник бездарь и от кого ты, великий гений, непонятно кому нужной работы, уже не зависишь. Ведь сказать просто спасибо и до свидания не получится.

Странное дело, хотелось рассказать друзьям и подругам о новом себе. Но на поверку выходит так, что у меня нет ни тех ни других. Еще с детдома я привык, что меня никто не замечает. Все дети там делились на группировки. По разным интересам и признакам, и не только возрастным. Я же мог быть в любой из этих группировок одновременно и не был ни в одной из них. Меня просто не замечали. Если бьем кого-то я прохожу как дополнительная единица победителей, которую никто не знает, но все уверенны что она с ними. Если бьют нас, то побеждающие смотрят на меня как на стороннего прохожего и не трогают, а свои не ждут от меня решающих действий.

С сексуальным опытом была та же ерунда. Первый опыт был в компании где экспериментировал бесхозный молодняк, и я как всегда прокатил за своего которого никто не знает. Уйдя в самостоятельную жизнь с этим стало сложнее. В основном спонтанные отношения после фразы «а пойдем ко мне» с загулявшей в баре девицей, которая с утра удивленно таращилась на меня и мою «гостинку» с явной фразой на лице «и как это меня угораздило». В общем делится было не с кем, ну как, впрочем, жалеть было тоже не о ком.

С этими мыслями я устроился поудобней на кровати и продолжил изучение, заботливо оставленной мне методички.

Исходя из сказанного там, самым сильным проходом обладала лиственница. Ее «мицелий», деревья лиственницы, очень хорошо приживался на нашей планете. И за все годы существования перехода с ними, а никто не мог сказать сколько какой переход открыт и когда он может закрыться, если вообще они закрываются, лиственница стала самым распространенным деревом на слое земля. Для нас и карагачей они не представляли никакой конкуренции, и мы мирно уживались друг с другом. Да даже если бы и появились какие-то претензии мы с легкость могли бы заблокировать проход. Не в смысле закрыть его, а просто не пропустить через него к нам никого. Технология уже лет двести назад разработана. Но для этого надо знать где проход и быть там.

Проблемы начались около ста лет назад. Местоположение всех проходов кроме секвойи известно всем. Урбанизация и мобильность населения, стремительно повышающаяся в те годы привела к необходимости построения правил взаимоотношений между гостями из других слоев и нами. В слое карагач и лиственница уже давно и долго жили многие из наших магов, как и у нас их. А вот про переход в северной Америке появилась информация только пятьсот лет назад. Никто точно не знал где он и там ни наших не карагачей и лиственниц никогда не было.

Ребята из секвойи начали быстро осваивать бесхозный континент нашего слоя и не захотели вести переговоры ни с нами ни, тем более, с другими слоями, гостившими у нас. В отношении развития технологий, они похоже были горазда развитее нас. Вот и вдарили в 1908 году по проходу самых настойчивых парламентеров, по тунгусскому переходу. Люди потом еще сто лет списывали этот феномен то на метеорит, то на Теслу, хотя он скорей всего руку туда приложил.

Переход с лиственницей закрылся, вернее его не стало, карагачи закрыли свой, пропуская лишь своих подданных и выпустив всех наших. Секвойя в этот удар вложила столько энергии, что сама притихла и вот уже сто лет никого не трогает.

Как вы сами понимаете, результатом такого увлекательного чтива стал глубокий и спокойный сон.

Глава 3

Ровно в девять часов утра я постучал в кабинет Сергей Васильевича. По дороге сюда я никого не встретил. Пару омоновцев, куривших на лавочке возле их входа, не обратили на меня никакого внимания, а в коридоре нашей канторы никого не было.

– Да, Сережа, заходи, – услышал я из-за двери.

Он поздоровался со мной и указал на уже знакомое мне место. Осведомившись как я отдохнул и чем занимался вечером, рассмеялся.

– Значит все в пролете, ты выиграл, – сквозь смех сказал он.

– В смысле? – удивился я.

– Я же тебе говорил, ребята у нас веселые. Они на каждого новичка делают ставки. То, что в первый день наедине, начнет что-то двигать это сто процентов. А вот что именно, вопрос. Если никто не угадал банк отходит к новичку. Хотя ты конечно особый случай. Очень редко у нас появляется неосознанный маг в твоем возрасте, да еще и не наш. Мог, например, сначала сквозь стены попробовать проходить. Ну чтоб пельмени как Пацюк вареники, это ты всех уел. Гоголь, кстати, прозу писать после знакомства с ним стал, сильный маг был Степан Пацюк.

– А Гоголь с Пацюком тоже магами были?

– Гоголь нет, а Степан очень сильным был, а может и есть. Он после Тунгуски на ваш слой рванул.

– То, что я со слоя Карагачей до меня уже дошло, хотя я не понимаю как. Но в брошюре говорилось, что мои собрали всех своих и выпустили ваших. Так как к ним попал Степан?

– В методичке шла речь о шарлатанах и волшебниках. Они не могут долго быть в чужом слое баз сиропа, который как концентрат бьет из родника в месте перехода. Но после закрытия перехода источник иссякает. Маги же, достигнув определенного уровня, могут брать силы от чужого мицелия и поэтому частенько уходят путешествовать по другим слоям. Маг все равно как подосиновик, научившийся расти на грибнице шампиньона, или на любой другой куда его занесет.

– А как же те, кто из Лиственницы, они куда делись.

– Хороший вопрос. Несколько их магов остались у нас, остальные ушли к вашим пока проход не закрыли. Шарлатаны и волшебники если не трогают чужие клубки энергии и по пол часа в день подпитываются от своих деревьев, обнимая их, могут прожить обычную человеческую жизнь. Кстати, обычные люди, часто видевшие этих бедолаг за обниманием с соснами, создали даже какие-то учения, и до сих пор некоторые приверженцы ходят в лес потискать что попало. Кто сосну, кто березу. Наверное, кто-то и пальму в Сочи обнимать пытается. Как в той пословице «слышали звон, но не знают где он». Как сам понимаешь за сто лет у нас остались лишь несколько магов из лиственницы, мы и ребята из нового света. Мы его называли новый слой, а люди переиначили. Ах да, вот теперь и ты.

– А я как же. Ведь наших, насколько я понял давно здесь нет. А я прекрасно помню, как рос в детдоме и институт. Мне только двадцать пять.

– Когда мне станет понятно как, ты Сережа, первый об этом узнаешь. Пока мы лишь знаем кто ты и постараемся научить тебя всему, что умеем. Даже не научить, а показать, что ты можешь, но не знаешь об этом.

– Я готов, – с неподдельным энтузиазмом сказал я.

– Хорошо. Есть три основные взаимодействия на основе которых построена вся известная нам магия. Это движение, проникновение и огонь. Да, еще материализация, но это если у тебя силенок хватит. Движение ты уже освоил.

К Васильевичу резво подлетел графин с водой и стакан, стоявшие на подоконнике. Он налил воды в стакан и вернул графин обратно как бы показывая, о чем идет речь.

– Это самое простое. Ты просто уменьшаешь или увеличиваешь взаимодействие предметов с окружающими в нужных тебе направлениях, воздействуя на их ауры по ту сторону. Это ты умеешь. Теперь проникновение.

Васильевич вытянул руку над своим столом и начал медленно опускать ее вниз. Дойдя до столешницы рука начала погружаться в нее и скрылась полностью. Лицо мага было серьезным и сосредоточенным. Через несколько секунд Васильевич начал нервно дергать руку из-под стола, который слегка подрагивал от его движений. Он уперся в стол другой рукой и пытался тянуть. Я резко вскочил, опрокинув свой стул и подбежал к нему, пытаясь ухватить за застрявшую руку.

– Тихо, тихо, руку оторвешь и мебель мне всю переломаешь – хихикая сказал Васильевич, поднимая обе руки вверх и покосившись на валяющийся на полу стул.

– Да сколько можно! – развел руками я.

– Ну прости, прости. Мои все наученные, скучно с ними. А мне, старику, редко выпадает такая возможность повеселиться.

– Не такой уж и старый, – обиженно бухтел я, возвращаясь на свое место.

– Старый, ты уж мне поверь. Так вот, на чем это я. А, здесь другая история. Ты берешь два предмета, любой в окружении и тот, на педали мозга которого ты нажимаешь, то есть себя, и полностью убираешь взаимодействие между ними. Это как углекислый газ, вылитый в пустой сосуд, просочится на дно, не перемешиваясь с воздухом, но проходя сквозь него. Между прочим, этот трюк чаще всего непроизвольно получается у обычных людей, только они об этом не знают. Когда они под шафе то частенько локоть со стола соскальзывает, а при падениях горазда меньше получают травм. Они решили, что это из-за расслабленности организма. На самом деле их windows от хмеля глючит и он, перезагружаясь, не успевает все взаимодействия держать под контролем и пропускает локоть через стол. Опомнившись, «Винда» шарахает пьянчужку мордой об стол. И самое главное, если ты вошел, то не бойся застрять. Такого не бывает, тебя все равно выплюнет или туда, или обратно. Обычно, если ты замешкался, в сторону где большая масса. Но иногда бывает наоборот, почему, не знаю. Ну давай, пробуй.

Я расфокусировал взгляд и посмотрел на стол с чуть заметным белым свечением поверх него. Потом перевел глаза на свою руку с еле проступающим вокруг голубоватым свечением. Начал опускать, растворяя свечение стола в голубоватом мареве моей руки. Не испытывая никаких ощущений, я ясно видел, как рука погружается в поверхность стола словно в коричневую воду с признаками древесной текстуры. Проведя рукой сквозь стол и достав из-под него, я резко тряхнул, будто пытаясь отряхнуть руку от воды.

– Ага, ты что решил, что стол прилип к руке, – улыбаясь спросил Васильевич.

– Круто! – ответил я

– Да это еще что, ты еще на швейной машинке строчить можешь, – улыбаясь сказал он.

– Что?

– Ну как Матроскин из мультика «Простоквашино», – удивленно посмотрел на меня и продолжил. – Ладно, проехали. Ты пойди чашки из шкафа принеси, а то кофейку охота попить.

Только сейчас я обратил внимание на стоявший в углу стола, все тот же пресловутый поднос с кофейником и сахарницей, но без чашек. Я встал и подошел к шкафу со стеклянными дверцами. Вот оно место моего вчерашнего фиаско. Воодушевленный предыдущим успехом со столом, я решительно взял чашки сквозь стекло и с гримасой победителя поставил их на поднос.

– Это, Сергей, был очередной урок, – сказал Васильевич, наливая кофе в чашки, – дверцы шкафа открыты и не следовало тратить свои силы на проникновение. Гораздо проще было их открыть.

Он поставил чашку кофе передо мной и сел за свой стол.

– Теперь огонь. Здесь будь внимателен. Если что-то пошло не так, следи за процессом. Тут не так как с проникновением, воздействие нужно вовремя прервать. Освобожденные клубки энергии можно разматывать бесконечно, зажечь можешь все что пожелаешь. Разница лишь в количестве сил, потраченных на это. Перевалишь через грань и не останется сил на удержание своей ауры, сам сгоришь.

Васильевич взял со стола листик из стопки бумаг для записей. Скомкал в руке в маленький комочек и подбросил перед собой. Тот отлетел на полметра от него и завис над пепельницей, стоящей на столе. Чуть заметная аура комочка начала плавно и равномерно расширятся при этом становясь прозрачней. По мере ее исчезновения комок бумаги становился все темнее и, наконец, вспыхнул ярким пламенем. После нескольких неудачных попыток взмыть под потолок, пепел медленно опустился в пепельницу. Вытряхнув пепельницу, он поставил ее передо мной. Отломил головку у спички и положил деревяшку внутрь.

– Пробуй, только сначала приподними, а то пепельницу проплавишь.

– Спичкой? – удивленно спросил я.

– Если будешь освобождать спичку не на весу, освободишь и часть бронзы под ней, и она оплавится. Когда загорится прекращай воздействие, а то нам еще тут ядерного взрыва не хватает.

– Это тоже шутка или что?

– Ну чисто гипотетически может быть, если не остановится и сил хватит для того чтоб углерод расщепить. Но для этого тебе нужно в роднике с твоим сиропом сидеть и пить из него, и то скорей всего не потянешь. Хотя кто тебя знает, пока ты нас сильно удивляешь.

Наверное, я действительно был хорош, во всяком случае проделал все без труда. И судя по довольной физиономии Васильевича за этот экзамен я получил пять.

– Так, сим посвящаю тебя в маги, – он довольно потер ладошки друг об дружку и легонько приложил пепельницу к моему лбу. Сейчас познакомим тебя с ребятами. Алексей будет тебя курировать, если будут вопросы он пояснит. Ну и ко мне можешь в любой момент обращаться. Через пару недель может и материализацию попробуем. На держи, – он протянул мне уже знакомую фляжку с сиропом, – если перестанешь видеть по ту сторону ауры, хлебни, а то сгоришь. Когда ты перестаешь их видеть это твоя грань, полчаса и самовозгорание. Но я думаю сироп тебе не пригодится, ты уже успел к дубу присосаться.

Васильевич подошел к своему столу и нажал на кнопку громкой связи.

– Алексей ты на месте?

– Да, – прозвучало из динамика телефона.

– Ну пойдем, – сказал он мне, и мы вышли в коридор.

Соседний кабинет был не менее просторный чем у начальника. По его периметру стояло шесть двух тумбовых столов, а в центре один большой и десяток стульев вокруг него. На рабочих столах стояли канцелярские наборы и ноутбуки и лишь на столе в дальнем левом углу был телефон. За ним сидел уже знакомый мне Алексей. За соседним с ним сидела светловолосая женщина лет под тридцать с большими зелеными глазами и маленьким серебристым колечком в нижней губе.

В другой половине комнаты сидели два молодых парня лет по двадцать. Один высокий худощавый с овальным лицом и растрепанной короткой стрижкой. Второй копия первого. Мне даже показалось что он там один и сидит рядом с большим зеркалом. Но когда они оторвали свой взгляд от ноутбуков с секундной задержкой я понял, что их все-таки двое. Столы у стены напротив двери пустовали.

– Ну что, давайте знакомится, – сказал Сергей Васильевич, подводя меня к Алексею, – Так, Сережа, Лешу ты уже знаешь, – мы пожали руки, – это у нас Ниночка, – она улыбнулась и кивнула мне головой, – а это наши братья Ларцовы, – указал он на подошедших близнецов.

– Двое из ларца одинаковых с лица, – промелькнуло у меня в голове, и я улыбнулся.

– Это Никита, – продолжал Васильевич, указав на одного из них, – и Мирон, – указал он на другого, и мы пожали руки, – отличить можно только по глазам, у них даже аура одинаковая. Зрачки у них разные, один серый другой голубой. Только у Мирона голубой справа, а у Никиты слева. Ну и еще Николай. Его сейчас нет, но ты его итак знаешь. Так, что еще? А, вот. Алексей у нас маг, Ниночка и Николай волшебники. Ребята пока шарлатаны, но судя по их успехам из них получатся сильные маги. Ну и я, сам понимаешь.

– Леша покажешь ему тренировочные комнаты сам, – обратился Васильевич к Алексею.

– Да, конечно, – ответил он.

– Ты, Сергей, пару недель потренируешься, форму так сказать наберешь, потом с ребятами на выезд сходишь, – похлопал меня по плечу Васильевич, – а вообще у нас на твой счет грандиозные планы. Я очень рад что ты с нами, но об этом потом. Кстати! Алексей выдашь ему подъемные и банк тоже его.