Текст книги "Исповедь единоросса. Как я проиграл выборы"

Глава 6
Админресурс

Считается, что админресурс – это волшебная таблетка, которая при любых раскладах помогает партии власти (владельцу админресурса) при подсчетах голосов опережать своих политических конкурентов.

Когда я шел на выборы, я был твердо уверен, что 7 % голосов избирателей мне гарантированы по той же схеме – ибо перед «народным праймериз» меня мариновали в высоких кабинетах, чтобы я проникся оказываемой мне честью и прочее бла-бла-бла, а по сути у меня спросили, готов ли я финансово подтвердить свое желание стать депутатом, – я был готов и на этой готовности обогнал своего ближайшего конкурента по округу, такого же идейного единоросса, как и я. Чтобы вы меня правильно поняли, я не платил за право поучаствовать в выборах, а просто полностью оплачивал собственную избирательную кампанию, здесь все было честно – я был покупателем сомнительной услуги, о чем меня заведомо предупредили. Поэтому я не в обиде на тех парней из высоких кабинетов.

Что касается админресурса, то речь о нем шла сразу же: в тех же кабинетах нарезали задачи для глав районов, и они выбирали нас, как невест, – во время кампании им предстояло поженить нас (кандидатов) с управляемым электоратом, и мы должны были соответствовать определенным ожиданиям. В общем, глава района решил за меня вписаться, и это значило, что админресурс должен был сработать на меня.

Понятно, что подобный расклад превращал меня в прилежного кандидата, который должен был играть ритуальную роль на ритуальных админмероприятиях, и главное, быть щедрым. Все те, кого нужно было усилить, упросить, подействовать, подкинуть денег, пригрозить, – уже «были в работе». Мне как бы оставалось оттенять главу района, соответствовать и представлять, какую мебель я закажу для своего нового кабинета. Так примерно виделись выборы на уровне районной администрации.

И такими выборы и были до осени 2011 года. Наверное, в других обстоятельствах я бы порадовался, что осенью произошло обострение гражданского чувства, и у админресурса появился свой интерес, о чем не догадывался ни глава, ни его свита, ибо обсуждение потенциала (количества админресурса в округе), важности применения (правильного голосования) и необходимых мер стимулирования (сигналов о «правильном» голосовании) занимало огромную часть предвыборной работы. И времени для исследования собственно интересов этих избирателей не находилось.

Любые попытки усомниться в силе админресурса, предложить другой вариант ведения кампании воспринимались как саботаж.

Так, начиная с июля, мы проводили на Васильевском острове серию открытых уличных дискуссий под общим названием «Гайд-парк на „Ваське“: политический марафон». За полтора часа нам удавалось организовать три содержательные беседы на самые разные темы – мой штаб постепенно приучал избирателя к мысли, что «Валера Федотов» – не фигура речи, а интересная личность, которая проводит разные полезные для выпуска пара политические мероприятия, где каждый может говорить все что заблагорассудится. Таким образом, за летний период мы провели 8 марафонов и обсудили 24 горячие темы. На фоне общего затишья (лето – не сезон для политических страстей) мы пользовались популярностью, что нас очень радовало. Представители администрации своим участием нас не баловали, вероятно, летняя атмосфера настраивала их на позитивный лад или они просто не представляли, какими «кощунственными делами» мы занимались прямо у них под носом: напрямую общались с разгневанными и недовольными жителями острова, давали критиковать партию, руководство района и страны и делали это без цензуры под многочисленные съемки на мобильные телефоны.

Вот так выглядел наш классический пресс-релиз. →

Понятно, что «свободный микрофон» был заявлен для привлечения людей и на самом деле совсем «свободным» он не был. Любое уличное мероприятие требовало тщательного сценария – иначе электоральных целей было не достичь. На Гайд-парке мы тестировали нашу команду агитаторов, предлагая им выступить в поддержку (или против) заявленных модератором (мной) тезисов. Подобный подход гарантировал некоторую управляемость мероприятия и давал уверенность, что тема не выйдет за широкие рамки, которые мы для него ставили.

И вот в конце августа мы решили провести внеочредной «Гайд-парк на Ваське: уголок оратора», где предложили ответить на вопрос, какой губернатор нам нужен: в это время Питер был еще без губернатора – экс-губернатор Валентина Матвиенко избралась в Совет Федерации, а временно исполняющий обязанности Георгий Полтавченко не был назначен на этот пост, и мы воспользовались моментом, чтобы привлечь к себе внимание разговором на актуальную тему. Изюмом встречи был плакат с нарисованным в профиль черепом человека, куда все желающие могли вписать компетенции будущего губернатора. Для удобства бумажный череп был разделен на части, чтобы каждый участок мозга мог получить достойные предложения от жителей нашего города. Плакат с названием «Трепанация черепа губернатора» накануне «прощального бала» Матвиенко выстрелил и попал в точку: СМИ предвкушали скандал, ажиотаж был создан именно такой, на какой мы и рассчитывали, – а для партии власти получить честное внимание публики и СМИ в Питере ну очень трудно, в общем, это был успех.

Пресс-релиз

«Интеллектуальный клуб ЕдРо»

впервые на «Ваське» устраивает свободный политический марафон

в формате «Гайд-парк: 3 в 1»

В течение 1,5 часа прохожие и выходцы из метро смогут обсудить и высказаться по следующим темам:

1. Наркомания: сажать нельзя лечить?

2. Почему молодежь проголосует за вашу партию?

3. Новый мост на «Ваську» – спасение острова или его конец?

К каждой теме прилагается один симпатичный ведущий, один микрофон и 30 минут для свободного обсуждения. Рост, пол, вес, национальность, материальное положение, семейный статус значения не имеют. Политические пристрастия приветствуются.

Мероприятие состоится 6 июня 2011 года, в среду, в 19.00 по адресу: В. О., Андреевский бульвар, у входа в станцию метро «Василеостровская».

Модератор – Валерий Федотов.

Вход бесплатный. Интеллектуальный забег «Гайд-парк: 3 в 1» будет проводиться каждую среду с 19.00 до 20.30 на том же месте.

«Интеллектуальный клуб ЕдРо» – «философско-болтологический» неформальный клуб партии «Единая Россия» организован в марте 2009 года как площадка для встречи с интересными и разными достойными людьми.

Клуб прописан ВКонтакте по адресу: http://vkontakte.ru/club8857633

В ночь с 25 на 26 августа расклейщики стали лепить плакаты по району. В итоге более десятка из них были задержаны. По свежим следам была организована ночная зачистка района от плакатов силами всех видов правоохранительных органов. Мне пришлось долго общаться с многочисленными представителями администрации района за три часа до мероприятия, чтобы глава района убрал ОМОН из соседних подворотен, куда его пригнали по случаю нашего «Уголка оратора». ППС задерживали моих помощников за минуты до начала «Гайд-парка», потому что они распространяли листовки с черепом среди прохожих. Мероприятие мы все равно начали – под присмотром группы людей в штатском, которые попытались остановить движуху, игнорируя съемку с пяти камер городских и федеральных каналов, когда мы решили развернуть ватман с тем же изображением.

В конце мероприятия к нам подошла разгневанная представительница администрации, которая поняла, насколько неправильно демократичны мы были все это время, и с возмущением стала говорить, что «подобные вещи проводить нельзя!», «это вредит главе района!», «это удар в спину „ЕР“!», – но гневалась она до тех пор, пока мы не показали заготовки для проведения мероприятия, агитаторов и не рассказали, насколько эффективным инструментом для мягкой агитации являются эти «спонтанные речи». (Сценарий проведения «Гайд-парка» см. в Приложении 3 на с. 181 в конце книги.)

Потом она единственная выступала в мою защиту перед главой района. А все «силовые» процедуры были проделаны с целью воспитать в будущем кандидате в депутаты (меня) «уважение к власти» и показать, кто в доме хозяин.

Путь от взаимной неприязни до настороженного, но терпящего совместного пребывания в районе мы прошли с администрацией за два месяца. Я долго боролся со своими штабными, которые оказались прозорливее меня и все взаимодействие с администрацией района постепенно свели к подготовке к очередной среде (штабу района) очередной листовки c очередным лозунгом и планом по ее раскрутке.

Самые лучшие (удовлетворявшие район) районные штабы начали проходить тогда, когда главным действующим лицом на них со стороны моего штаба стал пиарщик, отрабатывавший свое красноречие не на избирателях. По сути я оказался примерным учеником у главы – на районных штабах совещались наши представители к взаимному удовлетворению всех сторон.

Чтобы мои многочисленные контролеры из района не заморачивались излишней самостоятельностью кандидата, я решил попросить разрешения на хождение в народ. Только не смейтесь. Я заявил, что нисколько не сомневаюсь в мощи и способности админресурса творить правильную историю, но мне хочется лично завоевать симпатии бюджетников и общественников. Наверное, я выглядел чокнутым, но это оказалось вторым правильным решением за всю кампанию.

Эта часть моей избирательной деятельности стала большим жизненным опытом, одним из важнейших с тех пор, как я снял с себя погоны. На встречах со «своими» трудовыми коллективами я получал по полной программе. Иногда мне удавалось выиграть или добиться ничьей. Но я понимал уже тогда, что админресурс в низовой его части, те, кто голосует в обмен на, – это миф, как и мое представление об избирателе.

Именно админресурс стал главной движущей силой моего поражения. Те, кто играл против партии власти, протянули бюджетникам кипу стикеров со словами «козел», «мудак», «жулик», «вор», «коррупционер» – и они клеили ярлыки на каждого, кто отвечал этим понятиям. Голосование стало просто продолжением этой истории.

Но сколько бы я ни критиковал админресурс района (его верхнюю часть), отказываться от взаимодействия с ним было бы глупо. Доступ к бюджетникам невозможен с улицы. В другой выборной ситуации это ключ не только к 5 тысячам работающих в государственных учреждениях, но и к 15–20 тысячам членов их семей, друзей и тех, кто просто к ним прислушивается.

Если у вас появятся вопросы, с чем входить в школьные коллективы, о чем говорить с врачами роддома и соцработниками, обращайтесь. Главное, помнить, что эти люди больше не голосуют по команде тех, кто платит им зарплату.

Здесь следовало бы выразить радость, что стране от этого только легче станет. Я, пожалуй, удержусь от скепсиса.

Глава 7
Праймериз

Праймериз я выиграл, и здесь не было никакого спектакля. Эта странная штука, для обозначения которой так и не нашлось нормального русского слова, стала точкой сборки моего штаба: мы попробовали свои силы в режиме наименьшего сопротивления и, к моему унынию, даже в этих условиях словили пару шишек.

По сути, как кандидат я начался здесь. Вернее, я начался за пару дней до, ибо обнаружил, что стратегия избирательной кампании – это просто текст, с которым ничего нельзя сделать: праймериз был проектом, который требовал, в том числе, визуального оформления, а об этом в стратегии не было ни строчки. Представьте, что маленькому ребенку описывают синий цвет в теории, – хрень полная. Надо видеть небо, море, чтобы понять, что такое «синий». Стратегия подобными подходами была начинена под завязку.

В итоге жутких дизайнерских решений, когда творческий товарищ лепил листовки и прочие сопутствующие материалы по своему вкусу, а я из бешенства почти перешел в неистовство, штаб родил типа «кандидатского мануала» – документ, где прописали в каких цветах, шрифте и ракурсе г-н Федотов мог и должен был появляться на всех агитационно-пропагандистских материалах во время праймериз и после.

Кандидат «Новый единоросс – наш Федотов» стал человеком, рожденным в СССР, который придерживался принципов, привитых в то время: «человек человеку друг», «деньги не самое главное», «сказано – сделано» и пр. Образ выпячивал лучшее, что во мне можно было найти: романтизм, веру в то, что при желании и правильно подобранной команде можно изменить мир, жажду до всего нового, политическую наивность (и отсюда – эмоциональную честность), отзывчивость.

Дизайнеру (другому, старому, проверенному, я его хвалил выше) предписывалось использовать не более 4-х цветовых решений и подбирать шрифты с эффектом «печатной машинки». Стиль оформления закладывался советско-деревенский – примерно так рисовали объявления для клуба и киноплакаты.

Штаб создал для себя правила использования моих фотографий: на них не должны были присутствовать элементы из «дорогой и успешной жизни». В случае если моя машина попадала в объектив камеры, следовала расшифровка, что это «моя первая крутая машина». Полиграфию разделили по целевым аудиториям (бюджетники, пенсионеры, молодежь), и перед каждой я был спозиционирован наиболее востребованным образом.

Отдельная часть документа посвящалась лексике и риторике (тексты писали разные люди, и было необходимо, чтобы все придерживались единых правил): штаб запрещал использовать трудные для чтения и восприятия предложения. Каждый текст должен был содержать «эмоциональный крючок», историю, которая оставалась в памяти читателя (слушателя) и легко поддавалась пересказу. Основной упор делался на финал – он представлял собой «пуант», неожиданный ракурс, который полностью менял восприятие предыдущей части текста. Кандидат должен был быть «непредсказуемым в своем речевом поведении», поэтому «слушать и читать его интересно».

Обязательными элементами выступления назывались «интерактив, самоирония и произнесение смыслов как бы между строк». Федотов «не заигрывал с аудиторией», а «демонстрировал самоуважение и уважение к аудитории». Разговор должен был представлять общение достойных людей.

Документ оказался очень полезной штукой для последующей работы в кампании – я уже не помню, сколько раз мы друг друга посылали открыть «визуальный мануал» и посмотреть, с чем мы тогда все вместе согласились. Некоторые споры, таким образом, гасились на ходу.

После креатива по визуализации подготовка к праймериз стала продвигаться более осмысленно. Примерно за неделю до этого события у нас (вернее, у них, штабных) родился целый концептуальный проект. Он был хорош – за исключением моей речи.

Действие планировалось начать с раздачи приглашений: для их подготовки дизайнер поднял архивы своего политически активного родственника и вытащил приглашение на «демократичные» советские выборы, не помню какой давности, которое и стало образцом для наших агитпромматериалов.

Конечно, приглашения остались лежать сиротливой кучкой в штабе – типография запорола тираж: стилизация под советский «картон» была превращена в розовый талон героя романа Замятина «Мы», без которого мужчина-нумер не мог заниматься любовью с понравившейся женщиной-нумером. Этой пакостью забивать почтовые ящики потенциальных избирателей было неохота.

Перед входом в зал Дома молодежи мои штабные хотели поставить стенд в виде цепочки картин, из которых следовала готовность кандидата совершать добрые и полезные дела на благо жителей «Васьки», не щадя живота своего. Идея загнулась на стадии поиска нормальных карикатуристов, оказавшихся большой предвыборной редкостью.

Рядом со стендом – в новом варианте «пустое пространство перед входом» – должны были стоять молодые юноши и девушки из числа «добровольной группы поддержки» Федотова и раздавать тематические футболки со слоганами имени кандидата (по типу «миру мир», «маю май», «дитям мороженое, бабе цветы»), пакеты с резиновыми перчатками (чтобы хорошие дела люди начинали делать сегодня и сейчас) и визитки. Группа поддержки оказалась «занятой по уши» в учебе, слоганы перессорили весь штаб, и окончательный их вариант придуман не был, поэтому в активе значились лишь визитки, которые некому было раздавать.

За моей спиной во время праймериз на стене планировали показывать слайды специальной презентации, для которой была подобрана интересная статистика:

* Количество фанатов, которые в день игр «Зенита» обязательно отмечаются на «Ваське», – сколько денег нужно из районного бюджета на туалеты, сколько на эти деньги можно отремонтировать крыш домов, сколько стоит один игрок в «Зените» (косвенный ответ на вопрос, откуда брать деньги).

* Количество детей, которые остаются без мест в детских садах, средняя цена на квартиру на «Ваське», примерная прибыль застройщиков и цена детского садика около нового дома.

Тезис: «Обязать застройщиков выполнять инвестиционное обременение или социальные обязательства».

* Количество домов с металлической крышей, которые считаются ветхими, сколько денег нужно на их ремонт, сколько таких домов в Петербурге, сколько денег в Стабилизационном фонде, сколько денег выделяют на программу «Глонасс» и Сколково.

Тезис: «Давайте, думая о великом, не забывать тех, кто живет сегодня».

* Количество туристов, которые посещают В. О., количество мест для культурного досуга, которые есть и планируются: тема трамвайного парка (площадь, прибыль, туристический поток) и Дом музыки (площадь, прибыль, туристический поток, куда могут пойти эти деньги).

Тезис: «Негатив по поводу Ковалева, который как Баба-яга всегда против».

* Стоимость бутылки пива, стоимость восстановления изгаженной детской площадки, стоимость пачки сигарет, стоимость лечения рака легких (для бюджета, один больной).

Тезис: «Кандидат поддерживает антиалкогольный закон, антитабачный закон и повышение акцизов на табак-все инициативы „ЕР“».

Однако мучительный поиск формы затянулся на долгие дни, и презентация была не подготовлена.

В чистом остатке у меня оставалась речь. Да и то мне хотелось стеба и драйва, но штаб занудствовал, размахивал перед носом мной же одобренным «мануалом», и я сдался. В тексте не было рассуждений о женщинах и свободе, зато с избытком хватало планов на депутатскую деятельность и рассказов о себе. (Финальный текст для праймериз см. Приложение 4 на с. 184 в конце книги.)

Впрочем, само выступление я помню смутно. Ужасно волновался, боялся что-нибудь забыть, приказывал себе не дергать руками, пытался правильно дышать, чтобы не дрожал голос. Более-менее сконцентрировался на произносимом, когда дошел до второй половины речи. Ну а к «вопросам из зала» расслабился – здесь уже не было ощущения неминуемого провала, люди были свои и вопросы задавали (как и всем кандидатам) сто раз отрепетированные.

Таким образом, отличный «проект праймериз» не удался даже на пять процентов. Не хватило времени и динамики – обычная история. Ситуацию спасла моя мама – мне хотелось искренности и неформальности, и мама была лучшим из всех агитаторов и лоббистов на свете! Представьте себе достойную во всех отношениях даму в безразмерной белой футболке поверх одежды, на которой она собственноручно кисточкой и краской написала «Голосую за своего сына». Она стоит в фойе и раздает десятки копий альбома с семейными черно-белыми фотографиями («вот это баян, и его из-за него не видно – Валера всегда был упрямым и целеустремленным мальчиком», «это он на присяге – сын мечтал приносить пользу стране и людям»…).

В общем, 70 % голосов на праймериз мы получили вместе – история моего взросления на черно-белых фотографиях и мамин бесхитростный пиар.

Глава 8
Первые дни работы штаба

На следующее утро после праймериз я притащил в штаб кофеварку, а начальник штаба – раскладушку. Говорят, что мы очень красочно смотрелись: я в строгом костюме при галстуке, начштаба – в излюбленных джинсах и футболке, и у каждого в руках по большому свертку.

Вообще, к выбору одежды в тот раз я подошел максимально серьезно: хотелось изначально задать уровень общения, сформировать дальнейшее отношение к встречам и ко всему, что будет происходить в штабе. Я опасался бестолкового панибратства и пренебрежительного отношения друг к другу, работе и посетителям. Штаб должен был производить на посетителей ощущение серьезной организации, решающей серьезные задачи, – поэтому джинсы не надел, хотя искушение было сильным.

Потом было собрание. Оно началось минут на двадцать позже запланированного времени: начштаба Максим жил за городом и никак не мог вовремя попадать на наши летучки. Или не хотел? Не знаю. В итоге опаздывал он и всю дальнейшую кампанию. В первый раз я сделал вид, что «это как бы у нас по плану». Выказывать недовольство в присутствии подчиненных в первые минуты совместной работы было бы двойной подставой: принижало начштаба в глазах присутствующих, да и меня как будущего депутата не красило – не в уровень мне было устраивать разборки по таким мелким поводам. В скобках замечу, что это «врастание в роль будущего депутата» и дальше мне мешало. Нередко надо было быть жестче, что вполне соответствовало цели, но не вписывалось в «привычный образ депутата ЗакСа»: барина, всегда улыбающегося и не суетящегося.

После появления Максима мы устроились в помещении приемной граждан (оно было самым большим) без иерархии и определенного порядка. Стола не было. Сразу договорились, что будем просто сидеть кругом, лицом друг к другу, на стульях, выдвинутых из-за столов. Единственным выступающим был начштаба, который для всех открывал тайну: как будем работать и мыслить в этот период. Слушали жадно, кроме начальника полевой сети, – опыта реального ни у кого не было. Максим решил выступить в роли японского командира, посылающего камикадзе на последнее задание. «Вас без кандидата нет, – говорил он. – Если вы не готовы пойти на все ради его победы, то лучше встать сейчас и уйти навсегда» и т. д., отлично справился с задачей: градус желания самоотверженно работать зашкаливал. Всем, включая меня, хотелось сразу же приступить к делу и начать побеждать. После собрания все жалели, что «впереди еще так много времени до выборов», настолько нам не терпелось ринуться в избирательный бой…

В результате начальник штаба меня кинул. Он исчез 1 декабря, ровно за три дня до дня голосования, – но в тот первый по-настоящему рабочий день штаба я этого не знал и жадно слушал его речь. По сути, он проводил ликбез. У меня было много дыр по части теории и практики ведения избирательной кампании, поэтому я был максимально внимателен ко всей информации по этой теме. Но отношение к ней зависело от того, кто говорил и о чем, – интерес представляла информация от эксперта. От «не экспертов» была интересна фактура, слухи и сплетни. Статус «знаю обо всем» в моих глазах имел только начштаба, и то за исключением блока «белой» агитации и пропаганды. К пиару и работе в медиапространстве он в целом относился презрительно. Меня радовало и удивляло его знание «матчасти». Я верил, что он знает, с чем мы столкнемся, и понимает, как победить. Кроме этого Максим оказался отличным спикером, когда надо было мотивировать людей. Поэтому я умилялся попыткам превратить офисный планктон в бойцовских собак за счет высокоморального посыла и обращения к чести и совести.

Понятно, что чуда не произошло. С самого начала люди работали за деньги, и только за деньги. «Победа», «команда» – все это пыльная теория из книжек, которые можно свернуть трубочкой и засунуть в одно место их авторам. За три месяца (а у нас было ровно 84 дня, включая этот) из толпы не сбить стаю – если это, конечно, не организация по типу «Земли и воли», задуманная для того, чтобы половчее замочить очередного царя Александра.

Люди работали за деньги, деньги платил я, и меня сильно волновал вопрос экономии: я не собирался пересматривать договоренности по зарплате, мне хотелось уменьшить количество «необходимого народа». В скобках замечу, что подобное мое беспокойство крайне отрицательно оценивалось «специалистами по выборам», ибо неписаные законы работы во время кампании гласят, что не дело это кандидата контролировать финансовые потоки. Что я трачу время не на то. Что вот другие кандидаты ведут себя гораздо дальновиднее и работают над качеством кампании: несравненно больше засаживают денег во все виды поощрений избирателей. Через сотрудников штаба, разумеется. Поэтому на собрании я методично вычеркивал клеточки из структуры штаба, если мне не могли внятно объяснить, например, чем будет заниматься финансовый контролер при наличии внятного на этот счет кандидата (меня) и зачем нужна такая большая группа организации дворовых встреч, если у нас целая куча, как вы клянетесь, суперэффективных агитаторов?

Без сомнения, меня все равно запарили, как и всех новичков-кандидатов, и я не смог избавиться от всего «народа», который мне насовали со всех сторон. Тем не менее подобная кадровая решимость – я был намеренно несгибаемо упрям и дотошен – одновременно покончила и со штабной демократией. Я остался показательно примерным и учтивым с избирателями и превратился в требовательного начальника у себя в штабе. И еще, по умолчанию, я назначил себя самым умным. Для тех, кто не понял, я повторил это дважды и трижды. Получилось грубовато, но эффективно. У меня был самый большой и толстый до дня голосования без права на попытку меня (и штаб) в этом переубедить. И это сильно сократило время принятия решений.

Сокровище мудрости на Bash.im говорит нам, что в наше время понятие «работа» сводится к заклинанию «Работа-работа, перейди на Федота». Это в точности мой штаб. Жажда халявы, как и настойчивое желание получать зарплату при минимуме трудозатрат, стала настоящим геморроем. Не выпускалось ни одного АПМ, чтобы в нем не было каких-нибудь дурацких ошибок. Газеты лепили из того, что было. Встречи и мероприятия организовывали по принципу «и так сойдет».

Самой редкой компетенцией в штабе оказалось умение доводить начатое дело до конца – результата. Делаем базу звонков, в итоге информацию копим на бумажках, а в базу переносим потом – конечно же не успеваем занести все, и бумаги копятся. Нанимаем расклейщиков АПМ, собираемся добиться 100 %-го контроля – в лучшем случае выходим на 50 %. Собираемся организовать call-центр с 15–20 дамами в отдельном помещении, в итоге 5 человек сидят у нас в штабе и сами себя организовывают.

Мне даже пришлось ввести протоколы заседаний штаба, чтобы принятые идеи и договоренности не забывались уже на следующий день. Вообще, с энтузиазмом публично поддержать идею и развить ее, а на следующий день даже не вспомнить – общепринятый стиль всех, кто работает на выборах. Я до сих пор жду, когда появится моя страничка в Википедии, индексированные фотографии с мероприятий в Интернете, должностные инструкции ряда сотрудников штаба, график присутствия начальника штаба в штабе, ежемесячные медиапланы, сценарии мероприятий, еженедельные отчеты по обработке обращений в приемную в соответствии с утвержденными шаблонами, тренинг по умению давать интервью на камеру и т. д. Что-то из этого как-то делалось или организовывалось, но большинство не было сделано вовсе.

По ходу работы в штабе активно стали развиваться различные мании. Моей навязчивой идеей стал внятный организационный план с прописанным под него бюджетом. Я приказывал, просил, увещевал, ругался и начинал все заново. Плана я так и не увидел. Мне удалось лишь добиться того, чтобы мы действовали более-менее согласованно и хотя бы примерно представляли, что будем делать сегодня или завтра. И это был целый управленческий подвиг с моей стороны.

Штаб в принципе не умел работать в команде – по крайней мере в первые два месяца мы были похожи на лебедя, рака и щуку, при условии, что воз был мой и стоил он прилично. Иногда мне казалось, что работа в штабе напоминала горячую картошку, которую перекидывали из рук в руки, – никто не хотел брать ответственность за результат. Сегодня я уверен, что это стало одной из причин поражения.

Если вернуться к фобиям, то мы все мечтали, чтобы рядом с кофеваркой стояли чистые чашки. Мы договаривались о том, что каждый моет чашку за себя, по сто раз на день, следили друг за другом, показательно мыли за других, надеясь, что тем, кто бросил, станет стыдно. В итоге крайней оставалась Вероника, моя бесценная помощница еще по партийной работе, она мыла все, что к утру скапливалось. Спасибо тебе большое!

Еще я отчаянно боролся за телефонную тишину: меня страшно бесило, что во время совещаний сотрудники отвечали на все телефонные звонки своих мобильников, но при этом никто из них не смог разумно объяснить, почему он это делает и что страшного в том, чтобы перезвонить позже, – время любого совещания увеличивалось иногда в разы из-за этих бесконечных звонков.

Вот так мы и работали.

ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ ШТАБА

от 14.11.2011