Текст книги "Крестом отверзается небо. Священномученик Филосов Орнатский. Житие и подвиги, слова и поучения"

Члены Религиозно-просветительного Союза вели беседы в 35 учреждениях – больницах, госпиталях, богадельнях, приютах для детей и подростков, тюрьмах и безплатных столовых для бедняков.

С 1910 года в списке студентов-проповедников появляется еще одно имя, знакомое и дорогое для многих верующих людей – Борис Дорофеевич Ярушевич, впоследствии митрополит Крутицкий и Коломенский Николай.

К 1911 году уже более 100000 человек состояло в Александро-Невском обществе трезвости. Успешно действовали при нем миссионерские курсы под руководством протоиерея Петра Миртова.

В том же году о. Философ Орнатский открыл при Воскресенском храме Общества краткосрочные курсы по борьбе с алкоголизмом, которые стали прекрасной школой для многих проповедников и поборников трезвости. Было выпущено силами Александро-Невского общества 562000 душеполезных книг и брошюр 41 наименования. Продолжалось издание журналов «Отдых христианина», «Воскресный благовест» и «Трезвая жизнь» с безплатными приложениями для детей – «Солнышко» и «Зорька». Как и в прошлые годы неоднократно совершались многочисленные Крестные ходы ревнителей трезвости от Воскресенского храма в Александро-Невскую Лавру, Троице-Сергиеву пустынь и к Казанскому собору. Их возглавлял владыка Вениамин (Казанский) и в них участвовали протоиереи Философ Орнатский и Петр Миртов. Эти Крестные ходы были настоящими духовными праздниками и необыкновенно способствовали единению многих верующих людей. На общую молитву с епископом Вениамином и с отцами Философом и Петром порою собирались десятки тысяч человек.

20 декабря 1911 года исполнилось три года со дня блаженной кончины батюшки Иоанна Кронштадтского. В сообщении об этом и о Божественной литургии в соборном храме Иоанновского монастыря отмечалось:

«Во время причастного стиха протоиерей Философ Орнатский произнес глубоконазидательное слово. Красноречиво и подробно проповедник развил ту, доселе еще не высказанную, мысль, что не случайно день кончины приснопамятного Пастыря совпал с памятью святого священномученика Игнатия Богоносца. В этом совпадении нельзя не видеть указания на то, что отец Иоанн может быть назван новым Богоносцем. Жизнь отца Иоанна, исполненная пламенной любви и ревности о славе Божией, еще более утверждает нас в возможности сделать к славному имени его это дополнение. Действительно, как святой Игнатий Богоносец с малых лет до самой кончины носил в сердце сладкое имя Господа Иисуса Христа (после мученической кончины рассечено было сердце святого Игнатия и в этом сердце усмотрели буквенное изображенное имени Иисуса Христа – Четьи Минеи, 20 декабря), так же и отец Иоанн с юных лет и до гроба носил в сердце своем Господа Иисуса Христа, жил во Христе…» (127)

После Литургии была торжественно совершена панихида, на которую вышло более 40 священнослужителей.

С 1 января 1912 года Общество в память отца Иоанна Кронштадтского начало издавать всероссийский еженедельный журнал «Кронштадтский Пастырь». В числе деятельных сотрудников нового душеполезного издания видим имена архиепископа Финляндского и Выборгского Сергия (Страгородского), архиепископа Волынского и Житомирского Антония (Храповицкого), епископа Кишиневского и Хотинского Серафима (Чичагова), епископа Саратовского и Царицынского Гермогена (Долганова), епископа Вологодского и Тотемского Никона (Рождественского); протоиереев Александра Дернова, Философа Орнатского; игумении Таисии (Солоповой); профессора Александра Бронзова; писателя Евгения Поселянина и других известных церковно-общественных деятелей. Редактором журнала был избран брат протоиерея Философа Орнатского священник Иоанн Николаевич Орнатский.

Журнал издавался до 1918 года и на его страницах не раз публиковались слова и поучения отца Философа Орнатского, а также его воспоминания о батюшке Иоанне Кронштадтском. Порою в них открывались неизвестные стороны благого сотрудничества кронштадтского пастыря и его ученика, показывающие их необыкновенную духовную близость.

В праздник Сретения Господня, 2 февраля 1912 года в зале дома Синодального обер-прокурора на Литейном проспекте состоялось многолюдное торжественное собрание, посвященное памяти великих печальников земли Русской – Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Ермогена и о. Иоанна Кронштадтского. В собрании участвовали епископы Серафим (Чичагов) и Никон (Рождественский), а также многие петербургские пастыри и представители церковной общественности. В перерывах между выступлениями пел приглашенный в собрание хор певчих церкви Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг. Одним из центральных был доклад протоиерея Ф. Н. Орнатского на тему: «О пастырском служении отца Иоанна Кронштадтского».

В отчете о собрании говорится: «…На кафедру взошел известный столичный оратор-проповедник протоиерей Ф. Н. Орнатский. В своей глубоко содержательной и задушевной речи отец Философ отчетливо отметил великую силу религиозной веры и верности долгу, которыми все время своего священнического служения горел кронштадтский пастырь, отец Иоанн. Оратор указал на черты сходства как в исторической деятельности, так и в значении для нашей Родины двух церковных деятелей – дорогого Батюшки, почившего 20 декабря 1908 года в великих неусыпных трудах своего неизменного пастырствования в сане рядового священника, и Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Ермогена, мученически скончавшегося 17 февраля 1612 года на посту единственного в то время защитника истинности Православной Церкви и славы Русской державы…

Да, много, много сходного между Патриархом Ермогеном и отцом Иоанном Кронштадтским в их подвигах стояния за веру, Царя и Родину. Патриарх Ермоген запечатлел свою верность Богу и Отечеству своей мученической смертью. Отцу Иоанну Кронштадтскому Господь не судил такого конца. Но кто не знает, что постоянный изо дня в день труд, – неустанной молитвы, утешения, помощи всем нуждающимся есть тоже мученичество. «Когда, – вспоминал в своей речи протоиерей Философ Орнатский, – мы пытались утешить, ободрить Батюшку, ввиду злостных выходок разных уличных газет, то он на эти наши утешения весьма благодушно отвечал: “Что же? Это и хорошо, что ругают. Ведь все только хвалили. А теперь пусть и поругают. Горе Вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо!” – сказал Спаситель (Лк. 6, 26.)…»

Да, чудно сливались перед нашим умственным взором эти две великие души – Патриарха Ермогена и отца Иоанна Кронштадтского, сливались в единстве их призвания, в единстве веры, подвига и смирения. Оба они были русские люди, русские души…

Как известный церковный деятель, протоиерей Ф. Н. Орнатский очень близок был к о. Иоанну Кронштадтскому и пользовался особым его доверием. Ради таких отношений Батюшка вверил ему свою в высокой степени важную переписку с известным Вышенским затворником, епископом Феофаном. Поводом к этой переписке послужило то обстоятельство, что вследствие какой-то, случившейся в издании проповедей отца Иоанна опечатки, епископу Феофану представилось, что Кронштадтский пастырь имеет неправильное суждение о Святой Троице. Когда это мнение епископа Феофана дошло до слуха отца Иоанна, последний с великим огнем ревности по истинной вере, стал защищаться в своих ответных письмах. И в конце концов все дело разъяснилось: епископ Феофан удостоверился в истинном Православии отца Иоанна Кронштадтского. Сообщая об этой переписке, протоиерей Орнатский привел небольшую выдержку из письма отца Иоанна, где Батюшка со всей силой ревности и негодования отрекается от всякого неправомыслия, и при этом призывает в свидетели Самую Святую Троицу, похвалу Которой он возносит ежедневно, читая изо дня в день канон за утренним богослужением» (128).

Итак, отцу Философу была вверена переписка между двумя святыми мужами, касающаяся самого возвышенного богословия – учения о Святой и Живоначальной Троице. При этом, один из сих мужей находился в самом живом русле церковно-общественной и народной жизни, а другой был истинным аскетом-отшельником. Несомненно, что такое послушание отца Философа Орнатского вновь свидетельствует о высочайшей его духовности и вряд ли нужно что-то еще добавлять к этим словам.

Впоследствии, когда все недоразумения были улажены, святитель Феофан Затворник писал своей духовной дочери: «Что касается отца Иоанна Кронштадтского, то я уверен, что он воистину муж Божий… Книжки его хороши. Тут светлые мысли души, живущей в Боге. Читайте их, перекрестясь… Он достоин всякого уважения. Он для Бога работает, и силою Божиею укрепляем есть. Да хранит Господь душу его…» (129).

В продолжении рассказа о знаменательной речи отца Философа говорится: «По изображению известной Господней притчи, добрый пастырь знает своих овец, и овцы знают своего пастыря и идут к нему, и не убегают. Несравнимо велика была паства почившего Батюшки, но он знал ее, потому что умел служить ей, он весь отдавался своему пастырскому слову, он весь был в молитве и служении Слову, как нередко и сам свидетельствовал: “Мы же в молитве и служении слова пребудем” (Деян. 6, 4). И овцы знали его. «Однажды, – приводим слова оратора, – случилось мне сопровождать Батюшку в его утренней прогулке, и вот, оставшись с ним наедине, я высказал свое крайнее удивление тому явлению, как любит его народ, с какой поражающею силою стремится он всюду за ним. На это Батюшка воодушевленно сказал: “Да, но окаянен бы я был человек, если бы эту любовь, это неудержимое стремление ко мне приписал бы своей личности, своим достоинствам. Нет, сам я ничто, но здесь действует сила Божия, благодать, живущая во мне, как священнике, ради частого моего Причащения и, постоянного общения с Господом”».

Оканчивая свою речь, протоиерей Ф. Н. Орнатский напомнил слушателям о том, как глубоко скорбел всегда о. Иоанн Кронштадтский, при виде наших масляничных безобразий, привычка к которым от времен язычества глубоко укоренилась во всех слоях русского народа. Напомнил оратор всем нам, и особенно пастырям, что, по глубоко справедливому замечанию почившего Батюшки, главный грех за эти вопиющие безобразия лежит на пастырях Православной Церкви, потворствующих низменным слабостям своей паствы, а также виновны в этом и сами пасомые, именно в той мере, насколько сами легко смотрят на свое соблазнительное поведение, и не только не спешат отдаваться скорби о своих падениях, а напротив ищут себе таких духовников, которые были бы к ним поснисходительнее. Свое выступление отец Философ закончил словами отца Иоанна Кронштадтского: «Мы, проповедники покаяния, отчего слабы и до крайности снисходительны к грешникам кающимся, почти до потворства всяким грехам. Считаю, что сами грешники и не возлюбили всем сердцем правды, и не возненавидели неправды, и не имеют Божественной ревности к правде. Мы скоро возлагаем руку на голову грешников с благодатью разрешения и прощения, и часто приобщаемся к чужим грехам, вопреки наставлению апостольскому: “Рук ни на кого не возлагай поспешно, и не делайся участником в чужих грехах” (1 Тим. 5, 22). Братия мои, вы сами будьте строги к себе, к своим слабостям и грехам; строже, точнее исследывайте себя и требуйте себе строгой исповеди, чтобы скорее исправиться и чтобы не быть нам за слабость исповеди, осужденными от Бога, как нерадивым о покаянии» (Солнце Правды. Избранные проповеди отца Иоанна Ильича Сергиева). По окончании этой замечательной во всех отношениях речи протоиерея Ф. Н. Орнатского, как в ответ на призыв к покаянию, хором певчих было превосходно исполнено песнопение: “Покаяния отверзи ми двери…”» (130)

Отец Философ также, как и его великий наставник, был несравненным проповедником покаяния. Начинал он с себя. С первых шагов своей пастырской деятельности он был необыкновенно строг к себе, к каждой своей мысли и поступку. Подобно о. Иоанну Кронштадтскому, он шел путем самопознания, приобретаемого из опыта. Отца Философа отличало всегда правильное воззрение на страстную, греховную природу человека, постоянное ощущение собственной немощи и упование на благодатную помощь Свыше.

Для того, чтобы служить людям словом утешения, назидания и руководства, необходимо первоначальное уединение. В уединении легче очиститься от грехов и страстей, укрепиться внутренними силами для невидимой духовной брани. В обстановке отрешения от мира, перерождается дух человеческий, приобретаются добродетели Христовы – смирение, кротость, терпение, благость. Это общеизвестный путь, которым шли многие подвижники Святой Церкви. Следуя опыту батюшки Иоанна Кронштадтского, о. Философ Орнатский шел по духовной стезе путем непрерывного внутреннего делания, неукоснительного соблюдения заповедей Господа нашего Иисуса Христа, путем непрестанной молитвы. Совершенствуя себя, будучи в мирской среде и пребывая в повседневных, обыденных трудах, он добился победы над собственным греховным «Я». Состояние внутреннего, душевного спокойствия и постоянной радости о Христе Иисусе Господе нашем стало для отца Философа естественным.

«Стяжи дух мирен, и тогда тысячи душ спасутся около тебя», – этот завет другого своего учителя, преподобного Серафима Саровского, отец Философ исполнил на деле. Он всегда был ровен и спокоен в отношениях с разными людьми, умел владеть собой в самых критических ситуациях, в любых обстоятельствах жизни, никогда не падал духом и сообщал такую же твердость всем окружающим.

По роду своей многообразной деятельности отец Философ общался как с представителями высших кругов российского общества, так и бывал в среде людей обездоленных, в ночлежных домах и тюрьмах. Батюшка безконечно ненавидел всякий грех, но, обличая пороки человеческие, он любил и жалел всех людей, как духовно немощных. Отец Философ не исследовал того, что привело к пропасти человека, лишившего себя образа Божия, – он благотворил всем – и словом, и делом. Для него были равны и нищий, и сиятельный князь – любому погибающему он был готов протянуть руку…

Духом отец Философ всегда стремился к самой искренней, чистой правде.

Из воспоминаний дочери батюшки, Веры Философовны, известны его наставления детям, для которых он всегда был примером добродетельной жизни:

«Мы всегда должны говорить правду, ибо ложь – главное зло, присущее человеку. Всегда помогать тем, кому трудно, независимо от происхождения, возраста и положения. Всегда уважать старших и старость. Постоянно учиться, совершенствовать себя. Главное – быть человеком, которому не стыдно не только перед окружающими, но и перед самим собой, перед своей совестью, перед Господом» (131).

Множеству людей были известны необыкновенное обаяние отца Философа и благодатная сила, исходившая от батюшки. Его вдохновенные проповеди часто заставляли многих людей искренне плакать и каяться, или от всего сердца радоваться о Господе. Подобные случаи не раз отмечались в сообщениях периодической печати того времени. Известно, что отец Философ успешно лечил словом самых закоренелых алкоголиков, находившихся в последней стадии заболевания. Он унаследовал от отца Иоанна Кронштадтского дар чистой молитвы о ближних с верой во всесильную помощь Божию. Не раз приходилось ему вразумлять заблудших, утешать впавших в отчаяние, и всегда отец Философ делал это с любовью и великим тактом, мягко воздействуя на душу человека, примиряя его с самим собою и с Богом.

Вера Философовна отмечает, что отца Философа часто приглашали к тяжело больным людям, иногда и к страдавшим нервными припадками. Он никогда не отказывал. По ее воспоминаниям, батюшке удавалось очень быстро приводить таких больных в нормальное состояние, причем его пастырские визиты весьма благотворно влияли не только на страждущего, но и на окружавших его людей (132).

В одном из адресов, полученных батюшкой к юбилею, говорилось: «Как человек ума острого и наблюдательного, как деятель, чуждый безпочвенных увлечений, как строитель, привыкший всегда созидать все на твердом основании, и, наконец, не как просто воин Христов, а как пастырь и вождь стада Христова, Вы всегда с удивительной проницательностью умели учитывать психологический момент общественной жизни, вскрывая ее насущные нужды и запросы…» (133)

Одним из первых для своего времени понял отец Философ, что несет русскому народу отступление от веры и Церкви: «…Припомните мрачные и светлые картины народной жизни… и вы увидите, что народ падал или вставал в зависимости от того, в каком отношении находился к Церкви…

Разъедающий рационализм, открыто изгоняющий веру из жизни, особенно когда он распространяется среди простецов, опасен не только в религиозном отношении: он несет свои отрицания и в сферу семейной жизни, подтачивает наш государственный организм, подрывает авторитет власти…» – эти слова были сказаны отцом Философом еще в начале 90-х годов XIX-го столетия. Почти 30 лет голос петербургского пастыря звучал подобно церковно-общественному набату. Достаточно вспомнить его слова, сказанные в годы русско-японской войны 1904–1905 годов и всероссийской смуты 1904–1907 годов.

В день 16-й годовщины Священного Коронования Государя Императора Николая Александровича, 14 мая 1912 года, с амвона Казанского собора перед членами Августейшей Фамилии в присутствии нескольких тысяч богомольцев вновь звучат грозные предупреждения и деятельные наставления отца Философа Орнатского:

«Смотрите на зловещие плоды упадка авторитета веры и Церкви: они губительны для людей. Православие теоретически почитается равноценным с другими верованиями, даже языческими. Сектанты и раскольники всяких толков не довольствуются свободным отправлением своих богослужений, но усиленно ищут прозелитов[21]21
  Прозелит – новообращенный.


[Закрыть] среди православных. Малые дети, крещенные в православную веру, уже лишаются в школах образовательного и воспитального влияния уроков Закона Божия. Кощунство, святотатство, всякие преступления против веры и Церкви не почитаются более тяжкими, чем самые обыкновенные преступления. С упадком авторитета веры, падает все, что в вере получает свою силу и ценность. Власть, даже родительская, отрицается; брак уступает место сожительству без благословения и освящения в Таинстве; гнусные насилия над детьми, учащаются; родители стараются сбыть своих детей на попечение власти или благотворительных организаций; жизнь человеческая ценится не больше, чем жизнь животного; убийство и самоубийство стали обыкновенным явлением, не обращающим на себя внимание, и понятно: если нет Бога, и Его заповеди – выдумка людей, то почему не убить, если это выгодно? Почему не совершить насилия, если это приятно?

Несомненно, что без облагораживающего влияния веры, без благодатной помощи Святой Церкви, чем дальше, тем все больше и больше будет развиваться порочность человеческая, угрожающая вызвать войну всех против всех. Поэтому, мы должны верою и жизнью вернуться к единому истинному Богу и Тому, кого Он послал для спасения мира, к Иисусу Христу, всею полнотою благодати обитающему в Церкви Православной. Наша вера православная, вера апостольская – она утвердила вселенную. И она ничего не потеряла в своей силе и действенности, и впредь способна и омыть, и оживить, и обновить лицо Русской земли, дабы стала она, в лице всех чад своих, благословенным Царством Отца и Сына и Святого Духа» (134).

Раньше других понял отец Философ и то, что будущее России зависит от степени воцерковления ее правящей элиты. Об этом он также говорил уже с начала 90-х годов XIX века. Отпадение, отход от Церкви высших образованных классов, управляющих судьбами народа и увлекающих за собой народ, грозит России распадом и уничтожением как православного государства. Напротив, возвращение интеллигенции в лоно Матери Церкви будет способствовать всенародному единению и становлению России на пути ее самостоятельного развития в национальном духе – это единственное, что может привести ее к расцвету и могуществу.

В борьбе за возрождение веры в среде дворянства и интеллигенции решаются судьбы русского народа. В той же речи 14 мая 1912 года батюшка говорил:

«…Велико значение авторитета в деле веры. Вспомните, как приняли ее наши предки: “Если бы вера греческая не была лучшею из вер, не приняли бы ее князь и бояре”, – говорил народ и, увлекаемый добрым примером, охотно крестился» (135).

Здесь необходимо отметить, что в начале XX века у большей части просвещенного дворянства и интеллигенции отношение к вере было, как правило, безразличным, в лучшем случае – снисходительным. Государственные служащие по заведенному еще с петровских времен порядку должны были приносить в свои учреждения справку об обязательном ежегодном Причащении. На этом и заканчивалась их церковная жизнь, хотя у определенной части просвещенных людей наблюдалось заметное стремление к познанию Божественной истины.

Отец Философ прекрасно видел, что интеллигенция, игнорирующая веру отцов, живет и развивается односторонне. Она пришла к своеобразному тупику, к потере смысла в своем существовании. Спасение было только в ее православном перерождении, поэтому батюшка и его ближайшие сподвижники отдавали много времени и сил духовно-просветительной работе среди интеллигенции.

Батюшка неоднократно подчеркивал, что Православие является основой русской народной жизни и составляет душу русского народа «Нашей интеллигенции надо стать русскою», – говорил отец Философ.

«Стать русским, значит – перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развивались бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы в европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Мы и на вид тогда станем совсем другие. Став самими собой, мы получим, наконец, облик человеческий, а не обезъяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея, не Потугина; нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу. Мы и говорить будем с ними умнее теперешнего, потому что в народе нашем и духе его отыщем новые слова, которые уж непременно станут европейцам понятнее. Да и сами мы поймем тогда, что многое из того, что мы презирали в народе нашем, есть не тьма, а именно свет, не глупость, а именно ум, а поняв это, мы непременно произнесем в Европе такое слово, какого там еще не слыхали», – не раз повторял в своих речах эти слова Федора Михайловича Достоевского[22]22
  Дневники Ф. М. Достоевского 1877 г.


[Закрыть] протоиерей Философ Орнатский.

Великую роль в деле воцерковления интеллигенции играл личный авторитет отца Философа. После о. Иоанна Кронштадтского он стал вторым церковным деятелем, которого действительно уважали во всех сословиях. Представители либеральной и левой прессы яростно нападали на него из чувства страха перед светом Истины и от собственного безсилия. Такие и подобные им люди отца Философа боялись и ненавидели. Батюшка смотрел на злословящих его духовными очами, понимая, что их незримым вдохновителем является враг спасения рода человеческого. Отец Философ переносил гонения с тем же смирением, с каким принимал почести. Но если нападки касались не его лично, а ближних или общих дел во славу Божию, батюшка отражал их со всей ревностью, давая достойные опровержения словесам безумцев, восстающих на делателей во имя Господа и на дело Божие.

Собирательная работа, которую в течение нескольких десятилетий проводил отец Философ среди представителей высших сословий русского народа, открывается при изучении состава Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви: это – члены Августейшей Фамилии и выдающиеся иерархи Русской Православной Церкви, лучшие представители знаменитых дворянских родов, русского духовенства и ученого монашества, известные государственные деятели и потомственные почетные граждане, крупные военачальники и творческая интеллигенция. Все они помогали протоиерею Философу Орнатскому осуществлять на практике высокие идеалы Общества и в полном согласии трудились под его руководством на благо духовного просвещения всего русского народа.

Большое значение придавал отец Философ деятельности Христианского содружества учащейся молодежи, которое за несколько лет численно увеличивалось с 30 до 220 человек. Это была лучшая часть петербургского студенчества из гуманитарных и технических высших школ. Проведение публичных чтений и семинаров на темы богословско-философские в их учебных заведениях необыкновенно способствовало распространению духовных знаний в среде образованной молодежи.

Сколь много сил отдавал отец Философ воцерковлению простого народа видно по его неустанным трудам в Александро-Невском обществе трезвости, члены Комитета которого отмечали:

«Вы прежде многих других поняли, что народное пьянство занимает первое место среди других темных сил, которые разлагают великий дух народный, ослабляют волю народа и, наконец, расхищают и истощают жизнь, делают ее пустыней, где чахнет всякое творчество, где замирает всякий светлый порыв. Видя, как с каждым годом все в более и более непроницаемую тучу бедствий сгущается народное пьянство, как оно точно ржавчина, гложет и поедает организм народный, постепенно подготовляя в нем перерождение государственных тканей, как оно губит и убивает душу нации, закрывая ее от животворящего действия лучей евангельской правды, Вы, как Председатель Совета религиозно-просветительного Общества, старались оказать всякое содействие каждому зарождающемуся в недрах Общества организованному движению в пользу народной трезвости» (136).

В 1912 году число членов Александро-Невского общества трезвости достигло 140000 человек. Его деятельность все более и более расширялась – появились новые отделения во многих городах России.

В том же году Государь Император пожаловал обществу трезвости бывшую императорскую яхту «Марево» для устройства на ней плавучей церкви и подвижного противоалкогольного музея.

Издательским советом общества было выпущено 1010000 книг и брошюр 45 наименований, а также 318600 различных воззваний и листовок. Как и прежде, издавалось три прекрасно иллюстрованных журнала с несколькими безплатными приложениями. Книги и журналы с книжных складов Общества религиозно-нравственного просвещения и Александро-Невского общества трезвости по благословению Святейшего Синода и епархиальных архиереев распространялись по всем епархиям России. Большим успехом пользовался издававшийся крупными тиражами апологетический сборник «За веру против неверия или разумность веры и безсмысленность неверия». Статьи, помещаемые в книге, были очень просты и ясны для понимания даже малообразованному читателю и, в то же время, очень сильны по аргументации. Эта книга объемом более 400 страниц распространялась Обществом среди русского народа безплатно.

Так, с Божией помощью, старались отец Философ и его сподвижники сделать все возможное для спасения ближних.

Прозревая пророческим взором грядущие события, батюшка говорил:

«Поддержание авторитета веры и Церкви в настоящее время является делом первейшей, жизненной необходимости. Не за веру Христову, не за Церковь Православную мы боимся: Христова истина пребудет светлее солнца до скончания века, Церкви не одолеют и силы ада. Страшно за малых сих, за людей слабых, не утвержденных в вере, не окрепших в благочестии» (137).

По учению святых отцов Церкви, скорби – неразлучные спутницы дела спасения. У Председателя религиозно-просветительного Общества скорбей было немало. В ночь на 29 июля 1912 года загорелся храм Общества во имя преподобного Серафима Саровского за Нарвской заставой. С великим трудом удалось спасти антиминсы, часть церковной утвари, икон и облачений.

На экстренном заседании Совета Общества было решено возродить храм, пользовавшийся большой любовью у жителей Занарвского района.

В свое время прихожане этого храма писали отцу Философу:

«Только благодаря Вашему просвещенному содействию, вносившему энергию в трудное дело создания храма при ограниченности имевшихся на это средств, и при Вашем ревностном и неустанном предстательстве по устранению препятствий, встречавшихся в этом деле, храм сей осуществился в самый короткий срок.

С глубоким умилением вспоминаем о последующих Ваших заботах о нас, молящихся в новосозданном храме. Когда мы впервые пришли в этот храм, Вы встретили нас мощным призывом к молитве и любви. Тут мы ясно почувствовали, что мысль о создании храма на нашей окраине, храма, где раздавалась бы живая речь проповедника, где совершалась бы во всем благолепии святая служба – эта мысль имела своим источником Ваше, любящее людей сердце…» (138)

Не оскудевала любовь отца Философа к людям, но возгоралась все более и более. Вторично взялся он за строительство храма во имя преподобного Серафима. Вновь удалось ему найти благодетелей, архитектора и строителей. В кратчайшие сроки были доставлены необходимые материалы, и уже 1 октября 1912 года батюшка Философ вместе с настоятелем сгоревшей церкви отцом Борисом Клеандровым освятил место для воздвижения нового храма, 21 ноября были подняты кресты, 6 декабря – колокола. 30 декабря был освящен престол воссозданного храма. Чин освящения храма и Божественную литургию в нем совершил епископ Гдовский Вениамин (Казанский), в сослужении протоиерея Философа Орнатского и других пастырей, при большом стечении молящихся.

2 ноября 1912 года почил о Господе высокопреосвященный митрополит Антоний (Вадковский). Именным Высочайшим Указом от 23 ноября на вдовствующую кафедру митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским был назначен высокопреосвященный Владимир (Богоявленский), митрополит Московский и Коломенский. Это был ревностный архипастырь и вдохновенный проповедник, давний член Общества распространения религиозно-нравственного просвещения. Он же и стал покровителем Общества, в котором к 1913 году было 14 почетных членов, 90 пожизненных, 212 членов-деятелей, 140 членов Религиозно-просветительного Союза, 210 членов Христианского содружества учащейся молодежи, 48 студентов-проповедников, 313 членов-соревнователей и около 300 участников церковно-народных хоров. В таком составе Общество существовало до 1918 года. В конце 1912 года в число членов-деятелей Общества вошли высокопреосвященный Арсений (Стадницкий), архиепископ Новгородский и Старорусский, и ректор Новгородской Духовной семинарии, архимандрит Алексий (Симанский), впоследствии – Святейший Патриарх Московский и всея Руси.

Таким образом, в Обществе, руководимом отцом Философом Орнатским, подвизались три церковных деятеля, которые затем поочередно были Святейшими Патриархами, Предстоятелями Русской Православной Церкви – Василий (Беллавин), Сергий (Страгородский) и Алексий (Симанский). Школу живого пастырского слова прошли в Обществе распространения религиозно-нравственного просвещения десятки митрополитов, архиепископов и епископов, служивших в разных концах России и за рубежом.