Текст книги "По ту сторону погон"

Артефакты

СССР (USSR), Таджикистан западный склон Шахдаринского хребта Памира кишлак Ишкашим 1983 год сентябрь

По воле случая оказался я у горячих источников, расположенных на западном склоне Шахдаринского хребта Памира. Вернее, не сам там появился, а взял меня с собой отец, который был направлен туда в командировку со старшим лейтенантом Морозовым Виктором.

Цель служебного задания – проверка технического состояния и обслуживания радиолокационных станций погранвойск СССР.

Расположились мы в жилом вагончике без электричества и других благ цивилизации.

Данное помещение было установлено в десяти метрах от автомобильной магистрали Худжент – Хорог.

Параллельно автостраде торопливо журча бежала речушка «Гармчашма» (приток реки Пяндж). Противоположный берег этой водной артерии в данном месте практически отсутствовал. Вода упиралась и омывала громадную сплошную стену скалы Шахдаринского хребта.

Местами скальные породы выступали из земли и подобно каменным истуканам величественно возвышались.

По эту сторону автомобильной трассы простиралась относительно ровная долина шириною до километра и более. Её границы подпирали торчащие из-под земли огромные «огрызки» скал, похожие на поломанные зубы гигантских монстров, застывших здесь по воле Всевышнего.

Вся территория этой пустоши была залита вулканической грязью обильно вытекающей из горячих источников. Травянистый покров всей этой загадочной долины отсутствовал – возможно, траву съел и затоптал домашний скот, мигрирующий тут практически ежедневно.

От нашего импровизированного лагеря до ближайшего горячего источника (40—50 градусов) было не более двухсот метров – купайся не хочу.

Ближайший населённый пункт – кишлак Ишкашим, находился в пределах видимости примерно в полутора километрах.

Жизнь в нашем лагере протекала скучно и не интересно. Подъём был в 05:00. Вставали так рано не потому, что не хотелось спать, а потому, что именно в это время местные пастухи гнали огромную отару коз и баранов – особей 600—800 с экскортом азиатских овчарок. И если мы не встречали эту миграцию животных, то они шествовали прямо через наш лагерь.

Собаки и бараны вели себя предсказуемо. А вот козы, козлы и их дети совершали хулиганские набеги. Прыгали на стол, умывальник, на крышу нашего вагончика. Вниз летело всё – от посуды до ящиков из-под военного инвентаря.

Потом появлялись пастухи, которые вежливо здороваясь с нами как бы извинялись за козлов. Козлы они и есть козлы.

Все вместе разжигали костер, на котором уже я разогревал большей металлический чайник и консервы с кашей.

Завтракали.

Затем отец с товарищем тестировали какое-то оборудование.

В 09:00 или около этого из погранотряда приезжал военный «Уазик», на котором нас отвозили на объект обслуживания РЛС или как можно ближе к объекту. РЛС – это такая большая антенна.

Иногда до точки нахождения объекта приходилось идти несколько километров по горным тропам.

Так, в один из таких дней, около 16:00, попав под сильный дождь, мы возвращались к месту эвакуации.

Вдруг, внимание всей нашей группы привлек очень странный объект. Сквозь пелену дождевых осадков по тропе встречным курсом движется что-то необычное, похожее на очень большой полупрозрачный целлофановый пакет.

Внутри этой «инопланетной личинки» явно вырисовывались контуры человекообразного существа, управляющего этим организмом.

Мы остановились. Два погранца, сопровождавшие нас, приготовились к стрельбе с колена, дослав патрон в патронник автоматов Калашникова.

Существо, видя наше боевое перестроение, тоже прекратило движение. Внутри него стали происходить какие-то метаморфозы – оно стало изменяться в размерах, становясь значительно ниже.

Затем из-под странного кокона появился человек разумный, местный житель, и звали его Ахмед. Судя по всему, отец хорошо его знал. Они приступили к взаимному приветствию, вспоминанию всех членов семьи.

Затем перешли на диалог:

Отец:

– Куда путь держишь, в такую погоду?

Ахмед:

– Так случился, чё, сильно заболел жена. Температур большой. Я все хозяйство бросал и сам везу ево показыват доктору.

Отец:

– А где жена?

За Ахмедом стоял только ишак, закутанный в целлофан, как боевой конь в доспехи.

Метрах в пятнадцати семенила в нашу сторону промокшая до нитки женщина с малолетним ребенком на руках.

Ахмед:

– Вот он, жена. Заболел он. К врачу буду показать.

С таким трепетом и заботой о жене говорил Ахмед. Даже руководство хозяйством временно на кого-то переложил, сам лично везет жену к врачу!

Наверно она гордится мужем. Действительно повезло дурёхе.

На том и разошлись.

Как-то вечером, в 21:30 примерно, сидим в лагере у костра – это единственный источник света. Я накидал туда картошку и грею чайник. Огромное стадо мелкого рогатого скота шествует мимо нас – возвращается в кишлак на ночлег.

К нашему костру пристроились два пастуха – разговорились.

Они рассказали как эти горы преодолевал с войском Александр Македонский. Как, не желая покориться чужеземцу, местный шах принял неравный бой с интервентами и геройски погиб со всем своим войском. Сражение произошло на плато, находившимся на горной возвышенности, непосредственно напротив нас. Там до сих пор можно найти много артефактов: доспехи, мечи, шлемы, золотые украшения и т. д.

Попив с нами чаю, чабаны распрощались, направились в сторону кишлака и растворились в ночи.

Полученная информация заинтриговала нас: мечи, доспехи и т. д. Посовещавшись и изучив карту, отец с коллегой проложили маршрут к месту сражения. Сообщили по радиостанции в погранотряд об изменении планов на завтра. Меня оставили в лагере в качестве дежурного.

В 05:00, опережая утреннию миграцию полчищ рогатого скота, кладоискатели начали восхождение к заветному плато. С собой прихватили армейский металлоискатель, флажки с водой, четыре вещмешка (больше не было) для сокровищ и ценных находок.

Шли долго, в график не укладывались. К осмотру «места сражения» приступили в 10:10.

Облазили всё плато и прилегающие территории. Стали включаться мозги: «На какой хрен устраивать сражение на этом труднодоступном участке земли? Тут нет даже источника воды».

Обманутые и оскорбленные офицеры молча возвращались в лагерь. Уже подходя к нашему костру старлей Морозов сказал: «Володя, я их сейчас убивать буду».

«Отставить, убивать, – произнес мой отец – Молчи, слушай и умней».

Время прибытие наших «геологов» было 23:10.

У костра в месте со мной томились ещё шесть чабанов, которые принесли нам подношения: арбуз, большую, как торпеда, дыню, персики и виноград. Дары я естественно принял. К нашему общему разочарованию, офицеры пришли уставшие и без дорогих находок.

Отец один подошел к нам, поприветствовал гостей и произнес: «Мы благодарны Вам, что поделились с нами тайной о месте захоронения дорогих артефактов: мечей, кинжалов и шлемов. Мы взяли там десять мечей, восемь касок и ещё по мелочи что-то. Чтобы не вызвать гнев умерших, могильник мы закопали. Взятые находки до вагончика донести не смогли, спрятали. Они тяжёлые, а мы очень устали, не рассчитали силы. Думаю, завтра принесем».

Брифинг закончился. Удовлетворенные стороны разошлись.

Утро следующего дня 05:00. Мимо нашего лагеря привычно шло гигантское стадо козлов и баранов.

Однако, не всё было как всегда. Вместе с овцами тянулась длинная вереница навьюченных ишаков и лошадей. Они везли на себе канистры, емкости с водой и лопаты. Кроме погонщиков в караване брели мужчины с инструментами, предназначенными для земляных работ (кирки, кайла и мотыги).

Созерцая уходящую в горы колону, отец произнес: «А ты, Морозов, убивать кого-то хотел! Восток дело тонкое»!

Корова

СССР (USSR), Таджикистан Яванская долина 1983 год сентябрь

Что в те годы нужно было для счастья парню в 18 лет? Ответ более чем очевиден – мотоцикл!

У моего отца был такой вид транспорта – «ИЖ ЮПИТЕР-3» с коляской, которым он позволял мне пользоваться. Конечно, это не «Yawa» (по нынешним меркам «BMW»), но тем не менее.

Как-то с другом едем по Яванскому перевалу. Я за рулём, он в коляске. Приближаемся к посту ГАИ, сбрасываю скорость (скорость на ЮПИТЕРе с коляской это громко сказано, он еле волок эту коляску). Сотрудник государственной дорожной инспекции, коренной житель этих гор, жезлом указал мне на остановку управляемого мною транспортного средства.

– Сержант Юсуфов, – представился гаишник, – зачем нарушаем? Кому гоним? Скорость контрол нету!

– В смысле? Я превышаю скорость?

– Да, я видэл, на каком скрость ты ехал.

(Специалисты в ту пору в ГАИ служили такого уровня, что скорость транспортного средства определяли без радара, на глаз.)

– Круто. Братан, если ты на этом мотоцикле сможешь, разогнаться на этой дороге больше 60 км, я тебе коньяк куплю.

Пока мы беседовали, сержант остановил бортовой автомобиль, в кузове которого находилась корова.

Водитель, тоже азиат (судя по всему туркмен или узбек, т.е. не носитель древнего и могучего фарси-таджикского), принёс документы и передал их инспектору.

– А гидэ документ на корова?

– Какая корова? – непонимающе удивился водитель.

– У тебэ там корова, – гаишник указал пальцем на животное, видневшееся из-за высоких бортов машины, – где документ на него?

– Начальник, я этот корова вижу первый раз. Как он туда залез?

Гаишник:

– Не мог корова туда сам залезать.

– Я знаю, как корова туда залез! Там на подъём ехал, скорость маленький и поворот. Там корова стоял на бугор, я его видэл. Пока я на дорога смотрел, корова прыгнул в машину и спрятался. Я могу показать, где он прыгнул.

Гаишник:

– Поехали, будем посмотреть, где корова залез тебе в машину.

Мне отдали документы, а гаишник с перевозчиком коровы поехали осматривать место, с которого корова запрыгнула в кузов машины.

Глава 2 В сапогах

Пришло время «почетно» призваться на действительную военную службу в вооруженные силы СССР.

Дорога в войска

СССР (USSR), Душанбе Таджикистан – Шепетовка Украина 1983 год октябрь

В первых числах октября 1983 года получил повестку, явился в военкомат, прошел медицинскую комиссию. Назначили дату отправления в ряды Советской армии. Не «косил», не прятался.

Путь к началу военной карьеры лежал из аэропорта Душанбе до аэропорта Борисполь (Киев). Затем военным автотранспортом до ж/д вокзала в Киеве. Весь этот отрезок пути мы были изолированы от гражданского общепита, то есть лишены возможности приобретения алкоголя. А вот уже от Киевского ж/д вокзала до самой станции Шепетовка ехали в плацкартном вагоне с дружелюбным гражданским населением, преимущественно украинцами. Большая часть мужчин – попутчиков вначале просто проявляли к нам интерес. Кто мы, откуда и куда? Затем знакомство переросло в застолье. То там, то тут на стол выкладывали сало, ну и «горилочки трошки» за знакомство. Столько разновидностей сала никогда не видел. Оно и копчённое, и с прожилками, и с чесноком и… И на каждом столе.

Сало для украинцев – культовый продукт – номер один и его не бывает много. Оно, видимо, имеет стратегическое значение как для всей Украины, так и для каждого украинца в отдельности.

В вагоне стали появляться очаги потребления алкоголя попутчиков с новобранцами. Первые, как правило, отслужившие срочную службу в вооруженных силах Советского союза. Под хруст солёного огурца, сала с чесноком, стакан за стаканом поднимали тосты за дружбу, знакомство и вооруженные силы страны. Делились своими воспоминаниями о службе в СА.

Горилка и водка лились ручьем. Капитан, сопровождавший нас, при попытке пресечь не согласованное распитие всякого алкоголя, сломался у первого же стола. Борьба офицера с «зеленным змеем» увлекла его и затянула.

Призывники, почти «бойцы», скупили всю водку у проводников поезда. В ту пору проводники, таксисты и др. подрабатывали незаконным оборотом алкогольной продукции. На столах появился самогон, бутылка рома. Народ доставал последнее.

Отсутствие у меня навыков борьбы с «зеленным гадом», в данном случае это был самогон, не оставляло никаких шансов продолжать застолье на своих ногах. Пока пьяное тело было ещё управляемо, принял решение покинуть «банкет», чтобы не пасть лицом куда– нибудь и в прямом, и в переносном смысле. Оставалось только найти не занятое спальное место. Осмотрев территорию в шаговой доступности на предмет свободной полки, взгляд остановился на верхней боковушке.

Однако не было стопроцентной уверенности, что в последний момент, когда плохо управляемое тело пойдёт на посадку, там не обнаружится «брат» по разуму, занявший почти моё место.

По этой причине я, как астроном исследовавший туманность Андромеды в поисках разумной цивилизации, всматривался и изучал место предполагаемого размещения моего тела, чтобы не запрыгнуть на другого представителя здешней фауны. Визуально, как только мог, исследовав в туманности, возникшей от испарений яств и устойчивого запаха чеснока и лука, боковушку, пришел к выводу, что спальное место необитаемо.

Не без труда, с учетом турбулентности вагона, взобрался я на полку и тут «блин»! – лежит чья-то фуражка и китель с капитанскими погонами. Размышляя логически – в нашем вагоне нет других офицеров, кроме нашего сопровождающего. Отсюда вывод: «Фуражка и китель могут принадлежать только ему». А он, как военачальник, покидать застолье не собирался.

То есть спать не помышлял, – успокоил себя я.

Действуя исключительно в интересах командира, дабы не помять его мундир и головной убор, мне пришлось вступить в диалог с ехавшими напротив лицами гражданской наружности.

О чем-то «судачили» две семейные пары и готовились ко сну.

Сеанс общение с ними походил больше на встречу Колумба с аборигенами Америки.

Язык отказывался произносить членораздельные слова.

Держа в руках офицерские пожитки, я издавал звуки: «Ммм да..! Нуу.. нуу. Нууу, он, да.. Эээт.. офф. Ну!» – взором указывая, что мой монолог предназначался именно к ним.

Сограждане безошибочно поняли меня. Женщина сказала мужу: «Ну шо сидишь? Возьми у хлопца офицерску одежу и повись тут, шоб не помялась. Видишь человик просит».

Я понял – это «свои», на нашем понимают.

Моё мычание было замечено земляками – этническими таджиками из нашей группы, которые сразу сообразили, что я являюсь носителем углубленных знаний украинского языка. Ко мне за переводом и толкованием украинских слов и выражений побрели соотечественники – уроженцы Таджикистана.

Самый популярный вопрос в ту поездку был: «Нема – это сколько?» – спрашивали меня.

Чтобы дать квалифицированный ответ, надо было понять историю возникновения вопроса. То есть требовался «научный подход», или углубленные знания украинской мовы.

Дело было так, в вагоне закончился самогон, горилка и водка. А «гонцы» к проводнику за водкой возвращались ни с чем. На просьбу продать водку, «вагоновожатый» отвечал: «Водки нема», – чем вводил в недоумение «посланцев средней Азии». «Братанам», так мы друг друга называли, смог донести истинный смысл слова «нема», в данном конкретном случаи.

В Шепетовку прибыли примерно 04 часа?? минут.

Войсковая часть находилась недалеко, как мне казалось, меньше километра от ж/д вокзала. Это расстояние преодолевали пешком вдоль железнодорожной станции. Было темно, лишь изредка встречались придорожные столбы, на которых тускло горели лампочки. Сама дорога состояла из выбоин, неровностей, островков, покрытых старым асфальтом.

Через 20—30 минут наш отряд, шествуя ровной отарой, уперся в закрытые ворота войсковой части. Свет в помещении контрольно-пропускного пункта не горел, и впускать нас в расположение части никто не собирался. Похоже, наряд дремал. Появление капитана, тарабанившего в двери КПП спровоцировало у «служивых» лихорадочную активность. Ворота распахнулись. И вот мы уже шествуем, «как высокие гости», минуя плац. Проходим клумбы с экзотическими растениями, подстриженными ромбиками Лигуструм. На всех столбах ярко горят люминесцентные лампы, освещая тротуары. Дорожки – территория образцового содержания. Следующим пунктом остановки и рассредоточения по батареям, взводам и отделениям был клуб. Серенькое помещение, ничем не отличающиеся от провинциального кинотеатра. Кто-то из нашего «пополнения», находясь под впечатлением «вылизанных» автомобильных и пешеходных «артерий», теперь уже нашего военного городка, разительно отличавшихся от «запущенных» гражданских улиц и тротуаров, оставшихся за забором, не скрывали восторга: «Да тут по кайфу!»

«Для этого нас сюда и привезли, чтобы мы „это по кайфу“ тут и делали» – подытожил я.

Приняли нас как «родных». Сводили в баню, помыли. Выдали новую «одёжу», обули в кирзовые сапоги. Покормили в столовой. Предложили сдать привезенные с собой гражданские пожитки. К общему удивлению наши братья мусульмане – таджики, стали выкладывать остатки сала, вареные яйца, лук, чеснок и другую снедь, которой их укомплектовали в поезде православные. Не хватало только горилки… Никакое вероисповедание не могло стать препятствием к проявлению гостеприимства между нашими народами.

Десять «братанов» – это вместе со мной естественно, были направлены обживать казарму третьей батареи. Русских только я и Леонид Мыльников. Осваиваем портное дело в бытовой комнате – гладим форму под бдительным оком сержанта, судя по акценту, с западной Украины. Пришиваем погоны, шевроны, петлицы на которых размещаем эмблемы. Эмблема – значок определяющий род войск. Размер 25 мм. На оборотной стороне имеет приспособление для крепления к одежде – т.е. у основания алюминиевый штырь 15—17 мм. с резьбой (типа шурупа). В комплекте идет закрутка алюминиевая – круглая гайка с внутренней резьбой (как копейка с отверстием по центру).

Ко мне подошел Назаров Шухрат – земляк, видимо, как к хорошо зарекомендовавшему «переводчику с углубленными знаниями» украинского языка. Показывает закрутку к эмблеме и говорит: «Это пиздес!». Осмотрев эмблему с креплениями обнаружил, что внутренняя резьба на закрутке отсутствует.

– Да, действительно пиздец, – подтвердил я диагноз, сделанный Шухратом.

Возвращаю ему эмблему с механизмами и говорю: «Подойди к сержанту, покажи, пусть заменит».

Сержант был в 2 метрах от нас, контролировал правильное использование утюгов.

– Товарищ сержанта, у меня – это, «пиздес»!

Назаров, первый раз в жизни заговорил по военному, держа перед собой приоткрытый кулак с закруткой, как бы обращая внимания сержанта на содержимое.

Командир:

– Шо?

Назаров:

– Пиздес.. он!

Командир:

– Шоо?

Назаров:

– Ну пиздес, я же сказать.

Командир:

– Где пиздес?

Назаров:

– Он тут!

Сержант обратил внимание на то, что боец ему что-то хочет показать.

– Шо это? – выдавил из себя настороженным голосом командир.

– Я уже сказать Вам, пиздес, – протяжно и помедленнее сказал Шухрат.

Командир:

– Где взял?

Назаров:

– Ви давала.

Командир:

– Шоо?

Назаров:

– Пиздес. Он у меня толко. Он один.

Командир с аккуратностью сапера взял из руки Назарова закрутку и долго рассматривал её, затем, почти торжественно произнес: «Нет – это не „пиздес“, это закрутка» – и вернул её бойцу.

Назаров вернулся ко мне за новыми консультациями. Дабы не напрягать мозговой центр нашего наставника, Леня Мыльников взял у земляка гайку для эмблемы и обратился к старшине батареи старшему прапорщику Клевцову, благо его каптерка была напротив бытовки. Без лишних вопросов бракованная закрутка была заменена.

Проверка знаний

СССР (USSR) Украина, Хмельницкая область Шепетовка 1984 год апрель

Это произошло весной 1984-го в г. Шепетовке, в/ч 20651, перед выпуском из «учебки» – так в войсках называли «бурсу», где типа приобретали военную специальность или становились младшими командирами. Наша войсковая часть всего за шесть месяцев готовила специалистов разного профиля. Специалисты, возможно, мы были и неважные, зато с какой бережностью и гордостью мы носили значки Классного специалиста.

Приехала какая-то комиссия с целью проверки наших знаний, приобретённых навыков воинской специальности и военной подготовки, и, как принято, видимо по старинному военному обычаю, сдавали воинские дисциплины повзводно, кому как повезёт. Кто-то сдавал строевую подготовку, кто-то стрелял, бегал. А нашему взводу была уготовлена участь показать высокий уровень знаний. То есть непринуждённо проявить мастерство в вопросах знания материальной части, изучаемой нами техники и т. д. К этому событию нас стали готовить по– «военному». Наука-то древняя, и тут просто тупо учить или заучивать как бы не прокатывает. Ни для кого не секрет, что в армии мозгом ты можешь не блистать, а сапогом блеснуть обязан. С них и начали «загонять знания». Когда сапоги блестели как у кота его мужские причиндалы, принялись гладить форму, потом пошли бриться. То есть знания поднялись почти докуда надо. Оставшееся время слушали напутствия старших товарищей, смотрели специальную литературу. И чем больше у тебя на столе лежало книг, тем большая уверенность вселялась в наших начальников о готовности взвода, как минимум, удивить проверяющего «глубиной мысли».

Правды ради, лично я мало что понимал в освоении «хитрой» аппаратуры. На один только тестер (вольтметр-амперметр) изумлённые защитники Родины пялились минут пять, как на инопланетный летательный аппарат. А затем искали ему применение, и один таки «сожгли», ткнув его провода в розетку. Ну, соответственно, заодно освоили и не только вольтметр, но и узнали много нового про Ома и других мужей науки и силу нашей армии.

Не могу перейти к освещению сути произошедшего без вступительной части. В нашем взводе №34 третьей батареи отбывал службу Вичкасов, призванный из Москвы. Забрали его прямо со второго курса института. Что он там изучал не знаю, но легко рассуждал на предмет квантов или валентности элементов. Так вот, этот воин настолько был «домашний», как насекомое шелкопряд, что до самого призыва не приобрёл навыков самостоятельно обслуживать себя: бриться, мыться, гладить брюки и, тем более, в его планы не входило выполнение почётной обязанности, как служба в Советской Армии. В части он себя чувствовал, мягко сказать, некомфортно. Выглядел он непотребно: зачастую брил только одну сторону лица, воротничок подшивал тремя стежками, также оригинально подходил к чистке сапог, чем приводил в бешенство сержанта Томашевского – от которого ему часто попадало.

Итак, накануне часа Х сержанты собрали нас в классе на цикле (учебный корпус), уверенные, что мы таки обрели необходимое количество знаний для испытания «на профпригодность» (уверенность командиров мы, естественно, разделяли, и были в этом единодушны). Я тоже убеждал себя, что знания у меня есть, только не помню, где они. «Отцы» – сержанты поставили нам единственно выполнимую задачу в данной ситуации – тянуть всем руки, видимо, с целью дезориентировать проверяющего. И так как Вичкасов выглядел как всегда, ему было поручено прятаться за спинами товарищей, дабы не позорить своим внешним видом взвод. Инструктаж бойца превалировал грубой армейской лексикой с элементами нецензурной брани, упоминаниями его родственников, как виновников появления на свет божий эдакой «оказии», жуткими пророчествами в его дальнейшей службе (в подробностях), которые обязательно наступят, если Вичкасов будет обнаружен неприятелем – инспектирующим офицером. Короче, у курсанта было особое задание.

Проверка знаний началась. «Встать, смирно!» – подал команду зам. ком. взвода старший сержант Подгурский. Взвод встал. Голос командира взвода капитана Дорохова вывел из оцепенения: «Вольно, садись». Взвод сел. Проверяющий майор был румян и весел. Создавалось такое впечатление, что одна его часть находилась где-то в нирване, и поэтому настроен он был на продолжение получения удовольствия, но никак не на интеллектуальное общение с целым взводом желающих выложить «кладь» знаний бойцов, полученных за неполных пять месяцев.

Возможно, по этой причине, почти в дрёме, не желая оценивать эти самые знания в индивидуальном порядке, он предложил выбрать одного бойца и по его ответам оценить весь взвод. Право выбора испытуемого оставил за собой. Предложение не могло не порадовать экзаменуемый взвод и переложить груз ответственности на волю случая. Получив единодушное одобрение, майор как «умудрённый орёл» стал высматривать потенциальную жертву. От его зоркого взора Вичкасов не мог скрыться, как ни старался. Майор указал пальцем на место, где скрывался Вичкасов и произнёс:

– Ну—ка, Вы!

Вичкасов и так не смотрел судьбе в глаза, а после услышанной фразы ему хотелось стать ещё меньше. Он медленно стал сползать под стол.

Майор с нескрываемой иронией в голосе, предвкушая быструю расправу:

– Боец, я к Вам обращаюсь.

Вичкасов виновато:

– Я, я?

– Вы, вы, к доске!

Вичкасов понял всю безысходность положения и как жертвенный кролик, частично потерявший подвижность, побрёл к ожидающему завтрак удаву.

К общему изумлению, вопросы майора он щёлкал, как земляные орешки, что всё больше возвращало к жизни проверяющего. Создавалось такое впечатление, что Вичкасов попал в родную стихию, а майор просто «попал». Ситуация выходила из-под контроля проверяющего, Вичкасов говорил на непонятном для нас языке, апеллировал странными терминами, ссылался на уважаемых людей, как на близких знакомых: Эйнштейна и др.

Уже не скрывая раздражения, майор предложил Вичкасову ответить на вопрос, который выходил за рамки нашей программы. Вичкасов выглядел флегматично и, без особой радости согласился. Видимо, полагая, что обещанная сержантами страшная кара за то, что он так легко был обнаружен «неприятелем», настигнет его сразу после выступления, а поэтому руководствовался исключительно инстинктом самосохранения и просто тянул время.

Майор нарисовал мелом на доске чудовищную формулу и передал мел Вичкасову, который продолжил рисовать странное сочетание латиницы с цифрами, озвучивая это пугающими комментариями. Теперь уже майор выглядел как затравленный кролик.

В итоге майор выдавил из себя, что в его практике это первый случай подготовки специалистов на таком высоком уровне. Но отлично так и не поставил.

Зато бойцу Вичкасову после описанного случая служилось намного проще.