Текст книги "Каратель"

Валерий Горшков
Каратель

Пролог

После бездарно проведенной операции по освобождению заложников командир специального отряда быстрого реагирования майор Владимир Безукладников пребывал в состоянии депрессии. Он прослужил в МВД одиннадцать лет и последние пять лет командовал спецподразделениями. Майор пошел работать в органы правопорядка по призванию, сразу после увольнения в запас из спецотряда внутренних войск «Витязь». Ради службы Безукладников совершенно сознательно жертвовал личной жизнью, да и головой рисковал чуть ли не каждый день, и в его мозгу никак не укладывался весь тот кровавый фарс, в который на его глазах превратилась злополучная операция. Ясно, что штабная крыса полковник Кирилленко вовсе не случайно вдруг решил взять на себя в тот вечер непосредственное командование отрядом. Одного слова Кирилленко было бы достаточно, чтобы и бизнесмен Максим Денисов, и его жена, популярная ведущая телепрограмм канала «КТВ» Рената Войцеховская, остались живы. Однако нужного слова полковник не сказал. Рената погибла на месте от пули бандита Ишкевича, которого через секунду пристрелил охранник Денисова немец Генрих Гесслер; бандитского «бригадира» Бармаша прикончил сам Денисов, перебив ему ногой шейные позвонки.

Только после этого полковник Кирилленко приказал бойцам СОБРа действовать – тогда, когда и без них все уже было кончено. Денисова, жену и дочь которого похитили бандиты, скрутили по приказу полковника, похоже, весьма удовлетворенного исходом операции. Немца Гесслера, застрелившего одного из вымогателей, продержали ночь в одиночной камере Большого дома на Литейном, а затем без лишнего шума доставили под конвоем бойцов ОМОНа в аэропорт и отправили на родину. Максим Денисов через несколько часов после завершения бесславной для СОБРа операции был застрелен якобы «при попытке вооруженного сопротивления в момент задержания» на берегу лесного озера возле поселка Горелово. Похищенную «быками» девочку нашли связанной в багажном отделении бандитского джипа и передали на попечение официальному отцу, бывшему мужу Ренаты, отставному капитану Войцеховскому, горькому пьянице. О том, что фактическим отцом девочки являлся погибший Максим Денисов, мало кто знал. По требованию бандитов Денисов в качестве выкупа за жену и дочку приготовил миллион долларов, но деньги бесследно исчезли. Зато полковник Кирилленко приказал всему отряду помалкивать и считать, что не было ни захвата заложников, ни трех трупов, ни чемодана с баксами, а отряд в тот вечер не покидал базы, – последнее подтверждалось документами. Полковник объявил операцию строго секретной и запретил информировать о ней «посторонних», в том числе всех офицеров и сотрудников МВД.

А на следующий день после известия о смерти Денисова пятеро бойцов СОБРа, принимавших участие в злополучной операции, положили перед командиром рапорты с просьбой об увольнении из органов, а еще двое попросили перевести их в другие подразделения. Бойцы прекрасно понимали, что им пришлось стать невольными участниками фарса, разыгранного высоким начальством. Крепкие ребята, прошедшие Афганистан и Чечню, не хотели больше выполнять приказы всякой продажной сволочи вроде Кирилленко.

Безукладников видел в глазах бойцов немой вопрос, но только отводил взгляд. Что он мог сказать? Хотя…

Имелась во всей операции одна тонкость, о которой знали лишь сам командир отряда и ответственный за техническое оснащение старший лейтенант Круглов. Даже от непосредственных участников операции этот момент держали в секрете. Дело заключалось в том, что в тот вечер Безукладников впервые воспользовался не только рациями, полученными в дар от полиции Стокгольма, но и подаренной шведами специальной видеокамерой. Камера скрытно запечатлела на компактную видеокассету с восьмимиллиметровой пленкой весь ход переговоров между Денисовым и его охранником Гесслером, с одной стороны, и бандитами Бармашом и Ишкевичем – с другой. Драматическая развязка переговоров и «своевременное» вмешательство милиции также остались на пленке. Попади эта кассета в руки ФСБ, и полковник Кирилленко мог незамедлительно приступать к сушке сухарей. Безукладников понимал, что над Кирилленко стояли другие коррумпированные начальники (впрочем, точнее было бы называть их «хозяевами»), которые будут защищать своего подельника до последнего, не останавливаясь ни перед чем. Что для них жизнь какого-то там майора?.. Безукладников понимал, что, сделай он хоть один шаг, скажи хоть слово, отдай бойцам спецотряда хоть один приказ, и пути назад не будет – в высоких кабинетах, в шикарных офисах сунувшемуся не в свое дело бунтарю тут же вынесут смертный приговор. Но не зря боялись майора Безукладникова все питерские криминальные группировки, не зря имел он репутацию «правильного мента», который никогда и ни с кем «не договаривается» и выходит на каждую операцию как на последний и решающий бой с бандитизмом. Командир спецназа знал, что если он начнет войну, то у него будет гораздо больше шансов на бесславную гибель, чем на победу, и все же он решил воевать.

Неприкрытая наглость, проявленная продажным начальством в лице полковника Кирилленко, убедила майора в том, что терпеть больше нельзя. Безукладников вспомнил своих товарищей, погибших в Питере, Твери, Мурманске, Дагестане – во всех тех местах, где его «спецы» выжигали каленым железом бандитскую «масть», и понял: если он хочет сохранить уважение к самому себе, он должен решиться на войну.

Майору добавляло уверенности то обстоятельство, что, в случае чего, горевать о нем будет некому: его родители давно умерли, братьев и сестер у него не было, а женой и детьми майор не обзавелся. Правда, однажды майора все-таки угораздило жениться. В одном кабаке собровцам пришлось укрощать устроивших разборку бандитов, и, когда майор уже собирался выйти следом за угрюмой вереницей задержанных, на нем повисла какая-то дамочка, отрекомендовалась писательницей криминального жанра и стала умолять майора об аудиенции. «Мне так не хватает вашего опыта!..» – причитала писательница. Майор внимательно оглядел дамочку, отметил нарочито беззащитный взгляд, чувственные губы, ладную фигуру и удивительной красоты ноги, продуманно открытые выше колен. Навидавшись на службе самых разных человеческих типов, майор сразу понял, что это восторженное существо к бандитским «телкам», «профурам» и «марухам», конечно же, не относится и в кабаке во время разборки оказалось случайно. Между тем писательница продолжала щебетать: «Я не причиню вам ни малейших хлопот! Вы только скажите мне, когда будете дома, и я вам позвоню!» Безукладников почувствовал себя жестоким взрослым дядей, который лишает милую девочку любимой игрушки, и почти машинально продиктовал дамочке свой телефон. «А без маски вы гораздо симпатичнее, – кокетливо заметила дамочка. – В маске – просто ужас!» Майор действительно снял маску после того, как бандитов увели, и в тот момент сжимал ее в кулаке. Дамочка зацокала к выходу, Безукладников посмотрел на ее ноги, и тут его мужское естество неожиданно воспрянуло с такой силой, что едва не разорвало его камуфляжные штаны. «На хрена ты тогда маску носишь, если телефон даешь кому попало? – заговорила в майоре совесть службиста. – Как насчет правил конспирации для сотрудников спецподразделений?» – «Да не приведет она с собой никого! – оправдывался майор. – Это не тот случай, я же вижу!» – «Ну-ну, смотри», – угрожающе проворчала совесть и замолкла. Майор повернулся к стойке, пытаясь скрыть эрекцию, и некоторое время отдавал команды, стоя спиной к залу и делая вид, будто рассматривает разбитые бандитскими пулями бутылки на полках. «Если она приведет кого-нибудь с собой, я их вычислю», – продолжал успокаивать себя майор.

В следующий выходной он опрометью кидался к телефону, едва тот издавал звонок, и с трудом удерживался от того, чтобы не послать на три буквы сослуживцев, чистосердечно предлагавших ему пойти попить пивка или выбраться за город на шашлыки. Наконец, ближе к вечеру, в трубке послышался знакомый детский голосок, и у майора словно камень с души свалился. Выйдя через некоторое время на балкон, он увидел, как во двор въезжает обычное такси, как из распахнувшейся дверцы на свет божий показываются сначала стройные ноги в изящных туфельках, а за ними и вся писательница: в небрежно распахнутом плаще, с растрепанной прической, она беспомощно озиралась и еще больше, чем в первый раз в кабаке, походила на маленькую беззащитную девочку. Майор еще раз обвел взглядом свой двор, весьма обширный по питерским меркам, не обнаружил ничего подозрительного и свистнул. Писательница подняла на него взгляд и заулыбалась.

Шампанское, загодя купленное майором, они не пили: гостья привезла с собой бутылку французского коньяка. Когда Безукладников сказал, что это дорого, писательница многозначительно ответила: «Бывают такие моменты в жизни, когда забываешь о деньгах».

Майор смутился и замолчал, но гостья вскоре его разговорила: проявляя искренний интерес к «ментовской работе», она в то же время обнаруживала такую наивность и некомпетентность, что майор не мог не пуститься в объяснения и рассказы о наиболее ярких операциях. Бутылка уже почти опустела, когда они вышли покурить на балкон – обычно некурящий майор в тот вечер курил для успокоения нервов.

На дворе уже стемнело, был ясный летний вечер, от залива пахло морем. Гостья щелчком выбросила окурок, прочертивший во мраке огненную дугу, повернулась спиной, собираясь вернуться в комнату, но неожиданно споткнулась и очутилась в объятиях молниеносно подхватившего ее майора, причем ладони майора оказались в опасной близости от ее грудей, а нос уткнулся в маленькое розовое ушко. Писательница сделала движение, как бы пытаясь высвободиться, но в результате только сильнее прижалась спиной к хозяину дома, причем ее маленькие упругие груди целиком оказались в широких ладонях майора. Безукладников почувствовал, как его давно уже возбужденный член дерзко уперся в упругую выпуклость ягодицы, как по телу гостьи пробежала дрожь…

«Не надо», – простонала молодая женщина, не делая ни малейшей попытки вырваться, и в этом стоне майор услышал желание и призыв. Он стал целовать нежную шею под завитками волос, и через несколько секунд оба уже оказались у широкого майорского дивана. Женщина повернулась к Безукладникову, поцеловала его в губы – не крепко, но так нежно и в то же время бесстыдно-чувственно, что майор весь словно растворился в этом поцелуе. Не отрываясь от его губ, женщина стала неторопливо расстегивать рубашку майора. Безукладников понял, что торопиться не нужно, и так же медленно расстегнул «молнию» на летнем платьице гостьи, заскользил рукой по шелковистой коже спины и на удивление легко расстегнул бюстгальтер, хотя и сам уже не помнил, когда делал это в последний раз.

Гостья усмехнулась, ее тонкие пальцы коснулись «молнии» его джинсов, готовых лопнуть от неимоверного напряжения. Затем она удивительно точными движениями расстегнула ремень, пуговицу, «молнию» брюк и опустилась перед майором на колени. Ее красиво очерченные чувственные губы нежно обхватили возбужденный член Безукладникова. Женщина принялась неторопливо и ритмично то вбирать его в рот, то выталкивать назад, касаясь языком самых чувствительных зон. Непередаваемое состояние блаженства охватило майора. Ему, не избалованному женской лаской, казалось, будто все происходит во сне. «По-моему, ты сейчас кончишь, – с лукавым блеском в глазах прошептала гостья, выпрямившись и глядя Безукладникову в глаза. – Не спеши». Тот не нашелся, что ответить, а женщина между тем уже опускалась на диван, мягко привлекая майора к себе. «Какой ты тяжелый, – удовлетворенно вздохнула она. – Нет-нет, не бойся, лежи на мне… Это такая прекрасная тяжесть…» Тонкие пальчики обхватили член майора и направили его в горячее влажное лоно. «О, какой ты сильный!» – закричала женщина, судорожно сжимая ногами его торс, словно желая слиться с партнером воедино. Безукладников входил в нее мощными толчками, и ответные вскрики женщины распаляли его страсть до безумия. Отчаянный вопль исторгся из груди женщины, и в тот же миг тело майора пронзила блаженная судорога оргазма. Он чувствовал, как горячая струя семени изливается в недра женщины, но страсть не позволила ему остановиться, и он продолжал действовать дальше, а партнерша, притихшая было на мгновение, вновь принялась подбадривать его вскриками. Прошло не меньше часа до того момента, когда майор наконец разжал объятия и откинулся на подушки.

– Ну, луноход, ты даешь, – ласково произнесла гостья, нежно поглаживая ладошками его мускулистую грудь.

– Почему луноход? – сонно поинтересовался майор.

– Это из стихов одного современного поэта, – пояснила женщина. – Ты его, конечно, не читал, громила ты мой неотесанный.

Нотка превосходства в голосе гостьи слегка покоробила майора. Кроме того, ему почему-то показалось, что современный поэт знаком его подруге не только по стихам. Однако майору было так хорошо, что он постарался побыстрее выкинуть из головы неприятные мысли.

Вскоре Безукладников женился, вконец разомлев от постельных развлечений, в которых Оксана, так звали его новоиспеченную жену, была великой мастерицей. Майор старался не задаваться мыслью о том, кто и как долго ее всему этому учил. Безукладникову было ново и приятно чувствовать себя желанным мужчиной – из-за этого ощущения он прощал своей подруге и ее высокомерие, и полное нежелание заниматься домашним хозяйством, и периодические отлучки на несколько дней.

Свои исчезновения супруга объясняла с помощью такого детского вранья, лишенного даже тени правдоподобия, что майор становился в тупик, не зная, как реагировать на эти бредни. В конце концов, смертельно боясь поссориться с любимой женщиной, он решил принимать все на веру, рассудив, что о каких-то серьезных вещах жена ему непременно сообщит сама. Так, например, она призналась ему в том, что вовсе не является писательницей – она только хотела бы ею стать, но не может себе позволить заняться литературным трудом из-за недостатка времени, поскольку работает в туристическом агентстве и постоянно мотается в заграничные командировки. Из данного известия вытекало одновременно и то, что Безукладникову частенько придется мириться с отсутствием жены. Не терпевший вранья, майор простил жене эту ложь. Он не придал значения и звонкам бывших подруг жены, которые в пьяном виде пытались поведать ему о том, какой потаскухой была и остается его супруга. Ослепленный своей чувственной любовью, Безукладников старался ничего не замечать, но как-то раз он порекомендовал агентство, в котором работала его жена, двум своим бойцам. Вернувшись из отпуска, те явились к командиру и, пряча глаза, рассказали ему о заграничных похождениях его супруги. По их словам, им самим стоило большого труда не поддаться ее домогательствам и не лечь с ней в постель. Безукладников понимал, что бойцы говорят правду, но, хотя у него было такое ощущение, будто ему в сердце всадили нож и медленно поворачивают клинок в ране, он изобразил равнодушие, пожал плечами и сказал: «Ну и зря вы с ней не переспали. Почему бабой не попользоваться, если она сама предлагает?» Бойцы недоуменно переглянулись, а Безукладников вытолкал их из кабинета, достал из сейфа початую бутылку коньяка и выпил залпом два стакана подряд. После этого, чувствуя, что стремительно пьянеет, он написал рапорт о командировке в Дагестан. На следующий день он вызвал слесаря, чтобы сменить замки на входной двери: жена была в очередной поездке, но у нее имелись ключи от квартиры майора. После возвращения Безукладникова с чеченской границы выяснение отношений с женой ограничилось для него одним коротким телефонным разговором: работа научила майора изъясняться сжато и доходчиво.

В результате этого романа Безукладников поставил крест на личной жизни и полностью отдался службе – к неудовольствию питерских бандитов, толковавших между собой о том, что майор «и был-то бешеный, а теперь вконец охренел».

Глава 1

Безукладников смахнул в ящик стола рапорты бойцов об увольнении из рядов милиции и набрал номер телефона Игоря Родникова, журналиста еженедельника «Невские ведомости». Родников приобрел всероссийскую славу и популярность после того, как ему удалось взять интервью у человека-невидимки, палача криминальных авторитетов по кличке Ворон. Как и Безукладников, Ворон вел беспощадную войну с бандитизмом, но его, в отличие от майора, не стесняли жесткие рамки закона. Кроме того, за свою работу по зачистке города от «быков» каратель-одиночка получал огромные гонорары от нанимавших его бизнесменов – эти гонорары не шли, разумеется, ни в какое сравнение с майорской зарплатой. Ворон стал известен после того, как освободил взятую в заложницы дочку одного крупного банкира, «замочив» при этом всех похитителей. Эта история нагнала страху на питерскую «братву» и, в то же время, подбодрила уставший от разгула преступности народ, немедленно начавший слагать о Вороне легенды. Когда средства массовой информации извещали о смерти какого-нибудь очередного криминального авторитета, молва автоматически объявляла причиной смерти именно Ворона.

Интервью с Вороном заинтересовало тогда и командира СОБРа. Безукладников обсуждал интервью с сослуживцами, – некоторые из них считали, что весь свой материал Родников придумал сам.

Неожиданно из пресс-центра МВД Безукладников получил сообщение о том, что Игорь Родников просит его дать интервью для еженедельника «Невские ведомости». Майора обрадовала возможность познакомиться с самым известным питерским криминальным репортером. Командира спецотряда интересовала не только история Ворона: было бы весьма полезно через «своего» журналиста помещать в средствах массовой информации такие сообщения, которые могли бы сбить с толку преследуемых бандитов. Безукладников был уверен, что журналист не откажется, в обмен на кое-какие услуги, получать «горячие» материалы непосредственно от начальника СОБРа. Майор не ошибся, но говорить о Вороне Родников наотрез отказался, сославшись на то, что уже изложил всю имевшуюся у него информацию об этом человеке в своей нашумевшей статье.

Вскоре в «Невских ведомостях» появилась статья о питерском СОБРе с фотографией майора Безукладникова в маске. Узнать его в таком виде могли только бойцы спецотряда, научившиеся безошибочно отличать друг друга по глазам.

С этих пор началось сотрудничество спецназовца и журналиста: майор входил в контакт с Родниковым, когда возникала необходимость поместить в газете полезный для милиции материал. При этом Безукладников непременно подбрасывал журналисту какую-нибудь сенсационную информацию. А когда Игорь обратился к майору с просьбой о защите от бандитов из «тамбовской» группировки, СОБР провел эффектную операцию, в результате которой пятеро «братков» оказались в «Крестах», причем двое – в тюремной больнице. Постепенно молодой журналист и начинавший седеть майор стали почти друзьями…

Сейчас Безукладников, как никогда прежде, нуждался в помощи журналиста. К телефону в редакции никто не подходил. Майор нервно постукивал пальцами по столу. На часах было без четверти семь – Родников вполне мог уйти домой. Пришлось искать номер его мобильного телефона в настольной записной книжке.

– Алло, Кремль на проводе! – отозвался Игорь после первого же гудка.

– Привет, дружище. Безукладников беспокоит. Надо бы встретиться, и чем скорее, тем лучше.

– Не знаю, смогу ли быть тебе полезным, Володя, – усмехнулся журналист. Судя по доносившимся до Безукладникова звукам, он сидел в своей новенькой «девятке» и в данный момент находился в движении. – Я ведь с сегодняшнего дня вроде как уволен. Вот такие дела… Собственно говоря, устроиться в другую газету для меня не проблема, да только…

– Почему уволен? – перебил журналиста Безукладников. – Слишком яркой звездой стал для своего еженедельника?

– Что-то вроде того, – снова усмехнулся Родников, которому явно пришелся по душе комплимент. – А у вас опять «свежачок»?

– Мне нужна твоя помощь, Игорь, – хмуро произнес майор. – Грядут серьезные перемены, всякое может случиться… Впрочем, это не телефонный разговор. Ты где сейчас находишься?

– На Московском проспекте, у метро «Электросила». Попал в пробку. Авария здесь случилась.

– Слушай, давай встретимся через час возле билетных касс станции «Броневая».

– Ладно. Но, может, хоть намекнешь, в чем, собственно, дело? Ты что, тоже впал в немилость у начальства?

– Когда встретимся, все объясню. Пока!

Майор положил трубку, но тут же снова ее поднял и связался со старшим лейтенантом Кругловым. Кроме Безукладникова, Круглов был единственным человеком, знавшим о существовании видеозаписи печально завершившейся операции по освобождению заложников. Несколькими часами раньше Безукладников попросил Круглова сделать копию записи в формате VHS. Записывающие устройства с восьмимиллиметровой пленкой были еще редкостью, так что камера, подаренная шведами, служила одновременно и для записи, и для просмотра.

– Алло, Круглов слушает, – послышался знакомый голос.

– Ты сделал то, о чем я тебя просил? – Безукладников не называл себя, поскольку Круглов тоже хорошо знал его голос.

– Да. Когда заберете?

– Я пока в конторе. Но уже выхожу и сразу же еду к тебе. Жди.

Безукладников быстро сменил форму на джинсы и свитер, положил в карман бумажку с нацарапанным на ней номером мобильного телефона журналиста, накинул плащ, схватил спортивную сумку и, выключив настольную лампу, вышел из кабинета. В комнате отдыха смотрели телевизор несколько бойцов дежурной группы отряда, готовые по первому сигналу выехать на место происшествия. Майор вызвал в коридор старшего группы лейтенанта Ермолаева и шепнул ему:

– Я отъеду, а ты тут пока командуй. После десяти буду дома.

Миновав дежурного милиционера у входа, Безукладников вышел на Литейный. Холодный сентябрьский ветер хлестал по мокрому асфальту, по крышам проносившихся по проспекту автомобилей и по нейлону бесчисленных зонтов, под которыми пытались укрыться от низвергающихся с неба потоков воды сновавшие по тротуару прохожие. Для семи вечера было чересчур уж сумрачно. Майор поднял воротник плаща и поспешил к трамвайной остановке, ругая себя за то, что оставил дома зонт. К счастью, трамвай подошел достаточно быстро. Майор сошел на третьей остановке и побежал к подъезду дома, стоявшего прямо напротив остановки. На площадке второго этажа Безукладников остановился перед дверью квартиры под номером пять, пригладил коротко стриженные волосы и надавил на кнопку звонка. Из-за двери послышались детский смех, приглушенные голоса, приближающееся шарканье домашних тапочек по паркету. Щелкнул замок, дверь открылась. На пороге стоял старший лейтенант Круглов в пузырившихся на коленях тренировочных штанах и белой футболке, плотно обтягивавшей мускулистый торс.

– Быстро вы! – заметил Круглов и посторонился, пропуская майора в прихожую. – Чайку выпьете? В такую погодку не помешает.

Майор посмотрел на «командирские» часы и покачал головой:

– Нет, спасибо. В другой раз как-нибудь. Сейчас не до чая.