Текст книги "Поздняя исповедь"

Глава 13

Крохотная комната без окон, куда затолкали Алену обитатели проклятого дома, скудной спартанской обстановкой напоминала тюремную камеру. Кроме продавленной, явно найденной на помойке старой тахты и железного ведра в углу, о назначении которого можно было сразу догадаться, в тесной конуре было всего два нетипичных для узилища предмета – донельзя вытертый синтетический ковролин на холодном цементном полу и древняя облезлая тумбочка из натурального бука с тремя выдвижными ящичками.

Едва за Аленой с глухим стуком закрылась массивная стальная дверь с врезанным по центру стеклянным глазком размером с теннисный мяч, а снаружи лязгнули тяжелые засовы, девушка принялась со всей тщательностью изучать комнату, надеясь обнаружить хоть что-нибудь пригодное к использованию в качестве оружия. Алена понимала: только внезапное нападение на охранника, который придет за ней, может дать призрачный шанс на спасение. Вряд ли похитившие ее жлобы ожидают от более чем беззащитной юной узницы такой прыти. Стало быть, навестить дочь авторитета придет, скорее всего, только один из них. Нанести ему внезапно страшную кровавую рану, на время вывести из игры, а затем, воспользовавшись моментом, тихо и быстро, как кошка, выскользнуть из подвала и покинуть дом – это рискованное авантюрное предприятие казалось не таким уж невозможным. О том, что может произойти с ней в случае неудачи, Алена предпочитала не думать…

В тумбочке обнаружились карманная пластмассовая расческа, старый, с вырванными страницами журнал «Пентхауз» на польском языке, початая пачка жевательной резинки и кусочек черствого, окаменевшего «Бородинского» хлеба со следами зубов. Не густо. Поглядывая на дверь, Алена легла на пол и заглянула под тахту. У дальней ножки лежал скомканный носовой платок со следами крови…

Проклятые нелюди оказались не столь наивными, чтобы позволить похищенным с городских улиц проституткам обзавестись колюще-режущими предметами. Ничего хоть мало-мальски пригодного для кровопускания в комнате не было.

Поднявшись с пола и стараясь унять сотрясающую все тело нервную дрожь, Алена присела на тахту и обхватила ноги руками, уронив подбородок на колени. Точь-в-точь как несколькими часами раньше, сидя на гранитных ступеньках набережной Невы.

Нет! Такого просто не может быть. Судьба всегда дает шанс. Главное – заметить его, не упустить!

Алена смахнула слезы и в который раз обвела глазами свою темницу. Блуждающий взгляд девушки упал на ведро, явно предназначенное для отправления естественных надобностей. Представив себе во всей красе эту картину, выросшая среди роскоши и комфорта Алена невольно содрогнулась. Только вот с природой не поспоришь. То-то и оно… А потом под глумливыми взглядами раскормленных похотливых ублюдков придется выносить это ведро и выливать содержимое в унитаз. Господи, как легко и просто можно превратить обычное и естественное для каждого человека дело в акт настоящего унижения!

Взгляд Алены, словно магнитом прикованный к ведру, упал на его ручку из толстого оцинкованного прута, с продолговатой, как веретено, деревянной накладкой. Мысль о внезапно отыскавшемся холодном оружии еще не успела родиться, а сердце, внезапно подпрыгнув, уже удвоило частоту ударов!..

И откуда только взялись силы? Пулей сорвавшись с тахты, девушка бросилась к дурно попахивающему, хоть и чистому на вид блестящему ведру и, присев на корточки, принялась разглядывать ручку. Первое разочарование пришло мгновенно. Не могло быть и речи о том, чтобы разогнуть загибы на проушинах ведра голыми руками. Плоскогубцы бы, да только где их взять в этой чертовой комнате? А что, если…

Схватив ведро, девушка подошла к двери, внимательно, сантиметр за сантиметром, стала изучать плотно пригнанные к кирпичной кладке косяки и едва не взвизгнула, обнаружив в самом низу, у порога, узкую щель между полосой металла и цементным полом. Положив ведро набок, Алена просунула загнутый край металлического прута под косяк и, что есть силы надавив сверху, довольно быстро высвободила сначала один, а затем и другой конец ручки. Ведро вернулось на свое прежнее место в угол, а девушка целиком сосредоточилась на превращении безобидного на первый взгляд предмета в страшное оружие. Используя все ту же щель между полом и косяком двери, она сумела отломить один из скрюченных концов ручки, после чего с огромным трудом выпрямила прут. Сдвинула до упора деревянную накладку, отогнула кусок ковролина, положила будущую заточку на цемент и ударами ноги постаралась как можно сильнее зафиксировать рукоятку, чтобы во время удара она не соскочила. Затем укоротила пруток до длины перочинного ножа. Проверила его прочность, несколько раз сильно ткнув этим кустарным оружием в стену. Кажется, получилось! Теперь оставалось самое последнее – наточить кончик прутка до нужной остроты о цементный пол. На это ушло значительно больше времени, чем она предполагала. Может, час, а может, и все два. Дорогие швейцарские часы сняли с ее руки, перед тем как бросить в узилище, и девушка не ориентировалась во времени. Проволока оказалась прочной и поддавалась очень медленно. Но Алена не чувствовала усталости. Она исступленно терла край заточки о шершавый пол камеры и так увлеклась, что начисто позабыла об осторожности, о необходимости прислушиваться к доносящимся из-за двери слабым звукам, о том, что внезапный визит кого-нибудь из подонков может поставить точку в ее дерзком замысле, который давал последний шанс на спасение. Окрыленная надеждой, Алена не видела и не слышала ничего, кроме сухого скрежета толстой проволоки о цемент. Она обломила все ногти, стерла до кровавых мозолей пальцы, но добилась необходимой остроты оружия.

Наконец все было закончено. Вернув ковролин на прежнее место, Алена облизала пальцы, чтобы ссадины на них не слишком бросались в глаза, спрятала заточку в рукав блузки, села на тахту и принялась ждать, желая только одного – чтобы это произошло как можно скорее! Но минуты, как назло, тянулись невозможно медленно, словно издевались над несчастной узницей, изматывая ее и без того истерзанные нервы перед неравным поединком с одним из амбалов. Вряд ли очкастый слюнтяй рискнет в одиночку прийти за ней в подвал. Значит, это будет либо губастый отморозок Вован, либо сам хозяин…

А потом произошло неожиданное: вконец измученная девушка неожиданно для себя уснула, сидя на тахте. Да так крепко, что очнулась, лишь когда ее слух уловил лязг отодвигаемых запоров. Сон, едва не сыгравший с ней злую шутку, как рукой сняло. Алена пружиной вскочила на ноги, едва не выронив заточку. Титаническим усилием воли взяв себя в руки, она нащупала под рукавом деревянную рукоять оружия и нарочито медленно шагнула к распахнувшейся в полумрак подвального коридора металлической двери.

…В зияющем чернотой проеме стоял здоровенный, как трехстворчатый шкаф, скуластый небритый тип с подозрительно застывшим, взмокшим от пота лицом. Вместо того чтобы войти или, по крайней мере, хоть что-нибудь рявкнуть, вооруженный помповым ружьем незнакомый Алене угрюмый громила лет тридцати пяти в надетом поверх майки драном пиджаке, обвислых спортивных штанах и стоптанных донельзя кроссовках молча стоял столбом и смотрел на узницу странным, буквально ощупывающим ее лицо и фигуру, безумным взглядом. Час от часу не легче! Оказывается, к обосновавшемуся в проклятом доме трио бандуристов присоединился четвертый. Маньяк-потрошитель с белым билетом в кармане.

Если Алена и растерялась, увидев в дверях не грозившего изнасиловать ее краснорожего губошлепа и не хитрого чухонца, то всего на секунду, не больше. Какая разница, кого дырявить, если все они – твари и нелюди? Других в этом чертовом логове просто быть не может!

И девушка решилась. Уронив голову и прижав руки к вздымающейся груди, обреченной походкой послушной секс-игрушки молча подошла к громиле на расстояние двух шагов, а потом мгновенно выхватила из рукава заточку и почти без замаха нанесла незнакомцу разящий удар, метя в пульсирующую ямку точно под выпирающим, обросшим, как и вся его рожа, жесткой щетиной кадыком.

Глава 14

Нападения со стороны покорно шагнувшей навстречу пленницы Леха не ожидал. А увидев молнией взметнувшуюся возле его лица заточку, едва успел уклониться, уходя из-под коварного, несущего смерть удара в адамово яблоко. Но расстояние до острия заточки было так мало, а его торс так широк, что вовсе избежать ранения не удалось – не задев незащищенную шею, острый штырь легко, как бумагу, проткнул воротник пиджака и почти по рукоятку вонзился в мышцу над ключицей.

Взвыв от острой, иглой ударившей в самый мозг боли, Реаниматор машинально бросил на пол ружье, перехватил руку Алены, взял ее на излом, заставив разжать пальцы и выронить оружие. Затем рывком развернул девушку боком к себе и чисто автоматически хотел уже нанести сокрушительный удар кулаком в висок, но в последнее мгновение сумел сдержаться. Угроза для жизни так или иначе миновала. Леха грубо оттолкнул девчонку в глубь камеры. Алена не устояла на ногах и упала навзничь. Ухватившись за деревянную рукоятку и стиснув зубы, Реаниматор со сдавленным глухим стоном выдернул заточку. Взглянул на окровавленный штырь, непроизвольно пошарил глазами по комнате, заметил в ближнем углу оцинкованное ведро без ручки, чуть слышно выругался и отшвырнул заточку за спину. Прижав ладонь правой руки к кровоточащей ране, нагнулся и поднял «мосберг». Взглянув на Алену, покачал головой:

– Дура… Я же освободить тебя пришел… Спасибо, блин, удружила…

Лежа на полу, девушка беззвучно плакала, тело ее сотрясалось от рыданий. Когда до ее сознания дошел смысл слов незнакомца, она подняла глаза и посмотрела на него сквозь упавшие на лицо растрепанные пряди цвета спелой ржи испуганным и чуточку ошалевшим взглядом.

– Вставай, пойдем, – Леха кивнул на распахнутую дверь. – И больше ничего не бойся, Алена…

Девушка приподнялась, села, но все еще не решалась подняться на ноги.

– Ну чего уставилась? Я же не привидение! – теряя терпение, рявкнул Реаниматор, кривясь от полыхающей в ране боли. – Кажется, русским языком сказал: я не один из этих! Что еще тебе не ясно?!

Алена наконец встала. Постояла секунду в растерянности, потом боязливо подошла к Лехе и, взглянув вопросительно, постучала кончиками пальцев по своему плечу. Как ни странно, Реаниматор сразу понял, о чем идет речь.

– Я не мент, – с трудом растянув губы, усмехнулся сквозь пробежавшую по лицу судорогу бригадир. – Скорее в некотором роде коллега твоего отца, Тихого. Не удивляйся, я уже в курсе, кто ты… А к похитившим тебя скотам у меня с пацанами есть долгий, обстоятельный разговор. С занесением в челюсть. Все, хорош базарить, пошли наверх… Перевязать-то свое художество хоть сможешь?! – пропуская девушку вперед, без толики надежды поинтересовался Леха.

Алена неопределенно пожала плечами. Он понимающе фыркнул. Как и следовало ожидать, опыта оказания первой медицинской помощи у выросшей в тепличных условиях и под постоянной опекой дочери питерского авторитета не было ни малейшего. Откуда ему взяться? Слава богу, рядом были кой-чего повидавшие братки. Да и сам Леха мог проделать эту нехитрую процедуру, крайне необходимую во избежание заражения. Практика…

Когда они шагнули на последний, ведущий на второй этаж дома, лестничный марш, Реаниматор не удержался, остановил Алену и спросил прямо:

– С тобой действительно… все в порядке? То есть… я имею в виду… Эти гоблины утверждают, что ничего плохого тебе не сделали. Просто не успели – вовремя мы появились. Так?

Алена печально кивнула. Она уже поняла, с кем имеет дело. Обычные бандиты, без приглашения заглянувшие в это чертово гнездо в поисках поживы и поставившие троицу подонков на уши. А те раскололись – мол, в подвале сидит весьма необычная «актриса». Вот братки, наверное, удивились…

Кто бы мог подумать, что помощь подоспеет с такой неожиданной стороны!

– Ну, тогда ладно, – с заметным, несколько удивившим Алену облегчением обронил нарвавшийся на заточку «освободитель». – Подождешь тут немного, пока мы с барыгами перетрем, а потом вместе с нами вернешься в Питер. Представляю себе, как Степаныч сейчас рвет и мечет, – заставил себя улыбнуться Леха. – Времени-то – почти два ночи.

Они поднялись на второй этаж и, миновав небольшой холл, вошли в комнату.

Реаниматор отметил, что за время его отсутствия здесь почти ничего не изменилось, кроме разве что значительно уменьшившегося количества еды на столе. Отметил он и странноватый хитрый блеск, появившийся в глазах Лобастого при виде Алены. Списав эту перемену на счет воздействия на самца прелестей девушки, даже в таком изрядно помятом виде, с размазанной по лицу косметикой, в перепачканной одежде выглядевшей более чем привлекательно, Леха на всякий случай уточнил у Лобастого:

– Порядок?

– Как в аптеке, Леха, – ощерился тот, буквально пожирая пленницу глазами. – Васек слегка попинал ссыкуна от нечего делать. Да еще насчет крыши спросили. Говорят, никому не платят.

– Уже платят, – резко отрезал Реаниматор и, повернувшись к связанным бугаям, жестко спросил: – Эй ты, губошлеп, где сумочка с компьютером?

– Фон фам, на пофоконнике, – дергая подбородком из-за невозможности двигать руками, прошамкал оставшийся без зубов Коча. – За фторой…

– Братила, а че у тебя с грабкой? Неужели она покоцала?! – заметив кровь и дырку на воротнике пиджака, с фальшивым состраданием поинтересовался усиленно двигавший челюстями Верзила.

Пропустив вопрос боевика мимо ушей, Леха подошел к указанному Кочей окну, взял дамскую сумочку, мельком заглянул внутрь и, удостоверившись, что электронный блокнот на месте, протянул ее Алене.

– Если есть что сказать, валяй. А я пока… ты, чучело, где у вас аптечка и бинты?

– Ф фкафу, на кухне.

– Лобастый, принеси, – тоном, не терпящим возражений, приказал Леха и закурил. – Верзила, помоги мне скинуть шмотки… Да аккуратнее ты, мясник хренов!

Присев на краешек белого кожаного кресла у стены, Алена принялась что-то быстро писать на экране компьютера. Подождала, пока раненному ею бандюге по имени Леха, несомненно старшему в группе, окажут первую помощь, а затем протянула блокнот.

Реаниматор прочитал:

«Извините, Алексей, я приняла вас за одного из этих подонков. Мне очень жаль. Спасибо вам… Пока вы будете решать свои дела с этой чухонской свиньей, я бы хотела умыться и, насколько это возможно, привести себя в порядок. Если, конечно, вы не возражаете. И еще. У меня с собой были деньги, около двух тысяч долларов. Теперь их нет. Если найдете, оставьте их себе. В качестве благодарности».

– Когда вернешься, твои деньги будут лежать на столе, – прочитав послание, заверил девушку мрачный как туча Реаниматор. Сама того не ведая, Алена подсказала ему, кто настоящий хозяин порностудии. – Короче, можешь пока заниматься своими делами, девочка, но только без фокусов… Это все, что ты хотела мне сказать?

Алена секунду подумала, пожала плечами и утвердительно опустила веки. Женщина, пусть даже совсем юная, в любой ситуации остается женщиной. Едва вырвавшись из лап смерти, она сразу начинает думать о том, как выглядит.

Алена вышла и направилась в расположенную по соседству со студией ванную комнату. Леха поманил Верзилу и, когда тот наклонился к нему, прошептал подельнику на ухо:

– Приглядывай за девчонкой в оба. Только культурно, понял меня? – Ткнув боевику кулаком в упругое, как футбольный мяч, пузо, он кивком выпроводил его прочь. Смачно рыгнув, Верзила нехотя пошел выполнять приказ, покосившись на стол, где еще оставалось много всякой вкуснятины.

– Лобастый, обыщи краснорожего, у него должны быть баксы, – затягиваясь дымом, спокойно констатировал Реаниматор. – Есть?.. Сколько? Все правильно, положи на стол. Теперь приступим к главному. Тебе не кажется, что наш чухонский друг сильно заскучал, пора услышать его голос? Эй, как там тебя! Хейно… Отзовись, будь ласка.

– Меня зовут Ярри, – с подчеркнуто сильным акцентом проговорил впервые подавший голос финн.

– А скажи-ка мне, Хейно, гость из страны оленей, кто у вас в кодле босс, а кто его помощники? – прищурившись, неожиданно потребовал Леха и зловеще предупредил: – Вздумаешь врать – пожалеешь.

– Я… не понимаю, – заметно растерявшись, промямлил чухонец. От внимания Реаниматора не ускользнуло, как сразу после его вопроса Ярри быстро переглянулся с едва справившимся с истерикой, боявшимся подать хоть малейший звук чернявым ссыкуном. Тот, бедняга, вообще сжался в комок.

– Сейчас поймешь, – равнодушно, почти лениво сказал Леха и многозначительно посмотрел на Лобастого. Тот, поняв, что от него требуется, не говоря ни слова, приблизился к связанной парочке и трижды – два раза кулаком, а затем ногой – ударил свинорылого иностранца в лицо. Кровь брызнула во все стороны. Не стерпев боли, Ярри заорал во всю глотку.

– Нехорошо врать, будучи в гостях, – назидательно заметил окутанный облаком сигаретного дыма Леха. Ствол «мосберга» угрожающе качнулся. – Хозяевам, а в этой стране мы хозяева, нужно говорить только правду. Спрашиваю последний раз. Кто из вас троих босс?

– Я! – сообразив, что девчонка наверняка проболталась и русским гангстерам известен реальный расклад, в отчаянии признался чухонец. Изможденное лицо чернявого писуна расслабилось, выразив огромное облегчение. Врать, подставляя под удар свою шкуру, больше не требовалось.

– Еще раз соврешь, покалечу, – деловито предупредил порнодельца Леха. – Выжгу сигаретами глаза, по очереди отстрелю все пальцы, вырву член и в таком веселом виде отпущу гулять на свободу. Сам, падла, в петлю полезешь. Если, конечно, выживешь… Или все-таки лучше быть здоровым и богатым, а, Хейно?

Финн благоразумно прикусил язык и промолчал, затравленно зыркая из-под бровей. Понял, что если не упрямиться, пойти на условия бандитов, то убивать его вряд ли станут. Но на благодатном прибыльном бизнесе отныне можно ставить большой жирный крест. Что ж, в глубине души Ярри был готов к такому повороту событий. Хотя и делал все возможное, чтобы избежать попадания в поле зрения местных рэкетиров. Полтора года это ему удавалось…

– Значит, поговорим, – довольно хмыкнул Леха, внимательно вглядываясь в лицо чухонца. – Итак, ты, безо всякой крыши, долгое время снимал гнусную порнуху, используя в качестве актрис похищенных на улицах Питера и посаженных на иглу девок. И судя по сегодняшней вашей добыче, далеко не все они были профессиональными шлюхами… Верно? Верно. До кучи ты наладил регулярную линию секс-туризма, с которого тоже имел солидный доход. Ну и самое, пожалуй, главное – некоторых пленниц вы убивали, после чего избавлялись от трупов в ближайшем к поселку лесу. По закону все это удовольствие без оговорок тянет на вышак. Но его отменили. Значит, на пожизненное заключение. Устраивает такая перспектива?

– Хочешь сказать, что сдашь ментам? – ухмыльнулся Ярри. Его акцент словно сквозь землю провалился. Растаял без следа. – Туфта. Вам нужны деньги, а не зэки. Не похож ты, Реаниматор, на Робин Гуда. Ты – бандит.

– Это верно, – согласился Леха. Чухонец, посчитавший, что его жизни уже ничто не угрожает, борзел прямо на глазах. Следовало поставить его на место. – Из этого логически вытекает нижеследующее. Ты, прямо здесь и сейчас, платишь нам все, что должен. За полтора года. Со штрафными процентами. После чего мы заключаем джентльменское соглашение, и раз в месяц ты отстегиваешь нам оговоренную долю, взамен получая свободу, защиту и возможность работать дальше. С жестким условием – больше ни одного трупа не должно быть. Узнаю, что принялись за старое, – звиздец, без предупреждений. Вот такое мое к тебе предложение, Хейно.

– Сколько ты хочешь? – прохипел свинорылый. Крупные капли пота стекали по его лицу, смешиваясь с запекшейся кровью.

– Двести пятьдесят тысяч сразу, – без паузы, словно давно уже вычислил нужную сумму, ответил Реаниматор, – и впредь по десять штук ежемесячно.

– Это же грабеж! – выпучив белесые глаза и став похожим на хряка, увидевшего прямо перед рылом длинный нож мясника, истошно взвизгнул подпрыгнувший на заднице Ярри. – У меня нет таких денег!

– Здесь не базар. Лобастый, – полуобернулся Леха, – прикончи их всех прямо сейчас, а потом вместе с Верзилой в темпе обшмонаете хату. Мы возвращаемся в Питер.

– Подождите! – хлопая разбитым ртом и часто-часто моргая, заорал чухонец. – Вы же деловые люди! Ну откуда у меня такая огромная сумма?! Это же все, что я вообще здесь заработал! Я готов заплатить, но… хотя бы тысяч пятьдесят! Больше у меня просто нет, клянусь!

– Мало… Лобастый, чего ты ждешь? Накрути глушак и начинай. А я пойду прогуляюсь.

– Да врет он, сука! – не выдержал толстогубый Вован. – Есть у него башли, кусков сто, не меньше! Я даже могу показать, где они спрятаны! Только не убивайте!

– Интересное предложение, – остановив Лобастого категоричным жестом, сказал Реаниматор. – Молодец, жирдяй, быстро соображаешь…

– Я отдам все, что у меня есть, до последнего рубля! – сообразив, что дело пахнет керосином и его могут лишить последнего шанса, перебил подельника забившийся в конвульсиях Ярри.

– Ладно, – неожиданно быстро согласился Леха. – Говори, где деньги.

– Сначала развяжите.

– Разве у тебя есть выход, трескоед? Или это я минуту назад бакланил, что мне нужны баксы, а не жмурики?

– Обещай, что сдержишь свое слово, – в схватке за деньги жадный свинорыл стоял до конца, пытаясь выторговать у бандита хоть словесную гарантию своей дальнейшей безопасности.

– Ты меня достал, урод, – устало процедил Леха и не очень сильно, дозированно, врезал чухонцу ногой в глаз. Сурово посмотрел на Кочу. – Давай, псковский, колись. Коли жить хоцца.

– В гараже! – скрипя зубами, вновь опередил бугая сморщенный, как давленый помидор, Ярри. – В правом дальнем углу! Там двойная кладка, между домом и гаражом! На уровне пояса выдвигаются кирпичи!

– Лобастый, пригляди за ними, – Реаниматор в последний раз пыхнул сигаретой и раздавил окурок о стену. – Пойду проверю.

В тайнике отыскался не только пухлый, увесистый полиэтиленовый пакет с деньгами, но и небольшой кожаный мешочек из-под табака, набитый ювелирными украшениями. Здесь были и серьги с камушками, и браслеты, и цепочки с кулонами, и кольца, в том числе – два обручальных. Нетрудно было догадаться, откуда все эти цацки. Их снимали с похищенных женщин, которых после «работы» на подпольной студии оставалось только отвезти в ближайший лес…

Реаниматор высыпал на свою широкую ладонь бликующую в свете ламп золотую горсточку и с минуту молча смотрел на нее, думая о том, какие трагедии таятся за этими обычными с виду женскими побрякушками. Если до сих пор он колебался, то теперь принял окончательное решение о дальнейшей участи порнодельцов. Нелюди, ни в грош не ставящие человеческую жизнь, не имеют права на существование. И плевать он хотел на сверхприбыльный порнобизнес, который мог бы каждый месяц приносить в общак группировки солидный кусок в десять тысяч гринов!

…Да, он сам, Леха Гольцов по прозвищу Реаниматор, был далеко не ангел. И за семь лет в братве ему тоже не однажды приходилось брать на себя тягчайший из грехов. Но мочить приходилось на стрелках и разборках, когда вопрос стоял жестко: либо ты, либо тебя. Запредел, с которым он столкнулся сегодня в Русско-Высоцком, лежал за незримой, но хорошо ощущаемой каждой клеткой, каждым человеческим нервом чертой, переступить через которую, вопреки бытующему в толпе мнению, мог далеко не каждый профессиональный бандит. Ибо, как это ни покажется циничным, но смерть смерти рознь.

Когда Реаниматор поднялся наверх, заметно посвежевшая после душа Алена уже вернулась в комнату. Верзила тоже был на месте и с жадностью доедал остатки креветок в майонезе и допивал халявный коньяк.

Пора было заканчивать дело.

– Все в порядке? – спросил Леха у Алены. Под алчными взглядами пацанов он бросил на стол прозрачный пакет с деньгами и, развязав веревочку, высыпал содержимое кожаного мешочка. Лобастый громко присвистнул.

Девушка вопросительно приподняла брови и выразительно посмотрела сначала на похитителей, затем на окно.

– Все, уже едем, – успокоил Реаниматор. – Кончай жрать, Верзила, рожа треснет. Отведи Алену в джип, ждите нас там. Мы с Лобастым будем минут через десять.

По спине чухонца, внимательно, цепким взглядом следившего за действиями Лехи, от решения которого полностью зависела сейчас его жизнь, прокатилась волна ледяного холода. Нелюдь с ужасом понял, что с ним и его подельниками все кончено.

Как в воду глядел.