Текст книги "Криминальная история России. 1993-1995. Сильвестр. Отари. Мансур"

Вскоре я поймал такси. Водителем оказался молодой парень. Увидев нас, он побледнел, вероятно, почувствовав что-то неладное. Я положил сумку с оружием в багажник, обойдя машину и заглянув в салон, увидел, что парень настолько напуган, что у него дрожат руки. Рядом с водителем мы оставили Макса, а сами подогнали машины к мотелю.

Оказалось, что прибыли мы одними из первых. Перед входом стояло всего три или четыре машины. Поставив «мерс» Сильвестра на стоянку, все перебрались греться во вторую машину. В мотель Сильвестр пошел один, у входа его уже встречали какие-то люди. Постепенно стоянка перед мотелем заполнялась машинами прибывающих дорогих гостей. В основном среди автомобилей преобладали «мерсы», «БМВ» и «Вольво», иногда подъезжали джипы. Всего я насчитал около пятидесяти гостей, естественно, без охраны. Среди них были и авторитетнейшие воры: Роспись, Петрик, Гога Ереванский. Практически все приглашенные приезжали, подобно Сильвестру, на двух машинах – в одной хозяин, в другой охрана. Скорее всего об этом договорились заранее, так как обыкновенно я ездил вместе с Сильвестром и несколько удивился, когда он попросил меня сесть в другую машину.

Многие братки из охраны выходили размяться, встретив знакомых ребят из других группировок, отходили в сторонку, побазарить за жизнь.

Вскоре подкатило несколько тачек, из которых вылезли разодетые в пух и прах валютные путаны из тех, что промышляют в «Интуристе» и других дорогих отелях. Разговор в рядах слоняющихся братков сразу переключился на женщин. От обсуждения прелестей каждой дивы, вылезающей из машины, перешли к воспоминаниям о собственных приключениях на ниве секса.

Последним из приглашенных подъехал припозднившийся вор в законе Слива.

Меня очень тревожил один факт: практически все братки, состоящие в охране, либо шатались по стоянке, либо отдыхали в машинах. Ситуацию никто не контролировал, на подъезде к мотелю не было никого.

– Что же это они делают? Даже никаких постов не поставили! – возмутился я вслух.

– Слушай, Шурик, да кто их тронет! – спокойно ответил Олег. – Смотри, самая крутизна из крутизн собралась!

– Но, помимо братвы, еще и менты подкатить могут, – не унимался я.

– Да ладно! Девять часов вечера, какие менты! Небось уже все дрыхнут без задних ног! – насмешливо сказал Олег и потянулся, насколько это было возможно в тесноте автомобиля.

Вдруг рация, лежавшая у меня в кармане, зашипела. Я нажал на кнопку и услышал голос Макса, которого мы оставили в такси недалеко от мотеля:

– Менты! Шухер! – не своим голосом орал Макс.

Я быстро переключил рацию на передачу к Сильвестру. Моя попытка окончилась полной неудачей. Впоследствии я узнал, что сигнал не проходил через толстую бетонную стену мотеля. Я все еще пытался связаться с шефом, когда со стороны площади, прилегающей к мотелю, показалась целая колонна милицейских машин и автобусов, из которых начали выскакивать одетые в камуфляж омоновцы. У каждого был автомат. Перед нами мельтешили представители сразу трех структур: оперативники уголовного розыска, работнички службы безопасности и доблестные омоновцы.

Подъехавшие быстро блокировали все здание и всю охрану, сидящую в машинах. Я видел, как в нашу сторону бегут несколько омоновцев с автоматами. Их дула смотрели нам в лица. Несколько человек подбежали к нашей машине и без лишних разговоров выволокли нас за шиворот на свежий воздух. То же самое происходило с охраной других лидеров и авторитетов. Вторая группа атакующих тем временем бодрой трусцой вбежала в помещение мотеля.

Вскоре все охранники стояли, опершись руками на капот машин. Омоновцы и оперативники со всей возможной тщательностью обыскали каждого на предмет наличия оружия и наркотиков. Не слишком проворных подгоняли прикладами. Слава богу, что ни у меня, ни у наших ребят не было ничего, что могло бы дать повод к задержанию. Единственное, что могло бы меня скомпрометировать, – рация в руках. Но рация не являлась запрещенным предметом, хотя, естественно, и подлежала конфискации, так как я не имел на нее официального разрешения.

Краем глаза я продолжал наблюдать за происходящим. Вскоре у входа в мотель началась кутерьма. Оперативники с рациями сновали туда и обратно, словно муравьи возле потревоженного муравейника.

Через некоторое время стали подъезжать «воронки», в которые служители правоохранительных органов начали беспардонно запихивать авторитетнейших лидеров и воров в законе. Их выводили по одному, в наручниках. Кто-то из них был раздет – вероятно, выволокли прямо из сауны. Затем стали грузить и братву из охраны. Я видел, что некоторых из ребят избивали, поскольку те «бычарились», то есть оказывали сопротивление ментам. Нас также погрузили в «автозак» и повезли в отделение милиции. Всех задержанных рассовали по разным отделениям. Естественно, воров повезли сразу на Петровку, на допросы.

Нас доставили в какое-то отделение милиции. Нужно отдать должное ментам – действовали они слаженно и оперативно, что говорило о том, что акция по задержанию всех членов воровской сходки была спланирована заранее. В отделении нас уже ждали. В «обезьяннике» не было никаких бомжей, проституток и прочей швали. Всех задержанных братков из охраны, а было нас человек пятнадцать, затолкали в клетку. Ребята вели себя спокойно, в полном молчании ждали дальнейшего разворота событий, но особенно никто не волновался. По одному нас начали вытаскивать на допрос, что опять-таки ни в ком смятения не вызвало – в ходе обыска ни у кого не нашли ничего незаконного, следовательно, задерживать нас долго менты не могли. Все прекрасно понимали, что скоро нас отпустят на свободу.

Наконец очередь дошла до меня. Я вошел в маленький, давно не знавший ремонта кабинет. Оперативник, сидящий за столом, предложил мне присесть, внимательно изучая мой паспорт.

– Так, – многозначительно сказал он, вдоволь налюбовавшись документом, – Александр Циборовский, приехал в Москву из Владивостока. Где проживаешь-то, Циборовский?

– Проживаю там, где прописан, а прописан в студенческом общежитии, – спокойно ответил я и назвал адрес общаги.

– Сейчас проверим, – сказал он и тут же связался по телефону с дежурным, запросив у него данные по общежитиям. – Что в Москве делаешь?

– Да ничего, недавно я тут. Заехал город посмотреть, да вот, пока остался.

– Когда приехал? – моментально последовал следующий вопрос.

– Месяца полтора назад…

– Что тебе известно… – И он стал интересоваться перестрелкой с Диспетчером, убийством у пивбара и назвал еще несколько арестов, которые, вероятно, были отнесены к деятельности других группировок.

– Ничего мне неизвестно, – ответил я.

Вероятно, оперативника успокоило то, что я был с Дальнего Востока. Он не был уверен, что я имею отношение к ореховским.

– А как ты попал к мотелю «Солнечный»? Да еще на машине со всеми дальневосточными?

– Да вот сидели с ребятами, отдыхали, хотели в ресторан пойти, да не успели – ваши люди подъехали, – вдохновенно врал я.

Оперативник вытащил толстую пачку фотографий, на которых были изображены до боли знакомые мне лица ныне задержанных авторитетов и воров в законе, в том числе там имелся и неплохой портрет Сильвестра, хотя я видел его и в лучшем виде. Показывая мне фотографии, оперативник стал спрашивать, знаю ли я кого-нибудь из них. Естественно, я никого не знал.

– Ладно, – сказал он, – я тебе поверю. Смотри, еще раз попадешься – верить перестану!

Вскоре после этого меня отпустили. Я доехал до дома на такси и, умотанный до предела, почти сразу завалился спать.

На следующее утро я первым делом поехал в штабное кафе, разведать обстановку. Почти одновременно со мной туда подъехал Сильвестр. Внутри собрались уже все ребята из нашей бригады, побывавшие вчера в облаве.

– Ну как дела? – спросил Сильвестр, собрав нас вместе.

– Да ничего, нормально. Не били, – ответили мы.

– А некоторым ребятам не повезло, – сказал Сильвестр. – Жуликов всех задержали.

Оказалось, что у Расписного нашли гранату «РГД-5» с запалом, у Сливы – 48 граммов маковой соломки, а у Макара – 45 граммов марихуаны. Самое интересное, смеялся Сильвестр, что волын ни у кого не нашли, потому что, по предварительному договору, с оружием в мотель не пускали.

Сильвестр снова и снова возвращался к этой теме. Вскоре мы узнали подробности празднования дня рождения Макара в ресторане. Тусовка там, конечно, собралась что надо – весь «бомонд» криминального мира Москвы. Виновник торжества прямо-таки светился от гордости, что его посетили такие авторитеты. Столы ломились от изысканных деликатесов, спиртного было на любой вкус и в таких количествах, что можно было запросто споить пол-Москвы. Девочки подобрались одна другой лучше. Но насладиться сполна всем этим изобилием гости не успели – внезапно влетели менты и начали вязать авторитетов. Именитые гости настолько обалдели от неожиданности, что сопротивляться даже не пытались. Кого-то вытащили прямо из сауны, кого-то сняли с проститутки – в общем, повеселились менты от души.

Позже о дне рождения Макара в «Солнечном» ходили легенды. Несмотря на то что все воры в законе были задержаны за хранение наркотиков – а тогда это тянуло по 224-й статье УК на срок, – всех их вскоре выпустили. Ходили слухи, что по прямому, засекреченному телефону начальнику ГУВД Москвы позвонила группа лиц и предупредила, что еще одна подобная акция – и с его сыном может случиться большая неприятность. Вскоре все задержанные были отпущены за «недоказанностью», по «реабилитирующим основаниям».

Перед самым Новым годом случилось еще одно ЧП. Кто-то поджег наше штабное кафе. Рано утром меня разбудил звонок Сильвестра. Он отдал распоряжение свозить его на новую квартиру, которая располагалась на улице Горького. Оттуда мы двинули к штабному кафе. Когда мы подъехали к месту, перед нами предстала удручающая картина – от кафе осталась только груда дымящихся развалин. Рядом еще стояли пожарные машины – пожарники только недавно справились с огнем. Пытаясь восстановить ход событий, мы пришли к выводу, что ночью кто-то разбил стеклянные двери кафе, облил бензином все помещение и поджег. Пожар был явным сигналом того, что Орехово еще не покорено, что есть силы, препятствующие нашему объединению.

Сильвестр был взбешен. Он орал на каждого и требовал, чтобы немедленно разыскали тех, кто совершил этот поджог. Мы пытались собрать информацию, связывались с лидерами других бригад. Все было бесполезно. В основном все предположения сводились к тому, что это сделали либо нагатинские, либо люди Будяры, либо же оставшиеся в живых люди Диспетчера, мстящие за смерть своего лидера и братков. В конце концов Сильвестр успокоился, и мы перестали искать виновных.

Новый 1993 год мы встретили вместе, всей бригадой. Для этих целей Сильвестр арендовал ресторан на Ленинском проспекте. Там-то и собралась вся наша братва, подъехал и сам Сильвестр. В качестве новогоднего подарка он вручил каждому конверт с зарплатой и премиальными. Надо сказать, что к тому времени зарплата у всех значительно возросла, так как многие коммерческие структуры, которые нам удалось отвоевать у Диспетчера и других группировок, встали под нашу «крышу». Общак также вырос. Многие братки обзавелись своими тачками. Часть из них мы покупали у угонщиков, обычно за треть стоимости, делали фальшивые документы. У меня была новенькая «шестерка», которая также была угнана и куплена по дешевке у одной из бригад угонщиков.

Новый год проходил весело. Многие из ребят пришли с девушками – кто познакомился в Москве, кто-то вызвал своих подруг с Дальнего Востока. Славка с Вадимом давно вернулись со своего вынужденного отдыха и тоже присутствовали на празднике. После Нового года нам дали несколько дней отдыха, большинство братанов, воспользовавшись этим, разъехались по домам отдыха и пансионатам. 1992 год закончился совсем неплохо.

Глава 11
Разборки

Москва, 1993 год

Начало 1993 года никак не отразилось на упрочении наших позиций в Орехове. По-прежнему гремели выстрелы, то там, то здесь шли разборки. К этому времени Сильвестр съездил в Германию. Вернувшись оттуда, он продолжал заниматься проблемой объединения ореховских бригад. Но объединение шло медленно и с большими трудностями. В последнее время очень активизировались нагатинские бригады. Время от времени они наезжали на наших и устраивали разборки.

На одной из таких разборок, у Царицынских прудов, завязалась крутая перестрелка, в ходе которой погибло четверо наших ребят. Похоронив их, мы начали активную охоту за бригадой Будяры (Артема Будникова), так как именно он был виновен в гибели наших братанов. Основная нагрузка легла на Вадика со Славкой. Они целыми днями колесили на машине, отслеживая все точки, где бывал Будяра. Мы уже выявили практически все его коммерческие структуры, а также все места, где появлялся он сам.

Помимо спортзала Будяра любил зависать в сауне, где обычно оттягивался с проститутками. Около бани мы и решили его достать. Обдумав все «за» и «против», сделали вывод, что лучшая возможность убрать Будяру – взорвать его вместе с машиной. На таком решении особенно настаивал Вадим, убеждавший нас, что это самый приемлемый выход, более разумный, чем пальба из автоматов, при которой могут погибнуть наши люди.

Выбрав момент, когда Будяра решил в очередной раз посетить сауну и оставил машину без присмотра, Вадим со Славкой установили в ней взрывное устройство и засели с дистанционным управлением в своей тачке неподалеку. Дожидаться Будяру пришлось довольно долго – развлекаться в сауне он закончил около двух часов ночи. Наконец он появился, но, к сожалению, не один, рядом с ним пошатывались две подвыпившие проститутки.

Нашим совершенно не хотелось взрывать Будяру вместе с ни в чем не повинными девчонками, и они уже хотели было отказаться от своего плана, но возле машины Будяра неожиданно с проститутками распрощался. Не успел он повернуть ключ зажигания, как Славка нажал на кнопку, раздался взрыв, и машина взлетела на воздух. Не оставалось никаких сомнений в том, что Будяра больше никогда не сможет побывать в своей любимой сауне.

Оставалось разобраться с нагатинскими. Но тут Сильвестр принял неожиданное решение: взял в союзники одного московского авторитета, который в последнее время набирал большие обороты. Таким образом он решил устрашить недругов и снять проблемы, с которыми ему не под силу было справиться в одиночку. Будущим союзником должен был стать московский авторитет Круглов, известный в криминальных кругах как Сережа Борода.

Сережа Борода занимал в преступном мире Москвы достаточно прочную позицию. В его распоряжении находилось около трехсот боевиков, вооруженных огнестрельным оружием и гранатометами. Говорят, что часть бригады он выкупил из исправительно-трудовых учреждений и следственных изоляторов. Основным источником доходов бригады были валютные поступления от оказания охранных услуг, так называемых «крыш», выбивания долгов и получения процентов от сделок опекаемых коммерческих структур. Ходили слухи, что Круглов ездил в США договариваться с Япончиком о сбыте наркотиков в России. В последнее время Сильвестра все чаще видели в компании Сережи Бороды.

Сильвестр по-прежнему встречался с ореховскими бригадирами, которые вели независимую политику. Он преследовал единственную цель – объединить все разрозненные группировки в единую целостную структуру, и, естественно, лидером этого сообщества видел только себя. Многие криминальные авторитеты других районов поддерживали шефа в этом начинании, практически советуя ему узурпировать власть.

На встречах с лидерами ореховских группировок Сильвестр пытался убедить их в целесообразности подобного решения, при этом он явно хотел решить все мирным путем. Нужно сказать, что его стремление в некотором роде увенчалось успехом – в 1993 году внутренние распри между представителями ореховских группировок практически прекратились. Между тем оставалось еще много внешних врагов – непримиримая нагатинская и подольская братва.

Ореховские бригадиры отказывались вести какие бы то ни было переговоры с подольскими, прекрасно понимая, что мирные переговоры скорее всего неожиданно перейдут в ожесточенную перестрелку. Сильвестр решил взять инициативу в свои руки. Не то чтоб он был настолько уверен в своем авторитете, что отрицал саму возможность возникновения вооруженного противостояния – он понимал, что развитие событий может быть непредсказуемым, просто миссия миротворца была необходима ему для упрочения своего авторитета.

Через некоторое время стрелка с подольскими была забита в пресловутом мотеле «Солнечный». Погрузившись в четыре машины, одна из которых была полностью «заряжена» автоматами, гранатами и пистолетами, мы двинулись в сторону Варшавского шоссе. К намеченному времени – шести часам – мы были на месте.

Оставив машину с оружием неподалеку, въехали на стоянку перед мотелем «Солнечный». Подольские уже прибыли. Как и мы, они подъехали на трех машинах. Мы вышли наружу, оставив в тачках по одному человеку. Подольские сделали то же самое. Навстречу Сильвестру шел крупный парень лет тридцати – подольский авторитет.

– Здорово, тезка! – обратился он к Сильвестру. Его также звали Сергеем. Пожав друг другу руки, они начали разговор, прохаживаясь взад-вперед по площадке перед мотелем. О чем они разговаривали – разобрать было трудно, время от времени я лишь улавливал отдельные слова: «славянское единство», «чеченцы», «звери», «объединиться», «брат», «не должны мешать друг другу»… Братва обоих лидеров внимательно наблюдала за Сильвестром и Сережей Подольским. В подольской команде подобрались неслабые ребята, все в прекрасной физической форме, многие, видимо, пришли в группировку из большого спорта. Лично у меня они не вызывали никакой антипатии, я понимал, что мы сами мало чем отличаемся от них.

Наконец встреча подошла к концу. Сильвестр и Сережа Подольский пожали друг другу руки, обнялись, расцеловались. Это означало братание. Мы разом облегченно вздохнули и стали брататься с подольской братвой. То, как закончилась встреча Сильвестра с Сережей Подольским, означало, что между двумя районами заключен договор о ненападении.

После короткого братания Сережа Подольский неожиданно обратился к Сильвестру с предложением:

– Серега, братан, неужели мы не русские люди! Что мы эту встречу всухую будем проводить? Пойдем в ресторан, вмокрую отметим!

Братва дружно загоготала, второе значение слова «мокрое» было прекрасно известно всем.

Перед тем как войти в мотель, Сильвестр демонстративно, чтобы все видели, отпустил машину с оружием. На глазах у всех он остался практически безоружным. Это значило, что он доверяет Сереже Подольскому. Сережа, оценив жест, похлопал Сильвестра по плечу и показал, что он тоже пустой.

Вскоре мы уже расположились в банкетном зале ресторана. Подольские стали нам чуть ли не братьями. Веселились мы от души, настроение, оттого что не пришлось пускать в ход оружие, у всех было отличное.

Позднее неожиданно приехал Борода. Он был хорошо знаком с Сережей Подольским. Втроем с Сильвестром они сели за отдаленный столик и начали о чем-то разговаривать. Беседа оказалась долгой, что они обсуждали – неизвестно, но выглядели все трое довольными.

Когда поздно вечером мы вернулись в Орехово, нас ожидало неприятное известие. Пока мы проводили мирную стрелку с подольскими, на другую стрелку с чеченцами отправился Витя Коган по кличке Моня. Встреча закончилась трагично – Моню убили.

Сильвестр очень переживал эту потерю. Моня был одним из его верных людей, он доверял ему практически как самому себе. Шеф вообще тяжело переносил потерю своих людей – в этом смысле он был настоящим лидером, заботящимся о каждом из своих подчиненных.

Через два дня хоронили Моню. Похороны были обставлены со всей возможной пышностью. Проводить Моню в последний путь на кладбище приехало около четырехсот человек, причем присутствовали даже братки из тех бригад, которые не поддерживали с нами дружеских отношений. Сильвестр решил воспользоваться этой ситуацией.

День похорон выдался серым и холодным. Возле свежевырытой могилы собрались многие авторитеты, воры в законе и просто боевики из разных бригад. Моня лежал в дорогом гробу, и казалось, что он просто спит. По очереди из толпы провожавших выходили люди и говорили несколько слов на помин Мони. Рассуждали о том, каким честным и справедливым он был при жизни и как горько, что он покинул этот мир таким молодым. Когда панихида закончилась, гроб забили и опустили в холодную землю. Присутствующие стали по одному подходить и бросать в могилу землю. Затем Моню закопали и завалили свежий могильный холм охапками цветов и венками.

С кладбища все присутствующие на похоронах отправились на поминки в ресторан. Народу было так много, что все с трудом разместились в двух банкетных залах, соединенных между собой. Подавали традиционные поминальные блюда, стол был сплошь заставлен бутылками водки разных сортов. Приехавшие помянуть Моню расселись за столы, лица у всех были угрюмые, настроение подавленное.

Сильвестр, Сережа Борода, а также все близкое окружение Сильвестра и бригадиры других ореховских бригад разместились за одним столом. Сильвестр поднялся и взял слово:

– Братва! Сегодня мы похоронили Моню. Он погиб не потому, что не готов был к трудностям, связанным с его работой, и не потому, что допустил какую-нибудь ошибку в своих действиях. Моня был замечательным человеком, храбрым товарищем, не знал никакого страха. Но мы его потеряли. И потеряем еще многих, пока будем разобщены. Когда-то нашу страну покорили татары, потому что все славянские лидеры были каждый за себя. Давайте не будем повторять их ошибку, в наших же интересах объединиться и дать совместно отпор всякой кавказской швали, засевшей на нашей родине.

– Правильно говорит Иваныч! – раздались с разных сторон одобрительные возгласы бригадиров. – Мы с тобой!

Я проникся уважением к психологическому ходу Сильвестра. Воспользовавшись тем, что вся братва находилась под впечатлением гибели и похорон Мони, он осторожно подвел их к мысли, что каждого может ждать такой конец, если только не объединиться и не дать отпор противнику совместными силами. В итоге Сильвестр добился того, что единство практически было достигнуто.

Таким образом, к лету 1993 года во многом благодаря миротворческой деятельности Сильвестра все Орехово было объединено.

Мне снова пришлось прервать рассказ Циборовского – я уже опаздывал на встречу. Попросив Александра закончить свое повествование в следующий раз, я покинул здание тюрьмы.

День у меня выдался на редкость тяжелым. Домой я пришел поздно вечером. На входе меня поймал телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал незнакомый голос, который назвал меня по имени и фамилии.

Дальнейшую беседу передавать не имеет смысла. В двух словах можно сказать, что меня убедительно просили не заниматься делом Циборовского. Если же я все-таки буду упорствовать, со мной может произойти нечто весьма неприятное.

Слава богу – адвокатской практикой я занимаюсь не первый год и не то чтобы перестал бояться подобных угроз, но все же приобрел к ним некоторый иммунитет. Однако на всякий случай перед следующим посещением Бутырки я предпринял некоторые меры предосторожности, в частности – зашил карманы, чтобы какой-нибудь подкупленный субъект не смог подкинуть мне некий предмет, хранение которого преследуется по закону.

Встретившись с Александром через два дня, я не стал говорить ему о телефонном звонке недоброжелателя – парню и так было туго. Видимо, тюремная жизнь плохо сказывалась на его самочувствии – он сильно похудел и осунулся.

Однако с радостью согласился продолжить свой рассказ…