Текст книги "Золото мертвецов"

Глава 4
Вершители судеб

Во второй половине того же дня в Москве, не дождавшись из Мурманска условленного звонка, пожилой генерал связался по ВЧ с начальником контрразведки Смерш Северного флота.

– Здорово, адмирал.

– Рад вас слышать, Виктор Петрович

– Где там мои люди, почему не выходят на связь?

– Самолета пока нет. Кстати, истребители сопровождения с архангельского аэродрома взлететь не смогли. Там сплошная облачность и туман.

– Все ясно. Ну, ты там смотри, обеспечь встречу, и, как только сядут, пусть Азаров сразу же отзвонится.

– Слушаюсь, товарищ генерал.

Генерал с досадой положил трубку на рычаг и взглянул на циферблат стоящих в углу кабинета напольных часов. Они гулко отбили пятнадцать ударов.

В 18.00 ему вместе с начальником ГУКР Смерш, генерал-полковником, докладывать о результатах операции наркому внутренних дел. А тот после полуночи лично проинформирует обо всем главковерха.

Контрольное время еще не вышло, но задержка самолета, а также отсутствие у того сопровождения генерала не на шутку встревожили, и он вызвал адъютанта.

Тот появился, как всегда, мгновенно, подобострастно вытянувшись в ожидании приказаний.

«Явный холуй, пора на фронт отправлять», – неприязненно подумал генерал, после чего распорядился:

– Немедленно поезжай в штаб ВВС и выясни, что с самолетом. Пусть свяжутся со всеми штабами ПВО по линии его маршрута. Доложишь через час. И не тянись ты, как солдафон, здесь не плац. – Генерал поморщился.

– Слушаюсь! – щелкнул каблуками начищенных сапог майор и покинул кабинет, унося с собой запах «Шипра».

Генерал вздохнул и вспомнил прежнего порученца, несколько месяцев назад арестованного за шпионаж в пользу Японии. «Какой, на хрен, шпионаж? – ругнулся про себя. – Просто шла очередная чистка рядов, начиная с тридцатых.

А ведь какой парень был. Линию Маннергейма штурмовал и в зафронтовых поисках участвовал. Да что там вспоминать, не ровен час и самого в чем-нибудь обвинят как старого чекиста. Сколько из них молодая смена уже поставила к стенке и засадила в лагеря по разного рода сфабрикованным обвинениям да наветам».

Невеселые думы прервал зуммер внутренней связи. Он покосился на аппарат и взял трубку.

– Ну, как там дела с нашим самолетом? Азаров докладывал? – послышался из нее напористый баритон начальника управления.

– Пока нет, товарищ генерал-полковник. Контрольное время еще не вышло.

– Добро, – ответил тот и сразу же отключился.

Заместителя наркома обороны и начальника ГУКР Смерш Народного комиссариата обороны СССР Абакумова генерал Иванов знал еще с 1937 года, когда тот был сначала оперуполномоченным, а потом начальником отделения ГУГБ НКВД.

После реорганизации наркомата, в сорок первом, Абакумова назначили на эту должность, которую он исполнял рачительно и довольно успешно, чем заслужил благосклонность главковерха и «отца народов».

Докладывать начальнику о разговоре с адмиралом Громовым Иванов не стал. Преждевременно. У того и так было много забот поважнее.

Готовилось новое наступление на Орловско-Курской дуге, и вся контрразведка стояла на ушах, активизируя свою деятельность.

Формировались и отправлялись за линию фронта разведывательно-диверсионные группы, осуществлялся активный поиск и ликвидация вражеской агентуры в тылах наших войск, велось несколько серьезных радиоигр с разведкой абвера на направлении главного удара.

И все это было на плечах начальника Смерша, тот даже ночевал в кабинете, откуда выдавал руководящие директивы, обеспечивая их жесткое исполнение, а также казнил и миловал.

Осторожно приоткрылась обитая дерматином дверь, и появилась голова адъютанта.

– Разрешите?

– Заходи. Ну, что выяснил?

– В штабе ВВС сообщили, что в назначенное время самолет приземлился на военном аэродроме Вологды, дозаправился и последовал по дальнейшему маршруту.

– Это точно?

– Да, я дополнительно связался с начальником контрразведки дислоцирующегося там авиаполка, тот это подтвердил.

– Свободен. Готовься завтра в командировку на Северо-Западный фронт, засиделся ты у меня.

– Есть, – побледнел адъютант, бесшумно исчезая за дверью.

Без четверти пять вечера генерал еще раз позвонил Громову и, выслушав доклад, приказал организовать поиски исчезнувшего самолета.

– Уже занимаемся, Виктор Петрович, – ответил тот. – На это ориентированы все находящиеся в воздухе самолеты морской авиации и наземные службы ПВО флота.

– Возьми это дело под самый жесткий контроль, подключи оперативный состав, о результатах докладывай мне лично, каждый час.

– Слушаюсь.

Генерал положил трубку на рычаг, взглянул на часы и с первым из семнадцати ударов вышел из кабинета, прихватив со стола папку с тиснением «К докладу».

Когда, тяжело ступая по ковровой дорожке, он появился в кабинете начальника управления, тот, беседуя по телефону, кивнул на стул.

– С захваченной группой разбирайтесь у себя, – продолжил в трубку. – А старшего и радиста утром на Лубянку. Справку об операции, за твоей подписью, по телетайпу немедленно мне. И обязательно укажи фамилии всех участников. Через час я буду у наркома, где обо всем доложу. Молодцы. Хорошо служите.

Затем Абакумов положил трубку ВЧ, сделал какие-то пометки в настольном календаре и удовлетворительно хмыкнул.

– Не ошиблись мы с тобой, Виктор Петрович, – взглянул на Иванова. – Правильно выцарапали Рыбакова с Дальстроя, хотя кое-кто и возражал. Блестяще провел разработку. У нас под колпаком резидентура абвера в Куйбышеве и в руках сброшенная этой ночью для ее усиления группа диверсантов с радистом. А какой там стратегический объект, ты знаешь. Есть о чем докладывать наркому.

– Хорошо бы еще жену Рыбакова найти. Она где-то на Севере, – тихо произнес генерал. – С ней тоже поступили несправедливо.

– Уже поздно, – отвел Абакумов глаза. – Ну да ладно, вернемся к нашим баранам. Что там с вояжем к американцам?

– Плохо, Виктор Семенович. Самолет исчез.

Карандаш в начальственной руке с сухим треском лопнул.

– Исчез? Да ты что, шутишь?!

– Какие тут шутки. В Мурманске он не приземлялся.

Абакумов нервно закурил, выпустил из ноздрей дым и нахмурился.

– Давай подробней.

Иванов обстоятельно доложил все известные ему обстоятельства.

– Старшим группы у тебя там кто, Азаров?

– Да. С ним Коваленко и отделение автоматчиков из ОМСБОН.

– А экипаж?

– Лучший в полку. Больше сотни боевых вылетов, и по нашей линии чисто.

– Машина?

– Дальний бомбардировщик Ил-4, недавно с завода.

– Сопровождение обеспечили?

– Так точно. Два истребителя морской авиации на подлете к Архангельску. Но в назначенное время взлететь они не смогли. Низкая облачность с туманом, остались на аэродроме.

– Поиски организовали?

– Да.

– Какими силами?

– Дежурной авиацией с находящимися в море кораблями Северного флота и нашими подразделениями. Я думаю, если с самолетом что случилось, то только над морем или тундрой. Немецкой авиации там хватает.

На минуту в кабинете наступила почти осязаемая тишина, нарушаемая размеренным стуком напольных часов да глухим шумом автомобилей со стороны площади Дзержинского.

– Послушай, Виктор Петрович, – нарушил затянувшееся молчание Абакумов. – Ты хоть представляешь, что с нами будет, если исчезнет груз? Ведь это на несколько десятков миллионов рублей золота для оплаты союзникам ленд-лиза.

– Вполне, – кивнул седым ежиком генерал. – Мы предпринимаем все от нас зависящее.

– Значит, не все, если до сих пор нет ясности! – жестко парировал начальник. – Иди и продолжай поиски. Задействуй все, что в наших силах. Ты это умеешь. И держи меня в курсе. Иначе, сам знаешь… не помогут никакие заслуги. Там, – показал на потолок, – не простят.

– Слушаюсь, – ответил заместитель, после чего встал, пошагав к двери.

Через полчаса, внимательно ознакомившись с занесенной ему дежурным шифровальщиком справкой, полученной из Куйбышева, Абакумов завизировал ее, положил в красную папку, а затем поднялся в приемную наркома.

Открыв дверь и войдя в обширное светлое помещение с портретом вождя на стене, кивнул сидевшему за столом с несколькими телефонами молодому полковнику-кавказцу и присел на один из стоявших в приемной стульев.

Спустя некоторое время на столе у адъютанта зазвонил телефон. Приложив трубку к уху, полковник издал гортанное «слушаюсь!», вслед за чем предложил пройти в кабинет.

Тот встал, одернув китель, и прошагал к двери, с чувством внутреннего напряжения.

Удобно расположившись за обширным столом, нарком внимательно читал «Правду». Затем на миг оторвался и, холодно блеснув стеклами пенсне, предложил Абакумову сесть, что тот и сделал.

– Правильно пишет Поспелов о гении товарища Сталина, – темпераментно взмахнул Берия рукой и с удовлетворением отложил газету. – Очень правильно! Ты, кстати, читал?

– Не успел, Лаврентий Павлович, с утра работы невпроворот.

– А зря, обязательно почитай, там и о нас сказано, – потыкал в газету пальцем, – вооруженном отряде партии. Ну да ладно. С чем пришел? Давай, порадуй.

– Первая новость хорошая, товарищ нарком, – доложил начальник Смерша. – В Куйбышеве вскрыта резидентура абвера и ночью захвачена выброшенная для работы с ней диверсионная группа, вместе с радистом и передатчиком.

Вслед за этим открыл папку, взял из нее справку и положил перед наркомом.

– Вах! – оживился Берия, взяв документ, и стал его внимательно читать.

– Это действительно стоящая весть! – воскликнул, лучась довольством. – Будет о чем доложить товарищу Сталину. Кто у тебя в Самаре начальник?

– Полковник Рыбаков. Вы его должны помнить, Лаврентий Павлович.

– Как же, помню. Это о котором ты мне год назад все уши прожужжал. Ну что ж, доверие он оправдал, готовь документы на генерала. Присвоим второй раз. Хозяин, думаю, возражать не станет. И всех участников операции представь к наградам, заслужили. А это дело возьми на личный контроль.

– Слушаюсь, – посветлел лицом Абакумов. – Немедленно все подготовлю и сделаю. А вот вторая новость, Лаврентий Павлович, неважная, не знаю, как и сказать.

– Чего уж там, говори, – благодушно сказал нарком. – Я сейчас добрый.

– Самолет с золотом для союзников исчез…

Эти слова произвели эффект взрыва бомбы.

Берия выпучил глаза, приподнялся в кресле и налился гневом.

– Ты понимаешь, что несешь? Откуда такие сведения?!

– Из наших источников.

– Плевать я хотел на твои источники! Говори конкретно! – задрожал щеками хозяин кабинета.

– От начальника Смерша Северного флота и командования ВВС.

– Да они там что? Умом тронулись?!

– Никак нет, согласно полученным докладам, самолет с грузом и опергруппой благополучно прибыл в Вологду, там дозаправился и вылетел на Архангельск. Затем испортилась погода, и к месту назначения, в Мурманск, он так и не прибыл. Бесследно исчез. Скорее всего, где-то совершил вынужденную посадку. Сейчас ведутся его активные поиски, но пока безрезультатно.

Нарком достал из кармана белоснежный платок и утер обильно вспотевший лоб. Затем вскинул льдистые глаза на вытянувшегося перед ним Абакумова и прошипел:

– Исчез, говоришь? Да ты хоть представляешь важность этой операции?

– Да, товарищ нарком. Она касается будущих взаиморасчетов по ленд-лизу.

– Вот именно, – вновь побагровел Берия, – будущих! Мы должны показать союзникам, что уже сейчас готовы выполнять отсроченные платежи по ним. Чтоб Рузвельт и Черчилль в нас не сомневались и не саботировали отправку жизненно необходимых стране грузов через Арктику с Ираном. Это же большая политика! – вскинул над головой руку. – И что прикажешь мне теперь докладывать товарищу Сталину? Что груз испарился?!

Берия снова утер лоб платком, налил себе в стакан боржоми из стоящей на столе бутылки, жадно выпил.

– Товарищ нарком, – отчеканил генерал. – Мы сделали все, что в наших силах. Погоде не прикажешь.

– Но ее можно было предвидеть! Для этого синоптики есть! Кто у тебя готовил операцию?

– Один из моих заместителей, генерал Иванов.

– Это тот старый баран, который еще с Кедровым работал?

– Он опытный чекист и хороший организатор.

– Вот и организовал, мать бы вас! Значит, так. Синоптиков, прозевавших погоду, арестовать и отдать под суд. С твоим заместителем я сам разберусь, а пока отстрани его от дел. Мне сюда, – нарком потыкал в стол пальцем, – подробную справку обо всем и план мероприятий по розыску груза. Немедленно организуй опергруппу из самых опытных розыскников, перебрось их в Вологду. Оттуда пусть и начинают. Если в ближайшее время не найдешь самолет – пеняй на себя. Пока свободен.

Абакумов, деревянно ступая, покинул кабинет, чувствуя, как ему смотрят в затылок.

Спустившись к себе, он вызвал Иванова и приказал ему в течение часа подготовить необходимые наркому документы.

– Потом занесешь их мне – и иди отдыхай, Виктор Петрович. До особого распоряжения.

– Я отстранен от дел? – пожевал губами заместитель.

– Да. И это не мое решение.

В назначенное время Иванов принес стопку отпечатанных бумаг и положил Абакумову на стол, присев напротив. Тот их внимательно просмотрел, одобрительно кивнул, а потом размашисто начертал сверху «Утверждаю».

Все это время заместитель напряженно молчал, слушая, как маятник часов размеренно отсчитывает минуты.

– Ну что ж, Виктор Петрович, план, как всегда, дельный, – поднял от бумаг глаза начальник. – Будем работать. А ты иди домой, не томи меня. Может, еще и пронесет. Найдем мы этот чертов самолет…

Вернувшись к себе, Иванов достал из шкафа защитную фуражку, плащ, оделся и поднял телефонную трубку – вызвать машину. Несколько секунд подержал ее в руке, а потом опустил на рычаг, горько улыбнувшись.

Из здания вышел пешком, кивнув на прощание охране, и неспешно пошагал в сторону метро с тем же именем, что и площадь.

Доехав в гремящем на стрелках вагоне до Парка культуры, Виктор Петрович поднялся наверх и пошел в сторону Фрунзенской набережной, где недолго постоял у закованной в гранит Москвы-реки с уставившейся в небо длинными стволами зенитной батареей.

Затем направился к ведомственному кирпичному дому, поднялся по гулким ступеням на второй этаж и отпер обитую дерматином высокую дверь. Прикрыв ее за собой, включил в прихожей свет, снял плащ с фуражкой, водрузив на вешалку и, ступая сапогами по рассохшемуся паркету, прошел на кухню.

Там, достав из кухонного шкафа початую бутылку водки со стаканом, сел за стол и наполнил его до краев. С отвращением выпив, поставил стакан на стол и прошел в одну из комнат.

Последнее время он жил один. Единственный сын, летчик, погиб в Испании еще в тридцать восьмом. Жена умерла спустя год, узнав о его смерти. С началом войны Виктор Петрович наведывался сюда походя, днюя и ночуя на службе.

Включив настольную лампу, он прошел к окну, сняв давно уже не нужную бумагу светомаскировки, затем присел к рабочему столу и выдвинул один из ящиков.

Оттуда извлек наган с врезанной в рукоять латунной пластиной и надписью на ней «За безупречную службу от коллегии ОГПУ» и небольшой альбом в бархатном переплете. Наган сунул в карман галифе, а с альбомом прилег на старый кожаный диван, пытаясь забыться.

Когда часы в гостиной пробили полночь, во дворе дома послышался шум въезжающего автомобиля.

Генерал встал с дивана и подошел к окну. Из остановившейся у подъезда эмки вышли трое людей в кожаных плащах, неспешно пройдя в парадное.

Через минуту тишину квартиры нарушил длинный звонок в дверь. Ответом был приглушенный выстрел…

В это же время по блестящему после дождя Калининскому проспекту в сторону Кунцево мчались два черных автомобиля – «паккард» и ЗиС. На заднем сиденье первого, покачиваясь на мягком сиденье и надвинув на лоб шляпу, глядел в пространство – Берия, а в следующим за ним на некотором удалении – Абакумов.

Грозный нарком ехал на доклад к Сталину, на его «ближнюю дачу», а начальника контрразведки прихватил с собой в качестве возможного козла отпущения.

Примерно через двадцать минут, урча моторами, автомобили въехали на засаженную деревьями территорию тщательно охраняемого двухэтажного особняка и остановились перед входом. Прибывшие вышли из машин, хлопнули дверцы, оба проследовали в дом, Берия впереди, Абакумов сзади.

Переступив порог, они оказались в небольшом тамбуре, откуда прошли в прихожую.

На ее стенах, отсвечивая глянцем, висели две большие карты: одна армейская, с нанесенной линией фронта, вторая географическая, с обозначением наиболее важных объектов и строек в СССР.

Здесь же, в полукруглой нише, имелась настенная вешалка, рассчитанная на пару десятков персон, несколько мягких стульев, высокое зеркало, а также набор щеток для чистки платья и обуви. На паркетном полу алел бухарский ковер ручной работы с замысловатым узором.

– Ты пока здесь посиди, подумай, – обернулся нарком к генералу, вешая на крючок шляпу и приглаживая жидкие волосы, – а я к Хозяину.

Абакумов кивнув, снял фуражку и присел на один из стульев, а Берия прошел в дальнюю часть прихожей и осторожно постучал в первую слева дверь. Затем вошел, тихо прикрыв ее за собой.

Переступив порог, нарком оказался в просторной комнате, с потрескивающими в камине поленьями и стоящим напротив затененных шторами окон, у глухой стены, кожаным диваном.

В центре помещения, ближе к огню, за широким столом, с разложенной на нем картой, усеянной многочисленными отметками, сидел и делал какие-то пометки в бумагах человек в полувоенном костюме и с погасшей во рту трубкой.

Рядом с ним, у локтя, остывал чай в подстаканнике, чернела коробка папирос «Герцеговина Флор» и спички.

– Разрешите, товарищ Сталин? – нарушил тишину Берия.

Человек продолжил писать, затем неспешно отложил в сторону остро отточенный карандаш и поднял голову:

– Проходи, Лаврентий. С чем пожаловал?

– Как обычно, по делам, Коба.

– Все у тебя дела, совсем заработался. – Человек взял спички, чиркнул одной и раскурил трубку. – Ну а теперь садись, рассказывай о делах, – сделал пригласительный жест наркому.

Тот присел на стул у приставного стола, положив перед собой папку.

Затем доложил о раскрытой в Куйбышеве немецкой резидентуре, а также захваченной диверсионной группе.

Вождь заинтересованно выслушал его и одобрительно хмыкнул.

– Значит, и туда добрались, подлецы, к нашим засекреченным объектам. Кто проводил операцию, НКВД?

– Нет, товарищ Сталин, военная контрразведка, Абакумов.

– Молодцы контрразведчики, пришли мне официальный документ.

– Он со мной. – Щелкнув кнопками, Берия достал из папки справку и передал Сталину.

Тот ее внимательно прочел и погладил усы.

– Значит, будут работать под нашим контролем? А, Лаврентий?

– Да, – ответил тот. – И дезинформировать противника о планах нашего предстоящего наступления.

– А какой это Рыбаков, не тот ли, что при Ежове арестовали?

– Именно, за него Абакумов с Ивановым ходатайствовали.

– Помню, – кивнул Сталин, вынимая изо рта трубку и бережно кладя ее на бумаги. – Всех представить к наградам, а Рыбакова восстановить в звании. Он оправдал наше доверие. Ответственно работает Абакумов, пусть твой Кабулов у него поучится.

Берия поежился после заключительных слов «отца народов» и попытался что-то сказать в оправдание.

– С этим все. Решили, – отмахнулся тот. – Что дальше?

– Товарищ Сталин, – втянул голову в плечи нарком, – у нас ЧП. Самолет с грузом золота для союзников пропал.

Рука вождя, которой он собирался взять трубку, чуть вздрогнула и легла на стол.

В сузившихся глазах появился хорошо знакомый наркому золотистый блеск – предвестник нарастающего раздражения.

– Как так пропал? Это тебе что, иголка?

– Утром взлетел и не приземлился в назначенное время в Мурманске.

– Почему только сейчас докладываешь?

– Не хотел до времени тревожить. В том районе была густая облачность, и он, возможно, сбился с курса или совершил вынужденную посадку. Организован активный поиск всеми имеющимися средствами.

– Результаты?

– Пока ничего. Час назад отправили в Вологду, где он садился на дозаправку, оперативную группу из Главного управления контрразведки.

– Операцию организовывал Абакумов?

– Так точно, под моим контролем.

– Где он?

– Ожидает в прихожей.

– Зови, – шевельнулись усы. – Будем разбираться.

Берия вышел, вернувшись с генералом.

– Здравия желаю, товарищ Сталин! – вытянулся тот, сделав несколько шагов к столу.

– И тебе не хворать.

Вождь медленно поднялся с кресла (нарком тут же встал) и, неслышно ступая по ковру ногами в мягких сапогах, подошел к Абакумову.

– Кто у тебя непосредственно занимался подготовкой операции? – взглянул снизу вверх.

– Генерал-майор Иванов, мой заместитель.

– Снова Иванов, – обернулся Верховный к Берии. – Да он у вас, я смотрю, незаменимый.

Затем, сутулясь, вернулся к столу, набил трубку и, чиркнув спичкой, раскурил ее, окутавшись дымом.

– А знаете ли вы, что это народное золото, добытое кровью и потом, – вкрадчиво обратился вождь к застывшим с побледневшими лицами чекистам.

Те молча кивнули.

– И как оно политически важно для активизации поставок по ленд-лизу, тоже знаете, – констатировал Сталин. – Так это что? Предательство или саботаж?

Ответом было тягостное молчание.

– Ты, Лаврентий, найди виновных и примерно накажи их, – ткнул чубуком в сторону Берии.

– Уже занимаюсь, товарищ Сталин, – сделал решительное лицо тот. – Лично.

– А ты, – вперил вождь палец в Абакумова, – отыщи самолет. – Идите пока. Оба.

Нарком с генералом повернулись и бесшумно вышли из кабинета, чувствуя спинами гипнотический взгляд Верховного.

В прихожей нарком дрожащей рукой вынул из кармана платок, утирая повлажневшее лицо, а начальник Смерша приложил ладонь к дергающемуся нервным тиком глазу.

Между тем светало.

В кронах деревьев щелкала какая-то птица, за дальним сосновым бором занималась розовая заря. Они полной грудью вдохнули холодный предутренний воздух и сели в ожидавшие покрытые росой машины.

– На Лубянку, – поправив шляпу, бросил шоферу Берия, после чего автомобили тронулись в обратный путь к столице.