Текст книги "Танго «Агарта»"

Глава 4. Похищение сабинянок

Хмурым сентябрьским вечером, сияя сотнями иллюминаторов, в порт Гамбурга вошел океанский лайнер.

– С мостика пролаял мегафон, из клюза загремели якорные смычки, и мощные лебедки опустили вниз пассажирский трап.

– Ну, вот мы и на родине, – сказал окружающим его спутникам Шеффер, и, приказав двум матросам захватить багаж, первым направился к выходу.

Спустившись вниз, они перепоручили его носильщику, и тот покатил по бетону, тяжело груженую тележку.

Затем на стоянке у порта наняли два такси, и Бегер назвал адрес.

Через час вся компания, оставив тибетцев в приемной, сидела в кабинете шефа гамбургского отделения «СС», а тот связывался по телефону с Берлином.

– Рейхсфюрер, – почтительно протянул он спустя минуту трубку Шефферу, после чего, встав, тот приложил ее к уху.

– Я тоже рад, экселенц77
  покровитель


[Закрыть], благодарю! – рявкнул он и вытянулся.

– Да, результаты есть, о них доложу при встрече, – покосился на хозяина кабинета.

Затем Шеффер слушал еще минуту, после чего аккуратно положил трубку на рычаг и обернулся к спутникам.

– Утром за нами будет выслан самолет, – а вы Рейнгольт, – ткнул пальцем в гауптштурмфюрера, – организуйте нам гостиницу.

– Яволь, – с готовностью ответил тот, и снова потянулся к телефону.

Вскоре доставленная по назначению группа, за исключением монахов (тех поручили опеке Рейнгольта) уютно расположилась в просторных апартаментах отеля «Fuerst Bismarck» и заказала туда ужин.

– За великий Рейх господа! – патетически произнес Шеффер, когда предупредительный официант, пожелав приятного аппетита, вышел, и все собрались вокруг стола.

В воздухе трижды грянуло нацистское приветствие, у потолка тонко зазвенел хрусталь люстр, а внизу бокалов.

– Отличное шампанское! – опорожнив свой, – вгрызся в сочный персик Геер.

– А русская икра все равно лучше, – отправляя в рот зернистый бутерброд, – смачно зачавкал Краузе.

– Скоро, парни, мы будем есть ее ложками, – прогудел Бегер, и все оглушительно захохотали.

После сытного ужина настроение у всех стало благодушным, и развалясь в мягких креслах, кто потягивая ликер, а кто дымя сигарами, они стали строить планы на будущее.

– Уверен, что после столь удачной экспедиции, нас всех наградят, – пуская вверх синие колечки дыма, – высказал предположение Краузе.

– Лично я не против, – засопел Бегер. – получить «Железный крест».

– А я бы предпочел марки, – сказал Винерт, кругленькую сумму.

– Ладно, нечего попусту болтать, – осадил их Шеффер. – Эдмунд, включи – ка радио, послушаем, голос Рейха.

Сидящий ближе всех к блестящему никелем «Телефункену» Геер, протянул к нему руку и щелкнул клавишей.

Градуированная шкала приемника засветилась, в центре по кошачьи вспыхнул зеленый глазок, и апартаменты наполнились звуками бравурного марша.

А через минуту он стих, и все стали внимать очередной речи фюрера.

Как всегда, она была полна экспрессии и будоражила умы, порой голос вождя срывался на крик, и все это вызывало бурные овации

«Для решения Германского вопроса может быть только один путь – путь насилия! Цель Германии – захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация! – подобно мессии вещал вождь, и это ласкало слух.

«Необходимо обеспечить нужное жизненное пространство! – продолжал он. – Никакое умничанье здесь не поможет, решение возможно лишь с помощью меча! Народ, который не найдет в себе силы для борьбы, должен уйти со сцены! Борьба сегодня стала иной, нежели сто лет тому назад! Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе! Сегодня мы ведем борьбу за нефтяные источники, каучук, и полезные ископаемые!

И все это должно принадлежать нам, великой арийской расе!!..

Когда речь закончилась, и снова зазвучали марши, – эсэсовцы встали, выпив по рюмке коньяка, за здоровье фюрера.

Потом Шеффер подошел к окну и, сложив на груди руки, обозрел сверху ночной Гамбург.

На ближайшей к отелю площади, в небо понимались языки пламени.

Под восторженный рев толпы, штурмовики жгли книги.

…Рано утром, промчавшись по пустынным улицам Гамбурга, на которых остались следы очередного еврейского погрома, два автомобиля с экспедицией прибыли на один из военных аэродромов.

Там их уже ждал небольшой одномоторный самолет, который спустя три часа приземлился в пригороде Берлина.

– Прошу вас, господа, – встретил прибывших молодцеватый шарфюрер, и вскоре два черных «опеля» неслись в направлении столицы.

Миновав центр, автомобили проследовали в район Далем, административного округа Штеглиц – Целендорф, расположенный на юго-западе Берлина, застроенный утопающими в зелени виллами и свернули на обсаженную липами аллею. Затем, прокатив сотню метров по брусчатке, въехали в отворившиеся перед ними двухстворчатые высокие ворота, с расположенной рядом полосатой будкой и, скрипнув тормозами, встали перед помпезным зданием.

На нем, выстроенном в готическом стиле, над входом развевалось алое, увенчанное свастикой полотнище, а внизу, расставив ноги, застыли два рослых часовых в фельдграу* и с нарукавными повязками.

Монахов, на которых теперь были фетровые шляпы, темные плащи и лакированные ботинки, шарфюрер увел с собою, а «ученые» с достоинством стали подниматься по гранитным ступеням.

Войдя внутрь, они оказались в громадной, со стрельчатым потолком прихожей, с холодно мерцающими вверху люстрами и стенами, отделанными мореным дубом, с висящими на них бронзовыми гербами, мягко прошагали по пурпурного цвета ковровой дорожке и поднялись по широкому маршу на второй этаж.

Читатель уже вкратце знаком с той организацией, в которой служили Шеер и его коллеги, но, полагаю, стоит рассказать о ней подробнее.

К данному историческому моменту «Аненербе» вполне сформировалась как тайная организация Третьего рейха и имела в своем составе более тридцати отделов и лабораторий, которые занимались не только теологическими науками.

В наиболее засекреченных из них изучались всевозможные, доставляемые туда с разных концов света артефакты, проводились технические и медицинские изыскания и опыты.

И все это имело целью, создание нового человека и сверхоружия.

Организация щедро финансировалась крупными германскими концернами «BMW», «Daimler-Benz» и Немецким банком. В ней в поте лица трудились многие известные ученые и специалисты, в том числе освобожденные из концентрационных лагерей.

Но если «абрис»88
  контур


[Закрыть] нового человека успешно созидался и укладывался в расовую теорию, то второй аспект деятельности желал лучшего.

Чаша Грааля, Копье судьбы и другие священные реликвии, по – прежнему оставались недосягаемыми, а места их предположительного нахождения, в сотнях расшифрованных древних папирусах и манускриптах, были весьма туманными.

И теперь, следуя к кабинету могущественного шефа «Аненербе», Шиффер и его коллеги, несли желанную весть.

В приемной их уже ждал личный адъютант Гиммлера, без проволочек проводивший всех в кабинет второго лица Рейха.

– Зиг хайль! – дружно выбросили вверх руки все пятеро, как только узрели сидящего за громадным столом рейхсминистра, и тот не вставая им ответил.

Гиммлер был в военном, цвета хаки мундире, белой сорочке с галстуком и золотым значком НСДАП99
  нацистская партия Германии


[Закрыть] на кармане френча.

Позади рейхсляйтера, со стены, на вошедших пучился Адольф Гитлер, снятый на фоне Альп, а в простенке, между двумя с тяжелыми шторами окнами, висело полотно Никола Пуссена «Похищение сабинянок».

– Присаживайтесь, господа, – холодно блеснули очки, – а вас, Эрнст, прошу вот сюда, в кресло.

Рейхсминистр благоволил к известному биологу и исследователю Востока, и не скрывал этого.

Итак, я вас слушаю, – сказал он, когда Шеффер сел в стоящее у приставного стола кресло, а остальные на длинный ряд стульев в противоположном конце.

– Мы нашли, то, что искали, экселенц, – выпятил вперед подбородок Шеффер и сделал значительную паузу.

Стало слышно, как в кабинете качается маятник напольных часов, а у Гиммлера отвисла челюсть.

– Дальше, – прохрипел он, после чего снял очки, и, протерев их носовым платком, дрожащей рукой водрузил на место.

Когда же штурмбанфюрер коротко поведал шефу «Аненербе» о том, что уже знает читатель, Гиммлер впал в прострацию.

Затем очнулся, взял себя в руки, и, налив в хрустальный стакан воды из стоящего на столе графина, жадно его вылакал.

– Я хочу Это видеть, – воззрился на Шеффера. – Немедленно!

Тот сделал знак сидящим позади, и Бегер с Краузе зарысили к выходу.

Вскоре они вернулись с двумя потертыми кофрами, водрузили их на стоящий под окнами, длинный стол для совещаний, открыли и осторожно извлекли находки.

– Вот, прошу вас, – сделал приглашающий жест Шеффер и, поднявшись из кресла, подошел к столу.

Гиммлер сделал то же самое, несколько минут пристально их рассматривал, а потом возвел глаза к потолку и стал шептать молитву.

– Я сейчас же доложу об этом фюреру! – закончив общение с Богом, обвел он глазами присутствующих.

– Хотя нет, Эрнст – сначала вы покажите мне, как работает шлем. Немедленно едем в Шпреевальд!

Спустя час, «Хорьх» рейхминистра в сопровождении двух автомобилей охраны, въехал на территорию расположенного в Шпреевальде секретного полигона «Аненербе», где помимо опытов над людьми, доставляемыми из ближайшего концлагеря, проводились и некоторые другие.

Он находился в сосновом лесу, был окружен колючей проволокой и надежно охранялся.

Выбежавший из главного корпуса и отдавший рапорт комендант, лично сопроводил кавалькаду в дальний конец леса, где помимо прочего, находилось и стрельбище, после чего застыл перед вышедшим из машины рейхсминистром.

– Доставьте сюда десяток подопытных. Из тех, что уже не представляют интереса, – взмахнул лайковой перчаткой Гиммлер. – И поместите их вон туда – кивнул на расположенный в конце стрельбища, пятнистый бронеколпак.

– Слушаюсь! – рявкнул комендант, и все прошли в расположенное рядом укрытие.

– А вы, – обернулся рейхсфюрер к захваченному с собой кинооператору, снимите все на пленку.

Когда все было готово, Гиммлер взял из рук адъютанта цейсовский бинокль, и обернулся, – начинайте.

Вслед за этим застрекотала кинокамера, Шеффер кивнул держащему в руке саквояж Краузе, и, спустя минуту, тот стоял со шлемом на голове у амбразуры.

Во время плавания на лайнере, участники экспедиции изучили его по мере сил, и определили Краузе в операторы.

После этого штурбанфюрер скомандовал, – огонь! и Краузе поднял к шлему руку.

В следующее мгновение на колпаке заплясала золотая нить, и он, словно в кошмарном сне, бесшумно развалился,

– Сила богов, – прошептал ошарашенный рейхминистр и вернул бинокль адъютанту.

Когда вся группа, шагая по росистой траве подошла к тому, что раньше было укреплением, перед ними предстала апокалипсическая картина.

Крупповская, упрятанная в цемент броня была рассечена словно арбуз и оплавилась, а от людей остались дымящиеся ошметки.

– Невиданно! – радостно осклабился, обычно сдержанный шеф «Аненербе». – Эрнст, вы герои нации!

«Герои» воротили носы от запаха горелого мяса и натянуто улыбались.

На следующий день, по бетонной автостраде, следовавшей из Берлина на юг Баварии, мчались два черных лимузина, сопровождаемые бронетранспортером.

В первом, откинувшись на мягкую спинку заднего сидения, сидели рейхсфюрер с Шеффером, следующем позади его подчиненные, а в бронетранспортере, под надежной охраной отделения эсэсовцев, покоились артефакты и отснятая накануне пленка.

Группа ехала на встречу с фюрером в его альпийскую резиденцию «Бергхофф», с докладом о знаменательном событии.

Спустившись в долину и проследовав тихий Зальцбург с остроконечными шпилями древних соборов и черепичными крышами домов, машины выехали на серпантин, ведущий в сторону господствующей над местностью горы Оберзальцберг, на вершине которой и находилась резиденция.

Несколько лет назад Борман построил здесь небольшой «чайный домик» и подарил его первому лицу Рейха. Тот по достоинству оценил прекрасный альпийский пейзаж, открывавшийся с вершины горы, и вскоре здесь возвели помпезный двухэтажный особняк с большими окнами и открытой террасой, где фюрер принимал европейских гостей, строил планы и проводил часы досуга.

Поскольку день выдался теплым, аудиенция состоялась на террасе и в отсутствие посторонних.

После взаимного приветствия и гипнотического обзора прибывших, Гитлер кивнул рейхсминистру, – я слушаю.

– Мой фюрер! – сделал тот шаг вперед. – Свершилось!

Далее последовал обстоятельный доклад о найденном у священной горы Лхаса, и глаза отца нации радостно сверкнули.

– Я знал! Знал!! – воздел он к небу руки, словно призывая его в свидетели, и нервно забегал по террасе.

Потом остановился, заложил правую руку за лацкан френча и принял позу римского патриция.

Через минуту внизу застучали кованые сапоги, дюжие солдаты аккуратно поставили на мраморный пол стальной несгораемый ящик и удалились.

Демонстрация артефактов произвела на фюрера непередаваемое впечатление, и он долго их рассматривал.

– Все это неземного происхождения, – уверенно сказал он. – А теперь я желаю смотреть фильм. Следуйте за мною.

Когда вызванные наверх эсэсовцы, заперев ящик и передав ключи Гиммлеру, унесли его вниз, все прошли в смежный с террасой кинозал и туда вызвали кинооператора.

– Зарядите установку, – передал ему Шеффер жестяную коробку.

Фильм привел рейхсканцлера в крайнее возбуждение, и он приказал показать его трижды.

А когда жужжание проектора затихло, и в зале загорелся свет, долго сидел молча.

Затем встал, то же сделали остальные, и, переходя от одного к другому, поочередно пожал всем руки.

– Вы и ваши люди, Шеффер, сделали невозможное, – покровительственно похлопал по плечу штурмбанфюрера. – И заслуживаете самых высоких наград. Я подумаю над этим.

– А вы, Генрих, – обернулся к Гиммлеру, позаботьтесь, чтобы все останки летательного аппарата, как можно скорее были доставлены в Рейх. Для научных изысканий.

– Кстати, что были за люди внутри колпака?

– Евреи, – пренебрежительно махнул рукой Гиммлер. – Из тех, кто уже не может нам быть полезен.

– Вы безжалостны к врагам Рейха, Генрих. И это меня радует. До встречи, господа.

И да поможет нам Бог!

Вернувшись в штаб– квартиру «Аненербе», Гиммлер, пригласив к себе Шеффера, лично занялся подготовкой столь ответственной операции.

Для начала они задумались над ее названием, а потом штурмбанфюрер взглянул на картину Пуссена и предложил, – «Похищение сабинянок».

– Гм-м, – воззрился на полотно Гиммлер. – А почему нет. Я согласен. И черкнул «паркером» в блокноте.

Далее перешли к конкретике, и Шеффер предложил ужу имевшийся у него план, дополнив его произведенными при возвращении выкладками.

– Вы, Эрнст, бесценный сотрудник, – откинувшись в кресле, и глядя на подчиненного, сказал рейхсминистр. – Давайте обсудим детали…

Вращая прозрачными дисками винтов и натужно завывая, трехмоторный грузовой «юнкерс», плыл в заоблачной сини, над Гималаями.

– Подлетаем! – проорал Шефферу на ухо, вышедший из кабины штурман, и они еще раз сверились по карте.

На жесткой, тянущейся по правому борту алюминиевой скамейке, сидели уже знакомые читателю участники первой экспедиции, а на противоположной, еще десять человек.

Двое из них были лучшими водолазами «кригсмарине», а остальные спецгруппой СС, имеющей опыт диверсионных операций.

Вылетев несколько дней назад с военного аэродрома Потсдама, и совершив посадки для дозаправки в Анкаре, Тегеране и Исламабаде, самолет благополучно вошел в воздушное пространство Китая и теперь подлетал к Тибету.

На его борту имелось все необходимое для проведения операции, включая новые глубоководные «ребризеры»1010
  акваланги замкнутого цикла


[Закрыть], газовые горелки с кислородными баллонами, механическую лебедку и даже разборную автомобильную платформу, для перевозки грузов.

В целях конспирации, «юнкерс» не имел опознавательных знаков, а его экипаж и пассажиры были экипированы в форму русских войск НКВД.

И к тому имелись веские причины.

По сведениям, полученным Гиммлером из «Абвера», в Тибете, несколько последних лет, под прикрытием художников и этнографов, работала советская резидентура, возглавляемая неким Рерихом, занимающаяся поиском «высших знаний». И, в случае утечки информации, все можно будет свалить на большевиков.

– Снижаемся! – снова возник из кабины штурман. – Всем держаться!

Пассажиры зашевелились и уцепились за предохранительные ремни, а звук моторов стал тише.

Спустя еще несколько минут, за иллюминаторами размыто понесся земной ландшафт, затем последовали толчки и, в последний раз взревев двигателями, самолет остановился.

– Выгружаемся! – встал со скамейки Шеффер, и первой, в открытый проем люка, выпрыгнула спецгруппа.

Как и в прежний раз, окутанная туманом Кайлас, встретила людей молчанием, вокруг было дико и безлюдно.

Старший из диверсантов, шарфюрер Леер, тут же отправил четверых в дальнее охранение, а остальные, под руководством Шеффера, стали таскать грузы к скале – зеркалу и натягивать палатки.

Когда в небе зажглись первые звезды, все было готово. За исключением автоплатформы, с которой возились летчики. Спустя час она тоже была собрана и опробована, после чего все поужинали и завалились спать.

Где-то в горах с шумом обрушилась лавина…

– Форверст! – хлопнул Шеффер по обрезиненному плечу аквалангиста и тот, вслед за первым, мягко скользнул в воду.

Спустя пятнадцать минут, они оба всплыли, и вытащили на берег первую находку.

Это был искореженный кусок обшивки, с торчащей из него штангой.

– Наподобии гидравлической, – ощупал ее Бегер, а Краузе сделал несколько снимков.

Далее последовало что-то вроде зубоврачебного кресла, с высокой спинкой и блестящими рукоятками манипуляторов на подлокотниках, а потом второй, аналогичный поднятому ранее, экран. Этот был в форме эллипса с выпуклой прозрачной линзой и непонятными значками внутри нее.

Их тоже сфотографировали.

К полудню, с помощью манильского каната и лебедки, из озера извлекли и тот фрагмент обшивки с иллюминатором, который нашел Винерт.

При ближайшем рассмотрении, на поверхности обнаружили два круглых, оплавленных изнутри отверстия, и все переглянулись.

– Это что же, по нему стреляли? – высоко вскинул брови один из летчиков, и Шеффер пожал плечами, – возможно.

Затем все находки погрузили на платформу, и она, урча мотором, покатила в сторону чернеющего вдали самолета.

В течение следующих двух суток, работая и по ночам, со дна озера подняли еще несколько фрагментов корабля, напичканных мешаниной покореженных устройств и приборов, и, сопоставив все по сделанным Краузе фотографиям, Шеффер пришел к выводу, что он представлял из себя обоюдовыпуклый диск без крыльев и окружностью примерно в десять метров.

– Все в этом аппарате противно законам аэродинамики, – сказал, рассматривая сделанный штурмбанфюрером рисунок, пилот «юнкерса».

– И, тем не менее, он летал, – последовал ответ. – И мы будем.

Утром третьего дня Леер доложил Шефферу, что по направлению к озерам следуют женщина и мужчина на яках и с ними ребенок.

– Вы знаете, что делать, Людвиг, – сказал тот. – Они должны исчезнуть.

Когда к исходу недели все обнаруженные останки инопланетного корабля были извлечены из воды и погружены в чрево самолета, с помощью магнитного щупа, на дне был найден еще один.

Артефакт завяз в песке, имел форму небольшого, с рубчатой поверхностью бочонка, прикрепленного к станине и несколько массивных патрубков, с рваными краями.

Но, самое интересное, он был теплым, о чем Шефферу, не преминул доложить старший из аквалангистов.

Незадолго перед отъездом из Берлина, начальник технической лаборатории «Аненербе», которая сразу же занялась исследованием доставленных артефактов, сообщил штурмбанфюреру, что в них обнаружена слабая радиоактивность.

– Захватите на всякий случай это, – вручил он ему счетчик Гейгера*, – может пригодиться.

К слову, Шеффер весьма интересовался всеми научными достижениями своего времени, и знал об открытиях Марии Кюри и Бора.

Немало повозившись («бочонок» был весьма тяжелым), с помощью совместных усилий лебедки и автоплатформы, его вытащили на берег, и Шеффер поднес к находке счетчик.

Тот едва слышно затрещал, и стрелка индикатора качнулась вправо.

– Судя по всему, это двигатель, – предположил стоящий рядом Винерт, после чего все укутали несколькими слоями блестящей фольги (по совету того же начальника) и тоже подняли на борт «юнкерса».

Затем все следы пребывания группы на берегу были уничтожены, и она переночевала в самолете.

Ранним утром, едва снежные пики гор порозовели, «юнкерс» взревел настывшими моторами, прогрев их развернулся и стал набирать скорость.

В самом конце плато он тяжело оторвался от земли и, натужно гудя, повис в воздухе.

Обратный путь занял больше времени – при подлете к Анкаре вышла из строя топливная система одного из двигателей, и два дня ушли на ремонт, затем состоялась посадка в Потсдаме, где самолет уже встречали и спустя час, экспедиция была в штаб – квартире «Аненербе».

После доклада Гиммлеру и осмотра тем «похищенных сабинянок», все доставленное засекретили и передали в специально созданную лабораторию «Z», а Шеффера и его сподвижников, фюрер удостоил высших наград Рейха.

Работу лаборатории, по личному указанию Гитлера, возглавил талантливый ученый и конструктор Вернер фон Браун.

Уроженец Восточной Пруссии, романтик и ярый нацист, фон Браун, специализировался в вопросах создания ракетных двигателей и сразу же заинтересовался новым, доставленным из Тибета аналогом. А когда понял, что тот работал на неведомой энергии, (данное подтвердили химические и радиологические анализы), пригласил к себе изучавших это направление профессоров Динберга, Герлаха и Гейзенберга.

Те подтвердили его предположения и начались кропотливые исследования.

К следующей весне они дали первые результаты.

Энергия являлась производным от урана, который уже был известен довольно широкому кругу ученых, и могла быть технически воспроизведена.

Одновременно с этим, велись работы по воссозданию аэродинамической формы и конструкции инопланетного корабля, а также исследовался образец неизвестного оружия.

Спустя год, в этом вопросе тоже наметились сдвиги.

Корабль, как и считал Шеффер, действительно был сферической формы, диаметром двенадцать и высотой четыре метра, с расположенными по окружностями иллюминаторами, имел две палубы, с установленным на нижней движителем, пультом управления и креслом пилота, а также два, выведенных наружу неизвестного назначения, сопла и три посадочные штанги, телескопического свойства.

Природа же золотистого луча, пока оставалась неизвестной. Более того, после нескольких, экспериментальных пусков, энергия в создающем его приборе иссякла и больше не восполнялась.

Тем не менее, работа продвигалась вперед, лично курируемый Гиммлером научный коллектив получал все необходимое, его финансирование непрерывно увеличивалось.

Вскоре на базе лаборатории, в Пенемюнде был создан ракетный полигон, и открыт глубоко законспирированный имперский проект, названный «Оружием возмездия».