Текст книги "Танго «Агарта»"

Глава 5. Крах

На планете пылал пожар войны.

В нем уже сгорели Польша, Норвегия и Франция, армия Роммеля вела победоносные бои в Африке, а танковые корпуса Манштейна, перемалывая все, что вставало на их пути, двигались к Сталинграду.

Третий Рейх был в зените величия.

В городах и землях звучали бравурные звуки маршей, великий фюрер, потрясая кулаками с трибун, предрекал скорую победу, а миллионные толпы, размазывая слезы, восторженно орали «Хайль!».

Раса господ готовилась управлять миром.

…Ветреным мартовским утром 1942 года, от стенки гамбургского порта отошли два крупнотоннажных ледокольных парохода, и, дав прощальные гудки, растаяли в море.

В штурманской рубке первого, именуемом «Фатерланд» рядом с капитаном стоял Шеффер в высокой фуражке с черепом, черном кожаном пальто и самодовольно попыхивал «гаваной».

Вот уже третий год, получив новое назначение, штандартенфюрер являлся начальником сверхсекретного объекта в Антарктиде.

Основанный после трех германских экспедиций на «Купол мира»1111
  одно из названий Антарктиды


[Закрыть], он официально именовался Новой Швабией (в секретных документах «Агартой») и активно развивался.

И к этому имелись веские причины.

Во – первых, объект находился в труднодоступном месте на Земле Королевы Мод, в необычном для полярных широт обширном оазисе с достаточно теплым климатом и растительностью, что объяснялось наличием термальных источников; во – вторых, с началом войны там были обнаружены богатые залежи урана и других редкоземельных металлов, необходимые для реализации программы «Оружие возмездия», которая стремительно набирала обороты, и, в – третьих, место расположения Новой Швабии идеально подходило для создания второй столицы Рейха, откуда планировалось управлять Миром.

В том, что победа не за горами, Шеффер не сомневался.

Формула инопланетного топлива, а также его состав и принцип действия, в лабораториях «Аненербе» были разгаданы, на подземных заводах Кенигсберга начал производиться первый вид «оружия возмездия» – крылатые ракеты «ФАУ», которые должны были стереть с лица земли Лондон, а на острове Рюген в Балтийском море, велись работы по созданию их второго поколения.

Работы возглавлял уже известный читателю Вернер фон Браун со своими помощниками, денно и нощно трудившимися на благо Рейха.

Кроме того, в австрийских Альпах, второй группой немецких ученых, под руководством доктора Штейнлица, завершались работы по созданию дисколета, (так назвали новый летательный аппарат), первые испытания которого намечалось провести в следующем году.

– Пойду в каюту, Вильгельм, – сказал капитану Шеффер и швырнул окурок в открытый иллюминатор. – Чертовски устал за эти дни, необходимо отоспаться.

– Вы заслужили это Эрнст, – записывая что-то в вахтенный журнал, сказал тот, – Добрых сновидений.

Две недели назад, на этих же судах, доставивших в фатерланд сто тонн урановой руды и немного палладия, Шеффер вместе с своим заместителем Винертом, прибыли в Берлин, на доклад к Гиммлеру.

Шеф «Ананербе» высказал неудовлетворение состоянием дел в Швабии – по его мнению, превращение ее в столицу велось недостаточно быстро, и устроил обоим разгон.

А когда Винерт (он был непосредственным куратором работ) посетовал на недостаток рабочих рук и специалистов, разрешил их набрать в Бухенвальде и Вюнсдорфе, из военнопленных.

– И непременно славян, – буркнул он. – Эти скоты живут дольше.

Труд лагерников в Швабии – «Агарте», использовался и раньше. Но пока это были евреи, с достаточно высоким интеллектом, но слабого здоровья. В антарктических условиях они выдерживали в лучшем случае полгода, а затем слабели, и их топили в море.

Активизация усилий требовала других – крепких и выносливых.

Посещая в течение недели лагеря, при участии их администраций, Шеффер с Винертом скрупулезно отобрали тысячу двести «хефтлингов»1212
  каторжников


[Закрыть], бывших в прошлом квалифицированными строителями, механиками, электриками и водителями.

Затем, после санобработки, те под конвоем были доставлены в порт и погружены в трюмы «Фатерланда» и «Голиафа» (так называлось второе судно).

Помимо этого, пароходы приняли на борт несколько тысяч тонн грузов, в числе которых были необходимые техника, механизмы, оборудование и продукты.

…Оставив позади Северное полушарие и войдя в воды Южного океана, «Фатерланд» со следующим в фарватере «Голиафом», взяли курс на остров Буве, а от него к Земле Королевы Мод, скрывающейся за горизонтом.

Внизу размеренно гудели машины, винты перемалывали густую воду.

– Лево пять! – бросил рулевому капитан Шнитке, и справа по борту величаво проплыл айсберг.

– Еще сотня миль, Вильгельм, и мы дома, – озирая в бинокль бескрайнюю пустыню, довольно изрек Шеффер.

– Да, теперь Германия и здесь, благодушно ответил капитан, и, наклонившись к переговорной трубе, приказал прибавить оборотов.

К вечеру суда приблизились к закованной в пак1313
  разновидность льда


[Закрыть], береговой кромке и пошли вдоль высящихся над ней, заснеженных ледяных пиков.

Через десяток миль, у одного из них, над которым искрилось туманное марево, они сбросили ход и, переложив рули вправо, подошли к побережью еще ближе.

Оттуда, волчьим глазом, несколько раз мигнул ратьер, «Фатерланд» ответил, и суда миновали стоящие в тени скал, на якоре, два эсминца.

Корабли были типа «Леберехт Маасс» и в арктическом камуфляже.

Далее перед ними открылась широкая расщелина, это был вход в «Агарту».

Пока он охранялся брандвахтой,1414
  сторожевое судно, стоящее на якоре.


[Закрыть] но со временем предполагалась маскировка.

Вскоре ледяные, теряющиеся вверху стены, чуть раздвинулись, воздух стал теплее, и впереди возник обширный залив.

По размерам он был чуть меньше гамбургского рейда и с трех сторон окружался зеленой, с каменными осыпями, долиной. На ее пологих склонах росли хвойные леса, прорезанные лентами мелких рек, а еще выше лежал снег и синели горные вершины.

Впрочем, природу нельзя было назвать девственной.

От берега, в воду, уходил длинный металлический пирс, в северной части долины чернел десяток, обнесенных колючей проволокой длинных бараков, в южной высились несколько кирпичных зданий и ангаров, а на скальном, господствующем над местностью плато, стучали пневмомолотки и ползали два гусеничных «даймлера».

И это было не все, объект надежно охранялся.

Вверху, на скалах, виднелись несколько пятнистых бронеколпаков и три орудия, а у пирса стояли два торпедных катера.

Как только первое из судов оказалось в поле зрения, в базе пронзительно завыл ревун и «Фатерланд» трижды ему ответил.

Спустя час, Шеффер сидел в своем рабочем кабинете, из окна которого открывался почти альпийский вид и слушал доклады главного инженера и коменданта.

Те сообщили, что за время его отсутствия происшествий на объекте не было, работы ведутся по графику, и есть хорошие новости.

– Какие? – с интересом воззрился на них штандартенфюрер.

– Завтра мы запускаем гидроэлектростанцию, и при прокладке очередной штольни1515
  горная выработка


[Закрыть] обнаружена целая сеть карстовых пещер.

Новости действительно были приятными, поскольку все растущая «Агарта» испытывала хронический недостаток в электричестве и производственных помещениях, а также надежных хранилищах для ценных грузов и продовольствия.

– Едем, я хочу на все это взглянуть, – встал из-за стола Шеффер и все трое застучали каблуками по дубовому паркету.

К упрятанной в небольшом распадке гидроэлектростанции, они добрались по вымощенному булыжником серпантину, на котором работали несколько групп изможденных узников, охраняемых эсэсовцами в пятнистой униформе, вооруженными автоматами.

Приказав водителю остановиться у высокой и еще сухой плотины, начальники вышли из открытого «опель – капитана», поднялись по трапу в машинное здание и несколько минут наблюдали, за пуско-наладочными работами.

– Гут, – довольно качнул высокой тульей Шеффер, и они поехали к штольням.

Их входы чернели в скалах на плато, и из одного выезжала груженая вагонетка.

Впрягшись в лямки, ее тащили пять хефтлингов, а еще трое толкали сзади.

– Живее, живее ленивые свиньи! – орал стоящий здесь же надсмотрщик, с тяжелой кобурой на поясе и змеящейся в руке плеткой.

Увидев начальство, он вытянулся и выбросил вверх руку, а комендант бросил, – сопроводи нас!

Вся группа вошла под высокий свод и зашагала по дощатому настилу.

Пробитая в скальном массиве, штольня позволяла въезжать в нее армейскому грузовику, и тускло освещалась редкими, подвешенными вверху фонарями.

Через пятьдесят метров она заканчивалась обширной, кубической формы камерой, в которой трудился еще десяток узников, под охраной двух эсэсовцев.

Камера сопрягалась еще с двумя, ответвляющимися от нее выработками, и надсмотрщик сделал приглашающий жест в сторону левой, – сюда.

Штольня была короткой, и заканчивалась огромной карстовой пещерой, с таинственно мерцающими известковыми сталактитами.

Сопровождающий щелкнул висящим на стене рубильником и ее залил свет установленного в глубине прожектора.

– Невероятно, – прошептал Шеффер, – здесь может поместиться Кельнский собор.

– Дальше еще, целый лабиринт и впечатляющих размеров, – доложил главный инженер. – Но идти туда я пока не советую, опасно.

– Да, – поддержал его комендант, несколько дней назад сверху рухнул сталагмит и раздавил нескольких заключенных.

– Плевать, – ухмыльнулся штандартенфюрер. – Главное, у нас теперь решен вопрос с хранилищами.

Затем они заехали на термальную станцию, которая исправно обогревала паром административный корпус и солдатские казармы, после чего Шеффер посетил строительство будущей резиденции Второй столицы.

Над ее проектом работали лучшие архитекторы в Берлине, и он был утвержден фюрером лично.

Резиденция предполагалась в форме черного, выстроенного из гранита куба, с высоким многогранным шпилем и распростертым над ним имперским орлом, держащим в лапах покоренную планету.

Когда, скрипнув тормозами, «опель-капитан» остановился у объекта, на котором трудились несколько сотен заключенных, последовала команда «мютцен ап!» и, сорвав шапки, все замерли.

Выйдя из машины и выслушав рапорт подбежавшего начальника конвоя, Шеффер заложил руки за спину, хмуро кивнул, и последовала вторая, – арбайтер!

В воздухе снова замелькали кирки, застучали тяжелые ломы и заскребли лопаты.

– Они у вас едва ползают, Кнопф, в чем дело? – обращаясь к начальнику, процедил штандартенфюрер.

– Эти скоты мрут, как мухи, – вздохнул тот. – Неважный материал, почти все евреи.

– Неважный, говорите? Ничего, завтра будет новый – русские и поляки. Повысьте им выработку.

– Слушаюсь! – повеселел Кнопф. – Живее работать, недоноски!

…Третью неделю заключенный №7513, в прошлом лейтенант и командир взвода разведки, Алексей Ванин, катал вагонетки в мрачной штольне. Вместе с ним, подгоняемые руганью и ударами плети, тужились и хрипели его друзья: бывший моряк – катерник, Сашка Галич, одноглазый, с обгорелым лицом танкист Витя Хромов и воздушный стрелок – радист, Ахто Леви.

Все они попали в Бухенвальд за неудачные побеги, цепко держались друг за друга и надеялись организовать новый.

Однако мечта не оправдалась.

Назвавшись электриками и механиками, они надеялись покинуть лагерь смерти, где жизнь исчислялась несколькими месяцами, попасть на какой-либо завод, куда немцы отбирали специалистов, и оттуда по возможности дать тягу.

Но ошиблись.

Считая долгие дни плавания, и поначалу изнывая от жары, а потом, дрожа от холода, они поняли, что их везут в какие-то северные широты, а попав на базу впали в недоумение.

– Вроде как у нас в Сибири летом, а не Сибирь – констатировал Хромов. И друзья согласились.

Затем, поближе сойдясь с одним из старожилов, того звали Моисеем, и он немного знал русский, приятели выяснили, что, скорее всего, это место в Арктике и не поверили.

– Я сам из Кандалакши, потомственный помор, – какая на хрен, Арктика, сплюнул Ванин.

– Так говорят, – пожал худыми плечами Моисей. – В этом мире все возможно.

Ночью, в бараке, тесно прижавшись друг к другу на жестких нарах, друзья обсуждали, как быть дальше.

– Тут мы долго не протянем, – тихо сказал лежавший в центре Ванин. – Факт.

– И я так т-тумаю, – прошептал Леви. – Моисей сказал, что за два года эт-то уже пят-тый транспорт. Все из предыдущих ум-мерли.

– Надо рвать когти, пока есть силы, – буркнул Галич. – Охрана тут поплоше, чем в Бухенвальде.

С этой ночи друзья стали готовиться к побегу.

Этому способствовало то, через пару дней, Ахто Леви, в прошлом классного электрика и неплохо знавшего немецкий, назначили в бригаду, прокладывающую телефонный кабель в заливе.

Вскоре он сообщил, что у пирса, на котором они монтировали токоприемники, стоят два торпедных катера, на которых можно совершить побег.

– Днем – н-на них находятся команды, – щуря светлые глаза, – сообщил Леви. – А вечером только два вах-хтенных.

– Катера это здорово, – сразу же заинтересовался Галич. – А они с торпедами?

– Т-та, – утвердительно кивнул прибалт, я видел-л как в один загружали две.

– А ну– ка, опиши его.

– Метров т-вадцать т-линной, на носу рубка, на корме зенит-тный пулемет.

– Скорее всего, это «S-7», – почесал затылок старшина. – Три дизеля, скорость 32 узла, дальность плавания 600 миль.

– Это более тысячи километров, – сжал губы Ванин. – Следует подумать.

На следующий день решение было принято окончательно, и друзья стали готовиться к побегу.

Для начала изучили систему охраны лагеря и установили, что напряжения в колючей проволоке нет, а затем определили «мертвое пространство» меж двумя вышками, куда ночью не достигал свет прожекторов.

Затем определили маршрут выхода к пирсу, тот был в километре от лагеря, и к нему можно было спуститься по каменной осыпи, после чего занялись изготовлением оружия.

Из двух, вытащенных из нар гвоздей, Галич с Хромовым, работая по ночам, изготовили заточки, а Ванин набил сырым песком пару старых носков, которые выменял на хлеб у Моисея.

– Отличная вещь и глушит наповал, – взвесил он в руке один. – Проверено.

Постарался и Ахто Леви. Он умыкнул из ящика с инструментами на пирсе миниатюрный надфиль, которым предполагалось разрезать проволоку.

Теперь дело оставалось за погодой, а она не радовала.

Ночи установились ясными, и так было почти месяц.

Но однажды вечером небо затянули тучи, оттуда посыпались снег с дождем, и все кругом заволокло мутной пеленой.

– Сегодня, – тихо сказал после обязательной проверки Ванин Галичу, и тот молча кивнул, – понял.

Во второй половине ночи, когда барак спал, из его дверей тихо выскользнули четыре тени и растворились во мраке.

Спустя десять минут, плотно прижимаясь к земле и замирая, когда по лагерю в очередной раз начинали скользить пятна света, приятели подползли к проволоке.

– Пили, – прошипел разведчик Леви и тот осторожно зашоркал надфилем.

Вскоре раздался едва уловимый хруст, разрезанные концы были отогнуты в стороны и, перевернувшись вверх лицом, беглецы поочередно выбрались наружу.

Затем, переждав очередной луч, они перебежали к осыпи и, нырнув в небольшую впадину, немного отдышались.

– Все помнят, кому что делать? – оглядел Ванин друзей, и, получив утвердительный ответ, первым продолжил движение

Черная туша пирса возникла неожиданно.

Оба катера стояли к ней лагом1616
  бортом


[Закрыть], а в конце тускло светил фонарь.

– Берем тот, что справа, – шепнул в ухо Галичу Ванин и, сбросив клумпы,1717
  деревянные башмаки


[Закрыть] они поползли по холодному металлу.

Потом, затаив дыхание, по очереди перебрались на корму катера, после чего Леви скользнул к пулеметной турели, а остальные пробежали к световому люку.

– Давай, – чуть толкнул разведчик Хромова, и тот стал насвистывать немецкую «Марлен».

– Это ты Отто? – донеслось снизу, вслед за этим звякнул трап, и в люке возникла голова в пилотке.

– Хрясь, – опустилась на нее импровизированная дубинка, и немец беззвучно сполз вниз.

В тот же момент Ванин с Галичем нырнули вслед за ним, а Хромов стал отдавать швартовы.

Спустя пару минут первые двое появились снова, моряк с танкистом скрылись в машинном отделении, а лейтенант со шмайссером в руке и гранатной сумкой, пробежал к турели.

– Держи, – сунул ее Леви. – Как только отойдем, швырнешь парочку в соседний.

– Ну, как, порядок? – бросился лейтенант к Галичу, как только тот появился снова.

– Ага, – запалено дыша, сказал старшина. – Я Витьке все объяснил, ход будет.

Вслед за этим они помчались к боевой рубке, звякнула бронированная дверь, и через непродолжительное время, за кормой «шнельботтена» вскипел бурун.

– Давай, давай! – заорал в реве двигателей Галич, и катер стал плавно отходить от пирса.

Когда, набирая скорость, он проносился мимо второго, на корме того грохнули два взрыва.

– Тонет, блядь! – оглянулся назад Ванин. – Жми, Сашок! Наяривай!

Между тем в базе началась тревога.

Сначала пронзительно взвыл ревун, а затем откуда-то со склона, по заливу заметался луч света.

В тот же момент Леви развернул турель пулемета, и в ту сторону понеслись огненные трассы. Луч словно переломился и погас.

– Молодец, Ахто, уверенно работает, – бормотнул Галич, перекладывая руль.

Катер начал совершать крутую циркуляцию.

Сбросив перед открывшимся выходом скорость и врубив носовой прожектор, старшина на малом ходу вошел в расщелину и чуть прибавил оборотов. Вдоль бортов поплыли ледяные стены, потом впереди замаячило светлое пятно и «шнельботтен» выскользнул наружу.

Снова взревели все три дизеля, нос катера приподнялся, и он начал быстро удаляться от берега.

Небо стало проясняться, на нем заблестели звезды.

Неожиданно справа по курсу взметнулись три высоких всплеска, и Ванин с Галичем оглянулись.

– Твою мать, – побледнел старшина. – Эсминец!

– Да, ходко шпарит! – вглядываясь в показавшийся вдали корабль, – нахмурился Ванин. – Как мыслишь, догонит?!

– Еще бы! – стал бросать катер из стороны в сторону Галич. – У него скорость хода выше, да и дальность плавания будь здоров!

И тут впереди забрезжила надежда. Милях в трех слева, в клубящемся тумане возник абрис айсберга. Громадного и с двумя вершинами.

– Давай туда! – заорал старшине Ванин, – может успеем!

Катер прибавил оборотов и понесся к айсбергу.

Когда он уже входил в тень нависшего над водой льда, эсминец снова открыл огонь и «шнельботтен» скрылся в серии разрывов.

– Прицельно бьет, гад! – саданувшись головой о переборку, вытер со лба кровь, Ванин. – Что будем делать, старшина?!

– Щас, лейтенант, не дрейфь! – передернул реверс Галич, и, пятясь кормой, катер стал вползать под темные своды.

Вслед за этим рев моторов стих, и стало слышно, как в борт плещутся волны.

– Надо попытаться его утопить, – утирая рукавом катящийся с худого лица пот, – обернулся старшина к Ванину. – Иначе фрицы разнесут нас в щепки.

– Ты хочешь атаковать эсминец?

– А почему нет? Я ж катерник. Давай, зови Ахто.

Когда весь мокрый прибалт ввалился в рубку, ему быстро обрисовали ситуацию, и Леви снова помчался к пулемету.

То же было сообщено по переговорной трубе Хромову, и снизу глухо донеслось, – есть.

Потянулись тревожные минуты ожидания.

На седьмой в воздухе возник едва различимый вой турбин, потом он стал громче и в рваных клочьях тумана, возник силуэт эсминца.

Он шел параллельным курсом на расстоянии в пять кабельтовых и, судя, по всему, не видел цели.

– Ну, с богом, – прошептал Галич и толкнул вперед рукоятку реверса.

Взвыв моторами, катер вынесся из укрытия, и, вздыбившись на редан, фурией понесся к эсминцу.

Орудийные башни корабля тут же развернулись в его сторону, с палуб застучали пулеметы, но было уже поздно.

Две, выпущенные «шнельботтеном» торпеды, мчались к его борту.

В следующий момент, когда катер уже отворачивал в сторону, его накрыл артиллерийский залп, а вслед за этим взорвались торпеды.

И последнее, что увидели глаза разорванного в клочья Ванина, был уходящий в пучину враг.

Они победили.

…Кольцо окружения вокруг Берлина сжималось.

Войска 1-го Украинского фронта, под командованием маршала Жукова, подходили к реке Хафель.

Им противостояла трехсоттысячная группировка армий «Центр» и «Висла», получившая приказ, стоять насмерть.

И к тому были все условия.

Оборона города была тщательно продумана и хорошо организована. В её основе лежала система шквального огня, опорных пунктов и узлов сопротивления. В столице было создано девять секторов обороны. И чем ближе к центру, тем она становилась плотнее.

Всего же в столице имелось более четырехсот железобетонных долговременных сооружений, выполненных в виде многоэтажных бункеров и дотов, оснащённых орудиями, огнеметами и пулеметами. Улицы перекрывались мощными баррикадами, а обороняющиеся имели неограниченный запасов боеприпасов, медикаментов, воды и продовольствия.

Кроме того, в черте города была развёрнута сеть радиолокационных постов наблюдения, и Берлин располагал сильной противовоздушной обороной, включавшей в себя авиацию и зенитную артиллерию.

20 апреля 1945 года в подземном бункере рейхсканцелярии собралась верхушка Третьего рейха. Здесь присутствовали – Геббельс, Гиммлер, Борман, Дениц и еще несколько высокопоставленных лиц.

Все они прибыли поздравить фюрера с очередным днем рождения.

Но о том, что это фарс и он его главный режиссер, знал только Гиммлер.

«Партайгеноссе» должны были увидеть двойников Адольфа Гитлера и Евы Браун.

Первый имелся давно и настолько вошел в роль, выступая с трибун перед массами, в войсках и присутствуя на второстепенных встречах, что его принимало за настоящего, даже ближнее окружение.

А «Еву Браун» дальновидный Гиммлер, подобрал год назад, создав, таким образом, уникальную пару.

Причем каждый в ней, считал второго настоящим.

Выйдя в сопровождении «Евы» из своей комнаты, «Гитлер» коротко поприветствовал соратников и, шаркая ногами, начал их обход. Выслушивая поздравления, он вяло пожимал каждому руку и произносил в ответ несколько слов. Затем все перешли в личные апартаменты фюрера, в которых по этому поводу был накрыт стол.

Несколько позже они поднялись наверх, где в парке, у самого входа в бункер, были выстроены офицеры ставки, охрана и небольшой отряд «гитлерюгенда».

При появлении зябко кутающегося в шинель «отца нации», все вытянулись и, выбросив вверх руки, проорали нацистское приветствие.

Сопровождаемый гостями и кинохроникером, «фюрер» медленно прошелся вдоль короткого строя, апатично потрепав по щекам нескольких одетых в униформу подростков и, брызжа слюной, обратился к присутствующим с бессвязной речью. Суть ее, как всегда, сводилась к неизбежной победе Германии.

Выход «фюрера» к соратникам, его сомнамбулистический вид и все, что зафиксировала кинокамера, тоже являлись частью прекрасно организованного и преследующего далекие цели, спектакля.

А закончился он пятого мая, когда обугленные тела «великого фюрера» и его «пассии» были обнаружены контрразведкой «СМЕРШ» в воронке неподалеку от бункера.

Позаботился Гиммлер и о себе. Спустя две недели «он» был задержан английским военным патрулем вблизи местечка Мойнштадт за Эльбой и благополучно отравился цианистым калием в лагере для военнопленных.

…По горной альпийской дороге, визжа колесами на поворотах, неслись два черных «хорьха» в сопровождении бронетранспортера.

Спустившись в окаймленную высокими пиками долину, с растущими на склонах буковыми лесами, они на секунду остановились перед перекрывающими дорогу двумя бронеколпаками, с торчащими из амбразур пулеметами, выскочивший из будки эсэсовец быстро вздернул вверх полосатый шлагбаум, и машины покатили дальше.

Миновав второй, также тщательно охранявшийся и сопрягавшийся с трехметровым колючим ограждением, кавалькада выехала на обширную бетонную площадку, с расположенными на ней несколькими пятнистыми ангарами и стоящими в центре тремя дисколетами.

Из первого автомобиля вышел фюрер, в сопровождении Евы Браун, а из второго Гиммлер с тремя охранниками.

– Хайль! – вытянулся перед ними полковник в экипировке люфтваффе, и «отец нации» ответно поднял руку.

– Вы готовы, Людвиг? – блеснул очками Гиммлер.

– Да! – последовал ответ, и полковник щелкнул каблуками.

После этого вся группа проследовала к первому дисколету, и, очутившись под ним, поднялась вверх по трапу.

– А где остальные? – усевшись в предложенное ему высокое кресло, и подождав, пока его пристегнут ремнем, кивнул Гитлер в иллюминатор.

– Остальные семь кораблей, мой фюрер, – отправлены в «Агарту» накануне, – сказал Гиммлер. – В них лазерное оружие, партийная казна и имперские документы.

– И через сколько наши специалисты смогут его собрать и установить на дисколеты?

– Им необходимо два месяца, экселенц. Всего два.

– Свиньи! – внезапно взорвался Гитлер и замолотил кулаком по подлокотнику. – Они лишили меня победы!!

Кого имел в виду фюрер, окружающие не поняли и благоразумно промолчали.

– Взлетайте, – успокоившись, буркнул рейхсканцлер. – Нас ждут великие дела!

Вслед за этим нижний люк бесшумно закрылся, в салоне раздался тонкий свист, и, спустя минуту, далеко внизу поплыли горные вершины.

Рейха, который умирал.

В крови и агонии.