Текст книги "Красный шайтан"

В Брестской крепости таким наблюдателем являлся старший адъютант штаба округа полковник Николай Степанович Батюшин. Был он невысокого роста, с бородкой «а-ля муш» и с внимательными глазами. За время учений полковник познакомился со многими командирами, а за несколько дней до окончания вызвал Поспелова к себе.

Тот несколько удивился, поскольку был всего лишь младшим офицером.

Явившись в одно из служебных помещений крепости, где разместился полковник, доложился и застыл в неведении.

– Присаживайтесь, подпоручик, – сделал жест рукой расхаживавший по кабинету штабист. Сняв фуражку сел, Батюшин напротив.

– О вас хорошо отзываются комендант крепости и полковой командир, что на это скажете?

– Им виднее, – ответил Михаил.

– Каковы планы на будущее?

– Продолжать службу строевым офицером.

– А если я предложу вам несколько иную службу?

– Извините, не понял, господин полковник.

– Я руковожу в округе разведкой, надеюсь, вы представляете, что сие такое?

– В самых общих чертах, – насторожился Михаил, зная, что это тайна за семью печатями.

Далее Батюшин рассказал об основных задачах столь секретного ведомства. Поспелов кивнул – ясно.

– А что знаете о корпусе пограничной стражи? – последовал очередной вопрос.

– Он занимается охраной границы и не относится к военному ведомству.

– Совершенно верно, – чуть улыбнулся Батюшин. – А теперь слушайте внимательно. Корпус действительно состоит в ведении Министерства финансов, но является особым подразделением и в военное время поступает в наше распоряжение. Более того, помимо охраны границы занимается разведкой, замыкаясь в этом вопросе на Генеральный штаб.

«Серьезно», – подумал Михаил, но не подал виду.

– Ну так вот, – продолжил Батюшин, – я предлагаю вам службу в этом корпусе. Ответа сразу не жду. Хорошо подумайте, она ответственная и опасная. На это вам три дня.

– Разрешите идти?

– Да, можете быть свободны.

Три дня прошли в раздумьях. Служба в гарнизоне ему, в принципе, нравилась, но начинала тяготить рутина. Каждый день одно и то же – шагистика, уставы, дежурства да караулы. Здесь же было явно иное… Михаила всегда привлекали приключения и опасности, в душе он был в некотором роде авантюрист.

В назначенное время он явился к Батюшину, сообщив о своем согласии.

– Я в вас не ошибся, – пожал тот руку. – Завтра подадите рапорт с просьбой о переводе в Отдельный корпус пограничной стражи и направите по команде.

– На чье имя, господин полковник?

– Командующему Варшавским пограничным округом генерал-адъютанту Скалону Георгию Антоновичу.

Полкового командира подача рапорта не удивила, хотя он и сказал: «Жаль, подпоручик, весьма жаль». Офицеры же восприняли его по-разному. Николаев заявил: «Зря вы это делаете, батенька, зря. К осени стали бы поручиком, Берг поступает в академию, приняли бы у него роту». Вербицкий жалел, что теряет близкого товарища, а полковой адъютант Ляпишев за глаза назвал Поспелова выскочкой.

Через месяц пришел приказ из округа об откомандировании Поспелова в распоряжение штаба округа. Михаил простился с товарищами, заказав ужин в одной из городских рестораций, и выехал в Варшаву. На дворе стоял сентябрь, с деревьев, кружась, опадали листья.

Столица царства Польского отличалась европейской архитектурой и изысканностью. Над широкой с каменными мостами Вислой возвышался королевский замок, уходили в небо шпили кафедрального собора и лютеранской кирхи, удивляли помпезностью дворцы местной знати, различных стилей каменные «маетки»[54]54
  Маеток – дворянская усадьб в Польше.


[Закрыть], а также многое другое.

Приехав с вокзала в штаб округа (он располагался во дворце), Поспелов вручил дежурному офицеру предписание. Тот позвонил по телефону и вскоре по широкому, белого мрамора лестничному пролету вниз спустился второй офицер, с аксельбантом, попросив следовать за собой. Поднялись на второй этаж, пройдя анфиладу залов, свернули в неприметный коридор.

– Вам сюда, – остановился офицер перед одной из дверей, после чего удалился.

Одернув мундир, Михаил постучал в нее костяшками пальцев и провернул бронзовую рукоятку:

– Разрешите?

– Входите, подпоручик, – поднялся из-за стола в дальнем конце просторного, с тремя окнами кабинета Батюшин. – Как добрались? – указал на стул.

– Спасибо, хорошо, – поставив между ног шашку, присел Михаил.

Полковник прошел к стоявшему в углу сейфу, открыв, извлек оттуда папку, а из нее – мелованную бумагу с имперским орлом.

– Это приказ о переводе вас в Отдельный корпус пограничной стражи и присвоении чина поручика. Держите.

Михаила прочел (охватила внутренняя радость), Батюшин же, поздравив с новым чином, сказал:

– Явитесь с приказом в Петербург к командиру корпуса генералу Свиньину Александру Дмитриевичу для прохождения дальнейшей службы. А еще, если не затруднит, навестите моего старого приятеля по Академии, полковника Покровского, и передадите ему вот это. – Достал из сейфа бандероль в глянцевой упаковке с адресом.

– Почту за честь, – вздернул подбородок Михаил.

– Ну а теперь удачи, – встав, подал руку начальник разведки. – Даст Бог, ещё свидимся.

Глава 7. Отдельный корпус пограничной стражи

В Санкт-Петербурге Михаил был впервые. Столица империи резко отличалась от пышной Варшавы строгостью прямых проспектов, размахом площадей и архитектурой. Нева была закована в гранит, высоко в серое небо уходила Адмиралтейская игла, в заливе туманились форты Кронштадта.

Штаб Отдельного корпуса пограничной стражи находился на Ждановской улице в трехэтажном здании с двумя эркерами, рустами и балконами. Козырнув часовым на входе, Поспелов зашел внутрь.

Спустя десять минут он сидел в начальственном кабинете. Командир корпуса оказался преклонных лет сухощавым генералом с пушистыми усами, увенчанный многочисленными наградами. Гостя он принял доброжелательно.

– Я прочел ваш послужной список и аттестацию, поручик, весьма недурны, – взглянул выцветшими глазами. – Итак, о службе. С учетом специфики в корпус набираются лучшие молодые армейские и флотские офицеры. Денежное содержание у нас выше, продвижение в чинах быстрее. Для начала пройдете двухмесячную подготовку при штабе, далее распределение по округам. На этом у меня всё, вами займется адъютант. – Взяв со стола серебряный колокольчик, генерал позвонил, на пороге возник штаб-ротмистр.

– Займитесь поручиком, Александр Иванович.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Вместе с адъютантом они прошли в строевую часть, где на Поспелова оформили нужные документы и выдали подъемные. При этом адъютант рассказал, что обучаться поручик Поспелов будет в соседнем здании, где имеется офицерская гостиница. По завершении месяца – отпуска, и далее – в часть.

– Так что пока обустраивайтесь, завтра с утра занятия.

В фойе унтер с зелеными погонами, прихватив чемодан с баулом, сопроводил поручика в соседнее здание. Оно было без архитектурных излишеств, позади – огороженная территория. Вошли, Поспелов предъявил пропуск дежурному зауряд-прапорщику[55]55
  Зауряд-прапорщик – высшее воинское звание унтер-офицера в царской армии.


[Закрыть]. Михаила определили в гостинцу. Номер был одноместный и достаточно комфортный – с электричеством и водопроводом.

Распаковав вещи, положил их в шкаф. Прихватив из баула пакет, вышел на улицу. Там нанял извозчика и назвал адрес.

– Пошла, родимая! – гикнул извозчик на лошадь.

Застучали копыта по булыжнику, по сторонам поплыли высокие здания, тротуары с прохожими, вывески магазинов и трактиров. Затем переехали мост, оказавшись на Дворцовой набережной, спустя четверть часа были на месте. Расплатившись, Михаил вошел в парадное одного из домов, поднялся на второй этаж, остановился у высокой двери, провернул медную ручку звонка.

Где-то в глубине квартиры звякнуло, послышались легкие шаги, створка растворилась (донеслись звуки фортепиано), на пороге возникла горничная в белом фартуке и наколке.

– Я к полковнику Покровскому, – отрекомендовался Михаил.

– Маша, кто там? – раздался издалека голос.

– Это к вам, Григорий Васильевич, – обернувшись, горничная отошла в сторону, а в прихожей появился средних лет мужчина в домашнем халате поверх белой накрахмаленной рубахи, с короткой стрижкой и в золотых очках.

– Чем обязан?

– Поручик Поспелов. Доставил бандероль от полковника Батюшина, – бросил к виску руку.

– Так что же вы стоите? Входите, – оживился хозяин. – Маша, примите у поручика шинель.

Ступив за порог, Михаил вручил хозяину бандероль. А когда горничная повесила шинель с фуражкой и портупею с шашкой на вешалку, бравый поручик застыл на месте. Музыка затихла, а из глубины квартиры появилась девушка, удивительно похожая на Лизу. Те же волосы, лицо с античным носом, пухлыми губами и задорным взглядом.

Подойдя, протянула руку:

– Соня.

– М-михаил, – сглотнул слюну поручик, осторожно ее пожав.

– Так, дочка, ты займи пока гостя, а я на несколько минут в кабинет, – сказал между тем полковник.

– Прошу, господин поручик, – девушка сделала изящный жест.

Они прошли в уютную гостиную, где присели на стулья, Поспелов не знал, что сказать.

– Вы не только заика, но молчун? – чуть улыбнулась девушка.

– Нет, – пришел в себя гость. – Просто вы очень похожи на одну мою знакомую.

– И кто же это?

– К сожалению, ее больше нет.

– Извините, – покраснела Соня, а в комнату вошел отец.

Теперь вместо халата на нем был военный сюртук.

– Какими судьбами в столице, поручик? – уселся напротив. Михаил коротко рассказал.

– Ну что же, достойный выбор и, уверен, не без участия Николая Степановича. Кстати, вы уже обедали?

– Спасибо, господин полковник, я утром позавтракал.

– То утро, а сейчас уже двенадцать, – вынул серебряный брегет. – Возражения не принимаются, Маша! (Вошла горничная). Накрывайте, пожалуйста, на стол.

Обедали в светлой просторной столовой, завязался разговор. Григорий Васильевич являлся штаб-офицером для особых поручений при штабе Гренадерского корпуса, его дочь – выпускницей Смольного института.

– Послушайте, поручик, я обратил внимание на вашу шашку. Гурда? – положил себе буженины на тарелку хозяин.

– Да, это кавказская шашка, подарок принца Ольденбургского.

– Вот как? – высоко поднял брови. – И за какие заслуги?

– Я победил в конных соревнованиях в его честь, проходивших в Сухуми.

– А именно?

– В джигитовке.

– Так вы владеете этим искусством? – с интересом спросила Соня.

– Ну как вам сказать. Отец у меня директор конезавода, я в седле с пяти лет.

– Она у меня наездница и сорванец, – рассмеялся полковник.

– А вы бы не могли мне дать несколько уроков? – продолжила девушка.

– Почту за честь, – наклонил голову Михаил. – В следующее воскресенье устроит?

– Конечно, – захлопала в ладони Соня. – Папа, ты не против?

– Ну, куда тебя деть, – пожал плечами отец. – Валяйте.

Договорились о встрече, после чего поручик, откланявшись в прихожей, вышел на улицу. В его душе возникло чувство к Соне, так напоминавшую первую любовь. Кликнув извозчика, он сел в коляску и вернулся к себе в гостиницу.

На следующее утро начались занятия. Как оказалось, кроме него подготовку должны были пройти еще двадцать молодых офицеров различных родов войск, прибывших со всех концов империи.

Первую лекцию прочел сам командир корпуса, изложив историю его создания, цели и задачи. Как оказалось, соединение учредил личным Указом Александр III, а положение о нём разработал министр финансов Витте. Корпус напрямую подчинялся ему, непосредственное же руководство осуществлял командир, приравненный по статусу к начальнику управления военного министерства.

Чины корпуса числились по кавалерии, он делился на семь округов, общей численностью сорок пять тысяч личного состава. Основной задачей являлась охрана сухопутных и морских рубежей России, имелся и целый ряд других задач: карантинный надзор на границе, выполнение некоторых полицейских функций и политический надзор; несение службы по охране различных государственных учреждений и объектов; разведка, а также решение военных задач в период войны.

Далее предполагался основной курс, который должны были читать старшие офицеры штаба. В число дисциплин входили организация пограничной службы, особенности ее несения, тактические и специальные операции, агентурная разведка, а также специальная подготовка. Предусматривались и практические занятия с выездом в Санкт-Петербургский пограничный округ.

Пошла первая неделя учебы (Поспелов с нетерпением ждал воскресенья), наконец, оно пришло. В ровно назначенное время он позвонил в знакомую дверь, её открыла Соня.

Была она в амазонке для верховой езды, подчеркивающей стройность фигуры.

– Здравствуйте, поручик, – пригласила войти. – Я готова.

– Куда едем? – спросил Михаил.

– В Стрельну, там стоит кавалерийская бригада. Командир – близкий друг отца, в их конюшне моя лошадка.

После этого горничная помогла хозяйке надеть жакет, отороченный куньим мехом, молодые люди спустились вниз и вышли во двор. Там уже стояла коляска с откидным верхом, на козлах сидел солдат.

– В полк на Стрельну, Максим, – сказала девушка, когда уселись, и коляска выкатила со двора.

Кавалерийский полк располагался в казармах на берегу поросшего сосновым лесом Финского залива. Командир, средних лет, коренастый подполковник с блестящей лысиной, принял их учтиво.

– Милости прошу, Софья Григорьевна, накануне звонил ваш батюшка. Решили прокатиться на Мэри?

– Да, Сергей Васильевич, разрешите представить поручика Поспелова. Он согласился обучить меня вольтижировке.

– Владеете этим искусством?

– Немного, господин подполковник.

– Где обучались?

– У казаков и в Тифлисском военном училище.

– Тогда я спокоен, дерзайте.

Чуть позже Михаил на караковом жеребце, а Соня на белой «англичанке» Мэри приступили к занятиям на одном из открытых манежей у леса. Для начала поручик показал ей каскад головокружительных трюков, чем вызвал восхищение девушки, затем приступил к обучению. Соня оказалось неплохой наездницей и к тому же способной. За последующие два часа освоила несколько приемов, чем заслужила похвалу.

– Думаю, на первый раз достаточно, – любуясь раскрасневшейся девушкой, сказал поручик.

– Полагаю, да, – рассмеялась та. – Я, признаться, устала.

В город вернулись к полуденной пушке, и Поспелов был снова приглашен на обед. Он попытался было отказаться, но Соня настояла.

– Вы его честно заработали, Михаил, так что возражения не принимаются.

К этому времени приехал Григорий Васильевич, нередко проводивший выходные на службе, обед прошел в непринужденной и дружеской обстановке. При этом он сообщил, что в бандероли, которую привез Михаил, были весьма ценные записки полковника Батюшина, вместе с которым они готовили пособие для Академии Генерального штаба.

Прошел месяц, учеба продвигалась, наступила зима. Слушатели осваивали теорию, особенно Михаила заинтересовала разведка. Её курс читал подполковник Лихачев, изрядно поднаторевший в ней на турецкой границе.

– Запомните господа, – говорил он. – Разведка – глаза и уши в нашем непростом и важном деле. Она позволяет получать ценнейшую информацию о замыслах и планах противника, анализировать её и принимать упредительные меры. А в случае войны и наступательные, нередко стратегического характера. Хороший агент для пограничной стражи заменяет сотню наблюдателей. Вопрос в том, как его приобрести?

– И как же? – поинтересовался морской офицер в звании капитан-лейтенанта.

– Его следует завербовать, для чего имеется два способа, добровольный и принудительный. Первый заключается в том, чтобы найти человека, на законном основании курсирующего через границу, того же купца, чиновника с сопредельной территории или вояжера, предложив за вознаграждение оказывать нам услуги. Способ второй – заставить сотрудничать нарушителя. Последних у вас будет немало. Это в первую очередь контрабандисты и засылаемые через границу иностранные шпионы. В случае поимки им грозит каторга, тут-то вы и берёте их за жабры. Даёт согласие работать на нас, один вопрос. Отказывается – в места не столь отделенные.

«Да, это тебе не «Шпион» Фенимора Купера», – подумал Михаил, делая записи в секретной тетради[56]56
  Секретная тетрадь – офицерский блокнот для служебных записей.


[Закрыть].

На втором месяце приступили к практическим занятиям, для чего стали выезжать в отряды, бригады и роты пограничной стражи, изучая организацию несения ими службы, формы и методы охранной деятельности, принимая в них участие.

Всё это время по выходным поручик продолжал встречаться с Соней. Поскольку занятия на манеже стали невозможны, оба начали посещать Эрмитаж, Русский музей и театр.

Как-то раз, когда в партере смотрели «Горе от ума», сидевший через три кресла молодой повеса стал громко отпускать сальности по поводу одной из актрис. На него зашикали (не прекратил), и Соня возмутилась: «Какой хам!»

Бывший в гражданском платье Поспелов молча встал, прошел к нему, сгреб за шиворот и, вытащив из зала, спустил с лестницы. Затем вернулся на свое место.

– А вы вспыльчивый, Миша, – сказала девушка, когда после окончания спектакля он помогал ей в фойе надеть шубку.

– Не терплю наглецов, – улыбнулся поручик, нежно целуя руку.

В скором времени чувства переросли в любовь, и Михаил попросил у Покровского руки дочери.

– Григорий Васильевич, я люблю Соню, отдайте за меня, обещаю быть хорошим мужем, – сказал в одно из посещений.

Полковник, задумавшись, вздохнул, а потом ответил:

– Ну что же, я не возражаю. Вы достойная пара.

Состоялась помолвка, Михаил отбил родителям телеграмму, стали готовиться к свадьбе.

Венчание прошло накануне нового года в Петропавловском соборе, с участием родителей сторон и близких друзей, в качестве посаженного отца[57]57
  Посаженный отец – исполняющий роль отца жениха или невесты на свадьбе.


[Закрыть] выступил генерал Свиньин.

Напоминающее парадный зал внутреннее пространство храма с колоннами было отделано мрамором, родонитом и яшмой; с покрытых росписью стен взирали лики святых Александра Невского, апостолов Петра и Павла, мучеников Бориса и Глеба; сиял золотом и драгоценными каменьями двадцатиметровый иконостас.

– Венчается раб Божий Михаил с рабой Божией Софьей во имя Отца и Сына и Святого Духа! – гудел под высокими сводами бас священника в золотом облачении, жених в парадном мундире и белоснежном платье невеста с благоговением внимали.

После завершения таинства и обмена кольцами кавалькада колясок покатила в ресторан «Метрополь», где был заказан свадебный обед. Он состоял из нескольких перемен (присутствовали стерлядь, пулярка и чёрная икра), в перерывах играл небольшой оркестр.

За здоровье молодых поднимались тосты, шёл веселый разговор, звучал смех, в перерывах танцевали вальс, мазурку и котильон. Не удержался даже генерал, пригласив Соню на гавот, а когда танец закончился, вернул её мужу со словами: «Цените, поручик, кто, кто, а я в женщинах разбираюсь». После этого, распрощавшись и еще раз пожелав молодым счастья, убыл, веселье продолжалось. Разъезжались под вечер, усталые, но довольные. Свадьба, как говорится, удалась.

Через пару дней Михаил переехал в пятикомнатную квартиру тестя, где кроме них с дочерью жила только горничная. Полковник вдовствовал, его супруга умерла через несколько лет после рождения Сони.

Спустя неделю состоялся выпуск. По старшинству баллов поручик шел в группе третьим и выбрал 7-й округ пограничной стражи, охранявший южную границу России, со штаб-квартирой в Ташкенте. Выбор был не случайным.

К началу века Россия завершила бурную экспансию на юг – после ряда кровопролитных походов к империи были присоединены обширные территории Средней Азии, упразднено Кокандское ханство, были превращены в протектораты Хивинское ханство и Бухарский эмират. Расширение российской сферы влияния в сторону Индии, которую англичане тогда уже рассматривали как свою вотчину, привело к логичному столкновению интересов двух колониальных империй. С учетом того, что приобретенные Россией регионы, как и соседние с ними, принадлежащие англичанам, Китаю или Афганистану, жили еще при феодализме и не имели четких границ, охрана южных рубежей государства в таких условиях превратилась в первостепенную задачу. Служба в округе считалось престижной и являлась залогом успешной карьеры.

Одобрил решения зятя и Григорий Васильевич. Он родился в Ташкенте, после окончания АлексанАбдулах-хандровского военного училища служил в Туркестанском линейном батальоне, там же родилась и дочь.

– Это, Миша, настоящая служба для офицера, получишь боевой опыт, – со значением сказал полковник.

Жена тоже приветствовала назначение. Она выросла в небольших гарнизонах, любила вольный ветер, солнце и просторы, хмурый каменный Санкт-Петербург был ей не по душе. К тому же близкая подруга по Смольному институту, дочь последнего эмира Бухары Сеида Абдулах-хана, привила Соне любовь к загадочному Востоку, а еще обучила персидскому. Соня свободно читала в подлиннике рубаи[58]58
  Рубаи – четверостишие, форма лирической поэзии, широко распространённая на Ближнем и Среднем Востоке.


[Закрыть] Хайяма и стихи великого Фирдоуси.

Спустя неделю семья Поспеловых выехала к новому месту назначения.