Текст книги "Погоня за оборотнями. Детективно-психологические романы"

– Ну, а с мамашей-то что? – переспросил Олег.

– Валялась вдрызг пьяная в спальне на матрасе с каким-то алкашом. Ну, я дал ему пинка под зад, чтобы выметался, а любящую маменьку привести в чувство так и не сумел – в умат…

– Подожди, а пацанва тоже?

– Да нет, что ты… Так, запашок, остаточные. Можешь спокойно допрашивать…

– Ладно, тащи их ко мне!

Олег проследовал к своему кабинету. Там его ждал еще один сюрприз – около двери прохаживалась заведующая школьной столовой Илзе Лапиня. Одета она была весьма откровенно: расстегнутая дорогая кожаная куртка, под которой находилась «фирменная» футболка, практически не скрывающая ее пышных прелестей. Короткая, не по возрасту и не по фигуре, джинсовая юбка. Олег усмехнулся про себя: так не одеваются, чтобы привлечь мужчину к серьезным длительным отношениям, скорее наоборот – чтобы спровоцировать на моментальный короткий секс где-нибудь на столе в кабинете. Но, извините, глубокоуважаемая Илзе Батьковна, сегодня не ваш день. С малознакомыми дамочками я такими вещами на рабочем месте не занимаюсь. И чего же тебя так, милая, разобрало? Неужели так сильно хочется? Вроде бы замужем – вон колечко на правой руке…

– Здравствуйте, Илзе, – Олег попытался изобразить на своем лице максимум доброжелательности.

Сработало: красотка томно улыбнулась.

– А я Вам справочку о похищенном принесла, вот, с печатью – все, как положено, – весело защебетала она.

– Большое Вам спасибо, дорогая Илзе! – проникновенно сказал Олег. – Я, правда, сегодня делами перегружен, но в ближайшие дни обязательно вызову Вас к себе. Я Вам позвоню по телефону, договорились?

– Буду ждать, – многозначительно проворковала красотка и, крутнув бедрами, удалилась.

Островецкий сел за стол и принялся изучать справку.

«Ого! – мысленно воскликнул он, прикинув объем и общий вес похищенного. – Либо Захаревские – чемпионы по тяжелой атлетике, либо…».

Его размышления прервал Михайлов, притащивший в кабинет два объемистых, тяжелых рюкзака, набитых продуктами.

– Это все? – спросил Олег.

– Почти все. Кое-что съели вчера. Немного дали Бублику…

– Это еще что за фрукт?

– Ты был прав, в краже принимал еще один пацан – Павел Бабаенко по прозвищу Бублик. Это сосед Захаревских. Пацану двенадцать лет. Я его вместе с родителями вызвал к тебе на завтра. Кстати, вполне приличная семья. Скорее всего, пацан влип в это дело под влиянием Захаревских. Между прочим, это он стоял на стреме, именно там, где ты говорил.

Олег выложил продукты из рюкзака на стол. Все изъятое необходимо было описать, но даже мимолетного взгляда хватило ему, чтобы понять: список похищенного, переданный ему Лапиней, завышен раза в два. Даже с учетом испорченного, съеденного и переданного Бублику. Ай да веселушка-хохотушка! Не удержалась-таки, чтобы не прибрать кое-что к рукам. Олегу стал понятен ее нехитрый план: подмахнуть следователю, глядишь – и не будет дотошно разбираться со списком. А даже, если и разберется, то не станет же он уличать женщину, с которой был в близких отношениях. Молодец, баба! Умеет сочетать приятное с полезным. Ладно, пусть с ней бэхаэсэсники разбираются. И без того работы хватает.

Олег сгреб все продукты обратно в рюкзаки. Осмотр изъятого можно будет сделать и позднее.

В дверь негромко постучали.

– Входите! – крикнул Олег.

В кабинет вошла молодая светловолосая женщина, лет двадцати пяти, в строгом деловом костюме, длина юбки которого была, правда, несколько общепринятых норм.

«Училка, – сразу определил Олег. – А что, снять бы с нее эти строгие очки, добавить чуток косметики – и была бы красотка хоть куда»!

Девушка спокойно выдержала оценивающие взгляды Олега и Александра.

– Вия Берзиня, – представилась она. – Я преподаю в первой средней школе латышский язык и литературу. Меня вызвали сегодня к девяти утра.

– Виечка, Вы позволите себя так называть? – Олег был весь любезность. – Я сейчас буду допрашивать несовершеннолетних, и процедура требует присутствия педагога…

– Я в курсе. Мне Ваш коллега объяснил.

– Вот и прекрасно. Присаживайтесь на стульчик около окна – здесь Вам будет удобно. Саня, – обернулся он к Михайлову, – давай сюда Николая Захаревского.

Олег решил начать допрос с него, справедливо полагая, что он будет пожиже сестренки характером. Михайлов ввел в кабинет невысокого, худенького подростка. Тот производил жалкое впечатление: давно не стриженные, слипшиеся от грязи волосы, испуганные, бегающие глаза на прыщавом лице, заискивающая улыбка. От природы сутулый, он еще больше съежился, как бы в ожидании удара. На нем была замызганная кожаная куртка – явно с чужого плеча, грязные брюки и кеды.

«Куртку тоже, наверное, где-то спер, – подумал Олег. – Ну, об этом его можно и потом расспросить. Кеды придется изъять на экспертизу. Надо послать Сашку на чердак, чтобы притащил оттуда этому щенку пару бесхозной обуви».

На чердаке отдела милиции была свалка бесхозных вещей. При обысках и осмотрах мест происшествия всегда изымается масса не относящихся к делу предметов, установить принадлежность которых зачастую не представляется возможным. Так и пылится потом там.

Олег начал задавать Захаревскому необходимые вопросы, уточняющие его анкетные данные, исподволь при этом анализируя поведение подследственного. Тот был явно очень напуган, и причины этого страха Олег понять не мог. Ну, не от того же, что попался на краже, он так трясется? Это же не первый его привод в милицию. Мог, конечно, и Сашка припугнуть его, чтобы поменьше кочевряжился, но для т а к о г о страха нужны более глубинные причины.

Олег выдерживал паузу и тяжелым взглядом смотрел на Захаревского – ничего, пусть подергается, понервничает – сговорчивее будет.

– Так, – наконец сказал он, – а теперь подробно расскажи, как вы обчистили столовую. И не ври мне! Не люблю этого!

– Я не буду врать, я все честно… – сбивчиво начал Захаревский. – Мы с Айной кушать хотели. Дома нечего кушать. Ну, Айна и предложила забрать продукты из школы – мы видели, как туда их привозили. Первую ночь посмотрели, как сторож работает, а на вторую ночь пошли… Подождали, пока сторож пройдет. Потом я разбил окно, залез в кухню. Ломик у меня был с собой. Сломал дверь в кладовку. Набрал продуктов и подавал их Айне, а она складывала их в рюкзаки…

– А зачем погром в кухне устроил?

– Что устроил? – недоуменно переспросил Захаревский.

– Зачем посуду разбрасывал, муку, сахар рассыпал?

Захаревский лишь виновато пожал плечами: не понимаю, мол, как так получилось. А что тут понимать? Тебя вечно унижают, издеваются над тобой. Вот и выплеснулась у тебя вся злоба на окружающий мир.

Олег тяжело вздохнул. Ему было жаль это запуганное, замордованное жизнью существо.

– Куртка откуда? – внезапно спросил он.

– Какая куртка? – испуганно дернулся Захаревский.

– Та, которая сейчас на тебе! Только не говори, что твоя. Она, как минимум, на три размера больше, да и дорогая – у тебя в жизни таких денег не было.

– Я ее на помойке нашел. Она была старая, ее кто-то выбросил, – глазки Захаревского испуганно забегали.

«Врет, паразит, – подумал Олег. – Но выяснить про куртку пока, видимо, не удастся». В розыске она не числилась, заяв не было. Но, к бабке не ходи, за курткой что-то стоит. Не зря он так задергался. Может, снял с кого-то? Да нет, непохоже. Судя по размеру, куртка принадлежала крупному человеку. Вряд ли он отдал бы ее этому шибздику. Дал бы разок по башке – и дело с концом. А если их было несколько? Стайка таких шакалят многое может натворить… Ладно, оставим пока куртку в покое.

– Кто еще с вами был в школе? – Олег вернулся к эпизоду кражи из столовой.

– А, так этот… Бублик. Он живет рядом. Постоянно с нами крутится. Не гнать же его. Он нам иногда поесть приносит…

«Добрый мальчишка, – усмехнулся про себя Олег. – Ну, и устрою же я завтра его предкам, а не то профукают пацана, потом будут локти кусать…».

Олег оформил протокол допроса и дал расписаться Захаревскому и Берзине.

– Саня, – обратился он к Михайлову, – отведи его в дежурку, изыми кеды на экспертизу и подбери пацану на ноги что-нибудь на чердаке. Ключ у старшины отдела возьми. И это, не сажай его в «телевизор», пусть посидит возле дежурки. Заводи его сестрицу!

Михайлов увел Захаревского и впустил его сестру. В кабинет вошла юная, но уже вполне сформировавшаяся девушка. Выглядела она куда старше своих четырнадцати лет, чему немало способствовал неумеренный макияж на лице и прикид: коротенькая черная юбчонка и колготки в сеточку. Ее лицо можно было бы назвать даже красивым, если бы не злые, порочные глаза. Она была похожа на брата, но, странным образом, то, что привлекало в ее облике, отталкивало в ее брате. Так порой на одной ветке соседствуют расцветающий бутон и чахлое больное соцветие.

Девица уселась на стул и вызывающе забросила ногу на ногу, показывая всё, что можно. Олег усмехнулся: подобные штучки на него уже давно не действовали. Но девчонка непроста – поди подбери к ней ключик. На вопросы Айна отвечала спокойно. Да и чего бояться – реально ей все равно ничего не будет, максимум – условно, и она это хорошо понимала.

Олег уже заканчивал оформлять протокол допроса, когда вернулся Михайлов. Он лишь молча кивнул Островецкому: все выполнил.

Закончив писать, Олег решил сказать Захаревской несколько слов в назидание.

– Знаешь, Айна, – начал он, – сейчас для тебя все закончится легким испугом, но это последний звоночек. В следующий раз все может обернуться колонией. Твоя нынешняя жизнь тебя до добра не доведет. Перестань пить, вернись в школу, на худой конец – иди на работу. Познакомься с каким-нибудь хорошим парнем…

Реакция Айны была неожиданной: глаза ее налились злобой, лицо пошло пятнами.

– С парнем? С каким парнем?? – яростно зашипела она. – Что вы вообще знаете про жизнь? Вы знаете, что такое не жрать несколько дней и собирать объедки?! Пять лет назад, – голос ее зазвучал глуше, но глаза горели бешенством, – мне было девять лет, и меня оттрахал собственный пьяный папашка! Напоил водкой и оттрахал, а потом еще пустил по кругу своих пьяных корешей! Я не помню, сколько их было: трое?.. четверо?.. Пьяная мамашка валялась рядом на диване – ее тоже до того пустили по кругу! А Колька сидел в углу и плакал – просил, чтобы меня отпустили… И его били, чтобы заткнулся… Меня хоть накормили, а ему бросали объедки со стола… – вспышка ярости прошла, и голос Айны звучал уже еле слышно. Она съежилась на стуле и тихо всхлипывала.

Олег сидел, стиснув голову руками и прикрыв глаза: господи, есть ли предел человеческой мерзости? За одиннадцать лет службы он навидался всякого. Казалось бы, все уже – вот дно человеческой грязи, дальше уже просто некуда! Однако каждый раз оказывалось, что и это еще не предел – человеческая мерзость дна не имеет!

Олег открыл глаза и перевел взгляд на учительницу. Бедная Вия сидела, вжавшись в стул, глаза ее были полны ужаса. Саша Михайлов с окаменевшим лицом уставился в угол.

– Айна, – хрипло выдавил из себя Олег, – напиши заявление, и я тебе клянусь: сегодня же все эти подонки будут сидеть в камере! И папашке твоему срок за это накинем!

– Ничего я писать не буду, – Айна перестала всхлипывать.

Злоба ушла из ее глаз вместе со вспышкой ярости. Теперь она просто походила на несчастного замордованного ребенка.

– Мне еще здесь жить, – тихо добавила она. – А если я заявлю… – Айна махнула рукой. – Кольку только не трогайте, это я его подговорила…

На некоторое время в кабинете возникла гнетущая тишина. Олег размышлял над сложившейся ситуацией. Наконец он принял решение.

– Айна, – как можно мягче обратился он к девушке, – выйди пока и обожди в коридоре.

Девушка поднялась и покинула кабинет.

– Олег, ты что-то решил? – спросил Михайлов.

– Да, – твердо ответил Олег. – Я прекращаю дело и передаю материалы на комиссию по делам несовершеннолетних.

– Но у них же куча приводов?

– Я сажать за кусок колбасы не буду! – резко отрубил Олег.

– А гражданский иск? Там же внушительная сумма!

– А пусть управление торговли, которому принадлежит столовая, обращается в суд в порядке гражданского судопроизводства. Посмотрим, как гражданка Лапиня будет в суде обосновывать свои немыслимые суммы.

– Обоснует, как-нибудь, – хмыкнул Александр. – Но они же через суд по гражданскому иску ничего не получат! Что они могут взять с Захаревских?

– А меня это не колышет! Это их проблемы.

Олег принялся оформлять протокол допроса. Через несколько минут Александр пригласил Айну в кабинет. Олег дал ей подписать протокол и сообщил о своем решении. Девушка удивленно посмотрела на него, тихо поблагодарила и вышла. Никаких нотаций Олег решил ей не читать – бессмысленно. В свои весьма юные годы эта девочка уже навидалась такого…

– Все равно, они сядут, – задумчиво произнес Александр. – Их уже не исправить…

– Знаю, – сердито ответил Олег. – Только это будет в другой раз и за более серьезные дела. Все, иди, выпускай пацана!

Александр ушел. Вия подошла к Олегу и протянула ему руку.

– Олег Семенович, если Вам еще понадобятся услуги педагога – звоните прямо мне. Телефоны у вас есть.

– А если не педагога? – Олег задержал ее руку в своей и нахмурился, сообразив, что сморозил пошлость.

Девушка улыбнулась, но руки не выдернула.

– Мне жаль, – продолжил Олег, – что Вам сегодня пришлось выслушать такое…

– Ничего, – грустно улыбнулась девушка. – Нужно же когда-то познать жизнь и с этой стороны.

Она вдруг чмокнула Олега в щеку и выбежала из кабинета.

До вечера Олег корпел над бумагами. Около семи, когда он уже собирался домой, вдруг зазвонил телефон.

– Олег, – раздался в трубке голос Шестакова, – зайди ко мне!

В кабинете Шестакова уже находились Ояр Долгоногов и Саша Михайлов.

– Ну, все в сборе, – начал Шестаков после короткого обмена приветствиями. – Ояр, крути свой лисапет, докладывай!

– Значит так, – Долгоногов даже не заглядывал в свои записи, – в результате отработки пропавших без вести выяснилось, что Прохоров, у которого, кстати, есть погоняло Проша, был знаком только с Юрием Тищенко и Гунаром Целмсом. Причем с Тищенко было знакомство шапочное – они когда-то учились вместе в школе, пока тот с родителями не переехал в другой район города. А вот с Гунаром Целмсом Прохоров поддерживал отношения вплоть до момента исчезновения Целмса. Во всяком случае их иногда видели вместе на дискотеках. В общем, я вплотную занялся Целмсом, встретился с его родителями. Они тоже немного знакомы с Прохоровым, во всяком случае, несколько раз видели его у себя дома. Короче, я поднял розыскное дело на Целмса, – Ояр немного замялся. – Там есть описание вещей, в которых Гунар был на момент исчезновения. В частности у него были при себе часы «Победа». В розыскном деле есть паспорт на них…

– Слушай, не тяни кота за яйца! – нетерпеливо перебил Олег.

– Короче, у Проши при задержание изъяли часы Гунара Целмса!

– Твою мать! – тихо выругался Шестаков. – Значит, этот сучонок не блефовал! Так, Ояр, выкладывай все, что нарыл по Целмсу!

Долгоногов немного помолчал, мысленно анализируя всю добытую информацию.

– Значит так, Целмс Гунар Иварович пропал без вести десять месяцев назад – в ноябре прошлого года. На момент исчезновения ему было восемнадцать лет. Кличка Чика. Немного приблатненный, но, в общем-то, неплохой парень. С Прошей не то, чтобы дружил – так, поддерживал отношения. Скорее Проша к нему набивался в друзья. Еще бы, у Чики водились деньжата – подфарцовывал маленько. Опять же, парень независимый – два года боксом занимался. Мог при случае вступиться за Прошу. С девчонками опять же проблем не было… В деле есть фотографии Целмса, сделанные незадолго до его исчезновения.

Олег взял одну из фотографий. С нее смотрел улыбающийся светловолосый парень с насмешливыми глазами.

– А во что Целмс был одет на момент исчезновения? – спросил Шестаков.

– Он был в кожаной куртке-косухе черного цвета, свитере, джинсах, кроссовках. Из вещей, кроме часов, были: цепочка, перочинный нож, деньги… Сумма неизвестна, но, как утверждают родители, Чика всегда был при деньгах…

– Подытожим, – задумчиво произнес Шестаков. – С большой долей вероятности можно утверждать, что Целмс убит и убил его Прохоров. Но как к этому гаденышу подступиться? Трупа нет, и где он – мы не знаем.

– Да чего гадать? Надо поднимать Прошу из камеры и колоть! – взорвался Ояр. – Он, сучонок, такого парня завалил! И, кстати, при нем были часы Целмса.

– А если не расколем? Судя по всему, этот Проша – сволочь редкостная – наглый, беспринципный. Его на понт не возьмешь…

– А часы? – не сдавался Ояр.

– А что часы? Скажет, что незадолго до исчезновения Чика подарил их ему, и поди докажи обратное… А через три дня его выпускать надо. А ну, как подастся в бега?

– Я тоже против прямолинейных действий, – поддержал Шестакова Олег. – Считаю, что в лоб Прохорова не расколоть. Нужно разыскать труп, а для этого нужно найти подходы к Проше. Ты не сможешь «пробить его понизу»2626
  ^* «Пробить понизу» – провести внутрикамерную разработку (милиц. сленг).


[Закрыть]? – обратился он к Владимиру.

– Не успею подготовить подсадного, – ответил Шестаков.

– Может, продлить ему сутки? Оформить, как очередное сопротивление… – предложил Ояр.

– Не пойдет! – возразил Олег. – Пацан неглупый – сразу же насторожится.

– А если допросить его сокамерников? – спросил молчавший до того Михайлов. – Какие-никакие, а косвенные улики…

– Допросим, но не сейчас, а когда перейдем к открытой фазе расследования. А сейчас они могут рассказать обо всем Проше. А без трупа и часы, и показания сокамерников – гроша ломаного не стоят. Короче, надо Прохорова спокойно выпускать, а за это время подготовить ему подводку. У вас есть кто-нибудь на примете, господа опера? – Олег обвел взглядом сотрудников уголовного розыска.

Те ненадолго замолчали, прикидывая свои оперативные возможности.

– Есть у меня один парнишка, – наконец произнес Ояр. – Снабжает иногда меня ценной информацией.

– Из твоей агентуры? – мгновенно осведомился Шестаков.

– Нет, я его никак не оформлял…

– Ты что, издеваешься? – взревел подполковник. – У нас план по агентуре не выполнен, а ты информатора скрываешь?! Немедленно оформи его, как положено!

– И не подумаю! – отрезал Ояр. – Мне этот парень нужен, как ценный информатор, а не для галочки в деле. И сейчас только я его знаю…

– Ты что же, мне не доверяешь? – с обидой воскликнул Шестаков.

– Тебе – доверяю! И всем вам доверяю! Но информация о нем пойдет дальше, будет зафиксирована в учетных документах, в компьютере. И мне начхать, что там будет проставлен гриф «совсекретно». Нет ничего секретного, чтобы это когда-нибудь не рассекретилось. Не нужна мне такая головная боль! А если тебе нужна агентура для плана – я тебе мигом нарисую от фонаря…

– Ага, каких-нибудь бомжей или алкашей…

– Так, господа сыскари, – Олег решил прекратить перепалку, – со своей кухней вы разберетесь как-нибудь без меня. Давайте вернемся к делу! Ояр, у тебя есть, кого подвести к Прохорову.

– Пожалуй, да. Думаю, мой парень, хотя бы мимолетно, но с ним знаком.

– Тогда, готовь операцию. И вот еще что: Чика, судя по всему, физически был значительно сильнее Прохорова, да еще бывший боксер…

– Ты думаешь, у Проши были сообщники?

– Уверен! Поэтому, займитесь ближайшим окружением Прохорова. Нужно детально отработать все его связи. Если выйдем на сообщников и расколем, тогда, с их помощью, прижмем и Прошу. А знаете, мужики, что мне покоя не дает? Я сегодня допрашивал Николая Захаревского. Так вот, на нем была похожая куртка-косуха, явно не его размера. И вел он себя очень странно – был чем-то страшно напуган. Захаревский не первый раз имеет дело с милицией, и этот привод не мог его так напугать. У него был какой-то животный страх.

– Да нет, Олег, – вступил в разговор Михайлов. – Этого не может быть. У Захаревского на такие дела кишка тонка! Где он, а где убийство? Может быть, он действительно где-то нашел эту куртку? Или подарил кто? Да и, скорее всего – это вообще другая куртка.

– Подарил, говоришь? – усмехнулся Олег. – Кто? Когда? При каких обстоятельствах? Считаю, что все это надо выяснить.

– А ведь Захаревский есть в списке связей Прохорова, – задумчиво пробормотал Долгоногов.

– Тем более имеет смысл им заняться. Ояр, крути педали: надо придумать комбинацию, чтобы показать эту куртку родителям Целмса.

– Есть одна идея. Ты ведь прекращаешь дело в отношении Захаревского и отправляешь материалы на комиссию по малолеткам?

– Да.

– А официально ты ему об этом еще не объявлял?

– Нет, я еще не все материалы подготовил.

– Вот и прекрасно! Ты же все равно должен объявить ему это под роспись. Вызывай его, а я обеспечу явку родителей Целмса.

– Добро. Саня, за тобой Захаревский. Притащи его завтра после обеда. Ояр, а ты к этому времени пригласи родителей Целмса.

– Не вопрос.

– Тады разбежались!

Кафе «Якорь» находилось у входа на морской пляж. Море, сосны, дюны – все это весьма способствовало хорошему аппетиту отдыхающих здесь горожан и гостей города. Поэтому, на отсутствие клиентов владелица кафе не жаловалась. Прежде заведение представляло собой летний павильон, и, соответственно, функционировало только в летний сезон. Но три года назад бывшая шеф-повар Бригитта Зариня создала на базе «Якоря» кооперативное кафе, потом выкупила помещение у управления торговли. Утеплила стены, выложила камин, перестроила интерьер в стиле рыбацкой таверны, и «Якорь» стал работать круглый год, постепенно превратившись в излюбленное место отдыха горожан, чему весьма способствовала отменная кухня.

Два года назад доморощенные рэкетиры решили подмять кафе под себя. Пара крепких молодых парней явилась к владелице и вежливо предложила выплачивать определенную сумму за «охрану» заведения. В противном случае не исключены пьяные дебоши, драки и даже пожары. Бригитта также вежливо пообещала подумать и в тот же вечер обратилась за помощью к сыну своей дальней родственницы Ояру Долгоногову. Тот, в свою очередь, поделился проблемой со своим другом Олегом Островецким, недавно вернувшимся из Афгана. Официальный ход делу давать не стали – бойцы-«афганцы» на тот момент взяли верх над офицерами милиции – и решили закрыть вопрос кардинально.

Разбираться с «быками»2727
  ^* «Быки – рядовые члены преступной группировки (жарг.).


[Закрыть] было неэффективно – пустая трата времени, поэтому Ояр и Олег летним погожим вечером дождались в подъезде местного «авторитета» по кличке Насос, под которым ходили рэкетиры, втолкнули его в собственную квартиру и доходчиво объяснили ему всю неприглядность его поведения. Мол, дражайший Насос, хватит с вас доходов от проституции, самогонщиков и различных темных предприятий. И не стоит облагать данью честных трудяг, своим потом добывающих себе хлеб насущный, ибо это может закончиться в лучшем случае тюрьмой, а в худшем – сырой ямой где-нибудь в лесной глуши. Эта мысль была удачно аргументирована прижатым ко лбу «авторитета» пистолетом Макарова.

Будучи неглупым и практичным человеком, Насос справедливо решил, что воевать с ментами – себе дороже, с тех пор Бригитту и других предпринимателей, честно ведущих свои дела, оставили в покое. Бригитта же в знак благодарности накрыла шикарный стол и с тех пор считала своей обязанностью иногда устраивать для ментов застолья. Если же они долго не появлялись, она сама звонила и настойчиво приглашала на шашлыки. Уютная крупная женщина, ровесница Олега, относилась к ментам скорее по-матерински, всегда стараясь их повкуснее накормить. Бригитта не была эффектной, но ее красили добрая улыбка и аппетитная фигура, подчеркнутая в талии кокетливым фартуком. Пользовался ли Ояр ее благосклонностью в интимных делах, оставалось неясным даже для Олега – Долгоногов не особо скрывал свои связи, но и не афишировал их. Но в одном он использовал Бригитту Зариню на полную катушку: ее кафе было идеальным местом для встречи с нужными людьми. В пристройке около кладовой находился маленький кабинетик Бригитты, а рядом туалет, которым разрешали пользоваться и посетителям. Был и второй вход в пристройку, со двора. Поэтому Ояр мог скрытно пробираться в кабинет Бригитты и встречаться там с нужными людьми, приходившими в кафе в качестве простых посетителей. Бригитта не знала, кто именно из них направляется в ее кабинет, минуя туалет – она старалась не заходить в пристройку, когда там находился Ояр, так спокойней.

Вот и этим утром Долгоногов сидел в кабинете владелицы «Якоря» и плотно завтракал бифштексом с картофельным пюре. Раздался негромкий условный стук в дверь. Ояр посмотрел в дверной глазок и впустил в кабинет молодого худощавого парня лет девятнадцати.

– Присаживайся, Паша! Кушать хочешь? – осведомился Долгоногов.

– Нет, Ояр Петрович, спасибо. Я сделал заказ. Зачем вызывали?

– Ну, тогда я сварю кофе, – Ояр распоряжался в кабинете, как в своем.

Через минуту в турке на маленькой электроплитке вскипел ароматный напиток. Ояр налил его в маленькие чашечки и протянул одну Паше.

На Павла Лосева по кличке Лось Ояр вышел случайно два года назад, работая по раскрытию разбойного нападения на крупного фарцовщика: Лось приторговывал валютой, «король фарцы» был его клиентом. Ояр взял Пашу с поличным, но сдавать БХССникам не стал. В обмен на это Долгоногов потребовал от Лося снабжать его информацией. Павел недолго колебался. Для Ояра это была ценная находка: Лось был в авторитете у малолетней городской шпаны, да и блатные постарше не чурались с ним водиться – умный, толковый парнишка, всегда при деньгах… За последнее время Ояр при помощи информации, полученной от Павла, раскрыл несколько серьезных преступлений. Воров, грабителей и «бакланов»2828
  ^* «Баклан» – хулиган, шпана (жарг.).


[Закрыть] Лось сдавал с видимым удовольствием – сам их терпеть не мог. Получить же от него информацию на «деловых» было посложнее, порой ее приходилось вытаскивать из Паши чуть ли не клещами. Но, несмотря на это, Ояр берег и как мог, охранял своего информатора. Он даже не включил его в список своей агентуры, справедливо опасаясь «засветить» парня.

– Вот что, Паша, – Ояр прихлебывал кофе и внимательно наблюдал за собеседником. – Тебе знаком некто Прохоров Виталий по кличке Проша?

– Ну, так, поверхностно. Типа, привет-пока. Он же быдло отмороженное!

– Понимаешь, есть информация, что он убил Чику, – Гунара Целмса.

– Гунчу!? – Павел ошарашено уставился на Ояра. – Да этого не может быть! Я хорошо знаю Гунара – он бы Прошу по стене размазал…

– Тем не менее, есть такое подозрение – Чика ведь пропал десять месяцев назад…

– Ну да, его давно никто не видел. Поговаривали, что он влип в какую-то «непонятку», и свалил из города.

– А я подозреваю, что он закопан где-то в городе! – жестко произнес Ояр.

Павла передернуло. Мысль о том, что приятеля, возможно, уже нет в живых, поразила его.

– А что же делать? Ну, возьмите этого козла, Прошу, и расколите его! Вышибите из него душу!

– Может не сработать. У нас ведь на него практически ничего нет. Мы ничего точно не знаем. Где он убил Чику? Где тело? Кто ему помогал? А ведь сообщники были. Ты правильно заметил: в одиночку Прохоров бы с Целмсом не справился. Короче, Паша, нужна твоя помощь!

– Но я же ничего об этом не знаю!

– Совершенно верно. Поэтому задание тебе будет не совсем обычное. Раньше я тебя просил просто поделиться информацией, а теперь тебе надо втереться в доверие к Проше и выведать у него информацию об убийстве. Мне нужен весь расклад: когда, где, с кем? Где тело? Короче, максимум того, что из него удастся вытянуть…

Павел задумался. С одной стороны, ему очень не хотелось заниматься этим делом. Раньше он просто делился с Ояром известной ему информацией, а теперь ему предстояло эту информацию добыть, для чего надо было войти в контакт с таким неприятным типом, как Прохоров. В конце концов, это может быть просто опасным. Если Проша действительно «завалил» Чику, то что ему стоит при случае убить и его, Павла? А с другой стороны, Гунара жалко, да и – Лосев взглянул в жесткие глаза Ояра – от Долгоногова просто так не отвязаться. Тот найдет способ заставить выполнить задание! С Ояром шутки плохи!

– Я согласен, – Павел тяжело вздохнул. – Что я должен для этого сделать?

– Прохоров сейчас сидит на сутках, Выходит через два дня. Я тебе сообщу, когда он освободится. Твоя задача: войти с ним в контакт и выведать у него интересующую меня информацию. Как ты это сделаешь – тебе виднее. В выборе способа действий я тебя не ограничиваю.

Ояр встал и выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он пожал Павлу руку и выпустил того из кабинета. Спустя полчаса Ояр через запасной выход покинул кафе.

Утро того же дня Олег Островецкий начал с допроса Павла Бабаенко. Розовощекий упитанный пацан явился в сопровождении родителей. Петр Бабаенко, отец Бублика, работал инженером в порту, мать, Ирина, заведовала магазином. Нормальная, хорошая семья, еще и девочка год назад родилась… Как же они упустили сына?

– Ну что, Павел Петрович Бабаенко, – глядя на щекастого мальчишку, Олег старательно хмурил брови, – рассказывай, как это ты вместе с Захаревскими умудрился обокрасть школьную столовую? И учти: Захаревские во всем признались.

Бублик, насупившись, молчал, уставившись в пол. Ирина Бабаенко схватилась за сердце, Петр показал сыну кулак.

– Вот, – Ирина принялась выгружать из хозяйственной сумки банки со сгущенным молоком. – Притащил позапрошлой ночью. Он обычно до одиннадцати вечера гуляет, ну, максимум, летом, до двенадцати. А тут – два ночи, а его нет. Мы переполошились, хотели уже в милицию звонить, он в три является… Притащил эту сгущенку, довольный такой – продукты в дом добыл. Мы: где взял? Отнеси туда, откуда принес! Молчит, как партизан. А он это, значит, все украл?

– Ну, погоди, добытчик! Придем домой – я тебе всю задницу ремнем разрисую! – Петр грозно смотрел на сына.

– Сынок, как же это ты? У нас ведь дома все есть, – причитала Ирина.

Бублик упорно молчал.

– Что же ты молчишь, партизан? – улыбнулся Олег. – Неужели так сгущенки захотелось, что воровать пошел?

– Не хотел я воровать, – Пашка поднял на Олега полные слез глаза. – И сгущенка мне не нужна. Они голодные были! Я им из дома еду иногда носил, а им не хватало. Айна сказала, что все равно этой еды мало и надо забрать из столовки – тогда им еды надолго хватит, и никому за это ничего не будет, новые товары привезут. Ну я и помог им. Постоял на углу школы, чтобы сторож нас не поймал, а Колька за это время набрал в столовой еды… Два рюкзака… А мне дали пять банок сгущенки, – Пашка вновь уставился в пол.

– А ты, выходит, пожалел Айну и Кольку? – усмехнулся Олег.

Бублик понуро кивнул головой.

– Значит, их ты пожалел, а у других детей украл? Деньги на новые продукты, конечно, дадут, но это времени требует, а пока будут без завтраков сидеть. Кстати, ты знаешь, что Колька не только вор? Он еще и разбросал по полу – сахар, муку, макароны, печенье… Просто, чтобы другим не досталось!