Текст книги "Было смешно… Показания очевидца"

А разве в наше время не так? Как будто политолог по НТВ изрек. У нас в XXI веке есть мощные СМИ, радио – «говорящая голова в ящике», и есть Интернет. Думать не надо, и понимать не надо; за тебя все поймут, разжуют и в мозги вложат.

Конечно же, научно-технический прогресс не остановить! Лично мне вполне хватало для понимания сути вещей книг, то есть печатного слова. А еще лучше непечатного. Так доходчивей. Как сказал мой современник, соотечественник и, видимо, единомышленник: «Давно пора, ебена мать, умом Россию понимать!» Жаль только, что не единоверец.

Теперь о просвещении, воспитании, образовании, международном обмене опытом. Уже упоминавшийся Д. Флейтчер, в том же письме доносит своему правительству, что для «развития своих природных способностей россияне могли бы заимствовать от поляков и других соседей своих, но уклоняются от них из тщеславия, предпочитая свои обычаи.

Отчасти причина этому заключается в том, что образ их воспитания (чуждый всякого основательного образования и гражданственности) признается их властями самым лучшим для государства и наиболее согласным с их образом правления, которое народ едва ли стал бы переносить, если бы получил какое-нибудь образование и лучшее понятие о Боге, равно как и хорошее устройство.

С этой целью цари уничтожают все средства к его улучшению и стараются не допускать ничего иноземного».

Напомню: это писалось во второй половине XVI века. Изоляционизм – явление не только русское, оно скорее азиатское. Вспомните Великую Поднебесную, Страну Восходящего Солнца и т. п. В конце XX века доморощенные российские демократы бросились перенимать западный опыт – европейский и особливо американский образ жизни. Опять крайности. А народ-то русский веками так и пребывал в раскоряченном состоянии между Европой и Азией: кто-то большую часть жизни проводил в Европе (дворянство), а кто-то (в основном рабы-крестьяне) – в Азии. Но жить-то надо! Вот они приспосабливались и выживали. С одной стороны – рабское смирение перед господами, а с другой стороны – упрямое, неистребимое желание сделать по-своему, «как хотца», то есть фига в кармане всегда была наготове.

Известен случай, очень точно характеризующий психологию русского крестьянина, его отношение к насильственным формам управления. Власть, встречая человека своевольного, пассионарного, как сказали бы сейчас, должна была принудить его к порядку строгими, насильственными методами.

В Петербурге весною таял лед на Неве, и переходить реку по льду было опасно. Градоначальник распорядился поставить полицейских на берегу Невы и запрещать переход по льду. Какой-то крестьянин, несмотря на крики городового, пошел по льду, провалился и стал тонуть. Городовой, рискуя своей жизнью, спас его от гибели, а крестьянин вместо благодарности стал еще упрекать его: «Чего смотрите!» Городовой говорит ему: «Я же тебе кричал». – «Кричал, кричал! Надо было в морду дать!» Это история из XIX века, напечатана была в «Петербургских ведомостях».

Сейчас век XXI-й. Сколько народу тонет на Москва-реке во время подледного лова. А по всей стране? Ведь порядок охраняют не городовые. А спасатели на моторных лодках, мотосанях со специальным оборудованием. А придурки как ходили 200 лет тому назад по льду, так и ходят сейчас. Утонут? Так ведь «рыбки захотелось!» Русское «авось» в наших людях заложено на генетическом уровне.

Особой отличительной чертой русского национального характера почти вся великая русская литература называет неразрывную связь с Богом (Гоголь, Достоевский, Толстой, в меньшей степени – Пушкин). Так, например, Достоевский находит синтез и завершение всех добрых свойств русского народа в его христианском духе. Нелепо, конечно же, отрицать такие черты русского характера, как доброту, человеколюбие, душевность, трудолюбие, искренность, стремление к «горнему», а не к «дольнему», многотерпение, и т. д., то есть те его качества, на которых зиждется практически вся русская классическая литература. И главное: если не пренебрежение, то отнюдь и не обожествление таких ценностных категорий, как частная собственность и власть. Я имею в виду не отдельных личностей, а русских людей в массе своей, как нацию.

Увы, времена русской святости неуклонно и неумолимо выветривались, а на определенных отрезках истории истреблялись насильственно. Сами же русские люди про себя сказали: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Лучше не скажешь, потому что русские пословицы и поговорки есть не что иное, как многовековая коллективная мудрость народа.

Во всяком случае, в связи с бурным развитием капитализма в России огромные массы крестьянства, жившего веками наедине с природой, то есть с Богом, если можно так сказать, хлынули в города; патриархальные устои и духовный настрой «славянской души» стали стремительно обмирщаться. В городах люди уже не были наедине с Богом, они очутились среди таких же, как и они сами, обездоленных, боровшихся за выживание людей.

Достоянием истории стали княжеские междоусобицы, татаро-монгольское иго, смутные времена, империалистические войны с турками, шведами и поляками и еще Бог весть с кем.

Его Препохабие Капитал, подмяв под себя Европу и Америку, властно утверждался в России. Время спрессовалось. Неумолимо накатывал XX век – век жестокий и лукавый.

На смену обломовым и раневским пришли штольцы и лопахины. Появились новые классы – буржуазия и пролетариат. Но это были все те же русские люди, все та же страна, все та же нация, с присущим только ей общим психологическим (а не культурным!) складом. Страна превратилась в химерическое образование, руководимое самодержцем с помощью высокообразованного правящего меньшинства, состоящего из представителей дворянства, купечества, военной элиты и духовенства, но населенное многомиллионным забитым, безграмотным, угнетенным народом. Химеры, как известно, не жизнеспособны. Химера должна была погибнуть. И она погибла в результате Октябрьского переворота. Но на смену одному чудовищу (Российской империи) пришло другое – Страна Советов. А народ, населявший эту страну, был все тот же, хотя и претерпевший очень большую трансформацию даже на генетическом уровне. Но быстро меняются только гены у мух-дрозофилл и белых мышей. А генофонд народа огромной страны тоже меняется, но для этого требуются века.

Хотя в эйфории революционных преобразований многим показалось, вот оно, наконец-то:

 
«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ…»
 

О событиях первых двух десятилетий XX века, надеюсь, знают все, даже те, кому не довелось жить при советской власти. Другой вопрос, ЧТО они знают. А знают они то, что им вложили в головы. Историю России, на мой взгляд, удивительно точно и предельно кратко изложит, нет, не историк, а поэт Максимилиан Волошин:

 
Расплясались, разгулялись бесы
По Руси и вдоль и поперек,
Рвет и кружит снежные завесы
Выстуженный северо-восток.
В этом ветре гнёт веков свинцовых,
 
 
Русь Малют, Иванов, Годуновых,
Хищников, опричников, стрельцов,
Свежевателей живого мяса,
Чертогона, вихря, свистопляса:
Быль царей и явь большевиков.
 

Написано в 1920 году, в разгар гражданской войны. Шел уже век XX, в котором довелось жить мне и тому, кто читает эту грустную, по сути, историю, которую наши современники умудрились превратить в посмешище. Ведь при большевиках (а они рулили страной 70 лет) даже застольный тост был, который произносился шепотом: «Выпьем за то, благодаря чему мы, несмотря ни на что и вопреки всему, еще живы!». Думаю, что это «то» и есть смех, как доказательство жизнелюбия, жизнеспособности и жизнедеятельности моих предков и современников.

Глава 2. Широка страна моя…

СССР останется в памяти нескольких поколений американцев, да и в странах Западной Европы тоже, империей зла. Думаю, что и изрядная часть населения Советского Союза воспринимала свою страну так же.

И создал эту империю Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин). Действительно, Союз Советских Социалистических Республик образовался в 1922 году, когда Ленин был уже не у дел и шла беспощадная, бескомпромиссная борьба за власть между Троцким и Сталиным. Последний одолел и начал социалистическое строительство: индустриализацию страны, коллективизацию сельского хозяйства, ликвидацию поголовной неграмотности, необходимую для того, чтобы воспитать нового человека, советского человека, homo sovieticus. И добился в этом деле таких результатов, что они потрясли весь мир.

Казавшийся шуткой прожект Козьмы Пруткова, «о введении единомыслия в России» успешно «претворен в жизнь», как говорили тогда, или полностью «реализован», как сказали бы сейчас.

А как же с инакомыслием? Также как и много веков тому назад, только с фигой за пазухой или в кармане.

Начало 20-х годов. Обыски, реквизиции, конфискации – в общем, экспроприация. Доносы, аресты, высылки, расстрелы.

Где-то в уездном городишке на юге России к единственному в местечке ювелиру (назовем его Гольдман) является четверо мужчин в черных кожаных куртках и таких же черных кожаных фуражках с красной звездой. Чекисты.

– Гражданин Гольдман, у нас имеются сведения, что вы прячете от Советской власти 5 кг золота.

– Ай-яй-яй, товарищи хорошие! Такая солидная организация и не знает, ч го у Гольдмана не 5, а 105 кг золота.

– Предъявите для изъятия!

Гольдман кричит в соседнюю комнату: «Сонечка, золотце мое, за тобой пришли!»

Уже в 20-е годы страна стала покрываться исправительно-трудовыми лагерями, которые опутали ее в 30-е многочисленными метастазами, вошедшими в историю XX века под печально известным названием «Архипелаг Гулаг». Один из первых обитателей этих «райских» островов (Соловецких) академик Д.С.Лихачев оставил интересные свидетельства о жизни в этих местах. Первой волной зэков стали представители эксплуататорских классов: офицерство, царские военспецы, профессора, духовенство, предприниматели. По-интеллигентски сдержанно Лихачев пишет: «Жизнь на Соловках настолько фантастична, что теряется ощущение реальности. Среди настоящих каэров (то есть контрреволюционеров) принято было подчеркивать абсурдность, иллюзорность всей жизни на острове. Анекдоты, хохмы, прозвища сглаживали ужас. Офицер лейб-гвардии конно-гренадерского полка Георгий Михайлович Осоргин на вопрос „Как поживаете?“ отвечал: „А лагерь ком а лагерь“, переиначивая французское выражение „А la guerre comme a la guerre“, что означает „На войне, как на войне“.

Хорошим тоном было воспринимать лагерь как жизнь ненастоящую. Настоящая начнется после возвращения из лагеря. Заключенные образца 1928 года еще уверены, что выйдут. Георгий Михайлович Осоргин за независимость и бодрость духа пользовался особой ненавистью начальства и был расстрелян».

Ошибались первопроходцы Гулага: именно бодрых духом уничтожали в первую очередь. Но потребовалось несколько десятилетий, прежде чем мы узнали о том, что происходило на окраинах сталинской империи. Лишь в 70-е годы появились личные свидетельства первопроходцев и сидельцев: О. Волкова, Н. Мандельштам, А. Солженицына, В. Шаламова, В. Туманова и сотен других.

Шутки в сторону не только в лагерях, но и по другую сторону колючей проволоки. Тот же Д. С. Лихачев, когда его спросили, как он себя почувствовал, выйдя из СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения), ответил: «Вышел из маленького лагеря, а оказалось, что попал в другой, только очень большой». За шутки, анекдоты и остроты теперь уже не только сажали, но и расстреливали (в зависимости от того насколько удачна и остроумна была шутка или анекдот).

«Веселых», если можно так их назвать, писателей (Ильф и Петров, Зощенко, Олеша, Бабель, Пильняк, Замятин, Булгаков) поставили на место: кого расстреляли, кого «выпустили» за границу, а тех, кому «повезло» просто перестали печатать.

Пресса и радио (телевидения и интернета тогда еще не было и в помине) вовсю формировали единомыслие, коммунистическое единомыслие. С утра до вечера в коммуналках и на улицах из репродукторов неслось: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек… Человек проходит как хозяин необъятной родины своей».

И вот уже на окраинах этой необъятной родины, где-нибудь в степях Казахстана или в пустынях Каракумов, местные акыны запели тоже: «Моя домра – два струна, я хозяин всей страна».

Особенно талантливых, как Джамбул Джабаев, Сулейман Стальский, приглашали в Москву, в Кремль, они выступали на торжественных концертах по случаю очередной годовщины Великого октября со сцены Большого театра и Дома Союзов (Кремлевский дворец съездов построили при Хрущеве в 60-е).

А партийная пресса (другой тогда не было) изощрялась в методах идеологической обработки населения огромной страны с одной только целью – создание человека коммунистического общества: «Советские люди смело смотрят в завтрашний день, потому что они вооружены чувством исторического оптимизма!»

А что же этот самый человек, над мозгами которого так усердно экспериментировали строители социализма? В начале 90-х, когда «перестройка» уже «почила в Бозе», а дикие экономические реформы только начинались, было можно все. Видел я по TV программу, которую вел Никита Михалков и довольно известный советский поэт Виктор Боков (отличный балалаечник!). Так вот он-то и рассказал историю о том, как в 30-е годы его односельчанин (тоже балалаечник) спел частушку:

 
Ой, ты калина, ой, ты малина!
Хуй большой у Сталина,
А вот еще у Рыкова,
Как у Петра Великого!
 

И, получив 10 лет лагерей, все возмущался: «За что? Я же проводил линию партии на восхваление вождей советского народа!» Чудак, нет бы радоваться, что жив остался. А восхвалять надо было вот как. Уже подрастали мальчики и девочки, которым было в 30-е годы лет по 13–15, и звали их Дипролен (диктатура пролетариата, организованная Лениным), Даздраперма (да здравствует Первое мая), Лендурш (Ленин, Дзержинский, Урицкий, Шаумян), Сталина (ну тут все ясно без расшифровки – Сталин женского пола), Нинель (а это Ленин, прочитанный через зад), Марлен (сокращение от Маркс и Ленин), Красарм (Красная армия), которая «всех сильней».

Мать моей подруги, которую называли Нетта, оказалась по паспорту «Авианеттой», а «Ким» – это не корейское имя и не сокращенное английское Кимболл, а всего-навсего «коммунистический интернационал молодежи». Идеалы революции, которые, как и всякие другие идеалы, не достижимы, в Стране Советов материализовались в конкретных советских людях, строителях коммунизма. Перед детьми с такими именами, как предполагали их глупые родители, открывались большие перспективы. Бедные дети! И родители тоже!

Безобидные частушки про тещу: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу…» (классика жанра) – петь было можно, не посадят, разве что теща ухватом огреет. А вот на производственную тему:

 
Птицеферма есть у нас
И другая строится,
А колхозник видит яйца,
Когда в бане моется…
 

было рискованно – 58 статья, очернение социалистического строя. Поэтому по радио хор им. Пятницкого (солистка Мордасова) бодро и задорно пел: «Возросшие культурные, колхозные потребности!», а в колхозах вечером под гармошку какая-нибудь лихая девка звонко выводила:

 
Я работала в колхозе,
Заработала пятак,
Пятаком прикрыла жопу,
А пи… да осталась так…
 

Или вот еще из сельской жизни 30-х годов. Один старик решил проверить, любит ли его старуха жена. Ну что мог придумать дед – притворился будто бы умер. Бабка его обмыла, как положено, и стала думать, во чтобы одеть покойника. Единственный приличный костюм жалко – сын еще доносит; ботинки новые тоже пригодятся кому-нибудь из внуков. Одела майку, трусы и тапочки. Положила в гроб, сидит, плачет-причитает: «И зачем же ты меня, родненький, оставил? Куда же ты от меня уходишь?» Дед выскочил из гроба: «На футбол!» Очень любили советские люди футбольные матчи, которые комментировал по радио Вадим Синявский. Имена футболистов: братьев Старостиных, Боброва, Бескова, Хомича – для жителей империи Сталина были намного дороже, чем какой-то там Пеле, Бекхэм или Зидан для современных российских фанатов. Но, тем не менее, притча о ревнивом деде тянула на статью: разве колхозники живут в нищете? Клевета на социалистический строй!

А вот якобы антисемитский анекдот: Рабинович несет домой бутылку с анализом собственной мочи. Его спрашивают: «А что же ты ее в лаборатории не оставил?» – «Говорят, сахар нашли». Лично я антисемитизма (хотя евреи бережливые) в этой истории не вижу, а вот то, что с обеспечением населения сахаром были проблемы – так это видно невооруженным глазом. И если бы рассказчика посадили бы, то срок намотали бы не за антисемитизм, а за клевету на социализм.

Или, например, квартирный вопрос, который и в 30-е годы, и в наше время очень портит москвичей, хотя они все те же. И одесситы тоже. Объявление в Одессе на столбе: «Одинокий мужчина снимет комнату». А дальше диалог квартиросъемщика, заявившегося с женой и кучей детей, с хозяином квартиры:

– Вы же говорили, что одинокий, а у вас вон жена!

– Да, но мне с ней так одиноко!

– А дети?

– Где вы видите детей? Это же не дети, а настоящие сволочи!

Аполитично, зато как точно! За это не сажали. Вообще-то, об анекдотах в 30-е лично мне известно немного: во-первых, я родился в 1940 году, а во-вторых, сами знаете, что это за годы были. Сажали и расстреливали не только за анекдоты, а даже за слово. Все как в Библии: сначала было Слово, потом была статья (как правило, 58-ая), а затем или расстреливали, в лучшем случае – срок, и немалый.

– Ты сколько отсидел?

– 10 лет.

– А за что?

– Да ни за что.

– А вот и врешь: «ни за что» давали 15!

А три-четыре десятилетия спустя, когда в моду вошли всякого рода конкурсы и литературные премии, рассказывали байку: «Объявлен конкурс на лучший политический анекдот. Первая премия – 20 лет; вторая – 15, и две утешительных – по 10 лет каждая».

В марте 1953 года вождь советского народа, отец и учитель, отправился в царство Харона. Народ осиротел. Не верите? Я сам ходил хоронить его, мне было уже 13 лет. Хорошо, что не дошел до Колонного зала Дома Союзов: раздавили бы скорбящие.

Но были и другие: шуты гороховые, злые языки, антисталинисты, «враги советского народа». Они-то и утверждали, что якобы правительство Израиля за то, что Сталин первым признал еврейское государство, предложили нашему правительству захоронить тело вождя там у них, на святой земле. Наши отказались: «У вас там Христос воскрес! Не дай Бог и этот оклемается!»

Но все эти хохмы стали в СССР достоянием гласности лишь десятилетия спустя, после смерти вождя, когда у многих языки развязались, да и то лишь на некоторое время, на время хрущевской «оттепели». А в Европе белая эмиграция, знавшая о прелестях сталинского режима не со слов «друзей советского народа» (Р. Роллана, А. Франса, Л. Фейхтвангера), а по собственному опыту, на своей шкуре, горько веселилась еще в довоенные годы. Политические карикатуры и анекдоты, публиковавшиеся во многих антисоветских газетах и журналах во Франции, Бельгии, Германии, камня на камне не оставляли от советской системы и ее лживых пропагандистских деклараций. Моим современникам, не жившим в то время, конечно же, трудно понять хлесткую иронию политической сатиры того времени, не погрузившись в исторический контекст. Но что делать, если я и сам узнал эти анекдоты лишь в 2012 году, спустя 60 лет после смерти тирана, когда уже в XXI веке, в наши дни, то тут, то там раздаются голоса, славящие Сталина. А вот как «шутили» мои соотечественники в конце 30-х, правда «из-за бугра».

Разговор между чекистами:

– Товарищ Вышинский заявляет, что государство не хочет больше кровопролития. Что это значит? Эволюцию вообще или эволюцию ЦК?

– А почему нет? Мы перестанем стрелять и начнем вешать.

Или вот как обыгрывали дружеский диалог Сталина с наркомом иностранных дел Литвиновым:

Сталин: «Я пообещал свободу, и меня назвали „гением“; я пообещал конституцию, и меня назвали „отцом народов“. Что бы мне еще пообещать?»

Литвинов: «Пообещайте религию. И вас назовут „Богом“».

(Потом все так и случилось.)

А вот и сообщение коминтерновского радио:

«Пролетарии всех стран! Народы России передают вам через меня, что им хорошо живется при советской власти!»

Конечно же, сейчас, через толщу десятилетий, эти шутки звучат несколько архаично. Но тогда это были акты гражданского мужества, за которые сажали в тюрьмы, а за хранение газет с такими «хохмочками» просто расстреливали.

Идут по лесу три мужика, грибы собирают. О чем-то переговариваются.

– Мы же даже фамилий не знаем друг друга.

Один говорит: «Моя фамилия образована от маленького, трусливого, ушастого зверька». Другой говорит: «А моя – от птицы, которая каркает». А третий говорит: «Первая половина моей фамилии образована от того, что нам обещали, а вторая – от того, что мы получили».

Вдруг из-за пенька выходит четвертый и говорит: «Вы, товарищи Зайцев и Воронов, идите дальше, а вы, гражданин Райхер, пройдемте со мной. Моя фамилия Пронин, майор КГБ».

Все, хватит о Сталине.

Страна медленно, не сразу, но стала вползать в «десятилетие» Хрущева. Потребовалось еще несколько лет, чтобы «разобраться» с Берия и прочими антипартийными группировками, а проще говоря, очухаться от сталинского морока и поделить власть. Но что значат каких-то несколько лет в сравнении с многовековой историей России! А в сравнении со среднестатистической продолжительностью человеческой жизни десяток лет – ой, какой большой срок! За это время можно влюбиться, жениться, родить детей, развестись и начать все снова, а можно их провести и за решеткой, где «дольше века длится день».