Текст книги "В поисках Минотавра"

Митота вторая
Голодающий сталевар

Свалившись с дивана, я больно ударился локтем и проснулся.

Мне потребовалось чуть больше недели, чтобы понять, что лучшего места, для сна, чем моя работа просто не придумаешь. Тишина, покой, никаких деток под окнами, никаких соседей, никаких воющих сигнализациями машин… К тому же осознание того, что ты не просто спишь, а спишь за деньги, причем платишь не ты, а тебе, придавало процессу сна дополнительное удовольствие. Несколько раз, правда, я зарабатывался настолько, что оставался на службе сверхурочно, а за сверхурочную работу мне уже не платили, но в жизни бывают огорчения и похуже.

Я только-только начал соображать, где я, и почему на полу, когда за вверенной мне дверью сначала что-то упало, затем был звук, как будто по телевизору кто-то выстрелил из пистолета, затем послышались шаги. Кто-то подошел к двери, вставил ключ в замочную скважину, отпер замок. Открылась дверь, и из охраняемой мной комнаты вышел мужик… этакая помесь вора-домушника и интеллигента районного масштаба. Среднего роста, щупловатый, лысоватый, лет пятидесяти, одет в клетчатую шведку, летние брюки и сандалии на босу ногу. Лицо хоть и не противное, но совершенно не располагающее. Подозрительное лицо.

– Привет, – сказал он так, словно мы были давними приятелями.

– Простите, а вы кто? – нервно спросил я, вспомнив, что мне не выдали ничего из того, чем можно обезвредить противника крупнее таракана. Приемами рукопашного боя я не владею, да и особой отвагой не отличаюсь. Так что появление незнакомца и, возможно, вора-домушника вызвало у меня сильное и вполне закономерное чувство страха.

– Кто я? – удивился моему вопросу незнакомец. – Я-то дракон. А вот кто ты?

– Какой еще нахрен дракон! – завопил я, автоматически ища путь к отступлению.

– Какой дракон? – на мгновение мне показалось, что он растерялся. – Вот, пожалуйста, моя визитка, – он протянул мне визитку.

На одной стороны визитки было указано:

«Соломон Львович Дракон. Действительный Инспектор Объединенного Координационного Совета».

На другой – был символ, образованный цифрами 6, 9 и 1. 6 и 9 подобно «рыбкам» Тай Дзи (инь-ян) образовывали круг в горизонтальной плоскости, а единица вырывалась вверх из его центра перпендикулярно кругу.

– Я что, не туда попал? – спросил дракон. – Или, может быть, это вы не туда попали? Признавайтесь, что вы делаете в этом доме? Хотя, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы спали. Но вот какого черта вы здесь спали? Отвечай, сука, когда тебя спрашивают! – Оранул он так, словно лет 20 поработал следователем НКВД.

Его вопль заставил меня плюхнуться на диван.

– Ладно, оставим этот вопрос на потом, – уже спокойно произнес он. – Я устал и хочу перекусить с дороги, а посему будем считать, что я дракон, а ты мой ассистент, по крайней мере, до тех пор, пока факты не заставят нас думать иначе. Или ты против?

– Так вы и правда дракон? – пролепетал я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Ну да, а ты думал, что отсюда выползет разящая пламенем крылатая ящерица размером с автобус? – ехидно поинтересовался он.

Именно так я почему-то и думал.

– Ну и как в таком виде я мог бы выйти из дома, не говоря уже о том, чтобы что-либо здесь проинспектировать?

– Вы правы, – согласился я с очевидностью его доводов.

– Разумеется, я прав, коль я не лев, а раз так, мой верный Санчо, пойдем для начала подкрепимся. Как, кстати, тебя звать?

– Костя.

– Значится Константин. А меня Алексей.

– А вы разве не Соломон?

– Соломон, но здесь я инкогнито. Понятно? Ладно, пошли.

– Ты куда? – спросил он, когда я направился к входной двери.

– Вы же сами сказали…

– Что я сказал? И перестань мне выкать.

– Хорошо.

– Запомни, юнга, до конца нашей инспекции для нас работает эта дверь, – говоря это, он открыл охраняемую дверь. За ней была похожая на густой туман мгла, сквозь которую ничего не было видно.

– Вперед, мой друг, – сказал он и толкнул меня во мглу.

Стоило мне переступить порог комнаты, как я очутился посреди тротуара достаточно оживленной улицы. От неожиданности я инстинктивно отпрянул назад и чуть не сбил с ног дамочку стервозного вида. Она уже собралась на меня наорать, но, увидев мое лицо, решила не связываться. Перейдя на быстрый шаг, она ретировалась.

Я стоял на слишком широкой для Аксая улице. Дома, из которого меня столь бесцеремонно вышвырнул дракон, нигде поблизости не было, как не было и следа от волшебной двери. Но хуже всего было то, что дракона тоже не было нигде. Почувствовав себя брошенным щенком, я готов был развопиться на всю улицу, но дракон вовремя вышел из торгующего мобильниками магазина.

– Спокойствие, только спокойствие, – сказал он голосом Карлсона, который живет на крыше, и мне действительно стало спокойней. Я даже смог спросить:

– Где мы?

– В несколько иной модификации Аксая, – ответил он. – Сейчас тебе это ни о чем не говорит, так что давай поговорим об этом в ресторане. Хорошо?

– Хорошо, – согласился я.

Пройдя метров пятьсот по улице, мы подошли к близнецу Мавзолея. Только вместо «Ленин» на нем было написано «Голодающий сталевар». Судя по виду, «Сталевар» был слишком крут для моего кармана, что и заставило меня нерешительно остановиться перед покрытой ковром мраморной лестницей, ведущей к входу в ресторан.

– Да ты не бойся. Голодающих сталеваров здесь нет, – попытался подбодрить меня дракон.

– А там не очень дорого? – краснея, спросил я. – Дело в том, что зарплата у меня через неделю, а денег уже нет…

– Ай-я-яй-я-яй-я-яй, – укоризненно произнес дракон, – но разве ж можно вот так, да еще в первый день знакомства. Я, право, даже и не знаю теперь…

– Я растеряно посмотрел на него.

– Тебя что, не проинструктировали? – спросил он, по-отечески посмотрев на меня.

– Только на тему неразглашения.

– Форменное безобразие… Ладно, это дело принципа, так что слушай внимательно и запоминай. Повторять больше не буду. Традиционно считается, что такие, как ты помогают нам исключительно из бескорыстного желания помочь без каких-либо намеков на благодарность, не говоря уже о зарплате. В конце нашей совместной деятельности мы дарим вам каждый раз по жемчужине, и каждый раз для вас это полный сюрприз. Такова официальная версия, и, по крайней мере публично, мы будем вести себя именно так. Понятно, что, как и любая официальная версия, это полнейшая чушь. Но раз уж эта официальная чушь просуществовала тысячи лет, давай постараемся отнестись к ней с видимостью уважения. А теперь пошли. У нас принято кормить своих вассалов.

Стоило нам подняться по лестнице, как из ресторана выскочил швейцар и, загородив собой вход, с поистине швейцарской важностью изрек:

– С двуногими никак нельзя.

Двуногим, разумеется, был я, и от этой фразы швейцара, сопровождаемой тем презрительным взглядом, на который способны только профессиональные жополизы, мне стало настолько неловко, что я готов был провалиться сквозь землю. Ситуацию в корне изменил дракон.

– Молчать! – рявкнул он, глядя сквозь швейцара, как будто того вообще не было.

В мгновение ока швейцар из важного господина превратился в подобострастное пресмыкающееся, угодливо открывшее перед нами дверь.

Не успели мы войти, как к нам подбежал метрдотель.

– Добрый день, господа-с, прошу за мной. Наш лучший столик к вашим услугам.

Если честно, я не особо обратил внимание на обстановку, мне было не до этого. К тому же я не мастер описаний природы и интерьеров, да и кто их сейчас читает? В общем, своей показной роскошью зал напоминал армянский или азербайджанский дворец времен упадка социалистической эпохи.

Официанта ждать не пришлось.

– Подожди, – сказал дракон, когда официант, положив меню, собрался ретироваться.

– К вашим услугам, – ответил тот и замер, как вкопанный.

– Давай на свое усмотрение, – распорядился дракон.

– Будет исполнено.

– Так вот, – начал свои объяснения дракон, – с нашей точки зрения ваша вселенная – это не мир, а картина мира в сознании Земли. Так что вы живете не на ее поверхности, а в ее сознании. А раз так, то для нас вы – своего рода плоды воображения. Вы осознаете себя, обладаете некими степенями свободы, и, тем не менее, вы всего лишь воображаемые образы. Более того, вся та вселенная, которую вы знаете, тоже является отражением реальности в сознании Земли, но никак не самой реальностью. Земля не единственный воображающий миры субъект. Фактически каждая планета или звезда обладают способностью к осознанию реальности, но их миры недоступны для большинства из вас, так как вы не имеете нужных ресурсов, чтобы выйти за рамки сознания Земли. Как я уже сказал, вы не можете пересекать границу между мирами, однако за пределами вашей реальности существует достаточно много тех, кто может путешествовать среди миров. Вы их воспринимаете как НЛО, маленький народец, ангелов, бесов и прочих якобы мифических существ. Также за пределами вашей реальности существуют те, кто является порождением субъектов более высокого порядка. Мы, например, являемся существами из мира грез нашей галактики, поэтому можем не только наблюдать за сознаниями планет, но также и вносить в них при необходимости некоторые коррективы. И в вашем случае нам приходится трудиться в поте лица, так как планета ваша слегка не в себе. У нее острый психоз. Она мечется в бреду, и в ее сознании одни кошмары сменяются другими. Ваша цивилизация – всего лишь одна из мимолетных картин, правда, в масштабах времени планеты, осознание которой функционирует в несколько ином временном диапазоне.

Для того чтобы тебе это было понятно, сделаем несколько простых вычислений.

Я хотел, было возразить, что понимаю, о чем идет речь, но он не стал меня слушать.

– Для круглого счета, – продолжал он, – примем человеческий век за сто лет. Срок жизни планет вроде Земли составляет в среднем десять миллиардов лет. Теперь разделим десять миллиардов на сто. Получаем сто миллионов. Другими словами, один год Земли – это сто миллионов ваших лет. Идем дальше. Разделим теперь это число на триста шестьдесят пять, затем на двадцать четыре и два раза на шестьдесят. В результате одна секунда в масштабах времени Земли равна примерно ста годам вашего времени. А ваше рождество Христово по меркам Земли случилось 20 секунд назад. Отсюда и ваша иллюзия стабильности.

Кстати, об эти вычисления разбиваются и уверения тех, кто считает, что стихийные катастрофы являются реакцией Земли на вашу деятельность. Да она попросту еще даже не заметила вашего существования.

– Подожди, – дошло до меня, – но если ты работаешь с сознанием планеты, ты должен функционировать в ее временном масштабе. Как же ты тогда функционируешь в масштабе нашем?

– А ты не такой тупой, как любишь казаться, – улыбнулся он. – Ты прав, некий планетарный психиатр функционирует в масштабе Земли. Он вмешивается в ее сознание, и это вмешательство, разумеется, отражается на ее картине мира, создавая некое отражение его персоны, которое вы и воспринимаете как инспекцию. Ну а я, тот, которого ты видишь перед собой, всего лишь отражение отражения, функционирующее уже в вашем масштабе времени. И в этом смысле я столь же реален, как ты или все, что вокруг. Вот только я больше вас знаю и умею в некоторой степени влиять на окружающую меня картину мира.

– Подожди, но если все так, как ты говоришь, то ни твоя инспекция, ни мое в ней участие не имеют никакого смысла, – понял я.

– А это уже как посмотреть. Если в масштабе планеты, то никакого. Но в нашем с тобой масштабе для нас только наша жизнь и может иметь значение, потому что кроме как нам она вообще никому не нужна. Сечешь?

– Другими словами наша жизнь обретает смысл исключительно потому, что она бессмысленна?

– Сказано в духе подражателя даосам, но верно.

Принесли еду, и мы полностью ушли в поглощение поистине великолепной пищи и прекрасного вина. Закончив есть, мы выкурили по сигаре.

– Пора, – сказал дракон, докурив сигару, и встал из-за стола.

– А мы что, платить не будем? – удивился я.

– А мы уже заплатили тем, что соизволили здесь отобедать. Как тебе, кстати, обед? – поинтересовался дракон, явно уходя от темы оплаты. В любом случае он лучше меня знал, как здесь надо себя вести.

– По-моему, он был просто великолепным, – ответил я.

– Баранина, правда, была самую малость жестковата, но это не ее вина.

– В смысле? – не понял я.

– По своей сути баранина – очень капризная субстанция, и она буквально терпеть не может, когда ее пытаются в чем-то обвинить. Она может годами таить обиду, но рано или поздно всегда мстит обидчику, заставляя его платить по полной за каждое неосторожное слово. Так что о ней как о президенте, либо хорошо, либо ничего. Лучше, конечно же, обходиться без нелицеприятных высказываний в ее счет, но если ты все же что-то ляпнешь, говори всегда, что это не ее вина, и тогда баранина тебя простит. Таков уж у нее характер, хотя, в прочем, это не ее вина. Ладно, перейдем от баранины к баранам. Когда у тебя начинается рабочий день?

– В девять.

– Отлично. И не опаздывай. До завтра.

Попрощавшись со мной, он щелкнул пальцами, и я проснулся на своем рабочем месте. Сначала я решил, что все это мне приснилось, но ощущение сытости и застрявшее между зубами мясо говорили об обратном.

Митота третья
Хлеб-соль

К тому времени, когда я на следующий день пришел на работу, у двери в комнату дракона уже выстроились все более или менее официальные представители нашего филиала. Из них я знал только Людмилу Юрьевну и Кирилла Федоровича. Незнакомцами были тучный мужчина в турецком костюме и застиранном галстуке под цвет того, что он не надел, красномордая дама с талией навыпуск, и три разного уровня страшности девицы в а-ля народных одеяниях. Средняя держала в руках поднос с хлебом-солью и широко скалила далеко не голливудские зубы. Короче говоря, картина Репина «Пошлость».

– Ты почему не позвонил? – накинулся на меня Кирилл Федорович, едва я вошел. При этом его голос сорвался на интеллигентский визг, означающий крайнюю степень негодования.

– Согласно вашим инструкциям или согласно ваших инструкций. Извините, не знаю, как правильно…

– Что? – взвизгнул он октавой выше. – Да как вы можете…

В своем негодовании он был настолько смешон, что мне с трудом удалось удержать себя в руках.

– Вы мне сами сказали, чтобы в случае чего я вам позвонил.

– Так какого, прошу прощения, черта?..

– Я не позвонил, потому что «в случае чего» – это в случае чего-то неординарного. А если учесть, что я должен был ждать прибытия инспектирующего нас дракона, то прибытие инспектирующего нас дракона трудно назвать экстраординарным событием.

Кирилл Федорович готов был похоронить меня под кучей своих аргументов, но Людмила Юрьевна не дала ему открыть рот.

– А ведь он прав, – сказала она, еле сдерживая смех. – Впредь, Кирилл Федорович, давайте верные инструкции.

– Но как же так, Людмила Юрьевна? – жалобно вскричал он. – Я же…

– Вот так, – закончила она дискуссию.

– Ну ничего. Дракон здесь будет не вечно. Я с тобой еще разберусь, – прошипел мне Кирилл Федорович театральным шипением.

В ответ я мило улыбнулся. А в следующее мгновение в дверь со стороны дракона вставили ключ. Все, кроме меня мгновенно отреагировали на это, выполнив сначала команду в две шеренги становись, – в первой шеренге были барышни в костюмах, – затем равняйся, смирно и равнение на дверь. Я стоял в позе вольно чуть сбоку от этого цирка. Прежде, чем открылась дверь, Кирилл Федорович успел метнуть в мою сторону суровый взгляд, приказывающий, стать в строй сейчас же, но я решил его не заметить. С детства ненавижу быть в строю, особенно в таком пошло-убогом.

Наконец, дверь открылась, и пред нашими очами предстал, зевая и потягиваясь в точности как Траволта в фильме, где он играет ангела, сам господин дракон. Одет он был поприличнее, чем Траволта: джинсы, футболка, туфли… Да, забыл сказать, что дело было в средине августа, а в средине августа, если кто не знает, в Аксае стоит жаркое лето.

– Чего шумим? Чего негодуем? – спросил дракон, выходя из комнаты.

– Добро пожаловать на донскую землю! – хором произнесли ряженые девицы. – Не побрезгуйте нашим хлебом-солью.

Они собрались и дальше нести заученную наизусть патетическую чушь, но дракон их остановил.

– Весьма рад с вами познакомиться, и обязательно уделю всем вам внимание, но чуть позже. Сейчас прошу меня извинить – дела.

– Да… разумеется… конечно… – ответили разочарованные администраторы.

– Прошу вас, друг мой Санчо, – сказал дракон уже мне, демонстративно распахивая дверь в свою комнату, – увы, но время к нам неумолимо.

– Куда сегодня спешим? – спросил я, когда за нами закрылась дверь, и мы вновь перенеслись в очередную альтернативную версию Аксая.

– Я никуда. А ты?

– До пятницы я совершенно свободен, – процитировал я шедевр.

– Тогда пойдем проинспектируем накатывающую силу.

– В смысле? – не понял я. Разумеется, я читал Кастанеду, но поклонником его не был.

– А в том смысле, что пойдем куда-нибудь накатим.

Я не то, чтобы хотел накатить, но отказываться от приглашения не стал. В результате мы зарулили в милый, декорированный во французском стиле подвальчик, каких в привычной мне вариации Аксая отродясь не водилось.

– Мне тут сегодня ночью плохо спалось… – начал рассказывать дракон, когда мы устроились за столом и заказали вино и еду. Подмигнув, он придвинулся ко мне и прошептал заговорщическим тоном мне на ухо, – я вообще не сплю. Никогда-никогда. – Затем он вернулся на место и продолжил: – Так вот, чтобы скоротать время, я заглянул в Интернет в библиотеку и всю ночь читал вашу фантастику.

Должен признаться, я совсем не понимаю восторгов по поводу фантастических произведений, где во главе угла стоит описание техники того самого будущего, которое для нас уже стало настоящим. По мне так все это выглядит крайне убого, особенно описание громоздких компьютеров 22-го века. Что же до того, что эти люди задолго до появления ракет или подводных лодок описывали путешествия под водой или покорение космоса, так тут дело обстоит почти как в старом анекдоте про поручика Ржевского: если есть вода, то почему бы под ней не плавать, а если есть космос, то с чего бы его не покорять? Дракона рассмешило иное:

– Вот что точно не знает границ, так это ваша самонадеянность. Так, попадая в чужой мир, герой или герои целой кучи таких с позволения сказать шедевров не только фактически моментально осваиваются на новом месте, зачастую даже не привлекая к своей персоне внимания аборигенов, но и легко разруливают любые конфликты планетарного масштаба, словно это самое простое из того, что они делали в своей жизни. При этом, судя по поведению этих самых героев, большинство из них можно смело отнести к разряду тех неудачников, которые не могут разобраться с мудаком соседом, наладить отношения с женой и починить водопроводный кран. Но еще круче, чем в разруливании чужих планетарных конфликтов, вы разбираетесь в вопросах мироустройства, знаете, какой должна быть вселенная, и ропщете на своих богов за то, что они не хотят все исправить, как говорите им вы.

– Честно говоря, никогда об этом не думал, – признался я, – по крайней мере, в подобном ключе.

– А вот поэтому и нужны мы – инспекторы-драконы, чтобы заставить хоть некоторых из вас пусть на какое-то мгновение взглянуть на всю эту хрень с иной точки зрения, – торжественно заявил дракон, изящно промокнул губы салфеткой и сделал солидный глоток вина.

– Охеренная вещь! – оценил он напиток. – Жаль, что нельзя взять с собой. Так вот, – продолжил он, – неужели ты никогда не думал, глядя на тех же кошек, не говоря о родственниках и соседях, что совсем даже представить себе не можешь, что творится у них в головах, и какой они видят окружающую реальность?

– Думал и не один раз.

– А сколько? Два?

Я хотел ответить ему достойной колкостью, но ничего интересного мне в голову не пришло. В результате колкостью я ответил себе, прикусив язык. К счастью, не очень сильно.

После завтрака дракон решил побыть какое-то время в одиночестве, – драконам это необходимо для нормального пищеварения, как он сообщил перед уединением. Я тоже был не прочь немного поспать в рабочее время, так что возражать против технического перерыва на энное количество времени не стал. Вот только вернувшись в избушку, я обнаружил приклеенную к зеркалу записку:

«Срочно позвони.

К.Ф»

Мысленно послав его в нирвану, я набрал номер шефа.

– Как дела? – спросил он.

– Пока вроде нормально, – ответил я. – Дракон захотел побыть в одиночестве, так что у меня выкроилась минутка позвонить.

– Очень хорошо. Передай ему как можно деликатней, что завтра мы ждем его на торжественное мероприятие. Сначала, как водится, торжественная часть, ну а потом банкет в лучших, так сказать, традициях.

– Хорошо.

– Только на этот раз не забудь.

– Я передам, но он ведет себя… мягко говоря, неординарно.

Вопрос был разрешен, и я отправился на диван.

Проснулся я от собственного храпа. Вставать не хотелось, но на кухне кто-то беззастенчиво тарахтел посудой и, скорее всего, этот кто-то был моим начальником. Конечно, я мог сослаться на то, что это дракон меня уложил спать в связи с предстоящей ночной работой, но я утром уже почти нарвался, и продолжать в том же духе мне не хотелось. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил на кухне самого дракона, готовившего какие-то микробутерброды и прочие закуски.

– Ты любишь готовить? – спросил он.

– Не очень, – признался я.

– А я люблю и тебе советую научиться и полюбить. Девчонки просто обожают, когда ты кормишь их чем-то приготовленным своими руками. И это что-то должно быть съедобным. Опять же когда ты готовишь, тебе не приходится заниматься уборкой. Я серьезно. У нас сегодня будут гостьи, так что приведи в порядок наше скромное жилище, а заодно и себя.

– Вас завтра приглашают на торжественное мероприятие, – сообщил я, чтобы и вправду не забыть.

– Исключено. Знаешь, почему у вас борются с курением?

– Наверно потому, что это вредно, – неуверенно ответил я, ожидая подвоха.

– Каждая сигарета отнимает у курильщика пять минут жизни. Может, это и много, но любое собрание отнимает значительно больше времени у жизни, при этом без малейшего намека на пользу или удовольствие. И ни одна сволочь даже не предложит обязать заседателей хотя бы писать на дверях кабинетов начальников и конференц-залов, что участие в собраниях опасно для вашего здоровья.

– Сказать, что вы заняты?

– Найди приличную бумагу и ручку. И перестань мне выкать!

– А ничего нет поприличней? – спросил дракон, когда я дал ему несколько листов бумаги для принтера и обычную шариковую ручку.

– Даже за деньги, – ответил я.

– Ладно, давай, если это для вас норма.

Сев за стол, дракон начал выводить каллиграфическим почерком, проговаривая текст:

– Милостивые дамы и господа. Позвольте вас поблагодарить за столь лестное приглашение, которое я к своему прискорбию не смогу принять в силу обстоятельств, которые требуют от меня следовать определенным правилам и отдавать все свои силы и время тому делу, ради которого я был прислан в ваш мир…

– Завтра утром отдашь своему начальству, – наказал он, вручая мне письмо.

– А не проще позвонить по телефону? – спросил я, не желая утром тащиться в филиал музея.

– Проще, но по телефону придется отвечать на вопросы… к тому же письмо… Тебя что, не учили, что посылать людей нужно как можно вежливей и учтивей. И только тех, кто не понимает учтивости, следует нанизывать на острие шпаги.

– Шпаг у нас тоже больше нет, – ответил я.

– Да? И как же вы справляетесь со всяким мудачьем?

– Скорее, это они справляются потихоньку с нами.

– Ну так нельзя. Я понимаю, если бы вы заменили шпаги «Кольтами» или, на худой конец, «Вальтерами», но отменить шпаги в принципе. Тут ты меня извини… Ладно, приступай уже к уборке. Мы же не хотим предстать перед дамами жлобами. А у нас будут дамы. И чертовски хорошенькие, – после этих слов дракон плотоядно облизнулся.

Девчонки действительно оказались высший класс. Роста они были выше среднего, стройные, но не костлявые. Брюнетки. Одна с длинными волосами, другая подстрижена почти под ежик. Одеты они были неброско: блузки, в меру короткие юбки и босоножки на средней высоты каблуках. Но главным в них была даже не внешняя красота, а грация и шарм, присущие им, судя по всему, от рождения. Вели они себя просто, но при этом каждый их шаг, каждое движение, каждый жест вызывали у меня восторг.

Не знаю, в каком из параллельных Аксаев откопал их дракон, но я бы туда перебрался жить, не раздумывая. Привел он их сразу после того, как мы навели порядок и накрыли на стол в моей комнате. Дракон при этом настоял на том, чтобы я сначала разложил диван, обычно он стоял сложенным, постелил дорогущее новейшее белье, а потом застелил его покрывалом подстать белью. Белье с покрывалом он вынес из своей каморки.

– Тебе лишние гости нужны? – спросил он перед тем, как отправиться за дамами.

– Не-а, – ответил я.

– Тогда запри дверь на все засовы и никому не открывай. Сошлешься, если что, на меня.

Я пошел запирать двери на засов, а дракон исчез в своей комнате. Вернулся он минут через десять. С дамами.

– Прошу в нашу скромную обитель, – сказал он, распахивая дверь. – Конечно, это не пентхаус, ну да как здесь принято говорить, не красна изба углами. Прошу. Располагайтесь, как пожелаете.

Девчата попытались, было, разуться у порога, но дракон их остановил.

– Ни в коем случае, богини, – воскликнул он и сам застегнул ремешок на босоножке, который успела расстегнуть одна из дам. – Уж если чему и поклоняться, так это вашей красоте, а не напольному покрытию.

– Подошвы грязные, а у вас тут чисто, – попыталась воспротивиться длинноволосая.

– Привычка разуваться пошла в этой стране от трепетного поклонения коврам во времена среднего социализма, когда ковры были гордостью их хозяев, и по ним нельзя было ступать даже в комнатных тапочках. К ним относились как к реликвиям. А что до грязи, так в форточку с хорошим порывом ветра ее залетает значительно больше. И довольно об этом. Давайте лучше я вам представлю моего соратника и ассистента Константина, Костю или Костика, в общем, как пожелаете.

Длинноволосую красавицу звали Олей, а вторую Ниной. Простые милые имена. Барышни протянули для рукопожатия свои точеные руки с прекрасным маникюром без модного ныне наращивания ногтей, в результате которого руки становятся похожи на когтистые лапы исчадий ада, но я предпочел их (руки) поцеловать.

После знакомства мы сели за стол. Дракон был на высоте. Он обеспечил непринужденную беседу, ни на мгновение не превратив ее в театр одного актера. В общем, к тому моменту, когда он заявил не терпящим возражения тоном:

– А теперь танцы, – мы чувствовали себя если не друзьями, то очень хорошими приятелями.

Я встал, чтобы включить музыкальный центр, но дракон меня остановил:

– Ты куда это? – спросил он.

– У нас вообще-то обычно танцуют под музыку, – ответил я.

– Музыку я беру на себя, – сообщил дракон и хитро подмигнул.

После этого он исчез в своей комнате и буквально через минуту появился с настоящим патефоном в руках. Девчонки при виде этого чуда старины буквально запрыгали от восторга, точно маленькие дети, когда любимый папа вернулся из командировки и привез им гостинец. Взгромоздив патефон на тумбочку, дракон включил музыку. Звук, правда, был непривычный, но вместо древних балалаечников, а я ожидал нечто в этом роде, заиграло что-то вполне современное танцевальное. Если честно, я не очень разбираюсь в попсе и на корчи, так мы называли дискотеку, ходил в последний раз, когда учился классе в восьмом. Дракон оказался великолепным танцором. Девчата были ему подстать. А я танцевал единственный известный мне танец, которому вполне подошло бы название «говномес».

Когда заиграл медляк, дракон пригласил Олю, а я пошел танцевать с Ниной.

– А он что, правда дракон? – спросила Нина.

– По крайней мере, по паспорту, – ответил я.

– А не по паспорту?

– Те люди, которые платят мне зарплату, в этом не сомневаются.

– А ты?

– Меня трудно назвать специалистом по драконам.

– Но ты ему веришь?

– Я всем верю до тех пор, пока меня не попросят одолжить денег или дать ключ от квартиры, где деньги лежат.

– А я не могу поверить. Всегда думала, что драконы – сказочные персонажи.

– По мне, так это ты сказочный персонаж.

– Да? И какой же.

– Сказочная женщина.

– Спасибо.

– Это твоим родителям надо говорить спасибо.

Перед окончанием танца дракон прошептал мне на ухо:

– Они из другого мира, так что можешь не опасаться что-либо подхватить.

А под финальные аккорды он взял Олю на руки и скрылся с ней за дверью своей комнаты. Я хотел поставить другую пластинку, но Нина меня остановила:

– Давай побудем в тишине, – предложила она.

Мы вернулись за стол, выпили немного вина, после чего она спросила:

– А ты тоже дракон?

– Куда мне, – ответил я.

– А кто ты?

– Не знаю… наверно, просто никто. Человек без определенного вида биографии. А ты?

– Ты здесь живешь? – ушла она от ответа.

– Живу я в квартире в другом конце Аксая. А это мое рабочее место.

– И как?

– Что как?

– Как работается.

– Еще не понял. Я с ним только второй день.

– И чем вы с ним занимаетесь?

– Ходим по кабакам. Едим, пьем. Он разглагольствует, я слушаю… Короче говоря, я как девочка из эскорт услуг, только без секса.

– Хорошая работа.

– Не жалуюсь.

– А чем до этого занимался?

– Да так, всякой ерундой.

– Понятно. Ты не обидишься, если я разуюсь? Ноги устали.

– Сделать массаж?

– А ты умеешь?

– Немного.

– Тогда сделай.

– Устраивайся поудобней и давай сюда ноги.

– Сейчас, разуюсь.

– Я все сделаю сам.

Она легла на спину и положила ноги мне на колени. Я снял с нее босоножки и почему-то поставил их на стол. Когда я приступил к массажу, она закрыла глаза. Периодически она постанывала от удовольствия. Ее маленькие ступни со свежим педикюром были настолько восхитительными, что меня так и подмывало продолжить делать массаж ртом, но я не решился.

– У тебя здорово получается, – сообщила Нина, когда процедура подошла к концу. – Чем теперь будем заниматься?

– Целоваться.

– Целоваться? – переспросила она.

– Для этого есть минимум две причины.

– Да? И какие?

– Во-первых, это лучшее чем можно заниматься, когда вот так остаешься наедине.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я до конца дней не прощу себя, если мы расстанемся, ни разу не поцеловавшись.

– Я тебе нравлюсь? – спросила она, с обворожительной улыбкой на обворожительных устах.

– Я в восхищении, – вспомнил я слова Бегемота.

– А ты забавный, – сказала Нина и поцеловала меня в губы.

– А ты божественная, – сказал я, целуя ее.

Целовалась она… наверно лучше, чем Мэйлз Дэвис играл на трубе. Не знаю, как еще сказать. Наверно, даже если бы все и закончилось у нас поцелуем, это было бы мое самое яркое сексуальное переживание в жизни. Но за этим поцелуем последовали другие, после которых мы начали снимать друг с друга одежду, медленно, словно у нас впереди была вечность.