Текст книги "Глава 23"

Они продолжили путь в молчании.

Примерно к полудню, в Аббатстве можно было ориентироваться только по солнцу, так как часы там сходили с ума, путники вышли на поросшую невысокой травой поляну. Несмотря на столь долгий путь, Санитарный инспектор чувствовал себя так, словно слегка размялся после утреннего сна.

На поляне, прямо на траве лежала Мария Кон. Она была без одежды, и выглядела так, словно спит. Ее лицо выражало умиротворение. Чуть поодаль стояло около 10 человек. Точно санитарный инспектор не смог сосчитать, как не мог разглядеть их лица. Примерно через равные промежутки времени они по очереди подходили к телу Марии и клали возле него еду. Это были злаки, фрукты или овощи. По большей части, сырые.

Положив еду, они тихо говорили: «Плоть к плоти», – и возвращались на свое место.

Как только они разошлись, оставив на траве тело, к нему устремились звери и птицы.

– Плоть – это всего лишь чья-то еда, – пояснил Белый Кролик. – Плоть к плоти.

За поляной вновь начался лес, откуда внезапно вынырнул дом. Санитарный инспектор и Белый Кролик зашли вслед за всеми внутрь. Там стояли накрытые столы. Мест хватило всем, включая санитарного инспектора и Белого Кролика. Сев за стол, люди приступили к еде, продолжая сохранять молчание.

Среди всех выделялся мужчина, буквально светившийся внутренним светом. Набравшись решимости, санитарный инспектор обратился к нему с вопросом:

– Извините, что тревожу вас в такое время, – начал он.

– Чего ты хочешь? – ответил тот, и посмотрел на инспектора глазами, наполненными покем и чем-то таким, от чего у инспектора заныла душа.

– Помоги мне найти того, кто это сделал, – сказал ставшим вдруг хриплым голосом санитарный инспектор.

– Спроси об этом Мастера Света.

– Мастер света – это тот, кто хранит Послание, – шепнул на ухо Паркину Белый Кролик.

Открыв для себя Аббатство, а оно, похоже, существовало, всегда, эти редкие люди поняли, что кроме всего прочего Аббатство – это еще и обиталище Послания, которое было повсюду. Каждый атом, каждое дуновение ветра рассказывали обо всем на свете, вот только никто или почти никто не мог услышать их откровения.

Послание было похоже на пиршественный стол, ломящийся от всевозможных яств, а тот, кто устроил пир, был Мастером Света.

На пир были приглашены все, но большинство людей об этом даже не задумывалось. Другие, крадучись, приближались к столу и хватали что-либо из миски с объедками для собак и свиней, затем убегали в свои темные норы, чтобы там уже жадно сожрать доставшийся им кусок. Таковы люди озарения: писатели, художники, поэты, ученые…

Правда, появлялись среди людей и те, кто мог кое-что расслышать или понять. Так Лао-Цзы услышал историю ДАО у пролетающего мимо сухого листа, Ньютон, узрел частичку физической картины мира, сумев понять, что ему поведало яблоко… Но это были лишь части Послания, которое все еще ждало того, чей слух достаточно тонок, а сознание велико, чтобы вместить Послание в целом.

Встреча с Мастером Света должна была произойти в потаенной реке, которую вместо воды наполнял жидкий свет, медленно текущий из бесконечности в бесконечность. Эта река была матерью времен, а свет… Об этом санитарному инспектору не посчитали нужным сказать.

Раздевшись, Паркин в нерешительности остановился у кромки жидкого света. Дальше его не пускал ужас, появляющийся у нас при встрече с тем, что мы не в стоянии себе даже представить.

– Не бойся, – тихо сказал Белый Кролик, – иди.

Его голос слово толкнул санитарного инспектора в спину, заставив его шагнуть в похожий на теплую, немного газированную и чуть-чуть наэлектризованную воду жидкий свет.

– Иди же, – настойчиво повторил Белый Кролик, и санитарный инспектор двинулся вперед.

Страх исчез, его сменил абсолютный покой. Веки стали тяжелыми, и глаза начали закрываться. Санитарный инспектор не стал противиться этому состоянию. Подобно Сократу, наблюдающему за собственной смертью, он словно со стороны наблюдал за происходящим. Закрывшись, глаза медленно открылись вовнутрь. Освещение изменилось. Теперь поток жидкого света был похож на жидкую ртуть. Стало темно, как ночью.

Вдруг в небе появился яркий источник света, создающий на серебристой поверхности реки яркое пятно. Это выглядело так, словно кто-то, зависнув на вертолете над рекой, направил на ее поверхность прожектор. Световое пятно медленно приближалось к санитарному инспектору, тело которого потеряло способность двигаться.

Накрыв собой Паркина, свет больно ударил по глазам. Сердце пошло вразнос. Появилась сильная боль в груди. Тело напряглось, словно по нему пустили электрический ток. Его выгнуло дугой. В глазах потемнело. Санитарный инспектор понял, что умирает.

Центральным залом храма было облицованное камнем цвета человеческой крови высокое помещение без единого окна. Пол и купол покрывали черные глянцевые рунические письмена. На них в свете факелов играли разноцветные блики. По всему периметру зала вдоль стен неподвижно стояли обнаженные молодые мужчины атлетического сложения. На их лбах и гениталиях были вытатуированы руны. В руках они держали горящие факелы.

Посреди зала распологался похожий на каменное ложе алтарь. На нем лежала Мария Кон. Судя по выражению лица, ее мысли были далеко. Она не осознавала, где находится, и что должно вскоре произойти. Скорее всего, ее накачали наркотиками.

В нескольких шагах от алтаря у ног Марии стоял доктор Мендего. На нем была длинная черная накидка, испещренная рунами золотого цвета. Он читал заклинание или молитву, но санитарный инспектор не слышал звук. Закончив читать, Мендего сбросил с себя накидку. Теперь он тоже был голым. Его член был в состоянии эрекции.

Мендего благоговейно подошел к алтарю. Став на колени, он поцеловал ложе у ног Марии, затем ловким движением запрыгнул на алтарь. Оказавшись на Марии, он ввел в нее свой орган, и начала медленно совершать характерные для этого дела движения. Факельщики запели. Санитарному инспектору показалось, что он слышит слова древнего гимна.

Занятие любовью продолжалось бесконечно долго. Наконец, их накрыла волна тысячекратно усиленного наркотиком оргазма. Мендего схватил голову Марии и буквально впился в ее рот губами. Ее оргазм сменился агонией, и ему приходилось силой удерживать умирающее, бьющееся в конвульсиях тело женщины. Когда все закончилось, к Мендего подошли двое помощников в длинных белых балахонах со скрывающими лица капюшонами и почтительно помогли сойти с алтаря. Они вывели его из зала, а сами вернулись с двумя чашами в руках. В одной из них было вино. Этим вином они подмыли Марию, собрав все до последней капли в другую чашу.

Глаза санитарного инспектора как бы сами собой сместили фокус, и он увидел в дальнем конце зала темную нишу, которую раньше не замечал. Там стоял человек и снисходительно улыбался. Это был тот, с кем ему приходилось сражаться в последнее время. Их взгляды встретились, и он улыбнулся инспектору, а затем вытолкнул его взглядом из видения в гостиничный номер.

Санитарного инспектора бил озноб, как при очень высокой температуре. Его стошнило прямо в постель, но сил для того, чтобы подняться или хотя бы выбраться из блевотины не было. Из носа хлынула кровь. От кровопускания полегчало настолько, что он смог подняться и снять испачканную одежду. Снимая штаны, он понял, что обделался по полной программе.

Раздевшись, санитарный инспектор добрался до ванны, которая была у него в номере, несмотря на убогость обстановки в отеле. Обмывшись под душем, он лег в ванну и закрыл глаза. Набирать воду он не решился (не хватало еще утонуть в ванне в дешевом отеле), поэтому ограничился льющейся из душа водой.

Кровь из носа продолжала идти, но санитарный инспектор не спешил ее останавливать. Он лежал с закрытыми глазами и наблюдал, как его тело, словно после перепоя, кружится вместе с ванной в диком, достойном самого Пана, танце. Оно кружилось все быстрей и быстрей. При этом ванна начала увеличиваться в размерах, превращаясь в ванну-галактику или даже ванну-вселенную. Капли воды стали огромными, и каждая из них вполне могла стать причиной нового всемирного потопа.

Одна из таких капель, обрушившись на санитарного инспектора, подхватила его ставшее миниатюрным и беспомощным тело и понесла через отверстие для водостока, через канализационные трубы, вонь которых заставила его еще раз вырвать, на этот раз только желчью и желудочным соком. В конце канализационного тоннеля была яркая вспышка света.

Зал был точной копией предыдущего. Факельщики пели гимн на позабытом языке древних цивилизаций (на этот раз видение Паркина было со звуком). Их пение заставляло вскипать кровь, опьяняя и без того пьяное от наркотического вещества сознание. Санитарный инспектор был на алтаре. Он, медленно, наслаждаясь каждым движением, совокуплялся с женщиной, которая была без сознания. Ей дали смертельную дозу ритуального зелья. Происходящим управляла холодная, безжалостная сила, чья воля была здесь Законом. Ценой неимоверных усилий Паркин нарушил привычный ход церемонии. Он начал бить умирающую женщину по щекам, чтобы вернуть хоть на какое-то мгновение к жизни.

Она медленно открыла глаза, в которых уже не было совершенно ничего.

– Имя, назови свое имя – закричал санитарный инспектор ей в ухо.

– Матильда Крюгер, – прошептала она.

Затем крепко его обняла и слилась с ним в последнем поцелуе.

Гора была не очень высокой, но, возвышаясь над равниной, она позволяла санитарному инспектору видеть бескрайность раскинувшейся во все стороны до самого горизонта степи. Было начало лета, и растительность, еще не потерявшая свою радующую глаз свежесть, цвела всевозможными цветами, наполняя воздух своим ароматом.

По степи мчался прекрасный черный конь, на лице которого играла улыбка. Конь мчался к Паркину, чтобы унести его на своей сильной спине в бескрайнюю степь. Это была смерть во всем своем великолепии. Санитарного инспектора тянуло к коню, но что-то мешало ему запрыгнуть на его спину. Что-то внутри самого Паркина не давало ему подчиниться страстному желанию умчаться в цветущую бесконечность.

Поэтому, когда конь остановился возле него, улыбаясь во весь свой лошадиный рот, санитарный инспектор прокричал ему в ухо:

– Пошел на хуй!

Он проснулся от собственного крика. Тело инстинктивно рванулось в сторону и в следующее мгновение что-то обрушилось туда, где лежал Паркин. Паркин вскочил на ноги. От того, что он спал на полу, укрывшись покрывалом (постель была безнадежно испорчена), тело немного затекло, но это было не в счет. Он даже забыл о теле, когда осознал, что его противник невидим. Он двигался за пределом воспринимаемого органами чувств диапазона. Когда-то эту технологию разрабатывали в ГСИ, но позже от нее отказались, боясь потери контроля над оперативниками.

Инстинктивно санитарный инспектор вошел в межпиксельное пространство, позволив стремящейся к всеобщей гармонии силе управлять своими движениями. Только так он имел шанс отразить нападения врага, каждое движение которого требовало одновременной реакции противника, становившегося во время такого сражения партнером по смертельному танцу. Если оба противника были способны отдать себя гармонии, они могли сражаться сутками, без всякого вреда для себя.

– А ты молодец – услышал он знакомый голос, – до встречи.

Гость исчез. В следующее мгновение в номер ворвался спецназ.

Глава 23

Маленький мальчик рыбу ловил.

Взял червячка, на крючок насадил,

Бухнулся в воду железный крючок…

И захлебнулся в воде червячок…

Детский стишок.

– … Убийство Марии Кон не было связано с исследовательской деятельностью Доктора Мендего. Совершенно очевидно, что интерес к ее особе с его стороны был вызван религиозно-магическими соображениями. Как нам стало известно, Мендего является верховным жрецом тайного магического общества. Какого именно, мы сейчас выясняем. Члены культа похищают обладающих большой личной силой женщин, которых в последствии убивают во время ритуального половой акта с целью изъятия у них личной силы, – докладывал санитарный инспектор на совещании комиссии.

– А какое к этому отношение имеет Аббатство? – поинтересовался Куратор, благородной наружности старец и по совместительству большая сволочь. В Инспекции его боялись и ненавидели практически все.

– Дело в том, что члены Аббатства хотели видеть Марию Кон в своих рядах. Мендего похитил ее у них из-под носа.

– Как же это они опростоволосились? – в его вопросе прозвучало нескрываемое злорадство. Куратор терпеть не мог Аббатство.

– Думаю, они руководствуются своими правилам. Я бы не рискнул делать выводы об их проигрыше.

– Ну да, вы же практически один из них.

– Нет, но я видел, что они могут, и это, поверьте, впечатляет.

– Что вы собираетесь предпринять в сложившейся ситуации? – сменил тему разговора Благородный Дон.

– Мое дело – выполнять приказы.

– Хорошо. Думаю, на этом заседание можно закончить. Благодарю всех присутствующих, – сказал Председатель, посмотрев на часы.

– И это все? – спросил Благородный Дон, когда они остались с санитарным инспектором вдвоем.

– Не совсем, – после короткой паузы ответил санитарный инспектор.

– Ты что-то скрыл от комиссии? – строго спросил он.

– Я забыл сказать, что Мендего в этом деле никто, пешка. Он не более чем ширма, за которой скрывается наш настоящий противник.

– Что вызвало эту забывчивость?

– Понимание того, что противник осведомлен о каждом моем шаге. Нам противостоит состоящий в комиссии человек. Сегодня он был здесь, я более чем уверен.

– Ты понимаешь, что означает обвинение члена комиссии в измене?

– Поэтому я говорю это только сейчас, в неофициальной обстановке.

– Черт! Если ты прав, то это…

– Да, чуть не забыл. Я знаю, кто будет следующей жертвой.

На следующий день после доклада в комиссии, санитарный инспектор позволил себе проваляться в постели до обеда. Затем он выпил кофе в ближайшем кафе, прогулялся по магазинам. Была распродажа, и он приобрел удобные туфли. Отметить покупку он решил в японском ресторане, правда, без саке. Пообедав, он отправился гулять по городу. Увидев кинотеатр, он купил билет на ближайший сеанс, даже не поинтересовавшись, какой будут показывать фильм.

Когда в зале погас свет, санитарный инспектор прикрыл глаза. Через несколько минут он был в межпиксельном пространстве. Тщательный анализ пространства показал, что слежки не было. Не дожидаясь конца фильма, он вышел из кинотеатра. Перебежав дорогу на красный свет, он нырнул в подворотню. Там, на всякий случай, он вошел в ближайший подъезд. Подождав пару минут, он вышел на другую улицу и остановил такси.

– Гостиницу попроще знаешь? – спросил он у водителя.

– Вам нужна дешевая гостиница? – переспросил тот, глядя на приличный, дорогой костюм санитарного инспектора и коробку с новыми дорогими туфлями.

– Да, и желательно в пригороде.

– Полпиастра.

– Договорились.

Сняв номер, санитарный инспектор, не раздеваясь, лег на кровать.

– Ну, с богом, – сказал он себе, принимая кероген.

– Ты не думал, почему тебе не удосужились сообщить, чем занимался таинственный напарник Али в своей лаборатории? – спросил Белый Кролик. Он сидел на подоконнике и внимательно разглядывал снующих за окном людей.

– Мне было не до того.

– А зря.

– Это меня не касается.

– Лабораторию уничтожили вместе со всеми, кто там находился. При этом ни одна живая душа не была допущена внутрь. При помощи роботов лабораторию тщательно обработали из огнеметов, а то, что осталось после пожара, залили бетоном. Кстати, вместе с роботами.

– Меня сейчас больше интересует Мендего.

– А я бы на твоем месте все же спросил, от чего так тщательно постарались избавиться.

– Хорошо. От чего так тщательно постарались избавиться?

– Хороший вопрос, – Белый Кролик весело рассмеялся. – Там разрабатывался вирус Б-23, названный так в честь Уильяма Берроуза. Около пяти лет инкубационный период, причем носитель вируса становился заразным буквально на следующий день после собственного заражения. Вирус распространяется через воду, воздух, предметы, непосредственный контакт. Результат – гарантированная смерть. Так что Мария Кон фактически спасла человечество от вымирания.

– Али знал об этом?

– Не думаю, но тот, кто отправил в лабораторию исключительно только машины…

– Хочешь сказать, кто-то в Инспекции заинтересован в уничтожении человечества? Зачем?

– Не будем забегать так далеко. Кто-то в Инспекции знал, что там происходит, и пока что этого достаточно.

Уничтожение всех, кто практически целиком и полностью находится в твоей власти, было бы безумием. В Инспекции безумных не было, по крайней мере, на руководящих постах. Вирусам, микробам и прочей болезнетворной братии, разумеется, уделялось огромное внимание. И дело было не только в разработке бактериологического оружия и средств контроля за ним.

Еще в пятидесятые годы профессор Марка написал отчет, который, не будь он совершенно секретным, стал бы сенсацией века. Изучая на протяжении более полувека взаимодействие человека и болезнетворных организмов, он пришел к совершенно неожиданному выводу. Оказывается, бушующие в прошлом эпидемии и пандемии, уносящие жизни практически всего населения, были мощным инструментом в руках эволюции, позволяющим отбирать только тех из наших предков, кто достоин продолжить существование на этой планете. Стремление выжить заставляло людей изменяться в нужном направлении и, тем самым, двигаться вперед. Поэтому победа над смертоносными эпидемиями стала по своей сути победой над нашим будущим, единственным механизмом селекции в котором остается война или иное насилие. Контрольным выстрелом для человечества служит гуманизм, направленный на выживание обреченных природой особей за счет сильных и жизнестойких. Люди стали уничтожать в военных конфликтах лучших из лучших в генетическом значении этого слова, при этом они заботятся и позволяют плодиться уродам, которых с биологической точки зрения следовало бы стерилизовать. Поэтому не удивительно, что чем культурней и цивилизованней общество, тем более дегенеративен отдельный его представитель.

Основываясь на теории Марка, ГСИ приняла программу искусственного стимулирования развития человека, в рамках которой создавались и выпускались на свободу новые виды инфекции, такие как СПИД. Но свойства Б-23 противоречили основной парадигме управляемой эволюции.

– Теперь можно поговорить и о Мендего, – предложил Белый Кролик.

– Что ты можешь о нем рассказать?

– Не много, но кое-что. Видишь ли, фамилия Мендего в этом роду появилась в 1945 году, когда граф Фридрих фон Адельманн, – ярый поклонник Листа, член группы ХАО, нацистский преступник и якобы потомок Карманила, что дало ему право возглавить Народ Карманилитов, – вынужден был бежать из Германии в Латинскую Америку. Кстати, именно кровь Карманила позволила Карлосу Мендего унаследовать титул верховного жреца Народа Карманилитов…

Граф Фридрих фон Адельманн вступил в Общество Листа в 1912 году, а в 1915 году он был уже членом ХАО. Адельманн с воодушевлением принял вотанические идеи Листа, согласно которым древние тевтоны обладали гностической религией, позволявшей людям проникать в тайны природы. Вотан занимал место главного бога в немецком пантеоне, а основными источниками древней религии были руны и «Эдда».

В ноябре 1911 года Лист получил письмо, подписанное Тарнахари. Буквальный перевод этого имени означает «тайный король». В своем письме Тарнахари сообщил Листу, что его открытия, касающиеся ариогерманского прошлого, совпадают с видениями его родовой памяти. О себе Тарнахари написал, что является реинкарнацией одного из древних королей-священников и наследником древнего рода Вользунген.

Друзья Листа встретили это письмо на ура, сам же Гвидо фон Лист отнесся к письму, как к некоему доброму знаку. А Фриц Ванек, друг Листа, промышленник, президент ферейна «Немецкий дом», издавшего несколько книг Листа и фактический спонсор создания Общества Листа, считал, что Тарнхари должен выступить открыто, поскольку для Германии настал час нужды. Никто не попытался проверить подлинность слов Тарнхари.

Думаю, именно эта легковерность соратников и позволила Адельманну вступить на карманилистический престол.

Примерно через год после смерти Листа Адельманн поведал по секрету своим друзьям, что у него тоже было видение. Ему явился некто, назвавшийся Карманилом, королем карманильским и основателем Карманильского королевства. Благодаря неукоснительному следованию арманистическим принципам, королевство здравствовало несколько веков, пока ложь и предательство не погубили его. Практически весь королевский род был уничтожен коварными христианами, не брезговавшими ничем для достижения своей цели, но младший сын последнего короля Георга сумел спастись. Также Карманил сообщил, что Адельманн является кровным потомком карманильской династии, что обязывает его стать во главе карманилитов. После этих слов Карманил трижды торжественно провозгласил его королем карманилитским.

На вопрос, почему он не хочет объявить об этом публично, Адельманн ответил, что такой поступок был бы не скромным, к тому же у него нет иных доказательств, кроме слов Карманила, да и кто он такой, чтобы называть себя королем.

Как и следовало ожидать, слух о видении Адельманна распространился среди ариософов, и 12 сентября 1922 года в результате настойчивых уговоров Адельманн вынужден был признать себя королем.

После этого дух Карманила неоднократно являлся Адельманну в видениях. Он просветил его относительно тайного и публичного богослужения, а также открыл местонахождение древнего храма, о котором неоднократно говорил Гвидо фон Лист.

15 ноября 1925 года карманилиты сумели проникнуть в превосходящий своим великолепием любое воображение подземный храм, расположенный на юге Дуная возле Мелка. Храм практически не пострадал от времени, и очень скоро в нем начались богослужения с человеческими жертвоприношениями.

После прихода к власти нацистов все тайные общества в Германии были запрещены, и стали преследоваться, но карманилитов эти репрессии не коснулись. А чуть позже практически всем составом они вошли в особое подразделение СС, занимающееся тайнами магии рун и тактикой дистанционного воздействия на массы. Кроме этого карманилиты с большим удовольствием принимали участие в выявлении и уничтожении слабоумных, психбольных и уродов. Убивая этих людей, они совершали ритуал «Воздаяния Иегове», в основе которого лежало своеобразное понимание библейского мифа о первородном грехе.

Согласно карманилитской трактовке, библейский бог или Иегова был далеко не главным и уж тем более не единственным богом на небесном пантеоне. Более того, это был бог-шут или бог неудачник, небесный аналог городского дурачка. И вот однажды, чтобы доказать другим богам, что он не хуже их, Иегова создал по своему образу и подобию пару идиотов: Адама и Еву, которые были настолько слабоумными, что не могли отличить даже добро от зла. Узнав об этом, Боги послали к нему Змея, чтобы тот исправил людей. Иегова, узнав об этом, выгнал из своих угодий Змея вместе с людьми, ставшими такими, какие есть благодаря опеке со стороны Светлого Ангела, который в различных мифологиях носит имя Прометея или Люцифера.

Все было бы хорошо, но Иегова никак не может успокоиться. Он делает все, чтобы человечество вновь вернулось к состоянию идиотизма. Для этого он, во-первых, распространяет по миру свою религию; во-вторых, старается наводнить землю дебилами и уродами. Не даром же дурачков во многих странах почитали как людей божьих. Поэтому, убивая идиотов, карманилиты, тем самым, говорили Иегове, что они не хотят его в качестве своего бога, а хотят двигаться вперед, к силе и разуму в своем развитии.

Богослужения в подземном храме продолжались практически до окончания войны. Уже когда была слышна канонада русских пушек, Адельманн с небольшой группой своих приближенных запечатал и сокрыл от посторонних вход в храм.

Следующим, кто смог туда войти стал Карлос Мендего, коронованный перед смертью Адельманном.

О том, что Карлос Мендего был крепким орешком и вообще неординарным человеком, говорило хотя бы то, что обнаружить его не удавалось, несмотря на то, что в деле был задействован практически весь аппарат Инспекции. Осложняло его поимку и наличие предателя среди руководства ГСИ. Поэтому ловить его на живца было решено в условиях особой секретности. Наживкой должна была стать Матильда Крюгер, молодая, красивая женщина, учительница начальных классов, проживающая в Вольфсбурге – небольшом немецком городе, известном разве что любителям футбола и автомобилей «Фольксваген».

Доктор стоматологии Ларс Йоринг, преуспевающий мужчина в полном расцвете лет, медленно открыл глаза. Была среда, а по средам он работал с обеда. Капля трудового порыва убивает лошадь, – любил повторять он. Проснувшись, он медленно и с наслаждением потянулся, затем поднялся с кровати. В доме царила приятная тишина. Жена уже успела отвезти дочерей в школу и уехать на работу. Блаженный покой! Доктор Йоринг любил свою семью, но это не мешало ему наслаждаться утренним одиночеством.

Спускаясь в столовую, он почувствовал запах кофе. Супруга по утрам обычно пила зеленый чай. Дети предпочитали шоколад. Кофе в этом доме пил только он.

В столовой за столом сидел крепкий, несмотря на свою худобу, человек средних лет и наслаждался кофе с тостами. Доктор опешил.

– Здравствуйте, доктор, – сказал незнакомец с приветливой улыбкой на лице, – извините, что я тут без вас хозяйничаю.

– Здравствуйте э…

– Мы не знакомы, а мое имя вам лучше не знать.

– Тогда какого черта вы делаете в моем доме?

– Взгляните сюда, – незнакомец положил на стол конверт, в каких обычно держат фотографии.

Хорошего настроения как ни бывало. Открыв конверт, доктор обнаружил там приватные фото, на которых он был запечатлен с молоденькой Розой Штерн, пациенткой и женой друга…

– Блядь! – от всей души выругался доктор. – Говорите, какого хрена вам нужно и убирайтесь!

Он был готов убить незнакомца.

– А теперь загляните сюда, – с той же улыбкой на лице сказал незваный гость, положив на стол уже два конверта. На одном было написано «Да», на другом – «Нет».

Доктор нервно разорвал конверты и… оторопел. В конверте с надписью «Да» он обнаружил небольшой прозрачный футляр с серебристым металлическим шариком размером чуть больше макового зернышка. Вместе с ним там была приличная даже для него сумма денег. Из другого конверта на стол выпала пуля и его собственный некролог, якобы вырезанный из местной газеты.

– Может, вы все-таки объяснитесь? – спросил он после небольшой паузы.

– Все очень просто, доктор. Сегодня в 16 00 к вам придет пациентка, Матьильда Крюгер.

– Не знаю, запись ведет медсестра.

– Она придет в 16 00, и я настоятельно прошу вас сделать так, чтобы этот предмет, – он указал на миниатюрный, не больше макового зерна, шарик в футляре, – оказался у нее во рту. Уверяю вас, это не яд, и не бомба. Ничего такого, за что вас могли бы привлечь к ответу. Об остальном вы уже, наверно, догадались.

– И это все? – доктор все еще не понимал, чего от него хотят.

– Абсолютно все. Разве что от себя лично могу вам порекомендовать серьезней отнестись к вопросам бдительности, когда соберетесь в следующий раз пошалить с женами влиятельных друзей. Прощайте, доктор, надеюсь, вы сделаете правильный выбор.

Незнакомец вышел из дома.

– Во, блин… – растерянно произнес доктор, глядя тому вслед.

Матильда Крюгер была обозначена на мониторе ноутбука яркой точкой, передвигающейся по карте города. Изо дня в день она совершала одни и те же перемещения. Идеальная жертва для охоты.

Она пропала на 22 день слежки. Точка просто потухла. Сначала санитарный инспектор решил, что произошел сбой в аппаратуре, но вместе с точкой без следа исчезла и сама Матильда.

Санитарный инспектор был вне себя от бешенства. Конечно же, загадочный покровитель Мендего вновь был оповещен о каждом его шаге. Причем в отличие от санитарного инспектора, он знал, как отключить метку.

– Блядь, да ведь я сам облегчил им жизнь! – рявкнул санитарный инспектор, грохнув ноутбук об пол.

Проклиная себя, на чем свет стоит, он схватил телефонную трубку.

– Она исчезла! – закричал он, услышав голос Благородного Дона. – Они знали!.. Они все знали!

– Оставайся в номере, – приказал Благородный Дон и повесил трубку.

Было три часа ночи, когда зазвонил телефон.

– Привет, Ден? Как дела? – ехидно спросила трубка голосом Боба.

– Что там у тебя, выкладывай.

– Мы тут с Питом поспорили, ты все уже выдрал на жопе волосы или оставил немного для следующего раза?

– Пошел на хуй!

– Зачем ты так. Я ведь могу обидеться и не пригласить тебя в гости. Ты не представляешь, какая тебя ждет встреча! – боб сладострастно причмокнул губами.

– Говори адрес.

– А как же извинения?

– Извинения получишь при встрече.

– Хорошо, диктую.

Санитарный инспектор взял такси. Через 30 минут машина остановилась возле милого коттеджа в пригороде. Чуть поодаль стояла машина Боба.

В доме все было перевернуто. На месте стоял разве что стол в гостиной, на котором лежало обезображенное женское тело. К приезду инспектора она была еще жива, но уже совершенно бесполезна. Закончив свой предельно жестокий разговор, Боб с Питом устроили одну из тех отвратительных игр, за которые их считали мясниками даже среди заплечных дел мастеров. Дожидаясь санитарного инспектора, они решили повзрывать в ее влагалище петарды. К приезду Паркина гостиная провонялась дымом, а пол, стены и потолок были забрызганы кровью.

– Привет, Ден, хочешь принять участие? – оскалился Пит.

– Идиоты! Вы что, не могли меня дождаться?

– О, мсье знает толк в извращениях! Извини, приказ поступил слишком поздно.

Хозяйку когда-то милого коттеджа звали Генриетта фон Рюген. Происходила она из знатной княжеской фамилии. Генриетта совсем не была похожа на Марию Кон, однако это не помешало ей отправиться в Мексику под видом Марии.

– Что она вам сказала?

– Да так, порекомендовала один интересный адресок.

Боб с Питом заржали.

Особняк князя Лейнигена напоминал воздушный замок среди эдемского сада. На первый взгляд, князь совсем не обременял себя вопросами безопасности. Но дом только выглядел доступным. На самом деле каждый квадратный сантиметр за оградой был нашпигован следящей электроникой. Пробраться туда незаметно было практически невозможно. Лейниген охранял не только свое барахло. В винном погребе была потайная дверь, а за ней вход в ведущий к храму подземный лабиринт. Подземный ход был заминирован, и стоило незваным гостям туда сунуться, их даже не понадобилось бы хоронить.

Штурм особняка привел бы только к запечатыванию дверей в Храм. Сам же Лейниген, не говоря уже о Мендего, легко бы затерялся в лабиринте подземных коммуникаций.