Текст книги "Присказки разных лет. Маленькие и побольше"

Безумный собеседник

Он появился словно из воздуха в самый неподходящий момент.

Не то чтобы он показался мне неприятным – обычный мужчина средних лет, такой же, как и я, посетитель этого кафе, но я не был с ним знаком, и мне хотелось побыть одному.

– Здесь свободно? – спросил он, указывая на свободный стул за моим столом.

Я окинул взглядом зал кафетерия.

Все столики оказались заняты, хотя за некоторыми из них тоже имелись свободные места, но явных причин отказывать незнакомцу не было, и я молча пожал плечами, в надежде, что он правильно расценит мой неопределённый жест и найдёт себе другое место.

– Спасибо, – ответил он.

Уселся напротив меня в пол-оборота, проигнорировав мой пространный намёк, и уставился в окно.

Спустя несколько секунд, не глядя на меня, добавил:

– Вы извините, что побеспокоил, но в этом кафе это единственно приемлемое место. Если бы оно оказалось занято, я бы ушёл.

Его странная фраза вызвала у меня лёгкую неприязнь и невольно заставила поморщиться. Я почти физически ощутил, как этот человек, изображающий безразличие, пытается начать со мной разговор. Хочет услышать от меня вопрос – Да…, и чем же так привлекает вас это место? – Потом долго рассказывать о своей жизни, несчастной любви или ещё о чём-нибудь, что началось именно здесь, когда он давным-давно вот также сидел и смотрел в окно.

Я проигнорировал его фразу.

Мне не было никакого дела до его историй.

У меня хватало своих историй и проблем, но, судя по всему, с появлением этого человека, побыть наедине с собой и спокойно обдумать всё, что меня беспокоило, стало уже невозможно.

– Я знаю, что вы сейчас думаете, – сказал незнакомец с лёгкой улыбкой, по-прежнему не глядя на меня. – Дословно все ваши мысли пересказать не возьмусь, но общий эмоциональный фон не вызывает сомнений.

Это перешло все мыслимые границы.

В первый момент появилось желание молча допить свой кофе и просто уйти. Провоцировать безумца и вступать с ним в диалог, в любом случае, было неразумно. Но этот человек оказался очень наглым безумцем, сумел вывести меня из равновесия и вопреки моей воле всё-таки заставил обратить на себя внимание.

Я пристально посмотрел на него и увидел повёрнутое в профиль, улыбающееся лицо. Он по-прежнему даже не смотрел на меня, а просто пялился в своё окно.

Не стесняясь в выражениях, я мысленно обложил его вдоль и поперёк трёхэтажным матом, собираясь спросить, как ему теперь нравятся мои мысли.

Но не успел.

Улыбка слетела с его губ.

Он повернулся и посмотрел на меня.

Наши глаза встретились. Его взгляд вспыхнул безумным блеском, под которым просматривались бесконечные боль и тоска.

Если честно, я немного испугался.

Если он действительно умел читать мысли, и был настолько невменяем, как я себе представлял, мне стоило опасаться этого человека и ни при каких обстоятельствах не стоило с ним разговаривать.

Вопрос, готовый сорваться с моих губ, так и остался, не высказан.

Я отвёл в сторону глаза, стараясь, тем не менее, не выпускать его из вида.

Он же, напротив продолжал на меня смотреть.

Прекрасно видел и понимал моё состояние.

Почувствовав мой страх, снова улыбнулся.

– Эмоции, – чуть слышно сказал он, – Никто не умеет их контролировать. И все почему-то считают, что могут спокойно думать то, что боятся говорить. Словно высказанная мысль, чем-то отличается от невысказанной. Словно грубость в мыслях, лучше открытой грубости. – Нет, – продолжил он, – она не лучше – хуже. Для чувствительных людей, она как нож исподтишка.

Вот вы приличный с виду человек, стараетесь выглядеть респектабельно. Придумали себе некий образ, определили его параметры и не желаете подпускать к себе никого, кто этим параметрам не соответствует.

Когда-то я сам был таким.

Сидел здесь на этом самом стуле, а она сидела напротив. Так же, как и вы держала в руках свою чашку с кофе и никак не решалась сказать, что больше не любит меня.

Мучилась, страдала, мучила меня, а затем ушла, сославшись на свои дела, по этому тротуару.

Он кивнул, и я невольно последовал за его взглядом.

Там за окном, прямо перед ним, мощёный тротуар упирался в проспект, нырял в подземный переход, делился перед переходом ещё на два луча, расходясь в разные стороны, которые в свою очередь терялись за домами.

– Где она теперь? Кто знает? – спрашивал незнакомец, не ожидая от меня ответа. – Почему всё происходит так? – Простой телефонный звонок, она что-то говорит в трубку, хмурится, меняется в лице. Заканчивает телефонный разговор и обращается ко мне. Говорит, что ей необходимо идти, что завтра свяжется со мной, что её провожать не надо. Выходит из кафе, идёт по тротуару, ни разу не обернувшись, спускается в переход и исчезает навсегда.

Что она думала тогда? Почему врала? Зачем эти недомолвки? Почему не могла сказать прямо?

На эти вопросы ответов уже не найти.

Тогда я ещё не умел читать мысли.

Если бы такое случилось сейчас…

Я больше не слушал.

Как он ловко завлёк меня в свою историю, думал я. И это несмотря на то, что я прекрасно знал, что он на самом деле хочет.

Я уже не понимал, почему испугался этого человека.

То, что он ненормален, почти не вызывало сомнений. – Обычный безвредный псих, вообразивший себя ясновидящим. – Сделал вид, что возмутился моим негативным мыслям, а я, как дурак на это купился. Хотя понять, что я думал тогда, что подумает любой человек, если бесцеремонно и нагло вломиться в его личное пространство, сумеет, наверное, каждый. Но не каждый сможет спровоцировать такое, как было у меня состояние, вызвать страх, заставить затем молча слушать себя. На это способен только полностью ненормальный человек.

Я снова взглянул на него.

И наткнулся на его спокойный, без тени эмоций, взгляд.

И в этом взгляде не было ни капли безумия.

Незнакомец опять разглядывал меня и снова молча улыбался, а я подумал, что он не так уж и безвреден, как я недавно решил.

И я отвёл глаза.

– Знаете, почему это место в этом кафе наиболее приемлемо? – спросил он.

Я не хотел это знать и по-прежнему не собирался поддерживать этот разговор, мне захотелось уйти, но я ещё не решил для себя, насколько опасно уходить от этого человека оборвав его на полуслове.

– Если вы обратите внимание, – продолжал он, – сможете заметить, что в это время почти все пешеходы выходят из-за угла здания и направляются к подземному переходу. Мы видим их только со спины и, глядя из окна, ни с кем из них не встречаемся взглядом.

Это хорошо.

Без этого невозможно установить нормальный контакт и их мысли звучат в моей голове приглушённо, словно лёгкий прибой.

Признаюсь честно, нет никакой радости, слышать чужие мысли.

Точно псих, подумал я. Причём тут это окно? – Спрячься в глубине помещения, повернись к людям спиной или, если уж на то пошло, сиди дома и не выходи на улицу.

– И, в то же самое время, – продолжал он, словно пытаясь развеять мои сомнения, – отсюда из этого окна просматривается весь тротуар, до самого подземного перехода.

Она раньше часто проходила здесь.

Именно здесь, мы и познакомились.

Я всё ещё надеюсь встретить её снова, спросить, почему она так поступила со мной.

Взглянуть ей в глаза.

Даже если она мне и не ответит, я всё пойму без слов.

Он замолчал.

Молчал и я.

Подошёл официант.

– Закажите что-нибудь ещё?

– Нет, счёт, пожалуйста, – ответил я.

Вот подходящий момент, понял я. – Официант принесёт счёт, я рассчитаюсь и… А почему ничего не предлагают ему, вдруг подумал я, словно он …?

– Я часто прихожу сюда, – сказал незнакомец, будто слыша мои мысли. – Все привыкли, что я ничего не заказываю.

Снова повеяло холодком, я уже снова был готов испугаться этого человека.

– Меня вам бояться нечего. Я действительно, безвредный псих, – сказал он с печальной улыбкой. – И обычно я не подсаживаюсь к людям, прекрасно зная, как действует на них моё присутствие. Но когда я вошёл – что-то почувствовал, словно услышал тихий плач, словно маленькая птица кричала от боли в запертой клетке, звала на помощь…

Подошёл официант, положил на стол счёт, ушёл обратно.

Я достал бумажник, открыл.

В нём было несколько тысячных купюр.

Достал одну, положил рядом со счётом.

Многовато за чашку кофе, подумал я, но сдачу ждать было выше моих сил.

Встал из-за стола.

– Я могу помочь, – сказал человек. – Я знаю, что вам нужно делать.

– Спасибо, нет, мне не нужна помощь, – ответил я.

Поспешно вышел из кафе и скорым шагом, не оглядываясь, направился к подземному переходу, стараясь освободить голову от любых возможных мыслей.

Я прекрасно знал, почему от незнакомца ушла его девушка.

Знал, что нужно делать мне…

Мне следовало забыть дорогу в это кафе, расстаться с надеждой через его окно над тротуаром увидеть, как ….

Бояться нечего

Однажды я понял – Свершилось! – Больше бояться нечего.

То, чем пугали, время от времени, учёные, уже произошло.

Но произошло оно совсем не так, как предполагалось.

Уже довольно давно изобретены механические конечности с электронной начинкой, внутренние органы и прочие приспособления, замещающие и улучшающие человеческое тело. – Сложнейший симбиоз машин и органики частично осуществлён. – Двигается к неизбежному завершению многолетний труд величайших умов по укрощению человеческой природы – подгонке её под необходимые параметры…. Очень скоро улучшенное тело человека станет оптимальным – изменит эту природу, сделает её гарантированно другой.

Мы все, натыкаясь на сообщения такого рода, с замиранием сердца задаём вопрос:

Что же будет дальше? – Не исчезнет ли, после всех этих улучшений и изменений, сам человек? – Сможем ли мы, применив эти передовые разработки по-прежнему оставаться людьми?

– Сможем, – говорю я Вам! – Всё это мелочи – просто костыли, улучшающие наши физические данные, а природа человека всё-таки кроется не в физическом теле, а в чём-то другом.

Намного страшнее не это.

Есть нечто, убивающее человеческую природу, похлеще механических костылей.

Интернет…, информационное поле…, оно…

Мы уже в базе данных, о нас уже всё известно. Любая информация о любом человеке может быть получена в считанные секунды. Каждый наш шаг просчитан и зафиксирован – видеокамеры в метро, супермаркетах, в офисах, на дорогах и улицах – пишут и пишут – фотографируют и снимают кино – каждую секунду, без устали, день за днём. Мы становимся безличными, оцифрованными, строчками в отчётах статистики.

– А завтра…, что в таком случае будет завтра? – спрашивает меня возбуждённая женщина, теребя от волнения свою розовую сумочку, оказавшись совершенно случайно, на моём пути. – Завтра…? Вы можете мне сказать?

Конечно, я сказать не могу. Я просто не знаю, но говорю всё равно, очень уж она мне понравилась…

– Завтра, всё будет нормально, – отвечаю я. – Проснёмся в тёплой постельке, а у нас в голове электронный чип. Внедрили сволочи, прямо во сне. Но плохого в этом ничего нет… – Теперь мы точно не потеряемся.

Сказал. Она успокоилась. И мы пошли с ней куда-то в сторону от проторённого пути.

– Правильно, – шептал ей на ушко я. – Так значительно лучше, и гораздо человечнее, чем в социальных сетях…

А там…

Вопрос:

– Вот скажите? – читаю я где-то на электронной странице … – Иногда, когда я долго еду на машине, у меня перестаёт слышать правое ухо, как после душа, когда туда попадает вода. Я пробую пальцем…, но…

Ответ:

1. – Попробуйте ватные палочки, наша аптека расположена…

2. – У меня вчера тоже так было, только не как после душа, а как в самолёте…

3. – Блютуз вытащи, баран…

4. – Не стоит на весь интернет рассказывать о своих вредных привычках. – Пальцем в ушах ковыряться не…

5. – Прыходы ка мнэ, я тебэ быстра ухо про…

6. – Каких только **** нет, даже писать не умеет, а уже…

7. – Душевые кабины европейской сборки – интернет заказы …, скидка…

8. – Шумоизоляция автомобиля – у нас дешевле…

И так далее и тому подобное – вроде бы общение, а на самом деле, нет. Каждый говорит о своём. Никто не знает друг друга. У каждого вымышленное имя. Многие уже забыли, кто они есть на самом деле. Вот и получается – безличный вопрос – несерьёзный ответ. Не разговор, а времяпровождение.

А вообще, интернет – мощная штука.

Вводишь в поисковике запрос и получаешь несколько миллионов ответов – выбирай любой – помнить ни о чём не требуется, а значит, учиться необязательно. Блеснуть эрудицией в социальных сетях, можно, заглянув в «Википедию».

Уметь писать тоже больше незачем, для пользования компьютером достаточно знать буквы и уметь читать.

А без компьютера уже никуда.

Любая работа требует знание ПК и его базовых программ.

Да мы и сами уже не можем по-другому, мы уже полностью запутались в сети.

Уже перестроились, стали чем-то другим. Обрезали себя до электронной версии. Не заметив при этом, что в части, от которой мы отказались, вернее, от которой бездумно избавились, таилось нечто большее, чем мы думали – то, что простой целесообразностью не объяснить.

Возможно то, что и делало нас людьми.

Быть или не быть собой

Однажды, он изменился.

За короткий промежуток времени он потерял интерес ко всему.

Цели, к которым он раньше стремился, перестали быть для него привлекательны. Смысл чего бы то ни было, потерял для него всякое значение.

Может быть, в этом и заключается депрессия, но лично ему она не доставляла больших неудобств.

В один из дней, без объяснения причин, он просто перестал ходить на работу. – Через месяц был с треском уволен, но совершенно не расстроился по этому поводу…. Словно это была какая-то мелочь – пустяк, он даже трудовую книжку не стал забирать…. Словно где-то щёлкнул выключатель и его настоящее, да и будущее тоже, стали ему неважны.

Почти одновременно с этим он перестал бриться и примерно через месяц, у него отросла густая борода. Но он и на это не обратил внимания – его борода жила своей жизнью, он же жил новой своей.

Дальше, спустя непродолжительное время, не дожидаясь пока его борода станет выглядеть непристойно, от него ушла жена. – Собрала вещи и не в силах терпеть его новое отношение к жизни просто уехала….

Но ему и это было всё равно.

Детей у них не было и этот её поступок, как и всё, что бы не происходило в этом мире, не вызвал у него даже тени эмоций.

Единственное о чём он подумал в тот момент, что теперь хочешь – не хочешь, но придётся выходить из квартиры, ведь время от времени он должен есть, а для этого нужно ходить за продуктами в магазин.

Ему бы в этой ситуации запить, создав тем самым видимую причину происходящего…, но нет…, много лет назад он пить бросил, возвращаться к этой вредной привычке смысла не видел и возможность оправдать своё состояние в моих, да и в чих бы то ни было глазах, оказалась упущена, и…

Он автоматически стал для всех негодяем.

Жена так и крикнула ему перед уходом зло:

– Негодяй!

– Не просто негодяй, – пробурчал он себе под нос, – А негодяй по несчастью.

Вы спросите, почему он так ответил? О каком несчастье он мог говорить, если сам во всём и виноват?

На этот вопрос ответа нет.

Я сам его спрашивал об этом много раз, но он только кивал головой, словно соглашаясь, что неправ…, пожимал плечами, мямлил что-то невразумительное про несчастья и неприятности, связанные с несоответствием энергетических полей, но даже и не думал меняться.

Просто какая-то болезнь.

Хорошо, что к тому времени уже кончилась зима.

А то он мог выйти на улицу за покупками, а тут его очередной приступ задумчивого безразличия… – как говорится, хоть стой, хоть падай…., как и случилось однажды… – Свалился, как мешок с картошкой на газон…. Лежит, не шевелится, трезвый как стекло, лежит себе просто так и считает, что вставать незачем.

Была бы зима – замёрз к чертям, но зимы не было и ничего не случилось.

Наткнулась бы милиция – угодил бы в дурдом, но и в этом повезло…

К утру отпустило и он, как ни в чём не бывало, встал с газона, отряхнулся, сходил, как и планировал, в магазин и вернулся домой.

Вы спросите, откуда у него деньги, если он не ходил на работу?

Я мог бы просто ехидно ухмыльнуться и отшутиться, отсекая любые расспросы, как это делал он:

– «С неба свалились!»

Но я расскажу:

Деньги у него были.

Он до своего помешательства много и усердно работал и скопил их немало.

Сколько? – Похоже, он и сам толком этого не знал.

Он был из той редкой породы людей, которым всё достаётся легко – каждый шаг, любое действие приносит доход, но которым на это совершенно плевать.

Живут словно в другом измерении, будто законы и принципы, присущие нормальным людям их не касаются.

Но они касаются всех…, не могут не касаться!

Пришло время – коснулись и его…

И хотя ему и на это было плевать – его ситуации не позавидуешь.

Ни интересов, ни желаний, ни предпочтений – полное погружение в себя. Он будто бы таял на глазах. А вместе с тем таяли и его сбережения.

И, как следствие…, совершенно бездумно и, можно сказать, наплевательски, не думая будет или не будет ещё, он израсходовал 90% своих средств за первый же год, живя по инерции…

Хорошо, что он вовремя это заметил.

И вовремя перестроился.

Ужался в потребностях до минимума и следующие десять месяцев растягивал оставшиеся десять процентов, стараясь не тратить ничего…

Сидел целыми днями в кресле качалке. Курил трубку, табак для которой ещё до своей болезни в качестве эксперимента вырастил на своей даче и, как мне казалось, скучал.

Табака было много – целый мешок, а времени для скуки ещё больше и от этого занятия его не отвлекал никто кроме меня, но и это случалось редко.

Согласитесь, не очень-то приятно раз за разом пытаться расшевелить человека, который вместо благодарности или хотя бы элементарной заинтересованности, посмотрит презрительно и равнодушно, ухмыльнётся и не ответит ничего.

Моё желание вернуть его к прежней жизни было ему непонятно, а мнение на свой счёт кого бы то ни было – не интересовало совсем…

От того он и сидел всё время один.

Похудел, осунулся и, как говорилось выше – медленно умирал. Так действительно можно было подумать, если не смотреть в его глаза….

Странное дело, они словно стали больше, в них появилась глубина, а в темноте иногда казалось, что они испускают странный свет.

– Как себя чувствуешь? – спросил я его, обратив внимание на это явление.

– Ты знаешь…, уже значительно лучше, – слегка задумавшись, ответил он.

– Может быть, пора начать шевелиться? Выползать потихоньку…, возвращаться в жизнь?

– Тут, дилемма, – ответил он. – С одной стороны, я мог бы вернуться и я почти к этому готов, и уверен, что всё стало бы, как раньше – намного лучше, чем раньше, но это путь назад. С другой же стороны, я чувствую, что впереди меня ждёт нечто новое, никем неизведанное…

– Да, нет у тебя никакого впереди…! – нервно оборвал его я. Мне было очень больно видеть, как мой друг готов загнать себя в полную задницу. – Сидишь в квартире один и тихо сходишь с ума.

– Ты почти угадал, – ответил он, нисколько не обидевшись. – Одиночество в моей ситуации главный элемент. Ничто не отвлекает и начинаешь всё видеть иначе…. Смотришь на мир другими глазами, и он открывает тебе новые грани…. И это не просто мыслительный процесс – новые пространственные грани…. Всматриваешься в них, пытаешься понять, преобразуешь их в себе, и они становятся чётче.

То, что видишь снаружи, оказывается внутри, оживает, встаёт перед внутренним взором, возвращается назад и оказывается снова снаружи, но выглядит уже отчётливей – целый новый мир… – о котором, всегда знал, но почему-то почти забыл.

Я вижу его пока недостаточно ясно, но и привычный мир теряет свои очертания. Кажется, ещё чуть-чуть и он исчезнет совсем, а я уйду…

Я не мог ему возразить – я не понимал, о чем он говорит, мне казалось, что он не в себе. Я молча переживал, и мне было за него страшно.

Да, и что тут скажешь? – Он мыслил неадекватно. Спорить с ним не имело смысла. Убеждать в чём-то тоже. Любое моё слово могло только ухудшить ситуацию. Я предполагал, что мой друг окончательно сошёл с ума и чувствовал в этом и свою вину тоже. Видел, что ему нужно помочь, но не знал как…

– Отчасти ты прав, – добавил он, словно мог читать мои мысли. – Я схожу с ума. С привычного, общепринятого состояния ума. Мало того, я стараюсь ускорить этот процесс, но кое-что мне очень сильно мешает, не даёт в полной мере отказаться от привычного….

– И что мешает? – спросил я машинально, убитым голосом.

– Мешаешь ты! Ты один не оставил меня, не дал полноты ощущений, пытаешься помешать моему одиночеству, мешаешь мне вычеркнуть себя из картины этого мира.

– Ты хочешь, чтобы я ушёл?

Он молча пожал плечами и отвернулся.

Я же страшно на него обиделся.

Посидел немного рядом с ним, переваривая услышанное, надеясь, что он скажет что-то ещё, но, так и не дождавшись, молча вышел из его квартиры.

Позже сильно жалел, что ушёл именно так. – Мой друг был невменяем, а я, поддавшись своим эмоциям, бросил его в таком состоянии. Я знал, что нужно вернуться, но преодолеть себя так и не смог. Вспоминая наш с ним последний разговор, я никак не мог отделаться от ощущения, что всё, что он говорил, было сказано вполне осознанно.

Но как бы я ни старался оправдать себя, ощущение вины не проходило, и спустя два долгих месяца я всё-таки вернулся проведать его, несмотря на все свои доводы, обиды и оправдания и в этом мне помог случай.

Позвонила его жена.

Оказывается, у него с ней остались некоторые неоконченные дела, а на её телефонные звонки он перестал отвечать.

Она беспокоилась.

Это насторожило и меня.

Я объяснил ей, что не виделся с её мужем довольно давно, но очень хотел бы его навестить. И, предполагая, что у неё есть ключи от его квартиры, предложил съездить к нему.

Она согласилась.

Мы стояли на лестничной площадке перед обычной деревянной дверью, обшитой дешёвым коричневым дерматином – дверью его квартиры. Пробовали звонить, но на наши звонки никто не отзывался.

Судя по всему, в квартире никого не было, но учитывая, что мой друг почти никуда не выходил… – это немного пугало.

Нужно было бы достать ключ, открыть дверь и войти, но мы никак не решались на это.

– Странное ощущение, – сказала она. – Даже страшно немного. Словно эта дверь ведёт не в квартиру, а….

Она не нашла подходящего слова, а может быть просто не хотела его говорить.

Я тоже постарался прогнать мрачные мысли.

– Нет причин для беспокойства, – ответил я, стараясь её успокоить, хотя сам был готов предположить самое ужасное. – Он в последнее время был очень замкнут, ни с кем не хотел разговаривать, погрузился в себя. Думаю, он просто не обращает внимания на звонки.

– Считаешь, стоит войти?

– Нужно войти. Иначе мы никогда не узнаем, что с ним.

Она робко подошла к двери, достала ключи. Дрожащей рукой с трудом попала в замочную скважину. Повернула ключ и открыла дверь в тёмную прихожую. Посмотрела умоляюще на меня.

Я всё понял и первым вошёл в квартиру. Включил в прихожей свет. – Ничего страшного пока видно не было.

Я незаметно для неё глубоко вдохнул носом воздух, стараясь определить сторонние запахи.

С воздухом был относительный порядок. – Чувствовалась пыль и некоторая затхлость помещения, не проветривавшегося очень давно, но не было никаких запахов разложения.

У меня слегка отлегло на душе.

По крайней мере, можно было предположить, что мой друг всё ещё жив…, и я чуть заметно улыбнулся.

Она, видя, что всё в относительном порядке, тоже вошла.

Мы осмотрели квартиру и обнаружили, что она, как и предполагалось, пуста.

Слой пыли на мебели позволял думать, что очень давно здесь никто не делал уборку и даже, вполне вероятно, никто и не жил…

Но только не в этом случае, подумал я. – Помня состояние моего друга, можно было думать, что угодно, но пыль не объясняла ничего. – В уборке квартиры, как и во многом другом, он не видел никакого смысла.

Я заглянул в холодильник.

Он оказался первозданно пуст.

Это могло объяснить отсутствие хозяина.

– Наверное, пошёл в магазин, – сказал я. – В холодильнике шаром покати….

– Какая тут грязь, – ответила она. – По-моему, уже плесенью пахнет…

Я молча пожал плечами, запаха плесени я не чувствовал, но видел, что ей сейчас не до меня.

– Я, наверное, пойду, – добавил я.

– А я пока останусь, приберусь тут немного и попробую его дождаться, – сказала она.

Так мы расстались и с ней.

Чуть позже я узнал, что мой друг так и не появился.

Официальная версия – «Пропал без вести».

С моей точки зрения, это было действительно так, но с этой же точки зрения, это вовсе не означало, что его больше нет нигде.

Когда я вспоминаю о нём, то почти вижу, как он куда-то идёт, ничего не слыша и не замечая вокруг, полностью погружённый в себя, потерянный и беззащитный ….

В такие моменты моё чувство вины проявляется острей. Позже оно немного затихает, но полностью не уходит никогда – мучает меня и иногда это становится невыносимо…

Я даже пытался его искать.

Заглядывал в лица похожих на него людей, в их невидящие глаза, бредущих куда-то в состоянии похожем на состояние моего друга.

Куда там…. Если уж полиция с их камерами распознавания лиц не смогла его найти…, где уж мне….

Но я решил не сдаваться….

Есть у меня одна идея….

Нужно взять любого случайного человека – такого же потерянного, полностью погружённого в себя, как и мой друг и за ним проследить…

Может быть что-то и получится…

Где-то наверняка есть тайное место, к которому такой человек, сам того не желая, невольно стремится. – Чем-то оно очень привлекает таких, как он – манит, заставляет двигаться по велению души, скорее всего, даже бессознательно, автоматически, почти не используя разум.

Я должен найти это место, попробовать разыскать своего друга…, чувство вины не даёт мне покоя…, мне становится тесно здесь….

Но страшно…

Знаю, что на этом пути очень легко потеряться…, чувствую, стараясь разобраться в себе, что последнее время меня тянет туда и что-то ещё….

А …, плевать…

Всё равно иначе не успокоиться…, нужно идти…, даже если выбраться потом не получится…

Может быть, там найдётся место и для меня…