Текст книги "Краткое изложение книги «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости». Автор оригинала – Нассим Николас Талеб"

Глава 2. Черный лебедь Евгении

Автор приводит пример Черного лебедя в сфере науки и литературы, рассказывая выдуманную историю, которая отражает его собственную.

Евгения Краснова была неврологом с философскими интересами и однажды решила изложить свои опыт и мысли в литературной форме. Ранее она не публиковалась и написала книгу на стыке жанров: издатели затруднялись определить, художественная это литература или документальная и на какую аудиторию рассчитана, поэтому отказывали в публикации. Ей говорили, что профессиональный писатель тот, кто пишет не для себя, а для других.

Ранее Евгения уже пробовала учиться писать в литературной мастерской, однако не смогла заставить себя следовать консервативным литературным правилам, которые там преподавались. Учителя предлагали создавать новое, подражая старому, а это заведомый тупик.

Не найдя издателя, Евгения разместила текст своей книги в интернете. Среди небольшого круга читателей нашелся мелкий издатель, согласившийся опубликовать книгу с минимальными авторскими отчислениями. Книга приобрела известность, была переведена на сорок языков и разошлась многомиллионными тиражами, найдя признание как читателей, так и критиков. Евгению объявили новатором.

Литературоведы признали деление литературы на документальную и художественную устаревшим. Теперь им стала видна масса предпосылок появления нового литературного стиля. Издатели вывели правило: «Дальнобойщики, которые читают книги, не читают книг, написанных для дальнобойщиков» – это означает, что читатели презирают писателей, которые стараются им угодить. Теперь каждый издатель был уверен, что попадись ему рукопись Евгении, он обязательно узнал бы в ней будущий бестселлер.

Так книга Евгении стала Черным лебедем.

Глава 3. Спекулянт и проститутка

Лучший (худший) совет

Совет судить обо всем уравновешенно и здраво – это наиболее частая общественная рекомендация, и она противоречит идее Черного лебедя, так как эмпирическая реальность не является уравновешенной и здравым смыслом не управляется. Эмпирик воспринимает реальность со всей правдивостью и не боится последствий своих неординарных поступков.

Идея Черного лебедя нашла применение на практике, когда автор выбирал профессию. Все началось с банального совета однокашника найти работу, за которую платят не по часам, то есть масштабируемую и не привязанную к количеству труда.

Профессии вроде стоматолога, проститутки или налогового инспектора ограничены количеством клиентов, которых способен принять специалист. Сюда же относится мелкий бизнес, например, содержание одного-единственного ресторана, чья доходность определяется вместимостью зала. В таких профессиях при любой квалификации выручка в большей степени зависит от постоянных усилий, чем от качества принимаемых решений. Результаты будут более-менее стабильными и предсказуемыми.

В профессиях другого типа прибыль за один день может перекрыть доходы всей остальной жизни, причем приложенные для этого усилия могут оказаться незначительными или вовсе отсутствовать. В этом различие между человеком «идей», который продает интеллектуальной труд в виде деловой услуги или произведения, и человеком «труда», который продает собственный труд и ограничен производительностью. Для человека «идей» первично не количество работы, а ее качество. Главным ресурсом здесь являются не силы и время, а интенсивность мышления, например, купить тысячу акций не проще, чем миллион. Этот же принцип работает в творческих профессиях: если пекарь печет батон для каждого клиента, то писатель одну книгу может продать миллионам читателей.

Опасайтесь масштабируемости

Совет однокашника выбрать масштабируемую профессию был полезен для создания классификации по принципу неопределенности и знания, однако он подходит не каждому.

Масштабируемые профессии отличаются жесткой конкуренцией, неравенством, несоответствием между усилием и вознаграждением: в них единицы получают все, а большинство – ничего. В этом смысле все люди «труда» примерно одинакового роста, а среди людей «идей» только карлики и редкие гиганты. Появление очередного гиганта – это появление Черного лебедя.

Истоки масштабируемости

В XIX веке оперный певец мог выступать в провинции, не опасаясь вторжения столичных конкурентов, поскольку тогда не существовало звукозаписи. У него не было возможности продавать записи своего творчества, поэтому его труд еще типологически не отличался от труда парикмахера, присутствие которого необходимо для каждой стрижки. Масштабируемость еще не появилась – чтобы удвоить доход, музыканту требовалось дать вдвое больше концертов.

Современная звукозапись породила новые возможности и одновременно несправедливость. За одну и ту же цену любитель музыки может приобрести как CD классика, так и запись современного исполнителя, который теперь вынужден конкурировать со всеми музыкантами мира.

Этот процесс начался не с появлением граммофона, печатного станка или даже письменности. Масштабируемость – это одна из характеристик эволюции: в ДНК сохраняется информация, и наиболее удачные гены воспроизводятся подобно бестселлеру, в то время как проигравшие в этой схватке исчезают.

Однако успех исполнителя зависит в первую очередь не от таланта. Способности можно оценить объективно в тех видах деятельности, где важна техническая составляющая, например в хирургии. В искусстве же общественное субъективное мнение легко нарушает равновесие и порождает неравенство. Исследователи кино утверждают, что актерский талант зачастую определяется успехом, а не наоборот. То есть люди объясняют популярность талантом из-за озвученной ранее ретроспективной ошибки восприятия, и по факту судьба актера зависит от нелинейной удачи. Не только кино, но и вся сфера искусства подвержена влиянию эпидемиологического фактора: люди превозносят по большей части не то, что прекрасно, а что популярно. Это позволяет им приобщиться к сообществу и справиться с одиночеством.

Поэтому успех в масштабируемых профессиях так сложно предсказать.

Масштабируемость и глобализация

Автор иронично подчеркивает факт, что европейские обыватели считают американцев невежественными и глупыми, в то время как сами не представляют свою «высококультурную» жизнь без изобретений Apple, Microsoft и Google.

США являются наиболее творческой и продвинутой страной. Глобализация позволила ей специализироваться на производстве идей и концепций, освоив наиболее масштабируемые сферы деятельности. Например, дизайн ботинка более прибылен, чем его изготовление, поэтому производство в основном перенесли в развивающиеся страны.

Путешествия по Среднестану

Если случайным образом выбрать из населения планеты тысячу человек и взвесить их общую массу, то вес отдельного человека будет играть незначительную роль, даже если он самый тяжелый человек в мире.

Такие условия автор называет Среднестаном и формулирует его главный закон так: «Когда выборочная совокупность велика, никакой единичный случай не внесет существенных изменений в среднее значение или сумму».

Странная страна Крайнестан

Если же выбрать тысячу людей и сравнить их денежный достаток, то ситуация изменится. Теперь роль отдельного человека в общей сумме может стать невероятно значительной и определяющей. Например, один из них – Билл Гейтс, обладающий состоянием около 80 миллиардов долларов. Так же и автор Гарри Поттера Джоан Роулинг затмит собой тысячу типичных коллег-писателей.

Эти примеры отличаются от эксперимента с человеческой массой, поскольку относятся к социальным явлениям. Социальные величины – информационные, поэтому не зависят от физиологических ограничений и физических ресурсов. Все это – Крайнестан, область масштабируемых профессий и родина Черных лебедей.

Крайнестан и знание

Различие между Среднестаном и Крайнестаном критически значимо, что должно учитываться при подходе к формированию знаний.

О предметах и явлениях Среднестана можно получить представление, если измерить их, сделать выборку, подвергнуть анализу и вывести статистику. Небольшое количество примеров позволит получить среднестатистические данные. Этими знаниями допустимо пользоваться, так как при всем многообразии единица никогда не будет доминировать над выборкой.

В Крайнестане при каждой выборке решающим может оказаться единичное явление, и чрезвычайно сложно получить какие-либо среднестатистические данные, поэтому значимость новых явлений заранее неизвестна. Знания о Крайнестане ненадежны, а прибавляются медленно и урывками.

Где тихо, а где лихо

Таким образом, к явлениям Среднестана можно отнести высоту, рост, потребление калорий, заработок пекаря, автокатастрофы, уровень смертности.

То, что относится к Крайнестану, встречается намного чаще: богатство, владение акциями, доходы и тиражи, общественное признание, количество ссылок в Гугле, население городов, частота употребления слов языка, ущерб от землетрясений, количество жертв войн и терактов, размеры планет и компаний, габариты разных животных (от мыши до слона), цены на недвижимость, инфляция.

Тирания случая

В Среднестане человек подчинен тирании коллективного, рутинного и предсказуемого. Невозможно похудеть за один день, так же как и дантист не разбогатеет в одночасье, – в обоих случаях требуются продолжительные и дисциплинированные усилия. В Крайнестане же правит непредсказуемый случай, например, спекулянт может потерять или приобрести целое состояние за одну минуту.

Автор призывает не «платонизировать» и не упрощать представленную концепцию. Черные лебеди встречаются не только в Крайнестане, а также не все они Черные. Он выделяет так называемых Серых лебедей – это масштабные события, которые можно предсказать и частично контролировать, пользуясь специальными инструментами. Серые лебеди относятся к типу случайности, который определяется такими терминами, как масштабируемость, масштабная инвариантность, степенной закон, закон Парето-Ципфа, коэффициент Юла, оптимум по Парето и Леви-движение.

Глава 4. Тысяча и один день,
или Как не быть лохом

В процессе накопления знаний признанные научные теории терпят крах из-за открытия новых фактов. Каждое открытие – это попытка породить Черного лебедя хотя бы в малом масштабе.

Ученые подвергают сомнению традиционные представления и зачастую высмеивают своих предшественников, однако не все понимают, что и над их теориями будут смеяться точно так же, причем в недалеком будущем.

Чему можно поучиться у индюшки

Так называемая проблема индукции ставит под сомнение возможность логическим путем прийти от конкретных наблюдений к общим выводам. Пример тому индюшка, которую откармливают ко Дню благодарения. Каждый прожитый день подтверждает для нее вывод о том, что люди заботятся о ее благе – кормят, охраняют и содержат. На праздник же с ней произойдет нечто неожиданное.

Проблема Черного лебедя основана на этом же принципе: нельзя предсказать будущее, основываясь на знании прошлого, иначе говоря, с помощью познанного и конечного нельзя определить непознанное и бесконечное. Малейшее расхождение между прогнозом и реальностью может скрывать критические изменения для судьбы как индюшки, так и евреев Германии в 1930-х годах.

Один из аспектов индукции – ретроспективное обучение. Индюшка строила выводы на своих наблюдениях, что аналогично научному методу. Ее чувство безопасности день ото дня увеличивалось и, что примечательно, именно к моменту праздника достигло максимума. В этом проблема эмпирического знания в целом.

Тысячу дней какая-то тенденция может быть стабильной, что располагает делать прогнозы на следующие периоды, но на самом деле вероятность изменений лишь нарастает, и на тысяча первый день может случиться радикальное событие. Прогнозирование на основании данных прошлого будет наивным в любой области жизни.

Даже когда Черный лебедь уже случился, люди продолжают следовать этой логике и ожидают его повторения в той же сфере, например, после краха фондового рынка в 1987 году общественность опасалась кризиса каждый октябрь.

Наука быть скучным

Для выдачи кредитов банки нанимают скучных людей и обучают их еще большей скучности. Внешняя консервативность по задумке соответствует стабильности, и действительно, некоторые банки-кредиторы США подтверждали свою надежность в течение столетий. Однако летом 1982 года банки Америки потеряли почти все, что заработали за историю банковского дела. Дело в том, что банки выдавали кредиты странам Южной и Центральной Америки, которые объявили дефолт, и это был совсем не консервативный бизнес.

Для защиты от рисков, а скорее для успокоения себя и клиентов, компании проводят экспертизы и нанимают экономистов, которые делают пресловутые статистические расчеты. Построенное на такой науке финансовое учреждение автор называет лавочкой лохов. Крупнейшему трейдинговому краху не предшествовало никаких предупредительных сигналов. Играть с системой на таких условиях невыгодно – вся прибыль иллюзорна, поскольку может быть потеряна в одночасье.

Черный лебедь и относительность знания

То, что стало в судьбе индюшки Черным лебедем, для мясника неожиданностью не является. Следовательно, Черный лебедь – это, по выражению автора, «проблема лоха», и ее наличие зависит от ожиданий. С помощью науки или широкого взгляда на вещи можно избежать эффекта Черного лебедя, однако наука может его и создать – достаточно убедить людей, что Черный лебедь им не грозит.

Поворотные события не всегда мгновенны. Влияние может накапливаться постепенно, как в случае с цифровыми технологиями, которые год от года все сильнее изменяют общество. Ломать – не строить, поэтому позитивные Черные лебеди обычно действуют исподволь, а негативные мгновенны.

Секст (увы) Эмпирик

Проблему индукции часто называют проблемой Юма, хотя философы обозначили ее намного раньше.

Один из них был Секст Эмпирик, предположительно живший в Александрии во II веке до н. э. Свое прозвище он получил, будучи врачом «эмпирической» школы медицины, которая вместо теоретических умозаключений делала ставку на практику и прецеденты и утверждала, что знания анатомии недостаточно для понимания функций организма. Также Секст поддерживал идеи скептиков школы Пиррона, чья философия строилась на отказе от всякой уверенности касаемо догм и повседневной жизни – это помогало избавиться от ожиданий и прийти к равновесию.

По терминологии автора, Секст Эмпирик является образцовым антиакадемиком. Его методы медицины, основанные на с виду бессмысленных пробах и ошибках, автор использует для подтверждения своих соображений о том, как извлечь из Черного лебедя выгоду. В 1998 году автор назвал свою трейдерскую фирму «Эмпирика» в напоминание о том, что медицине понадобилось четырнадцать столетий, чтобы подвергнуть догмы скепсису и положиться на опыт. Это значит, что только лишь осознание проблемы ничего не изменит, особенно если чьи-то интересы сдерживают перемены.

Альгазель

Третьим мыслителем, занимавшимся проблемой знания, был скептик XI века Аль-Газали, известный в латинском варианте как Альгазель. Арабы были наследниками античной философии и с помощью рационалистической аргументации примирили ее с исламом.

Альгазель написал работы «Против ученых» и «Некомпетентность философии», что положило начало его дебатам со средневековым философом Аверроэсом, особенно влиятельным среди христиан и иудеев, который развивал рационализм Аристотеля. Спор выиграли оба.

Последующие арабские религиозные ученые переняли скептицизм Альгазеля в отношении научного метода и использовали его для подкрепления религиозных догм. Запад же принял рационализм Аверроэса, который развил Фома Аквинский.

В основе этого – проблема Черного лебедя.

Скептик, друг религии

Таким образом, античный скептицизм был шагом к более четкому пониманию истины, а средневековый – использовался в качестве критики науки. Это побуждает взглянуть на некоторые религиозные инструменты в контексте проблемы Черного лебедя и индукции.

Идея опоры на веру вместо разума называется «фидеизм». Эту философию развивал французский протестант Пьер Байль, работы которого открыли для Юма античный скептицизм. Полными же собранием всех идей скептицизма стал труд католического епископа Пьера-Даниэля Юэ под названием «Философский трактат о слабости человеческого ума», датируемый 1690 годом. Против причинно-следственной логики Юэ выдвигает аргумент, что у любого события может быть бесконечное число вероятных причин.

Байль и Юэ были крупнейшими эрудитами своего времени, последний даже прослыл как самый начитанный человек своей эпохи. Автор отмечает, что при всей важности эмпирического подхода значимость эрудиции нельзя недооценивать. Эрудитом становится тот, кто любопытен, обладает открытым умом, не удовлетворен своими знаниями и всегда жаждет новых – это лучшая защита от самонадеянной учености, ведущей к катастрофам.

Не хочу быть индюшкой

Автор подчеркивает, что не является последователем каких-либо учений и философских школ. Также он не призывает бояться и избегать риска. Его интересует только практика и рабочие инструменты, которые позволяют принимать правильные решения, то есть «не быть лохом» и не стать индюшкой.

Они хотят жить в Среднестане

Человеку хочется воображать, что он живет в Среднестане, поскольку так можно не опасаться Черного лебедя и вовсе о нем забыть, тогда и проблема индукции отпадает сама собой. Но это самовнушение – никто не живет в Среднестане. Есть пять факторов, отвлекающих от реальной проблемы:

а) ошибка подтверждения: человек выдергивает факты из общей картины, обобщает их и так делает выводы о невидимом;

б) искажение нарратива: человек строит убеждения на разных историях, стремясь к четким схемам;

в) природа человека не запрограммирована на Черных лебедей;

г) проблема скрытых свидетельств: всех фактов не учесть, многие из них спрятаны или искажены;

д) туннельное восприятие: человек сосредотачивается на узких зонах неопределенности, что ведет к слепоте в других областях.

Подробнее автор раскрывает эти пункты в следующих главах.

Глава 5. Доказательство-шмоказательство!

Вера в доказательство стала привычкой, и это может приводить к опасным ошибкам.

Если человек некоторое время полежал на железнодорожных путях без последствий и на основании этого заявляет, что делать так – безопасно, то такой вывод звучит абсурдно. Однако такой же логикой руководствуется и тот, кто наблюдает за индюшкой тысячу дней и делает вывод, что ей ничего не угрожает. Верно, что у него нет свидетельств возможности радикальных перемен, однако будет логической ошибкой приравнивать это к тому, что у него есть свидетельства их невозможности. Между этими двумя утверждениями принципиальная разница, но люди их смешивают и в итоге полагают, что имеют доказательство невозможности радикальных перемен. Автор называет такие умозаключения огрехами-перевертышами.

Так появляются не соответствующие реальности стереотипы. Например, утверждение, что большинство преступников относятся к этническим меньшинствам, переворачивается и порождает суждение, что большинство «цветных» нарушают закон. Это явная ошибка, но люди об этом не задумываются и в повседневности проявляют дискриминацию по национальному признаку.

Для первобытного человека не было существенной разницы между утверждениями «большинство убийц – дикие звери» и «большинство диких зверей – убийцы», поэтому эволюционно человек не склонен различать эту тонкость.

Не все буглы – зуглы

Выпускникам школ предлагается логическая задача: «Все зуглы – буглы. Вы увидели бугла. Это зугл?» Правильный ответ – «нет», но даже те, кто сдают экзамены на «отлично», волнуются, когда оказываются в одном лифте с обитателем неблагополучного квартала. Это типичная неспособность перенести теоретическое знание на практику.

Так происходит потому, что образ мышления и реакция на сигнал определяются не его значением, а тем, в какую ситуацию он встроен. В аудитории и в жизни человек мыслит по-разному. Эволюционные психологи называют это ареалом события. В мозгу нет единого логического центра, и для разных типов ситуация задействуются отдельные интеллектуальные модули.

Огрехи-перевертыши вместе с ареал-специфичностью заставляют ученых, преподавателей и врачей принимать ошибочные решения в самых разных сферах жизни. Например, в 1960-е годы ученые решили изготовить в лаборатории заменитель материнского молока. Они изучили молоко и решили, что выявили все его компоненты и свойства. Отсутствие свидетельств о пользе материнского молока было приравнено к свидетельству отсутствия в нем пользы. Как результат, те младенцы, кого не кормили грудью, оказались подвержены ряду болезней.

Доказательства

Данный природой образ мышления побуждает человека искать свидетельства, подтверждающие его представления. Он выбирает подходящие факты и называет их доказательствами. Например, математик назовет свою науку необходимой и сошлется на те случаи, когда она была полезной, но проигнорирует математические исследования, которые оказались тратой времени или привели к проблемам. Автор называет это наивным эмпиризмом.

Отрицательный эмпиризм

Подтверждение можно найти чему угодно, однако этот наивный эмпиризм возможно обойти.

Обилие подтверждающих фактов не может служить доказательством, как тысячи белых лебедей не доказывают отсутствие черных. Но черный лебедь в свою очередь является доказательством, что не все лебеди белые. Например, найденная опухоль доказывает наличие рака, но обследование с заключением о здоровье не исключает рак.

Поэтому накопление подтверждающих наблюдений не увеличивает запас знаний – из наблюдаемых фактов неверно выводить общее правило. То есть к истине приближают не подтверждающие примеры, а отрицательные.

Асимметрия в значимости фактов позволяет быть скептиком лишь наполовину. Подобный метод мышления развивал Карл Поппер, которого автор считает единственным специалистом по философии науки, наработки которого полезны для практикующих эмпириков, поскольку поднимают вопрос, как действовать в условиях неполноты информации.

Теория Поппера проводит границу между наукой и ненаукой с помощью техники фальсификации, то есть доказательства неправильности утверждения. Не вся информация равноценна – однозначно судить возможно только о том, что неправильно, но не о том, что правильно. Метод Поппера заключается в том, чтобы после формулировки предположения искать данные, которые его опровергнут. Это альтернатива поиска подтверждающих фактов.

Считаем до трех

Таким образом, любое правило можно проверить напрямую, подбирая факты, когда оно работает, либо косвенно, находя случаи, когда оно не срабатывает.

Эффективность такой проверки демонстрирует эксперимент психолога П. К. Уэйсона. Испытуемым нужно было определить, по какому принципу сгенерирована числовая последовательность «2, 4, 6». По правилам эксперимента, для поиска ответа они должны были предлагать свои варианты последовательностей, а экспериментатор отвечал, соответствуют они искомому принципу или нет. Лишь немногие смогли таким путем выяснить, что правильный ответ – натуральные числа в восходящем порядке. Для этого нужно было всего лишь один раз предложить нисходящий ряд цифр, на что экспериментатор сказал бы «нет». Но вместо этого участники сначала делали какое-то предположение, а затем пытались подкрепить его позитивными примерами.

Так поступают не все. Склонность к подтверждению преодолевают опытные шахматисты, которые концентрируются на слабости потенциального хода. Биржевый игрок Джордж Сорос перед ставкой собирает данные, которые могут опровергнуть его предположения.

Автор резюмируют, что главная проблема знания и основная мысль этой главы в том, что свидетельства вовсе не бывают подтверждающими.

Не все на свете

Человек проявляет склонность к наивным обобщениям не во всех сферах жизни. Если показать ребенку фотографию толстого аборигена с темной кожей и попросить описать его соплеменников, то ребенок вряд ли решит, что это племя толстяков, но скажет, что все они темнокожие.

Исследования детской психологии опровергают мнение Дэвида Юма, что человек учится обобщениям только на основании опыта. Они выявили врожденные механизмы, побуждающие обобщать опыт в одних областях и проявлять скепсис в других. Таким образом, вдобавок к собственному индуктивному знанию человек опирается на знание, накопленное предками.

Назад в Среднестан

Однако сведения, перенятые у предков, могут быть бесполезными и вредными в современном информационном мире, который намного сложнее, чем его ощущают органы чувств.

Эволюционно люди приспособились к явлениям Среднестана, и разум исключает вероятность непредсказуемых явлений и неравномерных величин, как в случае с выборкой тысячи человек, в которой масса одного никогда не будет больше массы всех, вместе взятых. Человек за тысячу дней мог сделать наблюдения и выводы, соответствующие первобытным потребностям.

Современный же мир является Крайнестаном: за тысячу дней не сделать выводы о фондовом рынке, начале войны, перспективности проекта и так далее. Мир становится все менее предсказуемым, и врожденные склонности все чаще подводят.