Текст книги "Битва за Курилы"

Валерий Павликов
Битва за Курилы

1

Президент России шел по лыжне. Он шел размеренным ходом, не пытаясь ускориться. Ему просто хотелось побыть одному, послушать пение мартовского снега под лыжами и до конца пропитаться сознанием, что тяжкий предвыборный марафон остался позади и ему больше не придется сутки напролет проводить на борту самолета, мотаясь по всей стране.

Ветки сосен, как хоругви, повисли над лыжней, изредка хлеща по лицу, но Президент не замечал этого.

Неожиданно из-за поворота навстречу ему выскочил лыжник в желтом спортивном костюме и в серой вязаной шапочке. Он шел легким коньковым ходом, ломая лыжню. Президент узнал своего первого помощника Глеба Шкаликова.

– Дмитрий Владимирович, – тяжело дыша, Глеб затормозил. В правой руке у него был зажат мобильный телефон. – Вас… срочно…

Брови Президента недовольно взметнулись вверх. Сколько ни говори этим ретивым помощникам оставить его в покое хотя бы здесь, на лыжне, в редкие минуты отдыха – не понимают! Разве не может руководитель крупнейшей в мире страны позволить себе два часа одиночества на ее бескрайних просторах?! Оказывается – нет, не может. Один из самых могущественных людей на планете беззащитен перед лицом своих многочисленных помощников, охранников, секретарей…

– Сын, – заметив гримасу Президента, улыбнулся Шкаликов.

С лица Дмитрия Владимировича мгновенно исчезло недовольное выражение – ведь для сына он всегда был свободен.

– Привет, Илья, – сказал он в трубку.

– Папа, папа, – затараторил мальчик, – у нас есть орфографи… – он запнулся, – орфо…эпический словарь?

Президент невольно улыбнулся. Есть ли у него орфоэпический, орфографический или какой там еще словарь? Да стоит ему только мигнуть, как тысячи курьеров, связистов, расталкивая друг друга, бросятся разыскивать нужную вещь по всему свету, и не пройдет и двенадцати часов с момента отдачи приказа (время полета реактивного лайнера до Москвы из самой удаленной точки планеты), как эта вещь будет лежать у него на столе, если, конечно, она на самом деле где-то существует.

– Ты смотрел в книжном шкафу? На верхней полке?

– Да, папа, да, – капризно ответил мальчик, видимо, раздосадованный долгим молчанием отца. – Смотрел, там нету…

«Так…» – подумал Дмитрий Владимирович. Он, конечно, мог решить любой вопрос, с которым к нему обращался ребенок, но ведь надо готовить сына к реальной жизни, где ему придется сталкиваться и не с такими проблемами. Как бы не вырастить пай-мальчика, привыкшего к тому, что кто-то, как на подносе, представит тебе в нужный момент все, что ни попросишь.

– У мамы смотрел?

– Ну ты же знаешь, – заканючил мальчик, – она не разрешает рыться в ее книгах!

– А ты ей не говори…

– А если узнает?

– Скажи: папа… – Дмитрий Владимирович улыбнулся и, солидно прокашлявшись, продолжил: – Нет… Скажи: Президент разрешил… А теперь, Глеб, – он предостерегающе поднял руку, – если не разразится третья мировая, земля не столкнется с кометой или не позвонит мой заклятый друг Олабама, я хотел бы с часок побыть один… – и, не дожидаясь ответа, Дмитрий Владимирович крупным ровным шагом заскользил по направлению к темнеющей впереди чаще.

Проводив его растерянным взглядом, помощник недовольно покачал головой. С этими президентами просто беда. Бывший отдавал предпочтение горным лыжам, и не менее сотни бойцов спецназа срочно обучили вести прицельный огонь с бедра при спусках по горным кручам. А теперь, оказывается, это умение никому не нужно, потому что новый Президент предпочитает равнинный бег по зимнему лесу. А здесь чуть завернул за сосну и – пропал из виду. Начальник Девятого управления ФСО генерал-лейтенант Петров сбился с ног, пытаясь организовать охрану «объекта». Сначала он под видом обычных лыжников пускал вслед за ним курсантов пограничной школы ФСБ, но Президент, обратив внимание на их одинаковый наряд – синие трико и красные джемперы, распорядился убрать незваных гостей с лыжни. И самое неприятное – он ни в какую не соглашался заранее сообщать о времени выезда, хотя бы за пару часов, чтобы можно было успеть быстренько накрыть предполагаемый район прогулки в радиусе 10–15 километров и хорошенько его прочесать. Единственное, на что удалось уговорить Президента, – посадить на макушках самых высоких сосен снайперов, которые высматривали через лазерные прицелы подозрительных граждан. Но много ли увидишь в лесу?

Когда Президент отошел на пару десятков метров, помощник быстро достал мобильный и тихо сообщил кому-то:

– Первый – в тринадцатом, идет к Синичке.

Дмитрий Владимирович продолжал бег. Ему нравился сегодняшний морозный денек, может быть, последний настоящий зимний день в нынешнем году, и этот густой подмосковный лес возле Красногорска. Дела и заботы, от которых зависела жизнь миллионов людей, постепенно отступали.

Неожиданно лес расступился, и Президент увидел впереди широкую речную долину с темнеющим внизу берегом Синички, поросшим высокими ивами. Он невольно остановился.

Места, открывшиеся перед ним, нельзя было назвать живописными. До самого небосклона тянулись заснеженные поля, на которых кое-где виднелись небольшие рощи. Картина была хмурой, мрачной и однообразной. Лишь из-за низких туч иногда выглядывало одинокое око солнца, и сердце Дмитрия Владимировича сжималось от восторга…

Вдруг позади снова раздался шорох и поскрипывание снега под полозьями лыж. Президент резко обернулся. Знакомый желтый силуэт помощника в надвинутой на глаза серой шапочке мелькнул среди деревьев.

– Какого черта?! – негромко выругавшись, Дмитрий Владимирович резко оттолкнулся палками и заскользил вниз по склону.

Когда-то в студенчестве у него был первый разряд по лыжам. Авось ноги-то помнят…

Пробежав метров двести, он снова оглянулся. Помощник не отставал. Глеб был моложе на двадцать лет, и, конечно, его подгонял приказ начальника охраны не упускать шефа из вида. Президента внезапно охватил азарт. Это чувство было знакомо еще с детства, но всякий раз оно приходило как будто впервые. Тяжкий груз ответственности, давивший на плечи, был мгновенно забыт, чувство всепоглощающего мальчишеского задора нахлынуло на него. Сейчас Дмитрий Владимирович знал только одно: надо не дать себя догнать. Он хохотал, перепрыгивая через коряги, пересекавшие лыжню, радостно орал, когда ветки деревьев бросали в глаза комья рыхлого снега…

Конечно, его преследователю было легче бежать по пробитой лыжне, и Президент уже слышал за спиной близкое шуршание лыж, но не собирался сдаваться. Он знал, что скоро впереди должен начаться крутой обрыв к руслу реки, которое можно будет условно принять за импровизированный финиш. Кто первым доберется туда – того и взяла! Конечно, ему уже далеко за сорок, и дыхалка уже не та, и сердечко пошаливает, но где наша не пропадала!

И вот он уже на берегу. Дмитрий Владимирович добрался до откоса, ведущего к береговому урезу, и, с силой оттолкнувшись палками, полетел вниз. Он слышал сзади тяжелое дыхание, но теперь ивы стояли одна к другой, мешая преследователю обойти его.

Наконец лыжи замедлили бег и остановились прямо на середине замерзшей реки. Опершись обеими руками на палки, Президент с трудом переводил дух. Помощник, ломая ветви, еще только пробирался сквозь кусты. От навалившейся усталости в глазах у Президента рябило, но он чувствовал полное удовлетворение – есть еще порох в пороховницах!

Но вот преследователь продрался через заросли и теперь направлялся прямо к нему. Переложил обе палки в левую руку и, не доезжая полуметра до шефа, остановился, тяжело дыша. В правой руке у него был зажат телефон.

– Сын? – спросил Президент, принимая аппарат.

– Это не мобильник, Дмитрий Владимирович…

– Не понял…

– Это взрывчатка.

Брови Президента недоуменно поползли вверх.

– Плохие шутки, Глеб…

Помощник сдвинул серую шапочку на затылок, и Дмитрий Владимирович неожиданно замолчал, почувствовав на себе немигающий взгляд стальных глаз.

2

Неизвестный стоял рядом, грузно опираясь на палки. Дыхание с шумом вырывалось у него из груди.

– Пожалуйста… – с трудом выговорил он, – не бросайте ее… И не надо… предпринимать… никаких необдуманных действий… Мы в курсе того, как вы подаете сигнал охране…

Президент продолжал молча стоять, не в силах поверить в реальность происходящего. Скорее озадаченный, чем испуганный, он с удивлением обнаружил, что ему трудно говорить. Пожалуй, впервые в своей жизни, во всяком случае за последний отрезок времени, он не мог подобрать нужные слова, так легко приходящие к нему в другой, более привычной обстановке где-нибудь на приеме у его святейшества папы или у ее величества королевы.

И он продолжал молча стоять, глядя на неизвестного.

– Твою ж мать… – наконец вымолвил он. – Кто вы такой?

Незнакомец проигнорировал вопрос.

– Это глупо, – продолжил Дмитрий Владимирович, раздраженный его молчанием. – Вам все равно не уйти. Стоит мне шевельнуть пальцем…

– Успокойтесь, это не покушение, – наконец заговорил незнакомец. – Мы не собираемся причинять вам вреда. Конечно, только в том случае, если вы будете выполнять наши инструкции.

– Инструкции? Я – ваши?! – Как ни была тревожна ситуация, в которой Президент оказался, он не мог не улыбнуться. – Да вы отдаете себе отчет в том, что говорите?!

– Вполне.

– Бред какой-то!..

Неизвестный, не реагируя на замечание, продолжал говорить глубоким внушительным голосом, как школьный учитель, распекающий нашкодившего ученика.

– Это гексоген. Если разожмете пальцы, от нас с вами ничего не останется. То же самое произойдет, если вы попытаетесь поднять тревогу. В этом случае я сам приведу взрыватель в действие вот этим дистанционным пультом… – Он кинул взгляд на свою левую руку с зажатым в кулаке блестящим металлическим предметом. Удостоверившись, что все спокойно, поднял правую ногу и несколько раз провел лыжей по насту, сбивая прилипший к полозьям снег.

– Что за ерунду вы плетете? – придав голосу уверенность, сказал Дмитрий Владимирович. – Здесь на каждом дереве «кукушки»…

Неизвестный, задрав голову, посмотрел на макушку ближайшего дерева и кивнул, будто приветствуя сидевшего там человека.

– Тогда продолжим пробежку, чтобы не вызвать у них подозрений.

Президент внимательно посмотрел на незнакомца, изучая его лицо. Несколько седых прядей, выбивающихся из-под серой шапочки, свидетельствовали, что тот далеко не молод. И сеть морщинок, расходившихся веером от глаз, подтверждала это. Рост около метра восьмидесяти, такой же как у Шкаликова, может быть, сантиметра на три пониже, такой же желтый лыжный костюм… Издали вполне можно принять за помощника. Только голос выдавал в нем человека, привыкшего отдавать команды. Пока ясно одно: это не террорист и не киллер.

– Предупреждаю, – спокойно сказал Президент, – это вторжение вам дорого обойдется.

– Не преувеличивайте, Дмитрий Владимирович… Хотя, признаться, мы и не ожидали другого поведения от человека, наделенного большой властью.

Президент еще раз взглянул на незнакомца. Глаза неизвестного полностью соответствовали жесткому уверенному голосу, и взгляд их казался твердым как броня.

– Кто вы, черт возьми?

– Человек, проголосовавший за вас на выборах, – ответил незнакомец. – Зовите меня Олегом Львовичем. И, предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, что узнаете все, как только войдем в лес.

Когда лыжники углубились в чащу, Олег Львович достал из кармана небольшое устройство.

– Возьмите и, не останавливаясь, начните знакомиться с содержанием, – сказал он, протягивая его Президенту. – У нас не более восьми минут. За это время мы должны выйти к Земляничной поляне. Думаю, нет нужды говорить о возможных последствиях.

– Ладно, – кивнул Дмитрий Владимирович, беря гаджет левой рукой. – Командуете парадом вы. А… куда ее? – он взглядом указал на взрывчатку.

– Куда хотите. Только не бросайте.

Президент осторожно положил похожий на мобильник брикет взрывчатки в карман куртки. Они медленно двинулись по лыжне. Чтобы удобнее было держать устройство в руке, Президент сунул обе палки под мышку и, щелкнув клавишей, стал смотреть на экран. Ровно через восемь минут с изменившимся лицом он оторвал взгляд от экрана.

– Это что, компьютерный трюк? Или объемная анимация?

– Ни то ни другое. Ни один компьютер не способен на такое.

– Тогда что же? Фэнтези? Новый триллер?.. Учтите, я не смотрю ужастики.

– Я тоже…

– Обитатели бездны? Или постояльцы подводного отеля?

– Подводная геотектоническая лаборатория действительно существует.

– Да, конечно. И они разрушили Японию.

– По ошибке. Но не всю…

– Слава богу!..

Олег Львович снисходительно улыбнулся.

– Вы только что узнали о самом крупном достижении советской науки после атомной бомбы. Вы – единственный высший руководитель страны, кому довелось увидеть эти кадры. А теперь добавьте пару, и я буду вводить вас в курс дела по ходу, чтобы не вызвать беспокойства у ваших многочисленных «пернатых» друзей. У нас слишком мало времени. Придется пренебречь деталями.

– Сначала один вопрос. Где Глеб?

– Спит под сосной и видит глубокие сны.

– Он не пострадал?

– Если не считать небольшой шишки на затылке и слабой головной боли после пробуждения… А через двадцать минут вы сами отдадите приказ найти его.

– Смотрите, если с ним что-то…

– Не будем терять время на пустые угрозы.

– Не дай бог…

– По какой лыжне?

Впереди трасса разветвлялась на две: одна тонкой полоской шла вправо под гору, другая вела по просеке к ближайшей деревне. Оттуда вдруг потянуло печным дымком, смешанным с теплым домашним запахом скота.

Они свернули на правую.

– Так вот, – продолжил Олег Львович, – впервые мысль создать геотектоническое оружие возникла сразу после Второй мировой войны одновременно с созданием атомной бомбы. Ведь если есть возможность в результате атомного взрыва сдвинуть с места тысячи тонн земляной массы, то почему бы с помощью этих же сил не привести в движение тектонические плиты, образующие целые континенты? Для реализации этого замысла предполагалось пробурить на морском дне возле территории вероятного противника скважины с последующей закладкой туда ядерных зарядов. В 1960 году Хрущев подписал постановление по подводной программе. Планировалось устроить три глубоководные базы: Калифорнийскую – вблизи побережья Северной Америки, Средиземноморскую и Тихоокеанскую – возле Японии. Но в 1969 году по состоянию дел стало ясно, что возвести все намеченные базы не удастся. Пришлось ограничиться только одной – Тихоокеанской. У нас было все: и замечательные подлодки проекта «Тайфун», и глубоководные батискафы «Мир», но со скрытностью оставались проблемы, ведь любое сопровождение работ с поверхности моря не могло пройти незамеченным. И тогда мы пошли на риск, за один раз доставив на место все необходимые материалы и оставив их там вместе с людьми. Добровольцы, конечно, сразу нашлись. Генсек, а к этому времени им уже стал Брежнев, дал добро и распорядился финансировать проект не по линии Министерства обороны, а по линии КГБ, где легче было обеспечить секретность. Проект получил название УР-700, а первая подводная база – «Китеж». К апрелю 1985 года завершилось сооружение подводной станции, а к началу девяностых были пробурены скважины и заложены заряды. Оставалось только ждать подходящего момента, но создавшаяся к тому времени ситуация не давала оснований для применения оружия. И только когда в Японии после вашего посещения Курильских островов начались антироссийские выступления, мы решили поставить зарвавшихся националистов на место.

Президент молчал, отказываясь верить в свалившуюся на него информацию. Уж не снится ли ему все это? Но нет. Незнакомец находился рядом с ним.

– Почему высшее руководство страны оказалось не в курсе? – наконец спросил Дмитрий Владимирович.

Олег Львович усмехнулся.

– По разным причинам. Одни, например, просто не успевали – старцы умирали тотчас после воцарения. Когда же к власти пришел Горбачев, мы сначала насторожились и немного притормозили с его ознакомлением, а затем убедились, что были правы. В конце концов он бы сдал нашим противникам всё. Ну а кто пришел после него, вам, конечно, не нужно объяснять. Вот мы и решили затаиться.

Хотя ответ незнакомца не удовлетворил Президента, но он решил, что развивать эту тему бессмысленно.

– Кто входит в руководство проекта? – спросил Дмитрий Владимирович.

– Всего восемнадцать человек – девять на берегу и девять под водой. Смена происходит один раз в пять лет.

– Как вам удалось все это сохранить в секрете? Ведь в проекте, должно быть, задействованы тысячи людей?

Олег Львович пожал плечами.

– Уж что-что, а секреты в СССР хранить умели. И, как я уже говорил, только девять человек в стране были в курсе. В соответствии с разработанной легендой выделенные деньги шли на оборонные предприятия Министерства общего машиностроения. Никто не знал о разработках соседа. Все нити тянулись только к этой девятке, являющейся своеобразным мозгом организации. Именно там все сводилось воедино, планировалось, давались указания по выпуску того или иного изделия и его отправке на дно. Только спецсектор ЦК КПСС был в курсе дела, но и там был наш человек, который нейтрализовал любую утечку информации.

– А потом, когда СССР развалился?

– К тому времени у нас уже было разработано фактически все для существования на дне в автономном режиме – опытные установки по производству воздуха, шахты для добычи полезных ископаемых. Появилась возможность сократить финансирование, и неурядицы девяностых практически не ударили по проекту.

– Вы сказали, что никто даже в Минобороны об этом не знал? – усомнился Дмитрий Владимирович.

– Так точно, – по-армейски коротко ответил Олег Львович.

– И в КГБ тоже?

При спуске с горки незнакомец сделал небольшую паузу. Здесь параллельная лыжня исчезла, и он пошел рядом с Президентом.

– Один из членов девятки – высокопоставленный офицер госбезопасности. У него нет проблем с прикрытием.

Почувствовав, что ему необходимо перевести дыхание, Дмитрий Владимирович остановился и оглянулся по сторонам. Уж не чудится ли все ему? Но кружившиеся в воздухе снежинки и гудящий где-то высоко над головами в верхушках вековых сосен ветер напомнили ему о действительности.

– А американцы? Невероятно! Как они не пронюхали?! Ведь Бакатин в девяносто первом сдал им всё!

Олег Львович усмехнулся.

– Всё, да не всё. Предатели сдали на Запад только наши так и неосуществленные планы по Калифорнийской и Средиземноморской базам. Американцы не верили к этому времени в наши возможности, так что проглотили наживку как миленькие.

Президент тяжело вздохнул:

– Признаюсь, это не укладывается в голове…

Он остановился. Ноги его не держали, и он знал, что это не от усталости. Наклонившись, Дмитрий Владимирович зачерпнул горсть снега и отправил в рот.

– Вы верите в Бога? – неожиданно спросил он.

– Не будем вдаваться в метафизику, Дмитрий Владимирович. Пока мы тут рассуждаем, люди живут и трудятся во враждебных всему живому условиях на полукилометровой глубине. – Незнакомец тоже взглянул на свои часы. – Нам уже пора. Охрана вот-вот спохватится. Теперь, пожалуйста, коротко ваши вопросы.

Несколько секунд Президент продолжал молча идти по лыжне.

– Господи Иисусе! – наконец простонал он. – До сих пор не могу поверить…

– А придется, – твердо произнес Олег Львович. – Извините, что пришлось сразу вывалить на вас всю информацию, но так уж получилось.

– И вы в марте применили геотектонику?

– Это была только проверка. После вашего посещения Курил Япония стала активно демонстрировать враждебное отношение к России. Они устраивали демонстрации вокруг нашего посольства, сжигали российские флаги, пробирались к нам на острова. Дело шло к битве за Курилы. Вот мы и решили продемонстрировать им наши возможности. Похоже, нам это удалось, и они притихли…

– На время, пожалуй, да, – согласился Дмитрий Владимирович. – И эти, как их, экипаж… Вы сказали, что их девять?

Олег Львович невесело улыбнулся.

– Было… Двое умерли.

– Одни мужчины?

– Это – мужская работа.

– И они по пять лет без женщин?

– Только мужики…

– Там же столько атмосфер… – Президент на секунду задумался.

Олег Львович снова улыбнулся.

– Давление – ерунда. Мы создали глубоководные жесткие скафандры, с помощью которых возможно передвигаться на глубине до шестисот метров. Другое дело – холод. Там постоянно чуть выше нуля, но наши приспособились.

– И они… Они живут без замены?

– Точно.

– У них есть семьи?

– Все добровольцы. Они знали, на что идут.

– Вы сказали, – недовольно заметил Дмитрий Владимирович, – что только Брежнев был в курсе? Мне кажется, для любого первого руководителя страны оскорбительно узнать, что от него скрывают какие-либо государственные секреты. Более того, на мой взгляд, это преступление.

Олег Львович с осуждением посмотрел на него.

– Ну, знаете… Генсеки и президенты приходят и уходят, а Россия остается. Вы бы предпочли, чтобы Горбачев растрезвонил о нас американцам? Или Ельцин проболтался по пьяной лавочке? Президенты такие же люди, как и все, со свойственными им слабостями. Мы не могли идти даже на малейший риск. Неизвестно, что более преступно – угробить все дело на корню или скрыть его от власти. Как всякий настоящий русский, я являюсь патриотом своей страны и, извините, как русский же, не доверяю своему правительству.

– Вы же тратили народные деньги?

– Уверяю вас, все пошло на проект, – стальные глаза Олега Львовича потемнели от гнева. – Ни одна копейка не пристала к нашим рукам. Поищите денежки у других, вам лучше известно – у кого.

Президент предпочел проглотить обвинение. Оттолкнувшись палками, он заскользил по склону. Собеседник направился следом.

– Если вы не доверяли моим предшественникам, – сказал Дмитрий Владимирович немного погодя, когда лыжня вновь выровнялась, и испытующе посмотрел на него, – тогда что же толкнуло вас на сегодняшнее признание?

Какое-то время Олег Львович продолжал молча идти по лыжне.

– У нас возникли серьезные проблемы, – наконец произнес он и, вытащив из-за пазухи фотографию, протянул ее Президенту. – Я получил его только что по своим каналам. Это снимок японского батискафа, затонувшего в Японском море.

– Да, я в курсе. Но как фото попало к вам?

– Вы обратили внимание на окружающую обстановку? – не отвечая, спросил Олег Львович.

Дмитрий Владимирович вытащил из нагрудного кармана очки и водрузил их на нос.

– Какой-то скалистый берег… Корея, полагаю?

– Нет, Сахалин. Японцы объявили, что их «Юнадо-4» затонул возле Чемульпо. На самом деле он лежит гораздо ближе к нашему, чем к корейскому берегу.

– Но согласно сообщениям их информационных агентств…

– Брешут. Они даже пустили дымовую завесу, изобразив некое подобие поисковых работ на месте предполагаемого затопления. На самом деле батискаф отнесло подводным течением прямо в наши территориальные воды, и поэтому они не могут поднять его.

– А вы, значит, знаете, где он?

– У нас точные данные.

– Так что вы хотите?

– Поднять самим…

– Зачем?

Олег Львович немного задержался с ответом.

– Есть подозрения, что японцы обнаружили наше присутствие на дне.

Президент понял без пояснений.

– Через тридцать дней они собираются отправить новую экспедицию, – продолжил собеседник. – В их планах – погружение в районе хребта Хабомаи, а это в двух километрах от «Китежа».

– Достаточно далеко…

– Они смогут легко преодолеть это расстояние. Тогда возникнет угроза для станции. Если они обнаружат ее, то могут попытаться захватить обитателей вооруженным путем.

– Какие у вас основания так думать? Японцы не станут делать того, что вызовет негативную реакцию в мире.

– Вы забыли, что наш подводный проект засекречен. Никто не сможет обвинить их в уничтожении того, что для всего остального мира просто не существует.

– Вы играете в опасные игры, – осуждающе сказал Президент.

Глаза незнакомца сверкнули.

– Мы первыми освоили Курилы. Они принадлежат России, ее флаг развевается над островами, и мы будем бороться с любым иностранным вторжением.

– Вы не можете прибегать к оружию всякий раз, когда кто-то захочет погрузиться на дно Курильского пролива! – резко сказал Президент, снова начиная нервничать. – Проливы не принадлежат никому.

– Да бросьте, Дмитрий Владимирович! Они-то уверяют обратное. Стали бы японцы придерживаться этой конвенции, окажись на нашем месте? Уверен, что нет.

Президент снова молча продолжил движение по лыжне.

– В таком случае мне придется остановить вас, – наконец произнес он холодно.

Собеседник тоже держал ровный темп, не отставая.

– Вот как? – Он улыбнулся с иронией в голосе.

– Я не могу стоять в стороне, когда кто-то пытается развязать подводную войну.

– Предупреждаю: вы ограничены в свободе действий, – напомнил Олег Львович.

– Вы можете ошибаться насчет японцев.

– Будем надеяться… Но наша обязанность – рассказать вам все как есть. Как говорится, предупрежден – значит вооружен. И если произойдет наихудшее, не говорите, что вас не предупреждали. Еще не поздно принять упреждающие меры.

– Вот именно! Предположим, я прикажу своей охране арестовать вас, а затем покончу с вашей подводной авантюрой?

– Тогда ваш Глеб умрет… Кроме того, учтите, что, уничтожив наш проект и все, что сделано нами за тридцать лет, вы только навредите себе. Представляете, что вас ждет, когда об этом узнает народ? Второй срок вам уж точно не грозит.

– Это шантаж? – Президент постарался унять гнев, чувствуя, как он переполняет его.

– Четыре недели – и тогда вы сможете с триумфом объявить о существовании «Китежа»! Месяц – и вы получите свидетельства величайшего достижения двадцать первого века.

– Почему – месяц?

– Потому, что в этот срок мы планируем возвращение экипажа базы на берег – вместе с подводными пробами грунта, картами залежей полезных ископаемых, результатами многочисленных биологических опытов, анализами химического состава грунта и многими другими данными. Первая фаза проекта закончена, и через месяц подводный «Китеж» будет законсервирован. К сожалению, при последнем взрыве станция получила существенные повреждения.

Президент вновь остановился в раздумье. Затем негромко спросил:

– Кто же вы все-таки такой?..

– Поройтесь в своей памяти, – с усмешкой ответил собеседник. – Лет двадцать назад мы встречались…

– Хорошо. Как связаться с вами, если в этом возникнет необходимость?

– Я сам назначу встречу, если она потребуется. – Олег Львович поправил перчатку на руке и пошел, ускоряясь, по лыжне. – Постарайтесь найти японский корабль, и, если на нем найдутся доказательства того, что они видели нас, сообщите об этом всему миру.

Неожиданно, не пройдя и десятка метров, он остановился и обернулся.

– Кстати, я солгал. В вашем кармане не взрывчатка…

– А что?!

– Просто подарок.

– Подарок?

– Да. Кусок хозяйственного мыла. Авось пригодится…

Дмитрий Владимирович гневно посмотрел на собеседника.

– Черт бы вас побрал!..

– И примите мои поздравления, господин Президент.

– С чем?

– Я еле догнал вас. А у меня звание мастера спорта по лыжам. – И Олег Львович резко ускорился по лыжне прочь.