Текст книги "Зубровский"

14

После переговоров с командиром саперного полка, расквартированного рядом с Сочи, в распоряжение Зубровского был выделен взвод минеров во главе с капитаном Каютиным. Капитан, как установил майор из его личного дела, уже имел опыт боевых действий на Кавказе.

Зубровский вызвал его к себе. Вошел высокий и, как показалось Зубровскому, немного неуклюжий офицер лет тридцати с крупными руками, большой лысиной и широкой улыбкой. Именно таким представлял себе его Зубровский после разговора по телефону.

– Разрешите представиться, капитан Каютин.

Андрей протянул ему руку:

– Майор Зубровский. Присаживайтесь.

Каютин сел. Зубровский посмотрел на его добродушное лицо и, предложив капитану пачку «Мальборо», спросил:

– Надеюсь, знаете, в чем дело, Валерий Иванович?

Длинными узловатыми пальцами капитан взял сигарету, и закурил.

– Я познакомился с планом работы, но, по-моему, за это дело взялись не с того конца. Приборами современную взрывчатку трудно обнаружить. Боевики несомненно позаботились о том, чтобы использовать взрывчатку, найти которую с помощью существующих типов миноискателей невозможно.

– Чем же тогда искать? – спросил Зубровский.

– Собаками, – спокойно ответил Каютин. У него был глубокий, негромкий голос. – Они себя великолепно зарекомендовали. У меня есть несколько таких собак. Если заряд состоит из тола или мелинита, собаки возьмут его. Но может случиться, что они применят вещество повышенной мощности, например тетрил, не имеющий запаха, или гексоген. Тот вообще не обладает ни запахом, ни вкусом. Тогда дело усложнится…

Откинув голову на спинку кресла, Каютин глубоко втянул в себя дым сигареты. Зубровский все присматривался к нему. Какое-то противоречивое впечатление производил на него этот капитан. Когда он улыбался или отвечал на обычные вопросы, он казался простодушным, неловким и даже стеснительным человеком. Когда же речь заходила о вещах, хорошо ему знакомых, все в нем преображалось, менялась даже интонация голоса. Движения больших и по виду не очень ловких рук обретали несвойственную им точность, становились выразительными.

Зубровский, обычно немного спешивший делать заключение о людях по первому впечатлению, на этот раз благоразумно воздержался от преждевременных выводов.

– Вы, как я вижу, большой поклонник собак.

– Не скрою, – согласился Каютин, проведя рукой по розовой лысине. – Собакам иной раз доверяю больше, чем людям.

Зубровский не стал уточнять, почему.

– А может так случиться, что и собаки не помогут? – поинтересовался он.

– Может.

– И что тогда?

– Останется предположить, что заряд или заложен глубоко в тело плотины, или его там нет вовсе.

Зубровский сделал энергичный жест рукой и поднялся с кресла:

– Наша точка зрения такова: нужно исходить из худшего, то есть предположить, что минирование произведено. Есть у вас запасной ход на тот случай, если собаки ничего не найдут?

Каютин машинально вертел в руках авторучку.

– Да, есть. Нам придется прибегнуть к детонации, – он взял со стола лист бумаги и быстро набросал схему: – Мы заложим несколько небольших зарядов, расположив их в разных местах плотины, и произведем их подрыв. Если взрывчатка запрятана там, она должна сдетонировать.

Зубровский внимательно смотрел на капитана. Предложение Каютина показалось ему заслуживающим внимания, хотя пока и не было необходимости им воспользоваться.

– Это избавит нас, – продолжил капитан, – от дамоклова меча – постоянной угрозы взрыва.

Зубровский задумался. Помолчав, заметил:

– Не спорю, возможно, это и не плохое средство, но ведь тогда придется останавливать станцию и спускать воду. Необходимо хорошенько все обследовать и обдумать.

– Позвольте один вопрос, – обратился к нему Каютин. – Когда, вы полагаете, они собираются привести взрывчатку в действие?

– Вероятнее всего, за год-полгода до открытия Олимпиады, – ответил Зубровский.

– То есть, возможно, и завтра?

– Возможно и так. В бойкоте Олимпиады заинтересовано множество политиканов всех мастей. Но всем им нужно время, чтобы успеть перенести Олимпиаду куда-нибудь в Инсбрук или Саппоро. Но вы, конечно, понимаете всю сложность положения. Если объект в самом деле заминирован, то взрыва можно ожидать в любое время. А вы как считаете?

Капитан бросил окурок в пепельницу, и не торопясь высказал свою точку зрения:

– Если взрывчатка надежно спрятана, она может ждать своего часа годами, пока не будет приведена в действие по радио или подрывником. Узкое место в этом деле – взрыватель. Он не может находиться долго в бетонной среде: слишком ненадежен, металл ржавеет.

– А как же арматура? – возразил Зубровский.

– Это совсем другое, – объяснил Каютин. – От интенсивной коррозии ее защищает слой ржавчины. А вот допустить ржавчину на деталях взрывателя нельзя. Продукты коррозии не проводят ток.

Зубровский одобрительно кивнул. «Капитан, кажется, неплохо разбирается в тонкостях взрывной механики», – подумал он.

– Мы предупредим директора ГЭС о предстоящей операции. Подумаем, как. Не стоит лишний раз нервировать людей.

Майор еще долго объяснял задачу, и отпустил Каютина лишь после того, как убедился, что тот понял серьезность предстоящей операции.

* * *

Было раннее утро, но просторный зал ожидания аэропорта Хитроу был уже похож на бушующее человеческое море. Одни пассажиры толпились в очередях к стойкам личного и таможенного досмотра, другие беспрерывно сновали между билетными кассами и многочисленными выходами из здания аэровокзала.

Слегка нервничая, Фатима стояла в очереди на рейс 273 Лондон – Сочи.

Когда она подошла к стойке, женщина в серой форме улыбнулась ей.

– Ваш паспорт, – вежливо попросила она.

Поставив чемодан на пол, Фатима протянула документы.

Женщина посмотрела в паспорт, пробежала пальцами по клавиатуре компьютера, сверила с текстом, появившимся на мониторе, потом несколько раз пристально заглянула в лицо Фатиме, словно пытаясь выявить в ее облике отличие от паспортных данных.

Всякий раз, когда она так смотрела, Фатима непроизвольно замирала, стараясь сохранить на лице доброжелательность. Она знала про СКАП – систему электронной слежки за авиапассажирами. Система являлась гордостью управления воздушной безопасности Великобритании. Она выставляла баллы всем купившим билет в зависимости от возраста, национальности, пола, места проживания, имеющейся судимости и прочих факторов. Учитывалось также, купил ли пассажир билет за наличные или по кредитке, летит один или в компании и так далее.

Женщина протянула паспорт и с улыбкой кивнула. Фатима сунула его в карман и прошла дальше. Пока все идет нормально. Тем не менее она все больше и больше волновалась.

С паспортом в одной руке и дорожной сумкой в другой она направилась к пункту личного досмотра. Возле металлической арки рентген-контроля стоял небольшого роста охранник с карточкой на левой стороне груди, из которой следовало, что его зовут Джеймс Кристаун. У него был настороженный вид.

Фатима стала вытаскивать и складывать на стойке содержимое своей сумочки – документы, деньги, связку ключей.

Охранник перевел взгляд на дорожную сумку.

Фатима в ответ понимающе кивнула. Она быстро раскрыла сумку и, поставив на стол, вынула из нее бутылку минеральной воды, пару бутербродов… Она была спокойна. Содержимое чемодана тщательно продумано заранее.

Ставя предметы на стол, она раскладывала их по порядку, давая возможность охраннику рассмотреть их.

Когда дело дошло до перочинного ножа, Фатима, улыбаясь, слегка выдвинула трехсантиметровое лезвие из ручки, как бы показывая полную непригодность использования его в качестве оружия.

Кристаун внимательно проследил за ее жестом и коротко кивнул, признавая факт непригодности. Его лицо оставалось безучастным.

– Это что? – строго кивнул он, когда Фатима вытащила из сумки пластиковую бутылку.

– Вода, – как можно спокойнее ответила Фатима.

Охранник повертел бутылку в руках.

– Откройте.

– Зачем? – спросила Фатима.

Они посмотрели друг на друга.

– Или откроете, или придется оставить в багаже.

Пожав плечами – «Нельзя так нельзя…» – Фатима отставила бутылку в сторону, сложила все вещи в сумку, закрыла ее и уже накинула ремень на плечо, как вдруг голос охранника остановил ее.

– Обождите.

Джеймс нерешительно потоптался на месте. Чеченка его встревожила. Кристаун рассматривал содержимое сумки, напряженно размышляя над причинами своей тревоги. Эта женщина не только имела темные настороженные глаза, но и вела себя как-то напряженно – от нее прямо-таки исходила тревога. Надо сообщить старшему, решил Джеймс.

Он прошел за стойку к старшему охраннику. Когда они стали что-то тихо обсуждать, сердце Фатимы тревожно екнуло.

15

Дорога поднималась по склону горы, с востока к ней примыкала отвесная гранитная стена. Стена была из валунов серого цвета, заросших сухим кустарником.

Достигнув поворота, дорога повернула вправо к ГЭС. Благодаря своему положению и своим размерам плотина просматривалась с любой точки дороги. Откуда ни ехать, огромная махина в сотню метров высотой виднелась в конце пути, вонзаясь гребнем в голубое, по-осеннему безоблачное небо.

Майор вышел из машины. Электронное табло над входом в ГЭС сообщало время и температуру. Клокочущая Мзымта, сверкая золотой чешуей, шумела внизу, завернутая в бетонное одеяние.

…Директор ГЭС Виктор Олегович Минин выглядел типичным начальником, толстым и прекрасно одетым в отличный костюм серого цвета. Большие роговые очки скрывали выпученные темные глаза.

Он сверлил глазами Зубровского из-под нависших бровей, сидя за столом, заставленным телефонами и заваленным бумагами.

– Кто? Кто рашпорядилша о проверке? – глядя поверх очков и немилосердно шепелявя, свирепо спросил он.

Зубровский неторопливо опустился в кресло с высокой прямой спинкой. Кажется, ему здесь не рады. Что ж, это неудивительно. Кому нравится, когда их проверяют?

– Как я уже сообщил вам, рутинная проверка, – деловито начал майор. – Пастухов лично дал мне задание проверить. Срок до конца недели.

При упоминании фамилии мэра Сочи шепелявый директор забрызгал слюной, стал строить гримасы, еще больше выпучивая глаза.

– Пожвольте ужнать, что жа шпешка такая?

– Извините, это секрет.

Глаза толстого директора выкатились еще на сантиметр.

– Надеюшь, вы не думаете, что мы сидим просто так. У нас сплошной контроль. Никто посторонний не может пройти на объект. Люди вше проверенные.

– Ну что вы… Никто ваших людей не подозревает. Просто требования инструкции для всех приграничных сооружений. Обыкновенная рутина, однако все процедуры придется исполнить.

Он снова брызнул слюной.

– Черт вожьми, нам, окажываетша, еще нужно перед кем-то отчитыватьша, – и устроил уже полный кавардак на столе. – Нам не доверяют? Так и шкажите…

– Извините, но таков порядок.

– Да! Да! Понимаю, – Еще немного побрызгав слюной, Минин сказал: – Но нет, шовершенно нет никаких ошнований шчитать, что кто-то пронеш вживчатку на объект… Шовершенно никаких, шовершенно!

– Может быть, и так, – Зубровский повернулся к телефону. – Давайте позвоним Пастухову. Он подтвердит.

– Подождите, подождите, – Минин вскочил с кресла и, обежав вокруг стола, приблизился к Зубровскому. – Не шпешите. Вы понимаете, что наша деятельношть швяжана ш энергообешпечением вшего побережья?

– Да, конечно… 120 мегаватт не шутка.

Минин перестал выпучивать на Зубровского глаза и голос у него сделался менее сварливым.

– Вы неплохо информированы.

Зубровский пожал плечами.

– Только в самых общих чертах. Я сотрудник МЧС. Моя задача – выяснить все с точки зрения возможности возникновения чрезвычайной ситуации.

– Вам прежде приходилошь работать по гидроштанциям?

– Конечно. Мы проверяем все режимные объекты. У меня допуск второй степени. Я был бы миллионером, если б мне платили хотя бы тысячу за каждый час, проведенный в системе ЕС России.

Директор поворошил бумагами на столе, словно отыскивая какой-то документ.

– В чем конкретно будет жаключатьшя проверка?

– Для начала, полагаю, придется обойти всю станцию и познакомиться с личными делами работающих. Затем через пару дней прибудут мои сотрудники с собаками. Они займутся обходом. Уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы не мешать вам.

– Ну что ж, – более миролюбиво сказал Минин. – В швою очередь, поштараемся представить вше что нужно.

– Благодарю, – сказал Зубровский. – Еще один вопрос, У вас есть, где перекусить?

– Да конечно, – кивнул директор совсем уже дружески. Теперь это был совершенно вменяемый человек. – На первом этаже – круглошуточное кафе. Охрану мы предупредим.

* * *

Старший охранник Ден Маккартни отошел от толстого негра, вещи которого он только что досматривал.

– Пойдем, посмотрим, – позвал его подошедший Джеймс.

Подняв голову, он обратил внимание на стоящую у стойки Джеймса высокую женщину в светлом костюме с небольшой дорожной сумкой в руке. Наметанный глаз бывшего полицейского сразу оценил две детали: – красивая, а волосы явно окрашены в светлую краску. И второе – опущенные вниз плечи, будто она ожидала, что ее вот-вот окликнут. В мозгу охранника замигала красная лампочка. Какой-то инстинкт подсказывал ему, что с этой женщиной не все в порядке.

– Она тебе что, понравилась? – спросил он у Джеймса.

– Говорит, отдыхала по туристической визе. Чеченка. Возвращается на родину.

Ден поскреб чисто выбритый подбородок.

– Ты прав, что-то в ней есть.

– А что СКАП?

– Выставила ей девяносто баллов. Чуть-чуть не добирает до ста.

Ден взял у Джеймса паспорт и билет. Из него следовало, что Фатима Мадаева после шестимесячного обучения в колледже Гринвича следует из Лондона в Сочи. Кажется, ничего предосудительного… Тогда почему от нее идет какая-то напряженность? Что-то здесь не так.

Ну и что такого, заговорил внутренний голос. После учебы возвращается на родину… Что тут особенного? Если что и не так, то пусть русские с ней и разбираются.

Маккартни задумался. Время поджимает. С него же потом и спросят за волокиту с пассажирами!..

Он неприязненно посмотрел на Фатиму, постукивая ребром паспорта по ладони.

– Проходите, – он протянул документ. – И заберите это, – он указал на бутылку с жидкостью.

Стараясь не смотреть на него, Фатима, облегченно вздохнула, положила бутылку в сумку, взяла паспорт и, пройдя в зал ожидания, посмотрела на табло, где яркими буквами высвечивалась надпись «Рейс 273 Лондон – Сочи. Время вылета 5.48»

* * *

На другой день утром Каютин позвонил Зубровскому.

– Наконец-то! – оживленно воскликнул Зубровский, – давно жду вашего звонка.

– Позвонить раньше не имел возможности: весь день работал с собаками на плотине.

– И ничего?

– Ничего.

– Где искали?

– Во всех помещениях, в подвалах, в оборудовании и вообще везде на всей территории.

– А вы говорили – собаки… Неужели, ничего подозрительного?

По возникшей паузе Зубровский понял, что капитан мнется.

– Что? – почувствовав это, спросил Зубровский. – Говорите все, что заметили. Никто не будет упрекать вас за излишнюю мнительность.

– При осмотре нижнего яруса грузовой шахты одна из собак заупрямилась.

– Выяснили почему?

– Перерыли весь мусор. Просмотрели полы, простукали стены – никаких видимых свидетельств. Другие собаки, кстати, не среагировали…

– Так, может, действительно ничего?

– Та первая – самая надежная…

Майор задумался.

– А не могло быть так, что взрывчатка заложена внутри строительных конструкций?

– Как это? – в голосе Каютина прозвучало удивление.

– Ее могли заложить еще на заводах железобетонных изделий. Вам не приходила в голову такая мысль?

– На заводах действует жесткая система контроля. Это не строительная площадка, где мотаются все кому не лень…

– Однако на такую хитрость они могли пойти. Непременно поинтересуйтесь бетоном конструкций, – посоветовал Зубровский.

Он задумчиво постучал пальцем по столу.

– А если это все же трюк боевиков? – произнес вдруг капитан. – Может быть, для большей убедительности подкинули вам эти снимки плотины? Могли они пойти на это? И для этого даже подставить своих людей?

– Дело нехитрое, – согласился Зубровский. – Могли и так.

– Да, они людей не ценят, но я не думаю, чтобы это было так.

– Почему?

На вопрос Зубровского Каютин ответил вопросом:

– Дело, как я слышал, организовывал сам Закаев?

– Совершенно верно.

– Мне довелось однажды еще в Чечне познакомиться с ним, вернее, с его работой. Он не может без азиатских хитростей. Там он тоже хотел нас запутать ложными следами.

– Значит, по-вашему, поиски зарядов следует продолжить? – спросил Зубровский.

– Непременно.

– Где же вы намерены искать их теперь?

– До сих пор мы искали в местах наиболее вероятных для минирования – ответил капитан, – теперь начнем сплошное обследование.

– А это надолго?

– Дело непростое. Помещений очень много, территория большая, местами захламлена строительным оборудованием. Боюсь, что времени понадобится много.

– А нам дорога каждая минута – возбужденно воскликнул Зубровский.

16

Перелет Лондон – Сочи занял чуть более двух часов. Всю дорогу Фатима сидела молча. Пока все идет нормально, думала она. Но предстоит еще проверка в конечном пункте. Надо готовиться.

Аэропорт Сочи выглядел так, как и положено выглядеть в разгар сезона: шумные толпы туристов, объятия, приветственные возгласы. Фатима заняла очередь к посту пограничного контроля. Она чувствовал себя напряженно, зная, что здесь, в России, контроль будет гораздо жестче, чем в Лондоне. Даже запах здесь был другим, а сам аэропорт напоминал баню довольно низкого пошиба. Завалы пластмассовых корзин в месте досмотра, скамейки с раздевающейся у всех на виду публикой, очередь при проходе через магнитную рамку, лихорадочный поиск своего багажа в куче вещей, сваленных у пасти рентген-аппарата, и в дополнение ко всему – кинолог с устрашающего вида собакой… И конечно – великое множество созерцающих работников, ничего не делающих, зато полностью осознающих свою значимость при исполнении священного служебного долга защиты Родины.

Сдвинув очки на лоб, таможенник разглядывал паспорт мужчины, который стоял в очереди за два человека перед нею. Затем вернул очки на прежнее место и посмотрел на самого человека.

– Но ведь это не вы, – сказал он.

Кожа на затылке у стоявшего впереди тучного мужчины дернулась, как у лошади, отгоняющей мух. Фатиме был хорошо знаком этот затылок. Два часа подряд он маячил перед ней в самолете. Люди сзади стали притоптывать от нетерпения. Очевидно, им тоже порядком надоели затылки их спутников.

Мужчина перед ней что-то пробормотал – что именно, Фатима не расслышала. Контролер снова заглянул в паспорт, затем перевел взгляд на человека. И снова, как и прежде насадив на нос свои немыслимые очки в стальной оправе, повторил:

– Я сказал: это не вы.

Кто-то сзади нетерпеливо крикнул:

– Выведите его из очереди, пусть не задерживает других!

Другой проворчал:

– Два часа летишь из Лондона и столько же торчишь на контроле…

Помощник контролера окинул очередь выразительным взглядом, словно спрашивая: «А нет ли среди вас подозрительных личностей? Это вы там, в Англии, могли позволить себе покричать, а здесь Россия, поэтому ведите себя скромнее».

Фатима обернулась.

Казалось, очередь была готова растерзать именно ее. Словно все догадывались, что это из-за таких, как она, усилен входной контроль.

– А я говорю, это не вы! – настойчиво повторил контролер.

Из толпы вдруг выпорхнул какой-то взъерошенный парень, чем-то похожий на мотылька.

– А кто в паспортах вообще похож на свои фотографии? – нервно проговорил он.

Невольно все стали рассматривать свои фотографии. Очередь возбужденно зашептала:

– Да-да, он прав…

Это произносили на всех языках. В очереди было много иностранцев. Кто-то рассмеялся.

– Если бы всех пропускали по этим фотографиям… – продолжил парень.

Очередь дружным гулом поддержала его.

– Выйдите, пожалуйста, – подчеркнуто вежливо сказал контролер.

Фатима с ужасом подумала – не ее ли просят выйти из очереди, но потом с облегчением обнаружила, что эти слова относятся к мотыльку, и улыбнулась таможеннику. Она знала, что в зависимости от личностных особенностей и мировосприятия проверяющих пассажир может быть досмотрен либо тщательно, либо поверхностно: все зависит от их настроения в данный момент.

– Прошу вас выйти из очереди, – суровым тоном повторил контролер.

Мгновенно вся возбужденная до предела очередь объединились против парня, единственного ее защитника.

– Выходи, выходи, – послышались грубые мужские и женские голоса, – нечего задерживать.

Парня мягко и решительно оттеснили в сторону, и он на глазах у всех стал быстро превращаться из мотылька в гусеницу. Его плечи опустились, тело обмякло.

– Господа, по-моему, вы не в своем уме, – растерянно пробормотал он.

Очередь дружно пронзила его множеством убийственных взглядов. Помощник контролера, маленький человечек с остреньким носиком и редкими колючими усиками, решительно выступил вперед.

– Вы, кажется, что-то сказали? Прошу уточнить, кто это не в своем уме? А? Ваш паспорт!

– Вы не так меня поняли, – тихо выругавшись, мотылек протянул паспорт.

– Я отлично вас понял, – контролер забрал его паспорт, сунув себе в нагрудный карман. – Вы задержаны…

– Задержан? – заволновался парень. – За что? Я что, террорист?

Ох, не надо было произносить этого слова…

Как только оно прозвучало, помощник схватил рацию и произнес: «Двадцать два!». Это, видимо, был условный сигнал, по которому из дежурки выскочили еще двое охранников и подхватили паренька под тонкие руки-крылья.

Контролер проштамповал паспорт «затылку». У Фатимы отлегло от сердца. Она поняла, что теперь внимание на контроле будет переключено с нее на мотылька. И действительно, войдя в раж, контролер теперь штамповал паспорта, как безумный, совсем не заглядывая внутрь. Пассажиры проходили без задержки. Некоторые торопливо поглядывали на парня, стыдливо пожимая плечами. Один из пассажиров, толстый бородач, похожий на художника, как бы в шутку протянул ему паспорт.

– Это уж точно я, – подобострастно хихикнул он.

Контролер благосклонно усмехнулся его вполне уместной шутке. С чувством юмора у него было все в порядке. Фатима тоже поспешила улыбнуться. Теперь они улыбались вместе, в этот миг они как бы сообща были в заговоре против этого парня.

Чувствуя эту общность, контролер быстро проштамповал ей паспорт. Проходя мимо мотылька, Фатима почувствовала к нему огромную признательность, но постаралась смотреть на него так, как все женщины смотрят на мужчину, который оплошал в их глазах – с презрением и брезгливостью.

* * *

Лежа на кровати в маленькой комнатке, отведенной для него в резиденции эмиссара, инженер Макс Фриш на короткое время забылся в дремоте. Как долго это будет продолжаться? Он сделал все, что от него требовалось, а ему до сих пор не заплатили. И даже не думают выпускать отсюда. Похоже, они вообще не собираются расставаться с ним.

Целыми днями он лежал на своей постели, глядя в потолок, а голову сверлила только одна мысль. Не надо было заходить так далеко в отношениях с чеченцами. Ведь знал, что имеет дело с отребьем. Но теперь поздно жалеть – надо думать, как выбираться. Выпустят ли его отсюда когда-нибудь?

В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошел Фанум с подносом в руках.

– Ваш обед, господин Фриш…

Фришу было так плохо, что одна мысль о еде вызывала у него отвращение.

– Я не хочу есть. Передайте господину Закаеву, что я хотел бы с ним поговорить…

– О чем?

– О деньгах… Где они? Вы обещали заплатить сразу после выполнения заказа.

Фанум искоса взглянул на него.

– Мы всегда держим слово. Но полмиллиона – крупные деньги даже для нас. Нужно время, чтобы их собрать. Обождите, осталось немного.

– Сколько?

– Немного… – в глазах секретаря инженер прочитал недовольство. – Кстати, вам, наверно, будет интересно узнать, что до вас мы приглашали несколько специалистов с такими же целями.

Фриш насторожился.

– Вот как? И кого же?

– Не волнуйтесь, им до вас было далеко.

– Вы не ответили…

Секретарь остановился у дверей.

– Вы знали Алекса Гринберга?

– Да, – инженер был удивлен. – А почему вы спрашиваете?

Конечно, он знал Алекса. Гринберг был неплохим инженером. Иногда сталкивались по работе. Они не были друзьями, но частенько выпивали вместе, чтобы обсудить общие проблемы.

– Просто так, – сказал помощник, улыбаясь, – Мы предлагали ему эту же работу, привезли сюда, поговорили по-человечески, но он отказался. И вообще оказался трудным человеком – стал спорить, устраивать скандалы, чего-то добиваться… Я так рад, господин Фриш, что вы не доставили нам трудностей… Очень рад…

У инженера забегали мурашки по коже.

– Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

– Да, это печально, – секретарь взялся за ручку. – Скажите, что вы желаете на обед? – он толкнул дверь.

– Что произошло с Алексом? – спросил инженер, сжав кулаки.

Помощник остановился в дверях.

– А вы не знаете? Он попал в дорожную аварию. И разбился… насмерть.

Дверь открылась, и секретарь скрылся за нею.

* * *

В заднем кармане брюк задрожал, затренькал мобильник, и Зубровский взял трубку.

– Нашел что-нибудь? – это был Болховитинов.

– Пока ничего, – ответил Зубровский. – Будем продолжать.

– Не будешь, – голос каперанга стал неожиданно сухим и официальным. Майор уже заметил, что это происходило, когда Болховитинов собирался сообщить о чем-то, связанном с начальством. – Завтра предварительная приемка объекта со стороны МОК. Если они заметят хоть что-то подозрительное, поднимется вой. Не будем давать им хоть какие-то основания для проволочек. Поэтому на завтра придется снять собак с объекта.

Зубровский недовольно передернул плечами. Перерыв непременно скажется на ритме поисков.

– Тогда прикажите на это время прекратить на объект допуск любых посторонних лиц, – предложил он.

– Это невозможно, – возразил каперанг. – Зачем нам ненужные вопросы? Потерпите. Приемка будет идти всего один день.

– Чтобы привести взрывчатку в действие, достаточно одной минуты, – сухо заметил майор.

– Кстати, – сказал каперанг. – как считаете, они планируют сделать это?

– Есть только один путь. Для этого кому-то из них понадобится проникнуть на территорию ГЭС. То есть нужно ждать подрывника. Он должен прибыть, чтобы установить взрыватели, проследить за работой радиовзрывателя и установить еще несколько дублирующих запалов.

– А потом успеть уйти? – добавил Болховитинов. – Не будет же он подрывать самого себя?

– Нельзя исключать и такую возможность…

– Но ведь в этом случае он погибнет сам?

– Для них такое не впервые…

– Сколько же надо заплатить человеку, чтобы он пошел на смерть? – помолчав, спросил каперанг.

– Им не нужны деньги, – ответил Зубровский. – Им хватает собственной ненависти. Единственное их желание – поделиться этой ненавистью с остальными. Откуда до этого они находили смертников? Почему в Палестине, Ираке, Афганистане каждый день звучат взрывы? Собственная смерть их не пугает.

– Но у нас не Палестина, – возразил каперанг.

Зубровский усмехнулся.

– В Чечне достаточно людей, готовых идти на смерть. На место погибших тут же приходят новые смертники. Желающих столько, что берут не всех.

– Не будем опережать события, – наставительно заявил Болховитинов. – Подключайтесь пока к разработке Смирнова.

– Кто с ним работает? – уточнил Зубровский.

– Старший лейтенант Кузнецов и двое его ребят.

– Нельзя ли усилить?

В наружку, он знал это из предыдущего опыта, обычно попадали чем-то проштрафившиеся сотрудники органов, которые неусыпным наблюдением за объектом могли рассчитывать на погашение взыскания. Когда начальство подбрасывало конкретное задание, они работали как лошади, по двадцать часов в сутки. Уставая, могли пропустить весьма важные детали.

– Кем? – спросил Болховитинов. – Ты же знаешь, что Москва не разрешила увеличить штаты.

Зубровский ничего не ответил, и трубка какое-то время молчала. Видимо, каперанг не спешил разорвать связь.

– И все-таки я не понимаю, – раздался наконец его голос в мобильнике. – Как смертник сможет проникнуть на территорию ГЭС?