Текст книги "Разговор с другом. Стихи"

Фейерверк

 
Конфетти на полу, фейерверк на снегу —
И метель заметает людей за окном.
То ли трезв, то ли пьян, усидеть не могу
В новогоднюю ночь я за щедрым столом.
 
 
Я встаю в настоящем и тихо иду
В своё прошлое, в юность иду сквозь года,
И скольжу по замёрзшему времени льду,
Чтоб найти, где был счастлив, вернувшись туда.
 
 
Бой курантов отсчитывает время вспять,
И уносит метель на тот школьный каток,
Где я падаю носом опять и опять,
Но смеюсь, потому что я не одинок —
 
 
Я с друзьями!.. И живы, и веселы все!
И здесь та, что заставила биться сильней
Моё детское сердце, являясь во сне
Среди ёлочных, ярких, весёлых огней…
 
 
Но летит время санками с быстрой горы —
Не осталось друзей, все ушли в мир иной.
Я качусь снежной глыбой среди детворы,
Что рассыплется в снежную пыль под луной.
 
 
Все навеки ушли… Я один за столом.
На экране куда-то несётся страна.
Фейерверком сгорает весь мир за окном,
И веселыми искрами манит война.
2021 год
 

Марине Старых

 
Что чувствуешь, когда летишь с горы?
Страх?.. Ужас?.. Вдохновение?.. Восторг?..
Как будто в детстве, но не до игры:
Лбом в дерево – и, вероятно, в морг.
 
 
Да, в чистом детстве помыслы чисты,
И с горки кубарем летя в обрыв,
Нет страха жизни, к людям нет вражды:
Обрыв – игра и главное – порыв!..
 
 
Но вот не в санках, не на лыжах ты,
А просто жизнь несётся под откос,
И все мечты завяли, как цветы,
Надежды воплощая вкривь и вкось.
 
 
И муз возлюбленных твоих букет,
Подаренный с любовью на заре,
Увял неспешно, оставляя след
В душе ранимой и в календаре…
 
 
Всё было в бурной жизни и прошло…
Надежды ранят, а мечты смешны…
Что волновало – смысла лишено,
Твои переживанья не нужны.
 
 
Что жизнь должна тебе за твой успех?..
И что за неуспех она должна?..
Мы жаждем славы, получаем смех
Сквозь слёзы – в этом не твоя вина.
 
 
Жизнь мимолётна! Только бы успеть
Схватить иллюзии прекрасной тень
Пока нас не схватила за нос смерть,
Оставив с носом в самый светлый день!
 
 
«Пора нам уходить ль не пора?..»
Нет, дорогая, это не вопрос!
Игра жизнь наша или не игра? —
Вопрос вопросов!.. И вопрос – не прост!..
 

Новое время

 
И сжимая кулаки в душе,
Губы растянув в полуулыбке,
Торможу на скользком вираже,
Страх скрывая перед жизнью липкий.
 
 
Как же не бояться, если страх
Генетически в меня заложен,
Утрамбован дедом в лагерях,
И родными крестный путь проложен?
 
 
Восхищаюсь смелыми людьми,
Что идут нехоженой тропою,
И шагают влево, чёрт возьми,
Или – вправо, только не толпою.
 
 
Автозаки не пугают их —
Отменили крепостное право?
Или зуд чекистов поутих?
Человечностью сияют нравы?
 
 
Ненадёжно время для любви!..
Не удастся умереть в постели
Тем, кто месят время на крови,
Скромно проживая жизнь растений.
 
 
Ненадёжно время для мечты —
Слишком многим обломали крылья,
И приходит время немоты,
Злобного насилья и бессилья…
2021 год
 

Зеркало

 
Кто этот странный, незнакомый человек,
Что взглядом пристальным преследует меня?
Следит из зеркала из-под опухших век,
Давя злость синих губ, не пропуская дня?
 
 
Я вижу, как не нравится ему во мне
Сухой пергамент кожи, ручейки морщин,
Чуть тлеющий огонь в глазах и в глубине
Несыгранных ролей аукцион личин.
 
 
Не нравится ему нелепый зов любви
На краешке печали и тоски седой,
Когда худую шею космами обвив,
Я смею думать, что седой, но молодой.
 
 
Я понимаю, что окончен календарь,
Раз не смогу беспечно месяцы листать,
Но жив в душе и в сердце юности бунтарь —
Готов и дальше жизнь читать и петь с листа!..
 
 
Но этот старый, незнакомый человек,
Что взглядом пристальным преследует меня,
Следя из зеркала из-под опухших век,
С усмешкой лёгкой тайну бытия храня,
 
 
Вдруг говорит: «Ты – стар и сед, но ты, брат,
глуп!
Ты ищешь молодость, как будто это – ты!
Твой юный вид – цветок, среди десятков клумб.
Ты – не цветок, ты – сад, где разные цветы
 
 
Растут, цветут, благоухают на заре,
В теченье дня и ночью, скрыв свой юный лик,
Вновь утром свежим явят миру страсть к игре —
Преображенью смерти в красоту земли.
 
 
Исчезла молодость, растаяв без следа
Весны дождинкой на сияющем стекле.
Сквозь пальцы просочившись, утекла вода —
Так Время растворилось эхом в снежной мгле.
 
 
Ты – бесконечно свеж и бесконечно юн,
Как юн и бесконечен этот Божий мир,
И не жалей, что износился твой костюм —
Ты – больше, чем костюм и ты – неповторим!»
 

Мечта

 
Народовластие – расстрелянное слово,
Несбывшаяся, но красивая мечта…
Истерзанное нелюдью ребёнка лоно —
Зло меньшее, чем нынешняя пустота.
 
 
Опять живём, страны не чуя под собою,
И страшен лик, как будто новых, перемен,
И плачет флейта сердца над моей судьбою,
И сил нет злостный прекратить эксперимент.
 
 
Другие люди на Олимпе, ветры – те же,
И эхом по стране: давить и не пущать!
И Держиморда так же бьёт, и так держит,
И тот же стон, и та ж кровавая печать.
 
 
Трон, опрокинутый когда-то, вновь сияет,
Красивой палкой машет новый полисмен —
И родины краснеют розовые дали,
И над страною трупный запах перемен…
 

Серафиму Саровскому

 
Осуди себя сам – и господь не осудит.
Загляни себе в душу: бела ли, черна?
И не мучай себя, что не ведаешь сути:
Всё поймёшь, если сеешь добра семена.
 
 
Обрети мир в душе – и спасёшь мир в округе,
Отведи грех – и спуститься в жизнь благодать:
Во враге обретёшь беззаветного друга
И поймёшь, что приятней не взять, а отдать.
 
 
Претерпи – и оценят терпенье как подвиг,
Ты смирением сможешь весь мир покорить,
И не каждому нужен монашеский постриг,
Раз сумеешь найти путеводную нить.
 
 
Есть дела поважнее, чем пост и молитва —
Это вера твоя и твой доблестный труд.
Пусть во зле мир лежит – вера с радостью слита:
Семена всё ж когда-нибудь всходы дадут!
 
 
Все концы и начала в земле нашей грешной,
И на небе не надо искать ад и рай:
Отыщи их в душе безгранично-безбрежной,
И, исполнив свой долг на миру, умирай.
 

Тайны бытия

 
О, эта тяжесть бытия —
Кошмар непонятых уроков,
Каскад несделанных заданий
И нескончаемых дел список!
Укор придуманных пророков,
Болото высохших преданий,
Завод безделья и приписок!..
 
 
О, эта лёгкость бытия —
Фонтан бестрепетных эмоций,
Родник бесчувственных желаний,
Ручей ребяческих иллюзий!
Банк чувств угасших всех пропорций,
Пески зыбучие мечтаний,
И жизнь, и смерть в игре аллюзий!..
 
 
О, эта хрупкость бытия —
Дом, выстроенный из картона,
Жена, как шахматная башня,
Муж, словно старая мортира!
Любви, в медовый месяц, стоны,
С соседкой, через месяц, шашни,
И вот уже война в квартире!..
 
 
О, эта странность бытия:
Ты – прыгающий в стену мячик,
Стена, мешающая прыгать,
Прыжок испуганного сердца!
Ты – никому не нужный мальчик,
Кидает жизнь тебя с обрыва,
Как выжить – ты не знаешь средства!..
 
 
О, эта прелесть бытия —
Вода, что слаще винограда,
Вино, что манит приключеньем,
Любовь, что поднимает к звёздам!
Улыбка друга как награда,
К познанью жизни тайн влеченье,
Весь мир, как пир, что Богом создан!..
 
 
И эта прелесть, эта лёгкость,
И эта тяжесть, эта странность,
И эта хрупкость бытия —
Приобретаемая ловкость,
Воспитываемая радость,
Искусства узкая стезя!
 
 
И эту прелесть, эту лёгкость,
Всю эта тяжесть, эту странность,
Всю эту хрупкость бытия
Пройти с изяществом и лоском,
Вбирая чудную бескрайность
Нам нужно для самих себя!
 
 
Мы маемся победным маем
Не понимая сути майи,*
Не принимая бытия:
Всё – тайна, сказка, миф, былина.
Тела и мысли – только глина,
Но не лепить себя нельзя!
 
 
Природы, Библии страницы —
Всё это есть, и всё лишь снится,
Вся эта прелесть бытия!
Но ничего не брать на веру,
Не стать добычей Люцифера,
Из рук не выпустить руля!..
 

*Майя – особая сила или энергия, которая одновременно скрывает истинную природу мира и обеспечивает многообразие его проявлений.

Виноград надежды

 
Чей и к чему нам Крым, зачем моя Россия,
Когда по-прежнему тот, кто не с нами, – враг?..
По швам трещит нестиранный кафтан Мессии,
И мнится нам, что враг давно у наших врат.
И концентрацию ума и доброты
Нам удаётся разводить всё жиже, жиже,
Давно не посуху ступая, а по жиже
Раздавленных идей и вялой красоты.
 
 
И курам на смех громадьё мы строим наспех,
Забалтывая правду, Бога шлём на крест,
Друзей целуем, словно обнимаем насмерть,
И молимся, чтоб Сталин, как Христос, воскрес.
На складе лет кирзовые пылятся сапоги,
Но хочется надеть – зудят и ноют ноги,
И хочется топтать, и души, и дороги
Далёких, чистых стран, что нам не подают руки.
 
 
И расселили умных по темницам,
Чтобы сверчок знал и любил бы свой шесток.
Баян играет, сердце веселится —
И как бы забываешь, что твой мир жесток.
И веришь в истину, трудом добытую с трудом,
И веришь в кормчего, ведущего к победам,
И что другие, а не ты виновен в бедах,
Не идеалов родина – Европа, а дурдом.
 
 
И каждый прав!.. И если не входить в детали,
То жмёшься к людям, у кого орлиный взор,
Кто жмёт сильней национальные педали,
Чтоб заглушить на волю рвущийся позор.
И гонишь мысли: может, я один не прав?..
Ведь были ж прошлого великие победы?..
Не зря ж в войне великой погибали деды?..
Как жить, в своих глазах Россию замарав?..
 
 
И белый день уже давно не белый,
И чёрной ночи рад, а не красавцу-дню,
И на своей земле ты – странник бедный,
И вырван виноград надежды на корню.
Гремит оркестр!.. В маске истины танцует ложь,
И в свете мертвенном бессмысленного рока,
Как морок, проживаем мы свою мороку,
Не замечая на губах усмешки у вельмож…
 

Карантин

 
Вот-вот весна придёт в столицу,
Услышит пенье птиц страна —
С весной всегда светлеют лица,
Душа в кого-то влюблена!
 
 
Весной надежды оживают,
Мечты сил новых придают,
И память что-то напевает,
Давая замыслам приют…
 
 
Но не сегодня, не сегодня…
На сердце тяжесть и тоска,
Как будто строгий перст господний
Мне указал, что смерть близка.
 
 
В душе печаль, как будто умер,
Кого я знал и позабыл…
И вот который день я в думах,
Что остужают жизни пыл…
 
 
Куда бегу?.. Куда спешу я?..
Что должен в жизни я найти,
Работая или танцуя
На кратком жизненном пути?..
 
 
Во дни душевного мученья
В искусстве я ответ искал,
И вот, привет из заточенья
Шлю тем, кого грызёт тоска!
 
 
Всё обойдётся! Всё проходит:
Болезни, грусть, тоска и сплин.
Пускай плывёт наш пароходик,
Ведь жизнь проста, как апельсин!
 
 
Мелькают берега и лица,
На палубе едим и пьём —
И радостью любовь струится
Пока с любимой мы вдвоём!
 
 
А карантин пройдёт и дети
Нас навестят – и в ресторан
Пойдём отметить возрожденье,
Вконец опустошив карман.
 
 
И внуки бросятся на шею,
И сдавят так, что лишь держись!..
И снова жизнь захорошеет —
Любовь и есть вся наша жизнь!..
 

Война и мир

 
Когда-нибудь чему-нибудь История научит?..
Где точка невозврата в мир надежд, любви
и красоты?..
Под бомбами в аду неужто думать будет лучше,
Как обустроить Землю, идеала воплотив черты?
 
 
Как полноводная река берёт в ручье начало,
Так и грядущая война имеет слов и дел исток:
Однажды нация на мерзость власти
промолчала —
И почка зла несмело выпустила тоненький
листок.
 
 
Однажды нация, устав от битв за выживанье,
Позволила глумливому суду Сократа осудить —
От почки зла побеги потянулись с ликованьем,
И споры философствующих стихли с трепетом
в груди.
 
 
И оскудела мысль на поле мирных размышлений,
И поутихло разногласье, вече превратив в урок,
Где крепостные, провинившись, стоя на коленях,
Хозяину внимают, веря, что пойдёт им кротость
впрок.
 
 
Какой пассаж: опричнина с лицом интеллигента!
Неужто в этой лёгкой пьесе столь трагический
финал?
Потомки тех, кто взял Берлин, сегодня манекены,
Раз смотрят этот бесконечный, нудный
властный сериал.
 
 
Но недовольство жизнью переходит
в отвращенье,
А отвращенье – злость на всех, и это первый шаг
к войне.
И смысл высоких истин доведя до извращенья,
Мы не заслужим у потомков снисхождения
вдвойне.
 
 
Зло расцвело. Под сенью зла российские народы
В смятенье выживают, вышивая счастья уголок,
Но злость дурманит, и мешает
новой жизни родам —
И это, к сожаленью, страшной будущей войны
залог…
 

Бараны

 
Политиков визг, гром и бой барабанов,
Пронзающий сердце зов сладкой трубы
Легко трансформирует всех нас в баранов,
Чьи чувства просты и желанья грубы.
 
 
Скорее под знамя, скорее в шеренгу,
Скорее в отряд и тем более в полк!
Мы мирно растопчем врагов, конкурентов:
Дойти в православный рай – это наш долг!
 
 
Притом самомнение гордых баранов,
Жующих, увядших идей жмых и мох
Тем больше, чем громче трубит им в фанфары,
Погонщиков полк, что давно сам оглох.
 
 
Не слушая совести тающий голос,
Топча маршем площадь вперёд и назад,
Бараны в себе топчут смелость и гордость,
Героев в себе предают голоса.
 
 
Но рано иль поздно очнутся бараны,
Услышав язвительной юности смех,
И вывернув барам тугие карманы,
Начнут жить с умом и без барских помех.
 
 
Политиков визг, как и бой барабанов,
Не смогут созвать на бандитский налёт:
Бараны прозреют, презреют охрану —
И что-то тогда с нами произойдёт!
 

Не сокрушайся, друг!..

 
Не сокрушайся, друг, что Бога не постигнуть,
Что заповеди не принять, что нарушаешь пост:
Он – в поиске тебя в своём плавильном тигле,
Не сокрушайся в вере, друг, – Бог не оставил
пост.
 
 
Ты прав – непостижим он! В этом свойство Бога:
Конечное не может Бесконечное познать —
Он не ведёт для школьников в инете блога,
Не пишет книг и лекций для студентов допозна.
 
 
Он – не учитель, не профессор и не лектор —
Он – тайна мироздания и космоса орган,
Но для тебя, конечно, он – старинный лекарь,
Перекрывающий на час твоих страданий кран.
 
 
Не сокрушайся, друг, что Бога не постигнуть —
В тебе заложена его бессмертная душа,
И веря в жизнь, не верь религиозной стигме,
И что нужны тебе, частице Бога, сторожа…
 

Блеск и нищета

 
Закон и беззаконие
Уравнены в Законе —
Два сильных кулака народ мутузят.
Имперское мышление
Угробит поколение,
Но выживет бездумный телепузик.
 
 
Он спит и видит телек свой,
Он ест и пьёт под вечный бой
Святой России с непотребным миром.
Он день работает, спит ночь,
И чтобы бедному помочь,
Телеэфир кадит ему эфиром.
 
 
«Как плохо там», «как страшно там»,
Там – хлам и срам, там срам и хлам,
Там голубое всё заполонило!
Там бездуховный беспросвет!
Там ценен только звон монет —
У нас пусть бедно, но ужасно мило!..
 
 
Российские родители
Для власти – не вредители,
Но, слава Богу, дети – не балбесы:
Зима уйдёт! Весна придёт,
И юный вырастит народ,
И внятно спросят с властных, жирных бесов…
 

Любовь как жизнь

 
Жаль, очень поздно понимаем,
Что жизнь есть чудо из чудес,
Неважно, Бог ведёт иль Бес,
Неважно стар ты или молод,
И терпишь жажду или голод,
Со счётом в банке или без,
Какой почтил рожденьем город,
И как давно провёл ликбез.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем,
Что жизнь – и тайна, и загадка,
И что совсем не зря так кратка,
Хотя и муторно длинна,
И падая, не видим дна,
И это не её вина,
Что мы с собой играем в прятки,
Цистерны выпивши вина.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем,
Любовь – не страсть, не секс, не случка,
И дубли множат недоучки,
Перелюбившие себя,
О пустоте свой трубя,
И Беса в сердце обретя, —
Обычный в подлой жизни случай,
Любовь, как бабочку, губя.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем,
Что Вечность – миф, легенда, сказка,
Мотив певца, палитры краска,
Метафора людских надежд,
Идеи голой пир одежд,
Толчок к познанию невежд,
Великого актёра маска,
Войны не выигранной рубеж.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем,
Река любви и есть наш Бог,
Но в этом – маленький подвох:
Бог на планете не всесилен,
На половину – искуситель,
И только разум наш Спаситель,
И воин ты, а не проситель
В сраженье с армией грехов.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем,
Мы с Богом в дружбе, с Бесом в схватке,
Религия, как бизнес, хватка —
Кусает нежно и любовно,
Сведёт на раз с ума любого,
Вписав слова любви в альбомы,
На выдумки чудес богата
В раскраске неба голубого.
 
 
Жаль, очень поздно понимаем:
Каким бы ни был жизни вдох,
Ни встретил сколько бы пройдох,
Между добром и злом есть выбор,
К добру от зла всегда есть выход,
Быть может сила духа тихой —
С любовью к жизни будет выдох,
И не застанет смерть врасплох.
 

Мандельштаму

 
Век ушёл, растворился в дремучем лесу,
И слезами, и кровью, и желчью весь вытек,
Но маячит другой век, что сушит листву,
Что хромает по жизни, скрывая свой вывих.
 
 
И людей, и титанов рвал «век-волкодав»,
И смердят до сих пор не зарытые трупы,
Но пришёл век-гиена – и новый устав,
Возродив барство, воет в свинцовые трубы.
 
 
Век-гиена смердит и лукаво хитрит,
Поделив всех на стаю, на стадо и племя,
И не слушая племени сдавленный крик,
Режет стадо для стаи, опять не жалея.
 
 
И затворами ружей расстрельных грозит,
И победами славного прошлого тешит,
И князей новых лепит из старой грязи,
И уже не понятно, кто ферзь, а кто пешка.
 
 
Вместе с варварством в ногу шагает прогресс,
И убийство – в законе… Морален – убийца…
Странный век на дворе, словно мёртвый —
воскрес,
Жив – Христос, вот и некому больше молиться.
 
 
Мы вот-вот доломаем России хребет,
Человека отдав на заклание веку —
И недолго осталось России хрипеть,
Заглушая вопросы к себе человека.
 
 
Ты лишился «веселья и чести своей» —
Ты – счастливец, испивший пиалу цикуты.
Я ж – в довольстве гнию на потеху князей,
Я ведь веком своим за безмолвие куплен…
 

Истина

 
И ускользает истина нагая,
Оставив сладкий запах тлена на руках,
И я, седой влюблённый, постигаю,
Что с нежной страстью обнимал пустой рукав.
 
 
Я целовал не женщину, а призрак,
Я вожделел не истину, а свой покой,
А истина, как женщина, капризна —
И вновь делю я ложе с летнею тоской.
 
 
И та, что голову в мечтах кружила,
И та, которая пьянила, как вино,
Как показал печальный опыт – лживы,
И мне познать разлуку с ними суждено.
 
 
И вот под тихий, тёплый, белый вечер,
Уходит женщина, любимая, как жизнь,
И я прощаюсь с истиной навечно —
Мне не зачем, и нечем больше дорожить.
 

Дела пещерные

 
День ночь пекутся власти обо мне.
День и ночь пекутся власти о тебе.
Вот поэтому нам всё и обнулят,
И пойдут дела пещерные на лад.
 
 
Рубль вверх пойдёт, но ты, дружок, не ной:
Отвечает власть пред Богом головой.
Бог записан в Конституцию теперь
Значит, вместе с нами он – пойди, проверь!
 
 
Обнулила Дума президентский срок.
Это дуракам и умным, всем – урок.
Хорошела год от года наша жизнь,
А теперь захорошеет – лишь держись!
 
 
Обнулили совесть, обнулили честь,
Конституцию теперь и не прочесть:
Слишком много букв и слов, а смысла нет —
Получился горький комплексный обед.
 
 
Обнулили стыд и обнулили срам,
Где бордель стоял теперь там будет храм.
Не собрали вовремя с чертей оброк —
Не наесться простаку в России впрок.
 
 
Если понимаешь, что к чему – молчи:
Пуля – дура, быстро до тебя домчит.
А не пуля, так зелёный чай попьёшь —
И на свет тот лёгким облаком уйдёшь.
 
 
Ну, а если без свободы невтерпёж —
На Голгофу, как Исус Христос, пойдёшь!
На Руси жить – иль терпеть, иль воевать:
Вот – дилемма так дилемма, твою мать!..
 

Бог и Дьявол

 
Кому-то Бог открыл главнейшую из тайн:
В чём сокровенный смысл мучений и страданий,
И верой напитал, что жизнь – лишь первый
тайм,
А смерть – второй, а вечность третьим станет,
Непрекращающимся, длящимся всегда,
Прекрасным единением с Отцом небесным,
Мистическим и сокровенным духа блеском,
Сверкающим, как Вифлеемская звезда…
 
 
Кому-то Дьявол наслажденье льёт в бокал,
Нектаром и амброзией питает страсти,
И за улыбкой дружбы прячет зависти оскал,
И грязь, и похоть честной искренностью красит.
И шепчет на ухо: «Всё можно – жизнь одна!»
И в бок толкает: «Веселись! Все прахом станем!»
И судорожно рвёт покровы Божьей тайны,
И крутит стрелки вспять – и тают времена…
 
 
Но Бог, и Дьявол – только стороны души:
Велит идти Бог вправо, Дьявол тянет влево…
О, если б мог я спрятаться от них в тиши,
Чтоб самому решать, где – небо, а где – хлебы!
Кому-то нужен Бог – всё зыбко и не ясно,
И только Он всё ставит на свои места,
И ярче райская горит в глазах мечта,
И жизнь не кажется ни гадкой, ни напрасной.
 
 
И замолить возможно первородный грех,
И усмирить все человеческие страсти,
И плоть поработив, подняться духом вверх,
Бессмысленную жизнь молитвою украсив.
Кому-то Дьявол нужен для отвода глаз,
Чтоб на него списать своё несовершенство
И на правах Закона растоптать блаженство,
Что жизнь сулит, а не Божественный указ.
 
 
Но Бог и Дьявол – в человеческом плену,
И грех смердит не в Дьяволе, а в человеке:
Не Дьявол строит тюрьмы и ведёт войну,
Не Бог выплачивает пенсию калеке.
И тягостное благо, радостное зло,
И счастье доброты – всё в человеке зреет,
И, опаскудив жизнь, он быстро озвереет,
И Дьявол не при чём, что зло в нём проросло.
 

Оксюморон

 
Нет правды на земле – я твёрдо знаю,
И Конституция – оксюморон:
Законы словно кости выпирают
Из мертвеца в дни горьких похорон.
 
 
Нет правды на земле, но нет и выше:
Бог посылает вирус не на тех —
На обездоленных, на слабых, нищих,
Оставив жирных у стола утех.
 
 
Нет правды в дни войны и революций:
Диктатор жестом шлёт на фронт полки,
Смерть видя и людей, и Конституций,
И поднимая правду на штыки.
 
 
Но в дни победы, в годы жизни мирной
Народ послать на минные поля,
Подмяв Закон и рявкнув: «Смир-рно!» —
Абсурд и бред стоящих у руля.
 
 
А править Конституцию – всё тоже,
Что в минном поле собирать грибы,
Ведь взрыв народный может уничтожить
И дураков, и семипядевые лбы.
 

Всё – так!.. И всё – не так!..

 
Всё – так!.. И всё – не так!.. А истина —
посередине:
Любой чувак мне с Мавзолея даст приказ,
И в огороде трёхлинейку прадеда отрою,
И в память деда и отца, чтоб не срамить седины,
Чтоб внуку сын продолжил о России сказ,
Я штык примкну и, пояс затянув,
отправлюсь строем
Врагов бить, проклиная власть,
всё видя без прикрас.
 
 
Не с автоматом – нет!.. Возьму я
мосинскую рухлядь —
Распавшуюся связь времён соединить.
Топча в душе все принципы свои,
Христа заветы,
И проклиная власть, что от войны
всё больше пухнет,
Нас нижет на патриотическую нить,
Гнездо на юге свив, на случай северного ветра,
Я в бой бессмысленный пойду!..
Кого же мне винить?..
 
 
Я штык примкну, чтоб в первом же сраженье
рукопашном,
Отдать тяжёлый долг и сгинуть на войне.
Но только не за власть, что богатеет
в каждый кризис,
Но только не за власть, которой и дефолт
не страшен,
С которой праздновать победу нам грешно
вдвойне,
И, орден принимая, сам себя подлей унизишь,
В игре фальшивой – той, где сводят стоимость
к цене.
 
 
Кого винить, раз не могу без слёз
смотреть картины
Великой, страшной, нескончаемой войны?
Как будто сам на дзот бросался, телом закрывая
Свою семью, свой Ленинград, как бы
живой плотиной,
Чтоб не о хлебе – об игрушках
детям снились сны.
И в каждом фильме мама пред глазами,
как живая,
С медалью на груди – и чувство
собственной вины…
 
 
Кого винить, раз сам душою идеалам предан,
Но идеалы меж собой войну ведут,
А высший судия в душе запутан, замордован:
По воскресеньям – шовинист
и либерал – по средам,
На ужин брошен львам наживы на свою беду;
И боль страны безмерна в ширь, и в глубину
бездонна,
И я, сам не желая, дую с ней в одну дуду.
 
 
И зная цену лабуде словесной русской власти,
Всё видя в современной жизни без прикрас,
Кирзовым сапогом на горло песне наступая,
С тоской душевной и с патриотической, б……,
страстью
Топтать врагов родни погибшей я пойду на раз.
А истина прекрасная, как женщина слепая,
Обнимет перед камерой в миг смерти напоказ.
 
 
И плакальщицы на зарплате густо зарыдают,
И фурии пера и микрофона ввысь вспорхнут,
Ведь я погибну в первом же сраженье
рукопашном,
Империи, сияющие приближая дали,
И по моей спине уже не пробежится кнут
Бесстрашной власти, для которой и позор
не страшен,
И не увижу русский беспощадный бунт…