Текст книги "Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова"

– Забирай, капраз! – с легкостью в голосе произнес Гуров, увиливая от ответа за растранжиренные и пропитые общественные деньги.

Одинцов не стал требовать полного отчета, оставив его на будущее. Он аккуратно сложил деньги в портмоне, предварительно отсортировав их по достоинству: сто– и пятидесятитысячные – в одно отделение, тысячные – в другое, мелочь – в третье.

– Водку припаси, – практично заметил Одинцов. – Она нам пригодится на автоплощадке и для представительства. А вообще, покупай пока подешевле. Не хрен “Абсолютом” баловаться – не заработали еще. Надо электриков вызвать, проводка коротит…

Одинцов посмотрел в бегающие глазки капитана и сразу понял, что электрикам водка “не светит”. Капитан уже мысленно продолжил тропинку в пивбар и выжидал убытия Одинцова. Еще бы! Да с литровой бутылкой “Абсолюта” собутыльники примут его на ура!

Сам Одинцов, накануне получивший нагоняй от своей супруги, решил сделать паузу и съездить на дачу – поковыряться в земле. Дача давала ему и его Натали экологически чистые продукты питания: огурцы и помидоры, картошку и морковку, петрушку и укроп, смородину и крыжовник. Никакой экономической цели капраз не преследовал. Капитан понял, что на сегодня он остается в гордом одиночестве.

– Твой боевой курс – на огород?

– На дачу, господин капитан, на дачу! Огород звучит как то не интеллигентно, как-то по-колхозному…

– И что там на твоей даче?

– Всего понемножку. Главное – тишина и покой.

– Значит, бросаешь меня, капраз, оставляешь, понимаешь, партнера в трудную минуту одного? – спросил Гуров не то серьезно, не то так, между прочим.

– Ты же знаешь мою подругу!

– Да… Помню, как она визжала по телефону: “Где мой Одинцов? Где мой муж?” А господин товарищ капраз, уже “лыка не вязал"…

– В тот раз, у Федора, мы точно перебрали…

– Главное – у кутузку не загремели.

Капитан пристально посмотрел на две бутылки водки, затем взял в руку каждую, как бы взвешивая, и ту, которая показалась ему легче, протянул Одинцову. Одинцов не стал оспаривать ее вес и, тем более, возражать или отказываться. Он упаковал бутылку в газету, положил в портфель, защелкнул замок и, пожав протянутую капитаном руку, покорно отправился к своей Натали.

– А могли и “Ерша” замочить… – кинул вдогонку Гуров, но капраза уже и след простыл.

– Я тебе замочу! – донесся из прихожей недовольный голос Авроры.

Капитан не стал конфликтовать с супругой и предложил ей разделить с ним свою первую серьезную неудачу в бизнесе. Аврора не отказалась, потому что кроме отечественной и СНГовской водки никогда не пробовала импортную. Понюхав пробку от “Абсолюта” и уловив приятный запах не то брусники, не то черной смородины, она уверенно подставила стакан, наотрез отказавшись смешивать водку с пивом, припасенным капитаном из общественных закупок. Гурову было все равно, с чем смешивать свое пиво. Он сляпал своего “Ерша а ля Абсолют”, пригубил, поморщился, добавил поочередно водки и пива, перемешал, снова пригубил, удовлетворенно кивнул головой, развалился в кресле и расслабился. Дело шло к вечеру, и капитан передумал в одиночку идти в пивбар. Можно иногда и дома неплохо скоротать время. Супруги мирно беседовали.

– Ты думаешь, Аврора, это я пролетел?

– Как фанера над Парижем?

– Это – мы пролетели!

– Кто – мы?

– Страна.

– Понесло…

– Я те точно говору!

– При чем тут вы с Одинцовым и страна?

– Эх, Аврора, темная ты женщина!

– Уж куда мне!

– Страна не получит от нас налоги.

При этих словах Аврора чуть было не захлебнулась спиртным – настолько противоестественно прозвучало сказанное супругом.

– От вас дождешься налогов! Я же тебя знаю, как облупленного, не надо мне-то пудрить мозги! А тебе посоветую: меньше болтай и особенно по пьянке. Ты же выболтаешь абсолютно все. И даже то, что нельзя!

– Что? Что я выболтал? – на повышенных тонах переспросил Гуров.

– Да хотя бы про вашу двойную бухгалтерию!

– А ты откуда знаешь? – удивился супруг.

– Оттуда, – замысловато ответила Аврора.

Гуров на какой-то миг вопросительно взглянул в глаза Авроры и, не уловив в них ни капли сомнения, отвел взгляд, сделав при этом своеобразное движение правой рукой сверху вниз, означавшее презрение к слабому полу, сопровождаемое восклицанием:

– А-а-а…

– Сам такой, – парировала Аврора.

– Ну что с тебя взять? – вяло спросил Гуров и сам же ответил: – Разве что анализы…

– А с тебя и анализов не возьмешь, – передразнила Аврора. – Дурень! Не помнишь, что сам мне и рассказывал про свою бухгалтерию. И в пивбаре, что за углом дома, тоже говорил…

– Сукины дети! Ну, я с ними разберусь! – в сердцах воскликнул Гуров и решительно потянулся к наполовину опустошенной бутылке “Абсолюта".

– С собой разберись! – перехватила бутылку Аврора и добавила: – Склеротик хренов! Мелешь что попало и где попало!

– Кто заложил? – стал допытываться Гуров с явно задетым за живое чувством собственного достоинства. – Этот, как его, кривоносый со второго этажа?

– Все тебе скажи! Дождешься, как же… Я все знаю про твои выходки. Так что трепещи!

Обе стороны осознавали, что дальнейшая дискуссия на данную тему ведет к неизбежной конфронтации или даже скандалу. Поэтому Гуров не стал препятствовать Авроре, когда та спокойно, без лишних торопливых движений завинтила пробку на бутылке, а бутылку поставила в холодильник. Тем временем Гуров, сделав вид, будто его больше ничего не интересует, приоткрыл стеклянную крышку настенных корабельных часов и, вставив в циферблат специальный ключ, стал их заводить. Он уже не спорил и лишь украдкой поглядывал на оставшуюся на столе почти не тронутую бутылку пива. Уловив его взгляд и поняв дальнейшие намерения, Аврора сама предпочла вылить содержимое бутылки в пивной бокал, после чего миролюбиво заметила:

– Ванюш! – это слово относилось к наиболее ласковым в повседневных диалогах Авроры с мужем. – Ты же не глупый человек, так?

– Ну и? – не понимая, к чему она клонит, уточнил Гуров.

– Ну и делай все по-умному. Тихо, без лишней рекламы. Вон Одинцов…

– Ну, и что твой Одинцов? – перебил Гуров.

– Нормальный мужик. Спокойный. Не болтает, а больше что-то делает…

– Толку-то? Такой же горе-бизнесмен, как и я. Пойми, Аврора, – убедительно рассудил Гуров, – все решают денежные знаки. Неужели я стал бы приглашать в учредители капраза, если бы у меня была приличная сумма денег?

– Сколько примерно? – поинтересовалась Аврора.

– Для начала хватило бы и двадцати тысяч долларов.

– И во что бы ты их вложил?

– В жратву. Купил бы у поляков копченостей в ассортименте. Реализовал бы через сеть магазинов. Заработал бы немного – тысяч полторы-две долларов. Потом еще фуру, еще… По мере накопления капитала стал бы расширять направления поставок. Литва – там вкусовые качества мясокопченостей близки к российским. У поляков более прозападные. Потом Германия, Венгрия – у них неплохая консервация. И так далее.

– Убедительно.

– Еще бы!.. Работа эта хлопотная. Особенно организация складирования, развоза и сбора денег. Нужен хороший и, главное, честный организатор. Вот тут бы Одинцов и востребовался. Ну как, дорогая, ход моих мыслей?

– Ты великолепен. Но…

– Никаких но, Аврора. Деньги на бочку и – поехали!

– Все же, – не унималась Аврора, – почему ты, зная или предполагая возможности продуктов бизнеса, ввязался в ваш с Одинцовым автобизнес?

– Потому что меньше возни. Купил тачку – продал тачку. Никакого скоропорта, проблем с сертификацией продтоваров. Вся проблема в том, что Данек, заложив себе комиссионные на стадии покупки металлоломных машин, буквально нас подставил. Он пригнал не те машины. Не те, которые пользуются спросом. Тем не менее, мы и это барахло продадим. Но потеряем время и деньги на подготовку каждой машины. Процесс продажи затянется.

– А если…

– Тогда вернем Данеку то, что не сможем продать. Он сам виноват. Как у нас говорят, жадность фраера сгубила!

Обоюдно удовлетворенные мирным завершением дискуссии, супруги Гуровы ушли в спальню.

К обеду следующего дня Одинцов растаможил “Форд-Эскорт”, поставил его на учет, получив полагающиеся при этом техпаспорт и госномера. Попутно дал в газету бесплатное объявление о продаже автомобилей. Погода благоприятствовала торговле. Автомобили восхищали своими красками типа металлик и хромированными деталями. Утомленный солнцем и надоедливыми покупателями, Одинцов вяло потягивал из бутылки “Фанту”. Он и не заметил, как среди покупателей возник капитан.

– Ты хоть бы забрал меня, что-ли, капраз, – возмущенно заметил Гуров. – Видишь, пешкодрапом добираюсь!

– Можно подумать, я только и делаю, что прохлаждаюсь здесь под зонтиком! – в свою очередь возмутился Одинцов. – Вон, посмотри на “Форда” – готов к продаже. Кстати, в ГАИ столпотворение, очередища – не пробиться. Но я нашел человека – будет регистрировать за двадцать баксов.

– Опять расходы! – недовольно пробурчал капитан.

– Один черт – мы больше пропили, чем ушло на растаможку и в ГАИ.

– Есть клиенты на металлолом? – поинтересовался Гуров.

– В принципе, есть!

– Что значит – в принципе?

– Клиенты приходят, уходят… Вот и гаишники приходили. “Кадетты” им приглянулись. Почем им скинем?

– А они на ходу?

– Интересный вопрос. Будут на ходу! Миша сделает! Видишь, он уже ковыряется.

– Миша! – гаркнул Гуров своим неподражаемым капитанским басом.

Автомеханик мигом подбежал к компаньонам;

– Как успехи, Миша? – спросил Гуров, указывая на “Кадеттов".

– Вроде, заводятся. Но надо менять прокладки, иначе масло так и будет сочиться, капать на землю. Надо бы, конечно, и само масло поменять – оно уже чернее нефти, фильтры… Хотя на продажу, может, и так сойдет. Но прокладки – обязательно.

– Сколько надо финансов? – спросил Одинцов.

– У нас таких прокладок нет. Я имею ввиду нашу будку. В магазинах дорого. В субботу мотану на авторынок. Думаю, тыщ в пятьдесят за штуку уложимся. Итого, гоните двести штук!

– Квитанцию принесешь! – строго заметил капитан, передавая деньги, извлеченные из кошелька капраза.

– Квитанции на барахолке? Это что-то новое… Ну, давайте я куплю в магазине. Тогда гоните триста тыщ!

В глазах Миши застыл немой вопрос: это они серьезно или дурачатся. Компаньоны переглянулись, капитан обреченно махнул рукой и сказал:

– Валяй без квитанций! Но чтоб за воскресенье усе сделал. Лады?

– А внеурочные? – законно поинтересовался Миша.

– Получишь, получишь, – заметил Одинцов, похлопывая Михаила по плечу.

– Та усек. А гроши когда будут? – ненавязчиво спросил Миша.

– В конце месяца, как положено! – по-командирски отчеканил Одинцов.

Тем временем на автостоянке появились гаишники и направились прямиком к разобранным “Кадеттам".

– Блин! Только сейчас их не хватало, – чуть ли не шепотом сказал капитан, и горе-бизнесмены подошли к раскуроченным Мишей автомобилям.

– А чё, внутренности разобраны? – неуверенным голосом спросил рыжий гаишник с погонами сержанта.

– П-п-редпродожная п-подготовка! – выпалил первое, что пришло в голову, Миша.

Гаишники одобрительно закивали головами. Еще бы фирма продает, а не какой-нибудь частник!

– Почем отдадите? – спросил тот же рыжий гаишник, и у мореманов сложилось впечатление, что у этого рыжего все словосочетания начинаются с “чё".

– Вам – по блату, – по-купечески, с прищуром правого глаза, отвечал Одинцов, – по тыще баксов.

– И ваши комиссионные расходы, – твердо добавил капитан.

– Еще бы по стольнику скинули, мужики, – вклинился другой гаишник с погонами прапорщика.

– Ниже некуда, ребята, – отечески заметил капитан. – Сами понимаете, себестоимость… Да и нам надо какую копейку поиметь.

– Ну, че вы, мужики, – вклинился рыжий. – Мы ж оптом берем. Все четыре сразу.

– А мы и цены даем оптовые, – подключился к торгу Одинцов. – Такие же “Кадетты” на авторынке стоят тысячу триста-четыреста…

– Что же вы на рынке не торгуете? – поинтересовался прапорщик. – Больше бы заработали!

– У нас, главное, оборот средств, – с умным видом ответил Гуров. – Пусть дешевле, но чтоб без задержек. Это первое. Второе – авторынок работает два дня в неделю. Мы – круглосуточно.

Намедни таксисты из Москвы звонили, – “траванул” для убедительности Одинцов. – Тоже к “Кадеттам” приценивались.

– В-третьих, – продолжил Гуров, – как уже было сказано автомехаником, у нас предпродажная подготовка. Мы не хотим, чтобы вы через неделю-другую предъявили претензии. На авторынке, сами знаете, купил “темную лошадку” и – с концами.

– Это точно! – согласился рыжий.

– Хорошо! Тыща – значит тыща! – подытожил прапорщик. – Когда можно будет оформляться?

– Так, – вслух рассуждал Одинцов, – в воскресенье Миша закончил предпродажную подготовку. В понедельник ГАИ не работает. Значит, во вторник, после обеда. Это с гарантией. Потому как толпа…

– Так мы протолкнем, – подключился к рассуждениям Одинцова прапорщик, – Давайте с утра. В восемь сорок пять ставьте машину на стоянку для снятия с… Впрочем, вам снимать не надо. Купчая нужна из автомагазина. После… так мы и поставим себя… на учет.

– Может и год выпуска себе скорректируете, – подмигнув, посоветовал капитан.

– Хорошая мысль! – загоготал рыжий. – Чё, Федя, – обратился он к прапорщику, – скорректируем?

– Почему бы и нет? – уверенно поддержал сослуживца прапорщик. – Сбацаем восемьдесят третий вместо семьдесят девятого. На то мы и ГАИ. Все, мужики! Во вторник ставьте с утра, а то место не займете. Как купчую сварганите, дуйте ко мне. На первом этаже, слева от приемного окна, войдете в дверь и спросите Федора Петровича. Это я. Меня сразу найдут. Паспорта заберете сейчас. Для оформления купчей… Вроде, все.

– Не мешало бы залог… – неуверенно посоветовал Миша.

"А ведь он прав!” – одновременно подумали компаньоны. Возникла некоторая неопределенность, присущая подобного рода торговым отношениям. И действительно, кто знает? Может, утром гаишники поедут на авторынок и передумают. Кто тогда возместит расходы по переоформлению автомобилей?

– Да, ребята! – поддержал идею Одинцов. – Неплохо было бы залог. Мы дадим расписку…

– Добро! – согласился прапорщик. – Мы и без расписки вас достанем, если что… Сколько вы хотите?

– По пятьдесят долларей за каждое авто, – храбро сказал Гуров.

– Добро! – еще раз согласился прапорщик и отсчитал причитающиеся двести долларов. – До вторника!

– Ждем! – за всех ответил Одинцов, и гаишники ушли.

– Видали? – спросил Миша, как только доблестные представители ГАН скрылись из вида. – Эти машины перестали выпускать в восемьдесят втором году, а они себе отшлепают восемьдесят третий. Потом перепродадут куда-нибудь в необъятную Россию и заработают свои триста баксов с каждой авто.

– Да ради бога! – согласился Одинцов. – Пусть крутятся, как могут. Все ищут место под солнцем. Чем они хуже?

– Вот именно! – поддержал Гуров и добавил, как он думал, что-то из Маркса:

– Мы живем теперь при капитализьме и деваться тута некуда – каждый кормит свою ораву, в смысле семью, исходя из своих потенциальных возможностей.

Гуров окинул взглядом всех присутствующих и не получив встречной дискуссии завершил свою мысль:

– Пойдем, капраз, нажремся, что ли с радости?

– Да, да, товарищ капитан, – согласился Одинцов, перейдя на термины из социалистического прошлого. – Покумекаем…

Партнеры уединились для предварительного подведения коммерческих итогов. Первым начал Одинцов:

– Итак, что мы имеем. Судя по документам, поляк отдал за “Кадетты” с учетом доставки, по пятьсот долларов. Плюс растаможка: тыща триста кубов объема двигателя на ноль одну экю, получается… да сорок на взятки, плюс-минус двадцать, короче, двести всего…

– Я насчитал сто девяносто, – не согласился Гуров. – И это с твоими плюс двадцать, без минусов.

– Десять на ум пошло… В резерв.

– Какой еще резерв?

– На непредвиденные расходы.

– А ты предвидь! На то ты и капраз!

– С нашей перестроечной экономикой и курсом доллара никакой лучший буржуин ни черта не предусмотрит. Не то, что капраз. У нас же каждый день разные законы! Сегодня один, завтра другой, послезавтра все поотменяют и, как всегда, задним числом. А после послезавтра курс доллара – бабах, и пиши пропало! Год пахал насмарку.

– Да, капраз. В этом ты прав. Однако, нам эти катаклизмы не страшны. Потому как продаем авто за зелень. Хорош лирики, считай бобы!

– Что тут считать, по триста долларов с каждой авто!

– Маловато, капраз. Но для начала и так сойдет! На этом “г” больше не заработаешь. Кстати, если этот Данек будет звонить – не говори, что уже продали или продаем. Будем тянуть резину. А на вырученные гроши сами чего-нибудь купим в той же Литве.

– Но это же не по-партнерски! – не согласился Одинцов.

– А подсовывать металлолом по-партнерски? – чуть-ли не прокричал Гуров. – Он сам виноват! Короче, месяц проворачиваем его баксы. Я так решил – и все! Вопрос закрыт!

– Как знаешь, твой ведь кореш, – сказал Одинцов, а про себя подумал: “Так он и меня когда-нибудь “кинет” при удобном для себя случае. Надо быть готовым к таким нюансам коммерческой деятельности".

– Что задумался? – спросил Гуров и сам же ответил, – Говорю тебе – он сам напросился!

Компаньоны и не заметили, как на территорию стоянки въехали “крутая” “бээмвэшка” черного цвета с затемненными стеклами. Из машины выпорхнул коротко стриженый молодой человек спортивного телосложения. Он подошел к автомеханику Мише и что-то спросил. Тот показал рукой на мореманов, и “качок” направился к ним. Подойдя ближе, он одобрительно оглядел хозяйство компаньонов и сделал кому-то в машине своеобразный знак, означающий “о'кей!".

Никак “новые русские” пожаловали? – заметил Гурова, глядя на приближающегося к ним молодого человека.

– Вы директор? – вежливо спросил подошедший Гуров, высветив приличный ряд золотых зубов.

– Допустим, – уклончиво ответил капитан. – Чем могу, так сказать…

– Я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз, – напористо предложил “качок".

– У нас тут нет секретов, – спокойно ответил Гуров. – Что, хотите продать свою тачку?

– Надо “тэт на тэт”, – не уступал “качок".

– Поймите, молодой человек, – вступился Одинцов. – То, что вы хотите сказать, мы все равно будем обсуждать и решать вместе. Мы компаньоны. Понятно?

– Базару нет, дядя, нам без разницы, с кого стричь за стоянку, – ответил “качок”, сверкнув на солнце золотыми зубами.

– Чего стричь? – недоуменно переспросил Гуров.

– У вас “крыша” есть, дяди? – более конкретно спросил “качок”. – Если еще нет, то мы и есть ваша “крыша”. Дошло?

Бизнесмены переглянулись – до них только теперь дошел весь смысл произнесенных “качком” слов.

– Видите ли, молодой человек, – Одинцов взял на себя тяжесть переговоров, – наша, как вы говорите, “крыша”, – это воинская часть. Вся прибыль идет на улучшение питания личного состава.

– Только не надо басен, дядя, – перебил Одинцова “качок” и строго добавил: – За кого вы меня держите? Трейлер был вчера? А эти джипы, “мерсы"? У нас все под контролем. Ясно?

– Джипы и “мерсы” не наши, – писклявым голосом пролепетал капитан.

– А чьи тогда? – строго спросил “качок” и впился серыми глазами в капитана.

– Трейлер, сами видите, что привез, – своевременно вмешался в разговор Одинцов, подмигивая невидимым для “качка” глазом Гурову, чтобы тот больше не участвовал в разговоре. – Этот металлолом ничего, кроме головной боли, не стоит.

– И это стоит, все стоит каких-то баксов, – жестко заметил “качок”. – Для начала мы посмотрим ваши бумаги и сами сделаем выводы, что по чем стоит. После ревизии и исходя из ваших аргументов, назначим ежемесячный взнос. Будете отстегивать двадцать восьмого числа. Где и когда – договоримся отдельно. Не уложитесь в срок – включим “счетчик": десять процентов от суммы взноса за каждый день просрочки. Не вздумайте капнуть “мусорам” – оторвем ваши головешки в натуре. Если кто еще “наедет”, скажите – “крыша Хромого”, будут иметь дело с нами. Связь через пейджер, вот номер, – “качок” протянул Одинцову бумажку с цифрами. – Сообщение сделаете такого рода: “Прошу выйти на связь. Подпись – восьмой”. Мы поймем, что это вы и сами вас найдем. Если кто испортит товар, сообщите нам. Мы разберемся. На то мы и “крыша”. Так что не жмоттесь. Ваши затраты будут оправданы, поверьте нашему опыту. Где стоянка – там всегда проблемы.

"Качок” подмигнул своими серыми безжалостными глазами, резко повернулся и быстрым спортивным шагом направился к будке, засунул в окошко свою руку, вытащил журнал учета и крикнул на прощанье:

– Завтра вернем!

– Номер машины запомни, – шепотом произнес Одинцов Гурову, взглядом провожая выезжающую с территории стоянки “бээмвешку".

– Номера-то литовские! – волнуясь, пролепетал капитан, записывая цифры и латинские буквы себе в блокнот.

– Толку, что литовские, рожа-то русская! Жаль, других не рассмотрели!

– Стекла тонированные, специально делают для бандюг.

– Ты хоть бы не лез, раз не готов к таким ситуациям! Посмотри – весь дрожишь!

Капитан действительно испереживался. Его пальцы дрожали, губы и усы заметно шевелились, и Гуров ничего не мог с этим поделать. В голубых глазах застыл явный испуг. Одинцов уверенно, как подобает бывшему военному, подошел к своей машине, открыл багажник и извлек из него бутылку обыкновенной российской водки, два пластмассовых стаканчика и литровую банку с огурцами. Затем он закрыл багажник, ловко вывинтил пробку и, налив по сто грамм водки на брата, сказал:

– Давай, капитан! По граммульке.

– Ты же за рулем!

– Тут уж не до руля, – он протянул Гурову огурец, – огурцы, кстати, с собственной фазенды – экологически чистые. Успокойся. Мне этот гаденыш и самому не понравился.

Капитан залпом влил себе в рот водку и сказал:

– Надо же! Не прошло и трех недель, а уже плати!

– “Пришел в меридиан"?

– Пришел, пришел… – ответил Гуров, разливая в равных пропорциях оставшуюся в бутылке водку. – Что будем дальше делать? Может в милиц…

– Ни в коем случае! – перебил Одинцов и добавил: – Начнутся разбирательства, засады и тому подобное. Суд, наконец. Эти гаврики отсидят свое и, выйдя на свободу, когда ты уже и забыл про все дела, отомстят, однозначно…

– И что же нам делать? Делать ведь что-то надо?

– Первым делом, раздадим дорогие машины автовладельцам.

– Так! – согласился Гуров.

– Так-так! Сам понимаешь, капитан, если “крыша” рассердится, то мы с тобой всю оставшуюся жизнь будем расплачиваться за эти крутые тачки.

– Согласен, капраз. Дальше что?

– Дальше надо быстро все продать и закрыть это заведение.

– Ты что – спятил?

– Нет, капитан. Даже хорошо, что они наехали…

– То есть?

– Ты посчитай, сколько денежных знаков мы с тобой выручим итого с продажи тачек Данека?

– Так, – засуетился капитан, подсчитывая на ходу, – четыре тысячи с четырех “кадеттов”, две с половиной за “аскону”, полторы за “эскорт”, тысячу за “фиесту” – всего девять штук долларей.

– Все посчитал? – с сомнением в голосе уточнил Одинцов.

– Вроде…

– А расходы на растаможку и прочее?

– Блин, забыл!

– Короче, тыщ на семь надо рассчитывать. Хватит на “капельку”, как у твоего Данека. Соображаешь, капитан?

– Соображаю, капраз. Хорошо соображаю!

– Только не подумай, что я пошел на поводу у тебя – кинуть Данека. Я не “кидала".

– И я не “кидала”. Он сам напросился. Мы это уже обсуждали, капраз.

– Я просто хочу подчеркнуть, господин капитан, на будущее…

– Светлое будущее… – акцентировал Гулов. – Хорошо, капраз. Я все понял…

– Если бы не обстоятельства…

– Да понял я, капраз, понял!

Переживание случившегося и влияние сорокаградусной жидкости способствовали углубленному выяснению отношений. Языки оппонентов все более заплетались в лабиринтах взаимных упреков. К тому же, закуска в единственном ассортименте, не считая огуречного рассола, закончилась так же быстро, как и появилась. Ее было явно маловато – всего один литр. Зато водки хватало – по полбутылки на брата. Эта диспропорция не осталась не замеченной. И в первую очередь, со стороны господина капитана дальнего плавания. Вообще, было непонятно, что на него нашло. Но поезд, как говорится, ушел и отступать уже было некуда. Накипь старых мореманских обид неожиданно выплеснулась на Одинцова.

– Эти военные никаких правил не соблюдают! Им плевать на МППСС!

– Чего это? – спросил Одинцов удивленным голосом, означающим не то вопрос, не то ответ.

– Да-да! Им наплевать на МППСС-72. Не зря говорят: “Бойся военных моряков…”

– И пьяных рыбаков, – добавил Одинцов и далее более миролюбиво заметил. – Не накаляй палубу, капитан!

– Ваш этот, как его – Чесоткин, – не унимался Гуров, – так и не свернул перед контейнеровозом, хотя тот был с правого борта!

– Может, хватит, Ваня? А то и я что-нибудь да припомню, если не угомонишься!

– Что? Ну что ты можешь припомнить?

– Это не в моих правилах!

– Валяй! Говори! Гуров все стерпит. Если есть что сказать, конечно!

– Раз так настаиваешь, то и скажу!

– Ну и…

– Ну и то, что я, в отличие от некоторых штатских, к тому же, капитанов дальнего плавания, – Одинцов многозначительно поднял указательный палец вверх, – суда на мели не сажал…

– Что ты этим хочешь сказать? – закипятился Гуров. – Это я посадил БМРТос?

– Нет, он сам выбросился на берег, как дельфин! – парировал Одинцов.

– Вот, блин, эти военные, слышали звон, да не знают где он!

– Куда уж нам!

– Вот именно! Всего то и было, что за риф зацепились…

– Насколько я понимаю, капитаном там был Гуров? – уточнил Одинцов.

– А кто же еще? – как ни в чем не бывало ответил капитан. – Кто еще мог так филигранно маневрировать между рифами? Это вам, военным, не лаптем щи хлебать.

– А вот это, Ваня, уже лишнее!

– Ладно, не обижайся, капраз.

– Это ваши калоши ползают где попало, и особливо в полигонах боевой подготовки, – теперь возмущался Одинцов. – Лезут тупорылые и под торпеды, и под ракеты. Сети раскидывают, а потом сами их и рубят, когда подводный атомоход потянет траулер на дно.

– Очко-то не железное!

– Так и не хрен его подставлять! Потом бегаете, понимаешь, выясняете, кто кого утопил и кто был за штурвалом!

– А как же! Вам только дай волю, моментом все пространство полигонами закидаете!

– Это вы перепьетесь и начинаете в подводников камни кидать. Я жил в такой городке…

– И что?

– Первое, о чем меня спросили – купил ли я мотоциклетный шлем?

– Зачем это? – поинтересовался Гуров.

– Затем, что когда кидать будут с девятого этажа… Дома там были, в основном, девятиэтажные.

– Кого кидать – подводников?

– Кирпичи и всякую нечисть с девятого этажа!

– Вот теперь понятно.

– Долго соображаешь, капитан!

– Исправимся, капраз. Кстати, ремонт корпуса даже не потребовался.

– Я слышал, винты…

– Винт! Всего один винтик!

– Который везли через все моря и океаны.

– Не будем вдаваться в подробности!

– Как угодно, сэр!

– Может, еще по рюмочке чая?

– Пожалуй, хватит на сегодня, Ваня. И запомни главное! Если эти ублюдки появятся здесь в мое отсутствие – никаких лишних словопрений! Мол, мой лучший друг – начальник КГБ и тому подобное, ты любишь прихвастнуть.

– Пойдем на площадь!

– Зачем?

– Потому что мой друг действительно начальник КГБ. Мы вместе водку пили.

– И чтобы в этом удостовериться, ты предлагаешь мне идти на площадь, где располагается здание КГБ, и спросить у дежурного кагэбиста, кем был Гуров-Пониковский до революции Горбачева?

– Но ты же не веришь!

– Уже верю. Еще раз повторяю, Ваня – не вздумай угрожать этим бандюгам!

– Но мой друг…

– Лех Валенса! Мы и это уже слышали!

– Блин! Да Лешек был электриком на заводе в Гданьске, когда я ремонтировал свой пароход!

– Расскажешь как-нибудь в другой раз, но не сегодня. Еще раз для тех, кто в танке, – не вздумай их пугать! Понял?

– Да понял я, понял! – с досадой сказал Гуров.

– Будем во всем как бы соглашаться. Наша задача – продержаться следующую неделю! Во вторник спихнем “Кадетты”, в среду… Короче, надо все продать.

– Ясно, капраз!

– Тогда разбегаемся. Я заскочу к хозяину джипов, а ты посиди пока здесь – может кто из владельцев “мерсов” и прочих ненашенских авто подойдет. Говори, стоянка, мол, не рентабельна.

– НДСы – шмандесы?

– Вот именно. Ну все! Пока, капитан!

– Пока, капраз!

Одинцов “под градусом” – что бывало крайне редко – сел за руль своих видавших виды “Жигулей”. Гуров подал ему знак у виска, дескать с ума сошел, что ли – садишься за руль “под шафэ”, мало, мол, тебе моего печального опыта. Но капраз, описав жуткую траекторию и с трудом вписавшись в узкое пространство въездных ворот автостоянки, исчез.

Капитан остался один. Он прошелся вдоль ряда стоявших на продажу машин, прикидывая в уме их прибыльную часть от стоимости в рублевом эквиваленте, то есть в долярах. После несложных математических выкладок он пришел к неутешительному выводу о том, что они с капразом въехали в “сумнительное” по степени риска предприятия. Только суммарная стоимость дорогих иномарок перевалила за сто тысяч баксов. Таких денег ни он, ни его друг Одинцов в руках не держали. Владельцы “крутых тачек” явно рисковали, оставляя их здесь. На что они надеялись, если что? Мол, воинская часть, милиция в виде ГАИ рядом?

Гуров подошел к черному “Мерседесу”, девяносто третьего года выпуска, открыл дверь со стороны водителя и уселся за руль. Трехсотый “мерс”, к тому же дизель, растаможенный на Россию, тянул на двадцатку штук баксов. Черная, под цвет автомобиля, натуральная кожа сиденья приятно ерзала под задним местом капитана. Он вращал влево-вправо красивый, из дорогого дерева, руль, регулировал рычагами сиденье, то опускаясь вниз, то поднимаясь вверх, нажатием пальца опускал и поднимал стекла дверей, вращал электрозеркала бокового обзора. “Хороша тачка! – подумал Гуров, вылезая из машины. – На такой и за кредитом в банк можно подъехать. Представительный класс! И что, – размышлял Гуров, – они с Одинцовым смогут предпринять? Их ТОО – товарищество с ограниченной ответственностью или безответственностью – рисковало только уставным капиталом в десять тысяч рэ. Кроме квитанций об оплате за стоянку, их ТОО ничего не выписывало и договоров купли-продажи не заключало. Все отношения строились “тэт а тэт”, то есть, ты – мне, я – тебе. Мол, я мотаюсь за тачками, а ты ищи покупателей. Все равно они тут шляются. Нашел – звони, получишь свои двести баксов. Что такое суд для ТОО? – размышлял далее Гуров, усаживаясь за руль джипа “Ниссан-Патрул”. – Суд – это инстанция, юридически обязывающая ответчика рассчитаться с истцом. Но если у ответчика нет никаких материальных ценностей, кроме условного уставного капитала, то и взять-то нечего. Будет арестован расчетный счет в банке, с которого снимут все остатки в пользу истца и судебных издержек, если – опять же! – будет что снимать. Все кончится тем, что рассвирепевший истец наймет рэкет и постарается вернуть хоть что-то, отдав бандюгам причитающиеся тридцать-сорок процентов от заявленной суммы. Это логика, причем железная логика…”