Текст книги "По следам «Персидских мотивов» Сергея Есенина"

Есенин и восточная лирика

После пребывания на Кавказе Есенин стал планировать поездку в Туркестан. Помимо желания взглянуть на Восток, он намеревался встретиться со своим другом, поэтом Александром Ширяевцем, с которым никогда не виделся, но переписывался с января 1915 года. «Когда я встречался в 1917 году с С. Есениным, – вспоминал критик В. Львов-Рогачевский, – он каждый раз с юношеским увлечением говорил о Ширяевце, с которым состоял в переписке. Он давал просматривать мне его рукописи, многие стихи своего друга тут же на память читал своим певучим голосом, говоря: «Его надо непременно перетащить в Москву из Азии. Он там задыхается».

Осуществить свой замысел Есенин смог только в мае 1921 года, когда узнал, что Г. Колобова командируют по служебным делам в Среднюю Азию. В то время поэт работал над поэмой «Пугачев» и собирался поехать в киргизские степи и на Волгу, чтобы «пройтись» по тому историческому пути, который проделал Пугачев, двигаясь на Москву, а затем побывать в Туркестане, который, по его словам, давно уже его к себе манит.

Ехал он вместе со своим другом Колобовым, в его вагоне, в котором они жили во время пребывания в Ташкенте и в Самарканде. Ехали через Самару, Поволжье, где царили разруха и страшный голод, и где жизнь буквально вымерла. Люди покидали свои места и устремлялись на юг в надежде на спасение.

Г. Колобов и С. Есенин. 1921 год.

Приезд С. Есенина в Ташкент совпал с мусульманским праздником уразы, здесь поэт впервые почувствовал дух и атмосферу Востока. С первых же дней он окунулся в жизнь города, с которой ознакомил его друг Саша Абрамов, публиковавший свои стихи в столичной прессе за подписью А. Ширяевец. Сергея Есенина удивил шумный и красочный Ташкент, поразило необычайно синее небо, оглушили крики ишаков и верблюдов, разноцветье его базаров. Поэт бродил по улицам и площадям города, очарованный невиданным зрелищем, сидел в чайхане и пил освежающий чай, слушал незнакомую гортанную речь. Её иногда переводил ему А. Ширяевец.

С Ширяевцем Есенина «связывала многолетняя переписка, глубинное родство душ и схожесть взглядов» и друзья много времени проводили в беседах, зачастую сопровождавшихся горячими дискуссиями. Есенину не нравилось, что Ширяевец в своем творчестве много внимания уделяет восточной теме. Он не любил, когда поэт начинал говорить не своим голосом, когда терял чувство родины. Без этого нет поэзии. Да и Ширяевец критиковал Есенина за его имажинизм.

А. Ширяевец познакомил своего гостя с ташкентскими поэтами, писателями, художниками. Есенин присутствовал на литературном вечере ташкентского писателя Семена Окова, который состоялся в Доме имени Луначарского. Затем состоялся творческий вечер С. Есенина в Туркестанской публичной библиотеке. Есенин читал драматическую поэму «Пугачев» на квартире В. Вольпина. Беседы о поэзии между Есениным и Ширяевцем продолжались, но менялась тональность разговора. Несмотря на некоторые расхождения, поэты стали лучше понимать друг друга в оценке творчества известных поэтов и современных литературных течений.

Надо полагать, что до приезда в Ташкент и встречи с Ширяевцем Есенина не особенно волновали «восточные мотивы». Хотя он интересовался восточной лирикой, читал в переводе восточных авторов. Но со временем что-то в Есенине стало меняться и переламываться. Наплывали новые ощущения, образы, и он уже не так реагировал по поводу «восточной тематики» Ширяевца, стал чувствовать те условия, в которых жил и работал его друг. А тут ташкентские друзья Есенина организовали ему поездку в пригород Ташкента, в гости к узбеку-землевладельцу Азимбаю.

«Когда Есенин пришел к нам (мы жили в доме Приходько на Первомайской улице), – пишет в своих воспоминаниях Е. Г. Макеева, – мы пригласили его после обеда поехать в Келес к знакомому отца Азимбаю. Это был человек интересный, неплохо знавший русский язык и свою, узбекскую поэзию. Есенина ему представили как большого «русского хафиза»… У арыка, текущего рядом с двухэтажным красивым домом, мы сидели довольно долго, ели сладости, а потом плов; затем Азимбай начал нараспев читать стихи, по-моему, не только по-узбекски, но, и, видимо, на фарси. Есенин как бы в ответ прочел что-то свое, тоже очень напевное и музыкальное. Азимбай и его гости одобрительно кивали головами, цокали языками, но мне трудно было понять, действительно ли нравятся им стихи Есенина, или это обычная дань восточной вежливости и гостеприимству. Но что я ясно ощущала – это то, что сам Есенин слушал стихи поэтов Востока очень внимательно и напряженно, он весь подался вперед и вслушивался в чужую гортанную речь, силясь словно воспринять ее внутренний ритм, смысл, музыку. Он расслабил галстук, распустил ворот сорочки, пот стекал по его лицу (было жарко, и мы выпили много чая), но он как будто не замечал этого, слушал, ничего не комментировал и не хвалил, был задумчив и молчалив. Казалось, он сопоставляет услышанное с чем-то, и в нем идет невидимая работа: но, может быть, это только представилось мне?».

Поездка Сергея Есенина в Туркестан произвела на него огромное впечатление. Это было первое соприкосновение поэта с Востоком. Именно здесь, по мнению многих исследователей, возникло у Есенина желание продолжить свое путешествие на Восток, на родину великих персидских лириков. Он увлекся восточной классической поэзией, а ее страницы повествуют о таких великих поэтах, как Саади, Фирдоуси, Хайям, Хафиз, Джами, Рудаки… Долгие века их творчество было известно только восточному читателю. И лишь на рубеже ХХ века классическая поэзия средневековой Персии открылась для Европы и в том числе для России. Рубаи (четверостишие) Хайяма (1040–1123) впервые представил европейскому читателю поэт Эдвард Фицджеральд. На русском языке рубайят Хайяма появились в начале ХХ века. Творчество Саади (1203–1292) и Хафиза (1325–1389) стало известно русскому читателю в конце ХIХ века, а полнее – в 1916 году. Знал Есенин и других классиков восточной литературы, а их творчество оказало на поэта сильное влияние. Даже в переводе он смог уловить необычное изящество восточной поэзии. Она увлекла Есенина, он испытал душевное волнение, возникли новые образы и мотивы. И Есенин захотел увидеть Персию, подышать воздухом Шираза, пройти к могилам его великих лириков. Он верил, что душа его отзовется на все увиденное и услышанное, и он раскроет тайну создания изящной поэзии великими классиками Востока.

В середине июня 1921 года Сергей Есенин вернулся из Ташкента в Москву. Оказавшись в круговороте своих литературных дел, он в тоже время лелеял надежду на поездку в Персию. Подогрел это желание его друг поэт Велимир Хлебников, вернувшийся из Ирана, где он несколько месяцев находился в составе революционных частей, и рассказал Есенину о своем пребывании в Персии и полученных там впечатлениях. Есенин воодушевился и начал более активно хлопотать о поездке в Персию. Но тут произошло событие, круто изменившее его жизнь. В одном из самых известных мест артистической Москвы – студии художника Георгия Якулова – состоялась встреча Сергея Есенина с американской танцовщицей Айседорой Дункан. Поэт буквально рвался к этой встрече, и не столько с самой Дункан, как ему это казалось, сколько с тем таинственным и божественным образом, созданным им самим. Встреча эта, такая прекрасная и романтическая, видимо, была необходима им обоим, но, в конечном итоге, привела к двум потерянным Есениным в творческом плане годам, и вообще оказалась для него роковой. Встреча эта разделила жизнь Есенина на два периода: до и после Айседоры Дункан.

Айседора Дункан и Сергей Есенин.

Великий дуэт

Всемирно известная танцовщица Айседора Дункан, или «Божественная Айседора», как ее иначе называли, и знаменитый российский поэт Сергей Есенин. История любви этой великой пары овеяна многочисленными легендами. И это неудивительно. Их встреча была романтической, любовь – страстной и экстравагантной, а безумный роман, оставивший множество вопросов для последующих поколений, до сих пор привлекает внимание многих наших современников.

Встреча Айседоры и Есенина во многом была предопределена. Ибо оба они были очень похожи друг на друга своей судьбой и отношением к жизни. Оба были мечтателями, строили воздушные замки, жаждали каких-то несбыточных свершений, находясь в плену своих грез и фантазий. Несмотря на то, что их постоянно окружали друзья и поклонники их таланта, оба они, по сути, были одиноки, но отличались широтой души, независимостью и мотовством. Айседора проматывала огромные деньги своих мужей и свои гонорары на туалеты, поездки, отели, вечеринки с друзьями. Есенин так же поступал со своими, относительно приличными для того времени, заработками, однако часто ходил без гроша.

Но прежде чем мы приведем наших героев на место их встречи, в мастерскую известного театрального художника Георгия Якулова, что располагалась в квартире 38 знаменитого уже дома № 10 на Большой Садовой в Москве, и расскажем об истории их любви, уделим немного внимания нашей героине – великой танцовщице Айседоре Дункан.

Она родилась в Сан-Франциско 27 мая 1878 года. В этом городе на берегу океана прошло детство Изадоры Данкан (так правильно произносится ее имя). Айседора любила море и часто приходила на берег. Любовалась волнами, птицами, парящими в небе, солнечными бликами на воде. Она бегала по вязкому песку, ее длинные волосы развивались от дуновения ветра, а влажное платье обвивалось вокруг ее ног. Эти прогулки давали ей ощущение свободы и силы. Она радовалась всему. И танцевала… Позднее, обретя мировую славу, она будет вспоминать: «Мои первые мысли о движении и танце были, безусловно, навеяны ритмом волн. Моя жизнь и мое искусство рождены морем…».

Уже в шестилетнем возрасте Изадора обучала соседских детей танцам и за это получала иногда небольшое вознаграждение. А к десяти годам она была известна в домах состоятельных жителей Сан-Франциско как учительница танцев, и ее имя было внесено в городской справочник. Это впечатляет!

Айседора находила единомышленников и умела учиться у них, посещала балетные классы, много читала, а впоследствии целыми днями пропадала в музеях и библиотеках Парижа и Лондона. Она упорно шла к своей цели. И вспоминала в расцвете своей славы, как «ощупью шла к неведомому миру, угадывая, что сумеет в него войти – стоит лишь подыскать ключ». Она была уверена, что должна танцевать и преобразить танец. Слава ее быстро росла, а поиски нового танца – «танца будущего» не прекращались. Двадцать лет, по ее словам, она работала над своей техникой. А техника у нее была безупречной. Это признавали многие авторитеты.

Айседора Дункан изобрела новый вид танца, оказавший огромное влияние на развитие хореографии. Она отказалась от каких-либо корсетов и пуантов и стала танцевать в хитоне и босиком. «Американская босоножка» вызывала восхищение своим талантом, своим неистребимым желанием дать искусству танца новые идеи, новые возможности. Приклоняясь перед искусством Древней Эллады, она черпала в нем свое вдохновение. Ее движения были красивы и естественны, женственны и грациозны. Своим танцем Айседора создавала гармонию души и тела, выражала свое внутреннее переживание на музыку Бетховена, Шопена, Моцарта, Мендельсона… Естественность, простота, а главное – духовная свобода – вот что было в ее танце. Символом свободы была и сама артистка. Айседора свободно высказывала свои взгляды, носила любые одежды, любила и жила без оглядки на догмы и условности. С ее именем связаны изменения в моде и в стиле одежды. Под влиянием ее танца изменился классический балет. Он возродился, использовав новые идеи Дункан.

Танец Айседоры Дункан

Гастроли Айседоры с большим успехом прошли в Европе и Америке. Она купалась в роскоши, славе, любви. Но жизнь ее не была сплошным праздником. Её преследовали неудачи и катастрофы. В Париже она потеряла своих детей. Машина, в которой находились дочь Дирдрэ и сын Патрик, упала в Сену. Дети погибли. После этой трагедии Дункан покинула сцену… Со временем боль утихла, но рана в душе так и не затянулась. Но Айседора нашла в себе силы, чтобы преобразить горечь утраты в новую жизнь, и вернулась на сцену.

Летом 1921 года, увлекшись коммунистической идеологией, Айседора Дункан приезжает в Россию по приглашению Советского правительства. Она мечтает обучать советских детей древнегреческим танцам. Для организации танцевальной школы ей как будто обещали… храм Христа Спасителя, но в конечном итоге предоставили роскошный московский особняк балерины Александры Балашовой, блиставшей на сцене Большого театра, но покинувшей Россию. Этот особняк, находящийся в доме № 20 по улице Пречистенка, в 1900-х годах приобрел муж Балашовой, миллионер А.К. Ушков, владелец чайной фирмы, имевший плантации даже на Цейлоне.

В Россию Дункан приехала со своей приемной дочерью Ирмой. Это была ее пятая или шестая поездка. С первых же дней пребывания в Москве, знаменитая танцовщица оказывается в кругу художественной богемы: актеров, писателей, художников. И в один из этих дней в студии художника Георгия (Жоржа) Якулова состоялась её встреча с Сергеем Есениным.

Мастерская-студия Якулова находилась на верхнем этаже дома № 10, в квартире 38 по Большой Садовой. В этом же доме, в квартире 50, а затем в квартире 34 проживал писатель М.А. Булгаков. Детали этих помещений он использовал для создания образа «Нехорошей квартиры», где развивались действия его знаменитого романа «Мастер и Маргарита». Жили в этом доме и творили, кроме Якулова, такие известные художники, как Петр Кончаловский, Аристарх Лентулов и другие. И они тоже придавали этому дому ореол романтичности и особой ауры.

Айседора приехала на вечеринку в студию театрального художника по личному приглашению Георгия Якулова вместе со своим переводчиком и директором школы Ильёй Шнейдером. Сбросив в прихожей кому-то на руки свою нарядную шубу, Айседора легкой изящной походкой танцовщицы направилась в комнату, где хозяин студии в экзотическом фиолетовом френче с нескрываемым удовольствием стал представлять ее своим гостям. Она медленно обвела собравшихся несколько рассеянным взглядом и… увидела Его – молодого златокудрого юношу с голубыми глазами. Айседора замерла. Юноша был не только поразительной красоты, но и удивительной душевной теплоты. «Ангел, – подумала она, – просто Ангел. А Он смотрел на нее, как зачарованный, и не в силах был отвести свой взгляд. Айседоре показалось, что она вот-вот «утонет в синих омутах его горящих глаз». Играла музыка, доносились голоса… Кто-то шепнул на ухо Есенину, и он стал декламировать стихи.

Теперь все внимание было приковано к поэту. Айседора слушала его, затаив дыхание. Слушала музыку его стихов. Ведь никто не мог в то время сравниться с ним по силе эмоционального воздействия на слушателей…

– Кто это? – спросила Айседора у рядом стоящего Шнейдера.

– Сергей Есенин, известный поэт, – ответил тот, улыбаясь.

– Е-зе-нин, Е-зе-нин – повторяла Айседора…

Тем временем, Есенин закончил читать свои стихи. Наступила пауза, затем раздались бурные аплодисменты. А он направился к Айседоре, открывшей перед ним свои объятия. Она присела на софу, а Есенин опустился перед ней на колени. Она нежно гладила его светлые кудри и сказала по-русски:

– За-ла-та-я га-ла-ва.

Это было настолько неожиданно для окружающих, что наступила немая сцена. Всем было известно, что Дункан не знает ни одного слово по-русски. Затем она склонилась и поцеловала его в губы. И еще, как вспоминал Анатолий Мариенгоф в своем «Романе без вранья», восхищенно глядя на Есенина, повторяла два слова: «Ангел» и «Чёрт». И вполне возможно, что это были единственные слова, которые она знала на русском языке. Но именно здесь, в студии-мастерской Георгия Якулова родились слова эти: «За-ла-тая га-ла-ва», «Ангел!», «Щёрт!»… И отсюда пошли они гулять по всему миру, создавая все новые и новые легенды о великой любви Актрисы и Поэта.

Так началась история любви великой танцовщицы и великого поэта. Есенину было 26 лет, Дункан – 44 года. Она переживала закат своей славы и красоты. Но еще была хороша собой и выглядела моложе своих лет. Она была талантливой и избалованной артисткой, человеком страстным, увлекающимся и трепетным. Таким же талантливым, страстным, влюбчивым и отчаянным был и Сергей Есенин. «Ангел» и «Чёрт» – говорила о нем Айседора. Вскоре Есенин переехал на Пречистенку, в особняк Айседоры.

Есенин говорил только по-русски, а Айседора знала лишь несколько слов, хотя и владела несколькими европейскими языками. Но они отлично понимали друг друга, ибо настоящая любовь не знает преград. Она любила его страстно, и он отвечал ей тем же. Любовь огненная, обжигающая, граничащая с ненавистью. Любовь и ненависть! Есенин устраивал сцены ревности, порой занимался рукоприкладством. Она все сносила, потому что очень его любила. Он же не мог вырваться из ее объятий. А может быть и не очень этого хотел. Но перемену его настроения, Айседора, как женщина, заметила сразу. И решила увезти Сергея за границу, в Европу и Америку, чтобы показать ему, как прекрасен этот мир, и изменить его настроение.

Впрочем, идея выезда за границу с целью завоевания Запада своей поэзией у Сергея Есенина возникла еще год назад, в марте 1921 года, когда он обратился к Луначарскому с просьбой помочь ему получить разрешение на поездку в Берлин для организации там издания его книг, а также книг близких к нему поэтов. И такое разрешение он получил. Может быть, поэтому Есенин легко согласился на эту поездку, а Айседора хотела тем самым сгладить возникшие между ними противоречия, а заодно и отвлечь его от дружков-собутыльников, не оставлявших его в покое и пропадавших на Пречистенке. Но тогда она еще не понимала, что истинный мир Сергея Есенина – это его поэзия, его Родина – Россия с ее полями, лугами и реками. И эффект, в конечном итоге, оказался обратным.

В мае 1922 года Есенин и Дункан зарегистрировали свой брак и уехали за границу. Денег на балетную школу не хватало, и Айседора решила возобновить платные выступления. Есенин же решил использовать эту поездку для рекламы своего творчества и получения новых впечатлений. Персия на два года была забыта.

А. Дункан и С. Есенин. Берлин, 1922 год.

Полгода супружеская пара путешествовала по Европе. Они побывали в Германии, Франции, Италии. Затем на пароходе «Париж» прибыли в Америку. Они посетили Нью-Йорк, Чикаго, Индианаполис и еще ряд городов Америки. Айседора окунулась в знакомый круг общения, забыв о том, что Есенин оказался в чужом для него мире, где он сильно чувствовал свое одиночество. Его вдохновение осталось в России, и он почти ничего не написал за все время поездки. Его стихи там никому, за редким исключением, не были нужны.

Дункан же наоборот – была, как рыба в воде. И после каждого громкого выступления представляла своего мужа, как «второго Пушкина». А Есенин ревновал ее к мировой славе, которая была у Дункан, но не у него. Он не смог смириться с тем, что его воспринимают мужем великой Айседоры, и это было причиной постоянных скандалов, причем не только семейных, но и публичных. Так путешествие на Запад стал началом конца в их отношениях. И поэт глушил свою боль вином, устраивал дебоши. Да и Дункан, порой, устраивала Есенину сцены ревности от взгляда, брошенного им в сторону другой женщины. Несмотря на всепоглощающую страсть, они не могли спокойно быть вместе. Постоянные ссоры, драки, брань, слезы и бурные примирения выматывали обоих. Есенин не раз пытался уйти от Айседоры, но любовь возвращала его обратно.

С. Есенин и А. Дункан на пароходе “Paris” во время путешествия в США.

В начале августа 1923 года Дункан и Есенин вернулись в Москву из зарубежной поездки. А спустя некоторое время Айседора принимает предложение Ирмы выехать с ней вместе на Кавказ, где Айседора могла бы отдохнуть и дать несколько концертов. Было принято решение отправиться в Кисловодск, а затем посетить Баку и Тифлис. Узнав о предстоящем отъезде Айседоры, Есенин приехал на Пречистенку. Он вновь клялся ей в любви и обещал через несколько дней после ее отъезда приехать в Кисловодск. А сейчас он не может: разворачиваются большие издательские дела.

Желание Есенина приехать в Кисловодск вслед за Дункан понравилось Айседоре, но она не очень доверяла его словам. Слишком хорошо она изучила своего мужа, чтобы безоговорочно верить тому, что он говорит. Айседора оказалась права. На Кавказ Есенин так и не приехал.

Дункан дала один концерт в Кисловодске, который прошел с большим успехом, а затем – в Пятигорске. Ей очень хотелось выступить там, где был убит русский поэт Лермонтов. Она изменила свою программу и танцевала «Неоконченную симфонию» Шуберта с большим настроением и необычайно лирично. А дальше ее путь лежал в Баку.

Город на Каспии радушно встретил Айседору. Доброжелательные люди, теплая погода и морской воздух подняли ей настроение. А она вспомнила свой первый приезд в Баку. Было это, уже в далеком 1908 году… Еще задолго до приезда американской «босоножки», как ее иначе называли, местные газеты стали рекламировать ее искусство и колоссальный успех на сценах многих российских городов. Это и предопределило ее бакинский успех, где все билеты были быстро распроданы, и город жил в ожидании приезда великой танцовщицы.

Первое выступление Айседоры Дункан в Баку состоялось 16 мая 1908 года в помещении цирка братьев Никитиных на Торговой улице. Приблизительно на том месте, где спустя многие годы появится здание Театра юного зрителя, а напротив, всего лишь через три года, – здание Маиловского театра (Театр оперы и балета им. М.Ф. Ахундова).

Вначале публика, заполнившая до отказа помещение цирка, была несколько шокирована внешним видом актрисы. Такое ей еще не приходилось видеть: Айседора вышла на сцену под звуки симфонического оркестра – веселая и легкая, босиком, в прозрачной греческой тунике, не стеснявшей естественные движения ее прекрасного тела и рук. Ее движения были женственны и грациозны, красивы и раскованны. Своим танцем Айседора создавала гармонию души и тела, выражала свое внутреннее переживание на музыку Бетховена и Шопена, Моцарта и Шумана. «Складки ее туники бились пенными струями, когда отдавалась она пляске вольной и чистой». Публика, вышедшая из гипнотического состояния, наградила актрису долго не смолкавшими аплодисментами, цветами, возгласами восхищения ее искусству исполнения танца.

Спустя несколько дней, 19 мая, в том же помещении с большим успехом прошел и второй концерт Дункан. На сей раз публика восторженно встретила ее появление на сцене и с аплодисментами сопровождала практически весь концерт. Вся сцена была в цветах, среди которых как бабочка в белом легком хитоне порхала Айседора, исполняя свои танцевальные импровизации на музыку известных композиторов. Ее неоднократно вызывали на бис и концерт надолго затянулся. Танец Айседоры покорил Баку.

И вот Айседора Дункан спустя пятнадцать лет вновь официально прибыла на гастроли в Баку. Приехала она 5 сентября 1923 года вместе со своей приемной дочерью Ирмой Дункан, а также с переводчиком и директором школы И. Шнейдером. На этот раз ее два выступления, 8 и 9 сентября, прошли в Маиловском театре в сопровождении Бакинского симфонического оркестра. Бакинцы с восторгом приняли выступления известной танцовщицы – уже не как иностранки, а как своего близкого человека. На сей раз танцы ее были патриотическими, с революционным уклоном. Она выступала под музыку Чайковского, в которую входила «Патетическая симфония» и небезызвестный «Славянский марш». Были исполнены танцы под музыку Шуберта, Шопена и других композиторов. Концерт был завершен коронным номером Айседоры: танцем с шарфом («Женщина – шарф»). По желанию Дункан состоялось также ее выступление с концертом для рабочих нефтяных районов.

Баку очень нравился Айседоре. Вспоминая свой прошлый приезд и наслышанная рассказами Есенина о Персии, она хотела вновь окунуться в атмосферу востока: посетить Старый город, пройтись по его узким улочкам, полюбоваться крепостной стеной, минаретами, Девичьей башней. Ей хотелось почувствовать восточную экзотику, «Персию», в которую так стремился Есенин.

По этому поводу Илья Шнейдер оставил нам свои воспоминания: «Наэлектризованная стремлением Есенина «в Персию», Айседора хотела как можно больше «экзотики». И я выполнил ее желание, наняв извозчика до Шиховой деревни, ничем не отличавшейся от деревушки в соседнем Иранском Азербайджане. Деревня ей настолько понравилась, что она стала ездить туда каждый день. Это было не очень приятное путешествие – на извозчике, мимо раскаленных и зарывшихся в песок голых тюркских кладбищ, но Айседора буквально наслаждалась видом слепых домиков, узких улочек и необыкновенной тишиной этой, казалось, совсем безлюдной «персидской деревни». Иногда, по дороге в «Персию», мы спускались к совершенно голубому куску Каспийского моря. Купив у старого рыбака арбуз, мы устраивались на берегу и, разбив арбуз о камень, с наслаждением вгрызались в источавшую свежесть яркую, сочную и сладкую мякоть. Позднее, в Москве, я как-то рассказывал Есенину об этих наших поездках в «персидскую деревню»…Скорее всего Есенин в Баку вспомнил наши рассказы и захотел увидеть так близко расположенную «Персию». Может, и в самом деле он не один раз ездил в Шихову деревню».

Маиловский театр в Баку (сейчас Театр оперы и балета им. М.Ф. Ахундова), где 8 и 9 сентября 1923 года прошли гастроли Айседоры Дункан.

Из Баку Айседора Дункан отправилась в Тифлис, а затем посетила Крым. Осенью 1923 года, после завершения гастрольной поездки и возвращения Айседоры в Москву, в их отношениях с Есениным произошел окончательный разрыв. Расставание для обоих оказалось очень тяжелым. Их короткая, но бурная любовь оставила неизгладимый след в жизни обоих супругов. Расставшись с Айседорой, Есенин сохранил в душе чувство нежной благодарности по отношению к этой женщине. А через год Дункан покинула Россию навсегда, оставив школу-студию на свою приемную дочь Ирму. Под Можайском самолет, на котором летела танцовщица, из-за неисправности вынужден был совершить посадку. Сбежались люди, и пока шел ремонт самолета, Айседора устроила им импровизированный концерт. Под гармонь. Это было ее последнее выступление перед российской публикой, а сценой стало русское поле.