Текст книги "Зловещий трофей"

– Мужики нас, наверное, заждались, – посмеивался Баранец.

– Еще бы! Обед в столовке давно закончился. Время ужина.

– Ничего, сейчас придем и организуем шикарный стол…

Увы, отголоски недостаточного снабжения звучали до сих пор: столовая при Управлении открывалась всего на два часа в сутки – с тринадцати до пятнадцати. Завтракать, ужинать или организовывать ночной перекус (если того требовало расследование) сотрудники должны были самостоятельно.

– Пойдем быстрее, – поторопил Ким. – И вправду жрать охота…

Друзья прибавили шаг. Оставалось пройти квартал по Неглинной, свернуть налево на Кузнецкий мост, а там и родная Петровка.

Впереди на торце пятиэтажного дома рабочие монтировали огромный плакат. Три часа назад, когда Ефим с Костей топали мимо в первый магазин, мужики в спецовках успели закрепить пару первых фрагментов. Теперь картинка была почти полностью готова.

– Здорово! – запрокинув голову, залюбовался Баранец.

На полотне был изображен молодой лейтенант в парадной форме с «Золотой Звездой» Героя на груди. На его правом плече сидел радостный сынишка лет четырех-пяти в бескозырке. Оба были счастливы. Они шли по Красной площади вдоль стен Кремля, красных знамен и праздничных транспарантов. Внизу крупными буквами было написано: «Сталину – спасибо!»

– Торжественно и очень красиво, – согласился Ким.

И вдруг услышал позади нарастающий рев мотора.

Костя был небольшого роста, легкий, подвижный, к тому же обладал отменной реакцией. Это и спасло Ефима.

Оглянувшись и заметив быстро догонявший их грузовик, Ким мгновенно схватил товарища за руку и с силой дернул на себя – подальше от дороги.

Упав, оба покатились по тротуару.

Обдав жаром и выхлопом, грузовик прогрохотал мимо. Не останавливаясь, он помчался дальше по Неглинной в сторону Петровского бульвара.

– Ты номер запомнил? – воскликнул Ким.

– Да я его и не видел. – Сидя на асфальте, Ефим потирал ушибленный локоть.

Рядом валялись ошметки разбившегося арбуза, у бордюра лежала раздавленная колесами буханка белого хлеба.

Баранец матерно выругался, поднялся, отряхнул брюки…

Вокруг собирался взволнованный народ. Подвыпивший мужичок грозил кулаком вслед грузовику, сердобольная хорошо одетая женщина смачивала ватный тампон духами и протирала ободранный локоть Ефима.

– Спокойно, граждане, мы из уголовного розыска. – Ким показал удостоверение. – Просьба не собираться и не задерживаться. Расходитесь…

Глава пятая

Венгрия, Будапешт

12 февраля 1945 года

Остатки немецких и венгерских подразделений в центре Буды прошедшей неспокойной ночью были разбиты и уничтожены. Лишь несколько сотен уцелевших солдат и офицеров разрозненными группами покинули город. Бой закончился в последние ночные минуты. Теперь же небо просветлело, на востоке разгоралось оранжевое зарево.

– Вот это аппарат!

– Генеральский!

– Да уж. Не телега какая.

– И не «эмка».

– Весь разбитый, с простреленными бортами. А все одно красавец!.. – гудели бойцы, со всех сторон обступившие злополучный «Хорьх».

Машина уткнулась в щербатую серую стену. Блестящий бампер от удара погнулся, левое переднее крыло вздыбилось. Из пробитого радиатора вытекала вода. Левая фара и почти все стекла были разбиты, на элементах кузова виднелись пробоины от пуль. Пострадал и салон автомобиля: повсюду валялись осколки стекла, на сиденьях остались кровавые потеки.

– Хороша машина, да, товарищ командир? – подошел к Скрипкину старшина.

– Хороша, чего уж, – согласился тот. – Я, пожалуй, такую впервые вижу.

– А вы заберите ее себе.

– Что значит «заберите»?

– Ну, не бросать же такую красавицу, ей-богу!

– На кой она мне, Авдонин? Да и не положена мне машина, – отмахнулся старлей. И, глянув на часы, добавил: – Комполка обещал приехать. Задерживается. Вот ему и отдадим.

– И то верно. Наш Стародубцев – хороший мужик. Пущай пользуется.

* * *

Первыми к месту захвата немецких генералов примчались санитарный автобус и два офицера СМЕРШ на «Виллисе». Всех немцев – одного убитого и трех раненых – увезли прямиком в штаб дивизии.

– Там разберутся, – махнул рукой Скрипкин, – кого хоронить, кого допрашивать, а кому нашатырь под нос и в госпиталь.

Комполка Стародубцев чуток запоздал, прибыл в роту Скрипкина к шапошному разбору. Выслушав доклад ротного и чертыхнувшись на известие, что всех увезли, он отправился осматривать генеральский транспорт.

– Ну как, товарищ майор? – похлопал Скрипкин по крыше салона из плотного темного материала.

– Как-как… На такой машине и наркому не стыдно ездить, – озадаченно проворчал комполка. – Красавец. Статный, крепкий. Хоть на выставку, ей-богу.

– Это мы вам приберегли, товарищ майор. Забирайте. Подарок от всей нашей роты.

Подарок Стародубцева изрядно озадачил. С одной стороны, великолепное авто не могло не понравиться. С другой – душу простого деревенского человека терзали сомнения: зачем ему такая роскошь?

Во-первых, «Хорьх» майору был не по статусу. Сейчас он ездил на американском «Виллисе», которых по ленд-лизу в войска поступило несметное количество. Тысячи! Юркий, скоростной, надежный, живучий. Да еще и с повышенной проходимостью. «Виллисы», если можно так выразиться, разрушили годами выстроенный в Красной Армии порядок. На них разъезжали младшие офицеры, майоры, полковники, генералы; к ним цепляли для буксировки противотанковые орудия, они перебрасывали вдоль линии фронта группы разведчиков и штабных гонцов с донесениями. Незаменимая машинка!

А тут «Хорьх». Хоть и разбитый, подраненный, но все равно – «Хорьх»! Темная, почти черная крыша, такие же крылья, верхние створки капота. Светло-бежевые дверки и боковые решетки моторного отсека. Хромированные элементы радиатора, фар, бампера, зеркал заднего вида. Все лакированное, все блестит и манит. Высокий немецкий чин даже не затруднился отдать приказ о перекраске машины в более неприметные цвета. Обходясь без маскировки, он сохранил качественную заводскую покраску.

Во-вторых, Семен Агафонович Стародубцев был далек от механических тонкостей, но тут образование и не требовалось. И так было ясно, что восстановить разбитый и пострадавший в перестрелке «Хорьх» будет непросто.

– Ой, Скрипкин, подведешь ты меня под седёлку, – вздохнул комполка.

Он был родом из глухой степи, из позабытого богом поселения в Чкаловской области, и порой в общении с подчиненными вворачивал такие обороты, что те лишь недоуменно пожимали плечами.

– Куда подведу? – не понял старлей.

– Под трибунал – вот куда!

– Да ладно вам, Семен Агафонович! – осклабился молодой парень. – Вы ж этот «Хорьх» не украли и не на «Виллис» выменяли.

– Так-то оно так. Да от него за версту несет этой… как ее… буржуйской аристократией! Шо я комдиву скажу, ежели он поинтересуется?

– Так и скажите: честно добытый в бою трофей!

Обойдя автомобиль еще раз и поправив прикрепленный к запасному колесу штатив зеркала заднего вида, майор все-таки сдался:

– Эх, была не была! Готовь к отправке. Через час пришлю тягач…

* * *

Ближе к обеду американский «Студебеккер» притащил пострадавший в перестрелке «Хорьх» в расположение штаба полка. Он находился чуть в глубине от позиций Скрипкина, ближе к западному берегу Дуная и был обустроен в первом этаже длинного – в полквартала – полуразрушенного дома.

На улице по соседству с домом хозяйничал технический взвод: тянули провода связисты, у полевых кухонь колдовали снабженцы и повара. Санитары заняли пару комнат в первом этаже и занимались легкоранеными бойцами. Сами штабные, которых набралось всего три человека, занимали квадратную комнату на втором этаже.

«Хорьх» передали автомеханикам. Перекурив и обойдя подраненного «немца» со всех сторон, те принялись за работу. Один деловито поднял крышки капота и, вооружившись инструментом, закопался в моторе. Второй принялся латать пробоины в кузове. Третий куда-то побежал в поисках запчастей…

В Буде, ближе к западным холмам, еще слышались стрельба, взрывы гранат и мин. Бойцы Красной Армии преследовали и добивали разрозненные группы противника. Полку майора Стародубцева, оказавшемуся на острие атак Будапештской наступательной операции, дали пару дней передохнуть. В преследовании бежавших из города гитлеровцев полк участия не принимал.

С «Хорьхом» пришлось провозиться до позднего вечера. Рано утром механики закончили ремонтно-восстановительные работы: приладили добытое где-то лобовое стекло, наскоро залатали пробоины, заменили пробитое колесо, отрегулировали обороты мотора. И пригласили командира полка полюбоваться работой.

– Почеши меня оглоблей!.. – оторопел от увиденного Стародубцев. – Шо, неужто сладили, а?! Глазам своим не верю.

– А то как же, товарищ майор! Принимайте работу!

Не скрывая восторга, командир полка обошел отремонтированную машину. Еще вчера он был уверен: «Хорьх» силами технического взвода не восстановить. И грешным делом подумывал: не отдать ли его в дивизию? А сегодня… Следы пулевых пробоин и недавней аварии, конечно, были заметны, но теперь взгляд на них не задерживался. Автомобиль выглядел целым.

Садиться за руль Семен Агафонович наотрез отказался:

– Э, нет! Я все больше по конской упряжи: по саням, по извозу, по седлу. А тут сурьезный специалист нужен. Епифанов! Епифанов, растудыт твою в качель!

Сержант Епифанов – извечный водитель командира полка – отшвырнув замусоленную самокрутку и одернув гимнастерку, предстал перед начальством.

– Туточки я, товарищ майор!

– А ну, опробуй фашистского мерина.

Просияв от удовольствия, сержант уселся на место водителя. По-хозяйски осмотрелся, огладил руль и рычаг переключения скоростей. Глянул вниз, нащупал сапогом педали тормоза и газа. Затем, что-то прошептав, повернул торчащий в замке ключ зажигания.

Стартер сделал несколько оборотов, мотор схватился и мягко заработал. Епифанов выжал сцепление, включил первую передачу. Плавно тронувшись, проехал несколько метров. Включив заднюю скорость, вернулся на прежнее место.

– Ну как? – нетерпеливо поинтересовался Стародубцев.

Испытатель неохотно покинул кабину и восторженно доложил:

– Дельный аппарат, товарищ майор. «Виллис», конечно, отличный автомобиль, но этот – просто царский. Еще бы на хорошей дороге его спытать.

Майор не сдержался:

– Дельный, говоришь? Тоды седлай его. Едем в дивизию на совещание, заодно и спытаем…

Глава шестая

СССР, Москва

Июль 1945 года

Происшествие с грузовиком всерьез насторожило Старцева. Позвав Егорова и Бойко, он при них подробно расспросил молодых людей о месте, о грузовике и обстоятельствах происшествия.

Вспоминая каждую мелочь, те описали все, как было.

– Что сами думаете по этому поводу? – спросил майор.

– Да я его и не видал, – с виноватым видом признался Баранец. – Если б не Костя, точно оказался бы под колесами.

– На бордюрный камень он ехал намеренно, – твердо заявил Ким. – Держал траекторию. А потом уж, подскочив на камне, крутанул руль влево.

– То есть сидевшего за рулем описать не можешь?

– Нет, Иван Харитонович. Секунды мне не хватило, чтоб бросить взгляд на кабину.

– М-да, – задумчиво сказал Иван. – Сложно сделать однозначное заключение.

Василий предположил:

– Может, кто по пьяному делу? Сейчас много бывших солдатиков устраиваются водителями. На фронте с них за вождение после выпивки никто не спрашивал – лишь бы задачу выполняли. А уж как они там ездили – один бог тому свидетель. Вот и в городах по привычке выписывают кренделя.

– Сомневаюсь. Скорее, попытка умышленного наезда, – возразил Бойко.

– Обоснуй.

– Если шофер водил грузовик по бездорожью фронтовых рокад, то уж на московском асфальте справится с завязанными глазами.

И этот довод оспорить было трудно.

Получасовое обсуждение не привело сыщиков к единому мнению.

– Короче, слушайте сюда, – подвел итог Иван Харитонович, обращаясь ко всем присутствующим в кабинете. – Как бы это происшествие мы ни квалифицировали, приказываю отныне всем усилить внимание и осмотрительность. Особенно когда ходите вдоль дорог, пересекаете их или приближаетесь к перекресткам. В общем, не расслабляться, включить максимальную осторожность и действовать как на фронте. Не исключаю, что какая-то сволочь желает с нами поквитаться за прошлые расследования.

– Или помешать текущим, – добавил умница Егоров.

* * *

Пока основная группа сыщиков под руководством Старцева проводила привычные оперативно-следственные действия, Васильков занимался автомобилем «Хорьх».

Для начала он снова отправился к начальнику технической экспертизы Гавриилу Марковичу Глазову. Правда, не один, а с фотографом Горшеней. По его просьбе Игнат переснял всю интересующую Василькова информацию: статьи, техническое описание, снимки и рисунки самого автомобиля.

Расследование убийств возле товарных станций через разработку автомобиля преступников казалось Василькову весьма перспективным вариантом. «Почему бы нет? Тем более что автомобиль оказался довольно редким, – рассуждал он. – Это ж не „эмка“, каких по Москве бегают тысячи!..»

Вооружившись добытым материалом, Александр отправился в Транспортный отдел Главного управления рабоче-крестьянской милиции. В стенах этого учреждения ему пришлось провести несколько часов. Зато, вернувшись на Петровку, он показал Ивану три архивные выписки.

– Три, Ваня! – радостно сообщил он. – На всю Москву всего три таких автомобиля! Ей-богу, я думал, будет не меньше десятка!

– Это упрощает дело, – Старцев спокойно рассматривал документы. – А насколько свежие эти данные?

– Первый «Хорьх» модели «830Bk» ввезен в столицу еще до войны. Вот выписка по нему.

– Ага. Находился в собственности генерал-полковника ВВС Гуляева Николая Дмитриевича. После его смерти перешел в собственность вдовы генерала – Гуляевой Дарьи Давыдовны. Номерной знак… Адрес… – внимательно читал Старцев. – Годится. Давай следующий…

– Второй «Хорьх» привезен из прифронтовой зоны в конце сорок четвертого года в качестве трофея и передан в распоряжение гаража Московского городского комитета ВКП(б).

– Так, понял. С этим тоже вопросов не будет – съездишь и проверишь его наличие и состояние. А что с третьим?

– Третий самый свежий – прибыл в Москву на грузовой платформе товарного состава незадолго до окончания войны, – пояснил Васильков. – Владелец – инвалид. Тут его краткие данные.

Ознакомившись с третьим владельцем, Иван Харитонович кивнул:

– Отлично, Саня. Теперь, не откладывая в долгий ящик, надо взять служебную машину и разобраться с каждым из трех «Хорьхов».

– Да я хоть сейчас!

– Если хочешь, составлю тебе компанию, ребята тут и без меня справятся.

– Конечно! – обрадовался Васильков.

Он хорошо справился с первым заданием, но для самостоятельного расследования опыта еще не хватало.

* * *

Дарья Давыдовна Гуляева постоянно проживала на даче в подмосковной Баковке. Уютное, спокойное и вполне себе удобное местечко. С севера огромный лесной массив, от которого вечерами тянуло свежестью и ароматами лиственных деревьев. С юга – пруды и знаменитый дачный поселок литераторов Переделкино. Тут тебе и железнодорожная станция, и асфальтовое шоссе, и все необходимые магазины. И до западной столичной окраины при случае недалеко добираться – всего-то с десяток километров.

Испросив в гараже служебную «эмку», фронтовые друзья расположились на ее заднем сиденье и тронулись в путь. Ехать предстояло около часа.

Пожилой водитель глядел на дорогу, крутил баранку, а иногда, забывшись, напевал под нос знакомую песенку из репертуара Леонида Утесова. Через опущенные стекла в кабину врывался горячий ветер. Иван зажал коленками свою трость и покручивал ее, о чем-то размышляя. Александр смолил беломорину и дивился превратностям судьбы, благодаря которым друзья вновь повстречались уже в мирной жизни.

Иван начал войну в артиллерии, после тяжелого ранения под Москвой попал в пехоту; за смекалку и отвагу был переведен в разведку, где и познакомился с Васильковым. Летом 1943 года разведгруппа возвращалась с задания, долго ползли через минное поле. По плоской местности шарили прожектора, сзади постреливали немецкие пулеметы. Так вышло, что пулей ранило бойца, а он, катаясь и скрипя зубами от боли, задел растяжку одной из немецких мин; взрывом серьезно повредило ногу Старцева. В госпитале хирурги едва собрали покалеченную ступню. Иван долго провалялся на больничной койке, каждый день разрабатывал ногу в надежде вернуться в строй. Но из армии его все-таки комиссовали.

Имея несгибаемую натуру, Старцев не сдался, не запил и в сторожа не подался. Приодевшись и подготовившись, он отправился на прием к начальнику Московского уголовного розыска. И приглянулся ему своей открытостью, бескомпромиссностью, напором и смекалкой. Так и попал на Петровку, 38. Здесь довольно быстро набрался опыта, дорос до руководителя оперативно-разыскной группы, получил майорские погоны.

У Александра судьба сложилась по-другому. Он командовал дивизионной разведкой до самой Победы, обучал уму-разуму молодежь, готовил сложные операции в тылу врага и сам время от времени хаживал в поиск за «языками». Закончил войну в Германии. Командование не хотело его отпускать, уговаривало остаться, сулило подполковничьи погоны, учебу в академии и хорошие должности. Все ж таки огромный опыт, безупречная репутация, партийный билет, высшее образование, боевые ордена. Но он отказался, желая вернуться к мирной жизни и к своей любимой профессии геолога.

Вернувшись в родную Москву, Васильков действительно пытался устроиться на работу по специальности. Не вышло. Московское государственное геологическое управление, из которого он призвался в армию и отправлялся на фронт, все еще находилось в эвакуации в Семипалатинске. Пришлось устраиваться на завод простым слесарем.

Возможно, он до сих пор так и стоял бы у слесарного верстака, если бы в один из вечеров после тяжелой рабочей смены не заглянул в пивной павильон. Между стоек в непроглядном табачном дыму среди пьяного люда он, к величайшему удивлению, повстречал Ивана Старцева. Там же узнал о его службе в МУРе. Там же получил предложение от товарища попробовать себя в уголовном розыске. Там же, не раздумывая, и согласился…

– Баковка, товарищи офицеры, – предупредил водитель, сбросив скорость. – Тут нам куда?

– Угол Пролетарской и Трудовой, – подсказал Васильков.

Попетляв несколько минут по тенистым улочкам дачного поселка, «эмка» остановилась у ворот нужного дома.

* * *

Дарья Давыдовна оказалась милейшей женщиной лет пятидесяти пяти. Она встретила сыщиков в длинном цветастом халате с чашкой чая в одной руке и янтарным мундштуком с папиросой в другой. Ее голову покрывали папильотки из пергаментной бумаги, из карманов халата торчали расческа и старомодное зеркальце из слоновой кости.

Глянув на удостоверения МУРа, она нисколько не удивилась и пригласила гостей в дом с таким видом, будто сотрудники НКВД просиживали на ее даче дни напролет.

– Знаете, молодые люди, я настолько здесь одичала, что рада общению с кем угодно, – заявила она, попыхивая дорогим табачком. – Хоть с грабителями, честное слово. Проходите. Но знайте: у меня ничего не пропало, я ни с кем не скандалила и ни на кого не жаловалась…

Сыщики подошли к добротному и немаленькому деревянному дому, поднялись на крыльцо и сразу попали на застекленную веранду, где отчаянно пахло яблочным вареньем.

– Не желаете выпить по чашке чаю? – предложила хозяйка. – У меня настоящий грузинский чай.

– Спасибо, Дарья Давыдовна, мы спешим, – отказался Старцев. И сразу перешел к делу: – Мы хотели бы задать несколько вопросов.

– Для родных органов – всегда пожалуйста. Присаживайтесь. – Женщина указала на плетеные кресла, стоявшие вокруг большого овального стола.

Наметанным взглядом Старцев определил: большую часть времени вдова проводит именно на веранде. На спинке одного из кресел висела теплая шерстяная кофта – ее хозяйка накидывала прохладными вечерами. В центре стола возвышалась электрическая лампа, рядом с ней лежала стопка газет под раскрытой книгой. Здесь же лежали очки, пяльцы с иголками и мулине, пузырек с таблетками от мигрени, колода карт…

Разговор с вдовой генерала и вправду получился коротким. Как только она поняла, что речь пойдет о машине, сразу заулыбалась, едва приметная скованность ее исчезла.

– Да что вы, молодые люди, бог с вами! – засмеялась женщина. – «Хорьх» стоит в гараже много лет. Он не способен проехать и пары метров – в его моторе какая-то неисправность. Муж еще при жизни хотел где-то заказать запчасти, да не успел. А я… – жеманно пожала она худыми плечиками. – Зачем мне эта машина? Водить я не умею, за продуктами в Москву езжу с соседями. Хотела продать, да все руки не доходят.

– А можно взглянуть на вашего «Хорьха»? – осторожно поинтересовался Васильков.

– Сколько угодно. – Вдова затушила папиросу, поднялась и скомандовала в открытую дверь: – Зина, подай ключи от гаража! Пойдемте, гараж рядом с воротами…

* * *

«Хорьх» стоял в довольно просторном деревянном гараже под свисавшими с потолка истлевшими рыбацкими сетями. Вдоль стен ровными рядами хранились удилища различного размера, сачки, раколовки, еще какие-то мудреные принадлежности. Покойный хозяин, несомненно, был заядлым рыболовом, хаживал на ближайшие пруды, где проводил немало времени за любимым занятием.

Черный тент кабины «Хорьха» закрывал бесформенный кусок старого брезента. Стекла и дверки находились в относительно неплохом состоянии, а все остальное: капот моторного отсека, крылья, фары, бамперы, два запасных колеса по бокам и небольшой задний багажник скрывались под толстым слоем пыли.

Обойдя и осмотрев машину со всех сторон, сыщики молча переглянулись. Обоим стало ясно, что «Хорьх» не покидал своего убежища несколько лет кряду. Все четыре колеса были спущены, резиновые покрышки растрескались и не подлежали восстановлению. Хромированные элементы кузова давно проржавели. Да и пыль на открытых деталях лежала ровнехонько, без малейших следов вмешательства.

Васильков присел возле одного колеса, потом возле другого. Внимательно осмотрел и ощупал покрышки. Вытирая платком руки, встретился взглядом с товарищем. «Нет, – уверенно качнул он головой, – эта машина в Церковном проезде быть не могла».

– Дарья Давыдовна, а ключи от машины у вас? – на всякий случай поинтересовался Старцев, оттянув брезент и заглядывая внутрь кабины.

– Оба ключа лежат в ящике стола в рабочем кабинете мужа. Я нарочно ничего не трогаю в его комнатах. Решила оставить все, как было при нем. Увы, с возрастом люди становятся сентиментальными.

– Я могу вас попросить об одном одолжении? – Иван гнул свою линию.

– Пожалуйста.

– Не могли бы вы проверить наличие ключей и… показать их нам.

Просьба вдове не понравилась. Наморщив припудренный носик и брезгливо поведя плечиком, она тем не менее поднялась по дачному крыльцу, прошла через веранду и исчезла в темном дверном проеме.

Вернулась Дарья Давыдовна через пять минут, неся на ладони два одинаковых небольших ключа от замка зажигания.

– Убедились? – надменно спросила она.

– Да, большое спасибо.

– И вам того же…

* * *

Из Баковки сыщики прямиком направились в гаражное хозяйство Московского горкома ВКП(б). Доехали быстро. Учреждение было серьезным, но в стенах его большого гаража сыщики почувствовали себя куда проще, чем в гостях у своенравной и обидчивой вдовы генерала.

Сначала подошли к вахтеру, предъявив удостоверения, представились, назвали цель визита. Понятливая тетка вызвала по телефону свое начальство. Словно из-под земли вырос ладно скроенный и опрятно одетый мужчина – ровесник Василькова и Старцева. Выслушав их просьбу, повел внутренними коридорами. Через три минуты сыщики вошли в гараж.

Помещение поражало не только размерами. В потолке, на манер больших заводских цехов, для лучшей освещенности были устроены ряды окон. Повсюду чистота, идеальный порядок. Гаражное начальство Московского уголовного розыска трудно было упрекнуть в слабине или халатности, но в здешнем хозяйстве все буквально блестело и сияло. Повсюду на стенах и колоннах красовались надписи в едином стиле: «пожарный гидрант», «внутренний телефон», «чистая ветошь», «использованная ветошь», «отработанное масло», «урна»… Под каждой надписью находилось соответствующее имущество. На чистом цементном полу ни одного темного пятнышка от разлитого бензина или масла; ни окурка, ни сломанной спички.

Посередине гаража отсвечивала стеклянными гранями будка главного механика. С ней соседствовали склад запасных частей, хранилище инструментов, туалеты и комната отдыха.

Провожатый окликнул начальство. Тотчас подошел пожилой худенький мужчина с седыми усами.

– Осип Сергеевич, – вытирая ветошью руки, представился он. – Чем могу помочь?

Старцев в двух словах объяснил интерес.

– Есть у нас такой немец. Занятный экземпляр. Пойдемте…

«Хорьх» сыщики увидели в дальнем конце гаража – в той его части, где механики занимались ремонтом. Автомобиль стоял над ямой на деревянных пеньках-колодках. Все колеса, включая запасные, были сложены стопкой у стены. Здесь же находились и снятые дверки, и демонтированные сиденья, и еще какие-то причиндалы.

– Ого, – окинул взглядом разобранное хозяйство Старцев. – И давно он в таком состоянии?

– Да уж с месяц, – покручивая ус, ответил Осип Сергеевич.

– Что с ним случилось?

– Весной коробка начала барахлить: то первая не включается, то задняя вылетает. Тут секретаря на Пленум везти, а «Хорьх» заупрямился и ни с места. Это, почитай, редкость для немцев, но и они не вечные – случается. Ну, я в сердцах заменил секретарю машину, а «Хорьх» приказал затолкать на яму.

– И как успехи?

– С коробкой-то разобрались. Но раз уж такое дело, решили заодно всю ходовую проверить, кузовные детали подправить, в кабине кое-что подновить. Людей-то ответственных возим – надо соответствовать. А машина с тех пор, как ее привезли из Польши, ни разу не подлежала ремонту…

Слушая ответы главного механика, Васильков снова занялся колесами – присел на корточки и принялся изучать рисунок протектора.

– Стало быть, за этот месяц «Хорьх» ни разу не покидал гараж? – поинтересовался сыщик, ковыряя пальцем резину.

– Так как же? – искренне подивился вопросу Осип Сергеевич. – Куда ж он в таком виде-то? Да еще без коробки. Не-е, так с весны и простоял без движенья. За это могу поручиться…

* * *

– Я заметил, Саня, ты опять колесами интересовался. Это правильно – ты рисунок протектора лучше других запомнил, – нахваливал напарника Старцев, покидая гараж Московского горкома. – Что скажешь?

– Колеса явно с другой машины, – уверенно ответил Васильков. – Нет ни одной покрышки с оригинальным рисунком протектора. Видать, машину использовали каждый день, и оригинальные шины пришли в негодность. Поэтому их и заменили другими. Либо здесь, либо еще до отправки в Польше.

– Это объяснимо. Горком – организация серьезная, – согласился Иван. – А какие покрышки подходят для замены оригинальных?

– Только от иностранных легковых машин. От наших – диаметр маловат и нагрузка должна быть поменьше…

Покинув здание горкома, оперативники постояли возле каменного крыльца, покурили, посовещались. И направились к ожидавшей их машине.

– Куда теперь, товарищи офицеры? – спросил водитель, когда те уселись на задний диван.

– Остался у нас Красностуденческий проезд, дом № 4, – назвал последний адрес Васильков.

– Красностуденческий? – почесал затылок водитель. – Ба, сколько живу в столице, никогда не слышал. Это где ж такой?

– Платформу «Тимирязево» знаешь?

– Бывал.

– Вот туда по Дмитровскому шоссе. Не доезжая пары километров до платформы, съезд влево.

– Ага, понял. Это мы зараз соорудим…

Легковушка тронулась и, плавно набирая скорость, побежала по улице в сторону ближайшего перекрестка.

Старцев посмотрел на часы, затем в небо. Вечерело. «Лишь бы этот инвалид оказался на месте, – подумал он. – Если адрес липовый или субъект скрылся в неизвестном направлении, дело опять забуксует…»