Текст книги "Спектакль для предателя"

– Что мешает вам сделать то же самое после того, как я вам помогу? – Дина горько усмехнулась. – Я должна поверить честному слову офицера КГБ? Что приятного пообещаете – пожизненное заключение? Уж лучше расстрел…

– Остается поверить на слово, Дина Борисовна. Случай вопиющий, но при успешном завершении операции обещаю избавить вас и вашего отца от уголовного преследования. Есть такое понятие – искупить свою вину. Хотя бы частично. Да, с работы вас уволят – без права дальнейшего трудоустройства по специальности, Бориса Михайловича лишат персональной пенсии, вас обоих вышлют за 101-й километр. Жизнь будет не сахар, но зато останетесь на свободе. Газеты в киоске будете продавать. Или вон – натурщицей работать для студентов худграфа. Сегодня у вас получается.

Зимин отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Дина Борисовна вспыхнула – но не осмелилась ответить грубостью.

– А если я сбегу? В милой, как вы выразились, моему сердцу капиталистической стране? Обращусь к спецслужбам, попрошу политического убежища.

– Во-первых, вас найдут и покарают. Вы не Лучинский, охрану вам не дадут. Во-вторых, вашего отца поставят к стенке быстрее, чем вы думаете. Пустые слова, Дина Борисовна, вы не бросите своего отца. Не поверите, но мы очень хорошо вас знаем.

Сокрушенно вздохнул Каплан-старший. Воспитал на свою голову…

– Вам не стыдно шантажировать меня отцом? – снова вспыхнула задержанная. – Вам не кажется, что это низко?

На этот раз засмеялся майор Зимин. Полковник Сухов недовольно глянул на подчиненного.

– Нет, Дина Борисовна, не стыдно. Это мягкое отношение к изменникам Родины. Вам же не стыдно было предавать свою страну? И давайте без словесной эквилибристики, что вы предавали не страну, а государство. О чем вы сейчас? Вам дается шанс избежать высшей меры. И не где-нибудь, а в путешествии по европейским странам – без наручников и ствола у виска. Вам дорог этот демон Лучинский, готовый ради своих амбиций распылить «грязную бомбу»? И Борис Михайлович в ваше отсутствие будет сидеть не в камере. Да, под охраной, но в нормальных условиях, под присмотром медиков.

– Папа, что мне делать? – взмолилась Дина.

– Поступай по совести, милая, – прошептал старик, стаскивая с носа запотевшие очки. Слово «совесть» у остальных присутствующих вызвало иронию в глазах. – Хочешь бежать – беги, забудь про старика, я в любом случае с этими болячками долго не протяну… А ведь было что-то такое у Владимира, – Каплан напрягся, подавшись вперед. – Он в самом деле был одержим своими исследованиями, которые руководство не поощряло… Когда речь заходила об отработанных ядерных материалах, у него глаза загорались, на лице появлялось что-то неприятное, хищное… Он всегда был противником утилизации отходов атомных электростанций, по крайней мере всех отходов, считал, что этот материал еще послужит человечеству, причем затрат на это почти не потребуется. На работе он делал одно, в свободное время погружался в свое странное хобби, и это в нем настораживало. В повседневной жизни – милый общительный человек, интеллигент, умница, прекрасно воспитан. Но была в нем эта… не знаю, как сказать… изюминка или червоточина… Иногда это казалось какой-то бесноватой одержимостью.

– А теперь представьте последствия, когда его хобби, как вы выразились, стало работой. Когда он занимается этим из года в год, имея все возможности и безграничное финансирование. Дина Борисовна, послушайте своего отца, он, по крайней мере, не оторвался от реальности.

Женщина молчала, сжавшись в комок. От нее буквально исходила щемящая тоска. Поступиться принципами было смерти подобно. Потопить отца – еще хуже. Променять свое блестящее научное будущее на пулю в подвале – тоже не лучший вариант. Впрочем, с «блестящим будущим» уже определились.

– Я согласна, – выдавила Дина Борисовна. – Но прошу учесть, только из-за моего отца…

– Хорошо, мы отразим это в протоколе, – кивнул Сухов. Чекисты сохраняли невозмутимость, но явно не прочь были посмеяться. – А теперь к делу. Информационное сопровождение к вашему путешествию прилагается, спецслужбы стран социалистического содружества по мере возможностей будут оказывать вам содействие. Сожалею, но вам снова придется выйти замуж.

– В чем дело? – Глаза женщины пугливо забегали. – С какой стати? Я там уже была…

– Понимаем, не понравилось. Боюсь, вопрос не обсуждается. Вы УЖЕ замужем, сочетались браком неделю назад, в Краснопресненском загсе – процедура была упрощенной и ускоренной, без свадебных излишеств и прочих глупостей. Штамп в паспорте, свидетельство о регистрации – и здравствуй, новая ячейка общества. Документы в наличии, все подлинное, любая проверка, затеянная вашими хозяевами, подтвердит, что факт регистрации брака имел место. Вы же не думали, что мы отпустим вас одну? С вами поедет наш сотрудник. Только так он сможет проникнуть вместе с вами на территорию лаборатории. Пусть не в саму клоаку, но хотя бы внутрь охраняемой зоны. Не выгонят же вашего избранника как бродячего пса? А когда все закончится, вам ничто не помешает развестись. В этом вопросе вы с нашим сотрудником будете единодушны.

– Да вы просто издеваетесь, не верю своим ушам, – потрясенно прошептала Дина. – И кто же этот счастливый избранник?

– Вы как раз на него смотрите, – негромко произнес майор Зимин. – Солидарен с вами, Дина Борисовна, нам обоим крайне неприятно. Попробуем выдержать это испытание.

– Ладно, хоть лысого старика не подсунули, – выдохнула Дина. – Послушайте, но это же бред сивого мерина. Я провалю вам всю авантюру. Заставите обниматься с этим человеком, мило щебетать, целоваться, ночевать с ним под одной крышей? Это неприемлемо, это противоречит моим моральным установкам. Да меня же просто стошнит… А как насчет его жены? Вы меня не расстреляете – так она потом прибьет…

– Насчет рвотного рефлекса – полная взаимность, Дина Борисовна, – парировал Зимин. Чувства у этого человека были, и предательнице удалось их расшевелить. – Жена потерпит. Повторяю, мы с вами попробуем выдержать это испытание.

– Прекрасно, вы уже ссоритесь, – подметил Сухов. – Но рановато, вашему браку всего неделя. Проникновение в жилище Бориса Михайловича было скрытным, никто не знает, что мы здесь, включая соседей. Звукоизоляция идеальная. Наши люди все предусмотрели. Уходить надо незаметно. Ваши кураторы за вами не наблюдают – вы считаетесь благонадежными агентами. Много лет на службе у наших врагов… Сегодня вы пришли к отцу и стали свидетелем, как его увозит КГБ. Сами едва не попались, но успели скрыться, вас не заметили. Вы поняли, что вас раскрыли, ударились в панику. Раз взяли отца, значит, возьмут и вас. Вы известили своего новоиспеченного супруга, который тоже не испытывает симпатий к социалистическому строю, и с сегодняшнего дня вы оба находитесь в бегах. Мечетесь по Москве, отсиживаетесь где придется. Домой на улицу Зорге идти нельзя, забудьте этот адрес. Все должно быть достоверно. У супруга есть квартира на улице Ясеневой, там можно перекантоваться ночь. Факт вашего бракосочетания уже не секрет. Где и как вы познакомились, решите сами. Фамилию вы поменяли, теперь вы Зимина Дина Борисовна. Товарищ Зимин свои личные данные менять не будет. Он новый человек в Москве, три недели назад прибыл из Сибири, вряд ли его лицо примелькалось в столице. Андрей Викторович окончил МГИМО, что, кстати, правда, но по ряду причин после окончания вуза перевелся на работу в Комитет, убыл на работу в Сибирь. Такое случается, не перед всеми выпускниками МГИМО открывается светлое дипломатическое будущее. В нашей же редакции он несколько лет мыкался в Сибири, обозлился на власть, которая поступила с ним несправедливо, работал инструктором в районном комитете партии – что не было пределом его мечтаний… В общем, ваш единомышленник, Дина Борисовна, прошу любить и жаловать. Вы с отцом знали, что рано или поздно за вами придут, и подсуетились насчет документов для бегства из страны. Также имеете необходимую денежную сумму. Ваш отец нашел подпольного мастера на все руки, который и сварганил убедительные документы. О чем, понятно, не знали госпожа Сара Морган и компания. Согласно этим бумагам, вы имеете вид на жительство в Западной Германии. Можете получить их уже сегодня.

– Подождите… – Дина Борисовна явно теряла нить легенды – Но такие документы не делаются за день.

– Согласен, – усмехнулся Сухов. – Документы были готовы неделю назад.

– То есть уже тогда вы были уверены, что я соглашусь на ваше безумное предприятие? – у женщины невольно расширились глаза.

– У вас выбора нет, Дина Борисовна. Куда ни кинь – всюду клин. Предприятие рискованное, допускаю, но отнюдь не безумное. Отнеситесь к делу серьезно. Вы сами себе не оставили другого выхода. Итак, вы в отчаянии, вы загнаны, вам необходимо бежать из страны. К кому в первую очередь обратятся два испуганных предателя? Разумеется, к госпоже Саре Морган, с которой у вашего отца завтра встреча в парке Горького. Естественно, вы знаете, где и когда у него рандеву. Миссис Морган вряд ли вам поможет, разве что выразит сочувствие. Как она переправит вас на Запад – в посольских чемоданах? Вас сдадут, госпожа уедет из страны, а ее коллеги будут искать другие источники информации. И не делайте такое лицо – ваши светочи демократии за вас не впишутся. Обычная практика – наобещать с три короба, а потом обмануть. Но обратиться к Саре Морган вы обязаны, это логично и естественно. А уж потом – думать о реализации «Плана В». Смените внешность, Дина Борисовна, это тоже логично. Платок на голову, темные очки… но не до абсурда.

– Но Сара не знает, что я неделю назад… снова вышла замуж, – смутилась Дина.

– Думаете, ей не плевать? Да, за вами какое-то время последят, все же на горизонте возникает новый человек – ваш муж. А о коварстве органов давно ходят легенды. Но у вас все получится. Андрей Викторович будет рядом. И вы неплохая лицедейка. Повторяю, все проработано, любая проверка даст необходимый результат. Ведите себя естественно, Дина Борисовна, не забывайте, что от вашего поведения, помноженного на артистические способности, зависит будущее вас и вашего отца.

– Папа, ты почему молчишь? – не выдержала Дина.

– Молчу, дочка, – сокрушенно вздохнул старик, – ума не приложу, что можно сказать… Мы погрязли так глубоко, что нужно хвататься за любую соломинку.

– Разумные слова, – подметил Сухов. – На этой мажорной ноте предлагаю завершить нашу творческую встречу. Никто не должен видеть, как вы покидаете этот дом. Наши люди об этом позаботятся. Не забывайте, что вы в бегах. Во дворе соседнего здания стоит таксомотор, регистрационный номер 92‐17, водитель отвезет вас, куда нужно. Новость о том, что ваш отец арестован за сотрудничество с иностранными спецслужбами, станет достоянием общественности. По Москве не раструбят, но слух пойдет. Прощайтесь с отцом, Дина Борисовна, только, ради бога, избавьте нас от мелодрамы.

Глава вторая

Из такси она вышла самостоятельно, проигнорировав протянутую ей руку. Куда-то неуверенно пошла, остановилась, стала озираться. Майор переглянулся с водителем, тот понимающе вздохнул: принимай сочувствия. Почти стемнело, из полумрака проступили очертания дорожек и кустарников, пустая лавочка. За спиной по Ясеневой улице проносились машины. Дневное движение стихло, водители чувствовали себя свободно – до первого встречного инспектора. В глубине дворов было тихо. Таксист уехал. Наблюдение отсутствовало. Свои от слежки отказались, а чужаки еще не созрели.

Дина была полностью выжата и подавлена. Она несла свою сумочку, словно пудовую гирю.

– Куда идти? – прошептала она, вглядываясь в полумрак.

– Прямо, – сухо ответил майор, – по дорожке, никуда не сворачивая. Будет дом, первый подъезд, четвертый этаж. И еще, Дина Борисовна, сегодня вы можете дать волю своим чувствам, как, собственно, и я – ноль внимания, фунт презрения, как говорится. Но с завтрашнего дня, особенно после встречи с вашей патронессой, будьте добры играть роль. Не забывайте, что мы женаты, и, если не ошибаюсь, по любви.

Возразить было нечего. Приличные слова закончились, использовать другие не позволяла врожденная интеллигентность. Пройти мимо лавочки она не смогла – ноги подогнулись, шпионка села, обняла сумочку. Гнать не имело смысла, пока не подконвойная. Она сидела, неподвижная, как статуя, не предпринимая попыток к бегству.

Андрей отошел, закурил. Любое несанкционированное действие повлекло бы немедленную реакцию. Но операцию разрабатывали опытные специалисты – на основе всей имеющейся информации. Бегство исключалось – разве что в состоянии душевной неразберихи и с последующим возвращением блудной шпионки. Предательница любила своего отца, оставить его в беде для нее было немыслимо.

Тлел окурок. Андрей задумчиво разглядывал силуэт на лавочке, наполнялся «здоровым» скептицизмом. Далеко не все можно спланировать и предсказать. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…

Дина шевельнулась, подняла голову.

– Что вы сделаете с моим отцом? – Голос ее дрожал и поскрипывал. Есть в технике такое понятие – «усталость металла».

– Опять двадцать пять, Дина Борисовна? Вашего отца под конвоем доставили в изолятор, по-другому, извините, невозможно. Никто не поверит, если по таким обвинениям его поместят под домашний арест. Не волнуйтесь, даже в Лефортово есть разные помещения. Прогулки, книги, нормальное питание, никаких плохих компаний и круглосуточный присмотр медиков. Если возникнет необходимость, его вывезут за город, где также есть закрытые объекты для содержания особо важных персон.

– Моему отцу требуется свежий воздух.

– Он все получит, не сомневайтесь.

– Господи, кому я должна поверить… – женщина застонала, закрыла лицо ладонями. Сумочка на коленях накренилась, но не упала.

Зрело глухое раздражение, неудобные вопросы так и напрашивались. Абсолютно разные люди испытывают друг к другу едва сдерживаемое презрение. Почему, а главное, как они могут работать вместе, да еще и добиваться результата?! «Здоровый» скептицизм принимал какие-то нездоровые формы. Даже подходить к этой даме не хотелось. И ощущение брезгливости было взаимным. Идти в помещение никто не спешил. В закрытом пространстве негатив только усилится.

– Значит, вы мой муж… как вас там – Андрей Викторович? Или пока еще гражданин майор? – она пыталась говорить иронично. – Какими же извращенными надо быть, чтобы до такого додуматься… Ну, и где мы с вами познакомились?

– Придумайте сами. Футбольный матч, библиотека, прогулка на теплоходе по Москве-реке, облава на диссидентов… Договориться придется, выбора нет. Я, кстати, не женат, так что моя супруга, к сожалению, вас не прибьет.

– Уверены, мне есть до этого дело? – «напарница» злобно засмеялась. – Хоть три жены, Андрей Викторович, хоть обет безбрачия – мне до лам-почки.

«Такими темпами у меня никогда не будет личной жизни», – удрученно подумал Зимин.

– За что вас сослали в Сибирь? Или ваш начальник говорит неправду? – злобные глазки царапали майора. – Надеюсь, это не закрытая информация? Или брачные узы – еще не повод совать нос в чужие дела?

– Меня не сослали в Сибирь, – резко отозвался Зимин. – Я поехал туда работать. Вы отстали от жизни, Дина Борисовна, в Сибири такие же города, и живут там такие же люди. И публика вроде вас, торгующая страной, там есть. Это не ваше дело, вы правы. Важна лишь наша легенда. Мы познакомились месяц назад, десятого сентября расписались. Я окончил МГИМО, но жизнь сложилась так, что карьера дипломата не задалась, и мне пришлось перебиваться по райкомам на дешевых должностях. Надеюсь, вид партбилета не вызывает у вас чесотки? Обиженный на власть, а тут еще знакомство с вами усилило эту нелюбовь… Согласен, мы не можем выглядеть безумно влюбленной парой, и дело даже не в отсутствии артистических способностей…

– …а в неконтролируемых рвотных рефлексах, – хмыкнула Дина.

Майор держался – плох чекист, дающий волю эмоциям.

– Но хотя бы не шарахаться друг от друга мы сможем? Держаться рядом, запереть свои чувства на замок?

– Стихами по младости лет не баловались, Андрей Викторович? Вопрос позволите? Допустим, все у вас получится, и Лучинский примет крестную дочь в свои объятия. Как его вывезти в городок Фремме? Речь идет о сотнях километров по территории Германии. Он не настолько доверчив, чтобы очертя голову ринуться в приграничный район. Ледорубом по голове – как вы обычно делаете? А потом в багажник? Или не будем все же смешить полицию и спецслужбы?

– Вопрос, как ни странно, важный. – Андрей поискал глазами, куда выбросить окурок. Урна была рядом с лавочкой, пришлось подойти. Дина съежилась – включилась защитная реакция. – Есть план, довольно зыбкий, но, если вы предложите другой, мы его с удовольствием рассмотрим. Что вы знаете о личной жизни доктора Лучинского? Держу пари, вы что-то слышали. Лет двадцать назад у Владимира Натановича стартовал жгучий роман с некой особой по имени Инга Ленц. Он и сейчас мужчина хоть куда, а тогда и вовсе был… ну, вы понимаете. Его избраннице в то время было около тридцати, но, к сожалению, она была замужем. Так сложилось, что развестись девушка не могла. И человек, что называется, влип. Такое редко, но случается. Страсть длиною в полжизни. Они были коллегами, хотя и трудились в разных корпусах. Встречались урывками, прятались от других. Возникла зависимость – такая же, как у алкоголика или наркомана. Годы не лечили. Не буду распинаться, но это продолжалось около десяти лет. Возможно, по этой причине Лучинский не женился. Разумный, здравомыслящий человек, а пал жертвой пагубной страсти и ничего не мог с этим поделать.

– Было дело, – подумав, согласилась Дина. – В детали меня не посвящали, но история трогательная. Там даже муж был в курсе. У него, кстати, была парализована часть туловища.

– За что Инга Юрьевна себя отчаянно винила. Старая история: молодость, поход в горы, падение с обрыва по ее вине, да плюс гипертрофированная совесть… Уже в новейшее время муж, доведенный до отчаяния, собрался покончить с собой, покинул инвалидную коляску, вскарабкался на подоконник. Добрые люди вовремя спасли. После этого Инга Ленц приняла историческое решение – оборвать отношения с Лучинским, уволилась с работы, забрала мужа и уехала в неизвестном направлении. Как впоследствии оказалось, на Байкал. У Лучинского началась тяжелая депрессия, из которой он выбирался, наверное, полгода…

– Отличная у вас работа, – похвалила Дина, – ковыряться в чужом белье и даже сперме. Да, за это время он не выпустил ни одной научной работы, все проекты временно застопорились. Он брал отпуск, провел его в запертой квартире… Но в итоге пришел в себя, стал жить дальше.

– При этом не предпринимал попыток найти эту женщину. Видимо, понял, что все кончено, и смирился. Теперь представьте, вы ему между делом сообщаете интересную новость: Инга Юрьевна Ленц проживает в городке Фремме. По меркам Германии, это – рукой подать. Всколыхнутся у него старые чувства? Мне кажется, да.

– С какого это перепуга Инга Ленц проживает в городке Фремме? – проворчала Дина. – Учтите, вранье не пройдет, Владимир Натанович обязательно проверит.

– Пусть проверяет. В городке Фремме Инга Юрьевна не проживает. Но четыре года назад она эмигрировала в Западную Германию, где проживала ее мать. Почему отпустили бывшую сотрудницу закрытого предприятия – вопрос отдельный. Впрочем, особыми секретами она не владела и, возможно, полюбовно договорилась с нашим Первым Главным управлением, что-то предложив ему взамен. Факт остается фактом. Место проживания – земля Баден-Вюртемберг, город Готтен. Муж своего добился – в один прекрасный день он все-таки выбросился из окна, чем снял с Инги все обязательства. Но к Лучинскому она не вернулась, возникли новые обязательства – теперь в отношении больной матери в Германии. В нужный нам момент она окажется в городке Фремме, скажем, арендует там домик. И таким образом выполнит свои обязательства перед товарищами из внешней разведки.

– Как вы все закрутили, – презрительно фыркнула спутница. – Такую соблазнительную наживку приготовили…

– Как вы считаете, клюнет на нее Лучинский? Он свободен, Инга свободна – за годы эмиграции она так и не вышла замуж. Вспыхнут притупившиеся чувства?

– Не знаю, – буркнула Дина. – Конечно же, вспыхнут, черт возьми! Станет нервничать, вспоминать, терзаться, в итоге сорвется и поедет.

– И лучше бы нам его догнать, – усмехнулся Андрей. – Что вы так расшумелись, Дина Борисовна?

Он осекся. Неподалеку хлопнула подпружиненная дверь. Загоготали мужчины, нецензурные слова посыпались как из рога изобилия. Взвизгнула женщина. Шумная компания свернула за угол, звуки затихли.

– Защитите свою жену от хулиганов? – иронично осведомилась спутница.

– Жену – не знаю, – проворчал Зимин. – А поднадзорный объект – должен. Поднимайтесь, Дина Борисовна, хватит прохлаждаться. Спать пора.

Из-за кустов вырос добротный 4-этажный дом с тремя подъездами. В нем недавно дезинфицировали подвал, и по подъезду растекался едкий запах химии. Одноименный предмет Зимин ненавидел еще со школы. Электричество тоже наличествовало, но химии было больше.

Женщина шла как замороженная, так и подмывало дать ей подзатыльник. На третьем этаже он открыл ключом дверь, пропустил даму в темную прихожую. Включил свет, заперся изнутри на ключ (имелась такая возможность), угрюмо уставился на мнущуюся посреди прихожей фигуру. Дина Борисовна плохо выглядела – сникла, кожа под глазами потемнела. Привлекательность и сексапильность остались в прошлом.

Интерьер ведомственной квартиры оставлял желать лучшего. Выцвели обои, с половиц слезла краска. Мебель была старая и в минимальном количестве.

– Там ванная и туалет, – показал Зимин. – Там кухня, в морозилке вареники с картошкой. Плита электрическая, чайник греется долго. В навесном шкафу найдете чай… если тараканы не съели. Там гостиная, за ней спальня, можете ее занять. Я лягу в гостиной на диване. Дверь в спальню на замок не закрывается, поэтому заранее сочувствую. Но согласитесь, это лучше, чем тюремная камера.

Ответом был мучительный стон. Забыв разуться и снять верхнюю одежду, Дина побрела в спальню. На кухне она так и не появилась. Понять можно: есть после того, что с ней случилось, – вареник бы застрял в горле.

Пока закипала вода, Зимин курил у открытой форточки. Окна квартиры выходили на строящийся дом – в это время суток там не было ни души. В квартире что-то происходило. Пространство сотрясали жалобные стоны, скрипели половицы. Верхнюю одежду Дина Борисовна все же сняла, пару раз протащилась в туалет и обратно, потом заперлась в ванной, включила воду. Встреча с тараканами добром не кончилась. Последовал визг, хлопнула дверь, женская тень пробежала через гостиную в спальню. Вода осталась течь.

Вздохнув, Зимин дошел до ванной, перекрыл кран и вернулся на кухню. Стоны и причитания становились все глуше. Ужинал он в гордом одиночестве, да это и хорошо. В считаные минуты умял тарелку вареников, запил теплым чаем, сполоснул в раковине посуду. На диван в гостиной постарался лечь бесшумно, избавившись от части одежды, но предательски скрипнули пружины.

Затихли стоны в спальне, настала подозрительная тишина.

Потом Дина Борисовна слезла с кровати и стала передвигать тяжелый комод, чтобы заблокировать проем. Зимину стало смешно. Сбежать через окно она не могла – высоко и ни одной пожарной лестницы. Женщина тужилась, скрипел и содрогался тяжеленный комод, двигался рывками, корябая пол.

Майор прислушался. Какая-никакая, все-таки женщина, он бы помог, но как потом выйти? Смешинка в рот попала. Но в принципе все логично.

Дина Борисовна за дверью справилась с перестановкой, отдышалась. Опять заскрипела кровать – она гнездилась, искала приемлемую позу, – теперь можно спать в полной безопасности…

Наутро Зимин вскочил чуть свет, посетил ванную, причесался «ершиком», который всегда носил с собой. Волос был короткий, жесткий, сон в неудобной позе прическу не портил. Чай, печенье, перекур у открытой форточки.

Он смотрел, как за окном в туманном мареве набухает рассвет. Ночью прошел дождь, двор намок.

Снова плеснул себе в кружку, перебрался в гостиную на диван. Газета «Известия» была двухдневной давности – от нечего делать стал просматривать. В стране все шло отлично, укреплялся развитой социализм, открывалась прямая дорога к сияющим вершинам коммунизма. Народ под чутким руководством партии активно преобразовывал страну – на зависть врагам и неразумным соседям. Триумфально завершилась Олимпиада – все прошло на уровне, есть повод гордиться. Сборная СССР по футболу разгромила Кубу и вышла в четвертьфинал Чемпионата мира. В дальнейшем обыграла Югославию и получила бронзовую медаль. Благополучно приземлился космический корабль «Союз-37» с интернациональным экипажем – Виктором Горбатко и вьетнамцем Вам Туаном. Уже гулял анекдот: «Берут интервью у вернувшегося из космоса вьетнамца. «Ну, как там? – спрашивают. – Нормально слетал?» – «Да, все хорошо. Только русские достали: туда не лезь, это не трогай».

От плохих новостей население шестой части суши заботливо оберегали. Впрочем, до сотрудников Комитета доводилось практически все. 3 августа в Махадском ущелье Афганистана разведывательный батальон и мотострелковый полк Гатчинской стрелковой дивизии попали в огневую засаду, устроенную моджахедами. Подразделения втянулись в ущелье, где и очутились в мешке. Ожесточенный бой продолжался несколько часов. Эта страница явно не войдет в летопись боевой славы Советской армии. Полсотни погибших, полсотни раненых – притом что участие в боевых действиях ограниченного контингента правительство категорически опровергало. Гробы в Советский Союз текли рекой…

Несколько дней назад в Серпуховском районе на станции «Ока» Московской железной дороги произошла ужасающая катастрофа. Совсем рядом, под боком, столкнулись два пассажирских поезда, «Баку – Москва» и «Нальчик – Москва». Следствие установило, что перед этим машинисты не спали, всю ночь резались в карты. Вагоны, набитые людьми, смяло в лепешку, повреждены пути, разрушено здание станции. Место происшествия немедленно оцепили, инцидент засекретили. О жертвах и пострадавших не сообщалось, но у свидетелей трагедии волосы вставали дыбом: погибших из раздавленных вагонов извлекали десятками…

Андрей отложил газету, откинулся на спинку дивана. В спальне скрипнула кровать, завозилась фигурантка. Продолжительное время Дина Борисовна отодвигала комод, кряхтела, и когда в итоге переступила порог, Зимину пришлось прятать язвительную ухмылку. Лохматая, осунувшаяся, глаза запали – и спала, по-видимому, одетая, только разулась.

– Доброе утро, Дина Борисовна. – На шпионку смотрели ясные бесстрастные глаза. – Как спали?

– Могли бы и помочь, – буркнула Дина, проходя мимо. Утро выдалось непростым, со лба фигурантки катился пот.

– Как? – простодушно спросил Зимин. – Сквозь стены пока не ходим.

Она презрительно фыркнула и задрала нос. Заперлась в ванной. Из крана рывками выбрасывалась вода – холодная превращалась в горячую, обжигала.

– Да что же это такое? – бормотала несчастная. – Здесь же нет ничего…

– Дина Борисовна, если не затруднительно, откройте шкаф у вас над головой! – крикнул Андрей, проходя мимо ванной в кухню. – Там есть зубные щетки, паста «Жемчуг» и несколько свернутых полотенец! Они чистые! Приятных процедур!

Когда с поджатыми губами она выбралась из ванной, майор колдовал на кухне, обжаривая оставшиеся вареники. Собрал их шумовкой, разложил по тарелкам. Женщина застыла на пороге с миной библейской великомученицы. Она немного посвежела, но на подиум Московского дома моделей пока было рано. Глаза тоскливо смотрели на вареники.

– Еще раз – доброе утро, – приветствовал ее Зимин, разливая кипяток по стаканам. – Что не так, Дина Борисовна? Поверьте, в тюремной камере было бы хуже. Кстати, если хочется сказать «да пошел ты», скажите. Сегодня можно.

– Да пошел ты, – пробормотала женщина.

– Отлично. Легче стало?

– Нет.

– Тогда присаживайтесь. Сегодня обязательно надо поесть, поскольку день будет непростой. Или изволите объявить голодовку? Воля ваша. Но в этом случае вы уже сейчас узнаете, что такое зверства КГБ.

– Да поняла я уже, – сварливо бросила «супруга», присаживаясь на табурет.

Ела она демонстративно неохотно, давая понять, как ей неприятны еда и компания. Майор мог ответить тем же – хотя вареники, на его взгляд, были вполне съедобные.

– Прослушайте инструкции, – строго сказал Зимин. – И выполняйте их беспрекословно, с полной самоотдачей. Не буду лишний раз повторять, что от ваших действий зависит будущее ваше и вашего отца.

– И все же повторили, – вздохнула Дина. – Какая же гадость эти ваши вареники…

– В следующий раз готовите вы. Мы все же одна семья. Негоже держать мужчину у плиты. В полдень должна произойти встреча вашего отца с Сарой Морган в парке Горького. Традиционные время и место. Странно, почему-то большинство шпионов предпочитают встречаться именно там… О том, что Борис Михайлович задержан, ваш куратор, скорее всего, пока не знает. Только ночь прошла, а за домом на Ленинских горах иностранцы не следили. Вам выпала уникальная возможность сообщить эту новость первой. Сделать это надо, увы. Посмотрим реакцию. Я буду подыгрывать, изображать испуганного мужа. Вас она знает, меня – нет. Наших людей в парке не будет – есть такое решение. Теперь послушайте, что вам нужно говорить и как себя вести…

Несколько минут он сухо излагал инструкции. Женщина смотрела в стену невидящими глазами, зубы машинально перетирали ароматное тесто. К концу инструктажа Дина Борисовна беспокойно шевельнулась:

– Я должна привести себя в порядок, я ужасно выгляжу.

– Обойдемся без маникюра и посещения парикмахерской. – Временами ему с трудом удавалось сдерживать ухмылку. – Приведите себя в порядок, но не переусердствуйте. Вы идеально выглядите – именно так должна выглядеть женщина, у которой арестовали отца, которая улизнула от КГБ и провела бессонную ночь в думах о том, как избежать ответственности за свои преступления. Вы должны настаивать на том, чтобы британцы вывезли вас из страны. И не только вас, но и вашего дражайшего мужа. Пусть хоть в опломбированном вагоне. Можете закатить истерику, покричать – пусть госпожа Морган понервничает. И у моих коллег появится дополнительный повод выслать эту особу из страны. Главное, что от вас требуется, – убедительность. Уяснили задачу?

Собеседница презрительно молчала, пила чай мелкими глоточками. Пока ей удавалось прятать за надменностью полный душевный крах. Под взлохмаченной прической метались мысли – она решительно не знала, что делать и как себя вести.