Текст книги "Мститель. Убить карателя! (сборник)"

– Чего орёшь? Весь лагерь перебудишь. Сколько народу привели? И почему сюда, а не в 347-й шталаг в Резекне? Сколько вообще человек в лагере, выяснил?

– В Резекне уже некуда. Там всё битком. Последние несколько недель туда идут эшелоны из-под Ленинграда. Называют Мясной Бор и Любань. – Голос «Сержа» звенел от волнения. Периодически я рассказывал посвящённым в нашу историю трагедию Мясного Бора и Ленинграда, что помнил конечно же.

– «Батя» работу закончил? «Старшина»! Бери «Батю», Йону и троих из этих. – Я кивнул на прислушивающихся надсмотрщиков. – Вскрывайте склад, готовьте еду, остальных повесить, если не нужны. – Сказал я это специально, мигнув «Сержу». Сейчас он из них быстро информацию выдоит.

Так и получилось. Стоящие нестройной кучкой надзиратели рухнули в пыль двора, жалобно блея на разные голоса. Эти уроды не Елагин, о них можно ноги вытирать, а вот что интересно, один так и стоит, только молится и крестится. О как! Интересный подход к делу. Неужели по убеждению в надзиратели пошёл? Так он тоже в гражданской одежде, как и тот, которого «Фея» вторым завалила! Надо выяснить, что это за звери, может, петля для них за счастье?

Узнали всё мы очень быстро, лучше бы не узнавали. Как теперь жить с такими знаниями? А как живут вот эти, которые у нас в ногах валяются? Действительно звери, зверей просто некуда. Зверями таких называть – зверушкам смертельное оскорбление нанести. Девять штук их, из общего числа лагерных надзирателей. «Старшину» аж трясёт от такой информации, «Серж» белый весь.

«Серж», Арье, «Гном» и Йона у нас без масок. Мы же собирались делать «Сержу» рекламу? Вот с дома начали, здесь продолжим, будет у меня суровым, но справедливым советским командиром в окружении злобных евреев-отморозков. «Серж» у нас в чёрной перчатке на левой руке, упёр обе перчатки у одного из гестаповцев в доме.

Ранение в голову мы с Елагиным озвучивать не стали. Перебор. Здесь это не нужно, не думаю, что кто-то из пленных доберётся до линии фронта и попадёт в НКВД, но предосторожность не лишняя. Скорее к немцам попадут, так что на всякий случай сделали, мало ли кто их будет спрашивать и что они напоют на допросах.

Я у пулемёта опять один. «Гном», Арье, «Старшина» и «Серж» пошли в барак к старым пленным, их отдельно держат, искать знакомых и тех, кто мне нужен для моих дальнейших задумок. Весёленькие дела здесь творились, обхохочешься.

Гражданская одежда это что-то вроде отличительного знака – задумка самого коменданта. Для того чтобы её получить, надо придумать какое-то зверство и в результате стать старшим надзирателем. За год такое удалось сделать девятерым. Пересказывать не берусь, но впечатлены все. Зверские кастрации и затравленные овчарками люди в качестве наказания за малейшую провинность – это самое простое, что нам пришлось выслушать.

Я тоже сейчас всем устрою кастинг, по результатам которого отберу отдельную команду исполнителей. Не самому же мне Ранке на кол сажать? Никому из моих бойцов доверить этого нельзя, крышей съедут, а мне они дороги как память о времени, когда я ещё был человеком. Ну да, придётся и мне зверем становиться, без этого никак не получится сделать то, что я планирую сделать за год.

Вот из бывших пленных могут найтись. Любому человеку в таких условиях месячишко посидеть, и палач готов к чему угодно или надзиратель, это от внутреннего стержня человека зависит. Послушать то, что нам пришлось выслушать, и сам пойдёшь топором направо и налево размахивать, а мы только выслушали сбивчивые признания испуганной кучки надзирателей, а не отсидели здесь, под их властью почти год.

Именно так, увидев первые зверства на этой войне и размахивая штыком от СВТ, я поступил в Сарье. Теперь всё по-другому, теперь мне только командовать командой палачей, больше просто некому.

Комендант лагеря такой затейник, оказывается. Пленных, которые пришли три дня назад, в количестве четырёхсот восьмидесяти человек, он приказал не кормить. Пришли в буквальном смысле этого слова. Это те, кто выдержал пешую прогулку из Резекне, а это больше девяноста километров. Выходило из лагеря их более восьмисот человек, дошли менее пятисот. Так и сидят четверо суток некормленные. В Резекне их привезли из-под Ленинграда. Из знаменитой долины смерти, что в Мясном Бору. То есть эти люди и так последние месяцы хрен без соли доедали, а теперь их здесь голодом убивают.

Вот я сижу и думаю, что мне такого сотворить, чтобы упырям надолго запомнилось. Эти девять надзирателей, одетых в гражданскую одежду, уже восемь, но это не существенно, обязательно подсядут у нас на кол, с комендантом, разумеется.

Боров, которого я взял живым, тоже своей смертью не помрёт. Этот умелец – проводник самой злобной собаки в лагере. «Белка» как услышал от «Старшины», кого я живым взял, в лице переменился. В прошлом году его друга охранники собаками затравили. Сидит небось в броневике и планы мести вынашивает, но это он зря. Посмотреть он, конечно, посмотрит, а зверствовать я ему не позволю. Я, пожалуй, надзирателей напрягу, пусть трудятся, легкую смерть вымаливая.

Да. Так я и сделаю. Всё равно пяток из них надо живыми оставить, должен же кто-то немцам про «Сержа» рассказать. Слова Елагина надо подтверждать, вот они и подтвердят. Просто в достаточно своеобразном состоянии, не оставлять же их живыми, а то опять в надзиратели подадутся. В таком виде, в каком я их оставлю, их будет проще пристрелить, чем вылечить. Не будут же немцы с ними заморачиваться? У них методы лечения более продвинутые. Европа всё же. Цивилизация. Понимать надо разницу.

Начальнику штаба

284-й охранной дивизии

подполковнику

Генриху Штайнеру.

Рапорт.

Докладываю Вам, что 20 мая 1942 года диверсионной группой «Второго» было совершено нападение на дулаг номер 107. Охрана дулага, в составе первого взвода второй роты 268-го латвийского батальона «шума» и отделения первого взвода второй роты второго батальона 9-го полицейского полка 284-й охранной дивизии, уничтожена с особой жестокостью. Кроме того, уничтожены двадцать два надзирателя из числа бывших военнопленных Красной Армии, осуществлявших контроль внутреннего порядка дулага.

Комендант дулага 107 гауптштурмфюрер SS Херман Кёниг, инструктор-собаковод фельдфебель Вернер Краузе и восемь старших надзирателей дулага, из числа бывших военнопленных, посажены на сосновые колья и на момент нахождения их сотрудниками вспомогательной полиции были живы и находились в полном сознании. Три военнослужащих 9-го полицейского полка и три надзирателя повешены. Перед повешением все они были жестоко избиты. Все остальные военнослужащие, сотрудники полицейского батальона «шума» и надзиратели сожжены живыми в помещении казармы.

Все без исключения строения лагеря были подожжены и уничтожены огнём. Уничтожены четыре служебно-разыскные собаки и угнаны три грузовика «Опель Блиц», одна легковая машина и шесть мотоциклов. Кроме того, на деревьях вдоль дороги к лагерю были повешены двенадцать надзирателей из числа военнопленных. Шестеро из них были повешены за ноги и подавали признаки жизни. Допрошенные позднее, они показали, что нападение было совершено группой бандитов под командованием старшего лейтенанта НКВД Васильева, именно так к последнему обращались участники группы. Также к вышеупомянутому старшему лейтенанту НКВД подчинённые обращались по позывному «Второй».

У оставшихся в живых надзирателей переломаны все кости на руках и ногах, вследствие чего надзиратели были уничтожены, так как дальнейшее использование их не представляется возможным. Перед въездом в дулаг номер 107 и на повешенных надзирателях были оставлены листовки с именами унтерменшей и новыми именами «старшина», «белка» и «батя». Заключённые дулага 107 организованно отступили в лесной массив, предположительно, в направление Полоцка. Розыск их продолжается.

Командир полевой комендатуры обер-лейтенант фельджандармерии Ганс Шлоттер.

* * *

Я набрал тех людей, которые мне были необходимы, а это не только те, кто сажал на кол коменданта. Таких половина лагеря собралось, коменданта люди готовы были порвать на куски голыми руками, да и оставшихся в живых немцев и надзирателей тоже. Главное, «Старшина» нашёл трёх радистов, трёх пилотов СБ, двоих штурманов, ещё двоих пограничников, четверых сапёров и ещё почти четыре десятка человек, готовых вообще на всё что угодно и помнящих и «Сержа», и «Старшину, и «Батю» с «Белкой».

Девицу-красавицу, что мы с комендантом обнаружили, пленные порвали на куски. В буквальном смысле этого слова. За трое суток своего пребывания в лагере эта тварь повесила двенадцать человек из нового поступления, по четыре человека в день. Сама выбирала и сама вешала, получая удовольствие от ужаса людей.

Всех остальных узников мы вооружили чем смогли и тремя группами отправили по разным направлениям пешком, а ещё одну группу на трёх грузовиках, двух легковых машинах и нашем броневике по дороге на Псков. Все переговоры с пленными вели «Серж» со «Старшиной». «Белка» с «Батей» занимались осведомителями, списки которых нашли у коменданта и старшины старших надзирателей. Всего осведомителей насчитали тридцать семь штук, все они были из старого состава военнопленных. Новых пленных только начали обламывать по методу коменданта, так что в их группе осведомителей не было.

Всех обнаруженных осведомителей связали и безжалостно сожгли живьём в одном из бараков. Может быть, это покажется бесчеловечным, но менее чем за год из более чем четырёх тысяч пленных, содержащихся в лагере, до сегодняшнего дня дожили только триста сорок два человека. Все они в таком состоянии, что большинство из них умрёт в самые ближайшие недели, если их не затравят поисковые команды немцев. Именно эти пленные из старого состава лагеря уехали на грузовиках, легковушках и броневике. Уйти пешком они никуда не могут, да и станковые пулемёты они никуда на горбу утащить не смогут, поэтому «станкачи» поставили на грузовики.

Все эти полтора суток, пока мы были в лагере, мы с «Феей» и Арье с «Гномом» оставались в тени событий. Мы сразу отсортировали пленных и забрали к себе тех, кто пойдёт с нами, а это больше пятидесяти человек. Большинство из них, пройдя пару километров черепашьим шагом, попадали бы замертво, поэтому наш грузовик и «Хорьх» я оставил себе и три из шести мотоциклов. На правах первооткрывателя я занял казарму и поставил на входе пост из Арье и «Гнома». Тех, кого отбирали «Старшина» и «Серж», сразу убирали в казарму.

Хорошо, что мы большую часть охраны перебили ночью, хоть часть новых бойцов сразу переодели. Ну и все мероприятия по кормёжке, мытью, бритью и обустройству всех пятидесяти девяти новых бойцов легли на плечи «Феи», Йоны, Арье, «Гнома», а чуть позже и «Бати». Главное было покормить, вооружить и по-тихому отправить пешком три большие группы пленных, с наказом двигаться как можно тише, хотя бы в первые двое суток. Это те, кто может осесть в лесах и прибиться к партизанам. Ещё четыре группы, по моему совету, формировал лично «Серж». Идут все эти группы с наказом добраться до фронта с его донесением.

Первые пятнадцать человек, самых крепких и во главе с политруком и капитаном, попробовали сразу построить всех нас, но, увидев шёлковый документ «Сержа», сразу умерили свой пыл. Конечно, и капитан, и политрук были в форме красноармейцев, но понты… Понты никуда не делись. Только почувствовав воздух свободы, они тут же попытались строить и нас, и окружающих их бойцов. Правда, тут же прилетела птица «обломинго» в лице «Сержа» и обломала им весь кайф.

Их отправили первыми, пешком, разъяснив обстановку и отдав письмо с пространным докладом «Сержа». Я почти уверен, что они первыми и погибнут. Политрук излишне борзый, задавит он капитана своей борзотой и всех под монастырь подведёт, но строить его или что-то менять в этой группе я смысла не увидел.

Ещё три группы в составе двенадцати человек каждая идут с большими отрядами через леса. Отделятся от отрядов они по обстановке, но я почти уверен, что они тоже погибнут или попадут к немцам.

Основную группу набирал я. Пятеро невысоких жилистых пехотинцев, трое таких же невысоких коренастых механиков-водителей из нового пополнения и один из пограничников из старого состава пленных едут на трёх мотоциклах и обряжены в форму полицейских. Пехотному сержанту – невысокому, коренастому, седоусому и чем-то неуловимо похожему на «Батю» мужику было отдано обычное донесение с подробными объяснениями и тщательно проработанной и рассказанной всей группе легендой возникновения нашего отряда.

А вот второе донесение у пограничника. Этого пограничника знают все бойцы моей группы, сидевшие в том году в лагере. Именно ему было отдано настоящее донесение, так же как и первое, которое нёс лейтенант, обмотанное вокруг гранаты. В этом донесении доклад «Сержа» об уничтожении куратора разведывательной школы латвийского генерального штаба Вальтера Нойманна и о захвате списка агентов, работающих в нашей стране, а также краткий отчёт работы отряда с полным количеством уничтоженных упырей и кратким по датам действиям отряда.

Это донесение я дал почитать пограничнику, всё равно прочтёт. Изумлён он был до последнего предела. «Серж» ему ещё добавил, что это то количество уничтоженных немцев и полицаев, которое мы можем подтвердить документами, и ещё что-то около трети уничтоженных полицаев документами подтвердить нельзя.

Группа получила копию карты, должна добраться до дальней сожженной деревни, найти нашу закладку с оружием и продуктами и остаться там минимум на две недели, пока всё не утихнет. И только потом, через две недели, выдвинуться пешком в сторону фронта.

В эту группу я набирал разумных, неторопливых людей и сам проводил им инструктаж, объясняя детали. Уже расставаясь, мы вдвоём с «Сержем» сказали им, что дойти до фронта они должны обязательно. Мотоциклы, на которых они туда уехали, группа должна замаскировать в ельнике у дальней деревни, всё лишнее оружие оставить в закладке, а продукты они могут забрать себе.

Надеяться на то, что суматошные причитания «Сержа» о связи, для передачи сверхсекретной информации, попадут к нашим, я даже и не мечтаю. Но из такого количества донесений хоть одно, но должно хотя бы до кого-то дойти, не до фронта или партизан, так до немцев. Все эти донесения не несут никакой конкретики, кроме информации о том, что «Серж» жив, действует, имеет какую-то информацию и ищет связь с командованием.

Всё это, по большому счёту, дымовая завеса, которая должна подтвердить основное. То, что «Серж» руководит партизанской группой и его действия наносят серьёзный ущерб врагу, но, как и настоящая дымовая завеса, все эти действия не дают никакой конкретики. Дым есть, а группы нет, и где её искать, никому не известно.

Глава 9

22 мая 1942 года

Наша группа уходила из лагеря последней. Пока ребята поджигали лагерь, мы с «Сержем» установили мины на дороге. Немного. Так, чтобы слегка придержать возбуждённых пожаром упырей.

На первом мотоцикле двигаюсь я с Арье за пулемётом. На втором «Старшина» с «Феей» за спиной и «Рысью». На третий, по его настоянию, посадили одного из новых танкистов, на этом мотоцикле пулемёта нет. Следом «Хорьх» с «Батей» и «Сержем». Последним идёт грузовик с «Белкой» за рулём, со всеми новыми бойцами и с «Гномом» и Йоной у пулемёта «Максим». Мы опять все в форме SS и вооружены нашим оружием.

На первый привал мы остановились почти там же, где стояли, когда уничтожили карателей из полицейского полка охранной дивизии в Резекне. Именно этот полк двести восемьдесят четвёртой охранной дивизии группы армий «Север» занимается охраной концлагерей и стратегически важных объектов в наших районах. Мы постоянно с ними пересекаемся.

Здесь мы опять встали на днёвку. В первую очередь, чтобы не маячить по дорогам днём. К тому же нам пора кормить новых бойцов, а это значит разжигать костёр и варить суп. У всех очень сильная степень истощения, и аккуратно откармливать их придётся всё лето. Пока моя группа с добровольными помощниками занимается необходимыми хозяйственными делами, я, развалившись на траве в сторонке, наблюдаю за новыми людьми.

Никого из них мы в лагерь не потащим. Всех отвезём на запасную базу на полуострове, которую теперь придётся расконсервировать. Только там есть необходимое количество продуктов для того, чтобы без дополнительного подвоза откормить такое количество человек.

Вероятнее всего старшими этой группы я поставлю «Старшину» с «Батей», хотя они нужны мне в моей группе.

К тому же прямо здесь мы разделимся. «Рысь», «Фея», «Гном» и Арье, оседлав мотоцикл без пулемёта, ночью уйдут делать то, что я запланировал на этот рейд для нашей группы. Делать они будут то же, что и «Погранец», в качестве своего дополнительного задания. Они будут выбивать упырей на хуторах вокруг базы боепитания и полностью уничтожать один хутор, на котором в прошлом году было много рабов. Второй такой хутор выбьет «Погранец». Эти хутора я хочу оставить для нас в качестве ещё двух запасных баз, о которых знает только наша группа, да и безлюдная полоса вокруг базы боепитания увеличится.

Сам «Погранец» со своими бойцами в самое ближайшее время вольётся в мою группу. Мне необходима дополнительная группа разведки. Всё так сложно по одной простой причине. Я жду карательную операцию против своего отряда. Ответка от немцев прилетит обязательно, и не позднее июля месяца, именно поэтому я собираюсь переводить костяк отряда на новое место. К тому же я буду дробить отряд на отдельные боевые группы и располагать их в разных местах.

Если в прошлом году мне удалось удержать людей от необдуманных поступков, то вот это воинство удержать от жестоких спонтанных действий никому из нас не удастся. Чуть отъевшись, они пойдут мстить, погибнут сами и утащат на тот свет всех, кто в это время будет находиться рядом с ними. Почти наверняка к тому времени мы отсортируем из их числа необходимых нам с «Сержем» людей и уберём их на запасные базы боевых групп, а оставшиеся погибнут на базе, на полуострове, приманив к себе всех заинтересованных в нашей гибели упырей. Именно для этого я и набрал такое количество людей. Сейчас ещё и боевые группы приведут какое-то количество новобранцев, появятся раненые, и в один прекрасный момент нашей активностью в районе заинтересуются местные полицаи, а затем и немцы.

Вот к этому времени радисты, лётчики, штурманы, раненые, врачи и мастера должны находиться максимально далеко от засвеченных баз. То, что обе эти базы накроют одновременно, я не сомневаюсь – у немцев профессиональные егерские группы. Они просто работали в лесных массивах, то есть там, куда я их ложно направил в прошлом году. Сейчас новая информация опять будет скапливаться, и рано или поздно одна или несколько полевых егерских групп начнут прочёсывание перспективных мест. Искать же нас рядом с запретной зоной никому и в голову не придёт. Я уверен, что поздней осенью и зимой там очень плотно всё прочесали и, не найдя никаких следов, успокоились.

Именно поэтому «Рысь» и «Погранец» работают в том районе. Как только они вернутся, я затею переезд сначала врачей и раненых, а затем и мастеров. Виталик с Марком и Авиэлем сразу после ухода отряда начали собирать то, что мы забираем с собой на базу боепитания, и прятать на маленьких островах то, что можно не забирать и оставить на длительное хранение. Дарить немцам накопленное хозяйство я не собираюсь, мне здесь ещё воевать. Тем же на полуострове займётся и «Старшина», убирая в запасные схроны излишки, а «Белка» с «Батей» позднее заведут танк и подготовят к рейдам все грузовики и мотоциклы.

Группы «Стрижа» и Зераха в качестве дополнительного задания разведывают места под свои новые базы, причём группа Зераха ищет четыре таких места. Обе эти группы я хочу выделить в отдельные небольшие отряды, но это ближе к зиме. Зерах с «Девятым» ушли надолго, вернуться они могут только на базу боепитания и не раньше августа. Возвращаться на базы у озера я им запретил.

Дело в том, что ближе к осени я собираюсь навестить лагерь смерти «Куртенгоф», который находится в местечке Саласпилс, а вернее, тот госпиталь, в котором используют кровь, набранную у детей в концлагере. На сам концлагерь у меня не хватит сил, а вот госпиталь с кровососами в медицинских халатах я постараюсь вырезать весь, и максимально жестоко. Именно для этого я пытаюсь распространить информацию, что группой «Второго» командует польский аристократ. В случае утечки информации пусть немцы спускают всех собак на поляков, а утечку информации я устрою обязательно.

Группа Зераха идёт готовить запасные базы в том районе и проводить поверхностную разведку окрестностей. Более подробно разведывать окрестности будем уже мы, но нам надо где-то базироваться изначально. С таким же заданием ушёл и «Стриж», но кроме этого, его группа ищет вообще любые удалённые от крупных населённых пунктов объекты. Для того чтобы сделать то, что я задумал в Саласпилсе, мне необходимо, чтобы в другом районе прошло несколько громких операций. Надо не забывать ещё и о Ранке, и о договорённостях с Елагиным, и вообще мне надо очень плотно поработать в Риге. Ранке в лес сам не прибежит, так что придётся его вылавливать у него дома.

Зона действий группы армий «А»

103-й тыловой район группы армий.

Директива.

Айнзатцгруппе «А» Генерального округа «Латвия», Полиции безопасности (ГФП (Гестапо) и уголовной полиции), службе безопасности (СД), полиции порядка (ОрПо), войскам СС, территориальным органам полиции безопасности и СД, 284-й охранной дивизии, подразделениям охраны тыла, а также зондеркоманде «1а», эйнзатцкоманде «2» и вспомогательной полиции.

В зоне действий генерального округа «Латвия» действует особо опасная диверсионная группа НКВД, под командованием старшего лейтенанта НКВД Александра Васильева под псевдонимом «Второй». Рост метр семьдесят пять, крепкого телосложения, волосы темно-русые, глаза карие, лицо круглое, кисть левой руки в чёрной кожаной перчатке, предположительно после ожога. Владеет немецким и испанским языками. Прекрасно развит физически, владеет приёмами бокса. Руководит группой диверсантов предположительно в количестве ста десяти человек. Группа может использовать форму военнослужащих Вермахта, латвийской вспомогательной полиции «шума» и войск СС. Особо опасна. Принять все меры для уничтожения.

22 мая 1942 года.

Зона действий группы армий «А»

103-й тыловой район группы армий.

Оперативная сводка по району.

В зоне действий Генерального округа «Латвия» действует особо опасная диверсионная группа НКВД, под командованием старшего лейтенанта НКВД Александра Васильева под псевдонимом «Второй».

С 17 мая 1942 г. данной группой совершены подрывы железнодорожных составов на линиях: Даугавпилс – Краслава 17 мая. Даугавпилс – Резекне 18 мая. Даугавпилс – Екабпилс 18 мая. Резекне – Себеж 18 мая. Екабпилс – Резекне 19 мая. Екабпилс – Рига 21 мая. Даугавпилс – Вильнюс 22 мая. Екабпилс – Рига 24 мая. Кроме того, происходит минирование железнодорожных путей фугасами неизвестного типа, с последующим взрывом при разминировании.

Во всех вышеуказанных районах происходят подрывы автотранспорта на заминированных диверсантами участках автомобильных дорог, отчего движение автотранспорта по всем направлениям сильно затруднено. Повсеместно диверсионными группами уничтожаются сотрудники вспомогательной полиции, гражданской администрации и военнослужащие Вермахта. В некоторых случаях казни сотрудников вспомогательной полиции и гестапо проводятся демонстративно и с особой жестокостью.

25 мая 1942 года.

На рассвете следующего дня мы добрались до базы на полуострове. Ехали не быстро, с разведкой впереди основной колонны, но на протяжении всего пути нам абсолютно никто не встретился. Мимо съезда на свой хутор мы прошли, не сбавляя скорости, за час до рассвета, обнаружив слегка засыпанные песком следы четырёх подрывов. Кто-то нарвался на Виталькины сюрпризы. Вот и «Восьмой» поучаствовал в минной войне, а то недовольство у него проскакивало. Хорошо, что я с Виталиком и «Погранцом» обговорил время и место постановки мин на нашей дороге. Сейчас эти мины уже сняты, а то накрылись бы всей толпой на собственных сюрпризах.

Первый раз мы остановились у мин перед выездом на полуостров. Чтобы не терять зря времени, разминировал сам, так как схемы минирования составляли мы со «Старшиной» перед выездом с базы на хуторе и заучивали их вместе со старшими групп и их заместителями. Эти мины ставил «Старшина» с моей группой в апреле месяце. Вот с ним мы и пошли снимать мины, здесь – только нажимные противопехотки. Ни противотанковые мины, ни растяжки, ни хитрые схемы минирования на этой дороге «Старшина» не применял.

Остановились мы за развалинами хутора. Дальше пешком, по обходной тропинке вдоль леса. Переться на технике по полю дураков нет – следы потом не уберёшь. Технику наши водители с десятком добровольных помощников замаскируют здесь, «Старшина» поведёт всё остальное воинство на базу, а мы с «Сержем» прямо сейчас смотаемся к танку, а потом на спрятанной в прибрежных кустах лодке узенькими протоками пойдём к себе домой.

* * *

Из всех боевых групп мы пришли первыми. На базе тихо, подрывов на фугасах и сигнальных минах в лесу не было, отчего я полагаю, что базы пока не обнаружены. Иначе здесь я нашёл бы только трупы, но обольщаться не стоило. Отправив «Сержа» с Клаусом и десятком добровольно-принудительных помощников в помощь «Старшине», я в одиночку, только с двумя гребцами, ушёл на лодке на противоположную сторону озера. Виталик отпускать меня одного не хотел, но деваться было некуда. Взять с собой на такую разведку я могу только «Рысь» или «Фею», все остальные мне будут только мешать.

Лодка забрала меня через трое суток. Главное, что я отметил за трёхдневное наблюдение, это то, что немцы перестали кататься по дорогам, а местные ездят по этим дорогам с большой опаской, прощупывая взглядом, а особо продвинутые щупами, дорогу перед лошадями. Сам я передвигался крайне осторожно и только ночью и в результате обнаружил два секрета. На одном прояснить, кто находился в засаде, я не смог, да и не сильно старался, а на втором были наблюдатели из трёх полицаев. Весь следующий день я наблюдал за этим секретом и только поздно вечером дождался смены караула.

Привели смену полицаев очень интересные ребята. Как только я их увидел, мне захотелось провалиться под землю. Вот они красавцы. Наконец-то. Егеря, но не немцы. Хотя ух их знает, может, и немцы. Камуфляж странный и без знаков различия. Может, австрийцы или чехи? Просто как-то интересно они привели смену. По обочине дороги. Почти так, как хожу я сам, и так же по обочине ушли с полицаями дальше по дороге, а не вернулись обратно.

Сначала я думал прибить этот секрет, «Наган» у меня с собой, и трое толстых тупых полицаев не помеха, но мне не понравились три вещи. Первое то, как сидели полицаи. Секрет был расположен в кустарнике, то есть в месте, к которому потихоньку не подойдёшь.

Второе то, что в течение почти суток из этого кустарника в лес ни по какой надобности никто из полицаев не выходил. Что само по себе означало две вещи. То, что лес за ними заминирован, и то, что для отхожего места у них выкопана яма. Что делают только очень грамотные люди, а значит, это приказали сделать егеря, и сделали они это только с одной целью, чтобы секрет не вырезали по-тихому, ножами. Учли всё же опыт выбитого и взорванного мной секрета.

И, наконец, третье, и самое главное. Те, кто привёл смену караула. Четверо невысоких, коренастых, грамотно передвигающихся мужиков в маскировочных халатах и дополнительных накидках с капюшонами, вооружённых немецкими автоматами. Никаких кепок с козырьками, мундиров, знаков различия, значков и прочей мишуры. Двигались они очень грамотно и тихо, а во время остановки трое из них постоянно контролировали лес, но на противоположной стороне дороги, что опять подтверждало, что лес со стороны секрета минирован.

Сначала я не понял, зачем стоят эти секреты, но, уже придя домой, сообразил всё, глядя на карту. Секреты стояли приблизительно на одинаковых расстояниях друг от друга, чуть позже я обнаружил третий секрет, и были обыкновенными ловушками, поэтому там и стоят полицаи. Немцам их не жалко, хотя показную заботу они проявили. Секреты заминированы со всех сторон, кроме дороги. Именно поэтому смену полицаев егеря водят по проверенной тропе вдоль дороги.

Если выбить хотя бы один из секретов, егеря моментально привяжутся к нападению, перекроют район, пойдут по следу и накроют группу нападавших. Я уверен, что на всей дороге стоят мобильные радиофицированные группы егерей и ждут, когда мы выбьем либо секрет, либо группу разводящих. Либо нарвёмся на мину, подходя к секрету со стороны леса. Эти группы быстрого реагирования располагаются на хуторах, и здесь же на хуторах сделаны опорные точки для отдыхающих смен полицаев.

Грамотно подошли к делу. Значит, очередную фальшивую засветку я построил правильно и немного времени у меня есть. К тому же здесь совсем недалеко резервный склад горючего, и разумно, что сюда перекинули группу полевых егерей. Если они блокируют подходы к складу, значит, уйти из этого района без приказа они не могут и будут торчать здесь ровно до того момента, пока мы не засветимся в другом месте, а засветимся мы в самое ближайшее время.

Для маскировки очередной моей задумки я пожертвую танком. Лучше я его угроблю для дела, чем он у меня бесполезно накроется тогда, когда упыри найдут базу на полуострове. Танк мне понадобится для шумной, кровавой и практически бестолковой в нашем деле отвлекающей операции.

Тем, что не даёт мне покоя уже четыре месяца, я не делюсь ни с кем, даже с Виталиком. Как только я узнал, что у моей сладкой парочки ожидается прибавление в семействе, я стал мучительно думать, куда их убрать подальше от войны, и не придумал ничего лучше, как убрать их в блиндаж. Именно поэтому я очистил его от оружия и не позволил забирать оттуда продукты.

Беременность Веры, эта всё увеличивающаяся с каждым прожитым днём головная боль не давала мне покоя всё время, пока я лежал в госпитале. Побывав в блиндаже, я выгреб из него всё лишнее, то есть оружие, боеприпасы, рацию и часть обмундирования. Оставив только небольшую часть оружия и боеприпасов, продукты и хозяйственные мелочи и приблизительно половину формы, включая всю зимнюю одежду и обувь. Разумеется, я загрузил туда почти все ценности, которые притащил из Краславы, но это исключительно для реализации очередной моей задумки.