Текст книги "Испытания жизни"

Екатерина Филипповна перекрестилась и торопливо вытерла выступившие на глазах слезы.

– Ты извини меня за слезы сынок. Я тоже очень люблю тебя, а, я, напротив, дуреха старая, заставляю тебя нервничать.

Иван – Александр отвечал ни слова, но, тем не менее, он погладил сухощавой, шершавой ладонью по колену матери. Кто мог знать и ведать какие мысли и чувства испытывал сейчас ее сын, но одно ей было ясно, – он ее жалел, хотя, возможно, он не совсем ясно понимал, о ком ему рассказывает, без всякого сомнения, добрая и любящая его женщина.

– Мама! Не надо больше плакать. Я думаю, что все у нас получится, – слабым голосом прошептал Иван, усилив успокаивающими словами тягостные, мучительные чувства своей матери.

Судорожные, спазмы как тугие обручи, перехватили дыхание у Екатерины Филипповны и больше не в силах сдержаться от нахлынувшего на нее потока воспоминаний о сыне, она выбежала из комнаты Ивана.

Все больше и чаще с болящим Иваном стала проводить время Настя. У нее имелись свои особые, собственные ей одной понятные причины. Девушке стал нравиться страдалец, который, несмотря на все, затраченные на него усилия и труды, никак не желал идти на поправку. «Честно говоря, он понравился мне раньше, при первой встречи с ним, когда он работал в следственном отделе. По всей видимости, Ульянов порядочный и честный человек». Не удивительно, что тогда он запал в душу Насти. Но тогда, положение Фотия и ее самой, учитывая серьезность предъявленных священнику обвинений и гонений на православную церковь, было неустойчивым и опасным. Поэтому, у Анастасии не было никакого времени на анализ своих душевных и, тем более, любовных переживаний. Но, сейчас, когда бывший, бравый следователь, красивый, молодой мужчина находился в столь болезненном состоянии, что ему требовалась постоянная помощь и часть помощи оказывала лично она – Анастасия, оказалось, что бывшие, некогда любовные волнения, коснувшиеся ее юной, но видевшей многое, души вновь выступили на первый план. Из отрывочных, несвязанных между собою высказываний, произносимых в бреду «ее капитаном» в первые дни появления его в доме, она неоднократно слышала от него женское имя: Маша, Мария, Машенька. «Вероятнее всего, она невеста или возлюбленная нашего страдальца, которая так крепко залегла у него на сердце, что он хранит ее в памяти, несмотря на плачевное состояние здоровья. Я считаю, что здесь уникальный случай. Несчастный страдалец, сейчас забыл, как его зовут, не говоря обо всей прошлой жизни, но помнит имя любимой».

Размышления девушки прервало появление соседских женщин, зашедших к Екатерине Филипповне, справится о состоянии здоровья «болезного» Ивана. После обычных приветствий и пожеланий здоровья всем родичам Екатерины Филипповны, гости уселись на стулья и осторожно стали выведывать у Кати все новости, которые она, по их мнению, должна была знать. Все в округе знали, что брат у нее священник и многое знает. «Он обязательно что-нибудь да расскажет своей сестре. Да и племянница Настя тоже из городских. Может и она вставит в наш разговор дельное слово». Но, племянница не пожелала вступать с тетками в обычную трепотню и обмениваться ничего не значащими сведениями о своих соседях. Сославшись на неотложные дела по дому, она удалилась на кухню и больше не подходила к любопытным «кумушкам», чувствующих здесь как дома.

– Что же ты Катя реже стала выходить из дома? Ведь ты раньше заходила к нам попить чайку, да и поговорить с нами. А, ведь нам женщинам, иногда, страсть как хочется, выложить свою душу, свое наболевшее кому-нибудь. Порою бывает и словом перекинутся не с кем. Мы, твои соседки, превосходно понимаем, что ты ухаживаешь за сыном, но сейчас у тебя появилась племянница Настя. Так что подруга, отряхнись от всех горестных дум, да и начинай снова захаживать к нам, когда дела по дому сверстаешь. Не вечно тебе горевать.

Такими словами ободряла Екатерину ее соседка Полина – ровесница и тоже вдова. Три года назад до болезни Ивана, ее дочь Елена числилась как бы девушкой Ивана. Они вместе гуляли до его призыва в Красную Армию, и она обещала ждать суженного после окончания службы. Но, когда ее, так называемый суженный, вернулся домой весь больной и израненный, Елена, взглянув на предполагаемого жениха и узнав, что самостоятельно он не передвигается, ойкнула и убежала подальше из дома. Екатерина Филипповна никак не осуждала Елену, частенько гостившую у нее дома. Иван и Елена пытались строить планы совместной дальнейшей жизни. Но, настали другие времена и обстоятельства. Елену винить никак нельзя. Зачем ей надо связывать дальнейшую, юную жизнь с неизлечимым Иваном? Пожалуй, на ее месте так поступила бы любая, незамужняя, да к тому же и привлекательная девушка. Все молодые девицы мечтают о достойном муже, может и не о красавце, но, по крайней мере, чтобы он был здоровым и не дурнем. Обычной женщине требуется крепкий, надежный муж и дети, которые, несомненно, полностью заполнят пустоту в голове и в сердце, возникающей при их отсутствии. Нет, Екатерина Филипповна нисколько не осуждала поведение предполагаемой, бывшей невестки. Да и сына ее не стало. Так, что изводить себя мелкими лишними размышлениями из-за старых обид, не следует. Зачем разъедать сердце и душу пустыми, никому не нужными воспоминаниями.

В настоящее время она спокойно встречалась как с Леной, так и с ее матерью Полиной, сидевшей рядом с ней за обеденным столом. Все трое пили свежезаваренный чай.

– У моего сына дела идут неважно. Все никак не может набраться сил и вспомнить, как он жил у нас до службы. Единственно, радует то, что он пытается подняться с кровати. Ведь этого он раньше никак не мог сделать.

– Но это уже хорошо, Катя. Видишь, что у твоего сынка здоровье пошло на поправку. Тебе можно немного и порадоваться.

– Так-то оно так, Полина. Но, вдобавок ко всему, какая незадача приключилась. Встал Иван на ноги, да и не устоял. Сразу и повалился обратно на койку. Заодно успел удариться головой о край кровати. Нажил себе, да и нам всем, еще хворь. Весь лоб рассек, а кровищи сколько было! Еле остановили.

– Катя, а я думаю, что все потихоньку у него наладиться. Мне удивительно, что у него руки и ноги, хоть и плохо, но все же действуют. Правильно умные люди говорят, что время – лечит. Видимо не зря все так сказывали, очевидно, наблюдение проверено на многих людях и во многих случаях.

– Ты, несомненно, права, дорогая соседушка. И самый наглядный пример этому: твоя доченька. Очень она быстро утешилась и успокоилась, когда увидела своего жениха всего израненного и едва живого. Но, ты моя дорогая Поленька на меня не обижайся. Я старая дура сейчас сильно разволновалась и высказала тебе все первое, что мне пришло на ум. Ты уж прости меня за резкость, Полина. Я давно не держу на тебя и на твою Лену никакой злости. Видно, все это наш Господь так устроил. А, он то всегда знает и ведает то, что нам простым людям и знать вовсе не обязательно. Мы же с тобою, Полюшка, старые друзья, а они, как правило, всегда бывают вместе, хотя порою и бывают ссоры между ними.

Вторая пришедшая соседка Мария, или Марийка, как все ее звали в поселке, сдвинув свои седеющие брови в одну точку с самым серьезным выражением немолодого лица, поддержала Екатерину Филипповну.

– Полно тебе Поля дуться на замечание нашей Кати, как будто ты мышь, завидевшая крупу. Она права в своем высказывании, и ты сама превосходно понимаешь, хотя и не хочешь в этом признаться даже себе самой. Но, ведь наша Катенька извинилась за и резкие невольные слова, так что вам только и остается как мирно и ладно жить. Ну, а теперь Катя, пойдем в комнату Ивана и посмотрим на него нашим женским взглядом. Может мы, и подскажем тебе что-нибудь по делу. Немудрено бывает в многочисленных заботах по дому и уходом за сыном упустить что-то важное и существенное.

– Может быть, нам не стоит его беспокоить? – возразила Екатерина Филипповна. – Кто из нас может сказать, как он себя поведет при внезапном посещении, если мы его потревожим?

– Ты подруга, не бойся. Мы тихонько издали посмотрим на твоего сынка, и всем нам станет тоже легче. Мы сильно беспокоимся за него и у нас у самих есть дети. А, вдруг, подобное и у нас случится? Тьфу! Тьфу, тьфу! – Марийка перекрестилась и продолжала дальше: – Мы немножко постоим в уголочке и посмотрим на него. Тогда, бабоньки, вперед!

Екатерина Филипповна открыла дверь в соседнюю комнату, совсем небольшую, но достаточную, чтобы там могла установиться обычная кровать и маленький столик со стулом. Боковая часть комнатки вплотную примыкала к стенке большой русской печи, которую сейчас топили каждый день и, поэтому, в ней всегда было тепло и сухо. Маленькое оконце, с противоположной стороны, выходящее на, чистый дворик исправно снабжало помещение солнечным светом, особенно, в послеполуденные часы, когда светило начинало клониться к западу. Иван лежал укрытый до пояса толстым, суконным одеялом в белой, холщовой рубахе, на железной кровати. На крашеном столике стояли чистая кружка и бокал с лечебным настоем. Его глаза, до этого закрытые, открылись на одно мгновение, услышав посторонний шум и тут же снова закрылись. То ли они открылись от произведенного им мышечного усилия, то ли по другим, неведомым причинам, но он больше не открывал глаза.

– Иван! Как ты себя сегодня чувствуешь? Скажи нам, хоть слово, – попросила его Екатерина Филипповна.

Страдалец ничего не сказал. Он с трудом повернулся на бок, и по внешнему виду казалось, что впал в беспамятство.

– Да! Сильно болен твой Ванечка. И как тяжело он идет на поправку. Но, ты Филипповна, не отчаивайся. Мы твои подруги и всегда поддержим тебя. Обращайся всегда к нам, когда возникнет у тебя какая– либо необходимость.

– Спасибо вам за доброту и ласку, мои сестрички. Если бы вы только знали, как много для меня значит ваше внимание и поддержка. Снова прошу прощения у тебя Поленька за мои неосторожные, необдуманные слова о твоей Лене. Мы с тобою остаемся подругами, не так ли?

И, Екатерина Филипповна, с извиняющейся улыбкой поцеловала Полину в щеку.

– А я на тебя и не сержусь Катя. Сама по себе знаю, что в жизни каждой из нас всякое бывало. И, я тоже порою, по неосторожности, а может быть и по другим причинам допускала разные оплошности и говорила людям всякие ненужные слова. Так, что я тебя прекрасно понимаю и нисколько на тебя не обижаюсь. Но, ты теперь, прости и меня за те слова, какие я тебе сейчас скажу. На мой взгляд, твой сын Иван сильно изменился и теперь, вовсе не похож на твоего прежнего сына, каким мы все его знали с детства. У меня почему-то возникли ощущения, что словно здесь лежит другой человек, а не Иван.

– Ты что снова городишь ерунду, Полина, – осадила ее Марийка. Зачем ты повторно завела свою старую граммофонную пластинку и огорчаешь нашу Екатерину. И все-то тебе не так, и все-то тебе не нравится. И везде ты и во всём ищешь недостатки и наводишь на все критику. Вытри хорошенько глаза и посмотри внимательно. Мы все видим любимого Ваню. Я в этом нисколько не сомневаюсь. А, появление рубцов и ран на голове объясняется недавним падением, о котором нам поведала Катя. Поэтому успокойся и, пожалуйста, попрошу тебя, уйми необузданные фантазии и спрячь свой язык куда-нибудь подальше, пока кто-либо тебе его не укоротил.

К спорящим между собою женщинам подошла Настя. Она, поздоровалась со всеми и кратко сказала Полине:

– Тетя Полина. Все, что вы сейчас рассказывали подругам, мне пришлось невольно выслушать, хотя я занималась хозяйственными делами. Я давно, вместе с тетей Катей ухаживаю за Иваном, и, поэтому, я думаю, что мне лучше знать, кто здесь лежит на кровати. И мне стыдно за вас, что у вас возникают сомнения по поводу моего двоюродного брата. А, сейчас, я попрошу вас освободить комнату. Нашему больному пора уже обедать.

Полина, раскрасневшаяся от злобы и досады на всех женщин, которые, как она посчитала, выставили ее в совсем неприглядном свете, словно ошпаренная кипятком, быстренько выскочила за дверь комнаты Ивана и, уходя, прокричала напоследок:

– Я вас всех выведу на чистую воду. Сообщу куда надо, что у вас дома скрывается подозрительный незнакомец, и тогда я посмотрю, как вы все у меня запоете.

Глава 9

– Как же я тебя рада видеть, Машенька! Я в последнее время все одна. Правда, сегодня мы собираемся дамским клубом на Преображенке, в одном из приличных кафе. Но, по случаю приезда моей любимой племянницы, я так и быть сегодня побуду с тобой. Снимай пальто и проходи в гостиную. Направо твоя комната. Здесь всегда останавливается мой брат и твой отец Кирюша, когда он приезжает в нашу столицу по своим военным делам.

– Тетя Лариса. Дай мне толком поздороваться с тобой. Ты не даешь мне вставить словечко, – заметила Мария Истоминская, целуя свою тетку Ларису Сергеевну, родную сестру отца. – Пожалуй, мы с тобой не виделись целый десяток лет и нам, конечно, будет, о чем поговорить. Ну, а сейчас, прошу прощения, мне надо умыться с дороги, да и передохнуть, совсем не мешало.

Войдя в отведенную ей комнату, половину которой занимали высоченные шкафы с многочисленными фолиантами книг, Мария достала из неизменного дорожного чемоданчика мягкий домашний халат и прошла в ванную комнату, ухоженную и вместительную, для того чтобы получить истинное наслаждение от предвкушения последующей чистоты. С наслаждением, погрузившись в теплую пышную пену, Маша вначале купания стала про себя мурлыкать любимую песенку, но, тут же и одернула себя. «Нет, я вовсе не за этим приехала сюда: для приятного отдыха и бани. Помывку можно организовать и у нас, дома. Надо мне тщательно продумать свои вопросы и намерения, которые я хочу задать папе. От разговора будет многое зависеть в дальнейшей судьбе моего Александра. Согласится ли папа повлиять на ход расследования этого темного и неясного дела, которое кем-то явно сфабриковано. От его согласия зависит дальнейшая судьба не только Саши, но и моей». Переодевшись и старательно расчесав свои густые волосы, она накинула на голову полотенце, которое всегда возила с собой и постучала к тетке в ее комнату. Мария чуть не присвистнула от поразившей ее картины. Тетя Лариса, очевидно, позабыв все на свете, декламировала вслух незнакомые для Маши стихи, в которых часто упоминались такие слова, как любовь, страдания и борьба. Она была настолько воодушевлена своим выступлением, что ее голос перекрывал шум свистящего чайника, кипящего рядом, в кухне и который, словно паровой котел паровоза, переполненный насыщенным паром, готов был в любую минуту разлететься на мелкие кусочки. «Ничего себе! Поражаюсь ее темпераменту в шестьдесят лет». Несмотря на все, выпавшие на ее долю невзгоды и напряжения, которые достались тете на протяжении всей ее жизни, она до сих пор не исчерпала в себе юношеский романтизм и тот наивный задор, всегда присущий юным институткам, закончившими заведения для благородных девиц. У тети было двое мужей и оба они были «революционерами» и верными соратниками великого вождя. И, хотя лично Лариса Сергеевна и не вмешивалась в их политические взгляды, и, тем более, в их деятельность, она всегда четко знала, что муж – прежде всего, глава семьи, которого надо уважать и по возможности слушаться. Так ее воспитали в институте благородных девиц. Из него всегда выходили превосходные жены и лучшие хозяйки по управлению домашним хозяйством. Лариса в настоящее время вовсе не одобряла действий нынешних властей, но и не высказывала вслух явного негодования по этому поводу. Она считала, что любая революция несет в себе одно разрушение и хаос, но если она все же случилась, то так попустил Господь за «грехи людские» и тут ничего не поделаешь; надо смириться и каяться в грехах. Сейчас она не работала, как раньше секретаршей в одном из министерств, а получала пенсию за последнего мужа – крупного революционера и соратника действующего главы государства. Приобретенные институтские привычки и знания до сих пор позволили ей сохранить оптимизм, неисчерпаемое любопытство к людям и, как это ни странно, для взрослой дамы, у нее продолжала оставаться вера в некую романтическую любовь, которая однажды может настигнуть и ее.

 
– Весной раскрылись чувства мои к тебе,
И девичья любовь вспыхнула на пламенном огне,
Приди побыстрее ты, ко мне,
Недаром, я тебя сегодня видела во сне.
 

Такие сладкоголосые слова сейчас услышала Мария, схватившая кипящий чайник и держа его в своей, только, что вымытой руке. Она раздумывала про себя: куда же лучше его пристроить.

– Ты Машенька прости меня, дурочку старую. Я про наш чаек совсем забыла. Пока ты мылась, я почему-то решила написать пару строчек. Иногда, на меня находит вдохновение. Можно, сказать и по-другому: находит некое озарение. Тогда в голове у меня, нечто щелкает, и вдруг наружу выплывают слова. Да такие они бываю порой красивые, мудрые, и лукавые, словно они меня спрашивают: сохрани нас тетя Лариса, иначе мы тебя покинем и бесследно исчезнем. Ну, а мне тогда остается единственное: взять первый, попавшийся под руки лист бумаги и на нем оставить пришедшее в голову. И поверь мне, дорогая Машенька, что процесс творчества такая сила, что я ничего поделать не могу. Извини меня, племянница. А, сейчас, мы будем все вместе пить чай. Пожалуй, у меня осталось немного печенья и конфет, которых я купила с неделю тому назад.

– Тетя Лара! Ни о чем не беспокойся. Лучше покажи мне, где у тебя чайные чашки, а чай я приготовлю. Тем более что моя няня Авдотья Николаевна послала со мной множество припасов отцу, да и тебе. Так, что больше тетя не хлопочи, я сделаю все сама. А, пока будет лучше для всех нас, если ты продолжишь свои литературные занятия. Я рада за тебя и даже восхищаюсь твоим романтизмом, который ты сумела сохранить, несмотря ни на какие препятствия. Спасибо тебе тетя за настоящий урок жизни и любви, который ты невольно преподнесла мне. Я обязательно им воспользуюсь, и с тебя непременно буду брать пример.

Генерал Истоминский все дни проводил у себя в дивизии, которую он практически не покидал. Политическая ситуация в стране и за рубежом была крайне напряженной и запутанной. Неровные и сложные отношения сложились в Европе, с новой немецкой властью, которая в последние годы все больше и больше усиливала свою военную мощь. С Германским государством был заключен мирный договор, но все заключенные пакты не являлись стопроцентной гарантией безопасности нашей страны. И, поэтому, вождь, и руководитель советского государства Сталин в настоящее время готовил советскую армию к отражению любой агрессии со стороны немецко-фашистских войск и их сателлитов. Генерал редко выезжал куда-либо, даже в столицу, но сегодня, после телефонного звонка сестры, он вечером того же дня, встретился на квартире сестры Ларисы с дочерью. Найдя Кирилла Сергеевича похудевшим и спавшим с лица, после домашнего ужина, приготовленного дочерью, Маша, прижавшись к отцу, поведала ему о событиях последних месяцев.

– Папа, да как они посмели забрать Александра? Лично я и все, кто его знал, нисколько не верят в его виновность. С какой стати он стал немецким шпионом? С какого перепуга он решился на измену? Хватов утверждает, что у органов есть необходимые доказательства, но лично я таким вещам не верю.

– Доченька дорогая! Ты молода и наивна. Наша жизнь совсем не проста, как мы ее часто себе представляем. Перед нами враг, а напротив – явный друг. Но, зачастую, сразу и не разберешь: кем же является данный человек на самом деле? И запомни дочка на будущее: прежде чем делать окончательные выводы о человеке, надо вначале к нему хорошенько присмотреться и не торопиться со своими решениями. У меня в полку был один ротный командир из бывших дворян. С солдатами он держался на дистанции, не панибратствовал, когда этим грешили мои младшие командиры, якобы подобной манерой поведения они зарабатывали свой мнимый авторитет у солдат. И, поэтому, он строго спрашивал с провинившегося рядового или сержанта по полной программе, когда возникала необходимость. Кое-кому, кто чаще всего оказывался наказанным, поведение ротного решительно не нравилось, и они ночью пытались избить капитана, чтобы преподать ему «необходимый урок». Но, однажды на полковых учениях, один из «недовольных» растерялся и не сумел откинуть боевую гранату подальше от себя. Рядом с неудачником вместе с ним в окопе оказалось несколько необученных, молодых новобранцев, с ужасом смотрящих на лежащую гранату, готовую взорваться в любой момент. Капитан оттолкнул в сторону ближайшего солдата и накрыл своим телом зловещий предмет. На похоронах капитана, солдаты, которые раньше его ненавидели, едва сдерживали слезы, а некоторые – откровенно плакали, сожалея о случившемся. Нельзя доченька судить о людях по внешности и словам, лучше всего о них говорят их поступки и действия. Конечно, в отношении Александра я сегодня же наведу справки: где он находится и в чем его обвиняют. Попытаюсь, что-либо узнать завтра. А, теперь, лучше мне расскажи, как ты живешь и как у тебя дела на работе.

– Пора нам ужинать, мои дорогие. Я Кирюша приготовила твой любимый борщ, точно такой же, какой готовила наша мама.

Лариса Сергеевна перекрестилась и пригласила гостей в комнату, где был сервирован обеденный столик. На слегка пожелтевшей от времени узорчатой льняной скатерти, доставшейся тете от матери, по углам и в центре которой были вышиты родовые баронские гербы рода Истоминских, держащих в лапах крепостную башню с баронской короной наверху, в фарфоровых супницах дымился ароматный, наваристый борщ. Он издавал такой умопомрачительный запах, что будоражил аппетит у любого, даже у только что пообедавшего.

– Прошу вас, господин барон и вас сударыня, отобедать вместе со мной, церемонно и шутливо произнесла Лариса Сергеевна, разливая сверкающим серебряным половником наваристый борщ.

– Вы теперь у нас носите титул, который раньше имел наш покойный батюшка. Правда, теперь все звания отменены новой властью, но, как только я называю тебя бароном, мой дорогой Кирилл, я переношусь в атмосферу нашего детства и той незабываемой счастливой юности, которую мы провели вместе с тобой.

Второе блюдо: жареная рыба, изящно разложенная на серебряных сервизных тарелочках, также выглядело привлекательно. Оно вызывало нестерпимое желание попробовать дополнительной добавки, несмотря на то, что основная порция была не доедена.

– Молодец сестрица! Умеешь же ты нас удивить своими кулинарными шедеврами. Правда, ты готовишь не часто и только тогда, когда на тебя найдет вдохновение, – заметил генерал, наливая в серебряный стаканчик холодной водки, заранее охлажденной на балконе. – Не грех и нам немного расслабиться и употребить при такой замечательной закуске. Неужели Лара, ты до сих пор сохранила старинные предметы от наших родителей? Как мне всегда казалось, твои мужья-революционеры не слишком жаловали и любили господ дворян и, в частности, их предметы обихода, называя эти вещи барской прихотью и никчемной роскошью. По их мнению, простой крестьянин или ремесленник в своем доме должен был держать только самые необходимые вещи: наподобие железных кружек и мисок. Все остальные вещи, как они считали, были не нужны обычному люду и мешали, и отвлекали от дела «мировой революции». Глядя на них и я стал подобным ревностным революционерам, – и генерал шутливо подмигнул домашним, внимательно выслушивающим его речь. – Лично у меня в дивизии из столовых приборов то же железная кружка и тарелка. Повседневная пища немудренная, в основном каша и щи. Но, все-таки скажи мне сестра: как тебе удалось сохранить наши родовые предметы?

– Все объясняется просто, брат. Я их запрятала подальше от глаз наших бдительных большевиков-революционеров. Они особо никогда и не вникали в никакие хозяйственные и домашние дела. Вся их работа заключалась в произнесение пламенных речей перед народными массами, которые мало что понимали в них и в проведении различных собраний и митингов в рабочих коллективах. Домой они возвращались всегда поздно, а, иногда, и не показывались домашним по несколько дней. Придя домой, ребята ели все, что попадется им под руку и то, что они сумели найти на кухне и тут же валились от усталости на кровать. Как их бедных достала «мировая революция»? Их помощь в хозяйственных делах была ничтожна, и они совсем не интересовались жизнью своей жены. Да и как мужья, по этой линии, они были слабы. Понятно, что последние силы они отдавали туда: на построение социализма. Поэтому, мой Кирилл, у меня никогда и не было детей. А, как мне хотелось подержать на руках родных сыночка или дочку, если бы ты только знал? Да и тебе, братец, настало время жениться. У тебя имеются все качества присущие настоящему дворянину. Тогда я буду радоваться за тебя, да так, что ты себе и не представишь.

– Неужели тетя Лара, твои бывшие мужья, кроме большевистских лозунгов и коммунистических приветов ничего больше не дарили? Ну, например, хотя бы какие-нибудь цветы преподносили или дарили типа дамских безделушек. Ведь ты тетушка, конечно, слышала и знаешь смысл поговорки, что «соловья баснями не кормят».

– Что тебе сказать, Машенька? Ты верно заметила. Они мне ничего не дарили. Правда, однажды первый муж принес мне отрез сатина красного цвета, метров двадцать длинной, не меньше. Ну, ты же хорошо понимаешь, что я из этого сатина, и тем более, красного, смогла бы сделать и сшить для себя приличного? Отдала его соседке, одной фабричной работнице, у которой, как мне кажется, было семеро ребят. Как она за сатин была благодарна мне, ты и не представляешь. А, второй мой муж, Герман, по случаю, приобрел картину известного пролетарского художника Петрова и так как он не знал, куда ему пристроить полотно, он отдал его мне. Я ее убрала подальше в кладовку. Живописец нарисовал, как пролетарский рабочий вытаскивает за руки молодую красивую девушку, попавшую в «болото» мелкого крестьянского быта. Честно скажу, что художественного вкуса здесь и близко не бывало. Уж поверьте моему опыту, все же я в картинах разбираюсь. На лицо чисто агитационный плакат, не больше, рассчитанный на молодежь, пришедшую на завод из глухой деревни.

– А цветы тебе дарили, Лариса Сергеевна? Или может быть какие-нибудь украшения?

– Что ты Машенька! Об подобных предметах речь не шла. Все – считалось пережитками мещанского быта и буржуазными предрассудками. У нас в старом, родительском доме были совсем другие порядки и нравы. Люди с уважением относились друг к другу и прежде всего к женщинам. Оказывали им всяческое внимание, говорили непременно любезности и преподносили всегда подарки.

– Все именно так и было, дорогая Лара. Это я приберег для тебя на десерт, – и генерал вынул из кармана защитного кителя ажурную брошь в зеленой бархатной коробочке. – Давай я помогу надеть тебе, – и Кирилл Сергеевич ловким движением защелкнул цепочку с брошью на гладкой, полной шее сестры. – Считаю, что с этим украшением ты смотришься хорошо и прилично. Подарок от меня в качестве компенсации за недостатки внимания к тебе со стороны твоих бывших мужей.

– Спасибо брат за подарок и внимание. Мы же одна семья Истоминских и будем всегда поддерживать друг друга.

Поздним вечером генерал постучал в комнату Марии:

– Ты дочь не спишь? Извини, что я так поздно, но кто знает, когда нам доведется снова свидеться. Время нынче такое, беспокойное и нас, военных, всегда могут поднять по тревоге в любое время.

– Не беспокойся, папа. Все в порядке. Я всегда рада с тобою поговорить. Садись сюда удобнее и поведай мне, что-нибудь хорошее и полезное для души. Я тоже волнуюсь и об Александре, и о тебе, да и о нашей тете Ларисе. Она у нас такая особенная и как мне кажется, мало приспособленная к обычной, обыденной жизни.

– Ничего доченька, я думаю, что через определенное время все волнующие нас с тобой вопросы разрешатся и все в нашей семье будет в порядке. Не волнуйся, заверяю тебя, что завтра я постараюсь узнать все, что возможно об Александре.

– Спасибо тебе папа за все, что ты сделал для меня. Как я тебя сильно люблю! Я рада, что у меня такой отец.

– И я тебя дочь люблю всей душой. До чего же ты мне напоминаешь нашу незабвенную маму.

Высокая, красивая, с пышными, распущенными на ночь волосами, с сияющими глазами, излучающими любовь не только отцу, но казалось и ко всем окружающим, в прелестной ночной сорочке, отлично подчеркивающую ее прекрасную фигуру, Мария напоминала покойную жену генерала, овдовевшего после рождения дочери. Дочь и отец, руководствуясь одними только им понятными чувствами, крепко обнялись и прижались друг к другу, высказывая этим знаком без всяких ненужных слов, свою взаимную любовь и бесконечную признательность.

– Все, все, Машенька. Довольно, – целуя с нежностью дочь, генерал бережно отстранил ее от себя. – Что-то я сегодня разминдальничался и веду себя, как кисейная барышня. Какой же из меня боевой генерал? Срочно вам надо исправляться генерал Истоминский, – приказал он себе. – Теперь ты послушай меня дочь внимательно. Ты знаешь и представляешь наш семейный родовой герб, который был пожалован нашему родоначальнику царем Петром Алексеевичем. Тебе следует знать три основных элементов нашего герба: пушки, ангел и башня в виде баронской короны. Эти символы являются тайными знаками, указывающими местонахождение нашего семейного клада. А он, как мне известно, представляет собой некое сокровище, стоящее огромных денег. Мой отец и твой дед был не только отличным геологом и ученым, открывшим немало полезных месторождений драгоценных камней для нашей страны, но также и большой выдумщик, и фантазер. Он хотел позаботиться о нас в будущем, наблюдая страшные картины революции и гражданской войны, когда людей безжалостно и нещадно уничтожали во имя пролетарской революции и мифического замысла: построения коммунистического общества в мировом масштабе. Хотя я и служу новой власти, но прежде всего, я считаю, что мой долг – защищать наш народ от любого иноземного вмешательства, независимо от того какая сейчас партия находится у власти и какое у нас правительство. Я дал нынешнему правительству воинскую присягу, и всегда буду честно выполнять свой долг. Хотя, я не всегда и одобряю методы и способы управления современным государством.

В дверь заглянул ординарец генерала, сопровождающий Истоминского.

– Товарищ генерал, вам надо срочно прибыть в правительственное здание к генералу Воробьеву. От него прибыл дежурный офицер, он вас ждет внизу.

– Можешь идти Павлов. Сейчас я иду. Вот и все доченька. Мне пора. Хотел я тебе кое-что рассказать о нашем деде и поговорить более подробно о кладе, но времени больше у меня нет. Все остальное сообщу в следующий раз. На всякий случай, если меня не будет по каким-либо причинам рядом с тобой, а тебе необходимо будет сделать важный выбор, вначале крепко подумай и взвесь все имеющиеся у тебя аргументы, но самое главное, не надо торопиться.