Текст книги "Лепестки ненависти"

Глава 12
Солёные брызги

Мало-помалу Лиза взяла себя в руки. Да, она не могла не признать, что от первого в жизни какого-никакого, а романтического опыта у неё кипела кровь и буквально шла кругом голова. Она прекрасно понимала, что молодой и знаменитый парень, сидевший рядом с ней в одних плавках на пустынном морском побережье, был неизмеримо искушённее в этой области человеческих отношений, нежели сама Лиза. Тем не менее стыдиться своей запоздалой невинности в данный момент, когда они оба едва избежали верной смерти, представлялось в любом случае бесполезным, а ещё энергозатратным занятием. Вообще Лизе хотелось немного вздремнуть, ведь, в отличие от Сяо Вэя, она даже в своём дачном мирке не смогла поспать, когда пыталась устроиться на неудобной банной лавке. И вот теперь женщина сидела на песке, обхватив руками колени и положив на мягкие рукава халата подбородок. В такой позе она, чуть покачиваясь, смотрела на отцветший закат. Солнце уже зашло за горизонт, погрузившись в тёмно-бирюзовую толщу воды и ненадолго превратив волны в жидкое золото. Лизе всегда нравилось наблюдать за тем, как вечер уступает место ночи, однако такого лаконичного великолепия ей не доводилось раньше видеть никогда. Казалось бы, что особенного? Ну закатилось солнце, чему тут восхищаться?

Но у Лизы, которая всю жизнь стеснялась прилюдного проявления эмоций, вновь глаза были на мокром месте. Гормоны шалят, может? Она решила пока прикрыть веки и уткнуться лицом в коленки, авось сосед не заметит. Увы, он почему-то обратил на это внимание.

– Эм-м-м… Лиза? – Сяо Вэй замялся. – Я хочу извиниться перед тобой за своё недостойное поведение… там, у тебя в доме… Просто для меня было большим шоком вот так попасть из привычной среды, из сферы искусства… в… в экстремальные и неожиданные для себя условия.

Она подсознательно отметила, что несмотря на общее для «ты» и «вы» местоимение «you» в английском, Сяо Вэй теперь явно подразумевал именно «ты». Лиза вытерла едва выступившие слезинки тканью халата.

– Осторожнее! – внезапно обеспокоился парень. – У тебя к рукавам прилипли мелкие камешки и песчинки, ты рискуешь занести их себе в глаза! Да и вообще… Я знаю, ты тоже не была готова ко всему, что с нами и между нами случилось за последние два дня. Ты устала, я, кстати, – тоже. Давай найдём ночлег, окей?

Лиза осоловело посмотрела на него:

– Господин Вэй, где же нам его искать? Я думала, что спать придётся прямо на холодном пляже под звёздами. Красота, не так ли?

Сяо Вэй строго возразил, вставая на ноги и, не спрашивая разрешения Лизы, поднимая под локти и её:

– Нет, я просто нутром чую: здесь нас тоже может поджидать опасность. Уж не буду говорить, чем это окажется в следующий раз, но уйти с открытого пространства мы обязаны. Пойдём, Лиза, пойдём, да поскорее!

Она не вполне поняла, по какой причине он так разволновался:

– Господин Вэй, но почему вы…

– Сяо.

Отряхивая халат от крохотных частичек кварца, кремня и халцедона, перемешанных с песком, женщина переспросила:

– Простите, что?

Он терпеливо повторил, смотря на неё в упор:

– Называй меня Сяо. Моё имя означает «младший сын». Но ты не думай, я рос единственным ребёнком в семье. Это моё имя, а Вэй – фамилия. Оно ещё может переводиться как «маленький».

Лиза насупилась, отступая на шаг:

– С какой стати я буду обращаться к малознакомому человеку так фамильярно? Личные границы всё равно никто не отме… Ай, что вы делаете?!

Парень подскочил к Лизе, зажав ей рот рукой и стал напряжённо осматриваться. Он был очень взволнован.

– Тише! – вдруг взмолился пианист. – Мы в этом мире явно не одни. Кто-то есть на пляже. Я слышу шорох гальки, словно от чьих-то шагов. Лиза, доверься мне и в этот раз, если тебе не надоело жить. Надо немедленно спрятаться.

– А я не слышу ничего, кроме шума моря, – возразила женщина. – Если вы, господин Вэй, пытаетесь так доминировать надо мной, затыкая мне рот то поцелуем, то не очень чистой рукой, да ещё и заставляете меня называть вас по имени, будто мы – близкие друзья, то я тоже могу проявить свой независимый характер, только вам это не понравится, ох не понравится!

У него, видимо, иссяк запас добродушия. Он молча схватил упиравшуюся Лизу за руку и потащил прочь. Она, естественно, дурой не была, поэтому быстро смекнула, что делал он это и впрямь потому, что заметил нечто, ускользнувшее от её зрения или слуха. Она сердито замолчала, позволив молодому сумасбродному китайцу (или полуяпонцу?) вести её за собой в сторону сопки с маяком.

Сяо Вэй на ходу сыпал информацией, чуть ли не срываясь на бег, а Лиза пыталась уяснить, что ей втолковывали. Парень сообщил, как провёл в этом городке лет восемь-девять, и, так как впоследствии бывал тут редко, то и воспоминания о тихом уголке остались весьма поверхностными, обобщёнными, без каких-либо нюансов. По его мнению, сейчас этот факт мог сыграть в их судьбе весьма важную роль, потому что реальность, созданная им в момент очередного бегства от врага, не обладала высокой детализацией. Соответственно, нельзя было полагаться на его интуицию, опасность могла затаиться и там, куда раньше он без раздумий побежал бы как в укрытие.

Задыхаясь от бодрой ходьбы по сухому песку, Лиза поинтересовалась у создателя этой действительности:

– Господин Вэй…

– Сяо, – упрямо поправил он.

– Хорошо, Сяо так Сяо, – она тоже устала с ним пререкаться, – вы нас так уверенно волочёте к этому маяку, откуда вам знать, что там нам ничто не грозит?

Парень на мгновение остановился. Опять заозирался, с удвоенным энтузиазмом покрепче перехватил Лизину ладонь, бросил через плечо:

– Понятия не имею. Но поверь, если мы не успеем зайти внутрь башни маяка, а нам туда ещё, как видишь, по тропинке взбираться через бамбуковую рощу, то я нам не завидую…

…Дорога оказалась поистине утомительной. Через несколько сотен метров, когда пляж наконец-то постепенно перешёл сначала в травяную поросль на песке, а потом и вовсе в густой кустарник, в котором угадывалась неизвестно кем протоптанная тропинка, ведущая в причудливый для Лизиного взора лес из бамбуковых деревьев, её провожатый даже и не подумал сбавлять скорость ходьбы. У женщины ныла кисть от его цепкой хватки, но одно Лиза осознавала точно: если Сяо Вэй так же, как и она, вырвал из Вселенной кусок материи, а из собственной души – силы и вдохновение для создания этого мира, то вполне вероятно, что, будучи автором данной реальности, он обладал большей чувствительностью к происходящему здесь. Если он гнал как безумный, значит, так было надо!

Внутри рощи деревья образовывали собой ровные, устремлённые в мрачнеющее небо колонны (или шпили прибалтийских ратушей, подумалось Лизе). Женщина не знала, как Сяо Вэй так просто находил в темноте чуть заметную дорожку и как они могли так уверенно продвигаться через лес к маяку на вершине сопки. Лиза никогда не дружила со спортом, а сейчас и подавно экономила дыхание, приберегая все вопросы до лучших времён. Она только молилась, чтобы тихий-претихий лес, будто проверявший их нервы на прочность, когда-нибудь кончился. Нельзя же бесконечно взбираться сквозь этот геометрически правильный древесный массив куда-то на кручу, борясь с болью в боку и обливаясь потом…

Сяо Вэй резко остановился, по-прежнему бдительно озираясь и неизменно держа Лизу за взопревшую ладонь.

– Так… – произнёс он негромко. – Кажется, мы почти у башни. Если мне не изменяет память, то за во-о-н тем рядом деревьев должен открыться вид на маяк.

У Лизы не получалось шевелить языком, от усталости она порывалась упасть пластом на землю, а там будь что будет, плевать на всё. Сяо Вэй не дал ей этого сделать, но и увещевать её ещё немного поднапрячься тоже не стал. Словам он предпочёл другое решение. На секунду отпустил её пальцы. Затем, ни о чём не предупреждая, подхватил её одной рукой под колени, а другой – под сутулую спину. И не без труда взгромоздил её 65 килограммов веса на свои худощавые предплечья.

– Ай! – она возмущённо пискнула, испытав за секунду ту самую гамму эмоций, которых боялась как огня. – С-с-сяо! Вы… ты…

– Обхвати меня руками за шею, – деловито предложил парень. – Ты еле ноги волочишь, я не намерен из-за твоей медлительности попасть в беду. Считай меня эгоистом, если тебе так удобнее, но до башни осталась сотня метров, не больше, уж потерпи меня пока!

Она опять уловила аромат его парфюма. Уже значительно выветрившийся и смешанный с запахом немытого тела, однако от одного микроскопического вдоха Лизу прострелило так, что у неё в буквальном смысле чуть не остановилось сердце. «Надо переключиться на более насущные проблемы, – промелькнуло у неё в подсознании, – а всю эту так называемую химию игнорировать…»

Игнорировать получалось с трудом. Обжигающая близость его кожи, не слишком заметные, но перекатывающиеся при движении мышцы груди, вибрация его голоса, ощущаемая Лизой через плотную ткань халата… Оставалось признать поражение в борьбе с некстати зародившимися чувствами и перестать отчаиваться. Если не пытаться сдерживать лавину затмевающего рассудок желания, то оно, возможно, само сойдёт на нет, ведь Лиза чётко понимала, что для звезды мирового уровня она по завершении их общих с Сяо Вэем невзгод не будет представлять ни малейшей ценности. Наоборот, он с радостью вернётся к своей гламурной жизни с косячками травки и красотками на одну ночь, а о нелицеприятном знакомстве с какой-то русской лохудрой и думать забудет.

– Эй! – Сяо Вэй раздражённо окликнул свою «ношу», смотря ей в лицо с расстояния в двадцать сантиметров. – Ты чего плачешь, а? Я даже в темноте вижу, у тебя все щёки блестят. Мы пришли, вот и башня маяка, слезай!

Лиза с готовностью разжала руки за его шеей и как можно независимей встала на свои подкашивающиеся от переутомления ноги. Пока она мысленно хоронила свою чёртову влюблённость, парень донёс её до башни, а она этого и не заметила, полностью погрузившись в горестные думы. Теперь же она постаралась гордо отойти от Сяо Вэя подальше и осмотреться на местности. Но он и тут не дал ей передышки, предостерегающе шипя:

– Не надо никуда от меня отдаляться, дурочка! Я сколько раз тебе повторил: в этом мире есть незваные гости, которых я точно не приглашал в момент создания городка из своих воспоминаний! Хватит тут стоять, пошли быстрее внутрь!

И Лиза поплелась вместе с ним к двери прекрасной белой башни, той самой, что виделась ей розовой в момент захода солнца, а теперь казалась просто пронзительно-белой, навевая ассоциации со вчерашней печной побелкой в деревенском доме. Вообще все предметы светлого оттенка в сумерках или ночью казались яркими, заметными, кричащими о своём присутствии. Как, например, те две фигуры, что спустили на воду каяк из лодочного сарая и неспешно отправились куда-то, держа курс на маячную башню. Отсюда окрестности просматривались на многие мили, и, если учитывать, сколько от сарая до башни топать пешком, а не по воде, то выходило около часа. А вот по воде получится гораздо скорее. От силы минут двадцать, тем более, по течению!

Сяо Вэй в своём мире разительно отличался от того капризного, инфантильного айдола, на которого ещё сутки назад рычала в деревне зрелая и мудрая Лиза.

По его лицу на секунду пробежал страх, однако он жёстко сказал, не отводя взгляда от отчалившей лодки:

– Слушай внимательно, Лиза. Мы сейчас зайдём внутрь башни и забаррикадируем дверь изнутри.

Женщина внимательно вглядывалась вдаль, силясь угадать в двух белевших силуэтах хоть какую-то угрозу. Когда её глаза более-менее сфокусировались на неспешно, но целеустремлённо плывшем каяке, она смогла различить фигуры, сидевшие одна за другой в специально отведённых для этого углублениях внутри судна. Лиза не разбиралась в таких необычных для неё лодках, однако сообразить, что каяк был двухместным, ей удалось. Люди негромко переговаривались, вроде бы даже шутили и отвечали друг другу оживлённым смехом. В ночной тишине звуки разносились далеко, поэтому вскоре приближавшихся гребцов стало слышно ещё лучше. Лиза сделала для себя вывод, что в сторону маячной башни направлялись мужчина и женщина, судя по тембру их голосов.

Сяо Вэй внезапно просипел ей на ухо:

– Лиза, ты не пугайся, но… я знаю, кого сюда случайно затянуло мироздание… никогда бы не подумал…

Лиза наконец повернулась к нему лицом, нехотя отворачиваясь от созерцания этой жутковатой и завораживающей картины.

Парень, дрожа от озноба, притянул Лизу за плечи к себе и пояснил:

– В рыбацкой деревушке рядом с городком моего детства жили мамины родители. Бабушка Минори и дедушка Бушимару. Они всегда были против брака своей единственной дочери с каким-то гайдзином из Китая. Откровенно говоря, они ненавидели моего отца, а потом их неприязнь перекинулась и на меня, ведь я – хафу, нечистокровный нихонджин. Прости, вряд ли ты понимаешь, о чём я говорю…

Лиза и вправду не могла взять в толк, почему его так трясло.

Сяо Вэй продолжил, при этом его глаза полнились неприкрытым ужасом:

– Как-то раз мои старики, а это было ещё тогда, когда мне и пяти лет не исполнилось, я помню всё со слов мамы, так вот… как-то раз они отправились с другими рыбаками на небольшой шхуне ловить крабов. Там, говорят, полетела бортовая электроника, а может, и вовсе нормальных навигационных приборов не было, я не знаю. Вся их команда угодила в шторм, паршивенький кораблик пошёл ко дну вместе с экипажем. Моих бабушку и дедушку, как и других рыбаков, затянуло в невесть откуда взявшийся водоворот, никто не выжил.

Парень завершил свой рассказ, толкая незапертую дверь башни и заводя Лизу внутрь тёмного помещения:

– Когда спасатели всё-таки обнаружили тела погибших и их всех выловили, трупы потом ненадолго свалили на берег, я был там с родителями, но не понимал, почему так захлёбывается рыданиями мама и почему её утешает папа. Они сказали мне подождать в машине, потому как оставить на тот момент меня было не с кем, но моё любопытство пересилило, и я тайком прокрался за ними на пляж, где суетились спасатели. Я не мог узнать в страшных, обезображенных морскими хищниками мертвецах своих недобрых стариков… Лиза, поверь мне, к нам сейчас плывут именно они! Бабушка Минори и дедушка Бушимару!

Лиза слушала Сяо Вэя вполуха. Пока он говорил, к ней постепенно вернулось прежнее здравомыслие, голова остыла от навязчивых страстей, а она сама в эту минуту обдумывала, чем завалить вход в их убежище.

Глава 13
Правильное питание – залог здоровья

Его любимой нездоровилось. Вчера, практикуясь в совершенствовании тела и духа, она слегка недоглядела за собственным рационом и теперь, как следствие, мучилась от дурноты, будто в давние студенческие годы от язвы желудка. Арсений весь извёлся, не зная, чем бы помочь хрупкой и такой бледной женщине, которая царственно возлежала в платье из тончайшего шифона на антикварной кушетке, а он сам сидел на таком же винтажном пуфе напротив, в бессильной муке всматриваясь в её изящные черты.

– Галя, – дрогнувшим голосом позвал он. – Ты меня слышишь?

Уголки её губ едва заметно приподнялись в улыбке. Глаза она не открыла, но на вопрос ответила своим мелодичным сопрано:

– Слышу, Сеня, слышу. Не волнуйся за меня, я просто не рассчитала силы. Я вновь вернулась в свою обычную земную форму, я ещё очень нестабильна в плане одновременного роста и тела, и духа.

– Мне необходимо… – женщина сглотнула голодную слюну, – больше калорий. Я не наедаюсь, а сейчас вот и отравилась, кажется, какой-то гадостью…

Арсений услужливо взял с журнального столика у кушетки небольшую тарелку, накрытую колпаком из богемского стекла. Молодой человек в идеально отутюженной рубашке и менее формальных джинсах производил впечатление «тойбоя», которого влиятельная бизнес-леди завела себе со скуки и развлечения ради назначила директором целого предприятия. Услышав лёгкий звон, изданный серебряной десертной ложечкой от прикосновения к колпаку, элегантная дама плавно протянула руку ладошкой вверх в сторону источника звука, что так радовал её слух. Какими же миниатюрными, поистине девичьими, как с полотен прерафаэлитов, были её аристократичные пальцы!

Женщина соизволила разомкнуть веки (подолгу держать глаза прикрытыми во время беседы, очевидно, являлось её привычкой) и с укоризной пропела:

– Сеня-я-я, я ещё здесь, ты не хочешь покормить свою Галю?

Молодой человек моментально опомнился, с трепетом приоткрывая тарелку. Он мягко зачерпнул ложечкой похожее на студень вещество без выраженного запаха, но имевшее до крайности необычную консистенцию: колыхавшееся желе можно было сравнить и с диковинным мармеладом, и с джемом для утренних румяных тостов, разница заключалась в том, что эта субстанция искрилась, переливалась, будто по ней пробегали искры тока или мелко перебирали крылышками мотыльки в дорожке из лунного света.

– А-а-ам! – Арсений бережно отправил в раскрытый ротик своей обожаемой Гали порцию «десерта». – Кушай, дорогая, насыщайся!

На какую-то долю секунды ему померещилась некая визуальная иллюзия, отчего он, вынимая ложку изо рта Галины Леонидовны, от неожиданности двинул ей металлом по зубам. Тут же охнул и начал извиняться, а любимая жевала, сверля его обиженным взглядом. Проглотив первый комочек вязкой, упругой, противоречивой по своим физическим свойствам массы, дама приоткрыла перламутровые губки для очередного кусочка. Арсению было любопытно, как это лакомство ощущалось на вкус, но что-то удерживало его от вопроса. Такая еда специально продуцировалась в лаборатории их завода, который лишь условно назывался строительным для отвода глаз, если вдруг надзорные инстанции нагрянут с проверкой их деятельности. Организация, которую вчерашний выпускник Университета Цюриха возглавлял всего около полугода, и вправду возводила объекты гражданского строительства. Короче говоря, скукота…

То ли дело добыча этой ценнейшей материи, персонального источника энергии для его любимой Галочки! Вот уже где учёным приходилось поломать голову, чтобы заполучить сначала один компонент питательного коктейля, затем – другой и так далее. Сколько в этом сбалансированном обеде содержалось составляющих, Арсений не знал до конца. Надо бы проявить большее рвение и опросить специалистов, ведь речь идёт о его любимой! Мало ли, чем она вчера отравилась, может, они затеяли восстание и подмешали в еду для Гали что-то несовместимое с остальным составом…

– Сеня! – чуть более требовательно обратилась к любовнику она. – Ты о чём задумался, я же никак не восстановлю силы, жду твоих ложечек до бесконечности! Хочешь, чтобы любимая испустила дух прямо у себя дома, лёжа на этой тахте с блошиного рынка?

Галина Леонидовна поглядывала на молодого человека с неприкрытой иронией, но сказанное ею было подано в беззлобной манере. Она всё-таки искренне симпатизировала Арсению и в долгосрочной перспективе видела его своим верным союзником на пути к самым разным, но всегда амбициозным целям.

– Галочка, прости-прости! – он сегодня был на удивление невнимателен, за что сам себя корил. – Честное слово, не понимаю, как я так могу! Я хочу помочь тебе, конечно же, сейчас, во-от, ещё ложечку за нас, а-а-ам!

Худо-бедно нерадивый «тойбой», как его негласно окрестила Галина Леонидовна, справился со своей задачей и накормил начальницу. Арсений был разочарован в своём умении служить ей, ведь только она привнесла в его жизнь смысл, научила всевозможным премудростям и обрисовала их совместное будущее как дорогу в… Собственно, куда? В бессмертие? В другие миры, в абстрактную вечность?

Уже поздно вечером, когда он ещё раз накормил свою Галочку и с тяжёлым сердцем отпустил её практиковать техники какого-то туманного самосовершенствования, он внезапно задумался. Его дама нередко оставляла Арсения одного в своей роскошной квартире неподалёку от делового района, где находилось правление их холдинга. Конечно, теперь и у него имелось множество обязанностей как у директора того самого стройзавода, однако Галина Леонидовна часто делала ему поблажки, позволяя не ездить в отдалённую промзону и делегировать подчинённым те полномочия, которые не требовали его непосредственного присутствия на месте. Доброй была женщиной Галина Леонидовна, доброй, только не все это осознавали. Впрочем, с чего бы ей одаривать своей благосклонностью каждого встречного? У неё появился он, Арсений!

…И всё же его грыз червь сомнения. Молодого человека с хорошим образованием и неплохими теоретическими познаниями во многих областях коробило от мысли, будто его любимая могла не до конца ему доверять. С одной стороны, она относилась к Арсению с неподдельным теплом, а с другой… Эх, понять бы вообще, что же именно ему не нравилось в их отношениях! На постель у него нареканий не было никаких, здесь Галя проявляла себя так, что разница в два десятка лет, а то и больше, никого в их паре не смущала. Скромная снаружи, за дверьми спальни она выматывала его до такого сладостного предела, что о пощаде обычно молил её он, но никогда не жалел об этом.

Касаемо духовно-психологического аспекта их романа…

– Я не знаю! – вслух воскликнул Арсений.

Зачем-то пнул корзину для бумаг под компьютерным столом. Она в любом случае была пуста. Сердито клацнул мышью. Чуть не пролил на вычурную мраморную столешницу кофе из стоявшей рядом с клавиатурой чашки. Надо бы поаккуратнее, это всё-таки квартира Галочки и её персональный рабочий кабинет… «Вот сейчас и проверим, – воровато подумал Арсений, – насколько ты, любимая, мне доверяешь и насколько верна своему принципу ведения открытого диалога!»

Компьютер Галины Леонидовны не был запаролен. Экран пестрел кучей ярлыков, от большого количества хаотично разбросанных папок рябило в глазах, и юноша не мог предположить, какую именно открыть первой. Он отказывался признаваться себе в аморальности своего любопытства, ведь единственным триггером, толкнувшим его на такое поведение, выступала скрытая ревность. Арсению везде мерещились конкуренты за внимание его обожаемой женщины, и постоянные мысли о гипотетических соперниках настолько волновали молодого человека, что он захотел пресечь свои подозрения на корню, то есть бесстыдно порыскать в личных файлах Галины Леонидовны. «Блестящая идея, – кисло улыбнулся он. – И что же я рассчитываю найти?»

Помимо многочисленных папок на рабочем столе отдельно хранился обычный текстовый документ, который назывался донельзя примитивно: «Досье на меня для Сени». У Арсения кольнуло пальцы. Что? «Досье на меня для Сени»? Звучало так, будто она предвидела это действие с его стороны. Юноша немного замешкался, но на ярлык нажал. Зачем искушать судьбу, если Галина Леонидовна обладала достаточным умом, чтобы заранее оставить для своего молодого глупенького Сени все нужны ему сведения? Ему стало ещё более неловко, однако не отрекаться же от начатой затеи, когда проницательной взрослой женщине и так всё известно про его помыслы… Документ загрузился, и Арсений внутренне подготовился к тому, чтобы провести за чтением ближайшие часа два. Но текста на экране было довольно мало. Юноша не обнаружил там полосы прокрутки, а это значило, что так называемое «досье» было, скорее всего, шуткой или попыткой негласно пожурить не в меру любопытного сопляка, дабы он знал своё место и не зарывался, не забывал об иерархической разнице между собой и начальницей.

«Дорогой Сенечка!» – первая строчка словно сама прочиталась у него в голове нежным голоском его любимой. Он поморгал, отхлебнул кофе, вздохнул. Продолжил читать короткий текст длиной в один абзац. «Я понимаю тебя. – говорилось дальше. – Ничего страшного, что ты залез в мой компьютер, я специально для тебя и не ставила пароль, зачем усложнять такому милому юноше жизнь?» Арсений тихо выматерился. Стыд за свою дурость жёг его почти буквально. Написанное Галиной Леонидовной вызывало в нём желание заплакать и попросить у неё прощения. Следующим предложением шло: «Я знаю, что тебя гложет, и я готова честно сказать тебе кое-какие факты о себе, хотя всё это выходит далеко за пределы твоей детской ревности». Молодой человек читал, приклеившись к монитору: «Мой мальчик, просто сообщу тебе вот что: я не являюсь человеком, я никогда не была им, а на твою прелестную планету мы (я, тот, кого считали моим отцом, и несколько других особей нашего вида) прибыли уже оч-чень давно».

В этот момент в прихожей лязгнул замок и зажёгся свет. Галина Леонидовна вернулась домой. Арсений застыл в полном замешательстве, не понимая, как ему теперь себя вести и стоит ли выключать чужой компьютер, но вскоре к кабинету приблизились лёгкие шаги и почти сразу на пороге возникла её фигурка в бежевом тренче поверх очередного стильного платья. Воцарилась тишина. Женщина без укора, ожидая инициативы от Арсения, смотрела на него. Юноша выскочил из-за письменного стола, своим пружинистым, нервозным шагом подлетел к начальнице и бросился на колени, закрывая горящее лицо руками и что-то с чувством причитая.

Галина Леонидовна мягко остановила его:

– Так и думала, глупыш, так и думала… Не дождёшься ты прямого разговора со мной, сам полезешь искать на меня компромат… Ну что, боишься меня? Я ведь не человек, прочёл уже, да? Ты испытываешь ко мне отвращение?

Вместо ответа Арсений запечатлел на костяшках её руки благоговейный поцелуй.

– Ну полноте, благородный рыцарь! – засмеялась она. – Если бы ты видел, какая я без человеческой формы, в том облике, в котором мы, инопланетные твари, когда-то прилетели паразитировать сюда, на вашу Землю, то тебя бы стошнило на месте. А ещё вероятен другой вариант: ты бы умер от ужаса!

Арсений пламенно ответил, поднимаясь с колен и помогая женщине снять пальто:

– Галя, я давно сообразил, что ты – кладезь секретов. Я каюсь в своей одержимости тобой, мне безумно неловко за мои сомнения в честности наших отношений, однако мне абсолютно всё равно, насколько твой истинный облик отличается от того, к чему привык я. Мне важна твоя личность, а не то, какой маской ты вынуждена здесь прикрываться. Я никогда, слышишь? Никогда не любил ни одну женщину так, как люблю тебя!

Галина Леонидовна погладила его по макушке:

– О, какая страстная тирада! Хорошо, Сенечка, хорошо. Я рада, что ты готов принять меня такой, какая я есть, но не зарекайся, потому как мой настоящий внешний вид может повергнуть тебя в продолжительный шок. И твоей любви придёт конец.

Арсений воскликнул:

– Да ни за что! Галя, скажи мне, чем я могу тебе служить, что я могу для тебя достать на этом свете, я сделаю всё! Твои цели – мои цели!

Она посерьёзнела:

– Замечательно. Однажды я тебе покажу себя, а пока любуйся этой оболочкой, сотканной из сплошной изысканности и безупречного вкуса. Вообще мне надо разобраться в том, чем я на днях отравилась. Понимаешь, в компоненты моего ежедневного питания попало нечто, обладающее совсем не теми физическими и химическими характеристиками, какие мне необходимы. Эта материя… она сродни чему-то тухлому, как если бы я объелась просроченной селёдки.

Юноша с готовностью заявил:

– Я сейчас же отправлюсь на завод к инженерам и выясню…

– Нет, – вновь тепло улыбнулась ему Галина Леонидовна и поцеловала в горячий лоб. – Куда ты поедешь, ночь на дворе! Давай поступим так, Сеня: завтра утром, если я совсем не ослабну от недомогания, ты и вправду кое-куда отправишься. Надо проверить одну теорию, ладно?

Арсений подхватил её и донёс до ванной комнаты, приговаривая на ходу:

– Слушаю и повинуюсь!

– Ах ты шутник этакий, – устало промурлыкала она.