Текст книги "Элайджи в мире эльфов, или Алекса – мой эльф"

– Ах! – воскликнула она и кинулась к птице. – Сайлас, Сайлас скорей сюда! Это дети!

Невиэль помогла Элайджи соскочить с птицы и сразу же крепко прижала его к себе.

– Слава эльфам! Вы живы, – заплакала она.

Сразу за ней выбежал Сайлас и бросился к Алексе.

– Спасибо, Скай, – сказал он птице, и бережно взяв на руки дочь, занес ее в дом.

Элайджи выглянул из-за фартука Невиэль, но птицы уже не было. Она уже кружила в этом дьявольском круговороте с остальными птицами.

– Принеси нюхательную соль! – крикнул Сайлас Невиэль, положив Алексу на диван, стоящий в углу комнаты.

Невиэль сразу засуетилась и помчалась в другую комнату, откуда выбежала, неся перед собой на вытянутой руке пузырек с нюхательной солью. Но качающееся от ветра дерево сильно наклонилось, и, потеряв равновесие, Невиэль выпустила пузырек из рук. Он выскочил, звякнул и разбился о ножку стола.

– О нет, – огорченно развела руками Невиэль. – Это был единственный пузырек, у нас больше нет, – и по ее и так мокрым щекам потекли слезы.

Невиэль быстро схватила передник и кончиком небрежно вытерла глаза. Она пыталась не плакать и лишь, нервно сжимая руки и горько всхлипывая, ходила взад и вперед, беспомощно наблюдая, как Сайлас тщетно пытался привести Алексу в чувство. Элайджи в это время стоял поодаль, наблюдая за всей этой картиной, и не знал, чем помочь, что сказать, что сделать. Его сердце обливалось кровью, когда он видел слезы Невиэль, и каждое ее всхлипывание ранило его еще сильнее. Элайджи стоял и понимал, что Невиэль и Сайлас так удручены, что им сейчас скорее всего не до него, что для них в этот момент ничего не существовало, кроме их дочери, что сейчас они все равно не услышат его, не увидят его и вряд ли заметят его уход. Элайджи тихо снял с петель у двери свой фиолетовый плащ и, надев его, вышел навстречу бушующей стихии.

Порыв сильного ветра чуть не сбил его с ветки, но Элайджи успел ухватиться за бегущий плющ. Не раздумывая ни минуты, он прыгнул на лиану, что обвивала по спирали дерево, и с криком полетел по ней вниз. На небе что-то громыхнуло, и в мгновенье ока дождь уже лил в три ручья. После жесткой посадки Элайджи схватил первый попавшийся ему под ноги лист и, укрывшись им, направился к тому месту где тренировала его Алекса. Плащ развевался во все стороны, лист то и дело слетал, совершенно не спасая от дождя, а босые ноги ужасно скользили по размытым дорожкам. Совершенно замерзший Элайджи еле-еле дохлюпал по лужам к тому месту, где они сидели у озера. Он сразу начал осматриваться по сторонам, и то, что он искал, не заставило себя долго ждать. Даже среди этой серости цветок с неприятным резким ароматом был очень заметен и, как и прежде, выделялся своей пурпурно-алой окраской. Элайджи быстро подбежал к нему и, присев, с волнительной нерешительностью оторвал лепесток. Крепко сжав в кулаке свой трофей, Элайджи направился обратно, но, подойдя к дереву, он столкнулся с большой проблемой. Он знал, как спускаться с этого дерева, а вот как забраться на него, не умея летать, оставалось загадкой. Элайджи попытался пролезть по той же лиане, по которой и спустился, но дождь сделал ее очень скользкой и все попытки Элайджи забраться не увенчались успехом. Сжавшись калачиком, он прижался к выступившему огромному корню дерева и обхватил колени руками, пытаясь хоть как-то согреться. Весь промокший до нитки Элайджи так замерз, что у него зуб на зуб не попадал. С каждой минутой холод становился все невыносимей, он уже не чувствовал ног и, обессилевший и продрогший, начал засыпать. Но вдруг в тот момент, когда Элайджи подумал, что это конец, и последняя надежда покинула его, он увидел перед собой чьи-то ноги, потом кто-то схватил его и понес наверх. Элайджи еле-еле приподнял голову, чтобы посмотреть на своего спасителя, и, узнав в нем Сайласа, облегченно вздохнул и прижался к нему еще сильнее. Эльф быстро заскочил с ним в дом и, посадив его в кресло-качалку, укрыл пледом.

– Что же ты ушел? Мы так волновались! – подбежала к Элайджи взволнованная Невиэль. – А если бы Сайлас не заметил тебя, уже почти стемнело!..

Из-за этой тучи, закрывшей почти все небо, на улице действительно уже были настоящие сумерки, а в лампочках и вокруг Алексы уже кружили светлячки. Элайджи было трудно ей что-то ответить, язык совершенно не слушался его. Он еле вытащил из-под пледа дрожащую руку, протянул ее Сайласу и разжал кулак.

– Это же лепесток белламенты! – вскрикнула Невиэль, узнав цветок по лепестку, принесенному Элайджи.

– Белламента – обманывающая красота? – произнес Сайлас и аккуратно взял лепесток. – Зачем он тебе?

– Алекса сказ-з-зала, что его запах д-даже мертвого поднимет, – с большими усилиями просипел Элайджи, все еще дрожа от холода.

Сайлас удивленно взглянул на него и мигом бросился к Алексе. Он присел на краешек кровати и аккуратно поднес к ее лицу лепесток. Алекса немного сморщилась и отвернула голову. Через какое-то мгновенье она слегка приоткрыла глаза.

– Алексус, ты меня слышишь? – спросил ее Сайлас, все еще держа лепесток у ее носа.

– Фуу, – скривилась эльфия, отталкивая его руку. – Что случилось?

– Ты попала в эту непонятную бурю и потеряла сознание. Вас принес Скай, – пояснил ей отец.

– А Элайджи отправился в такую непогоду за лепестком белламенты, чтобы ты очнулась. Он чуть не погиб, – добавила Невиэль.

– Спасибо, – с трудом произнес Сайлас, повернувшись к Элайджи.

– Это вам спасибо, – дрожащим голосом проговорил тот. – Вы спасли мне жизнь.

Но Сайлас ничего ему не ответил. Он молча накинул свой плащ и полетел во дворец, так как знал, что потребуются его силы. После его ухода воцарилось минутное молчание. Алекса крепко прижала к груди одеяло и молча, кивком головы скомандовала светлячкам отлететь. Тишину разбил крик Невиэль.

– Ох! – заголосила она, взглянув на Элайджи. – Ты же совсем промок! А я стою себе… Сейчас милый, сейчас.

Невиэль мигом бросилась в свою комнату и через какое-то мгновение уже держала перед Элайджи непонятные желтые штаны с рюшечками и коричневый шарф-накидку, который больше походил на плед.

– Это я сшила Сайласу своими собственными руками. Но он еще этого ни разу не носил, поэтому они совсем новенькие.

– Неудивительно, что не носил. Хоть на что-то эта одежда сгодится, – засмеялась Алекса.

– Алексия, не груби, ты ничего не понимаешь. Твой отец хранит этот комплект для особого случая, – и Невиэль одобрительно вручила одежду промокшему до ниточки синалию.

Элайджи окинул удрученным взглядом балетные панталоны с количеством рюшечек, которое даже не снилось ни одной знающей в этом толк моднице, и, выдавив из себя тяжелую улыбку, отправился в комнату Алексы. Пока он переодевался, эльфия то и дело крутилась под дверью и переспрашивала, оделся ли он и можно ли ей зайти.

– Ну все, я захожу, – крикнула она и распахнула двери.

Элайджи уже надел штаны и стоял у зеркала, повернутый к ней спиной, но то, что она увидела, вызвало у нее не ожидаемый смех, а ужаснувший его вопль.

– Святые светлячки! Что это у тебя сзади на спине?! – вскрикнула эльфия, увидав две красно-пылающих полоски.

– Ничего, – проворчал Элайджи, моментально набросив на спину накидку и кривясь от боли.

– Но у тебя там непонятные ожоги! Тебя что, пытала твоя хозяйка? Да она просто крыса. Хочешь, я ее в крысу превращу? – возмущенно спросила Алекса.

– Нет, это не миссис Бунч. Я не знаю, что это за полоски и откуда они у меня берутся, – пояснил ей Элайджи. – Они, бывает, появляются у меня на несколько секунд и сразу же проходят. Вернее, просто исчезают. Раньше они появлялись, только когда мне снились кошмары, но в последнее время их появления участились.

– Они болят? – с сожалением спросила Алекса.

– Еще как. Словно железо раскаленное прикладывают. Но эта боль недолгая и сразу проходит. Я никому раньше не рассказывал об этом. Возможно, я и странный, но я уверен, что единственные люди, которые хоть что-то могут знать об этом явлении, – это мои родители. Я уверен, что это неспроста. Это какой-то знак. Быть может, это напоминание о том, чего нельзя забывать. Я думаю, эти знаки пытаются мне о чем-то рассказать или предупредить.

– Можно я посмотрю? – спросила его эльфия, подлетев поближе.

Элайджи нехотя скинул накидку и повернулся к ней спиной, но на ней уже ничего не было. Алекса аккуратно и нерешительно дотронулась до спины, но и на ощупь ничего не выдавало каких-либо следов от ран.

– А сейчас тебе больно? – спросила она, встретив его взгляд в зеркале.

– Не там, – и Элайджи, не поворачиваясь к ней, приложил ладонь к своей груди. – Не там, Алекс, здесь болит. Всегда, когда я вижу кошмары и вижу эти ожоги, я понимаю, что у меня есть прошлое, которого я не помню.

Алекса с горечью посмотрела на него, но ничего не ответила. Она просто не знала, что ему ответить. Элайджи снова набросил на плечи накидку и перевязал ее на талии ремешком. Зрелище, которое предстало перед ним в зеркале, было явно не для слабонервных. На плечах у него красовался взгроможденный, мешковатый, перевязанный плед, из-под которого торчали сплошные рюшечки и болтающиеся, свисающие желтые балетные брючины. Даже перевязанное на теле одеяло смотрелось бы куда элегантнее, чем этот наряд. Алекса не выдержала и, расхохотавшись, подлетела к потолку, откуда, заливаясь смехом, плюхнулась к себе на кровать.

– Ну что? – вбежала в комнату Невиэль. – Ой какая красота! Прям по тебе сшито. Алексия, ты не находишь, дорогая?

– О, высший класс. Ему бы еще шарфом лицо замотать, чтоб не так стыдно было, а в общем… ему идет, – продолжала хохотать эльфия.

Элайджи недовольно зыркнул на Алексу, максимально прищурив глаза.

– А тебе хоть нравится? – спросила у Элайджи Невиэль, явно ожидая положительного ответа.

Элайджи мгновенно переключил свой недовольный взгляд на Невиэль и выдавил легкую улыбку.

– Просто… просто… даже нет слов. Так… сухо теперь! – не знал что придумать Элайджи, дабы не обидеть Невиэль. – Сайлас, должно быть, рассердится, что я надел его выходной костюм.

– Не переживай. Я ему еще один сошью. А ты носи, я только рада буду, – и Невиэль, еще раз окинув взглядом Элайджи, с гордо поднятой головой вышла из комнаты, что-то напевая под нос.

– Я что, чем-то вас обидел? – спросил Элайджи, несчастными глазами смотря на себя в зеркало.

– Молись, чтобы до завтра твоя одежда высохла, – сочувствующе и с иронией прошептала Алекса, чтобы ее не услышала мать.

Еще был вечер, но за окном все потемнело. Туча закрыла собой все небо, и стихия громыхала как и прежде, а может даже с большей силой. Сайласа все еще не было. Его семье и Элайджи ничего не оставалось, как сидеть и ждать. Время тянулось очень медленно. Минуты казались часами. Невиэль тихонько сидела на стульчике и что-то штопала, без конца укалывая пальцы иголкой. Она сильно нервничала, так как понимала, что Сайлас полетел туда, где его могла подстерегать смертельная опасность. Она пыталась скрыть свое волнение, делая вид, что все нормально, но ее выдавало чрезмерное сосредоточенное молчание, трясущиеся руки и вздрагивание при каждом наклоне дерева от ветра.

Все это время Элайджи смотрел на незаконченную картину Сайласа. Он видел в ней радугу, и это успокаивало его. Глядя на нее, ему казалось, что он просто смотрит в окно, где все светло, красиво и спокойно.

Алекса подбежала, чтобы прикрыть распахнувшиеся от ветра створки, как вдруг крикнула: «Скорее сюда, смотрите!» Элайджи и Невиэль бросились к окну.

– Что? Что они делают? – спросил Элайджи, увидев, что вокруг огромной тучи собрались десятки эльфов, среди которых было несколько седоволосых стариков, одетых в длинные мантии.

– Это старейшины и эльфы, у которых самая большая сила. Многие из них управляют погодой и должны подчинить эту стихию. Если у них ничего не получится, то я даже не знаю, что нас ждет, – пояснила ему Алекса.

Среди этих эльфов Элайджи увидел Сайласа. Все они взялись за руки, образовав огромный круг. Их светящаяся оболочка начала становиться все ярче и ярче, и в одно мгновение, расцепив руки, они устремили их вверх на огромную тучу, передавая тем самым мощный поток света, который слился в единый светящийся столб и ударил прямо в середину воронки. Небо зарычало громом, и молния начала стрелять по деревьям, словно эта туча отстреливалась, не желая сдаваться.

– Расступитесь! – крикнул Сайлас, разведя руки в разные стороны, и деревья, не поддаваясь больше ветру, наклонились от главной дороги и замерли, словно их зачесали гребешком.

Эльф луны взмахнул рукой вверх, и посыпавшаяся из его ладони волшебная пыль превратилась в ясную луну и засверкала на небе. Эльф молнии сделал так, чтоб молния исчезла, эльф дождя остановил дождь, каждый из них покорял ту стихию и ту часть природы, которой был способен управлять. Огромная туча не выдержала и сдалась, растаяв от их чар. А когда эльф воды в завершение очистил багряные озера, все, как и прежде, стало на свои места. Элайджи даже показалось, что ничего и не происходило, а это был лишь плод его бесконечной фантазии. Лунный свет осветил землю, из укрытий вылезли остальные эльфы и начали радостно аплодировать тем, кто положил конец этой нелепой непогоде. К луне подлетел эльф звезды и, сделав несколько кругов вокруг нее, разбросал звезды по всему небу. Стало еще светлее, а залетевшие в уличные фонари светлячки создали видимость новогодней гирлянды, придавая тем самым ночи теплый оттенок.

Под восторженные и похвальные крики соседей Сайлас подлетел к дому. Невиэль встретила его с распростертыми объятиями и, как истинный эльф домашнего очага, начала хлопотать с его одеждой и с ужином. Заметив Элайджи, Сайлас окинул его оценивающим взглядом.

– Ну хоть кто-то будет это носить, – слегка улыбнулся он и, сев в свое кресло, принялся размешивать краски.

Элайджи и Алекса вышли на улицу и уселись на ветке перед домом.

– Как будто ничего и не было, – сказал Элайджи, осматривая спокойные горизонты Эльфидэя. – Все так тихо.

– Даже подозрительно тихо, – заметила Алекса и настороженно посмотрела на небо.

Но тучи не было, и, словно еще в чем-то подозревая ночь, она глубоко вздохнула, присела на коленки и громко крикнула: «Ска-а-ай!» Через несколько мгновений ветка вздрогнула, будто на нее упало что-то тяжелое, и Элайджи увидел сидящую рядом с Алексой белую птицу.

– Скай, хороший мой, – окликнула ее Алекса и протянула на ладони какое-то лакомство. – Ты спас нас. Умница! Смотри, что я тебе принесла. Твои любимые медовые ломтики в пыльце нарциссов, – продолжала она приговаривать, поглаживая птице шею.

– А можно мне? – спросил Элайджи, желая погладить неведомое существо.

– Ну попробуй, – хитро улыбнулась Алекса.

Элайджи мелкими шажками подошел поближе, но и птица мелкими шажками попятилась назад.

– Чирик, чирик, иди сюда. Не бойся, Скай, – протянул Элайджи руку, чтобы погладить, но птица испуганно втянула шею. – Ну не бойся, красивая, красивая птичка… – Не сдаваясь, Элайджи продолжал тянуть к ней руку, и когда кончик его пальца коснулся перышка, птица резко распушилась, вздулась шариком и отвратительно и громко пиликнула, так как чириканьем это было назвать очень сложно.

Элайджи мгновенно отскочил назад: «Что я сделал?» – удивился он.

– Скай не многим доверяет, а это он просто испугался, правда, малыш? – обратилась Алекса к птице. – Попробуй так, может, это поможет, – и она кинула Элайджи медовый ломтик.

– Скай, смотри, что у меня есть, – положил он сладость на ладонь и протянул ее вперед.

Птица внимательно присмотрелась одним глазом к ладони и сделала ненавязчивый шажок вперед.

– М-м-м, какая вкуснятина, и она может стать твоей, – хитро улыбнулся Элайджи, сделав еще несколько шагов.

Птица оставалась на месте и недоверчиво смотрела на лакомство. Но только лишь Элайджи поднес его к своему рту, Скай подбежал ближе и, недолго думая, выхватил медовый ломтик из ладони, заглотив его одним махом. Пока он это делал, Элайджи воспользовался моментом и дотронулся второй рукой до его шеи. Птица дрогнула, но осталась стоять на месте.

– Умница, Скай, вот видишь, я твой друг, – приговаривал Элайджи, поглаживая Ская и почесывая у него за клювом.

Съев подарок Элайджи, Скай взглянул на другую ладонь и, убедившись, что там тоже ничего нет, одобрительно потерся об него головой в знак того, что он вовсе не против почесывания за клювом.

– Первый раз вижу, чтоб он так сразу разрешил себя погладить. Это залог большой дружбы, – заметила эльфия.

– А почему он не говорит, я же должен понимать его речь? – удивился Элайджи, послушно разглаживая перья.

– Скай редко говорит. Вернее, он вообще никогда ни с кем не говорил.

– Он что, не умеет? – удивился Элайджи.

– Да умеет, конечно же, просто эти эльфийские птицы любят тишину и спокойствие и очень редко говорят. По крайней мере я ни разу не слышала их речь, – пояснила ему Алекса.

– И неудивительно, – засмеялся Элайджи. – Если они так же говорят, как и «пиликают», то вам тяжело бы пришлось.

Скай сразу же высвободился из-под рук Элайджи и обиженно отвернулся.

– Но зато они все прекрасно понимают, – добавила Алекса.

– Вовремя… Ну хорошо, а ты со всеми птицами так общаешься или только со Скаем?

– В беде мне поможет любая из птиц, но Скай любит меня. Мама говорит, что он был приставлен ко мне с детства и что это мой страж.

– Это как ангел-хранитель, что ли? – уточнил Элайджи.

– Что-то вроде того. И знаешь, о чем он сейчас думает? Как бы хорошо было развалиться в мягкой кроватке и поспать часок-другой, а лучше, конечно, десять, – сказала эльфия, при этом зевая и потягиваясь.

– Эй, это ты так думаешь, а не он. Соня. Я хочу еще посидеть тут и полюбова-а-аться, – глубоко зевнул Элайджи.

– Вот-вот. Да и Скаю пора к своей невесте.

– У него есть невеста? – с любопытством поинтересовался Элайджи.

– Да, красавица! Ну конечно, не лучше меня, но тоже ничего, – улыбнулась эльфия и гордо задернула вверх свой маленький носик.

Ребята попрощались со Скаем, и тот стремительно взмыл вверх и растворился в темном небе. Когда Элайджи зашел в дом, все уже спало. Сайлас спал в своем кресле, держа в руках кисточку. По-видимому, он так устал, что и не заметил, как заснул, любуясь своей невидимой радугой. По краям картины и в бутонах спали светлячки, они неподвижно замерли на месте и лишь слегка помигивали. Спали и цветы в вазах, спали стулья, спали стол и фрукты, лежащие на нем, все вокруг казалось сонным и спокойным. Элайджи тихонечко прокрался к своей кровати и, укрывшись пушистым одеялом, почувствовал, как волнительные воспоминания пережитого им за этот день закипают в его голове, и в то же время неуловимая слабость мгновенно склонила его ко сну. Ему снился Скай и как он летает на нем, рассекая просторы сказочного города Эльфидэя.

Элайджи мог бы смотреть этот сон до бесконечности, и все бы было замечательно, если бы не одно но – его ночные кошмары. Над прекрасным эльфийским городом появилась огромная туча, и Элайджи залетел в саму ее воронку. Сколько он ни пытался выбраться оттуда, но темнота плотно окутывала его. Вдалеке он увидел нечеткий образ женщины, склонившейся над детской колыбелью. «Элайджи, вставай, мой малыш», – посыпался эхом ее голос, и стая жужжащих стрекоз развеяла ее образ. Стрекоз были сотни, а то и тысячи сотен, и их крылья… их крылья повсюду. Но вдруг совсем рядом блеснуло острие ножниц, они громко звякнули и перерезали черную бездну пополам. Раздался дикий вопль, и Элайджи мгновенно проснулся, подскочив, словно ему за шиворот закинули кусочек льда. Это было утро, и солнце светило ему прямо в лицо. Осознав, что это всего лишь сон, Элайджи глубоко вздохнул и вытер холодный пот со лба. Он уже было хотел снова прилечь, как вдруг услышал непонятные крики и суету за окном. Элайджи хотел позвать Алексу, но, повернувшись, увидел, что ее постель пуста. В соседней комнате послышались быстрые шаги. Элайджи мгновенно соскочил с кровати и выбежал из комнаты.

– Алекс, ты куда? – окликнул он ее, увидев, что та стоит у входной двери.

– Тш-ш-ш-ш, – приложила она указательный палец к губам, стараясь не разбудить спящего в кресле-качалке Сайласа.

Дверь слегка скрипнула, и пред ними предстала пелена густого тумана, из-за которой не было видно даже соседних деревьев. Алекса сделала несколько шагов вперед и, ахнув, замерла на месте.

– Алекс, в чем дело? – попытался как можно тише крикнуть Элайджи и, подбежав к ней, сам обомлел.

Через облака тумана можно было разглядеть землю, которая вся была усеяна телами белых птиц и летучих мышей. Это было похоже на страшное кладбище или огромное кровавое поле боя.

– Скай! – наконец крикнула Алекса. – Ска-а-ай!!! – И в слезах она бросилась вниз.

Разбуженный ее криком Сайлас вскочил и рванулся к выходу.

– Храни нас, святые небеса, – прошептал он, с ужасом оглядывая некогда зеленую и цветущую землю, превратившуюся в черно-белое кладбище.

Алекса пролетела мимо утихшего страшного сражения, вытирая слезы и пытаясь разглядеть и найти среди погибших птиц своего друга. Она могла отличить его от всех остальных и внимательно вглядываясь, ее сердце каждый раз сжималось, когда она замечала кого-то похожего, боясь и правда разглядеть в одной из птиц своего Ская. Так и не найдя его среди бездушных тел, она взмыла вверх и, подлетев к дому, бросилась на плечо Сайласу.

– Па-а-ап, па-а-апочка! – рыдала она. – Что это? Что случилось? Почему они все погибли? Папа, где мой Скай?

– Я все узнаю, дорогая, не плачь, – пытался успокоить ее отец.

Они зашли в дом, чтобы не видеть этого ужаса. Элайджи старался держаться стойко, но ему было очень горько на душе. Он почти ничего не знал об этих птицах, о Скае, но уже любил его всем сердцем. Через некоторое время прилетела Невиэль.

– Я все разузнала, – поведала она. – Ночью летучие мыши напали на белых птиц, и в этой схватке все они камнем замертво падали вниз. Никто не выжил, кроме одной птицы. Кроме Ская.

Услышав эти слова, Элайджи облегченно вздохнул.

– Он выжил! Где он? Я могу его увидеть? – засуетилась Алекса, все еще всхлипывая и вытирая со щек безудержные слезы.

– Не сейчас, дорогая, старейшины лечат его. Ему нужен отдых. Чуть позже, милая, – успокоила ее Невиэль.

– Но почему летучие мыши?.. – не унималась Алекса. – Разве у нас с ними вражда? Как вообще могли животные напасть на наш город? Разве такое возможно?

– Летучие мыши – ночные создания, создания тьмы. Мы не можем их полностью контролировать. Но здесь, очевидно, вмешалась чья-то злая сила. То, что произошло, противоречит законам природы. Мне нужно срочно поговорить со старейшинами, – решительно заявил Сайлас.

Элайджи не понимал толком, о чем они говорят и что вокруг происходит, но на душе у него было очень тяжело и волнительно.

– Сайлас, что с твоей картиной?! – воскликнула Невиэль, увидев, что почти все полотно зарисовано черной краской.

Это была не просто клякса, это было черное кругообразное пятно, очень похожее на ту страшную воронку в туче.

– Кто это сделал?! – ужаснулся Сайлас, словно сам себе задавая этот вопрос.

Но какое же изумление его постигло, когда он посмотрел на кисточку, крепко сжатую собственной рукой, которая ко всему была в черной краске.

– Да я вообще не пользуюсь черной краской, у меня ее просто нет! – пытался он оправдать себя, сам не понимая и не веря, что мог сотворить такое во сне.

Элайджи подошел поближе и увидел, что внизу картины торчали воткнутые в нее ножницы, а в самом черном пятне было что-то еще, что-то не нарисованное. Элайджи аккуратно зацепил торчащий из-под слоя черной краски непонятный кусочек и, вытащив, усердно ополоснул его в стакане с водой.

– Что это? – обратился он к Сайласу.

– Это… это же крылышко стрекозы. Интересно, как оно сюда попало? – удивился тот.

Услышав эти слова, Элайджи выронил из рук свою находку и сделал шаг назад.

– Нет! – крикнул он, и при этом голос его был полон ужаса. – Этого не может быть! Вы нарисовали мой сон. Это мой кошмар, который я вижу каждую ночь. Как такое возможно?!

Сайлас переглянулся с Невиэль и уставился на Элайджи.

– Скажи честно, это ты испортил мою картину? – серьезно и тихо произнес Сайлас.

– Нет!! Нет! Я бы не посмел уничтожить такую красоту. Я бы не смог, – чуть ли не плакал Элайджи.

– Я верю тебе. Но я ничем не могу тебе помочь, – покачал головой эльф и обратился к Алексе. – Я же говорил, что с приходом чужого у нас начнутся одни неприятности, – сухо сказал он с укором дочери и вышел вон.

Все утро Элайджи просидел в углу комнаты и ни уговоры Алексы, ни вкусный завтрак Невиэль не могли сдвинуть его с места. Ему было очень плохо, обидно, одиноко и даже, хоть он и не хотел в этом признаваться, очень страшно.

– Эл, ну хватит тебе, – попыталась поговорить с ним Алекса, присев рядом. – Не слушай отца. Он переживает, и его можно понять. Чего ты добьешься, если будешь здесь сидеть? Нам, наоборот, нужно что-то делать, чтобы доказать всем, что ты эльф. И тогда Сайлас не будет против того, чтоб ты остался. Ну улыбнись. Ты вовсе не виноват в том, что случилось. А знаешь что, пойдем-ка мы с тобой на один очень красивый луг и прихватим с собой крылья. Поучимся летать. А потом навестим Ская.

С этими словами Элайджи приподнял голову и слегка улыбнулся.

– Ты все еще хочешь научить меня летать?

– Ну конечно же! – взбодрилась Алекса и, схватив Элайджи за руки, закружилась с ним в воздухе.

– Эге-гей! Я летающий эльф! Я суперэльф! – засмеялся Элайджи.

Но тут Алекса разжала руки, и он с громким хохотом упал на кровать.

– Защищайтесь, подлый синалий! – сказала Алекса, схватив подушку.

– Это кто еще синалий? – возмущенно удивился Элайджи. – Ну держись, несчастный эльф. От синалия-Элайджи еще никто не уходил, – и он гордо достал свою подушку.

На секунду произошло затишье. Элайджи стоял на кровати во всеоружии и в полной готовности к нападению. Алекса же застыла в воздухе и, замахнувшись подушкой, ожидала атаки тоже.

– Дамы первые, – вежливо заявил Элайджи и тут же получил первую подачу по голове.

Не устояв на мягкой кровати, он пошатнулся и с грохотом свалился вниз.

– Ой! – подлетела к нему Алекса. – Ты в порядке?

– Я? Да вроде все на месте, – пробормотал Элайджи, выплевывая перья изо рта. – Ну почему с тобой всегда так… небезопасно? Эту битву я дарю вам, милая эльфия. Но в следующий раз никакой пощады.

К полудню, когда в городе навели порядок, все стало, как и прежде. Солнце светило вовсю и обогревало зеленеющие луга и поля Эльфидея. Ничто не выдавало трагических событий прошлой ночи, и только слабоуловимый дух скорби витал в воздухе. Но жизнь шла своим чередом, и чтобы поскорее забыть неприятное, эльфы напевали разные милые песенки.

– Как они могут смеяться или радоваться в такой день? – осудил их Элайджи.

– А что делать? Мы – эльфы, мы дарим солнце и радость, мы дарим жизнь, и нам некогда оплакивать ушедших. Нам всем больно, но мы должны идти дальше. Это наша работа, наше предназначение, – попыталась разъяснить ему Алекса.

Элайджи сделал вид, что понял ее, хотя ему все это казалось очень странным. Он снял свой выстиранный и выглаженный плащ, и через несколько мгновений за спиной у него блестели золотистые крылья. Без особых усилий он оторвался от земли и поднялся на несколько сантиметров.

– Я научился летать! – радостно крикнул он.

– Погоди радоваться, – поспешила его предупредить Алекса. – Ты попробуй подлететь ко мне.

Элайджи дернулся вперед и сразу же очутился на земле.

– Ой-ей-ей! – потер он колено. – Еще несколько тренировок, и я буду в тон своему плащу. Столько синяков я не получал за год.

– Тот, кто ноет, летать не научится, – заявила Алекса и жестом показала ему, чтоб он снова взлетел.

Элайджи сделал недовольное лицо, но все же встал на ноги.

– Расслабься, сосредоточься на спине, на крыльях, и взлетай, – скомандовала она снова.

Но, к ее удивлению, Элайджи взмыл стрелой вверх, подлетев на два метра, не делая при этом особых усилий.

– Ого! Вот это я молодец. Из меня, по-видимому, выйдет хороший учитель, – обрадовалась Алекса.

– Змея! – вскрикнул Элайджи.

– Это я-то змея? Ах ты неблагодарный! Я вообще тебе не буду больше помогать, – возмущенно кинула ему Алекса.

– Да нет, вон, вон змея! – прокричал Элайджи, указывая пальцем в сторону Алексы.

Она обернулась и увидела, что прямо за ней замерла и приготовилась к нападению черная мамба.

– Бежим! – закричала Алекса и, схватив Элайджи за руку, полетела прочь что есть сил.

Элайджи обернулся и увидел, что змея стрелой мчится за ними, не отставая ни на шаг.

– Она ползет за нами, она нас догоняет! – крикнул Элайджи.

– Ничего, оторвемся, не впервой, – и Алекса прибавила скорости.

Но змея почему-то не отставала, а, наоборот, казалось, подбиралась все ближе и ближе. Элайджи даже чувствовал ее дыхание на своих пятках. Схватка была неизбежной, и, повернувшись в очередной раз посмотреть, как близко она подползла, Элайджи вдруг никого не увидел. Не было ни змеи, ни погони.

– Кажется, оторвались, – остановилась Алекса. – Это было здорово, – улыбнулась она сквозь тяжелую одышку.

Но только лишь она расслабилась, как черная мамба выскочила снизу и ударила их головой. Удар был настолько мощным, что Алекса и Элайджи разлетелись, как щепки, в разные стороны. Алекса угодила прямо в смертельные кольца подоспевшей кобры, которая, крепко обхватив ее, раздула свой капюшон и приготовилась к атаке. Элайджи же отлетел на большую кувшинку, рядом с которой сидела его уже знакомая жаба.

– Осторожней, сынок. А, это снова ты? Что на этот раз? – прозвучал медленный и спокойный голос жабы.

– Змея! – с одышкой прохрипел Элайджи.

– Ха-ха-ха. Хочу представиться, меня зовут Жерар. Ну вы и шутник, молодой эльф. Здесь змей нету, – засмеялся мистер жаба.

– А это кто? – крикнул Элайджи, указав пальцем в сторону черной мамбы.

– З-з-зм-м-мея? А-а-а-а, змея-я-я! – закричал мистер жаба.

– Я знаю! – крикнул ему Элайджи.

Но, не слушая его дальше, Жерар прыгнул, скрывшись в воде, и вынырнул у берега. Тем временем Алекса пыталась освободиться от пут кобры, но змея сдавила ее так сильно, что она не могла уже дышать.

– Именем всех эльфов, отпусти меня! – прошипела Алекса, но змея не реагировала, словно не слышала ее.

Кобра открыла рот, блеснули ее два клыка, и она приготовилась впустить яд в свою жертву. Алекса успела вытащить руку к этому времени и, прикрывшись ею, крикнула: «Замри!» Ожидаемого укуса она так и не почувствовала и, приоткрыв глаза, увидела, что кобра окаменела.

– Ух ты, полезная у вас штучка, – прокомментировал подплывший к берегу мистер жаба.

– Помоги ему! Помоги Элайджи! – крикнула Алекса, пытаясь разбить окаменелую змею и освободиться.

– Я не умею летать, а он умеет. У него больше шансов, – подметил мистер жаба.