Текст книги "Рубиновый маяк дракона"

20. Фабиана

Эльфийский корабль «Рассветный луч». Свободные морские просторы

Я осторожно, стараясь не попадать в поле зрения пиратов, вернулась к своей каюте. Щепки, доски, поваленная дверь и…

Новый виток ужаса пригвоздил меня спиной к стене коридора, не давая вздохнуть. Не знаю, сколько так простояла, не решаясь перешагнуть порог. Скрюченный у входа Нолде казался непреодолимой преградой. Я смотрела и смотрела на его бездыханное тело, не в силах отвести взгляд. Чувствовала, как дрожат губы, по щекам бегут слезы, как рубашка прилипла к спине… В воспоминаниях звучал голос Нолде, доказывающий, что стихия земли полезнее артефакторам, чем огненная. Его смех, приправленный легкой хрипотцой, будто ветерком пронесся по коридору. Я замотала головой, отгоняя призраков прошлого, даже прикусила ребро ладони, чтобы хоть как-то прийти в себя.

– Прости. – Я осторожно перешагнула через неподвижное тело. – Прости, прости. Там Анарендил… Я должна помочь. Мне нужны травы.

«О, хранители, где же сундук?»

Много времени ушло, чтобы его отыскать – сундук завалило частью переборки. С трудом я разобрала доски, осторожно помогая себе магией, потому что она действительно слушалась через раз на пятый. Наконец покореженную крышку удалось распахнуть. Каждый мешочек или склянка, что лежали внутри, были подписаны убористым почерком Элиниэль.

«Где она сейчас?»

Но я отогнала непрошеную мысль – Анарендилу нужна помощь, а рыдать…

«Рыдать буду потом. Вот выберемся… О, хранители, дайте мне сил, молю!»

Часть пузырьков раскололась, и теперь из недр сундука тягуче пахло травяными настоями. Я послала мысленную благодарность Ильсиру за то, что учил меня эльфийскому письму. Правда, тут же исправилась и пожелала бывшему возлюбленному крестьянской хвори. Ибо не будь Ильсир таким настойчивым, наши отношения бы не вышли за рамки дружеских и не вылились в опороченное имя, разбитое сердце и вынужденное соседство с пиратами.

Выбрав восстанавливающие травы и настойки, которые назвал Анарендил, я вернулась к нему на палубу. Выглядел он скверно. Совершенно белый, даже губы казались обескровленными. И время от времени его лицо резко кривилось, словно в каком-то жутком пароксизме: глаза округлялись, проступали желваки, когда он с силой стискивал зубы. Мне показалось, что в эти мгновения его пронзала резкая и сильная боль, длящаяся лишь долю секунды. Но он терпел, не желая демонстрировать слабость и стонать. Мои пальцы не слушались, дрожали, но я старалась следовать отрывистым указаниям Анарендила, хотя пропорции и в более спокойной обстановке было бы сложно выверять «на глаз». Я практически не отходила от посла, даже зелье хотела сварить прямо на корме с использованием искр своей магии. Правда те тоже не слушались: то едва тлели, то вспыхивали снопом.

– Магия здесь нестабильна. Особенно огненная, – напомнил Анарендил и покосился за мою спину, где все еще стучали топорами пираты. – Не стоит привлекать их внимание, маи… – Он осекся, переживая новый приступ боли. Выдохнул и только потом договорил: – Маира Сотье, внизу, на камбузе. Должен быть котел. Скажи: uria orath, lauta.

– Гори огонь, грей?

– Огненное пламя, дарованное… Впрочем, можно и так. Знаешь эльфийский? – удивленно приподнял он бровь.

А я тут же протерла ее мокрой тряпицей, убирая сгустки запекшейся крови с бледного лица. На его бедре я уже успела сменить повязку: перебинтовала, как смогла, хоть у меня в этом опыта не было, но получилось лучше, чем у самого Анарендила.

– Немного, – вздохнула я и быстро отогнала всплывшее воспоминание об Ильсире, о том, как он вытягивал губы, произнося «u-u-uria». – Котел – это артефакт?

– Немного, – эхом отозвался Анарендил, хотел добавить разъяснений, взмахнул рукой, но так и не закончил жест – скривился от боли.

– Нужно быстрее сварить зелье, – констатировала я очевидное и снова тяжело вздохнула. Меня пугали неизвестность и сам корабль, те мертвецы, что лежали внизу, и пираты, конечно же. Но больше всего тревожило состояние Анарендила, ведь если он…

«Даже думать об этом не сметь! Приготовлю отвар, ему станет лучше. Он разберется с пиратами, и мы уплывем домой. Вот так!»

Я собрала подготовленную смесь и осторожно стала спускаться в камбуз. Спину обожгло чужим взглядом, но я не обернулась, лишь мысленно повторила, словно заклинание:

«Приготовлю отвар… Уплывем домой».

Искомый котел обнаружился на полу среди попадавшей с полок утвари. Он сиял эльфийскими рунами на пузатом боку.

– Всего лишь зачарованный, – поняла я и потерла пальцами вязь нанесенного заклинания.

При других обстоятельствах я бы испытала азарт, ведь на факультет артефакторики я поступила по собственному желанию и искренно увлекалась этим предметом. Раньше я бы с удовольствием разложила эльфийский артефакт на составляющие, но теперь…

«Как будто все это было в прошлой жизни».

Я выволокла тяжелый котел в центр комнаты, высыпала в него травяную смесь. Бочек с пресной водой на привычном месте не нашла. Вспомнила, как посол упоминал о том, что все ценное забрали пираты – и воду в том числе. Оставалось только порадоваться, что и блокирующий магию артефакт они тоже прихватили.

– Ничего, ничего. Вокруг море – тонны воды, – тихонечко бормотала себе под нос, – я же маг. Что мне стоит отделить соль от воды? Ерунда. Анарендил сказал, что огненная магия опасна. Оно и понятно. А водная?

Я подняла невысокий кувшин, привязала к его ручке найденную в разрухе тесьму и спустила в пролом корабельного корпуса, где блестела лазурная гладь. Добыв воды, я расставила в ряд деревянные кружки и медленно переливала жидкость из одной в другую, магией фильтруя соленость. Получалось долго, кончики пальцев нещадно кололо.

«Такое простое действие, а столько сил отнимает! Кошмар!»

А потом новая неудача: воду слить в котел не получилось – корабль внезапно покачнулся, я дернулась и отвлеклась, взбрыкнули магические потоки, и вода разлилась по полу. Я едва не выругалась, как наш конюх Ухиль. Но все же стиснула зубы и принялась за новую попытку.

– Драный плавник! – вдруг громыхнуло сзади.

Я подскочила от неожиданности, снова расплескала воду и сжалась в пространстве между сломанным столом и перевернутым стулом. Казалось, Джоел занимал весь дверной проем, хоть и не был таким здоровяком, как Берти. Но здесь, в тусклом свете единственного подрагивающего люмена, выглядел устрашающе.

– Что ты здесь возишься?

– Я… я… Вот котел. З-з-зелье варить б-буду.

Джоел окинул взглядом приготовления и сделал собственные выводы:

– Последнюю воду нам потравить решил, гаденыш? – он с угрожающим видом направился ко мне.

– Нет, нет… Это для эльфа…

Но Джоел и слушать не стал. Резко вздернул меня вверх, ухватив левой рукой за горло, и прижал к стене. Глухой звук – боль расцвела в затылке, а в нос ударил запах его вспотевшего тела.

– Боишься? И правильно. – Он ухмыльнулся, с наслаждением слушая мои беспомощные хрипы.

Я же заскребла пятками о стену, ногтями впилась в его руку, но силы были неравны.

– А это я заберу себе.

Он резким движением свободной руки сорвал с меня шляпу, вместе с клоками волос и шпильками. Те, падая, застучали по полу, и мои каштановые локоны рассыпались по плечам.

– Якорь трухлявый в глотку! Баба! Э, не-е-т, цыпа, в бездну тебе пока рано. Сначала мы повеселимся.

– Отпусти! Отпусти! – захрипела я и замолотила кулаками по спине, на которую была закинута.

Джоел прошел в ближайшую каюту и бесцеремонно бросил меня на жесткую койку. Казалось, будто кто-то невидимый вытянул из каюты весь воздух. Сердце сбилось с ритма и неровно отстукивало то в висках, то в ребрах. Перед глазами все плыло от шока и слез, а в носу застыл запах мужского потного тела.

Грубая хватка за бедро отрезвила, вернула в реальность. Я шумно вздохнула:

– О, хранители! Прошу, помогите! Не оставьте!

Призвав весь свой магический резерв, я с перепугу швырнула в Джоела боевым пульсаром. Тем самым, которому меня, адептку факультета артефакторики, тайно обучил Ильсир во время одного из свиданий.

Вложив в удар всю силу, я отдала весь магический резерв и тотчас осознала, что такой пульсар сожжет на своем пути не только Джоела, половину кают, а может и весь корабль…

Я знала, что и меня он тоже сожжет. Ну и пусть! Смерть была милее истязания и поруганной части.

Я инстинктивно зажмурилась, не хотелось, чтобы уродивое лицо пирата было последним, что я запомню в жизни. Поэтому воскресила в памяти образ бывшего жениха. На его бледном эльфийском лице застыла печальная улыбка, а в глазах теплилась нежность… Или жалость?

«Жалость? Из-за тебя я поехала в заморский край!»

Боль всколыхнула все страхи, обиды, несправедливости. Но Ильсир продолжал стоять совсем рядом. Вокруг кружились лепестки липовых цветов, жужжали пчелы, а дивный сладковатый аромат цветущего сада заставлял улыбаться. В тот день он поцеловал меня. Первый раз из всего лишь четырех. Я поплатилась за это презрением семьи, но это было хорошее воспоминание.

Однако Ильсир опять все испортил. Протянул руку и прикоснулся к моей щеке. И ладони его вдруг обожгли диким холодом. Я хотела отшатнуться, но в воспоминании ведь так нельзя. Я стояла безвольной куклой, а он медленно скользил ладонями по моей шее, а затем и по плечам. Холод терзал кожу даже сквозь ткань платья.

«Не смей меня трогать! – беззвучно кричала я, не сумев разомкнуть губы. – Не разрешала до свадьбы, не позволю и теперь! Ни тебе, ни Джоелу! Никому! Лучше умру!»

Ледяные иглы пронзали меня, рвали вены, прошивали насквозь. Я наконец смогла закричать. Громко, пронзительно. Крик мой разметал липовый цвет, спугнул пчел и унес образ заиндевевшего Ильсира, возвращая меня в каюту.

Но и она дрогнула, растворяясь и являя очертания другой комнаты, где знакомо пахло бумагой и горячим какао. Ректор академии только что сжег какой-то документ. Не успел пепел осесть на стол, а Райдонс уже избавился от одежды, и на коже стала проявляться его золотистая чешуя. Она медленно, крайне медленно проступала на жилистом торсе, неторопливо скрывала рельефный пресс, ползла ниже… Мне хотелось прикрыть глаза ладонями, но тело не слушалось, не позволяло даже моргнуть. А дракон входил в оборот. Я знала, помнила, что сейчас он повернется, выйдет на балкон и взлетит. Его когтистая лапа уже открыла дверь. В кабинет влетел штормовой порыв ветра, предвещающий грозу. Запахло озоном.

«Но ведь было солнечно? Какая гроза?»

Я не успела додумать эту мысль, как вмиг Райдонс оказался подле меня и царапал когтем уже не дверную ручку балкона, а тесемки моего платья, туго зашнурованного на груди.

«Что?»

Тин-нь – лопнула первая.

Тин-нь – поддалась вторая.

«Что происходит? Не надо! Не трогайте меня!»

Я не понимала. Воображение не могло дать мне того воспоминания, которого не было! Но я видела перед собой горящий желанием взгляд. Груди́, более не стянутой корсетом, стало легче дышать. Но воздуха все равно не хватало.

Тин-нь…

«Этого не было! Это не по-настоящему! Такое мне уготовано посмертие? За что?! О, хранители, смилуйтесь!»

Желтые драконьи глаза горели янтарным солнцем, чешуйки исчезли, снова растворились в человеческой коже. Изнутри меня рвали ледяные иглы, но кожа будто плавилась от нестерпимого зноя.

– Иди ко мне. – Дыханье горячей волной обожгло щеку.

– Нет! – выдохнула я и, превозмогая оцепенение, толкнула Райдонса ладонями в грудь. – Ты мне не нужен. Мне нужен…

Образ дракона разлетелся миллиардом блестящих чешуек, зазвенел по полу водопадом монет.

– Четыре золотых, остроухий, четыре, – пронесся по комнате хриплый женский голос, едко запахло апельсинами и можжевельником.

«Что это? Хватит! Пожалуйста, хватит! Я больше не могу!»

21. Ярослав

Корабль контрабандистов «Хвост дракона». Свободные морские просторы

– Ну Сибель, успокойся уже, а? – Я попытался обнять ее, но она вывернулась и отскочила в сторону.

– Не трогай меня!

– Да было бы что трогать!

– Ты все время руки распускаешь! – Она утерла слезы тыльной стороной ладони. – Швахх! Совести у тебя нет! Мало того, что решил меня угробить, так еще и поглумиться хочешь напоследок!

– У тебя с головой вообще в порядке? Истеричка! – рявкнул я и добавил парочку русских отборных. Выдохнул. – Мы сбежали от инквиза? Сбежали. Ты хотела попасть на корабль? Вот, пожалуйста, мы на «Хвосте дракона».

– Этот шваххов хвост несет нас на юг! Ты хоть знаешь, что там?!

Я устало потер виски.

– Мертвая Пустошь, ты говорила уже раз сто. А еще ты говорила, что Дохлый Кит – пиратский остров. Но, Сибель, пираты – тоже люди. Пусть и жадные до денег. Это даже к лучшему, тем проще с ними договориться.

– Договориться с пиратами. Ха! Ты сам-то себя слышишь? Это невозможно. Ты чужой в нашем мире и ничего не знаешь, Ярро, ни-че-го.

– Да, я не знаю, но это тело… ну вроде как хранит воспоминания. Их мало. Крупицы. Помню портовую бухту с расколотой статуей, от которой осталась только нижняя половина туловища, поросшая бурым мхом. Помню мощеную дорогу, уводящую вверх по холму, мимо липы висельников. Ой… не совсем липы… Так, погоди. Вердарианны, вот! Язык сломать можно от ваших названий. Так вот, таверна там есть, над входом – вывеска со скрещенными кинжалами… – Я глубоко вздохнул и покосился на пустую кружку, сожалея, что в ней не было чего покрепче лекарственного пойла. – Я уже не удивляюсь этим вспышкам чужого сознания. Просто устал, Сибель, просто устал. Порой мне кажется, что у меня шизофрения, раздвоение личности. А как еще назвать все это дерьмо, в которое превратилась моя жизнь?

– Обмен, Ярро, это называется обмен душ! Запрещенный ритуал. И устал здесь не только ты! Я каждый день, час, минуту оглядываюсь по сторонам; прислушиваюсь, не искрит ли за моей спиной удавка; живу в постоянном напряжении, страхе. – Она крепко сжала кулаки. – Знаешь, каково это? Конечно, нет! У меня появился один-единственный шанс, и я поставила на него свою жизнь. Но ты все испортил. Снова!

– Что значит снова?

Я скрестил руки на груди и нахмурился.

– То и значит. Я нашла способ выжить. Академия решила бы мои проблемы. Не все, но многие. И все было хорошо, насколько это вообще возможно для таких, как я. Но ты! – Сибель гневно ткнула пальцем мне в грудь. Ее влажные от слез глаза горели яростью. – Ты вывалился из Мертвой Пустоши прямо посреди лекции. Ты искал ведьму, специально настроил портал.

– Сибель, я…

– Бабушка мне рассказывала, что бывают подобные артефакты, которые могут почуять черный дар. Безумная редкость! Инквизы бы за такой душу продали. Но зачем такой артефакт носить при себе дроу? Да и любому другому законопослушному человеку, магу… кому угодно. Кто станет оставлять себе шанс срочно связаться с ведьмой? А?

– Да я же не…

– Из всех мерзостей мира твоей деве-дроу повезло отхватить проклятие Роха, и ты явился! И плевать на последствия. Плевать тебе было на то, что, спасая одну жизнь, разрушаешь другую!

Я схватил Сибель за плечи и слегка потряс. Она тут же впилась ногтями мне в руки.

– Очнись, женщина! Того дроу здесь нет. Только я, пришелец из другого мира. Думаешь, я в восторге от всего этого? Думаешь, мне оно надо было? Разве я просил выдергивать меня из собственного тела и пихать вот в это перезагоравшее недоразумение? Ты посмотри на меня! Вот руки. – Я демонстративно помахал ими перед лицом девушки. – Обычные руки. Но они не мои. Не-мо-и! А ноги видела? Что это вообще такое? Где мои квадрицепсы, а? А патлы эти отросшие, посмотри! Снуп Дог и Курт Кобейн в одном флаконе. В задницу все!

Сибель в страхе отшатнулась, когда я выхватил из ножен стеклянный кинжал, на поверку оказавшийся острым. Свободной рукой оттянул первую попавшуюся косицу и срезал ее одним движением. Взялся за следующую.

Когда последняя прядь коснулась пола, я широким шагом вышел из каюты и от души шарахнул дверью об косяк. На палубе было ветрено и прохладно, даже мачты поскрипывали под напором стихии.

– Ну вот, – с сарказмом проговорил я вслух, – теперь не надо отбиваться от волос, норовящих попасть в глаза и рот. Сплошные плюсы.

Ветер разнес над морем мой нервный смех.

– Эй, Ноар! Наконец-то ты на мужика стал похож. – Рыжебородый боцман, имя которого я не вспомнил, но смутно ощущал в глубинах своей памяти, душевно хлопнул меня по спине.

Тело незамедлительно отозвалось болью, все же зелье не всесильно. А магическое лечение Сибель применить не успела – распсиховалась.

«Истеричка».

– Море сегодня на удивление нам покровительствует, – тем временем продолжил боцман. – Полагаю, что доберемся даже раньше обычного.

– Слушай, а как думаешь, почему черные ведьмы создали Мертвую Пустошь? – я решил аккуратно подвести боцмана к ведьминской теме, чтобы хоть как-то заполнить огромные бреши в знаниях. – Я в курсе разных версий и легенд. Просто интересно твое мнение.

– Да мужика они делили, – усмехнулся рыжебородый. – Бабы ж, они такие. Стервы. А черные ведьмы втройне стервы. Не хотел бы я с такой дамочкой повстречаться.

– Так и среди магов могут найтись подобные экземпляры.

– Ноар, ты вместе с лохмами последние мозги себе отчекрыжил, что ли? Маги – это маги: управление стихиями, плетение боевых арканов, бытовые заклинания. А ведьмы – это проклятия, пакости, обряды…

– А как насчет запрещенного обмена душ? Им же не только ведьмы владеют.

– Это как? – удивился боцман, подошел вплотную, так близко, что его борода неприятно кольнула щеку, и понизил голос: – Ноар, ты чего там в Пустоши нахватался? Думаешь, сдюжишь?

– Нет, вовсе нет. – Я постарался придать своему лицу беззаботное выражение. – Просто интересно. Только и всего.

– Зря. Не буди проклятую кровь. У вас, дроу, своя магия. А все черное дерьмо оставь ведьминским отродьям. Ты нам нужен, Ноар. И ты знаешь это. Но иногда мне кажется, что вылазки в Мертвую Пустошь оставляют в тебе свой отпечаток. Хочешь совет друга? Достань для Мо шваххов артефакт и исчезни на годик-другой. Съезди на запад, подыши эльфийским воздухом – говорят, полезно для здоровья.

– Я и сам об этом подумываю, – кивнул я, едва сдерживая гнев.

Обменявшись с боцманом еще парочкой пустых дружеских реплик, я направился в камбуз. За подвешенной на веревках столешницей чистил рыбу молодой паренек лет четырнадцати. Над ним нависал пузатый лысоватый кок и рассказывал о способах срезки плавников.

– Ой, – вырвалось у мальчишки, когда его взгляд перебежал с рыбьей тушки на меня и сфокусировался на обстриженных волосах.

– Выпить есть? – с ходу спросил я.

Паренек было дернулся к бочке с водой, но кок придержал его за плечо:

– Продолжай.

Сам же подошел к сундуку, что стоял в дальнем конце камбуза, извлек из его недр мутную бутыль и разлил ее содержимое в два стакана, один из которых протянул мне.

– Да пребудут с нами попутные ветра! – Кок запрокинул стакан и осушил его в несколько глотков.

Я последовал его примеру. Горло жгло, драло, царапало. Горькое послевкусие пробрало до мозжечка. Я едва сдержался, чтобы не закашляться. Но от повторной порции ядреной дряни не отказался. А потому, когда я добрался обратно до каюты, пол под ногами шатался куда сильнее, чем от морской качки.

Сибель сидела на полу в углу комнаты, обняв колени руками и всем своим видом демонстрируя обиду. Она даже не посмотрела в мою сторону.

– Это. Все. Ты, – пьяно заявил я.

Она лишь слегка повела плечом.

– Ты ведьма.

– Да неужели? Tureuw vatio iljohaj. Икота-кликуша покой нарушит. Haar sa ture.

Я громко икнул.

– Может, так лучше запомнишь, – зло прошептала она.

– Вот же стерва! – Я снова икнул, а затем по-идиотски рассмеялся. – А я знаю противоядие. Икота, икота, перейди на Федота, с Федота на Якова…

Я наблюдал, как удивленно вытягивается лицо Сибель, как она внимательно вслушивается в русскую речь. И ведь сработало же – я действительно перестал икать.

– А говорил, что у вас магии нет, – сделала свой вывод ведьма.

– А ее и нет. Это лишь ликвидация сбоя работы диафрагмы посредством правильного дыхания, формирующегося в процессе быстрого произношения определенного набора звуков.

– А?

– Ты права была, – мягко произнес я, устало привалился к стене и сполз по ней на пол рядом с Сибель. – Я ничего не знаю о вашем мире. Это так. Я ведь думал, что во всем виноват хозяин тела, что он провел обряд. Но это была ты. Ты ведьма. И ты сделала это со мной. Зачем?

– Так он и виноват, ты не ошибся. Он заставил меня, – грустно вздохнула она, – Ты… Он… Тот дроу чуть меня не убил. Пришлось выполнить его приказ. Но тебя там не должно было оказаться.

– Согласен, не должно было. Однако я здесь. Почему? Почему именно я, а не любой другой из восьми миллиардов жителей нашего мира?

– Ярро, я не знаю. Обмен душ должен был произойти только между дроу и его девой. Он бы умер от проклятия, а она бы жила в его теле. Расклад отвратный, я знаю. Но он заставил меня. Почему так вышло, я не-зна-ю.

– Ну и пофиг. Мне плевать. Просто сделай это еще раз. Верни меня обратно.

– Не могу. Твое тело погибло…

– Бред! Я же видел себя. Кровь из носа и потеря сознания еще не означают смерть. У нас продвинутая медицина. Наверняка мое тело лежит в больнице на аппаратах и ждет возвращения души. Или еще хуже, если истинный дроу живет моей жизнью.

– Но проклятье Роха…

– Нет. Хватит, Сибель. Хватит мне лапшу вешать на уши про проклятья. Ты использовала меня, чтобы сбежать от инквиза. – Она стыдливо отвела глаза, признавая мою правоту. – Будь я на твоем месте – поступил бы так же. Понять тебя я могу. Но у меня есть своя собственная жизнь. Ты на корабле, плывешь прочь от инквиза. На Дохлом Ките до тебя никому не будет дела. А в случае чего звон монет решит твои проблемы. Деньги у тебя есть. Еще и толстуха Мо дала «на расходы». Вот, возьми себе. – Я вложил в ее ладони тяжелый кожаный мешочек. – Тебе больше ничего не угрожает. Тело дроу в этом уверено. Давай теперь посчитаем мою миссию выполненной и отпустим меня с миром.

– Ярро… – Сибель прильнула ко мне, обнимая. А потом засопела, принюхиваясь. – Хмельные шишки?.. Швахх! Да ты же пьян!

Она вскочила на ноги и продолжила возмущаться:

– Да как же это?! У тебя вообще совести нет? И когда успел?

Я тоже поднялся и схватил ее за талию. Она охнула и попыталась вывернуться. Безуспешно.

– Не надо нотаций, Сибель, – мягко попросил я. – Меняй все назад, как было.

– Но…

– Сибель, я по-хорошему тебя прошу.

– Нет. Я не буду. – Она уперлась ладонями мне в грудь. – Ты не понимаешь, о чем просишь. Твое тело мертво.

– Ты не можешь этого знать.

– Но ты же сам видел узоры проклятия!

– Мы ходим кругами. У нас на планете Земля нет магии! Не факт, что проклятие сработало. А вот что у нас есть, так это прогресс и развитая медицина. Я готов рискнуть.

– Ярро, нет! В тебе говорит хмель, он затмевает разум. Послушай, не надо…

– Сибель…

Я поймал выбившийся из пучка темный локон, пропустил его между пальцами, медленно склонился, наблюдая, как наливаются краской ее щеки. Осторожно провел ладонью по ее коже, вытирая влажную дорожку, оставленную слезой. Смотрел прямо в необычные зеленые глаза ведьмы. Говорил и говорил о своем мире…

– Ярро…

Прижавшись своим лбом к ее, я прошептал:

– Сибель, пожалуйста, отпусти меня. Верни домой. Ты сильная, ты справишься. Но нельзя разрушать чужую жизнь. Мою жизнь.

– Ты не слушаешь, Ярро. Ты так близко и одновременно так далеко. Не понимаешь, не слышишь.

– Как и ты меня. – Я обнял ее, прижал к своей груди. – Отпусти, Сибель.

Плечи ведьмы поникли, принимая поражение, а на запястьях вспыхнула руническая вязь.

– Думай о том, кому ты нужен больше всего, – тихо произнесла она пронизанным грустью шепотом. – Кто тебя ждет? Это самая сильная связь. По ней ты вернешься. Vola animam weamsaa…

Я мысленно заметался между образами близких. Родители, которые давно переехали в Хорватию и наслаждались друг другом, солнцем и совместным бизнесом. Представил старшего брата и его новую жену. Длинноногая Аня, свидание с которой сорвалось, мило улыбнулась и приглашающе махнула рукой. Но ее тут же вытеснил Тёмыч, кивком указывая на боксерский ринг. За ним толпились друзья – Антон, Витек и Тимур… Но их силуэты развеяло видение хрупкой девушки с печальными зелеными глазами и вечно растрепанным пучком на голове.

«Все у тебя будет хорошо, милая», – мысленно пожелал я Сибель и провалился сознанием в стрекочущую дыру, пронзившую тело острыми ледяными иглами. – «Тому, кому я нужен… я нужнее».