Текст книги "Антикварий"
Автор книги: Вальтер Скотт
Жанр: Литература 19 века, Классика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава III
Ты у него увидишь груды
Старинных лат, мечей, посуды.
Тут шлемы старые, гребенки,
Два телескопа,
Горшки для каши и солонки
Времен потопа.
Бёрнс
Устроившись в своих новых апартаментах в Фейрпорте, мистер Ловел вспомнил, что обещал посетить своего попутчика. Он не сделал этого раньше, потому что при всем добродушии старого джентльмена, так охотно делившегося своими знаниями, в его речах и манерах иногда проскальзывал тон превосходства, который, по мнению его спутника, далеко не оправдывался одной лишь разницей в возрасте. Поэтому он дождался прибытия из Эдинбурга своего багажа, чтобы одеться в соответствии с модой и своим внешним видом подчеркнуть то положение в обществе, которое он занимал или считал себя вправе занимать.
Лишь на пятый день по приезде, подробно расспросив о дороге, он отправился засвидетельствовать свое почтение владельцу Монкбарнса. Тропинка, тянувшаяся через поросший вереском холм и луга, привела его к усадьбе, стоявшей на противоположном склоне упомянутого холма, откуда открывался прекрасный вид на бухту и скользившие по ней суда. Отделенный от города возвышенностью, защищавшей его от северо-западных ветров, дом производил впечатление укромного и уединенного уголка. Внешний вид его был не слишком располагающим. Это было старомодное строение неправильных очертаний, часть которого в те времена, когда поместье находилось во владении монахов, составляла обособленную мызу, где жил эконом или управляющий хозяйством монастыря. Здесь братия хранила зерно, полученное в качестве натуральной ренты от подвластных обители земледельцев, ибо, по свойственной этому монашескому ордену осторожности, он всегда требовал уплаты натурой. Отсюда, как любил говорить теперешний владелец, и пошло название Монкбарнс[11]11
От англ. monk – монах и barns – амбары.
[Закрыть]. К тому, что осталось от жилища эконома, позднейшие обитатели-миряне добавляли все новые и новые пристройки, соответственно потребностям своих семей, а так как это делалось с равным пренебрежением к удобствам внутри и архитектурной законченности снаружи, вся постройка имела вид скопища зданий, внезапно застывших на месте в самый разгар контрданса, исполняемого ими под музыку какого-нибудь Амфиона или Орфея. Усадьба была окружена высокими живыми изгородями из подстриженного остролиста и тиса. Некоторые из них все еще являли искусство «топиарианского» художника[12]12
Ars topiaria – искусство подстригать тисовые изгороди в виде фантастических фигур. Латинская поэма под заглавием «Ars topiaria» содержит любопытные наставления по этому предмету. (Примеч. авт.)
[Закрыть] и имели форму кресел, башен или воспроизводили поединок святого Георгия с драконом. Вкус мистера Олдбока не позволил ему тревожить памятники ныне утраченного искусства, тем более что это, несомненно, разбило бы сердце старого садовника. Впрочем, один высокий и раскидистый тис был избавлен от ножниц. И на садовой скамье под его сенью Ловел узрел своего пожилого друга с очками на носу и кисетом сбоку, прилежно углубившегося в «Лондонскую хронику»{36}36
«Лондонская хроника» издавалась с 1758 по 1796 и с 1798 по 1802 г.
[Закрыть] под ласковый шелест летнего ветерка в листве и отдаленный шум волн, набегавших на песок.
Мистер Олдбок немедленно встал и пошел навстречу своему дорожному спутнику, которому сердечно пожал руку.
– Честное слово, – сказал он, – я уже решил, что вы передумали и, найдя глупых обитателей Фейрпорта слишком надоедливыми и недостойными ваших талантов, покинули нас на французский манер, как мой старый приятель и собрат антикварий Мак-Криб, который исчез с одной из моих сирийских медалей.
– Надеюсь, почтенный сэр, что надо мною не тяготеет подобное обвинение.
– Было бы столь же скверно, доложу я вам, если бы вы похитили самого себя, не доставив мне удовольствия еще раз увидеться с вами. Уж лучше бы вы взяли моего медного Оттона{37}37
…медного Оттона. – Имеется в виду римская монета с изображением императора Марка Сальвия Оттона (32–69 н. э.).
[Закрыть]. Однако пойдем; позвольте мне показать вам дорогу в мою sanctum sanctorum[13]13
Святая святых (лат.).
[Закрыть], мою келью, мог бы я сказать, ибо, кроме двух праздных и избалованных баб (этим презрительным наименованием, заимствованным им от другого антиквария, циника Энтони Вуда{38}38
Вуд Энтони (1632–1696) – английский историк древности, автор биографий оксфордских знаменитостей.
[Закрыть], мистер Олдбок обычно обозначал прекрасный пол вообще и своих сестру и племянницу в частности), которые, под глупым предлогом родства, устроились в моих владениях; здесь никого нет, и я живу таким же отшельником, как и мой предшественник Джон из Гернела, чью могилу я вам когда-нибудь покажу.
С этими словами старый джентльмен повел гостя к низенькой двери, но перед входом внезапно остановился и указал на неясные следы, оставшиеся на камне, по его мнению, от какой-то надписи. Однако тут же покачав головой, он сообщил, что разобрать ее совершенно невозможно.
– Ах, если бы вы знали, мистер Ловел, сколько времени и хлопот стоили мне эти стершиеся буквы! Ни одна мать не возилась так со своим ребенком – притом без всякой пользы, – но я почти уверен, что эти два последних знака имеют форму цифр или букв LV и могут дать хорошее представление о дате постройки, поскольку мы знаем aliunde[14]14
Из других источников (лат.).
[Закрыть], что здание было основано аббатом Валдимиром около середины четырнадцатого столетия. Но я уверен, что глаза более зоркие, чем мои, могли бы разглядеть и орнамент посередине.
– Мне кажется, – ответил Ловел, которому хотелось сделать старику приятное, – что он по форме напоминает митру.
– Несомненно, вы правы! Вы правы! Мне это никогда не приходило в голову. Вот что значат молодые глаза! Митра, митра, это подходит во всех отношениях.
Сходства было не больше, чем между облаком Полония и китом или дроздом{39}39
…между облаком Полония и китом или дроздом. – Имеется в виду известный диалог Гамлета и Полония в трагедии Шекспира «Гамлет» (акт III, сц. 2).
[Закрыть]. Но его было достаточно, чтобы мозг антиквария начал усиленно работать.
– Митра, дорогой сэр, – продолжал он, идя вперед по лабиринту неудобных и темных переходов и прерывая свои рассуждения, чтобы предупредить гостя об опасных местах, – митра, дорогой сэр, подходит для нашего аббата не хуже, чем для епископа, ибо это был митрофорный аббат{40}40
Митрофорный аббат – аббат в сане епископа.
[Закрыть], чье имя стояло во главе списка… Осторожно: здесь три ступеньки!.. Я знаю, что Мак-Криб это отрицает. Но это так же достоверно, как то, что он увез без спроса моего Антигона{41}41
…моего Антигона. – Имеется в виду монета (или медаль), по-видимому, времени Антигона, прозванного Циклопом (ум. 301 до н. э.), полководца Александра Македонского и родоначальника династии македонских царей.
[Закрыть]. Вы можете видеть имя аббата Троткозийского, abbas Trottocosiensis, в самом начале парламентских списков четырнадцатого и пятнадцатого веков… Здесь очень мало света, а эти проклятые бабы всегда оставляют лоханки в проходе! Осторожно, здесь поворот! Теперь поднимитесь на двенадцать ступенек, и вы будете в безопасности!
К этому времени мистер Олдбок дошел до верха винтовой лестницы, которая вела в его личные апартаменты, открыл дверь и отодвинул кусок ковровой ткани, которой она была завешана.
– Что вы тут затеяли, пакостницы? – вдруг закричал он.
Грязная, босоногая служанка, застигнутая в минуту страшного преступления – уборки sanctum sanctorum, бросила пыльную тряпку и убежала в противоположную дверь от лика разъяренного хозяина. Но молодая леди, присматривавшая за работой, не сдавала своих позиций, хотя, по-видимому, несколько оробела.
– Право же, дядя, в вашей комнате был ужаснейший беспорядок, и я зашла присмотреть, чтобы Дженни все положила на прежнее место.
– А кто позволил тебе – да и Дженни тоже – вмешиваться в мои личные дела? (Мистер Олдбок ненавидел уборку не меньше, чем доктор Оркборн или любой другой завзятый ученый.) Ступай занимайся своими вышивками, обезьяна, и не попадайся мне здесь опять, если тебе дороги уши! Уверяю вас, мистер Ловел, что последний набег этих мнимых друзей чистоты оказался для моей коллекции почти таким же роковым, как посещение Гудибраса{42}42
Гудибрас – герой одноименной антипуританской поэмы Сэмюела Батлера (1612–1680).
[Закрыть] для собрания Сидрофела{43}43
Сидрофел – персонаж этой же поэмы, алхимик.
[Закрыть]. И я с тех пор не знаю, где
и так далее, как сказано у старого Батлера.
Во время этого перечисления потерь молодая леди, сделав реверанс перед Ловелом, воспользовалась случаем и скрылась.
– Вы задохнетесь тут в тучах пыли, которую они подняли, – продолжал антикварий. – Но уверяю вас, что около часа назад это была древняя, мирная, спокойная пыль и оставалась бы такой еще сто лет, если бы ее не потревожили эти цыганки, всюду сующие свой нос.
И действительно, прошло некоторое время, прежде чем Ловел сквозь тучи пыли мог рассмотреть комнату, в которой его друг устроил себе убежище.
Это была высокая, но не особенно большая комната, слабо освещенная узкими окнами с частым свинцовым переплетом. Конец комнаты был заставлен книжными полками. Занимаемое ими пространство было явно мало для размещенных на них томов, и поэтому книги стояли в два и три ряда, а бесчисленное множество других валялось на полу и на столах среди хаоса географических карт, гравюр, обрывков пергамента, связок бумаг, старинных доспехов, мечей, кинжалов, шлемов и щитов шотландских горцев. За креслом мистера Олдбока (это было старинное кожаное кресло, лоснившееся от постоянного употребления) стоял огромный дубовый шкаф, по углам украшенный херувимами в голландском вкусе, с большими неуклюжими головами и куцыми крылышками. Верх этого шкафа был загроможден бюстами, римскими светильниками и чашами, среди которых виднелось несколько бронзовых фигур. Стены были покрыты мрачными старинными коврами, изображавшими достопамятную историю свадьбы сэра Гавэйна{45}45
Гавэйн – один из двенадцати рыцарей «Круглого стола» в цикле романов о легендарном короле Артуре.
[Закрыть] и воздававшими должную дань уродливости невесты. Впрочем, судя по наружности самого благородного рыцаря, он имел меньше основания быть недовольным разницей во внешнем благообразии, чем утверждает автор романа. Остальная часть комнаты была отделана панелями мореного дуба. Здесь висело несколько портретов рыцарей в латах, любимых мистером Олдбоком персонажей из истории Шотландии, и его собственных предков в париках с косичкой и расшитых камзолах. На огромном старомодном дубовом столе грудой лежали бумаги, пергаменты, книги, всякие мелочи и безделушки, мало чем примечательные, кроме ржавчины и древности, о которой эта ржавчина свидетельствовала. В самой гуще всей этой мешанины из старинных книг и утвари с важностью, достойной Мария{46}46
Марий Гай (156–86 до н. э.) – римский полководец и политический деятель. Потерпев поражение в борьбе за власть с представителем интересов крупных землевладельцев Суллой, в 88 г. до н. э. бежал в Африку. Правитель этой римской провинции Секстиний отказал Марию в убежище. Когда Марий услышал это, он обратился к рабу правителя Африки со словами: «Скажи, что ты видел Гая Мария сидящим на развалинах Карфагена». Ответ этот напоминал о непостоянстве земного счастья. Эпизод рассказан в биографии Мария, написанной Плутархом.
[Закрыть] на развалинах Карфагена, восседал большой черный кот; суеверному глазу он мог бы показаться genius loci[15]15
Духом местности (лат.).
[Закрыть], демоном-хранителем этого места. Пол, так же как стол и стулья, был затоплен тем же mare magnum[16]16
Великим морем (лат.).
[Закрыть] разнородного хлама, где было равно невозможно как найти какой-нибудь предмет, так и употребить его по назначению.
Среди этой неразберихи не так легко было добраться до стула, не споткнувшись о распростертый на полу фолиант или не попав в еще худшую беду – не опрокинув какого-нибудь образца римской или древнебританской керамики. А добравшись до стула, предстояло еще осторожно освободить его от гравюр, которые очень легко было повредить, и от старинных шпор и пряжек, которые, несомненно, сами причинили бы повреждения тому, кто внезапно сел бы на них. От этого антикварий особенно предостерег Ловела, добавив, что его друг, преподобный доктор Хевистерн из Нидерландов, очень пострадал, когда не глядя неосторожно сел на три старинные подметные каракули{47}47
Подметные каракули (или полевые) – соединенные острые железные шипы, которые когда-то кидали под ноги неприятельской коннице.
[Закрыть], которые он, мистер Олдбок, недавно выкопал в болоте близ Бэннокберна. Их некогда разбросал Роберт Брюс{48}48
Брюс Роберт (1274–1329) – борец против англичан за независимость Шотландии. В 1306 г. он провозгласил себя шотландским королем под именем Роберта I. 24 июня 1314 г. одержал решительную победу при Бэннокберне, после чего шотландский парламент признал за ним и за его потомками права на корону.
[Закрыть], чтобы поранить ноги коням англичан, и им же по прошествии долгого времени суждено было вонзиться в седалищную часть ученого утрехтского профессора.
Наконец, благополучно усевшись, гость не без любопытства начал расспрашивать хозяина об окружавших их необычных предметах, и мистер Олдбок с такой же охотой пустился в объяснения. Ловелу была показана увесистая дубинка с железным шипом на конце. Ее недавно нашли в поле, на территории Монкбарнса, неподалеку от старинного кладбища. Дубинка была чрезвычайно похожа на те палки, которые берут с собой гайлэндские жнецы, когда раз в год спускаются с гор. Однако ввиду ее своеобразной формы мистер Олдбок был весьма склонен считать, что это одна из тех палиц, которыми монахи снабжали своих крестьян вместо более смертоносного оружия. Поэтому, заметил он, поселян и звали colve carles, или kolb-kerls, то есть clavigeri, что по-латыни означает «носители дубинок». В подтверждение такого обычая он сослался на «Антверпенскую хронику» и «Хронику святого Мартина», каковым авторитетным источникам Ловел ничего не мог противопоставить, так как до этой минуты никогда и не слыхал о них.
Затем мистер Олдбок достал винтовой зажим для больших пальцев, наводивший ужас на ковенантеров{49}49
Ковенантеры (или ковенантцы) – участники борьбы за свободу пресвитерианских общин и против католичества в XVI–XVII вв. Название происходит от ковенанта (соглашения), которое подписывали вступившие в борьбу.
[Закрыть] прежних дней, и ошейник с именем какого-то вора, осужденного работать на соседнего барона, что заменяло в те времена современное шотландское наказание, при котором, по словам Олдбока, таких преступников высылают в Англию, чтобы они обогащали ее своим трудом, а себя – ловкостью рук. Многочисленные и разнообразные были диковинки, которые он показывал. Но больше всего он гордился своими книгами. Подведя гостя к переполненным и пыльным полкам, он повторил с довольным видом стихи Чосера{50}50
Чосер Джеффри (1340–1400) – великий английский поэт, основоположник национальной английской литературы и создатель английского литературного языка. Наиболее известны его «Кентерберийские рассказы» (1386–1400).
[Закрыть]:
Эти выразительные стихи он читал, покачивая головой и придавая каждому гортанному звуку подлинно англосаксонское произношение, теперь забытое в южных частях нашей страны.
Коллекция у него была в самом деле достойная внимания, ей могли бы позавидовать многие любители. Однако он собирал ее не по чудовищным ценам нашего времени, которые могли бы привести в ужас даже самого страстного, а также и самого раннего из известных нам библиоманов, каковым мы считаем не кого иного, как знаменитого Дон Кихота Ламанчского, ибо среди других признаков нетвердого разума его правдивый жизнеописатель Сид Ахмет Бенинхали{52}52
Сид Ахмет Бенинхали – вымышленный летописец, из хроники которого Сервантес якобы почерпнул свои сведения о Дон Кихоте.
[Закрыть] упоминает о том, что он менял поля и фермы на тома рыцарских романов ин-фолио и ин-кварто. В подвигах этого рода доброму странствующему рыцарю подражают лорды и эсквайры наших дней, хотя мы не слыхали, чтобы кто-нибудь из них принял гостиницу за замок или обратил копье против ветряной мельницы. Мистер Олдбок не подражал безумной расточительности таких коллекционеров. Но, находя удовольствие в том, чтобы собирать библиотеку своими силами, он оберегал кошелек, не щадя времени и труда. Он не одобрял хитроумных бродячих комиссионеров, которые, посредничая между невежественным владельцем книжной лавки и увлекающимся любителем, наживаются как на неосведомленности первого, так и на приобретенных дорогой ценой опыте и вкусе второго. Когда о таких хищниках заговаривали в его присутствии, он не упускал случая заметить, как важно приобретать интересующий вас предмет из первых рук, и приводил свой излюбленный рассказ про Снаффи Дэви и «Шахматную игру» Кекстона{53}53
Кекстон Уильям (1422–1491) – английский первопечатник, напечатавший в 1475 г. книгу «Партия и игра в шахматы», которая явилась переводом изданной во Франции «Шахматной игры» Кессолиса. Это была вторая (а не первая) выпущенная в Англии книга: первой книгой была напечатанная Кекстоном в 1474 г. «История Трои».
[Закрыть].
– Дэви Уилсон, – начал он свое повествование, – обычно называемый Снаффи[17]17
От англ. snuff – понюшка.
[Закрыть] Дэви за неизлечимое пристрастие к черному нюхательному табаку, был настоящим королем следопытов, рыщущих по всяким закоулкам, погребам и лавкам в поисках редких книг. У него было чутье ищейки и хватка бульдога. Он обнаружил напечатанную готическим шрифтом старинную балладу среди листов судебных актов и выискивал editio princeps[18]18
Первое издание (лат.).
[Закрыть] под маской школьного издания Кордерия{54}54
Кордерий (Кордериус; 1478–1564) – автор учебника латинского языка, которым пользовались в английской школе.
[Закрыть]. Снаффи Дэви за два гроша, или два пенса на наши деньги, купил в Голландии в какой-то лавке книгу «Шахматная игра», вышедшую в свет в тысяча четыреста семьдесят четвертом году, первую книгу вообще напечатанную в Англии. Он продал ее некоему Осборну за двадцать фунтов, получив еще в придачу книг на такую же сумму. Осборн перепродал этот несравненный клад доктору Эскью{55}55
Эскью Энтони (1722–1774) – английский врач, путешественник, собиратель реликвий древности, манускриптов, издатель произведений Эсхила.
[Закрыть] за шестьдесят гиней. На распродаже имущества доктора Эскью, – продолжал старый джентльмен, воспламеняясь от собственных слов, – цена этого сокровища взлетела до головокружительной высоты, и оно было приобретено самим королем за сто семьдесят фунтов стерлингов! Если бы теперь появился другой экземпляр этой книги, один бог знает, – воскликнул он, всплеснув руками и глубоко вздохнув, – один бог знает, какой выкуп пришлось бы за него дать. А между тем первоначально книга была приобретена благодаря умелым поискам за столь малую сумму, как два пенса[19]19
Этот анекдот о мании собирать книги дословно соответствует истине. И Дэвид Уилсон, о чем едва ли стоит сообщать его собратьям по Роксбургскому* и Бэннетайнскому* клубам, – подлинное лицо. (Примеч. авт.)
* Роксбургский клуб – клуб, задачей которого было собирание и издание античной литературы; был основан в 1812 г., когда в Лондон прибыла библиотека герцога Роксбургского (отсюда название).
* Бэннетайнский клуб – шотландский литературный клуб, названный в честь собирателя ранней шотландской поэзии Джорджа Бэннетайна (1545–1608); основан в 1823 г. под председательством В.Скотта; просуществовал до 1859 г.
[Закрыть]. Счастливый, трижды счастливый Снаффи Дэви! И да будут благословенны те времена, когда твое упорство и усердие могли так вознаграждаться!
Но и я, сэр, – продолжал Олдбок, – хотя и уступаю в настойчивости, проницательности и присутствии духа этому замечательному человеку, могу показать вам несколько – очень немного – вещей, которые я собрал не с помощью денег, что мог бы сделать всякий состоятельный человек, хотя, как говорит мой друг Лукиан{56}56
Лукиан (ок. 120 – после 180) – греческий сатирик.
[Закрыть], богач иногда, швыряя монеты, только являет этим свое невежество. Нет, я добыл их таким способом, который показывает, что и я кое-что смыслю в этом деле. Взгляните на эту коллекцию баллад: здесь нет ни одной позднее тысяча семисотого года, а многие на сотню лет старше. Я выманил их у старухи, любившей их больше, чем свою псалтырь. Табак, сэр, нюхательный табак, и «Совершенная сирена» – вот за что она отдала их! Чтобы получить вот этот поврежденный экземпляр «Жалоб Шотландии»{57}57
«Жалобы Шотландии» – произведение шотландского поэта и дипломата Дэвида Линдсея (1490–1555), жившего при дворе короля Иакова V. Наиболее известна его сатирическая поэма, направленная против католической церкви, – «Забавная сатира о трех сословиях» (1540).
[Закрыть], мне пришлось распить две дюжины крепкого эля с ученым владельцем, который в благодарность отказал мне ее в своем завещании. Эти маленькие эльзевиры{58}58
Эльзевиры – название книг, изданных семьей голландских издателей и типографов Эльзевиров. Последние выпустили с 1592 по 1712 г. на различных языках более двух тысяч книг. Впервые ввели небольшие размеры для книги и другие новшества.
[Закрыть] – память и трофеи многих вечерних и утренних прогулок по Каугейту, Кэнонгейту, Боу{59}59
Каугейт, Кэнонгейт, Боу – улицы в Эдинбурге.
[Закрыть], улице Святой Марии, одним словом, повсюду, где можно найти менял и продавцов всяких редких и любопытных предметов. Как часто стоял я и торговался из-за полупенни, чтобы поспешным согласием на первоначальную цену не дать продавцу заподозрить, как высоко я ценю покупаемую вещь! Сколько раз я дрожал от страха, как бы случайный прохожий не встал между мной и моей добычей. В каждом бедном студенте-богослове, остановившемся перед лавкой и перелистывавшем разложенные книги, я видел любителя-соперника или переодетого хищника-книготорговца! А потом, мистер Ловел, представьте себе это удовлетворение хитреца, когда платишь деньги и суешь покупку в карман, изображая холодное равнодушие, а у самого в это время руки трясутся от радости! А потом ослеплять более богатых и ревнивых соперников, показывая им подобное сокровище, – при этом он протянул гостю черную, с пожелтевшими листами, книжонку размером с букварь, – наслаждаться их удивлением и завистью, окутывая при этом дымкой таинственности свою осведомленность и ловкость, – вот, мой молодой друг, самые светлые минуты жизни, разом вознаграждающие за весь труд, и огорчения, и неослабное внимание, которых в особенно большой мере требует наша профессия!
Ловел немало потешался, слушая такие речи старого джентльмена, и, хотя не мог полностью оценить достоинства того, что было перед его глазами, все же восхищался, как и ожидалось от него, сокровищами, которые показывал ему Олдбок. Здесь были издания, почитаемые как первые, а тут стояли тома последующих и лучших изданий, ценимые едва ли меньше. Тут была книга, примечательная тем, что в нее были внесены окончательные авторские исправления, а подальше – другая, которая – странно сказать! – пользовалась спросом потому, что исправлений в ней не было. Одной дорожили потому, что она была издана ин-фолио, а другой – потому, что она была в двенадцатую долю листа, некоторыми – потому, что они были высокие, другими – потому, что они были низенькие. Достоинство одних заключалось в титульном листе, а других – в расположении букв слова «Finis»[20]20
Конец (лат.).
[Закрыть]. Не было, по-видимому, такого отличия, хотя бы самого мелкого или ничтожного, которое не могло бы придать ценность книге, при одном непременном условии – что она редкая или вовсе не встречается в продаже.
Неменьшее внимание привлекали к себе оригиналы печатных листков «Предсмертная речь», «Кровавое убийство» или «Чудесное чудо из чудес» в том изрядно потрепанном виде, в каком их когда-то продавали вразнос на улицах за более чем скромную цену в одно пенни, хотя теперь за них давали вес этого же пенни в золоте. О них антикварий распространялся с увлечением, восторженным голосом читая замысловатые названия, так же соответствовавшие содержанию, как раскрашенная вывеска балаганщика соответствует животным, находящимся внутри. Например, мистер Олдбок особенно гордился «уникальным» листком под заглавием «Странные и удивительные сообщения из Чиппинг-Нортона, в графстве Оксон, о некоторых ужасных явлениях, виденных в воздухе 26 июля 1610 года с половины десятого часа пополудни и до одиннадцати часов, в каковое время видено было явление нескольких пламенных мечей и странные движения высших сфер при необычайном сверкании звезд, с ужасными продолжениями: рассказом о разверзшихся небесах и об открывшихся в них непонятных явлениях, а также об иных удивительных обстоятельствах, не слыханных в веках, к великому изумлению созерцавших сие, как о том было сообщено в письме к некоему мистеру Колли, живущему в западном Смитфилде, и как засвидетельствовано Томасом Брауном, Элизабет Гринуэй и Энн Гатеридж, каковые созерцали означенные ужасные явления. И ежели кто пожелает убедиться в истине настоящего оповещения, пусть обратится к мистеру Найтингейлу, в гостиницу “Медведь” в Западном Смитфилде, где получит надлежащее подтверждение»[21]21
Автор владеет экземпляром этого исключительно редкого листка. (Примеч. авт.)
[Закрыть].
– Вы смеетесь, – сказал владелец коллекции, – и я вас прощаю. Конечно, то, что так прельщает нас, не столь чарует глаза юности, как красота молодой леди. Но вы поумнеете и начнете судить справедливее, когда вам придет пора надеть очки. Впрочем, погодите, у меня тут есть одна древность, которую вы оцените больше.
Сказав это, мистер Олдбок отпер ящик и вынул оттуда связку ключей, потом откинул ковер, скрывавший дверцу маленького чулана, куда он спустился по четырем каменным ступенькам. Позвякав там какими-то бутылками или банками, он принес две рюмки в форме колокольцев на длинных ножках, какие можно видеть на полотнах Тенирса{60}60
Тенирс – Давид Тенирс Младший (1610–1690), выдающийся фламандский живописец.
[Закрыть], небольшую бутылку, содержавшую, как он сказал, превосходное старое канарское, и кусок сухого кекса на маленьком серебряном подносе замечательной старинной работы.
– Не стану говорить о подносе, – заметил он, – хотя можно предполагать, что его чеканил этот безумный флорентиец Бенвенуто Челлини{61}61
Челлини Бенвенуто (1500–1571) – знаменитый скульптор, ювелир и писатель эпохи Возрождения.
[Закрыть]. Однако, мистер Ловел, наши предки пили сухие испанские вина, и вы, как любитель театра, должны знать, где об этом сказано{62}62
…должны знать, где об этом сказано. – Об этом говорится в комедии Шекспира «Виндзорские проказницы», акт II, сц. 2.
[Закрыть]. За успех ваших дел в Фейрпорте, сэр!
– За ваше здоровье, сэр, и за непрерывное приумножение ваших сокровищ! Пусть новые приобретения стоят вам лишь столько труда, сколько нужно, чтобы вы их ценили.
После возлияния, столь удачно заключившего приятное для обоих времяпрепровождение, Ловел встал, чтобы проститься, и мистер Олдбок решил немного проводить его, желая показать ему нечто достойное его любопытства на обратном пути в Фейрпорт.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
