Текст книги "Айвенго"

Глава 3

В просторном зале все было готово для вечерней трапезы. Седрик Сакс, в нетерпении ожидая ужина, уже восседал в тяжелом резном кресле во главе дубового стола, формой напоминавшего букву «Т».

Все здесь свидетельствовало о простоте нравов. Пол был глинобитный; место, отведенное для трапезы, разделено на две неравные части. На помосте, застланном ковром, располагался покрытый красным сукном небольшой стол и кресла для членов семьи и знатных гостей, а от середины главного стола тянулся стол поуже с приставленными к нему длинными скамьями для домашней прислуги и дворовой челяди.

Несколько огромных каминов отапливали помещение, но трубы были сложены так небрежно, что большая часть дыма оставалась внутри помещения, покрывая дубовые стропила под кровлей густой черной копотью. По стенам было развешано военное и охотничье оружие; двустворчатые двери в углах вели в соседние комнаты. Вся обстановка выглядела по-саксонски грубовато и соответствовала характеру самого хозяина поместья Ротервуд.

Седрик Сакс был среднего роста, но отличался могучим телосложением прирожденного воина и охотника. Он обладал отменным здоровьем, хотя и приближался к порогу шестидесятилетия. Его широкое лицо, спокойные голубые глаза, резкие черты, легкая седина в русых волосах, падавших на плечи, – все говорило о прямодушии и своеволии, которые так часто встречаются у людей раздражительных, гордых и вспыльчивых.

Богатая одежда хозяина дома соответствовала его положению землевладельца, сшитая домашним сапожником из хорошей кожи обувь была украшена золотыми пряжками. Он был вооружен коротким обоюдоострым мечом, а позади его кресла висели суконный плащ, отороченный мехом, и затейливо вышитая шапка. Копье с широким стальным наконечником, прислоненное к креслу и служившее одновременно оружием и опорой на прогулках, дополняло портрет строптивого саксонца.

Седрик находился в дурном расположении духа.

Леди Ровена против обыкновения опаздывала к ужину – на обратном пути из церкви она попала под проливной дождь. Где-то запропастился свинопас Гурт вместе со стадом, и даже любимый шут Вамба отсутствовал. Хозяин Ротервуда исподлобья разглядывал свору притихших собак, чуявших настроение своего владыки. Лишь старый волкодав время от времени позволял себе положить косматую голову Седрику на колени. Но и ласка верного служаки встречалась грозным окриком: «Прочь, Бальдер! Не до тебя нынче…»

– Где же леди Ровена? – наконец осведомился саксонец, подозвав Эльгиту, служанку девушки.

– Ей осталось только переменить головной убор, господин…

– Надеюсь, набожность нашей леди впредь будет проявляться при лучшей погоде, – пробурчал Седрик, отпуская служанку и протягивая руку к кубку с вином, чтобы хоть немного погасить раздражение.

Он даже не обернулся, а лишь нахмурил густые брови, когда тишину зала нарушил яростный разноголосый лай собак.

– Настоятель Эймер из аббатства Жерво и рыцарь Бриан де Буагильбер, командор ордена Храма, просят оказать им гостеприимство по пути на турнир, назначенный на послезавтра в Ашби, – доложил торопливо вбежавший слуга.

– Оба норманны, – пробормотал Седрик. – Впрочем, это все равно. Было бы, конечно, лучше, если б они проехали мимо, но в Ротервуде всегда рады гостям. Освальд, – обратился хозяин к дворецкому, – позаботься о лошадях, покажи гостям их покои и зови к ужину. Стой! Если память мне не изменяет, аббат – это брат самозваного лорда Миддлгема, похитителя чужих земель? Говорят, этот Эймер – довольно-таки веселый малый… Ну что ж, добро пожаловать! А другой… это имя мне смутно знакомо. Храбрый и высокомерный храмовник… Ступай, вели откупорить бочку лучшего вина, подай к столу меду, крепкого эля, шипучего сидра, наливок… Монахи это любят. Надеюсь, что проведут они здесь всего одну ночь. А теперь позови Эльгиту…

Когда служанка явилась, саксонец процедил сквозь зубы:

– Передай леди Ровене, что ее присутствие сегодня необязательно. Если, конечно, она не изъявит особого желания…

– Не сомневаюсь, что такое желание у моей госпожи появится, – перебила хозяина бойкая девушка. – Леди Ровене всегда не терпится услышать свежие вести из Палестины.

Седрик с усилием сдержал гнев:

– Укороти свой язык, Эльгита. Пусть твоя госпожа поступает как знает…

Служанка насмешливо хмыкнула и удалилась – в полной уверенности, что леди Ровене дозволено вести себя в этом замке как заблагорассудится.

Седрик Сакс тоже это знал.

«Палестина, – хмуро размышлял он. – Сколько глупых ушей с жадностью внимают байкам крестоносцев и россказням лицемерных пилигримов о Святой земле! Даже я иногда не прочь… Но нет! Строптивый сын – больше не мой сын. Мне незачем проявлять любопытство и расспрашивать о его судьбе…»

Створчатые двери распахнулись настежь, и Седрик Ротервудский поднялся навстречу поздним гостям, которых сопровождали дворецкий с жезлом и четверо слуг с пылающими факелами.

Глава 4

Эймер, воспользовавшись случаем, сменил дорожное платье на сутану с затейливым шитьем. Помимо массивного золотого перстня с вензелем, указывавшего на духовное звание гостя, пальцы его, вопреки орденскому уставу, были унизаны драгоценными камнями. Короткая бородка аббата была аккуратно подстрижена, а выбритое темя прикрывала алая шелковая шапочка.

Вместо кольчуги на храмовнике теперь была пурпурная туника, подбитая мехом, а поверх нее – белоснежный плащ с нашитым на него восьмиконечным орденским крестом из черного бархата.

За этой парой почтительно следовала свита.

Последним в залу вошел пилигрим, обутый в грубые сандалии и с головы до ног закутанный в просторный черный плащ, мокрый и забрызганный дорожной грязью. Стараясь не привлекать ничьего внимания, он тихо прошел к дальнему камину, чтобы просушить и вычистить одежду.

Седрик, сделав три шага вперед, с достоинством ожидал приближения гостей.

– Сожалею, почтенный аббат, – сказал он, скрывая блеск глаз, – что саксонский обычай не позволяет мне спуститься навстречу таким знатным персонам, как вы и храбрый рыцарь… Не сочтите это за невежливость. И позвольте мне говорить с вами на языке моих предков; я достаточно знаю норманнский, чтобы понять все, что вы скажете.

– Обеты и обычаи, – примирительно улыбнулся Эймер, – являются нелегкими узами, однако, соглашусь с вами, не должны нарушаться, достойный тан. Хотя этот титул, каким величали в ваших краях землевладельцев, уже отходит в прошлое… Что касается вашей речи, то я охотно готов вести беседу как на том, так и на другом языке.

Рыцарь Бриан де Буагильбер надменно перебил настоятеля:

– Я говорю только по-французски, на языке дворянства; впрочем, понимаю и английский – настолько, чтобы сносно объясняться с туземцами.

Седрик сдержанным жестом пригласил гостей к столу и подал знак слугам подавать ужин. Неожиданно он заметил вошедшего в зал свинопаса и бегущего за ним вприпрыжку шута.

– Гурт! – вскричал хозяин дома в полный голос. – Стадо наше цело? Не обидели ли тебя мои соседи?

– Нет, ваша милость, – ответил Гурт, подходя. – Все хрюшки в целости, чтоб им… – Зная характер хозяина, свинопас не стал объяснять что-либо и оправдываться, а поспешил на свое место за столом для слуг.

– Извините, почтенные господа, – сказал Седрик и повернулся к гостям. – Я живу в окружении таких пройдох, что, сэр рыцарь, враги Господа нашего в Святой земле просто ангелы в сравнении с ними. Однако трапеза уже перед вами, прошу отведать, и пусть радушие хозяина послужит выкупом за скромные дарования моего повара.

Хозяин дома лукавил – его повар считался лучшим в округе. Пряная свинина, зайчатина, олений окорок, дичь на вертеле, рыба, свежеиспеченный хлеб, пироги и медовые коврижки подавались к столу в великом изобилии. Серебряные кубки ни мгновения не стояли пустыми – и вскоре стало ясно, что такое пиршество не нуждается ни в каких оговорках. Седрик Сакс первым повернул голову к боковой двери, когда оттуда донесся голос дворецкого:

– Место для леди Ровены!

Едва сдерживая недовольство, Седрик поднялся и почтительно провел девушку к креслу, предназначенному для хозяйки дома. При ее появлении все присутствующие встали.

– Не носить мне вашей золотой цепи на турнире! – шепнул Бриан де Буагильбер на ухо аббату.

– Так-то! – ухмыльнулся монах и поднял кубок. – Но будьте осторожны, за нами наблюдают…

Заметив жадно устремленные на нее глаза храмовника, леди Ровена тут же опустила на лицо прозрачное узорчатое покрывало, давая понять, что ей это неприятно.

Девушка и в самом деле была необычайно хороша собой.

Высокая и при этом грациозная, леди Ровена была полна жизни. Ее ясные голубые глаза под темными шелковистыми бровями лучились кротостью, однако было видно, что она привыкла повелевать. Густые рыжеватые волосы, уложенные в замысловатую прическу и украшенные драгоценностями, оттеняли ослепительную белизну лица и длинной шеи, на которой висела золотая цепочка с ковчежцем из тех, в которых обычно хранятся частицы реликвий. Руки девушки были унизаны кольцами и браслетами, а широкое верхнее платье сшито из тончайшей восточной ткани. Под ним было надето еще одно – шелковое, цвета морской волны, не скрывавшее ее гибкой и сильной фигуры.

– Сэр рыцарь, – произнес Седрик, заметивший движение своей воспитанницы, – щеки саксонских леди непривычны к солнцу, и они не выносят пылких взоров крестоносцев!

– Леди Ровена, – поспешно вмешался аббат, – наказывая смелость моего друга, вы наказываете и нас, лишая удовольствия любоваться вашей красотой… Позвольте надеяться, что вы не будете так жестоки на предстоящем турнире!

– Я не охотник до этих забав, – проворчал Седрик, – и еще не решил, стоит ли нам отправляться в Ашби.

– Случай предоставляет вам возможность прибыть туда в сопровождении нашего отряда…

– Почтенный сэр Эймер, – надменно перебил настоятеля саксонец, – до сих пор я не нуждался ни в чьей защите, кроме собственного меча и верных слуг. Если же мы и отправимся туда, нас будет сопровождать сэр Ательстан Конингсбургский со своей свитой. Благодарю за предложение и поднимаю кубок за ваше здоровье!

– A я, – воскликнул Бриан, – пью за прекрасную леди Ровену, краше которой нет во всей Англии!

– Оставьте свои любезности, сэр рыцарь, – проговорила девушка, – и не тратьте пыл понапрасну. Лучше сообщите нам, каковы последние новости из Палестины.

– Их не так уж много, если не считать слухов о перемирии с Саладином…

Речь храмовника бесцеремонно прервал Вамба, восседавший позади своего господина в собственном шутовском кресле, украшенном ослиными ушами.

– Перемирия с неверными меня просто состарили! – печально проговорил шут. – Помню их целых три – по одному раз в пятьдесят лет. Выходит, мне нынче полтораста годков от роду.

– Ручаюсь, что ты умрешь не от старости. – Буагильбер покосился на балагура, узнав в нем одного из простолюдинов, встреченных на дороге. – Тебя, болтун и лжец, прикончат гораздо быстрее, если ты будешь так же указывать путь заблудившимся господам, как сегодня мне и аббату.

– Что я слышу, приятель? – не без одобрения в голосе воскликнул Седрик. – Да тебя надо просто высечь за такие делишки! Я вижу, ты настолько же обманщик, насколько и шут.

– Сколько угодно, дядюшка Сакс, мне все едино, секи. Однако тот, кто взял дурака в советники, уж и подавно может его простить…

Прищурившись, шут надменно взглянул на гостя, ожидавшего конца его речи, и только слепой не узнал бы в нем сейчас благородного рыцаря-храмовника.

В этот момент слуга возвестил, что незнакомый путник просит позволения переночевать под защитой крепких стен Ротервуда.

– Впустите его, – распорядился Седрик, – кто бы он ни был. Такая ночь даже диких зверей заставляет прятаться по норам. Позаботься о путнике, Освальд!

Глава 5

Дворецкий, возвратившись, шепнул на ухо хозяину дома:

– Это еврей, он назвался Исааком из Йорка. Впустить его сюда?

– Освальд! Передай свою должность свинопасу, – проговорил шут, высунувшись из-за плеча Седрика. – У Гурта стадо маловато.

– Матерь Божья! – Аббат перекрестился. – Допустить к трапезе некрещеного?

– Немыслимо. – Буагильбер даже побледнел. – Усадить еврея за один стол с крестоносцем?!

– Вишь ты, – заметил Вамба, – храмовники больше любят еврейские денежки, чем их компанию!

– Делать нечего, почтенные гости, – усмехнулся саксонец. – При всем желании угодить вам я не могу нарушить закон гостеприимства. Если Господь столько лет терпит племя упрямых еретиков, то и вам не повредит потерпеть несчастного часок-другой. А ты, Вамба, пересел бы к новому гостю. Дурак и мошенник – отличная пара! А вот и он…

Боязливо озираясь, в зал шагнул изможденный бородатый старик с крючковатым носом и проницательными черными глазами. Его добротная одежда была потрепана бурей. Он с почтением поклонился присутствующим, однако никто не обратил на него ни малейшего внимания – прием, который не был оказан и врагу, если бы тот не принадлежал к израильскому племени. Седрик, холодно кивнув на робкое приветствие старика, молча указал ему на место за столом для слуг, но там никто даже не пошевелился, чтобы дать старику сесть. Исааку пришлось бы простоять так весь вечер, но пилигрим, расположившийся у огня, сжалился над ним.

– Моя одежда просохла, я уже поел, садись сюда, – негромко позвал он, протягивая продрогшему старику чашку горячей похлебки и кусок пирога.

Вслед за этим пилигрим надвинул капюшон плаща на лицо и отошел в сторону.

Тем временем за хозяйским столом завязалась оживленная беседа, в которую постепенно втянулись все присутствующие. Разговор шел о рыцарских подвигах.

– Выпьем-ка за храбрость в бою! – Седрик поднял кубок. – И за тех, кто доблестно воюет в Палестине!

– Кому же еще, как не рыцарям Храма, быть среди них первыми, – гордо произнес крестоносец, вскинув подбородок. – Их доблесть известна не только неверным.

Шут снова подал голос:

– Если б Ричард Львиное Сердце послушался меня, дурака, остался дома и предоставил завоевание Иерусалима тем рыцарям, что его сами сдали Саладину, то вошел бы в историю как умнейший из венценосцев!

Седрик усмехнулся и покосился на приблизившегося к столу пилигрима.

– Разве в английском войске не нашлось никого, чье имя можно назвать среди храбрейших? – спросила леди Ровена.

– Леди, – Бриан де Буагильбер старался быть любезным, но едва сумел сдержать себя, – несмотря на то что ваш король привел с собой толпу воинов, среди них не нашлось достойных рыцарей.

– Вы лжете, храмовник, – неожиданно отчетливо проговорил пилигрим. Бешеный гнев вспыхнул на лице крестоносца, а незнакомец повернулся к леди Ровене: – Почему же не нашлось? Сам король Ричард и пятеро его лучших рыцарей после взятия крепости Сен Жан д’Акр дали турнир. В тот день каждый из них трижды одерживал победу, а их противники принадлежали к ордену рыцарей Храма… – Он оторвал взгляд от девушки и продолжил, обращаясь теперь ко всем присутствующим: – Первым по доблести и воинскому искусству был храбрый Ричард, король Англии. Вторым – граф Лестер, за ним – сэр Томас Малтон. Далее Фолк Дейли и Эдвин Торнхем…

– Почти все чистокровные саксы! – восторженно вскричал Седрик. – А кто был шестым?

– Шестым… – пилигрим помедлил с ответом, – был совсем юный рыцарь… его имя стерлось из моей памяти.

– Сэр пилигрим, – презрительно произнес храмовник, – я могу освежить вашу память. Этого юношу звали Айвенго, и по чистой случайности ему удалось выбить меня из седла. Он смелый рыцарь, и я снова сразился бы с ним, ибо уверен, что мне удалось бы вернуть себе имя лучшего воина.

– Ваш вызов был бы принят сразу, – спокойно отвечал пилигрим. – Когда Айвенго вернется из Палестины, он встретится с вами в бою…

Казалось, хозяин дома утратил дар речи. Слуги, на которых имя Айвенго произвело впечатление удара грома, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. Радость, гордость, гнев и сомнение сменялись на лице Седрика Сакса, словно тени облаков. Его молчание прервал голос аббата:

– Сэр Седрик, крепость напитков уже звонит к вечерне в наших ушах. Позвольте предложить последний тост за здоровье леди Ровены и с миром удалиться на покой.

Прощальный кубок обошел круг. Гости, поклонившись хозяину и леди Ровене, в сопровождении слуг и факельщиков направились в приготовленные для них спальни.

– Нечестивый пес, – прошипел храмовник, проходя мимо сжавшегося Исаака. – Ты тоже направляешься в Ашби?

– Да, ваша милость.

– И твой кошелек туго набит?

– Ни единого золотого, клянусь Моисеем! – Старик испуганно поклонился. – Я иду просить помощи у собратьев, потому что начисто разорен…

– Кто этому поверит? – усмехнувшись, сказал Буагильбер и пошел прочь, на ходу что-то шепнув своим мусульманским невольникам.

Глава 6

Отыскивая чуланчик, отведенный ему для ночлега, пилигрим шел по запутанным переходам огромного жилища Седрика, когда его остановила служанка леди Ровены и дала знак следовать за ней. Девушка шепнула, что ее хозяйка хочет немедленно видеть гостя. Пилигрим был удивлен этим приглашением, однако без возражений последовал за горничной.

Короткий коридор и лестница из массивных дубовых брусьев привели обоих в комнату, освещенную пылающими факелами в серебряных шандалах. Леди Ровена сидела в кресле, украшенном затейливой резьбой и походившем скорее на трон, а трое прислужниц тем временем укладывали ее пышные волосы на ночь. Пилигрим преклонил колено, принося дань уважения.

– Встаньте! – сказала девушка. – Тот, кто может сказать доброе слово об отсутствующих, имеет право быть принятым как близкий друг. – Она обернулась к прислужницам: – Оставьте нас, я хочу побеседовать с благочестивым пилигримом.

Девушки вышли, и лишь Эльгита осталась при госпоже.

– Странник, – помолчав, проговорила леди Ровена, – сегодня во время трапезы вы упомянули человека, имя которого по-особому звучит в этом доме. Я поняла вас так, что после отбытия английского войска на родину рыцарь Айвенго остался в Палестине. Он болен или, может быть, ранен?

– Я не так много знаю о рыцаре Айвенго, – смутившись, произнес пилигрим. – Нет, он как будто здоров и собирается вернуться на родину.

– Дай Бог, чтобы он прибыл в Англию поскорее и смог участвовать в предстоящем турнире… – Девушка говорила с нажимом, словно пыталась убедить саму себя. – Если приз достанется Ательстану из Конингсбурга, это будет несправедливо… Благодарю вас, добрый пилигрим, за вести о друге моего детства… И примите это подаяние в знак моего уважения к вашим тяжелым трудам и лишениям в пути. – Леди Ровена протянула пилигриму золотую монету.

Тот учтиво поклонился и вслед за служанкой покинул комнату. Добравшись до отведенного ему помещения, пилигрим притворил дверь, погасил факел, поплотнее закутался в свой плащ и, растянувшись на сундуке, заменявшем кровать, мгновенно провалился в сон.

С первыми лучами солнца пилигрим вышел из своего закутка, свернул налево по коридору и без стука проник в соседний чулан, где негромко похрапывал еврей Исаак. Не дожидаясь, пока старик откроет глаза, пилигрим тронул его концом посоха, и тот мигом вскочил, дико озираясь вокруг.

– Не бойся, – тихо проговорил пилигрим. – У меня нет злых намерений… Внимательно выслушай меня, Исаак! Тебя ждет большая беда, если ты немедленно не покинешь этот дом.

– Боже правый! – запричитал было старик. – Кому может понадобиться жизнь и убогое достояние такого бедняка?

– Ночью храмовник велел своим головорезам схватить тебя и увезти в замок барона Фрон де Бефа… Седрик Сакс не сможет этому воспрепятствовать. Гости еще спят. Собирайся скорее, я провожу тебя тайной тропой через лес!

Затем вместе с перепуганным насмерть стариком пилигрим прошел в каморку, где на соломе сном праведника спал свинопас.

– Проснись, Гурт! – властно приказал пилигрим. – Вставай скорее и помоги нам. Ты должен без всякого шума отпереть калитку в задних воротах усадьбы, которые выходят к лесу.

Недовольный нетерпеливым тоном странника, свинопас приподнял голову и смерил взглядом людей, потревоживших его покой.

– А не угодно ли вам будет подождать, – проворчал он, снова опуская всклокоченную голову на полено, служившее ему подушкой, – пока отопрут главные ворота? У нас в доме не заведено, чтобы гости уходили в такую рань, да еще и украдкой.

Пилигрим наклонился и что-то прошептал по-саксонски на ухо свинопасу, после чего Гурт вскочил как ошпаренный и бросился исполнять просьбу. Странник бросил ему вслед:

– Поосторожнее, приятель… скоро ты узнаешь намного больше. И, будь так добр, приведи старику его мула, а мне добудь другого. Я верну его в Ашби в целости и сохранности кому-нибудь из слуг Седрика…

Вскоре странник и старик еврей скрылись в чаще леса.

Пилигрим, которому, по-видимому, все здешние лесные тропы были хорошо известны, молча ехал самыми глухими местами. Прошло около двух часов, когда наконец всадники остановились.

– Видишь впереди засохший дуб? – обратился пилигрим к Исааку. – Близ него наши дороги должны разойтись. Здесь уже нечего опасаться погони. Шеффилд совсем рядом, там ты без труда найдешь убежище.

– Погоди, добрый юноша! – воскликнул Исаак. – Чем мне отблагодарить тебя? Я знаю, в чем ты нуждаешься, и сумею тебе помочь. Ведь больше всего на свете ты хочешь иметь хорошего коня и достойное оружие?

– Как ты догадался?!

– По двум-трем словам, которые ты произнес вчера. Вдобавок твой нищенский плащ скрывает рыцарскую цепь – она блеснула, когда ты будил меня… – Достав из сумки, висевшей на поясе, письменные принадлежности, старик набросал на клочке пергамента несколько слов и продолжил: – В городе Лестере проживает богатый купец Хайрам. Передай ему эту записку. Сейчас он выставил на продажу шесть рыцарских доспехов миланской работы, и даже самый худший из них подошел бы для короля. А также десять превосходных жеребцов. Когда минует надобность, верни ему все в целости или после турнира уплати за товар.

– Разве ты, Исаак, не знаешь, что в случае поражения мне придется отдать победителю и коня, и оружие? А денег у меня нет.

– Слышать об этом не хочу, – недовольно затряс головой старик. – Если и случатся убытки, тебе, юноша, за них отвечать не придется. Купец простит этот долг ради своего родственника Исаака. Прощай и будь здоров!

Спутники расстались и разными дорогами направились в Шеффилд.