Текст книги "Айвенго"

Глава 7

Несмотря на то что Англия в отсутствие своего короля переживала далеко не лучшие времена, состязания прославленных рыцарей привлекали всеобщее внимание. На них стекались люди всех званий и сословий. Турнир в Ашби, на который должен был прибыть сам принц Джон, не стал исключением. Его устроителями были трое знатных баронов – Филипп де Мальвуазен, Фрон де Беф и Гуго де Гранмениль. Их палатки были разбиты вокруг шатра Бриана де Буагильбера, единодушно признанного искуснейшим и опытнейшим среди рыцарей.

Состязание решили провести на обширной тенистой поляне на опушке леса. Поляну обнесли четырехугольной оградой, в которой имелись широкие ворота как с северной, так и с южной стороны. У южных ворот располагались стражники, вестники, трубачи и герольды, которым предстояло объявлять имена участников. За северными воротами установили большую палатку, предназначенную для рыцарей, которые пожелали принять вызов устроителей турнира.

Поскольку место для состязания было выбрано всего в миле от города, то уже с утра сюда начали стекаться толпы возбужденных зрителей. Вдоль ограды мастеровые за одну ночь возвели деревянные галереи для самых знатных зрителей. Что же касается простонародья, то оно должно было размещаться на дерновых скамьях, устроенных на склонах ближайших холмов, что давало зрителям возможность созерцать желанное зрелище поверх галерей и отлично видеть все, что совершалось на арене. Прямо напротив центра поляны под балдахином с королевским гербом до поры пустовало высокое резное кресло, а по другую сторону ристалища возвышалось еще одно, украшенное не менее пышно и дорого. Оно предназначалось даме – королеве любви и красоты, чье имя должен назвать победитель турнира.

Народ все прибывал, и его было столько, что многие, не найдя себе места, взбирались не только на ветки деревьев, но даже на колокольню находившейся поблизости церкви. Знатные гости, рыцари и дворяне, уже заполнили галереи; среди них оказалось немало оживленных нарядных дам, а нижние места были битком набиты горожанами, в основном в потертой одежде, шумными и вечно недовольными.

Именно здесь и вспыхнула неожиданная ссора, привлекшая всеобщее внимание.

– Нечестивец, как ты посмел толкнуть меня, норманнского дворянина! – неожиданно закричал один из зрителей, обращаясь к пожилому мужчине, который пробирался сквозь толпу, крепко держа за руку испуганную молодую черноволосую девушку.

Старик промолчал, ища глазами свободное место поближе к ограде. Это был Исаак, однако никто бы не узнал в богато разодетом еврейском купце недавнего убогого ночного путника. Он явился с небольшим опозданием вместе с дочерью, красавицей Ребеккой, и теперь упорно искал, куда бы усадить свою любимицу. В поддержку норманна зазвучали негодующие крики. Неизвестно, какой оборот приняло бы развитие событий, если бы в эту минуту на арене не появился принц Джон, окруженный толпой всадников. Среди многочисленной щеголеватой свиты брата короля были придворные, воины-наемники, рыцари, пажи и даже аббат Эймер.

В королевском одеянии пурпурного цвета, расшитом золотом, с соколом на обтянутой перчаткой руке, в унизанной драгоценными камнями меховой шапочке, принц гарцевал на сером коне, весело и бесстыдно оглядывая собравшуюся публику. Волнистые длинные волосы Джона развевались на легком ветру, а прищуренные глаза со знанием дела ощупывали фигуры женщин. Заскучавшие было в ожидании начала турнира зрители восторженно приветствовали особу королевской крови.

Неожиданно принц рванул поводья и направил коня прямо к старику Исааку. Он узнал знакомого купца, чьим щедрым кошельком так часто пользовался, однако сейчас его высокомерный взгляд был прикован к смуглому нежному лицу Ребекки.

– Какая очаровательная… – шепнул принц аббату. – Только взгляните, отче, что за шелковистая кожа, лебединая шея, а эти крохотные ручки и гибкий стан! И какой изысканный наряд: эти жемчуга, этот желтый тюрбан со страусиным пером…

– Бесспорно хороша, – вздохнул Эймер, – однако не забывайте, ваша светлость, что эта дама – всего лишь безымянная еврейка и христианину не подобает…

– Оставьте эти предрассудки, аббат. – Принц уже приближался к старику, и свита последовала за ним. – А вот и мой денежный мешок! – воскликнул брат короля, обращаясь к Исааку. – Тебе не досталось места на галерее, старина? И поделом. Что за сокровище ты прячешь от нас у себя за спиной?

– Это моя дочь Ребекка, ваша светлость, – отвечал с поклоном Исаак, нисколько не смутившись. – Девочке очень хотелось взглянуть на турнир бесстрашных рыцарей…

– Она, в отличие от тебя, этого заслуживает, мошенник. – Принц Джон захохотал, откинув голову. – Дочь она тебе или нет, но место вам будет. Эй! Кто там взгромоздился на самый верх? Саксонское мужичье? А не много ли чести? Потеснитесь и дайте сесть моему ростовщику и его дочери!

Зрители, к которым столь пренебрежительно обратился принц, были семейством Седрика Сакса, которого сопровождал Ательстан Конингсбургский, знатный сакс из древнего королевского рода, дальний родственник леди Ровены, предназначенный Седриком ей в мужья. Ошеломленный оскорбительным требованием принца, Ательстан на мгновение растерялся.

– Саксонская свинья или спит, или оглохла, – брезгливо проговорил Джон и обернулся к одному из рыцарей своей свиты: – Де Браси, разбуди-ка ее своим копьем!

Не обращая внимания на ропот, поднявшийся в галерее, рыцарь бесцеремонно протянул через ряды свое длинное копье, чтобы исполнить приказание, но Седрик молниеносным движением выхватил свой короткий меч и одним яростным ударом отсек стальной наконечник.

Принц вспыхнул от гнева, злобно выругался и под шум толпы, одобрившей поступок сакса, развернул коня. На глаза ему снова попался Исаак.

– Иди и сядь между ними! – злобно прошипел Джон.

– Ни под каким видом, ваше высочество! Нам, евреям, неприлично и опасно находиться рядом с сильными мира сего, – проговорил старик, пятясь и кланяясь. – Да и место для моей дочери уже нашлось…

Немного поостыв, брат короля Ричарда вновь пришел в благодушное настроение – он любил турниры и портить себе удовольствие из-за каких-то там саксов не собирался. Принц в последний раз объехал арену по кругу и уже перед самым помостом, предназначенным для него, наклонился к Эймеру.

– А ведь мы позабыли самое главное, аббат! – воскликнул он. – Мы не назвали имя королевы любви и красоты! Я бы отдал свой голос за черноглазую Ребекку.

– Пресвятая Дева, – ужаснулся настоятель. – Вы шутите, ваша светлость! Я еще не готов принять мученический венец. Чем вам не по душе саксонка леди Ровена?

– Не все ли равно, – хмыкнул принц, – выбирайте кого хотите!

– Пусть трон королевы останется свободным, – предложил де Браси, – пока сегодняшний победитель не назовет ее имя.

– И, кажется, я его знаю, если победу одержит крестоносец, – произнес аббат.

– Буагильбер – достойный рыцарь, – заметил де Браси, – но здесь немало и других достойных…

Заняв свой трон и дождавшись, когда свита окружит его, принц Джон наконец объявил о начале турнира и подал знак герольдам.

Глава 8

Правила турнира, которые во всеуслышание огласили герольды, были просты.

Пять рыцарей, выбранных по жребию, вызывают на бой желающих сразиться с ними. Каждый из желающих имеет право прикосновением к щиту выбрать себе противника из числа этих пяти. Если же он коснется щита острием копья, это будет означать, что он готов биться насмерть. В первый день имя победителя должен объявить принц Джон. Рыцарь, одержавший победу, получит в награду лучшего коня и выберет даму – королеву турнира, которая и назовет имя главного победителя на второй день, когда в состязаниях смогут принять участие все, кто пожелает.

К тому времени как герольды закончили чтение, огороженное пространство у северных ворот, ведущих на арену, начало заполняться всадниками. Затем ворота распахнулись и пятеро рыцарей медленно выехали на ристалище под гром литавр и ободряющие крики зрителей. Рыцари пересекли арену и остановили коней у палаток устроителей турнира; теперь каждому предстояло выбрать себе достойного противника. Сделав выбор, рыцари отъехали на другой конец арены и выстроились в ряд. Их доспехи и оружие сверкали на солнце, а пестрые флажки, украшавшие наконечники копий, и плюмажи из перьев на шлемах трепетали на ветру.

Все было готово к великолепным состязаниям.

В наступившей тишине взлетели голоса серебряных труб, и рыцари, набирая скорость, понеслись навстречу друг другу. Однако, к разочарованию публики, эта схватка продолжалась совсем недолго – четверо противников храмовника и норманнских баронов сразу же были повергнуты на землю. Лишь одного из рыцарей, пятого и последнего, схватившегося с Ральфом де Випонтом, зрители проводили рукоплесканиями. Вслед за первой группой на арене появилась вторая, потом – третья, но перевес и успех по-прежнему были на стороне тех, кто затеял турнир.

Никого так не огорчил исход первых поединков, как Седрика Сакса, который каждый успех норманнских рыцарей принимал словно личное оскорбление. Он то и дело вопросительно поглядывал на Ательстана, который был обучен рыцарским премудростям, пока впрямую не спросил соседа, не хочет ли тот попытать счастья.

– Я буду биться во второй день, – неохотно ответил Ательстан. – Сегодня уже не стоит надевать доспехи.

Тут и Вамба вставил свое словечко:

– Куда почетнее быть первым из ста, чем первым из двух…

Его шутку заглушил грохот литавр и рев труб, возвещающий о победе Бриана де Буагильбера, который на скаку, действуя одним тяжелым копьем, спешил двух противников. Один из них тут же безоговорочно признал свое поражение. Едва трубы и литавры смолкли, как разнесся звук одинокой трубы, означающий вызов, брошенный рыцарю-крестоносцу. Все взоры обратились к северной стороне арены.

Ворота поспешили распахнуть, и на поле на вороном скакуне появился новый боец в сверкающих стальных латах с богатой золотой насечкой. На гербе, украшавшем его щит, был изображен молодой дуб, вырванный с корнем, под которым был написан девиз рыцаря: «Утративший Наследство». Сделав круг, всадник с достоинством приветствовал принца и зрителей. Рыцарь ловко держался в седле, а его телосложение казалось скорее хрупким, чем крепким, какое бывает у опытного воина. К изумлению зрителей, он направился к шатру храмовника и с силой ударил острием копья в щит Буагильбера, вызывая того на смертный поединок.

Когда оба противника разъехались по разным концам арены, тревожное ожидание зрителей достигло предела; в глубокой тишине раздался высокий звук труб, и противники, словно две молнии, понеслись навстречу друг другу.

При столкновении их копья разлетелись в щепки по самые рукояти, а кони обоих рыцарей взвились на дыбы и, взметая комья земли, отпрянули назад. Сменив копья, противники вновь выехали на середину арены. На этот раз храмовник ударил так метко и с такой силой, что наконечник его копья вошел в самую середину щита неизвестного рыцаря. В свою очередь Утративший Наследство, вначале тоже метивший в щит Буагильбера, в последний момент схватки изменил направление копья и ударил по шлему противника. Это было гораздо труднее, но при удаче удар был почти неотразим. Так оно и случилось, удар пришелся по забралу, а острие копья задело перехват стальной решетки. Однако храмовник и тут не потерял присутствия духа и поддержал свою славу. Если б подпруга его седла случайно не лопнула, быть может, он и не упал бы. Но вышло так, что седло, конь и всадник рухнули на землю и скрылись в столбе пыли.

Вне себя от ярости, Бриан де Буагильбер вскочил на ноги и, выхватив меч, бросился на своего обидчика. Однако распорядители турнира тотчас напомнили ему, что правилами строго запрещены поединки один на один в первый день рыцарских состязаний.

– Мы еще встретимся, – злобно прохрипел храмовник, отшвырнув меч и ловя поводья коня.

Доспехи Буагильбера были сильно помяты, сам он заметно прихрамывал, покидая ристалище.

Не сходя с коня, рыцарь потребовал кубок вина и, осушив его до дна, дал знак своему трубачу бросить вызов остальным рыцарям – устроителям турнира.

Первым на арену выехал барон Фрон де Беф, настоящий великан в черной броне. У обоих противников копья переломились в первом же столкновении, но при этом барон потерял равновесие, едва не вылетев из седла, и судьи решили, что он проиграл. Следующая стычка произошла с бароном Мальвуазеном и была столь же «успешна», как и следующий бой с Гранменилем: оба признали себя побежденными. Ральф де Випонт пополнил список блестящих побед незнакомца, с такой силой грохнувшись оземь, что кровь хлынула из-под его забрала. Бесчувственного норманна пришлось унести с арены.

Тысячи восторженных голосов приветствовали решение принца и приговор судей. Победителем первого дня турнира был признан рыцарь Утративший Наследство.

Глава 9

Победителя попросили снять шлем или поднять забрало, прежде чем он предстанет перед принцем Джоном, однако неизвестный рыцарь вежливо отклонил эту просьбу. Сделав почетный круг, он остановил коня перед королевской ложей.

Принц сгорал от любопытства, хотя и был огорчен бесславным поражением своих фаворитов. Он безуспешно гадал, кто же скрывается под стальным забралом, и малодушно страшился мысли, что это один из приближенных его брата Ричарда, вернувшийся из Палестины. Однако незнакомец спокойно склонил голову в приветствии, и принц велел подвести победителю призового коня. Высокомерно похвалив достоинства Утратившего Наследство, принц проговорил:

– Вам, сэр, оказана честь избрать ту прекрасную даму, которая займет трон королевы любви и будет главенствовать на завтрашнем празднике. Рыцарь, опустите ваше копье!

Тот повиновался. Принц Джон надел на острие копья венец из зеленого атласа, украшенный золотым обручем в виде сплетенных сердец и наконечников стрел, и подал знак. Зрители замерли в ожидании.

Седрик Сакс, сверх всякой меры довольный поражением храмовника и ненавистных ему баронов, жадно следил за каждым движением победителя. Леди Ровена казалась равнодушной, но и ее взгляд не отрывался от фигуры рыцаря. Даже флегматичный Ательстан ожил и потребовал себе кубок мускатного вина, чтобы осушить его в честь героя турнира. И только Исаак из Йорка был несколько озабочен случившимся.

– Ну и прыток оказался наш вояка, – жаловался он дочери. – Совсем не бережет чистокровного коня, будто это вьючный осел. А дорогие доспехи? Он что, нашел их на большой дороге?

– Не говори так, отец, – возразила Ребекка, – ведь храбрый рыцарь каждую минуту рисковал жизнью.

Тем временем победитель приблизился к галерее, где находилось семейство Седрика Ротервудского. С минуту рыцарь постоял неподвижно, а затем почтительно склонил копье и положил венец к ногам прекрасной саксонки. Щеки леди Ровены вспыхнули легким румянцем. В ту же минуту грянули трубы и герольды провозгласили ее королевой турнира.

Принц Джон в сопровождении свиты направился к выходу; народ начал мало-помалу расходиться. Толпы зрителей рассыпались по долине. Большинство из них устремилось в Ашби, где в замке остановились знать и брат короля Англии.

Голоса постепенно стихли, и вскоре на опустевшем ристалище воцарилась глубокая тишина. Лишь изредка доносился смех слуг, убиравших на ночь подушки и ковры с галерей для именитых гостей. Распахнулись двери кузниц, расположенных вокруг арены, подмастерья начали раздувать горны, и в густеющем вечернем сумраке принялись за работу оружейники и мастеровые. Отряд воинов, сменявшихся каждые два часа, окружил ристалище, чтобы нести свою службу до наступления утра.

Ни Седрик Сакс, ни леди Ровена, ни даже Ательстан не приняли любезного приглашения принца Джона отужинать в его обществе. Вежливо отказался от поездки в замок и рыцарь, сражавшийся под девизом «Утративший Наследство». Едва зрители поднялись со своих мест и направились к выходу, победитель турнира поспешил скрыться в своем шатре.

Глава 10

Однако уже через полчаса рыцарю доложили, что к нему явились пятеро оруженосцев устроителей турнира. Рыцарь немедленно надвинул на лицо капюшон плаща, в который он переоделся, едва успев освободиться от доспехов. Закутанный в такое же глухое одеяние слуга, который, казалось, как и его хозяин, хотел остаться неузнанным, проводил рыцаря туда, где его ожидали.

– Согласно правилам турнира, – начал один из оруженосцев, – я, слуга рыцаря Бриана де Буагильбера, послан им, чтобы вручить вам коня и оружие, которые служили ему в состязании. Вы можете оставить их себе или потребовать денежный выкуп.

– От вашего хозяина я ничего не приму, – ответил победитель. – Передайте ему, что наш поединок еще не окончен.

– Нам также поручено, – выступил вперед оруженосец из оставшейся четверки, – предложить храброму рыцарю по сто золотых монет выкупа за каждого из коней и доспехи.

– Я приму половину этой суммы, – ответил рыцарь Утративший Наследство. – Остальное разделите между собой и раздайте другим слугам.

Возвратившись в свой шатер, он с улыбкой подозвал слугу:

– До сих пор, Гурт, ты отлично справлялся с ролью моего оруженосца и прислужника. Я хочу вознаградить тебя за все опасности, которым ты подвергался. Прими, будь добр, эти десять золотых за усердие и преданность…

– Так я теперь богач! – просияв, воскликнул свинопас.

– А этот мешок с золотом сейчас же снеси в Ашби. Разыщи там Исаака из Йорка. Пусть из этих денег он возьмет то, что причитается ему и его родичу.

– Все будет в точности исполнено! – Гурт поцеловал рыцарю руку, взял кожаный кошель и покинул шатер. «Не быть мне саксом, коль не заставлю проклятого еврея запросить ровно треть!» – думал он по дороге.

…В покое, украшенном по-восточному пышно, на вышитых шелком подушках расположилась Ребекка, которая, молча наблюдая за своим отцом, не сводила с него нежного и в то же время тревожного взгляда. Расстроенный донельзя Исаак в волнении расхаживал перед дочерью, время от времени всплескивая худыми руками и закатывая глаза.

– О небо! – восклицал он. – Праведный Господь! Полсотни монет вырвал у меня своими когтями этот ненасытный тиран! По какому праву?

– Но мне показалось, батюшка, – проговорила Ребекка, – что вы сами охотно отдали это золото принцу Джону.

– Так же охотно, как в Лионском заливе я однажды выбросил за борт товары, чтобы облегчить корабль во время бури… Чтоб его поразила казнь египетская! Мало того что наше племя скитается по всему свету, так нас еще грабят и заставляют радоваться и благодарить…

– Однако без нас им не обойтись, – успокаивала старика девушка. – Даже сегодняшний великолепный турнир не состоялся бы без твоего желания и денег. Так или иначе, но все потерянное золото вернется в твои сундуки…

– Не все! – возразил Исаак. – А конь, а богатые доспехи – мой барыш от сделки с Хайрамом, который я из-за минутной слабости отдал неизвестному юноше? Впрочем, он был добр ко мне, а возможно, даже спас жизнь…

– Грешно раскаиваться, отец, за порыв добрых чувств, – нахмурившись, заметила Ребекка.

– Верно, – старик живо повернулся к дочери, – однако у меня нет ни малейшей уверенности в том, что даже самые благородные рыцари имеют обыкновение возвращать свои долги.

Слуги тем временем поставили на круглый столик черного дерева две зажженные лампы и начали не спеша накрывать к ужину. Вскоре один из них вышел и вернулся с сообщением, что господина дожидается посетитель. Исаак отставил кувшин с греческим вином и велел Ребекке накинуть на голову покрывало.

Дверь отворилась. В покои вошел Гурт и остановился, не сняв шапки.

– Ты ли Исаак из Йорка? – спросил подозрительный гость, осматриваясь по сторонам.

– А ты кто таков?

– Не все ли тебе равно, из какой реки к тебе приплывет золотая рыбка?

– Ты принес деньги? – Старик торопливо шагнул к Гурту. – Кто тебя послал?

– Рыцарь Утративший Наследство. Конь уже стоит в твоей конюшне. Что должен тебе рыцарь за остальное?

– Я же говорил, это поистине добрый юноша! – воскликнул Исаак в полном восторге. – Отведай вина, посланец… Сколько же у тебя в кошеле монет?

– Восемьдесят золотых.

– Маловато… – Алчность старика отчаянно боролась с его великодушием, но великодушие все же победило.

Пока Исаак писал расписку, свинопас без церемоний осушил еще один кубок, одобрительно хмыкнул и кивнул слуге, чтобы тот снова наполнил посудину. Затем сунул клочок пергамента за подкладку истрепанной шапки и, не прощаясь, покинул комнату.

Не успел он переступить порог, как горячая женская ладошка крепко схватила его за руку и повела по темному коридору. Гурт счел все это действием невиданного вина, которого ему до сего дня не случалось пробовать, и не очень сопротивлялся, пока его не прижали к стене прихожей, освещенной тусклой сальной свечой.

– Тише, дружок, – шепнуло привидение серебряным голосом. – Мой батюшка пошутил… Сколько ты ему отдал?

– Восемьдесят золотых. – Изумленный свинопас наконец-то узнал Ребекку.

– Вот тебе кошелек, – сказала девушка, – в нем сто монет. Возьми себе двадцать, остальное отдай рыцарю. Я запру за тобой дверь. Будь осторожен на городских улицах. Быстрее…

Когда за Гуртом захлопнулись ворота, он еще долго стоял в ночной тишине, почесывая в затылке и бормоча:

– Десять монет от моего господина да еще двадцать от ангела небесного! Славный выдался денек! Если так пойдет и дальше – конец твоей неволе, свинопас! Внесу выкуп, добуду меч и стану служить молодому господину до самой смерти, не скрывая больше ни от кого ни своего лица, ни имени…

Дорога прямо от окраины Ашби спускалась в темную глубокую лощину, густо заросшую орешником и курчавыми дубами. Из городка доносился отдаленный шум гульбы – крики, смех, дикая музыка, и это внушало Гурту некоторое беспокойство. Он ускорил шаг, чтобы побыстрее выбраться на открытое место.

Однако все вышло по-другому. Едва свинопас поравнялся с колючим кустарником, на него накинулись, вмиг скрутили руки за спиной и сбили с головы шапку вместе с распиской Исаака. Мужчин оказалось четверо, и их лиц Гурт даже не успел рассмотреть.

– Тащите его в лес! – приказал один из разбойников. – Освободим парня от лишнего груза…

Компания, в которой против своей воли оказался удрученный свинопас, остановилась на глухой лужайке, где к ней присоединилась еще пара отпетых злодеев в масках, вооруженных мечами и увесистыми дубинками.

– Сколько при тебе золота, бродяга? – спросил один из них, грубо схватив Гурта за плечо.

– Где ты видишь бродягу? – угрюмо отвечал Гурт. – У меня тридцать собственных монет; я копил их долгие годы, чтобы заплатить выкуп Седрику Саксу. Если ты, разбойник, хочешь оказаться на его месте, бери деньги и отпусти меня…

– Врешь! Тут у тебя еще целый мешок золота!

– Отобрать! – послышались голоса со всех сторон.

– Это деньги моего господина. Я их несу от еврея Исаака из Йорка, остальное вам знать ни к чему.

– Ишь ты, – пробурчал разбойник. – Кто же он, твой господин?

– Рыцарь Утративший Наследство. Он добыл это золото своим копьем…

– Это тот, что ли, неизвестный рыцарь, что выиграл приз на нынешнем турнире? Да еще и вывалял в пыли баронов? А тебя-то как звать?

– Сказать вам это – все равно что назвать имя моего господина.

– Ну ты и наглец!..

– Отнять у него золото! – снова закричали остальные разбойники. – Огня сюда!

Запылали факелы, у Гурта отобрали кошель, и он, взбешенный, воспользовался суматохой и, выхватив из рук одного из разбойников здоровенную дубину, с силой огрел того по спине. Свинопас мог бы сбежать, однако он не пожелал расставаться со своим имуществом, и его снова скрутили.

– Мошенник! – взревел ушибленный разбойник, бросаясь к Гурту. – Ты сломал мне спину, и я тебя проучу как следует!

– Погоди, – сказал другой, по виду старший среди лесной братии. Он задумчиво вертел в руках расшитый шелком кошелек Ребекки. – Похоже, раб говорит правду. Его хозяин – странствующий рыцарь, так что пусть убирается восвояси…

– Это не по правилам! – закричали разбойники. – Парня надо наказать!

– Что ж, будь по-вашему. – Вожак подозвал к себе плечистого увальня. – Ну-ка, Мельник, бери свою дубовую подружку, а вы, ребята, отпустите молодца и дайте ему такую же дубину. Пусть честно померяются силами. Кто победит – тому и жить…

Оба бойца сошлись и начали наносить удары друг другу с такой ловкостью и быстротой, что на поляне долго стоял один только непрерывный стук сухого дерева. Наконец Мельник, потеряв терпение и грозно сопя, начал наступать, однако Гурт, защищаясь, вывернулся из-под его удара, неожиданно вскинул дубину над головой и изо всей силы треснул противника по лбу. Разбойник рухнул как подкошенный и вытянулся во весь свой здоровенный рост на траве под одобрительный свист разбойников.

– Ну, приятель, и повезло же тебе! Можешь идти своей дорогой, – усмехнувшись, сказал главарь и вернул Гурту кошель с деньгами. – Я дам тебе провожатых, они доведут тебя до холма, а дальше сам отыщешь своего рыцаря… И помалкивай о том, что с тобой приключилось, – тебе же будет спокойнее!

На этом они расстались, и свинопас вскоре благополучно добрался до шатра рыцаря Утратившего Наследство.

Он тут же выложил все подробности многообразных событий, которые ему довелось пережить нынче вечером, и лишь затем, усталый, растянулся на медвежьей шкуре перед входом в шатер, чтобы никто не смог потревожить сон его господина, который должен был набраться сил перед вторым днем турнира.

Ночь была тихая, мириады звезд перемигивались на бархатном небосклоне.